Текст книги "Новейший философский словарь"

Автор книги: Александр Грицанов

ПАСКАЛЬ (Pascal) Блес (1623-1662)

– французский философ-мистик и математик, основоположник теории вероятностей. Основные сочинения: «Мысли» (1669), «Провинциалы, или Письма, написанные Луи де Монтальтом одному своему провинциальному другу» (1656, выдержали свыше 60 изданий), «Об искусстве убеждать» (1655-1657), «Молитва к Богу об обращении во благо болезней» (1659) и др. Драматичный жизненный путь П. неразрывно связан с его становлением в качестве религиозного философа. «Первое обращение» П., временно прервавшее его чрезвычайно плодотворную научную деятельность, произошло на почве увлечения янсенизмом, после чего он, однако, вернулся к занятиям наукой. Краткий период светской жизни П., внешне благополучный, сопровождался мучительными раздумьями о собственном существовании. Несчастный случай послужил толчком ко «второму обращению» П.: он пережил необыкновенный опыт «боговдохновения», под влиянием которого П. набросал небольшой текст религиозно-экстатического содержания, в котором отрекся от мира и полностью «посвятил» себя Богу. После этого П. поселился в янсенистской общине Пор-Рояля и стал вести уединенный, аскетический образ жизни. Принял участие в борьбе янсенистов с иезуитами, написав знаменитые «Письма к провинциалу» (названные впоследствии так с легкой руки Вольтера). К концу жизни достиг крайней степени самоотречения. Молитва, религиозные размышления, совершенно подорванное здоровье и вспышки самоистязания составляют последний период жизни П., в который и писалась задуманная, но так и не оконченная «Антология христианской религии». После его смерти нашли лишь отдельные отрывки, вошедшие в историю как «Мысли» П. Рассмотрение П. вопросов гносеологии и философской антропологии обосновывает его обращение и религиозной проблематике. Исключительная роль П. в истории философии определяется тем, что в эпоху механистического рационализма он первый – предвосхищая иррационалисти-ческую традицию в философии – решительно ограничил сферу применимости научного познания, выделив наравне с ним познание непосредственное (постепенности рассуждения противопоставлялась моментальность проникновения). Если первый род познания, согласно П., осуществляется разумом (доназывающим), то второй – сердцем (чувствующим). С другой стороны, ограниченность разума проистекает, согласно П., из онтологического статуса человека в мире. Все способности и свойства человека определены тем, что он занимает серединное положение меж двух бесконечностей (в большом и в малом). Разум не может обеспечить человеку устойчивость и уверенность, ибо, как пишет П., ничто не способно «укрепить конечное между двумя бесконечностями». Осмысление неспособности человека к всеобъемлющему познанию в силу конечности и неоднородности его природы – приводит П. к отказу от «самонадеянных исследований» в пользу «безмолвного созерцания». По мнению П., зачеркивать разум также неприемлемо, как и признавать только разум. Человек, по П., – лишь тростник, слабейшее из творений природы, но «тростник мыслящий». Величие человека, говорит П., в том и заключается, что он сознает свое ничтожество. Отвлеченные науки оказываются не только бессильны в своих притязаниях на познание мира, но мешают человеку понять его собственное место в мире, задуматься, «что это такое – быть человеком». П. видит обязанность человека в том, чтобы сосредоточить мышление на себе самом, своем создателе и своем конце, однако вместо этого человек предпочитает развлечение, которое П. усматривал во всех внешних заботах и занятиях (в том числе, и искусством). Развлечение, эта «бедственная особенность» человеческого существования, коренящаяся «в изначальной бедственности нашего положения, в хрупкости, смертности и ничтожности человека», отвлекает его от чувства тоски, тревоги, отчаяния и горечи своего бытия, не дает ему задуматься о своей судьбе. Ужасающая противоречивость человеческой природы делает человека «непостижимым чудовищем». Он оказывается парадоксом для самого себя. «Мы жаждем истины, – пишет П., – а находим в себе лишь неуверенность. Мы ищем счастья, а находим лишь горечи и смерть». По глубокому убеждению П., человек, осознавший трагизм своего положения, может найти выход только в христианской вере. При этом разум (размышление) играет лишь второстепенную роль: он только доходит до веры, но не приводит к ней. По отношению к вере разум сознает, что есть вещи, превышающие его понимание. Вся суть веры, по П., в том, что Бог постигается сердцем, а не разумом. Будучи «даром Божьим», вера предполагает полное самоуничтожение человека, находящегося одновременно в состоянии радости и страха. Истинность христианской религии, доказываемая, согласно П., пророчествами и чудесами, претворяется в том, что она обязует любить Бога, а также в том, что лишь эта религия объясняет противоречие между величием и ничтожеством человека, ибо он способен познать себя только с помощью тайны преемственности греха – здесь, как говорит П., завязан узел нашего существования. Истинное обращение заключается, по мнению П., в осознании непреодолимой противоположности между нами и Богом: человек может постичь Бога и самого себя только через посредника – Иисуса Христа, в котором и концентрируется спасительная сила веры. Главной темой философских размышлений П. был человек. В своем стремлении определить сущность человеческой природы П. показал себя не только тонким психологом и моралистом, но и талантливым писателем, способным придать своим наблюдениям над жизнью и людьми как художественную выразительность, так и философскую глубину. Единодушное преклонение перед П.-ученым всегда сопровождалось очень противоречивым отношением к П.-философу. В нем видели мизантропа, замаскированного атеиста, психически больного человека. Мировоззрение П. подвергалось критике с самых разных сторон, и прежде всего французскими просветителями, выступившими в защиту человеческой природы. Вместе с тем, экзистенциалисты нашли в П. своего духовного предтечу (наряду с Кьеркегором) на основании того, что основные темы экзистенциализма (человеческое существование как исходный пункт философствования, заброшенность человека в мире, тоска, отчаяние, тревога как сущностные определения человека, смерть как ключевая категория человеческого существования) представлены в философии П.

