Текст книги "Рыцари комариного писка"
Автор книги: Александр Розов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 35 страниц)
*65. Оружейная гигантомания…
…С ироническим пафосом произнес доктор Лектер, глядя на зеленую стену сельвы, в рассветных сумерках уползающую назад мимо борта речной яхты, – Да, капитан, этот типичный синдром коллективного помешательства в имперском истеблишменте очень хорошо определяется термином «мания». Когда государство, как коллектив индивидов, образующих истеблишмент, воображает себя Великой Империей, в психике указанных индивидов развивается стойкий бред величия, мессианской исключительности. Но что интересно: при такой мании бредовые идеи обладают логичной связностью. Их нельзя назвать абсолютно фантастичными. Может даже казаться, что эти идеи реализуемы на практике. Итак, бред оружейной гигантомании. С позиции фрейдизма, это сублимация мужской сексуальной несостоятельности, символическое построение супер-фаллоса – обязательного атрибута в архетипе брутального мессии – супер-самца. Я не слишком загружаю вас специальными терминами?
– Все нормально, док, – ответил Додж Тайгер, – хотя я как-то думал, что вы только по биологическим наукам, а тут психоанализ, вроде.
Доктор Лектер обаятельно улыбнулся.
– Капитан, вы находитесь под влиянием главного предрассудка относительно науки. В общих чертах этот предрассудок состоит в том, будто наука должна быть поделена на тысячи узких специализаций, а все ученые специализированы, и рассажены по разным вольерам, как разные породы собак, чтоб спаниели не скрещивались с бульдогами. Но объективная реальность едина, следовательно, наука должна быть единой. Конечно, у каждого ученого есть своя предпочитаемая область, но тот, кто закрылся в своей узкой вольере – уже не ученый, а попугай, цитирующий догмы. Лишь выход за границы догм двигает науку. Не случайно, все крупные открытия делаются на стыке наук. Это факт.
– Понятно, – сказал Додж, – я был не в курсе.
– Мы прояснили этот вопрос, – продолжил Лектер, – и можем продолжить рассуждение относительно бреда оружейной гигантомании, как симптома империофрении.
– Империофрении? – переспросил Додж.
– Да. Я ввел термин «империофрения» по аналогии с шизофренией и олигофренией. Я полагаю, после ближайшей мировой войны этот термин станет общепризнанным.
Додж Тайгер согласно кивнул (подумав, что все ученые чуть-чуть чокнутые, а значит, лучше не спорить с ними из-за такой ерунды, а послушать, что они говорят в области, которая действительно важна для практики). Доктор Лектер продолжил изложение.
– Специфика оружейной гигантомании в том, что оружие – самый практичный продукт человеческого разума – деградирует до овеществленного супер-фаллического символа. История полна такими объектами. Русская царь-пушка XVII века калибром почти метр, неспособная стрелять. Германский 150-тонный супер-танк «KW» 1916 года, он еле-еле двигался. Британский 4000-футовый супер-авианосец «Habbakuk» 1943 года изо льда с опилками. Затея провалилась. Иракская супер-пушка «Вавилон» 1980-х годов с длиной ствола 160 метров. Ее почти построили. Теперь вопрос к вам, капитан, что вы скажете о бразильской бомбе, разрушившей Блуфилдс?
– Времени прошло меньше 20 часов, – ответил Додж, – эксперты еще не успели сделать компьютерную модель данного боеприпаса. А единственный пилот «Тукана», которого удалось найти, пока не в той форме, чтобы рассказывать. Вы знаете это лучше меня.
Доктор Лектер опять улыбнулся, на этот раз немного грустно.
– Да, бразильская девушка-пилот. Бедняжка получила такой термобарический удар, что пришлось постараться, чтобы вытащить ее с того берега Стикса. Но, вернемся к вопросу семинара, капитан. Обсуждается не физико-химическое моделирование, а политическая психопатология… Супер-бомбы вызывают оргиастический восторг у империофрена из истеблишмента, и это известно топ-менеджерам оружейных фирм. Заметив признаки империофрении в истеблишменте, эти менеджеры сразу тащат проекты супер-бомб в военные комитеты правительства. Времени на разработку таких проектов нет, значит, берется что-нибудь из старых архивов, ретушируется под модерн, и на это получается финансирование из госбюджета. Я хочу понять: верна ли такая теория происхождения имперских вооружений в сегодняшнем случае с бразильской супер-бомбой?
