Текст книги "Рыцари комариного писка"
Автор книги: Александр Розов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 35 страниц)
*6. Если девушка так смотрит в тарелку мужчины…
…То, с высокой вероятностью, у мужчины возникает желание накормить ее. И у Мефо возникло такое желание. За две недели пребывания в Масайа он сделал три заказа – все удачные, и сейчас работал над четвертым. Этот четвертый заказ исходил от монсеньора Франсиско, архиепископа Манагуа (вот как!). Новая резиденция монсеньора занимала участок в полста километрах к западу от Манагуа и Масайи – на берегу Тихого океана в городке Монтелимар. Ранее участок принадлежал отелю сети «Lee-Inn» но был продан, поскольку центр туризма на этом побережье сместился южнее, к СЭЗ Брито-Гранада. Приобретя участок бывшего отеля, архиепископ Франсиско озаботился эстетикой. Ему хотелось поставить в саду что-то этакое, чтоб все воскликнули «Обалдеть!», но чтобы «этакое» не вышло запредельно дорого по деньгам. Тут, ему пригодился совет друга и коллеги: Хавиеро, епископа провинции Масайа, который недавно решал аналогичный вопрос в несколько меньшем масштабе, и знал художника-дизайнера янки, Мефо Грача, который (цитата) «работает дьявольски стильно, однако берет по-божески».
Короче говоря: у Мефо появились средства, и немалые по здешним меркам. Для него не представляло бы экономической проблемы накормить обедом хоть дюжину голодных, прожорливых девушек в этом трактире (расположенном в первом этаже дома, где Мефо занимал мансарду). Вопрос: как сообщить такой факт девушке за соседним столиком?
Она не из люмпена, хотя одета в старую пеструю линялую юбку и старую рубашку (не своего размера, мешковатую и тоже линялую). На ногах вообще тапочки-вьетнамки. И стрижка – люмпенская: прямые черные волосы будто чикали садовыми ножницами. Но, вопреки всему этому, девушка выглядит, как студентка из патрицианской семьи. Такая идеально-прямая осанка в сочетании с танцорской гибкостью, гордым рисунком губ, и интеллектуально-насыщенным взглядом миндалевидных темно-янтарных глаз… Черт! Требовалась стартовая фраза с тактичным указанием на решение вопроса жратвы.
«Эх, была – не была», – подбодрил себя Мефо Грач, а затем обратился к этой девушке, сидящей за соседним столиком.
– Сеньорита, вы не могли бы помочь мне выбрать композицию для энчиладос?
– Выбрать композицию? – удивленно переспросила она, подняв брови.
– Да. Я очень нерешителен в вопросах совмещения разных пищевых стихий.
– Правда? А пишут наоборот, что вы решительны, сеньор… Мефо Грач, верно?
– Э-э… Вы меня знаете, сеньорита…Э-э?..
– …Саби, – договорила она, встала, пересела за его столик, и добавила, – вы так хорошо получились на фото, что я вас сразу узнала.
– На фото где?
– В интернет – газете «Common Future». О вас была заметка. Прогрессивный художник-дизайнер из Флориды раскрыл грязную игру «HK-Canal» в марионеточном Лаголарго.
– Что за газета такая… – растерянно произнес он, затем, спохватившись, повернулся к трактирщику, – …Мигель, можете ли вы сотворить большой энчиладос с той чудесной начинкой, которую объявит эта сеньорита?
– Запросто, сеньор Мефо. Я внимательно слушаю, сеньорита.
…
Разумеется, дело не обошлось заказом только энчиладос. Был заказан еще гуакамоле-саладо, лепешки тахос, и всякая всячина, включая домашнее красное вино. Вот, после довольно емкого глотка этого вина, сеньорита Саби решительно спросила:
– Мефо, а вы живете где-то неподалеку?
– Да, практически, в этом доме, – сказал он, не видя смысла это скрывать.
– Здорово! – обрадовалась Саби, – Тогда, наверное, вы можете мне помочь. Я тут ищу одного человека. Его зовут Амаро, у него квартира в этом доме.
– Амаро? – переспросил Мефо, догадываясь, о ком речь, но не зная, признаваться ли.
– Да, – девушка кивнула, – Амаро, ему лет 40, и он немного похож на Уго Чавеса.
