Текст книги "Рыцари комариного писка"

Автор книги: Александр Розов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 35 страниц)

*40.  …Что ты играешь Гамлета в чужом театре?

– Почему именно Гамлета? – поинтересовался Лео Варгас.

– Потому что, – пояснил Хуго Редондо, и процитировал: «Быть или не быть, вот в чем вопрос! Достойно ли сносить удары стрел судьбы? Или надо взять оружие в руки, и в смертной схватке с целым морем бед, покончить с ними?».

– Весь мир театр, – тоже цитатой из Шекспира отозвалась Леа.

– Я серьезно, – уточнил памфлетист.

– Э… – Лео вздохнул,  – …Ты задал чертовски многослойный вопрос.

– Да, ты знаешь: я всегда задаю неудобные многослойные вопросы. Ты просто начни с первого слоя, и далее по порядку. Как будто ты листаешь страницы книги.

Камрад Лео пожал плечами, а затем кивнул.

– Как скажешь, дружище. Первый слой начинается с того, что Леа и я принципиально не хотели идти в политику. Но политика пришла к нам, и… Я думаю, ты в курсе.

– Да, я в курсе. Я смотрел интервью Камиллы Эскивели с тобой.

– Значит, – вмешалась Леа, – первую дюжину слоев можно пропустить.

– Можно, – согласился Лео, – так что я сразу перейду к контрапункту. Несмотря на мои принципы, что политика – грязное дело, у меня появилось политическое убеждение. Я подчеркиваю: в единственном числе. Всего одно политическое убеждение.

– Я заинтригован и превратился в одно большое ухо, – отреагировал памфлетист.

– Убеждение простое, – тут Лео помедлил секунду, и сказал, – никогда в истории, ни во времена пирамид, ни во времена инквизиции, ни во времена горячих мировых войн, не существовала более безобразная политическая конфигурация, чем это канализационное государство Лаголарго. Даже Гаити при Папе Доке Дювалье, и то было лучше.

Хуго Редондо выразительно моргнул обоими глазами.

– Хорошо, Лео, допустим, я согласился с этим утверждением. И что дальше?

– Почему это ты вдруг стал такой сговорчивый? – подозрительно спросила Леа.

– Потому, – ответил памфлетист, – что, на самом деле, безобразно любое государство. Я помню, как мы вместе пришли к этому выводу на посиделках у тебя на кухне за очень выдающимся коктейлем «Гибель галактики» из виноградного спирта, сухого льда, и перцового экстракта. Но мы тогда так и не решили главный вопрос: что дальше? Как поступить разумному этичному человеку? Наблюдать с философским спокойствием закономерный процесс деградации государства, движущегося к своему тотальному и концептуальному краху где-то в неопределенном будущем? Или же встать на чью-то сторону и содействовать, например, замене китайского негодяя Гао Цайхоу…

– Кто такой Гао Цайхоу? – полюбопытствовала Леа.

– Это, – пояснил Хуго, – фактический управитель Лаголарго. Он, в основном, сидит в Гонконге, однако иногда, в кризисные моменты, приезжает в столицу. Наш бывший хороший знакомый, Антонио Кэлво, служит у него спикером – настольным попугаем. Несколько дней назад я имел сомнительное удовольствие лицезреть их обоих.

– Понятно, – Леа кивнула, – извини, что перебила.

– Так вот, вопрос, – продолжил памфлетист, – следует ли разумному этичному человеку содействовать замене предельно гнусного китайского негодяя Гао Цайхоу на довольно симпатичного шведского негодяя Хокана Йерна, известного как команданте Йерро?

В разговоре возникла несколько напряженная пауза. Затем Лео спокойно спросил:

– Почему ты решил, что команданте Йерро сядет… Э… На лаголаргонский трон?

– А кто туда сядет? Ты, что ли?

– Конечно, нет! За каким дьяволом мне этот трон?

– Вот и все! – Хуго отбарабанил туш пальцами по крышке стола, – У ФРИН два лидера: камрад Лео и команданте Йерро. Камрад Лео отказывается, и кто остается?

– Никто, – ответил Лео, – ты же смотрел схему на сайте ФРИН. От Лаголарго отделяется туземный автономный район Заозерье – Пантанеро, где южные болота Агбадо населяет индейский этнос муи-муи, а северные болота Тортукеро – этнос негров-маронов, также туземный по сути: они живут тут почти 500 лет...

