Текст книги "Рыцари комариного писка"
Автор книги: Александр Розов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 35 страниц)
*52. Война начинается с дороги в…
…Никуда. Это общая черта всех войн со времен древнего Египта (если смотреть на них глазами солдата). И, данная война за восстановление контроля «HK-Canal» над трассой строительства от озера Кокиболка до Карибского берега, не была исключением. Масса бразильских солдат, переброшенных сначала в порт Брито на западную сторону озера, перемещалась теперь на паромах к его восточной стороне, к портам Эль-Моррито, Сан-Мигелито, и Сан-Карлос. Паром, шедший к Сан-Мигелито, объективно не отличался от других, но субъективно (для 20-летнего рядового Артуро Риналдо) вселенная на время сузилась до размеров палубы именно этого парома. Паром отошел от берега...
…Позади остались:
Беспощадно-ранний подъем до рассвета.
Построение в рассветной серой дымке, под проливным дождем.
Толчея, окрики и ругань офицеров при погрузке «шевелите копытами, бараны».
Тучи дизельного дыма от грузовиков и БТР, заезжавших на паром по аппарели.
Рявкающий приказ: «Шестой батальон, в колонну по четыре, бегом… Марш».
Снова толчея, окрики и ругань офицеров (уже на палубе) «Не бродить по палубе! Все занимают места повзводно! Всем сесть! Не высовываться за леер!».
И (наконец-то) отплытие. Порт Брито уходит назад, исчезая за пеленой дождя…
Впереди пять часов безделья – до другого берега.
…Едва паром отплыл, как взводный утащил куда-то сержантов, а рядовые (без затей) устроились по отделениям, стараясь попасть хоть под какой-нибудь навес, чтоб не так мокнуть. Артуро Риналдо и еще восьми рядовым из его отделения, в чем-то повезло – удалось занять место под будкой бортового крана-лебедки. Хотя бы есть сухое пятно, достаточное, чтобы зажечь спичку и прикурить сигарету. Закурили. Все по-свойски – поскольку все ребята примерно одного возраста, примерно из одинаковых социальных условий (из фавел), примерно одного этноса (негритянского с иберийской примесью).
– Живем! – оптимистично объявил Жоао, земляк Артуро (тоже из города Оризонти) и выпустил изо рта струйку сигаретного дыма.
– …Пока, – уточнил Артуро, и тоже затянулся слегка подмокшей сигаретой.
– Не дрейфь, братишка! – отозвался Родриго, уроженец Сан-Паулу, и дружески пихнул Артуро плечом, – Мы ведь не сахарные, не растаем. А дойдем до места, там наверняка деревня. Выпивка найдется, девчонки. Ты ловко шпаришь на испано-английском. Это значит: быть тебе переводчиком. Главное, сразу найти толкового аборигена.
– Точно! – поддержал Родриго его земляк Овидо, – Ты, Артуро, прямо сразу объясни аборигенам, что мы для них друзья, что мы пришли освободить их от полпотовцев.
– Я попробую, – ответил Артуро, – только, не по хрену ли это аборигенам?
– Как это по хрену? – удивился Овидо, – Ты видел по TV, что там творится?
– Кошмар вообще! – согласился с ним Тристао, еще один парень из Сан-Паулу, – Ты представь: полпотовцы выгнали всех жителей из городов, заставили копать огороды просто мотыгами, прямо в сельве, а кто отказывается – тем отрубают головы.
– Подумаешь, ерунда какая, – отозвался Силвио, парень из окрестностей Манауса, – мы копаем огород мотыгами без всяких полпотовцев. Жрать-то надо что-то, а денег нет.
– Так, вы для себя копаете, – заметил Родриго, – а там, в лаголаргонском Заозерье, эти полпотовцы все отбирают у крестьян. Оставляют только чтоб те с голоду не подохли.
– Что-то, – пробурчал Силвио, – нет у меня доверия к TV– сказкам от CBR-Prim.
Васко, четвертый парень из Сан-Паулу, посмотрел на него с искренним удивлением.