– Сеньор Мефо! – подал голос трактирщик (простая душа), – Сеньор Мефо! Наверняка, сеньорита ищет нашего Амаро, у которого вы по дружбе арендовали мансарду!
– О! – вскричала Саби, – Здорово! Мефо, вы друг Амаро, и работаете в его мансарде?
– Э-э… Приблизительно так, – признался Мефо, точно не желая излагать этой девушке историю своих отношений и бизнеса с полковником Амаро Фурадо из «Seguri».
– Здорово! – повторила девушка, – А где сейчас Амаро? Очень надо поговорить с ним.
– Вообще-то… – растеряно начал Мэфо, – …Знаете, ведь Амаро очень мобилен. Такой подход к жизни… То тут, то там…
– Я знаю, – нетерпеливо перебила она.
– Дайте мне пару минуту, – нашелся Мефо, и встал из-за стола, – я попробую позвонить одному парню, возможно, он знает, где Амаро, или какой телефон включен у Амаро, в общем, этот парень сможет помочь в поисках. Простите, Саби. Я быстро…
С этими словами, прогрессивный художник-дизайнер выскочил на улицу, огляделся и, вытащив сотовый телефон, ткнул соответствующую иконку в меню контактов.
…Пи-и… Дзинь!... Голос полковника:
– Слушаю!
– Алло, привет Амаро, это Мефо.
– А, привет, компаньон! Что-нибудь случилось?
– Еще как случилось! В трактире сидит девчонка, ищет тебя, знает про мансарду...
– Стоп, спокойнее, – мягко перебил Фурадо, – какая девчонка? Раса? Оценка возраста? Особые приметы, если видны? Как одета? Есть ли акцент? Каким именем назвалась?
– Э-э… На вид никарагуанка, лет 20 – 25, очень голодная, одета хреново, зовут Саби.
– Ясно, – будничным тоном произнес полковник, – значит, так: по всем признакам Саби Хастури критически влипла, что было ожидаемо. Надо накормить ее…
– …Уже кормлю, – ввернул Мефо.
– …Отлично! Далее. Саби не только нечего жрать, но и негде жить. Я тебя прошу, как компаньона: устрой ее пока в мансарде. А я на днях приеду и организую ей квартиру.
– В мансарде? Зачем? Лучше я дам ей денег на отель. Потом сочтемся.
– Незачет. Она нелегально въехала из Лаголарго, и у нее нет ID. Так что – в мансарду.
– Э-э… Подожди, Амаро, но как я устрою ее в мансарде, если я сам там живу?
– Мефо, какие проблемы? Там на кровати с тобой хоть две девчонки поместятся: одна справа, другая слева. И на диванах еще две. Но сейчас речь всего об одной девчонке, и можно выбрать для нее любой из четырех вариантов. Я не вижу проблемы.
– Э-э… Но, как я ей скажу?
– Никак. Ей скажу я. Сейчас она рядом, да или нет?
– Нет, я вышел на улицу.
– Отлично! Тогда краткая вводная. Саби – из Брито-Гранада. Ее муж – китайский, или точнее гонконгский болван. Ее любовник – тамошний диссидент, и тоже болван. Меня можно не считать, этот мой спец-роман уже сыгран. Так что, компаньон, дерзай – если хочешь. Только не так дерзай, как с той шоколадкой на даче у епископа Хавиеро. Саби -другой типаж. С ней не годится сразу «я хочу тебя» и погнали. Но общая схема та же.
– Амаро! При чем тут та шоколадка на даче?! Я эту Саби даже не знаю.
– Мефо, это ерунда. С той шоколадкой ты даже по имени не знакомился. Так было?
– Так, – со вздохом признал художник-дизайнер, и что теперь?
– Теперь, широко улыбаясь, возвращайся за стол, и дай ей трубку. Остальное за мной.
…
*7. В Китае древняя культура, и мудаки…
…Там вырастают мощные, как баобабы. Но Генри Чжонг даже на этом фоне – уникум. Долбанная сверхправильная скотина… Слушай, в ванной была аптечка. Где она?
– В холодильнике, – ответил Мефо на последнюю смысловую единицу в эмоциональном монологе Саби, – ты можешь приоткрыть дверь, и я тебе передам.
– Да, передай, – дверь ванной приоткрылась на четверть.