– Если вопрос лишь в этом, – отреагировал капитан Тайгер, – тогда собранных данных достаточно. По внешнему виду бомбы, по способу ее применения, по радиусу и типу разрушений, это русская 10-тонная FOAB образца 2007-го, увеличенная до 50 тонн.
– О! – обрадовался Лектер, – История движется по спирали. Мы начали с русской царь-пушки конца XVII века, и пришли к русской супер-бомбе начала XXI века. А что нам известно об этом прототипе под названием FOAB?
– Если в общих чертах, док, это была автоцистерна для пропана, переделанная, чтобы обеспечивать двойной подрыв. Первая фаза – разрушение оболочки и разбрызгивание вскипающего пропана, вторая фаза – воспламенение облака смеси воздух-пропан. Это приводит к взрыву, эквивалентному 44 тоннам тротила. Радиус полных разрушений 300 метров, а частичные разрушения наблюдаются более, чем в километре от центра.
– Внушительно! – оценил доктор Лектер.
Капитан Тайгер кивнул, но затем покачал головой.
– Разрушительная сила достойная, но остальное никуда не годится. FOAB была очень неудобна в применении: ее требовалось аккуратно сбросить на парашюте, чтобы она сработала, и она оказывалась уязвима для любого ПВО, хоть для крупнокалиберного пулемета. Русские тогда сделали один тест на полигоне, показали рекламный ролик, и пихнули эту ерунду в архив. Шли годы, архивы разворовывались, и вот – бразильцы.
– Да, капитан, что же сделали бразильцы?
– Бразильцы, – ответил Тайгер, – видимо, сделали ту же схему не на автоцистерне, а на железнодорожной. Эквивалент более 200 тонн по тротилу. Вчера я осмотрел результат применения. Города практически нет. Квадратный километр как будто там прогладили раскаленным утюгом, а вокруг – кольцо руин с точечными пожарами.
– Внушительно, – снова сказал Лектер и предположил, – но, как я понял вас, эта бомба абсурдна в ракурсе военного применения.
– Вы правы, док.
– Я прав? Превосходно! Теория империофрении подтверждается, не так ли?
– Не знаю, док. Я не политолог, и не психоаналитик. Я инструктор по оружию.
Доктор Лектер артистично прижал ладонь к сердцу.
– Не прибедняйтесь, капитан. Мы знакомы не первый день, и я вижу, что ваш кругозор существенно шире, чем техника применения оружия. Поэтому, я интересуюсь вашим мнением относительно высказанной теории.
– Э… – Додж почесал в затылке, – …Извините, док, а вам это надо для дела, или вы это просто из любопытства спрашиваете?
– Капитан, вы рассматриваете «дело» и «любопытство», как альтернативы, но ученому свойственно объединять эти два мотива.
– Понятно, – сказал Додж, – я опять был не в курсе. Наука для меня незнакомое поле.
– Вы познакомитесь, – пообещал Лектер, – и все же, что вы, военный практик, скажете о теории стремления империофреников к оружейной гигантомании?
– Я скажу, что это похоже на правду. Но, я бы не сказал, что это только гигантомания в смысле размеров. Скорее гигантомания в бюджетном смысле.
– О! Интересная идея! Поясните, капитан, прошу вас.
– Док, давайте я приведу пример. В начале нашего века в проекте создания американо-британского единого ударного истребителя похоронено 50 миллиардов долларов. Это обычный 20-тонный истребитель, никакого гигантизма, но бюджет попилили знатно.