– А почему ты тогда волонтером на войну записался?
– Так денег нет, я же говорю. А вербовщик обещал: если мы три месяца отвоюем, то с демобилизации хорошую работу получу, и комнату в общаге. Так в прокламации.
– В это ты, значит, веришь, а в TV не веришь – с некоторым юмором отметил Родриго.
– В это верю, – подтвердил Силвио, – потому что так в прокламации напечатано. Этих прокламаций знаешь, сколько выпустили за подписью мэра? Он не отмажется.
– У нас в Жанейро, – сообщил парень по имени Габрио, – обещают квартиру в кредит.
– Квартира это круто, – оценил Артуро.
– Нам в Оризонти, – пояснил Жоао, – только общагу и работу обещали.
– Как у нас в Манаусе, значит, – констатировал Силвио.
– И у нас в Форталеза, – сказал парень по имени Хиларио, и спросил, – а в Сан-Паулу, интересно, что обещают?
– Работу и свое жилье через пять лет, – сообщил Тристао.
– Но, – добавил Васко, – дело не только в этом. Мы ведь не за жилье вписались.
– Хотя, – признал Родриго, – если бы не жилье, то я бы не вписался.
– Меня, – добавил Габрио, – вообще в этой ботве только квартира интересует.
– А я даже не знаю, – тут Тристао неопределенно пожал плечами.
– Ну, братишки, вы даете! – Васко покачал головой, – Мы ведь идем людей защищать! Латиноамериканцев, таких же, как мы!
– Да, парни, – согласился Овидо, – за правду всегда надо вписываться, как же иначе! А работа и жилье нам за это полагаются по-честному, не даром же шкурой рисковать!
– Вот и я об этом, – пояснил Родриго, – за правду надо, но свое брюхо ближе к сердцу.
– Правда, – заметил Хиларио из Форталеза, – это вообще такая мутная штука.
– С чего это правда вдруг мутная? – удивленно спросил Овидо.
Хиларио почесал в затылке, затем заново прикурил сигарету, вдруг погасшую от капли дождя, и задумчиво произнес:
– Смотрел, значит, я CNN…
– Ты здорово шпаришь по-английски? – предположил Родриго.
– Да, я подрабатывал зазывалой для туристов-янки.
– И, – предположил Овидо, – небось «снежок» им втюхивал?
– Бывало, втюхивал, – сказал Хиларио, – и что с того?
– Так, ничего. И что там по CNN?
– Там говорят, что лаголаргонское Заозерье просто взбунтовалось против гонконгских китайцев, которые подкупили весь парламент в Брито-Гранада, и загребли всех своим межокеанским каналом. В Заозерье из-за плотины вода затопила фермерские земли, и поэтому началась, вроде, гражданская война. И по CNN ни слова про полпотовцев.
– Бред! – заявил Васко, – А кто выгнал жителей из городов? А кто головы отрубал?
– Повстанцы, – ответил Хиларио, – отрубали головы чиновникам правительства. А вот жители из городов сбежали сами, потому что лаголаргонская авиация начала бомбить напалмом заозерные города и поселки, без разбора вообще.
– Братишка, – встрял Овидо, – ты что, не знаешь, как янки врут по TV?
– Знаю. Янки врут. И наши тоже врут. Вот я и говорю: правда это мутная штука.
– А почему тогда ты веришь янки, а не нашим?
– Я не верю никаким политикам, они пидоры, – уточнил свою позицию Хиларио.
Жоао похлопал по колену Артуро, и весело сказал:
– А ведь Хиларио правильно задвинул про политиков.
– Правильно, – согласился Артуро, – только все равно они в шоколаде, а мы в говне.
– А ты тоже смотришь CNN? – спросил Васко.
– Нет, – Артуро качнул головой, – мне интернета достаточно.
– Во как? И что ты там высмотрел, в интернете?
– Я высмотрел, что все просто. Наш концерн FAMAB купил долю в этом строящемся межокеанском канале. И купил дешево, потому что повстанцы разгромили китайских наемников. Теперь нас послали отвоевывать стройку, чтоб FAMAB не потерял бабло.