– Сейчас, минутку, – Мефо встал, извлек из холодильника белый контейнер с красным крестом, подошел к ванной и, держа контейнер на ладони, просунул в дверь.
– Спасибо! – сказала Саби, и вес с ладони исчез.
– Без проблем, – ответил он, и вернулся на диван.
– Ай! Черт! – послышалось из ванной, – Какое все холодное… Ай! Зачем ты переложил аптечку в холодильник? Она так удобно тут лежала. А эта фигурная коробка с бритвой, кремом, зубной пастой и щетками могла бы быть поменьше и не занимать эту полку.
– Вообще-то, – пояснил Мефо, – многие медикаменты надо хранить охлажденными.
– Возможно, ты в чем-то прав, – отозвалась Саби, – но спиртовая настойка, которая для обработки укусов москитов точно не портится от жары… Ай! Вроде все. Тебя не очень затруднит поставить чайник? У тебя есть зеленый чай? Тот китайский мудак, мой муж, постоянно хлебал зеленый чай, и я тоже подсела на это.
– У меня есть зеленый чай, – сказал Мефо, встал с дивана, и пошел в кухонный уголок, включать электрический котелок.
Между тем, Саби выскользнула из ванной, свеженькая, одетая в ярко-желтый топик и пронзительно-зеленые шорты. Это, и еще всякие тряпочки и штучки, были только что куплены в магазинчике через дорогу от дома. А ранее применявшаяся линялая юбка и рубашка – были выброшены в мешок для мусора. Итак, Саби выскользнула из ванной, подошла к окну, поглядела минуту, потом с размаху шлепнулась на ближайший диван, поболтала длинными ногами в воздухе, и объявила:
– Я снова в этом захолустье! Тут ничего не изменилось. Дырка в крыше соседнего дома заклеена тем же куском синей пленки. Зачем менять черепицу? Это возня и деньги. Не протекает, и ладно. Благословенный город Масайи, где почти никогда почти ничего не происходит. Слушай, Мефо, а ты надолго завис тут?
– Я и сам пока не знаю, – ответил он.
В этот момент бурно закипела вода в электрическом котелке. Художник-дизайнер стал заваривать зеленый чай в чайнике из кустарной коричневой керамики, с аутентичным индейским орнаментом (продукт народных промыслов с местного рынка).
– Встраиваешься в захолустную жизнь? – спросила Саби, наблюдая за ним.
– Присматриваюсь к этнической культуре, так точнее, – ответил он, – тут иногда можно подхватить хорошую идею для моего ремесла.
– Интересная работа у тебя! – с ноткой легкой зависти сказала она, улеглась поудобнее, закинув руки за голову, и спросила, – Ты не против, если я буду спать на этом диване?
– Без проблем, – согласился Мефо.
– Спасибо! Это мой любимый диван. А на чем я остановилась, когда рассказывала?
– Ну, перед вопросом об аптечке были слова: «долбанная сверхправильная скотина».
– Да, точно! – воскликнула Саби, – Это про моего мужа. Я вышла за него 2 года назад. Слушай: мне было 19, я доучивалась в колледже, и тут появился этот Генри Чжонг. Я забыла сказать тебе: у моей семьи с незапамятных времен была винокурня в Гранаде. Конечно, когда «HK-Canal» взялась за Гранаду всерьез, наш семейный бизнес рухнул в задницу. Нужны были деньги на переезд в Гондурас, где есть кое-какие родственники. Схема, старая как мир. Дочка выходит замуж за богатого неприятного субъекта, чтобы обеспечить аварийную эвакуацию остальной семьи. Понятно, да?
Мефо поставил чайник и чашки на круглый стол рядом с ее диваном, и ответил:
– В принципе понятно. Только я не уловил: кто он такой, этот Генри Чжонг?
– Чжонг начальник подотдела контроля правильности сверки анкет субподрядчиков в Центральноамериканской части транспортной группы холдинга «TK-Canal-Sipping». В иерархии это крупная должность. Я не знаю его зарплату, это коммерческая тайна. По прикидкам, больше ста тысяч долларов в месяц.
– Я потрясен! – восхитился Мефо, – Как ты запомнила эту абракадабру про должность?
– Ох, это было непросто. Но я, все же, выучила наизусть, чтобы выпендриваться. А все, кроме должности и зарплаты у Генри Чжонга никуда не годится. Обычное дело. И для компенсации такого дела существуют любовники, верно?