– Кстати,  – спросил Хуго почему название Пантанеро, если все говорят Заозерье?

Лео Варгас улыбнулся и пояснил:

– После обсуждения, было решено, что слово Пантанеро лучше отражает специфику туземной жизни – ведь и индейцы муи-муи и мароны к'ви, это жители болот, точнее заболоченной сельвы.

– Ладно, это прояснили. Извини Лео, я тебя перебил.

– Все нормально, Хуго. Я продолжу. Команданте Йерро претендовал сперва только на Агбадо, но так вышло, что он – лидер всего Заозерья. И он не претендует на запад, что между озером Кокиболка и Тихим океаном, где Брито-Гранада. В этой полосе будет этнически-смешанная автономия под временным управлением Северного Никарагуа.

– Гм. Я не сказал бы, что это можно считать «ре-интеграцией Никарагуа», но главное, непонятно, о чем вести переговоры с нынешними властями Лаголарго.

– О той самой полосе между озером Кокиболка и Тихим океаном, – ответил Лео, – если хозяева Корпорации Канала откажется от любых претензий на Заозерье, то мы можем временно оставить им эту полосу.

Памфлетист снова покрутил в руке свой стаканчик.

– Ладно, это может сработать. Но Корпорации Канала потребуется еще кое-что.

– Что именно? – спросила Леа.

– Право прохода по великой реке Сан-Хуан от озера Кокиболка до Карибского моря.

– Ах, вот как… – Лео погладил ладонью свой подбородок, – …Надо полагать, что таким образом «HK-Canal» попробует изобразить, будто реализация проекта продолжается.

– Да, – Хуго кивнул, – для них это вариант отсрочки больших проблем. У них получится, поскольку мировое жулье из хэджевых фондов не жаждет объявить своим инвесторам новость: «дорогие друзья, один из проектов, акции которого мы считали долгосрочно растущими, внезапно обнулился». Так что дело за согласием вашей стороны.

– Тогда, – сказал Лео, – надо поговорить с Йерро. Левый берег Сан-Хуан – его земля. А правый – костариканский, так что согласие правительства Коста-Рика тоже нужно.

– С костариканцами, – ответил Хуго, – будет договариваться Гао Цайхоу. А разговор с команданте Йерро, судя по всему, достанется мне. Если никто не возражает. И если он вообще может с кем-то о чем-то разговаривать в цивилизованном стиле.

Лео и Леа синхронно улыбнулись, и Леа сказала:

– Ты удивишься, но Хокан Йерн совсем не такой монстр, каким его рисуют СМИ.

– Правда, Леа? А какой он монстр?

– Хуго, ты увидишь: он вообще не монстр, а нормальный симпатичный человек.

– Правда? А СМИ сообщают, что по приказу команданте Йерро убиты несколько тысяч молодых граждан Лаголарго только за то, что они были лояльны правительству.

– И где это произошло по сообщениям СМИ? – поинтересовался Лео.

– В окрестностях Блуфилдс и в дистрикте Эль-Гинея, – ответил Хуго.

– Понятно, откуда ветер, – и Лео кивнул, – это два разных случая, которые смешались у репортеров в кучу. Сначала команданте Йерро атаковал тыл группировки противника, которая подошла, чтобы уничтожить бригаду Монкадо, занявшую город Блуфилдс. А  действия Йерро помогли бригаде уйти без потерь и ночью занять пункт Эль-Рама.

Хуго Редондо вздохнул и покачал головой.

– Ох, какой жаргон у тебя появился.

– С кем поведешься… – ответил Лео.

– Да, понятно. А что второй случай, который в дистрикте Эль-Гинея?

– Это было намного позже. Армия Лаголарго, фактически, разбежалась из-за репрессий, устроенных охранкой, и власти Лаголарго сделали ставку на наемников ЧВК. Но, этих наемников не хватало, чтобы контролировать всю линию строящегося канала, и власти решили усилить их многочисленным ополчением, набранным из ОЮПА – Организации Юных Патриотов-Активистов. Это оказалась плохая идея.

– Не такая плохая, – возразила Леа, – ведь поголовье быдла упало на несколько тысяч.

– Ты правда довольна, что эти юниоры убиты? – спросил ее памфлетист.