– Ты, – заявил Овидо, – рассуждаешь, как янки: мол, все дело в бабле.
– А в чем же еще? – невозмутимо ответил Артуро.
– Нет, ты неправ! – с уверенностью начал Васко, но резко замолчал…
…Поскольку вернулся сержант: дядька из профи-военных, бывалый, уже под 30 лет.
– О чем разговорчики ведем, а, бойцы? – сходу спросил он.
– Так, о жизни, сеньор сержант, – мгновенно ответил Родриго.
– О жизни значит? Вообще, парни, надо меньше болтать. Поняли?
– Да, сеньор сержант, – хором ответили все девять молодых бойцов.
– И еще, – продолжил он, – в обстановке, приближенной к боевой, звать меня надо не в строевом порядке, а по имени, потому что так быстрее. Поняли?
– Да, Нереу! – последовал ответ снова хором.
– Теперь, – сказал сержант, – слушайте диспозицию. Наш батальон высаживается в Сан-Мигелито, и автоколонной движется сначала на восток до шоссе-25, а затем по шоссе, поворачивает на юг, и занимает позицию в поселке Санта-Мария. Там стратегическая строительная площадка и мост через Рио-Туле в 11 км к востоку от берега Кокиболка. Позиции первично подготовлены авангардной группой коммандос, но у них уже новая задача. Так что оборудовать позиции мы должны сами, как только приедем. Поняли?
– Да, Нереу! – снова ответили все хором, после чего Родриго спросил:
– А как там, в Санта-Мария, насчет релакса после работы?
– Там, – помрачнев, ответил сержант, – вообще…
…
*53. …Конкретная жопа.
Тогда, на пароме, девять молодых бойцов не очень поверили сержанту Нереу. Ведь у армейских командиров, даже у младших, есть такой обычай, нагонять ужаса, чтобы их подчиненные не очень расслаблялись. Но, в данном случае, действительно была жопа.
Поселок Санта-Мария, раскинувшийся там, где шоссе-25 пересекало реку Туле, был сожжен. От примерно сотни домов остались только закопченные фундаменты. А мост оказался взорван. Что касается «стратегической строительной площадки», то она была представлена несколькими поваленными автокранами и сгоревшими экскаваторами. О масштабе строительных работ можно было судить по наличию огромных куч гравия, штабелей бетонных блоков, и грандиозной траншее, длиной около полукилометра. По-видимому, этой траншее предстояло стать частью канала, но теперь она стала просто длинным, немыслимо грязным искусственным прудом, заполненным водой. Видимо, в траншею сбрасывали что-то дохлое (не хотелось думать, что именно) так что вода там жутковато пахла тухлятиной. Никаких признаков гражданской жизни в Санта-Мария не наблюдалось. Только обугленные руины, затопленная траншея, а вокруг – сельва.
Угрюмые коммандос уже загружались в свои БТР. Угрюмые – понятно почему: кроме полноценных бойцов они увозили трех раненых, пристегнутых к носилкам и, видимо, накачанных обезболивающим наркотиком до бесчувствия. Офицер коммандос скупо буркнул «осторожнее ходите, заминировано, ступите не туда, и будете без ноги». Так, напутствовав смену, коммандос укатили куда-то.
Молодые бойцы только что выгрузившегося пехотного батальона проводили их слегка удивленными взглядами. А минутой позже, офицеры, не давая бойцам слишком сильно задумываться на невеселые темы, начали командными окриками распределять всех по будущим боевым позициям (эти позиции следовало немедленно оборудовать). Часа не прошло, как батальон на практике познакомился с противопехотными минами…
…Бум! Как взрыв новогодней петарды. И следом вопль, резанувший по нервам.
Этот вопль продолжался, и даже не верилось, что человек может так долго кричать.
Параллельно – вполне вербальные командные окрики:
«Быстро врача и носилки сюда!».