– А как же иначе, – согласился Мефо.
– Да!.. – Саби взяла чашку и покачала из стороны в сторону, – …Любовников я нашла. Элементарно! С одним ты знаком, но кажется, мы с ним уже только друзья. Кстати, не худший вариант. Есть к кому пойти за помощью, когда проблема. Так ведь?
– Так, – снова согласился художник-дизайнер.
– Проблема, – продолжила Саби, отхлебнув чая, – возникла из-за второго любовника. Я должна признаться: это была глупость закрутить роман с Лео Варгасом и с его женой. Варгасы лет на 10 старше меня – примерно твои ровесники, и они такие заводные.
Мефо Грач быстро покрутил в воздухе левой ладонью.
– Извини, Саби, но я не въехал. У тебя был роман и с этим парнем, и с его женой?
– Во что ты не въехал? Ты впервые слышишь про секс «pair plus girl»?
– Ясно. Теперь я въехал. Но, в чем глупость? По-моему, так даже проще шифроваться. Можно сказать мужу: я иду к Смитам… В смысле к Варгасам. И у мужа нет причины подозревать твой адюльтер, если эти Смиты… В смысле Варгасы – супружеская чета.
– Слушай, Мефо, а ты действительно свой парень! – внезапно обрадовалась Саби.
– Что значит свой? – не понял он.
– Значит, – пояснила она, – ты видишь жизнь примерно как я. С тобой можно говорить нормально. Амаро мне сразу сказал по телефону: Мефо – свой. Ладно. Теперь про чету Смитов. Ты все верно говоришь. Но Варгасы – не Смиты, вот в чем был чертов риск!
– Ты хочешь сказать: у них была хреновая репутация?
– Нет, у них была репутация в сто раз хреновее, чем ты сейчас подумал.
– Э-э… Наркотики и садо-мазо? – попробовал угадать Мефо.
– Нет. Политика и поэзия. И то и другое – оппозиционное. А Корпорация Канала этого абсолютно не терпит. Лео и Леа (так зовут Варгасов) никогда не занимались реальной политикой. Это был кружок, где политика и поэзия – вроде такой веселой философии. Варгасам, и мне тоже, казалось, что в таком ключе это не очень интересно легавым. А получилось вот что. Когда две недели назад реинтегристы взорвали на востоке дамбу Лахорда, дирекция «HK-Canal» накрутила легавым хвост, и они стали хватать всех, кто неблагонадежен – просто для отчетности. Позавчера Варгасы попали за решетку. Тут я сообразила: у них дома куча видео с вечеринок. Так что мне пришлось срочно линять.
Саби замолчала, и принялась быстрыми глотками пить чай. Мефо прокомментировал:
– Тут по-разному может сложиться. Если твой муж такая шишка в «HK-Canal» то ему, конечно, сразу сообщили: мистер Чжонг, а ваша жена тра-та-та. Дальше все зависит от взглядов твоего мужа. Он может, наверное, замять ветвь дела, касающуюся тебя.
– Мефо, ты не знаешь, что такое Генри Чжонг. Он упрекал меня, что я вышла за него не девственницей. Он совал нос в мой компьютер – искал письма от любовников. Еще он обыскивал мой стол в поисках нелегальных таблеток. Но таблетки это отдельно.
– А, – сказал Мефо, – значит, он подозревал, что ты употребляешь наркотики.
– Нет, он подозревал, что я употребляю контрацептивы. Понятно, что так и было. Я не собиралась беременеть от этого гонконгского овоща. Даже то, что в Лаголарго любые химические контрацептивы оказались под запретом, меня не останавливало. Амаро стабильно снабжал меня этими таблетками. Теперь уже незачем держать это в тайне.
Мефо задумчиво нарисовал пальцем на столе стрелочку.
– Да, при таких делах в семье тебе надо было мигом смываться.
– Я так и сделала. У меня заранее был план на такой случай, и это сработало.
– Ну, Саби, я рад, что у тебя все получилось.
– У меня-то получилось… – она вздохнула, – …А вот Лео и Леа сидят за решеткой. И я чертовски за них боюсь. Мефо, как ты думаешь, у них есть шанс выкрутиться?
– А что говорит Амаро? – поинтересовался Мефо.