Возникла пауза. Доктор Лектер задумался, а затем произнес:
– Пожалуй, капитан, вы правы. Это ценная идея, и ценный пример, который прекрасно иллюстрирует более общую теорию дегенеративности цивилизации в, якобы, развитых странах Золотого миллиарда. Эта цивилизация поражена гнилью виртуальности, у нее отсутствует историческая перспектива. Она перекачивает ресурсы из сферы прогресса человека и техники в сферу сотворения симулякров. Вы слышали о симулякрах?
– Признаться, нет, – сказал Додж.
– Так я поясняю. Симулякр – это копия без оригинала, последняя фаза виртуальности, к которой стремится общество Золотого миллиарда. Все начинается неплохо: с создания полезных копий объектов. Например, серийное производство. Это первая фаза. За ней следует вторая фаза: копирование символа. На рынок выходят не сами производства, а номинальные паи-акции этих производств. Тут есть практический смысл, так удобнее привлекать инвестиции в бизнес. Но следует третья фаза: подложное копирование. На фондовом рынке циркулирует гигантский объем вторичных ценных бумаг, не очень-то связанных с реальными предприятиями. И вот, четвертая фаза, последняя. Симулякры. Ценные бумаги, за которыми нет предприятия. Товары, у которых нет действительной полезности. Образование, за которым нет действительных знаний. Общечеловеческие ценности, за которыми нет абсолютно ничего ценного. Из цивилизации испаряется тот потенциал, который был заложен при сотворении человека, и остается шлак. Огромная бессмысленная куча позолоченного шлака. Какое разочарование для творца.
Додж подумал: «похоже, у дока снесло крышу». И тут Лектер с улыбкой объявил:
– Вы заподозрили, что я сошел с ума. Не стесняйтесь, скажите, если так.
– Ну, не то, чтобы совсем так. Просто, я подумал, что вы, как многие ученые, склонны проявлять чудаковатость, или вроде того.
– Чудаковатость, – откликнулся Лектер, – забавный синоним сумасшествия. Я не буду разочаровывать вас. Да, я парафреник, как многие талантливые ученые.
– Парафреник? – переспросил Додж Тайгер.
– Да, капитан. Парафрения, это бред гипер-способности. Парафренику кажется, что он обладает фантастическими способностями к решению неких сверхзадач. Например, он полагает, что он в силах высвободить энергию атомного ядра, или установить контакт с инопланетянами, или отправить экспедицию на Луну, или расшифровать замысел бога. Теперь вы понимаете, какой интересный феномен парафрения?
– Минутку, док. Как-то у вас перемешалось разное. Ядерная энергия и полеты на Луну, вполне реальны. А инопланетяне и бог, это как то… Ну, я не знаю.
– Вот! – менторским тоном произнес Лектер, – В этом суть. При парафрении не всегда известно, бредит ли человек своими, якобы, фантастическими способностями, или эти способности у него действительно есть, но тупость обывателей мешает им понять, что парафреник действительно способен к совершениям, кажущимся фантастическими.
– Черт, как все запутано, – прокомментировал Додж, – скажите, док, какие у вас эти…
– …Фантастически способности? – помог ему Лектер.
– Да, – Додж кивнул, – если это не секрет, конечно.
– Это, я расскажу при случае. А сейчас, капитан, мне кажется, я слишком загрузил вас незнакомыми концепциями. Кстати, беседа с вами была очень продуктивна.
…
*66. «Человек» – звучит не только гордо, но и вкусно…
…Пошутил команданте Йерро, когда отправлял фолклендскую британку Сью Райнс с продвинутым лейтенантом муи-муи по имени Отлак, к переправе через реку Танаис. В каждой шутке есть доля шутки, и в этой – тоже. Туземцы муи-муи не были людоедами, однако практиковали охоту на людей, как бизнес по тестированию оружия. Переправа Танаис-Торо в 30 километрах юго-западнее порта Блуфилдс, на полпути к взорванной Восточной дамбе водохранилища Атланта на реке Лахорда, годилась для теста.