Т.В. Щитцова

ПАТРИСТИКА

(лат. patres – отцы) – направление фи-лософско-теологической мысли 2-8 вв., связанное с деятельностью раннехристианских авторов – Отцов Церкви. Семантико-аксиологические источники оформления П. – античная философия (общерациональный метод и конкретное содержание таких философских течений, как платонизм и неоплатонизм, стоицизм и др.), с одной стороны, и христианская телеологическая доктрина (прежде всего, идея откровения, а также семантические фигуры теизма, креационизма, телео-логизма и др.) – с другой. В эволюции П. могут быть выделены три содержательных этапа: (1) – ранняя П. или апологетика (2-3 вв.), связанная с деятельностью таких авторов, как Юстин (ум. ок. 165, осн. соч.: «Апология» к Антонину Пию и «Апология» к Марку Аврелию, «Беседы с Трифоном-иудеем» и др.); Татиан (ок. 120 – ок. 175, осн. соч.: «Обращение к грекам», свод четырех Евангелий «Диатессарон» и др.); Афинагор (ум. ок. 177, осн. соч.: трактат «О воскрешении мертвых» и «Послание» к Марку Аврелию); Тертуллиан; Климент Александрийский (Тит Флавий, ум. до 215, осн. соч.: трактаты «Увещевание к эллинам», «Педагог», сборник эссе «Строматы» («Лоскутный ковер»), беседа «Какой богатый спасется?»; Ориген (ок. 185 – ок. 254, осн. соч.: «О началах», «Против Цельса», текстологическое кампаративное исследование шести редакций Ветхого Завета – «Гекзапла» и др.). Центральная проблема – проблема соотношения христианства с античным наследием, в рамках решения которой оформились как направление, ориентированное на гармонический синтез христианской идеи откровения с философской традицией античного рационализма (Юстин, Афинагор, Климент Александрийский и др.), так и направление, прокламировавшее их несовместимость и резко дистанцирующее христианство как «мудрость варваров» (Татиан) эллинской книжной учености (Татиан, Тертуллиан и др.); идея остро актуализировалась в христианской мистике, ценностно акцентировавшей «искреннее молчание безграмотного простолюдина» по сравнению с изощренно-спекулятивным мудрствованием ученого теолога с его «сладострастием слов» (Иероним) и рассудочностью вместо сердечной веры, а также в протестантизме в ранних его версиях); (2) – зрелая П. (3-5 вв.), реализующая себя на греческом Востоке – в деятельности каппадокийского кружка: Василий Великий Кесарийский (ок. 330-379, осн. соч.: «О святом Духе», «Шестоднев»), его брат Григорий Нисский (ок. 335 ок. 394), Григорий Богослов Назианзин (ок. 330– ок. 390, осн. соч.: «О моей жизни», «О моей судьбе», «О страданиях моей души»), Амфилохий Иконийский и др., синтезировавшие христианское вероучение и философские методы античности; а на латинском Западе – в деятельности Августина. Центральное направление в развитии П. этого периода – борьба с ересями (арианство, монтанизм, докетизм, монофитизм, гностицизм и др.), что связано с обретением христианством статуса государственной религии и официальной формулировкой христианского Символа веры на Никейском вселенском Соборе (325), конституировавшем основные догматы вероучения. В рамках зрелой П. оформляются тексты Псевдо-Дионисия Ареопагита («Ареопагитики»), заложившие основы апофатической теологии и христианской мистики в целом; (3) – поздняя П. (5-8 вв.), центрирующаяся на проблеме систематизации христианского вероучения. Ключевая фигура – Иоанн Дамаскин (ок. 675-753) – византийский богослов и поэт, завершивший систематическое оформление основ христианской теологии; также Леонтий (ок. 475-543) на Востоке и Боэций (Анций Мани-лий Торкват Северин, ок. 480-525, осн. соч.: «Утешение философией») на Западе. Систематизаторская деятельность Иоанна Дамаскина и ориентация Боэция на античную философскую традицию (прежде всего, комментарии к Аристотелю и Порфирию) заложили основы средневековой схоластики. Несмотря на то, что многие тезисы П. (особенно в раннем ее варианте) были осуждены после принятия Никейского Символа веры (идеи Оригена о множественности миров, всеобщем спасении, предсуществовании душ, приоритетности второй ипостаси – Бога-Отца – в структуре Троицы; отрицание Татианом двойственной природы Христа (в «Диатессороне» была опущена земная биография Христа и сведения о его происхождении из рода Давидова) и его докетизм – учение об иллюзорности телесности Иисуса – см. Иисус Христос), П. сыграла выдающуюся роль в развитии христианской культуры. В рамках П. были заложены основы систематической христианской теологии как в катафатическом (от Климента Александрийского и Оригена до Иоанна Дамаскина), так и в апофатическом (от Августина до Псевдо-Дионисия Ареопагита) ее вариантах, сформирован исходный фундамент экзегетики (от Оригена до Григория Нисского), оформлены первые христианские катехизисы (см. Тертуллиан), введены многие основополагающие понятийные структуры христианской теологии (например, Тертуллианом – касательно структуры Троицы). П. не только значительно способствовала содержательной стабилизации христианской догматики, но и существенно повлияла на развитие глубинного психологизма христианства с его рафинированной культурой рефлексивной интроспекции (от Григория Богослова до Августина). Именно в рамках П. окончательно конституировалась концептуально фундаментальная для христианства идея приоритета индивида (см. Персонализм) по отношению к абстрактному человечеству (антропология Григория Нисского). Проблематика П. во многом определила проблемное поле как православной (ср. паламитские дискуссии в рамках иси-хазма и анализ христологической проблемы в П.), так и в католической (ср. проблему воли и благодати в патриотической и антилютеранской литературе) теологии. В целом, содержание П. признано в христианстве (православие и католицизм) важнейшей составляющей Священного предания; изучение П. оформилось в рамках богословия в качестве дисциплинарной патрологии. Многие идеи П. актуализируются в рамках историко-философской традиции, как, например, просветительская интерпретация христианства Климентом Александрийским в контексте гуманизма Ренессанса (Эразм Роттердамский, Т. Мор и др.).