– Амаро сказал по телефону: все очень хреново, но не теряй надежду, ведь надежда…
…
*8. …Спасает даже лягушку из клюва цапли.
Полковник Амаро Фурадо в это самое время участвовал в силовой спецоперации на «территории, контролируемой южными сепаратистами» (так называлось Лаголарго в канцелярских бумагах Никарагуа). Глядя сейчас на Амаро, можно было принять его за туземного индейца, старшего команды индейцев-грузчиков 20-метрового самоходного плашкоута. Такие кораблики на реке – как тяжелые грузовые автомобили на суше. Они перебрасывают до полста тонн груза туда-сюда между малыми речными портами. На продвинутых моделях имеется кран-лебедка, но таких меньшинство. Чаще бывает, что погрузо-разгрузочные работы за просто смешные деньги выполняет вручную бортовая команда нищих туземцев. На этом плашкоуте ехали три десятка грузчиков (столько и требуется, если надо быстро перевалить на причал огромную кучу мешков и ящиков). Кроме индейцев-грузчиков на борту был европеец (видимо, капитан) и мулат (видимо моторист-механик). Обыкновенный экипаж. Вот только капитана звали Хокан Йерн, а моториста-механика – Додж Тайгер. Первого представлять уже не надо, а второй сюда прибыл из ЮАР, как коммивояжер (с миссией вроде той, что была у Ренфри Крауна). Грамотный младший офицер спецназа, перешедший в «частный сектор».
Нетрудно догадаться, что гарнизону полиции в порту прибытия предстоял неприятный сюрприз (и это еще мягко сказано). А теперь – несколько слов о порте прибытия.
На юго-востоке великого озера Кокиболка, в том месте, где из озера начинается путь к Карибскому морю великой реки Сан-Хуан, приютился маленький городок Сан-Карлос. Скорее, поселок городского типа с дюжиной тысяч жителей. В XVII веке городок был построен для защиты от карибских пиратов, совершавших рейды по реке до озера, по берегам которого уже существовали перспективные пункты для грабежа. Понятно, что городок Сан-Карлос строился, исходно как форт, и маленькая цитадель этого форта (приземистое угловатое уродливое здание из серого камня) сохранилось до XXI века. Цитадель стояла на отшибе, никому не нужная, но затем, некий гонконгский менеджер нашел ей применение: в роли следственной тюрьмы Службы Безопасности Канала. Из городка Сан-Карлос, как-то сами собой исчезли местные жители, и получился Лагерь Добровольного Трудового Перевоспитания для проштрафившихся граждан Лаголарго.
Удобно! «Клиенты» тюрьмы сразу после «следственной обработки» (с непременным получением чистосердечного признания) спихивались в Лагерь, как чернорабочие на складском комплексе, построенном для обслуживания грузооборота речного порта.
Давайте вслушаемся, это же почти поэма: чистосердечное признание – и добровольное трудовое перевоспитание! Моралисты всех времен и народов аплодируют стоя! А тем интернациональным правозащитникам, которые утверждают, что охранка «HK-Canal» выбивает у своих жертв сначала – признание, а потом – подпись под «добровольным заявлением» – нетрудно заткнуть рот деньгами. Правозащитники – те же бизнесмены, работают не ради каких-то иллюзий о гуманизме, а ради гонораров за переключение справедливого гнева мирового сообщества на какого-нибудь вождя Мумба-Юмба, не соблюдающего правовые нормы ООН в глухих джунглях, на фиг никому не нужных.
Такое положение вещей объяснял сейчас старший опер-офицер Джим Халанг своему «почетному клиенту» Лео Варгасу подозреваемому в организации террористической группировки «Фронт Ре-Интеграции Никарагуа» (ФРИН). От Лео Варгаса требовалось чистосердечное признание, и выдача имен-адресов-телефонов своих сообщников. Что касается признания – то с этим проблем не было. Лео готов был подписать что угодно, поскольку в противоположной половине камеры (за толстым стеклом) находилась Леа: любимая жена, друг, соавтор поэзии и прозы. Опер-офицер Халанг доходчиво пояснил «клиенту», что будет с Леа, если требуемые имена-адреса-телефоны не будут выданы.
Лео Варгас выдал бы все и всех, но он ДЕЙСТВИТЕЛЬНО НИЧЕГО НЕ ЗНАЛ!
И не мог знать, поскольку Фронт Ре-Интеграции Никарагуа» (ФРИН) был фэйком.