Небольшая река Танаис, окруженная болотами, протекает тут через седловину между невысокими холмами – лучшее место для моста. Мост был построен давным-давно, и исправно служил для авиаперевозок. По нему (по плану) должна была сегодня пройти бразильская дивизия, прибывшая вчера вечером в Блуфилдс. Но ранним утром (когда бразильская автоколонна уже начала движение на юго-запад), мост рухнул вследствие четырех аккуратных взрывов зарядов на опорах, а назначать новый маршрут движения колонны было слишком поздно. Не вызывало сомнений, что колонна пойдет по этому маршруту, и остановится у реки Танаис – пока инженерные войска будут наводить тут понтонный мост вместо разрушенного стационарного.
Это было крайне неудачное место для остановки головы колонны, хвост которой еще только выгружался с морских паромов в порту. Сейчас Сью Райнс (находившаяся на позиции немного ниже вершины холма на противоположном берегу Рио-Танаис) могла наблюдать коловращение бразильской армейской жизни в тупике у рухнувшего моста. Впору было задуматься над философско-психологическим тезисом: разумность массы людей всегда на порядок ниже, чем разумность среднего человека в ней, если же масса состоит из тысяч людей, то она глупее даже, чем инфузория туфелька. Если глядеть на обстановку еще шире и еще более философски, то можно было считать происходящее иллюстрацией к другому тезису: «человеческая цивилизация является инфекционным заболеванием планетарной экосистемы». Действительно, это скопище машин и людей, окутанное облаком дыма моторных выхлопов, отграниченное широкой полосой голых столбов – мертвых деревьев, убитых хлорфеном, от симпатичной ярко-зеленой сельвы, выглядело, как гнойная язва на теле огромного и милого пушистого животного…
… Сью Райнс мельком подумала об этом, и в памяти всплыл позавчерашний разговор с команданте Йерро, и с главным партизанским медиком доктором Хоффом Зеехундом. Начало разговора было чисто техническим: о результатах первого теста укороченной микрокалиберной штурмовой винтовки «Мушкетон» 3.55 мм, разработанной фирмой «Golden Fleece» (Британские Фолкленды), спец-менеджером которой являлась Сью. В основном цель достигнута: вот рабочая полнофункциональная штурмовая винтовка, в полтора раза компактнее и вдвое легче, чем образцовые M-16 и АК-74. И теневая цель достигнута: «Мушкетон» совместим с маломощным патроном ER-mini14 для охоты на грызунов (варминтинга), а значит, при известных связях, можно продавать это оружие любым частным оптовым клиентам. Тот же экономико-правовой финт, что с пистолет-пулеметом «Кетцалькоатль», принятым на вооружение здесь, в Заозерье. Но…
…В бочке меда нашлась ложка дегтя: из-за сверхвысокого давления в канале ствола и сверхвысокой скорости маленькой пули, ствол «мушкетона» выдерживал только 5000 выстрелов – вчетверо меньше, чем по стандарту для армейского оружия. А в полевых условиях (когда в канал ствола попадают каменные пылинки), ресурс выстрелов еще в несколько раз уменьшался. Теоретически, можно было заменить оружейную сталь на специальный «космический» сплав, но это привело бы резкому росту себестоимости – нехороший вариант. Так вот: инженеры команданте Йерро предложила другое готовое решение. Неожиданное и интересное… Сегодня предстояло провести тест.
Это деловая часть разговора. Затем было продолжение (так, флейм за столом). Как-то естественно всплыла тема об эскалации войны за трассу строительства межокеанского канала. Резоны властей Лаголарго и властей Бразилии – прозрачны. Но каковы резоны туземных племен Заозерья (индейцев муи-муи и негров-маронов к'ви)? Они втянуты в боевые действия лишь из-за участия в бизнесе с тестами оружия, или тут что-то еще? Верным оказался вариант «тут что-то еще». Доктор Зеехунд, как на лекции, разъяснил британке основы политэкономической доктрины Пантанеро – Заозерья. Сюрприз: Сью узнала идеологию левого биоцентризма, о которой читала в методичке для офицеров Королевского флота «Об экологах-террористах». Базис – оттуда, а добавка – туземцы Заозерья живут в стиле: «мы – разумная часть живой природы, мы берем у природы не больше, чем нам (как биологическим существам) действительно нужно, и в ответ даем природе защиту от противоестественного общества, обожествляющего потребление». Зеехунд уточнил: туземцы мыслят проще. Они получили от своих предков такой образ жизни вместе родной сельвой. Для них это одно целое, и они защищают это от любых чужаков, пытающихся навязать нечто чуждое (и, прямо скажем: ненужное и вредное).