– Да, Хуго, я правда довольна. Ты можешь говорить что угодно о гуманизме. Все это не относится к делу. Мы наблюдали этих хунвейбинов на улицах, когда они хором вопили лозунги во славу Великого Канала, и когда они набрасывались с дубинками на мирных манифестантов из политического клуба «Demos-Libertad». Ты помнишь клуб De-Li?

– Конечно, Леа, я помню. И я понимаю, как отвратительна власть, которая рекрутирует вчерашних школьников в свои уличные банды. Но когда военный-профи убивает этих вчерашних школьников, сдуру пошедших в ополчение – я не думаю, что это хорошо.

– Что ж, – Леа погладила его по руке, – я завидую тебе, Хуго. Ты каким-то чудом сумел сохранить капельку идеалистического гуманизма. А я не сумела. Чертовски сложно это сохранить, после того, как группа особей homo sapiens доходчиво, путем практических манипуляций с твоим телом, доказывают тебе, что они являются не людьми, а особым биологическим подвидом. И для людей лучше, отбросив абстрактный неселективный гуманизм, истребить весь этот паразитный подвид, этот кровососущий хомопланктон.

– Все чертовски сложно… – согласился памфлетист, и сразу же вернул разговор в поле обсуждения военного партизанского лидера – …А если я сейчас попрошу вас выбрать исторического героя, на которого похож команданте Йерро, то кого вы назовете?

– Робин Гуд, – без колебаний, ответил Лео Варгас.

– Точно, Робин Гуд! – согласилась Леа, опять-таки без колебаний.

– Вот это да! Не верится, что команданте Йерро похож на Робин Гуда! – отреагировал памфлетист. В чем-то он был прав, в чем то – нет. Возможность составить собственное представление о Хокане Йерне появилась у него через полтора дня.

…

*41. В детстве у меня была игрушечная железная дорога…

…Чуть-чуть грустно сообщил команданте Йерро, и нежно погладил ладонью водяную цистерну ржавого паровоза, застывшего на таких же ржавых рельсах под наполовину развалившейся крышей недостроенного и заброшенного вокзала, – а теперь у меня есть кусочек настоящей железной дороги. Вы знаете про эту железку, сеньор Редондо?

– А давайте, – предложил памфлетист, – просто Хуго, и просто Хокан?

– Давайте, – и команданте дружески улыбнулся, – так, вы знаете про эту железку?

– Да, я знаю, – ответил Хуго, – GPS показывает: мы в 20 километрах к востоку от Сан-Мигелито, который на озере Кокиболка. Следовательно, мы в Квебрадо, на последней достроенной станции железной дороги проекта 1900 года, которая связала бы озерный порт Сан-Мигелито с морским портом Манкипан на Атлантике. Но, проект был закрыт, Манкипан остался деревней на карибском берегу, а Квебрадо был просто брошен.

– А дальше? – спросил команданте Йерро.

– А дальше, после землетрясения 1972 года, вся железнодорожная сеть Никарагуа была заброшена. Что же касается городка Сан-Мигелито, то в 2015 году он был выбран, как ключевая точка, где Великий Канал из Пунта-Ростро на карибском берегу, пересечет  Перешеек по Рио-Лахорда, водохранилищу Атланта, и Рио-Тула, и соединится с озером Кокиболка. Кстати, Хокан, если не секрет, какая тут сейчас обстановка?

Команданте Йерро слегка махнул рукой в знак того, что не секрет, и сообщил:

– В Сан-Мигелито батальон национальных гвардейских поросят из ОЮПА, плюс взвод инструкторов из ЧВК «Casus-Belli». С поросятами не о чем говорить. А с лейтенантом инструкторов я встретился, и у нас теперь негласное перемирие. Они не стреляют, и не высовываются из городка. На этих, и только на этих условиях они живы.

– Понятно… – произнес Хуго Редондо.

– Ага, – откликнулся команданте Йерро, – это к вопросу о либеральных СМИ, которые помпезно окрестили меня «фюрером болотных каннибалов». Мои ребята не стремятся учинить гастрономический геноцид поросят-гуманоидов. И я тоже.

– А к чему вы стремитесь, Хокан?

– Просто, мои ребята создают свою страну. И я тоже.