Просто, существовал интернет-сайт FRIN.X.ORG, и на этом сайте (наряду с типичной политической болтовней левацкого толка) находились видео и фото с дамбы Лахорда.
Конкретно по фазам: штурм, захват, минирование, взрыв, и вал прорвавшейся воды.
Тот, кто знал содержание беседы команданте Йерро с коммивояжером Крауном, мог бы догадаться, с какой целью сделан сайт, и кто реальный хозяин этого PR-проекта.
Опер-офицер Джим Халанг этого не знал. Правда, он подозревал, что семья Варгас тут абсолютно не при чем. Профессиональный опыт подсказывал, что боевая команда не доверила бы им даже мешок картошки. Но, полиция при облавах в городах Лаголарго поймала только уличных воришек и торговцев краденым барахлом, не пригодных для предъявления начальству в качестве пойманных террористов. Лео и Леа Варгасы тоже выглядели неубедительно в этом качестве, но они были, похоже, последними открыто-неблагонадежными персонами в стране, и начальство имело на них зуб…
…И начальство решило: ввиду отсутствия настоящих пойманных террористов, следует обработать этих. Что и было поручено старшему опер-офицеру Джиму Халангу.
– …Что ты молчишь?! – рявкнул Халанг, и влепил Лео Варгасу пощечину, – Может, ты думаешь, что я шучу? Или ты хочешь посмотреть, как будет выглядеть твоя жена, если раздеть ее догола, подвесить ее на дыбе, и пройтись по ней бычьим кнутом?
– Послушайте, офицер, я ничего не знаю ни про каких террористов…
– Свинья! – рявкнул опер-офицер, и влепил арестанту вторую пощечину, – Ладно, тогда начнем вечеринку. Я думаю: между раздеванием и дыбой надо дать моим парням чуть развлечься. Так и будет! А тебе мы поставим тавро с рогами, чтобы ты помнил. Мы выжжем это раскаленным железом на твоем бедре. Выкладывай все, пока не поздно!
– Я ничего… – начал Лео Варгас, и получил третью пощечину.
…
Возможно, старший опер-офицер охранки вел бы себя иначе, если бы знал, что сейчас произошло поблизости от тюрьмы. А там мирные индейцы-грузчики вдруг оказались воинственными муи-муи. Тут следует отметить, что солнце уже садилось, и эффект сумерек плохо повлиял на боеготовность гарнизона Сан-Карлос. Немногочисленная полиция порта и тоже немногочисленная охрана Лагеря трудового перевоспитания, не успели сделать ни одного выстрела. Атака отряда командате Йерро была внезапной, стремительной, эффективной – в лучших традициях парашютного спецназа (парашют просто один из вариантов, и спецназ атакует откуда угодно, хоть с плашкоута)…
…Следующая фаза спецоперации – вторжение муи-муи в саму тюрьму (через дверные проемы, когда собственно двери были выбиты зарядами пластида) – стало абсолютной неожиданностью для внутренней охраны. При переделке этой цитадели никто даже не подумал о мероприятиях на случай штурма, и вот к чему привело такое головотяпство.
Муи-муи накрыли группу проведения допросов прямо «на месте вечеринки».
Пятеро подручных полицаев мылись в душевой после «развлечения» с Леа Варгас.
Шестой и седьмой подручные попались в процессе работы кнутом по живой мишени (в смысле, опять по Леа Варгас, уже подвешенной на дыбе).
Старший опер-офицер Джим Халанг был взят посреди очередной угрожающей фразы, обращенной к Лео Варгасу (лицо которого было разукрашено свежими синяками, а на правом бедре был ожог в виде точки с лосиными рогами, наподобие крыльев орла).
Команданте Йерро отреагировал на эту картину очень спокойно тремя фразами:
«На пол мордой вниз, уроды» (это к допросной группе).
«Фельдшер! В конце коридора два раненых штатских!» (это в микрофон под каской).
«Все снимайте на видео» (это к метиске Икеле, и к коммивояжеру Тайгеру).
«Союзник, забери тут записи настенных видеокамер» (это к полковнику Фурадо).
…
Следующая сцена отлично бы смотрелась в «happy end» к голливудскому боевику.
Любящий муж держит за руку любимую жену, лежащую на носилках.
«Солнышко мое, все будет хорошо».