Сью Райнс, успевшая послужить в FRF (силах быстрого реагирования флота), кое-что понимала в прикладной психологии, так что заподозрила, что предки данной истории немного сбоку. А троглодитский стиль жизни (слишком первобытный даже для лесных племен, и слишком прямолинейный в своем коммунальном милитаризме) туземцы тут получили от команданте Йерро. И именно благодаря этому стилю (опирающемуся на принципы постиндустриальных коммандос в джунглях) они (туземцы) завладели этой сельвой вполне модерновым путем: попросту зачистив других претендентов. Впрочем, теперь туземцы были уверены, что получили данный стиль от своих предков (великих предков, конечно!). А команданте Йерро выступил интермедиатом, передавшим такой практически полезный (значит – правильный) стиль нынешнему поколению туземцев.
С туземцами ясно. Если Гитлер и Ко за 5 лет перекроили под свой вкус всю историю и культуру 70-миллионной нации, то нечего удивляться похожему фокусу с в тысячу раз меньшим туземным населением южно-никарагуанского Заозерья. Но что тут делала Сью Райнс, которая всего 3 года назад была офицером с отличной перспективой карьеры на службе Стране и Королеве? Сью задумалась о переменах в своей жизни…
…Но долго перебирать в уме неисправимое прошлое и (соответственно) несбывшиеся альтернативы настоящего – не получилось (может, это и к лучшему). Лейтенант Отлак коснулся пальцами ее плеча, и молча показал ладонью в сторону взорванного моста. В застопорившейся голове бразильской военной колонны появилось целенаправленное движение: приехал военно-инженерный батальон с оборудованием. Бочки-поплавки и калиброванные доски. Стальные профили и фурнитура. Автокраны…
Экспресс-строительство понтонного моста для тяжелой автомобильной техники всегда сопровождается громким и непрерывным шумом. На это рассчитывала тестовая рота в холмах, которую возглавлял (кстати) капитан Эренсто Гутерес из офицеров-морпехов бригады Монкадо. С точки зрения Сью Райнс казалось весьма странным, что муи-муи (составлявшие боевой костяк тестовой роты, при меньшинстве негров к'ви) спокойно соглашались, чтобы ими командовал офицер-креол. Но сейчас не время выяснять: уже поступил сигнал – три блика гелиографа. Лейтенант Отлак повернулся к Сью, раскрыл ладонь и дважды сжал (это означало: «огонь через 10 секунд»). Сью (считая в уме эти секунды) поправила камуфляжную накидку – пластиковую плетенку «травяная кочка», передернула затвор мушкетона, и поймала в перекрестье оптического прицела первую будущую цель. Это был обыкновенный бразильский парень-метис, младший офицер, находившийся в 700 метрах (через оптику – совсем рядом, как партнер по пинг-понгу).
…Два.
…Один.
…Ноль. Цок!
Выстрелы гиперзвуковой остроголовой пулей калибра 3.55 мм имеют очень слабый и необычный звук – будто выстрелы из спортивной пневматики…
…Попадание. Слева между плечом и шеей у бразильского офицера вылетело облачко разорванной материи... Теперь новая мишени – вот, водитель на подножке грузовика.
...Цок! Попадание почти в центр живота… И поиск следующей мишени…
…Совсем мальчишка, кажется, капрал – но сообразительный. Сходу уловил, что люди начали падать не случайно. Он уже сдернул с плеча штурмовую винтовку «Imbel»…
…Цок! Попадание в бедро. Не лучший выстрел, но умница-капрал убран из игры…
...Еще мишень – выстрел. Еще одна – выстрел.
Вот и все. Комфортные условия для ведения огня закончились – бразильские офицеры начали (с опозданием, но дельно) отдавать приказы на отражение атаки снайперов. По программе тестов теперь переход к стрельбе очередями.