«Доложите, кто и как ранен?».
«Боец из первой роты, на мину наступил, пальцев нет, нога до колена, как фарш».
…Еще полчаса, и снова: бум!
Снова вопль, и окрик «Быстро врача и носилки сюда!».
…Еще через полчаса в третий раз: бум! Все то же самое по новой.
Затем, по мегафону, приказ комбата: «Всем бойцам прекратить работу и оставаться на местах, кроме водителей! Всем экипажам бронетранспортеров – по машинам. В целях разминирования расположения батальона, начать движение в следующем порядке…».
Начинается движение. Бронетранспортеры ездят кругами, и утюжат грунт тяжелыми колесами. Иногда слышны уже знакомые «бум!». Армированная резина колес, обычно, выдерживает попадание поражающих элементов маленькой противопехотной мины. Но не всегда. Несколько машин останавливаются. Экипажи, ругаясь сквозь зубы, проводят замену критически-поврежденных колес…
…Проходит три часа – и разминирование завершено. Территория поселка выглядит как после извержения грязевого вулкана: гигантское пятно вязкой мокрой глины, а поверху лениво колышется дизельный дым от двигателей. С неба на эту красоту льется дождь...
…Солнечный диск, только иногда подмигивающий из-за низких туч, между тем, успел сползти почти к самому западному горизонту. Возобновлять работы – поздно. На театр потенциально-боевых действий падают сумерки, быстро переходящие в ночь. Никакое оборудование территории не выполнено. Даже армейские шатры приходится ставить в темноте, при свете прожекторов, пока полевая кухня греет жратву из «бомж-пакетов».
…
После ужина (или обеда – непонятно) большинству бойцов стало чуточку веселее.
И, когда последовал приказ «разойтись, оправиться», Жоао, подмигнул Артуро:
– Живем, земляк.
– …Пока, – ответил тот.
– Расслабься, Артуро! – и Жоао, снова подмигнув, вытащил сигареты, – Подымим для пищеварения. Жратва дерьмовая, но ничего, мы и не такое переваривали, верно?
– Верно, – согласился Артуро и, за компанию с земляком, закурил.
– А говорят, – продолжил Жоао, – что если в первом бою не зацепило, то у тебя больше шансов, что вообще не зацепит. Считай, первый бой уже был, и мы целы.
– Это пока не бой был, а только минное поле, – возразил тоже закуривший Родриго.
– А может, – предположил присоединившийся Васко, – никакого боя не будет вообще. Говорят, что полпотовцы трусливые твари. Они только так умеют: сжечь деревню, и заминировать. Еще они могут отравить колодцы. Все в таком роде. А в бой – ни-ни.
– Это по CBR-Prim так говорят? – скептически полюбопытствовал Хиларио.
– Иди к чертям! – обиделся Васко.
– Ты, Хиларио, наверное, даже календарю не веришь, – подколол Овидо.
– По календарю майя, – заметил Габрио, – Конец света еще в 2012 должен был быть.
– Чепуха, – сказал Силвио, – пока знамений не будет, конец света начаться не может.
– Каких, на хрен, знамений? – спросил Тристао.
– Из библии, вот каких!
– Ну, ты деревня! – удивился Тристао, – Ты что, правда, в это веришь?
– По мне, так лучше в библию верить, чем в телевизор, как некоторые – с фирменной латиноамериканской фермерской рассудительностью ответил Силвио.
– А чего ты наезжаешь? – возмутился Овидо.
– Разговорчики! – раздался рявкающий голос подкравшегося сержанта Нереу.
Все резко замолчали, а он добавил:
– Приказ был: оправиться, а приказа звездеть не было. Поняли?
– Да, сеньор сержант! – отреагировал Овидо.
– По имени, балда! Мы в боевой обстановке.
– Да, Нереу.
– Вот так-то лучше. Давайте, оправляйтесь. Нечего тут толпой с сигаретами создавать мишень для снайперов противника! И не вздумайте отползать в сельву! Срите там, где разминировано, а то оторвет вам ноги и жопу вместе с хером. Поняли?