«Да, милый», – тихо и потерянно отвечает она.
«Камрад Лео, – вмешивается фельдшер, – пожалуйста, отойдите, я все сделаю».
«Камрад Лео, – окликает некто, похожий на культового венесуэльца Уго Чавеса, – вы в данный момент необходимы нам на внешней площадке».
«Да, – говорит Лео, – я понимаю. Держись, Леа, держись родная. Я скоро вернусь».
Можно было бы удивляться относительному спокойствию и адекватности совершенно гражданского интеллигентного мужчины сразу после ужаса и пыток. По всем правилам психологии, он должен был сейчас впасть в ступор… Он бы, конечно, впал, если бы не инъекция «коктейля», содержащего глюкозу, кокаин и заодно – антибиотики (которые следовало в любом случае ввести при множественных травмах кожи).
Лео Варгас, в состоянии кокаинового остекленения, поцеловал жену, и пошел во двор следом за персонажем, похожим на культового венесуэльца. А во дворе тюрьмы были готовы статисты для шоу: вся допросная группа (восемь субъектов) и шесть дежурных бойцов охранки, взятых живыми. 14 человек закованных в наручники, и привязанных к ограде. После захода солнца, включились прожекторы, и в их свете среди окружающей вечерней темноты, сцена предстоящего шоу уже заранее выглядела жутко.
– Камрад Лео, вам надо надеть униформу, это для TV, – продолжил некто, похожий на культового венесуэльца (это был полковник Фурадо, только он не представился).
– Да, если так надо, – пробормотал Лео Варгас, и кое-как облачился в униформу старого «сандинисткого» никарагуанского образца, с нашивками дивизионного комиссара.
– Вот, возьмите, – вступил в дело коммивояжер Додж Тайгер, и протянул Лео новенький компактный пистолет-пулемет, явно фабричный, но напоминающий самоделку.
– По справедливости, – пояснил Фурадо, кивнув в сторону допросной группы, – лучше сделайте это сами. Пусть эти садисты и предатели родины сдохнут, как бешеные псы.
– О, черт… – тихо сказал Варгас, и нерешительно взял в руки этот псевдо-самодельный пистолет-пулемет, – …Я даже не уверен, что у меня получится.
– Камрад Лео! – громко сказал Фурадо, – Мы все знаем, что вы перенесли пытки, и это поймут все, кто будет смотреть видеозапись. Но мы знаем: вас невозможно сломить.
– У вас получится, – тихо добавил Додж Тайгер, – перехватите оружие вот так. Хорошо! Теперь передерните затвор. Правой рукой держите базовую рукоять, а левой аккуратно фиксируете оружие за переднюю рукоять. Теперь флажок предохранителя вниз. Очень спокойно цельтесь. Мы отработаем мишени слева направо. В крайнюю левую мишень целимся и, плавно нажав триггер, удерживая оружие, ведем к крайне правой мишени. Я предлагаю попробовать сначала без нажатия триггера. У вас ведь незнакомое оружие.
… – Вот так, ведем…
… – Еще раз попробуем, чуть быстрее и более плавно…
… – Вот так годится. А теперь по сигналу огонь – то же самое с нажатием триггера…
… – Вы готовы, камрад Лео? Хорошо… Палец на триггер…
… – Огонь!
Все-таки, талант хорошего военного коммивояжера-инструктора – впечатляет.
После пяти минут подготовки, Лео Варгас одной длинной очередью с дюжины шагов условно-успешно поразил все 14 мишеней.
Условно – в смысле, что не всех насмерть, а только половину из них.
Хокан Йерн поднял свой Uzi, и сделал семь одиночных выстрелов, завершив дело.
Затем, по его кивку, ассистентка Икеле (в сандинистской униформе и огромных очках-полумаске), передала видеокамеру полковнику Фурадо. После этого, Икеле подошла к расстрелянным, вскинула свой сжатый правый кулак к небу, и звонко воскликнула:
– Так будет с каждым врагом! Слава Ре-интеграции! Слава камраду Лео! Venseremos!
– Снято! – сообщил полковник никарагуанской спецслужбы.
– Ну, слава Кетцалькоатлю, – проворчал Хокан Йерн, – хватит здесь возиться. Мы уже отстали от графика на две минуты. Грузимся на плашкоут – и уезжаем!
…