– Вы создаете свою страну? – искреннее удивился памфлетист, – Странное занятие для человека вроде вас.

– Неужели? А какое не странное занятие для человека вроде меня?

– Гм… Наверное, война за деньги. Вы же военный очень высокой квалификации.

– Интересное рассуждение, – иронично прокомментировал команданте, – давайте я так попробую рассуждать о вас. Вы публицист очень высокой квалификации. Вам бы надо сочинять агитки за деньги. За несколько лет вы бы разбогатели. Но вы лезете на рожон, сочиняете памфлеты против власти, и вместо денег имеете сроки в концлагерях.

Хуго Редондо слегка сконфуженно фыркнул и неохотно признал:

– Один – ноль в вашу пользу, Хокан. Кажется, я попался в капкан стереотипов о вашей профессии. Считается, что военный-профи, сражающийся не за государство, а за свой частный интерес, это – наемник, человек, думающий только о деньгах.

– Обычно так и бывает, – спокойно сообщил Йерн, – мечта военного, причем не важно, государственного или частного: накопить денег, купить надежные облигации, и стать классическим рантье. Никаких забот: плюй себе в потолок, пей коктейли, таскайся по девочкам, а если надоест, то заведи семью, стань бюргером. Но это редко получается. Большинству «солдат удачи» эта удача в какой-то момент изменяет, и пуф – аут.

– Но, – заметил памфлетист, – некоторым, все-таки, хватает удачи. Не так ли?

– Так, – согласился бывший майор шведских коммандос, – но тогда другая проблема. У действительно удачливого «солдата удачи» руки по локоть в крови, поэтому для него закрыты все пути легализации, кроме одного: влиться в ряды «козырной» ЧВК, вроде знаменитой «Black-Water», или этой «Casus-Belli» и там доработать до пенсии.

– Минутку, Хокан, а что такое «козырная» ЧВК?

– А это такая, которая работает на транснациональную финансовую олигархию, и за это получает негласный юридический иммунитет. Там в первый же год службы ты будешь вымазан в таком дерьме, что уже никуда оттуда не денешься.

– Понятно… – памфлетист задумчиво сплел и расплел пальцы, – …А кстати, как это вас угораздило попасть из шведской армии в партизанское движение муи-муи?

Команданте Йерро махнул рукой на юг, где в 40 километрах от Квебрадо тихо катила к Атлантике великая река Сан-Хуан, и произнес:

– Это произошло на второй волне Всемирной Великой Рецессии. В Коста-Рика на фоне кризиса, активизировалась знаменитая левацкая группировка «Sendero Luminoso». Они грамотно перемещались вдоль по Рио Сан-Хуан, в случае преследования моментально оказывались в северном, никарагуанском секторе, и провоцировали перестрелки между никарагуанцами и панамериканской полицией. Я попал в эту идиотскую карусель, как офицер «голубых касок», и не успел сообразить, что эти перестрелки договорные, они обеспечивают бардак, для трафика кокаина, в котором замазаны элиты обеих стран.

– Здесь это все знали, – заметил Хуго Редондо.

– Еще бы! – Йерн кивнул, – Но я прилетел из Скандинавии. И до меня дошла суть дела, только когда наш патрульный катер попал под огонь крупнокалиберных «трещоток» с никарагуанского берега. Выжил только я – потому что догадался прыгнуть за борт без спасжилета. Знаете, оранжевый спасжилет на воде – прекрасная мишень. В тот вечер я установил личный рекорд по фридайвингу: плыл под водой минуты три, наверное…

…Бывший майор шведских коммандос замолчал, и сделала несколько волнообразных движений ладонью.

– Так я ускользнул из зоны обстрела. Мне было чертовски обидно за ребят, и я решил выбраться на никарагуанский берег, чтобы посмотреть, кто там такой меткий стрелок. Посмотрел. Их было 8 человек на позиции, плюс еще четверо как раз привезли товар с костариканской стороны. И тогда я сказал «привет» всей дюжине.

– Вы просто сказали им «привет»? – не понял памфлетист.