– Да, Нереу.
– Вот так-то. Бегом срать! Отбой через час!
…
Это чудесное слово «отбой». Пусть не в койке, а на тонком поролоновом коврике, не в казарме, а в шатре посреди сгоревшего поселка, пусть не помывшись нормально после чертовски тяжелого дня, но это возможность лечь, закрыть глаза, и отключиться. Этот эффект «желанного отключения», похожего на летаргию, известен всем военспецам, и поэтому, Сторона-1 старается усилить охранение, чтобы снизить риск, а Сторона-2 (как нетрудно догадаться), старается помешать этому, и использовать момент для атаки. В данном случае, выиграла Сторона-2 (которая применила массированное минирование, нарушив планы Стороны-1 по организации периметра и подготовке караульной роты). Конечно, караульная рота была выставлена, но как попало. Просто сотня растерянных уставших мальчишек со штурмовыми винтовками, из которых они умели стрелять (на тренингах, по картонным мишеням, на полигоне, после инструктажа). Такое охранение имеет мало шансов во внезапном ночном бою, когда противник отлично подготовлен, и
фактически незаметен. Огневой контакт длился всего минуту, но под разными углами, и прицельно. Военный аналитик мог бы объяснить, как тактически были устроены атаки небольших профессионально-охотничьих подразделений на целые батальоны. Здесь не случайно применено множественное число – в ту ночь, почти синхронно произошли 8 похожих атак по схеме выученной партизанами муи-муи за прошлые полтора месяца.
Но, для 20-летнего рядового Артуро Риналдо имела значение только одна атака. И она началась для него с внезапного пробуждения. Иногда снятся реалистичные кошмары, и человек, просыпаясь, вздыхает облегченно: «О, черт, это был лишь сон». Но сейчас для Артуро получилось наоборот. Он проснулся, и через несколько секунд с невыносимым ужасом понял: «О, черт, это же происходит в действительности». Спросонья, в темноте крайне трудно было понять, что все-таки происходит. Вокруг что-то свистело, вопило, взрывалось, и иногда вспыхивало сквозь дыры, образовавшиеся в шатре. Тут рефлексы Артуро заставили его выкатиться из шатра, и сразу застыть, вжавшись в лужу на мягкой, липкой глине. Через пару секунд, шатер рухнул от какого-то толчка, и все, кто там еще оставался, запутались в складках брезента…
…Еще полминуты, и атака прекратилась. Хотя, остатки караульной роты, не поняли, и продолжали бессистемно обстреливать сельву из всех видов оружия: из пулеметов, из штурмовых винтовок, из автоматической 90-мм пушки…
…А затем наступила тишина. Хотя нет, не тишина, конечно, а диссонансная гамма из разнородных звуков. Кто-то стонал, кто-то кричал, где-то что-то горело с треском, и с глухими хлопками. Кто-то шипел и ругался, стараясь разрезать брезент шатра, чтобы выбраться наружу. И все это при свете пожаров на месте грузовиков с горючим.
– Отделение, перекличка! – раздался голос сержанта Нереу, – Отзовитесь, кто жив!
– Это Родриго, я здесь, – прозвучал первый ответ, – мне задело плечо чем-то.
– Это Артуро, я здесь, и в порядке.
– Это Силвио, я ранен в бедро, черт… Столько крови...
– Это Хиларио. Я в порядке. Но, Габрио ранен в живот. Я не знаю что делать.
– Это Овидо я в порядке. Рядом Тристао и Васко, но с ними, по-моему, все плохо.
– Так, бойцы! Я сейчас встану и включу фонарик. Не дергайтесь, – и в десяти шагах от Артуро вспыхнул фонарик. Как-то сразу стало легче…
– Уф, сеньор сержант, – выдохнул Артуро, тоже поднимаясь на ноги, – я здесь.