…Цок-цок-цок. Удачное попадание по бегущей мишени.
…И еще: цок-цок-цок.
Смена позиции – перекат влево (а напарник, лейтенант Отлак, перекатывается вправо).
Продолжаем: цок-цок-цок.
Бразильский лагерь становится похож на разворошенный муравейник – это удобно для стрельбы более длинными очередями. Уже не по три, а по пять за серию.
Первый 50-патронный картридж-цилиндр опустел. Меняем на новый, и продолжаем.
…
*67. Дважды в одну воронку не попадает…
…Якобы. А вот хрен! Еще как попадает! Такие мысли промелькнули в голове капрала Габрио Коимбру из Рио-де-Жанейро. Только он долечился в госпитале в Брито-Гранада после ранения в живот в сражении под Санта-Мария (надо же – зажило как на собаке – медицина говорит, это потому что голодный был, когда поймал пулю). Так вот, только долечился, как (с нашивкой капрала) опять в строй – и вертолетом на восток, в сводный батальон поддержки морского десанта в Блуфилдс. Тут опять поймал пулю. Короткий обжигающий удар в правое бедро, и вся правая нога стала будто чужая…
А обстрел непонятно откуда продолжался. Выстрелы неслышны. Просто летят пули, и падают солдаты. Бразильский ответный огонь – по склонам холмов, наугад, похоже, не достигает цели (попробуй, попади – противник, наверное, в сельве-зеленке за полосой почерневших стволов деревьев, убитых хлорфеном). Короче: надо укрыться – и Габрио осторожно отполз в просвет между штабелем досок и грузовиком, рядом с подножкой которого лежал убитый водитель. Теперь надо заняться ногой, иначе истечешь кровью раньше, чем санитары появятся. Рана плохо выглядит, будто бензопилой пилой кто-то зацепил. Пуля пропахала поперек бедра косую борозду и улетела – не задев кость, и не застряв в ноге – это хорошо. Но крови много, хотя, не фонтаном, значит артерии целы. Габрио, не высовываясь, вытащил ленту бинта из карманного медпакета, и постарался аккуратно перевязать рану (непростое дело, когда в мозгах шум от раневого шока).
Тут появилась подмога. Не санитары к нему лично, а к голове колонны, застрявшей на переправе Танаис-Торо под перекрестным огнем невидимых снайперов. Послышался тяжелый гул и в небе возникли крестовидные силуэты легких штурмовиков «Тукан». Конечно, пилоты тоже не видели противника (что там увидишь в зеленке), и поэтому швыряли наугад 3-центнерные бочки с напалмом. По обеим сторонам от дороги сразу поднялись клубящиеся огненные стены с верхушками из черного дыма. Обстрел сразу прекратился: вражеские снайперы, скорее всего, поспешно отползали вглубь сельвы…
…Почти так и было, но с одной поправкой: они отползали не как попало, а по заранее намеченным маршрутам. По извилистым мокрым оврагам, над которыми сельва была наиболее густой, не меньше пяти ярусов. Плюс на дне каждого оврага – ручей или что-нибудь в этом роде. Короче – вода, в которую можно вжаться, если дело совсем дрянь.
Сью Райнс, не рассуждая, бежала след в след за лейтенантом Отлаком, и старалась не вздрагивать от вида огромных огненных пятен, возникающих иногда прямо над ними, мгновенно охватывая верхние ярусы сельвы, и стекая вниз каплями жидкого огня. Эти капли выглядели слишком маленькими, чтобы причинить серьезный вред человеку, и довольно редкими, так что Сью не обращала на них внимания. Но, одна капля (черт ее побери) шлепнулась на спину – и мгновенно прожгла куртку до кожи.
…А-а-а!!!...
Британка на уровне подсознания, вспомнила все, что было перед Второй Фолклендской войной на тренингах «зажигательное оружие вероятного противника». В соответствие с инструкцией, она сделала кувырок, чтоб проехать спиной по жидкой грязи – и успешно стерла прилипшую огненную каплю (очень большую каплю, вот неприятность). Других неприятностей на двухчасовом пути к точке сбора не случилось.