– Да. Я сказал им «привет» примерно так же, как они – мне перед этим. Только у меня получилось лучше. Там они и остались. Вот что бывает с болванами, которые зевают в потенциально-боевой обстановке. А я оказался неожиданным обладателем транспорта, небольшого стрелкового арсенала, трех центнеров «снежка», и суммы около четверти миллиона долларов двадцатками. После такого фокуса мне был путь только в сельву к полудиким индейцам. Вернись я в Коста-Рика – меня бы пристрелили за это. Тут мне немного повезло: группа муи-муи пряталась рядом, предполагая что-нибудь украсть у наркоторговцев. По мелочи украсть, а не так, как я это сделал. Мой подход к этой теме вызвал у муи-муи уважение, поэтому, в племя я попал сразу со статусом генерального  инструктора. Дальше, я думаю, можно не объяснять. Все понятно.

– Да, Хокан, дальше понятно. А скажите, если не секрет: правда ли, что вы превратили Великие болота Агбадо в коммерческий полигон для тестов стрелкового оружия?

– Ну, а что мне оставалось делать? Я ничего, кроме войны, не умею. И все мои деловые знакомства относятся к этой сфере. Политическая обстановка способствует: старт этого бизнеса пришелся на отделение Лаголарго от Никарагуа. Мы раскрутили тему. Теперь производители оружия знают, куда звонить, если нужны натуральные тесты.

– Гм… Натуральные, это в каком смысле?

– Это в смысле: натуральный бой с натуральной живой силой и техникой противника.

Памфлетист невесело вздохнул и покачал головой.

– Похоже, Хокан, что я напрасно приехал к вам с пакетом мирных предложений.

– Вы нормально приехали, – возразил команданте, – я вчера обсудил это по телефону с камрадом Лео. Моим ребятам подходит ваш вариант с разделом Лаголарго надвое, и с правилом свободного трафика по Рио Сан-Хосе и озеру Кокиболка.

– Хокан, что-то я не понял. Вам же нужна вечная война. Зачем вам примирение?

– Прежде всего, – ответил бывший шведский майор, – моим ребятам нужна признанная суверенная территория. А мои интересы совпадают с интересами моих ребят. Они моя большая семья, и мой стиль жизни. Они – то, что останется после меня. Это понятно?

– Это понятно, – сказал Хуго Редондо, – но как вы будете продолжать ваш бизнес, если наступят мирные времена в этой части Перешейка?

Команданте Йерро обаятельно улыбнулся.

– А надолго ли наступят мирные времена? Сколько времени Корпорация Канала может дурить инвесторов, выдавая маршрут Брито – Кокиболка – Сан-Хуан за первую очередь Великого Межокеанского канала? Месяц? Два? Три? Точно не больше.

– Не знаю, – ответил Хуго, – но, по-моему, возобновление войны будет для Корпорации Канала пустой тратой ресурсов. Я посмотрел на ваших ребят, и примерно уловил ваши методы. Даже мне, дилетанту, видно, что «HK-Canal» в рамках своей сметы не сможет защитить всю трассу строящегося канала от ваших рейдов. Такие тупики случаются не впервые в истории, и сверхкрупные корпорации всегда как-то выкручиваются из них.

– Всегда? – переспросил Йерро, и хмыкнул, – А как они, по-вашему, выкрутятся?

– Например, – предположил памфлетист, – путем перехода к альтернативе, не так давно предложенной Луко Очоа бизнесменом из Белиза. Я не разбираюсь в шиппинге, но эта альтернатива, вроде, позволяет использовать маршрут Брито – Кокиболка – Сан-Хуан в сверхбольших грузоперевозках. По маршруту идут модули-лихтеры, которые в Тихом океане отходят от корабля-носителя, а в Атлантике стыкуются к такому же кораблю. В обратном направлении – аналогично. В интернете есть презентация таких кораблей.

– Ага, – сказал команданте, – но эта альтернатива – продукт информационной войны со стороны консорциума «Seaway Solaris», главного конкурента «HK-Canal». Лихтерная альтернатива создана, чтобы убедить стратегических инвесторов порвать с «HK-Canal», отсудить построенный канал Брито, и передать функции оператора «Seaway Solaris».

– Гм… Признаюсь, Хокан, я этого не знал.

– Так, я вам объясню. Луко Очоа держался нейтралитета между этими конкурентами, но недавно «HK-Canal» зачистила его сына с женой и двумя их детьми. Теперь Луко Очоа мечтает увидеть хозяев Корпорации Канала в общей не засыпанной братской могиле, и выкурить сигару, наблюдая, как стервятники выклевывают глаза из их глазниц.