– Просто, Нереу. Мы в боевой обстановке. Понял? Теперь давай искать Жоао, про него никто пока не сказал…
…Жоао они нашли с пулей в голове. Итого, отделение потеряло убитыми троих: Васко, Тристао, и Жоао. Столько же – ранеными: Габрио (тяжело), Родриго и Силвио (легко).
…
*54. Как тошно утром на войне…
…Там, где ночью был бой. Экстренная эвакуационная группа забрала только раненых. Убитые остались тут. Длинный ряд черных пластиковых мешков немного в стороне от грунтовой дороги. По ним барабанили тяжелые капли продолжающегося дождя. Из 600 бойцов батальона в строю остались примерно 200. В строю, это условно, а реально они собрались под сделанными как попало брезентовыми навесами, уселись поближе друг к другу, и смотрели, как по размокшей глине, исчерченной колеями, медленно ползут на восток бронемашины. Общевойсковая операция по взятию под контроль трассы канала продолжалась, несмотря на «потери в боях местного значения».
Первые два часа после рассвета, молодые бойцы хлебали остатки кофе из термосов и, в основном, молчали. Лишь порой спонтанно возникали короткие разговоры о том, какие хорошие парни были Васко, Тристао, и Жоао, которые лежат в мешках, и что случится, когда родные узнают. После нескольких кругов, спонтанные разговоры перескочили на раненых. Выживет ли Габрио, у которого пуля в животе? Будет ли снова ходить Силвио после такой дырки в бедре? И будет ли работать пробитая правая рука у Родриго? Затем (сделав еще несколько кругов) разговор перескочил на тех, кто здесь и жив.
– Черт … – пробормотал Овидо, – …Что, от нашего отделения осталось всего четверо?
– Сам же видишь, – откликнулся сержант Нереу, вытащил из кармана чуть подмокшую пачку сигарет, извлек одну, и прикурил.
– Вижу. Но как так получилось?
– А вот так, боец. Вы все необстрелянные, а у противника сплошь профи. Понял?
– Да, я понял… Скажи, Нереу, а правду ли говорили те парни-караульные, что прошли перед рассветом? Ну, они говорили, что у нас убиты командир батальона и два ротных командира из четырех.
– Правда, – подтвердил сержант, и добавил, – по ним явно снайперы отработали. А по грузовикам и точкам обеспечения, явно гранатометчики. В десятку влепили, гады.
– А кто теперь командует батальоном? – спросил Артуро.
– За это не беспокойся, – и сержант похлопал молодого бойца по плечу, – в армии есть железный закон: были бы солдаты, а начальство найдется.
– А вот, – сказал Овидо, – чего я никак не возьму в толк: откуда у полпотовцев взялись военные-профи, чтоб воевать с нами? Из Камбоджи что ли приехали?
Хиларио подвигал тремя пальцами в метре от лица Овидо, будто проверяя его зрение.
– Вернись в реальный мир, братишка. Полпотовцы воюют только на бразильском TV.
– А кто тогда здесь воюет? – спросил Овидо.
– Хрен знает, – сержант Нереу пожал плечами, – только видно: профи это.
– В интернете, – сообщил Артуро, – я читал, что здесь партизаны ФРИН, из лесных индейцев муи-муи, и лесных негров-маронов. Еще мятежная бригада морпеха.
– Значит, муи-муи или мароны, – сказал сержант, – они атаковали нас не как морпехи, вообще, не как военные, а как охотники. Отстрелялись, и растворились в сельве. Это обычай всех туземцев-охотников так нападать на чужаков, влезших на их земли.
– Да? А оружие современное у них откуда?
– Хрен знает, – тут сержант снова пожал плечами, – кому нужна эта война, тот и тащит оружие. Есть страны, где ни денег, ни жратвы, а оружия – хренова гора, вот и воюют.
Продолжить разговор не удалось: начался авиа-налет. Свой. Сначала штурмовики. Их оглушительный гул при полете на малой высоте, казалось, сведет с ума. Трудно было разглядеть, куда они бросают напалмовые бомбы, но, похоже – наугад в сельву. И весь горизонт оказался заслонен облаками жирного черного дыма, расплывающегося среди триллионов капель дождя.