Точка сбора тестовой роты была на (так сказать) пляже, в излучине одного из крупных ручьев, извилисто пересекающих сельву, и практически скрытого под широким верхним ярусом ветвей и лиан. Место – чудесное: Настоящий песчаный пляж и чистая вода.
Сразу после первичного построения последовал приказ капитана Эрнесто Гутереса:
«Рота! Тестовые мушкетоны – сдать. Штатное оружие – взять и проверить».
«Всем пройти новую вакцинацию в связи с данными о биологической обстановке».
«Контрольное построение, левым плечом ко мне, через 15 минут».
«Фельдшеры Айомо и Саваро, после вакцинации доложить о состоянии раненых».
«Фельдшер Орейо, лично займись состоянием спец-менеджера Сью и ее доставкой в Жемчужное, поедете, как только тестовое оружие будет загружено на мотороверы».
…
Сью Райнс была не самой серьезно раненой – похожие ожоги напалмом получили еще четверо бойцов, а у двоих были касательные осколочные ранения. Но, для остальных начинался «интервал отдыха и рекреации», а Сью предстояло сходу катиться на север, привезти отсюда 60 образцов «мушкетонов» (которые побывали в интенсивном бою с отстрелом в среднем по 400 пуль с каждого, 30 образцов: стальные стволы, другие 30: экспериментальные керамические).
Так что, британка получила персональную девушку-фельдшера. И фельдшер вкатила из инъекционного пистолета в левое плечо не только эту новую вакцину (с контрольным отпечатком – литерой вроде греческой «Пи» – поверх уже потускневшей литеры «К» от недавней комплексной вакцинации), но и нечто из другого пистолета, без литеры.
– Это что? – поинтересовалась Сью.
– Пейотль, наш туземный фитонатуральный анальгетик, против боли от ожога – охотно пояснила фельдшер Орейо
– Пейотль? А мне не перекосит мозги от этого?
– Нет, разве что чуть-чуть, это нестрашно, – сказала Орейо, и загадочно улыбнулась…
…Через 15 минут последовала лаконичная, но яркая речь капитана Гутереса по поводу успешной снайперской атаки. Все участники получили почетный знак «болотный дьявол» (оригинальное название военной медали, аутентичное театру боевых действий).
Между тем, у Сью, при очередном взгляде на зеленый купол сельвы, внезапно возникло ощущение, что этот пляж находится внутри огромного крытого аквапарка. Вроде такой театральной постановки про войну. Хотя, умом Сью понимала, что все по-настоящему, просто, это действует долбанный «фитонатуральный анальгетик»…
…Вот и погрузка вшестером на три моторовера, и вперед (в смысле – на северо-запад, чтобы позже повернуть на северо-восток). Предстояло сделать такой крюк, поскольку безопасный маршрут к Жемчужной Лагуне строился в обход возможных бразильских авангардных позиций, выдвинутых на запад из порта Блуфилдс. Первый час это была настоящая гонка. Легкие машины прыгали на кочках, почти ныряя в мелкие протоки, болотные лужи, и озерца полужидкой грязи. Брызги накрывали водителя и пассажира широкими веерами, так что к финалу этого участка Сью чувствовала себя Геркулесом, только что совершившим пятый подвиг (расчистку Авгиевых конюшен, засраных, как утверждают мифы античной Эллады – под самую крышу). Кроме того, британка снова отметила специфику действия «фитонатурального анальгетика» – в обычной жизни ей никогда бы не пришла в голову такая цветастая метафора (с Элладой и Геркулесом)…
…Уф! Наконец-то остановка около относительно чистого ручья. Можно смыть грязь.
– Сью, как твоя спина? – поинтересовалась фельдшер Орейо.
– Ожог болит, но терпимо, – ответила британка, – а в уме какая-то чепуха.
– Это пейотль, улыбка богов, – сообщила Орейо, и загадочно улыбнулась. Она вообще выглядела несколько загадочно, будто ожившая статуэтка античных ольмеков – той Центральноамериканской цивилизации, что была до майя (календарь которых зверски раскручен СМИ в начале XX века из-за пророчества о Конце света в 2012 году).