Памфлетист слегка поморщился.

– Выразительные у вас словесные наброски, Хокан.

– Может и так, – команданте подмигнул ему, – вот, Лео и Леа тоже говорят, что у меня выразительные наброски. Можно сходу втыкать в авантюрный роман ужасов. Они же задумали роман про золотую акулу. Вы в курсе, наверное.

– Да, я в курсе… – Хуго Редондо помедлил немного и продолжил, – …Хорошо, что вы затронули это. Я хотел поговорить с вами насчет Лео и Леа, но не знал, как начать.

– Начните с главного, – чуть иронично посоветовал команданте, – спросите, как я буду реагировать, когда «HK-Canal» предложит мне под сто миллионов баксов, чтобы я это бросил, отдал им трассу строительства канала, а заодно голову Камрада Лео.

– Извините, Хокан, – буркнул памфлетист.

– Никаких проблем. Хуго. Вопрос резонный, и ответ будет прямой: даже если бы я был этическим уродом, и полным говном, под стать хозяевам «HK-Canal», даже тогда я бы отказался от такой сделки. Во-первых, в моем бизнесе недопустимо терять репутацию человека, держащего слово. Во-вторых, я бы далеко не унес эти сто миллионов, кому я нужен живой после такой сделки. В-третьих, суммы порядка ста миллионов – мало.

– Хокан, вы сказали: мало?

– Да, я сказал: мало. На войне тут можно заработать десятки миллиардов. Война берет четверть цены проекта, который она убивает или порождает. Такая статистика по всем горячим точкам. У «HK-Canal» нет средств, чтобы дать мне адекватное отступное.

Команданте Йерро демонстративно отряхнул руки, и снова подмигнул собеседнику.

– Я, – произнес памфлетист, – не верю, что вы решаете, исходя из денежных расчетов.

– И не верьте. Я просто объяснил, что не имеет практического значения, скотина я, или хороший друг. Так и так мне не резон продавать камрада Лео и Автономию Пантанеро.

– Гм… Похоже, Хокан, вы не рассчитываете на чье-либо позитивное мнение о вас.

– Все наоборот, Хуго, я постоянно рассчитываю на крайне позитивное мнение обо мне, формирующееся среди моих ребят. Я говорю об индейцах муи-муи и неграх к'ви.

– Да, я понял, кого вы называете «своими ребятами». А мнение остальных вам… Гм…

– …По хрену, – весело договорил команданте, – у моих партнеров по бизнесу настолько специальные мерки в этике, что я не берусь это объяснить. А на позитивное мнение со стороны симпатичных людей вроде Лео, Леа или вас, нет причин надеяться. Я вам уже объяснял: у толкового солдата удачи руки по локоть в крови. А у полевого командира, например у меня, пятна крови намного крупнее. Вы смотрели СМИ, так что знаете.

– Тем не менее, – сказал памфлетист, – Лео и Лео относятся к вам очень позитивно.

– Ну, вроде того. А вас, Хуго, это слегка беспокоит, судя по тону.

– Нет! – Хуго Редондо покачал головой, – Не то, чтобы беспокоит, а скорее, заставляет задуматься. У меня такая профессия: задумываться над парадоксами жизни.

– Очень полезная профессия, – без тени иронии прокомментировал Хокан Йерн.

На этот раз Хуго утвердительно кивнул.

– Да, мне и самому кажется, что это полезная профессия… Ладно, давайте вернемся к народной дипломатии. Кажется, так принято называть наш формат переговоров.

– Так, вроде, мы все обсудили, – заметил команданте, – если надо подписать бумаги, то запросто. Условия простые и понятные, я завизирую.

– Да, Хокан, это понадобится, но не в данный момент. Сейчас я хочу понять, велики ли шансы, что правительство Лаголарго подпишет эти условия. Или они затянут время?

– Хуго, я ставлю бутылку рома против зубочистки, что они подпишут.

– Гм… А почему такая грандиозная асимметрия ставок?

– Потому, что май, сезон дождей начинается. У хозяев «HK-Canal» есть декада, чтобы протащить круизный лайнер из океана в океан. Потом сезон на Перешейке закроется до середины октября. Хороший PR нужен «HK-Canal» сейчас, а не через 5 месяцев.

…