К полудню штурмовики улетели, но сразу на смену им появились тяжелые воздушные транспорты под прикрытием троек истребителей. Транспорты снижались и сбрасывали желтоватые шлейфы какого-то химиката. В основном это попадало куда-то в сельву, но однажды длинный порыв ветра снес часть шлейфа в расположение батальона…
…К счастью, сержант Нереу успел отдать приказ «делай, как я», стремительно сунул первую попавшуюся хлопковую тряпку в лужу, и закрыл этой тряпкой нос и рот. Этот нехитрый прием с мокрой тряпкой (известный со времен Первой Мировой войны), как оказалось знали лишь немногие из младших командиров в батальоне. Очень скоро все отделения, где командиры не знали этого – можно было определить по болезненному судорожному кашлю. Старшие офицеры экстренно названивали по телефонам в штаб, выясняли, что за свинство творится, какой это химикат, и насколько он опасен. Вскоре командир Третьей роты (ставший теперь за командира батальона) оповестил всех по мегафону, что можно не бояться. Химикат токсичен только для растений. Утешил…
…Может, оно так, но все, кто надышался этого – кашляли и блевали до самого заката. Блевали желчью: жрать было нечего, склад продовольствия и полевая кухня сгорели.
Надежды, что к вечеру в Санта-Мария приедет конвой с провиантом не оправдались, и последовал приказ «вскрыть продовольственный НЗ». Бойцы жевали шоколад, запивая простой водой с привкусом дезинфекционных таблеток. Потом – приказ «отбой». Но…
…Невозможно было заснуть, поэтому бодрствовали не только два караульных взвода, а вообще все, кроме свалившихся в беспамятство от усталости.
Если даже кто-то начинал дремать, то вскакивал через четверть часа, поскольку что-то мерещилось караульным, и они начинали расстреливать окружающую сельву из всего имеющегося оружия. Несколько раз к этому «фестивалю» присоединялось и отделение сержанта Нереу. Ну, вот: постреляли. Хоть какая-то разрядка для нервов. А потом стал светлеть восточный горизонт, и скоро там, сквозь пелену дождя, подмигнуло солнце.
Прошла вторая ночь. Время пролетело, как в тягучем кошмарном сне, и бойцы стали, с удивительной точностью, возвращаться к вчерашним разговорам.
– Надо, же. Туземцы… – сказал Овидо, и тяжело вздохнул, – …Если как-то объяснить туземцам, что мы им не враги, и не хотим забрать их земли, то...
– А что мы хотим? – перебил Хиларио, и пояснил, – Межокеанский канал пойдет не по воздуху, а по их землям. Вокруг такой огромной стройки – сельва обязательно бывает испорчена, или вообще затоплена, там, где дамба. А туземцы в этой сельве живут.
– Не в сельве дело, – возразил Артуро, – просто плутократы делят бабло. Я говорил…
– …Отставить болтовню! – скомандовал Нереу, – Видите: начальство нарисовалось.
– Лучше бы жратва нарисовалась, – буркнул Хиларио, и бросил взгляд на обугленные остатки продовольственного склада и полевой кухни.
– Сказано: отставить болтовню! – повысил голос сержант.
– Угу, – Хиларио замолчал и стал смотреть реалити-шоу «прибытие начальства».
…
Начальство было невеликое (двухзвездочный генерал), зато с военным капелланом, и с пополнением: 400 молодых бойцов на новых полубронированных грузовиках. Сначала состоялась коллективная заупокойная молитва «по героям, павшим в сражении против полпотовских левых фанатиков и наемников евро-американского милитаризма». Какой политической логике следовали пропагандисты, творившие такой синтетический образ врага, абсурдный, как кремовой торт с копченой селедкой, осталось в тайне. В общем – помолились коллективно. Затем, слово взял двухзвездочный генерал, и случилось чудо! Оказывается, батальон принял неравный бой с превосходящими силами упомянутых «фанатиков и наемников», нанес им поражение, и вынудил их отступить на секретные базы в сельве (каковые базы выявила и уничтожила наша храбрая фронтовая авиация). Таким образом, стратегический район Санта-Мария переходит в тыловую зону, здесь могут начать работу мирные строители. Батальон же будет сейчас доукомплектован, и перемещен на 30 км к северо-востоку, на стратегически важный участок Эсперанзита, к «будущим западным воротам искусственного озера Атланта, жемчужины Великого Межокеанского канала». В финале двухзвездочный генерал объявил, что «солдаты, сержанты и офицеры, принявшие этот первый бой под Санта-Мария, будут награждены медалями за миротворческие заслуги».