М.А. Можейко

ПЕДАГОГИКА

– наука, объектом изучения которой является образование как особая область социокультурной действительности. Относительно этого объекта П. создает один или несколько научных предметов. П. – научная дисциплина, обеспечивающая средствами и знаниями те процессы и институты в обществе, которые задают преемственность поколений и воспроизводство самого общества как в имеющихся формах его существования, так и в новых, определяющих его развитие. По своей сути П. – это практическая философия. До сих пор среди педагогов и теоретиков П. широко распространено убеждение, что создание учебников, задачников, методических пособий по тем или иным учебным предметам, проектирование новых программ обучения и воспитания и т.п. и есть собственно научная задача П., ее научный продукт. Тем самым П. определяется ими как инструмент, своеобразное «техническое приспособление» по передаче информации. Но когда вопрос ставится таким образом, возникает вполне оправданный и обоснованный условиями контртезис, что П. вообще не наука, а технология. Характер научных предметов, которые складываются и должны сложиться в П., в известных границах зависит от многообразия задач, решаемых в педагогической практике, одновременно подчиняясь своей автономной логике. П. не есть некое специфическое знание учителя или педагога. Ее предмет – изучение содержания и особенность протекания базовых образовательных процессов. Рефлексия и разработка новых педагогических представлений идет либо с ориентацией на преемственность, воспроизводство и задание всеобщности функций образования, воспитания и подготовки, либо с ориентацией на их развитие, уникальность и подчеркивание различий. Всякая педагогическая система – даже там, где она выдает себя сама за чисто эмпирическую науку, – есть приложение к жизни философских воззрений ее автора. История образования фиксирует, что новые педагогические системы создавались и вводились философами-профессионалами (Я.А. Коменский, Дьюи), а история П. есть отражение истории философии (Платон, Локк, Руссо, Спенсер, Песталоцци, Кант и др.). Гессен отмечает, что даже самые частные и конкретные вопросы П. возводятся в последних своих основах к чисто философским проблемам, и что борьба различных педагогических течений между собой есть только отражение более глубоких философских противоположностей. Такое понимание (вслед за Наторпом) позволяет ему назвать П. прикладной философией, т.е. наукой, основанной на знании основ бытия. Вместе с тем, школа является одним из наиболее инерционных социальных институтов. Эта черта относится и к учебному процессу, который, по характеристике известного социолога Тоффлера, несет на себе следы конвейерной организации труда раннего этапа индустриального производства. Исследования показывают, что на протяжении последних лет в разных странах мира нетрадиционным для педагогов является построение обучения в контексте непрерывного образования, курс на создание для учащегося возможностей занимать не просто активную, но и инициативную позицию в учебном процессе, не просто «усваивать» предлагаемый учителем (программой, учеником) материал, но познавать мир, вступая с ним в активный диалог, самому искать ответы и не останавливаться на найденном как на окончательной истине. По сути речь идет о смене парадигмальных оснований образования: ведущим в деятельности педагога становится реализация деятельностного подхода. В современных условиях педагог – это не тот, кто учит, а тот, кто понимает и чувствует, как ребенок учится; не тот, кто учит ребенка жить, транслируя нравственные нормы (поучает), а тот, кто чувствует жизнь ребенка как свою и тактично помогает его внутреннему, душевному росту, кто растет сам, развивая окружение детей, способствуя укреплению сообщества детей и взрослых. Поэтому настоящим педагогом становится сегодня