– А у тебя были предки ольмеки? – спросила Сью (чего никогда бы не сделала в своем обычном состоянии сознания – даже мысли бы не возникло задать такой вопрос).
– Были, как и у всех муи-муи. Странно, да? Я не чистокровная муи-муи, но ольмекские признаки, вроде, даже заметнее, чем у чистокровных. Игра генов.
– Удивительное рядом, – отозвалась Сью.
– А ты – коренная фолклендка? – в свою очередь спросила Орейо.
– Нет, я родом из метрополии, из Лондона, смешно, правда?
– Может, смешно, только я не поняла, почему.
– Просто, потому, что обычно люди стремятся с периферии в метрополию, а я…
…Тут в голове Сью Райнс промелькнул длинный кусок жизни.
Выпуск из школы.
Поступление на флот, на курсы FRF (тема, раскрученная на TV-talk-show).
Чувство команды, и ожидания командировок в экзотические регионы планеты.
Правда, вместо экзотики, Сью попала на Фолклендские острова.
Скучная задница, как в сельских провинциях Британии, только в южном полушарии.
И подполковник Макс Кройден в качестве начальника специальной морской группы.
Именно тогда Кройден заразил ее своей философией бывалого вояки. Он говорил:
«Если бы не эта дерьмовая Женевская конвенция 1925-го, и все дерьмовые договоры о разоружении, и о гуманности на войне, то Первая Мировая война стала бы последней с участием нормальных стран. Ужас перед неограниченными средствами уничтожения сделал бы невозможной отправку солдат на фронт. Любые конвенции о гуманности на войне придуманы, чтобы войны могли продолжаться. Это уже даже не войны, а нечто гораздо более грязное, наподобие гладиаторских боев, причем «договорных» с заранее назначенными победителями. Фальшивая борьба за мир – часть этой коммерции. Мир наступит, когда исчезнут конвенции, ограничивающие вооружения и методы войны». Потом вспыхнула Вторая Фолклендская война, и тогда подполковник применил свою философию на практике. Капитан-лейтенант Сью Райнс оказалась соисполнителем, и результат деятельности этого тандема впоследствии обсуждался в ряде юридических инстанций. По итогу, «пар ушел в свисток, и инцидент был спущен на тормозах». Но, подполковнику Кройдену и капитан-лейтенанту Райнс пришлось расстаться с военной службой «по собственному желанию», и остаться на Фолклендах (чтоб не будоражить метрополию). Макс Кройден не унывал – он женился на местной фермерше, и основал корпорацию «Golden Fleece». Наша миссия – глубокая комплексная технологическая реформа традиционного фолклендского шерстяного и мясомолочного овцеводства (так записано в Уставе «Golden Fleece»). Любому аналитически мыслящему субъекту было понятно, что корпорация, костяк персонала которой составлен из отставных офицеров спецподразделений британского флота, занимается овцами только для прикрытия. Но понимание аналитиков – это не доказательство, верно?..
Фельдшер Отрейо улыбнулась и кивнула.
– Верно! Не все те воры, на кого собаки лают. Вроде, так говорят в Британии.
– А-а… – удивилась британка, – …Я что, вслух рассказывала?
– Да, Сью. Я же говорила: пейотль – улыбка богов. Не напрягайся. Мы в одном деле, и вообще, все, что ты сказала под пейотлем, это медицинская тайна. А как твоя спина?
– Спасибо, Орейо, совсем неплохо. Слушай, мне это кажется, или тут пахнет гарью?
– Тебе не кажется, Сью. Это сельва горит. Мы так быстро катили потому, что надо было успеть обойти с запада фронт пожара, который устроили бразильские штурмовики.
– А-а… Так мы поэтому тянули с отходом после обстрела?
– Конечно! Таков был тактический план кэпа Эрнесто. Бразильцы вызвали штурмовую авиацию, чтобы подавить снайперов на холмах, а те сдуру напалмом подожгли сельву.