Бойцы отреагировали бурными криками «ура» и даже стали приплясывать (что смогла успешно заснять TV-группа CBR для короткого выпуска «воины-волонтеры радуются заслуженным наградам»). Вообще-то большинству бойцов были мало интересны такие ничего не значащие медальки, радовались же они тому, что (какое совпадение!) сейчас подъехали грузовики с долгожданной жратвой. Но в кадр попало то, что надо. Дальше, начальство уехало, а какой-то новый командир батальона стал кричать, что нечего тут рассаживаться на завтрак. «Не было такого приказа! Все по машинам, и там, по дороге, пожрете! К полудню надо быть в Эсперанзита, и до темноты оборудовать позиции».
…Опять грузовик, и тряска по размокшей раздолбанной грунтовке. Кстати, не очень-то просто жрать ложкой из банки тушенку с рисом, сидя в подпрыгивающем кузове. Но, у настоящего бразильского солдата (даже молодого), а тем более, у выходца из фавел, не возникает с этим никаких проблем. Была бы жратва, а как сожрать – разберемся.
Сожрали.
Запили почти остывшим кофе из армейских специальных бидонов (якобы) термосов.
Начали знакомиться с пополнением (да-да: сначала – жрать, потом – знакомиться).
Отделение сержанта Нереу пополнилось шестью бойцами (вместо шести выбывших).
Все они оказались из Сан-Паулу. К несказанной радости Овидо – земляки! А то он всех земляков растерял в первый день на войне.
Пятеро были простые черные мальчишки из фавел. Именно мальчишки, 17-летние.
Шестая – девушка-квартерон, лет 20, очень красивая, и не из фавел, это точно.
В этом была какая-то несообразность.
Призывной возраст в Бразилии 18 полных лет, а обычно, парни попадают по призыву в вооруженные силы в 19, или даже в 20 лет. Но 17-летний может пойти в армию только волонтером. Что касается девушек, то они могут пойти в армию только волонтерами, и никак иначе. Короче говоря: пополнение сплошь волонтеры. Почему-то им захотелось в армию, а там, в армии, почему-то им захотелось поехать в «горячую точку» (не имея достаточной профессиональной подготовки). Почему???
…Может, и хотелось бы поговорить на эту тему с новенькими, но в грузовике как-то не получилось, а сразу по прибытии в поселок Ла-Флореза начались ударные работы по оборудованию батальонных позиций. Эти работы продолжались до заката солнца, под аккомпанемент окриков начальства «быстрее, шевелите копытами, бараны, вы же не хотите, чтобы ночью вас всех перестреляли». Потом был ужин – суп из бомж-пакетов, черствый хлеб, и армейский растворимый кофе (просто горькие помои цвета дегтя). А дальше, после назначения караульных взводов, остальные завалились спать. Ладно, не в шатрах, хотя бы, а в хижинах. Вокруг – не тряпка, которую пуля прошивает без потери убойной силы, а все же, стены. Еще мешки с песком до уровня подоконника (это в ходе оборудования позиций), вот уже надежная защита от пуль. А остальное – судьба.
Этой ночью судьба была благосклонна к взводу на западной точке Эсперанзита, а утро выдалось не дождливым (впервые за 4 дня от даты бразильской высадки в Заозерье). И, можно сказать, что трем бойцам, назначенным в дозор на крыше, повезло с погодой.
…