не просто человек знающий, а человек, способный к культурному саморазвитию и творческому содружеству, сотрудничеству с детьми и взрослыми. В самом общем виде можно выделить идеальные типы организации педагогической деятельности и соответствующие им следующие виды П.: естественная П., П. культуры, П. идеала, элитарная П., эгалитарная П., информационно-кибернетическая П., дифференциальная П. В настоящее время в педагогической литературе актуальными называются деятельностная П., П. развития, приходящие на смену П. воспроизводства и трансляции культуры. Построение науки П. – одна из основных задач нашего времени, на решение которой уйдут, наверное, силы нескольких поколений, т.к. система обучения и воспитания как объект изучения намного сложнее, чем объекты таких наук, как физика, химия, биология: к анализу и описанию объектов такой сложности человечество только подходит. Намечая программу предстоящей работы, следует иметь в виду, что разные стороны и части системы воспитания и обучения уже анализировались и описывались, с одной стороны, в философии, а с другой такими науками, как психология, логика, социология, культурная антропология и др. В них накоплены знания о разных сторонах этих процессов, весьма существенные для дальнейшей работы. Поэтому, строя педагогическую науку, необходимо учитывать общефилософские и специальные – социологические, логические, психологические и т.п. – знания о процессах образования. П. выступает как комплексная наука, которая должна, с одной стороны, объединить, а с другой стороны, снять в себе знания и методы всех указанных наук – и социологии, и логики, и психологии, поскольку они касаются процессов обучения и воспитания. Это – важнейшая принципиальная установка, определяющая подход к построению науки П.. Она кардинально отличается от использования данных социологии, логики и психологии в педагогической работе, ибо при таком подходе строится единый предмет П. и разрабатывается единая система специфически педагогических методов, которые затем условно могут быть разложены на «Педагогико-социологичеекие», «Педагогико-логические», «Педагогико-психологические». П. – одна из профессиональных деятельностей в обществе и, как все другие деятельности, она имеет свои нормы, свои специфические средства для анализа и оценки реализации этих норм в тех или других условиях. Теоретические предпосылки П., лежащие в основе педагогических норм, базируются как минимум на двух группах наук: одна -психология и физиология, т.е. науки о человеке; вторая, группа – теоретические науки, отвечающие на вопросы о целях образования, которые зачастую представляющиеся нам слишком очевидными, близкими и обманывают нас своей видимой несомненостью. Наряду с психологией и физиологией, – как минимум, антропология, эпистемология, семиотика, логика, диалектика, теория деятельности, праксеология, герменевтика, социология, а также риторика и гомилетика должны быть включены в учебный план подготовки специалистов-педагогов, ибо П. как раз и составляет материал этих и некоторых других наук плюс еще конструируемые на их основе технические принципы и методы. Построение П. как сложной комплексной науки невозможно без объединения и кооперации усилий представителей разных наук, использующих различные научные языки, различные методы и по-разному представляющих себе общий для них объект. Здесь, следовательно, чтобы организовать совместную работу, нужен какой-то специальный метаязык и специальное, обобщающее все точки зрения видение объекта изучения. Обычно средства такого рода вырабатываются в методологии. Таким образом, П. и систему образования необходимо понимать как такие средства общества, с помощью которых оно определяет свое будущее и управляет, если может, самим собой. Сейчас деятельность по обучению и воспитанию подрастающего поколения уже становится, а в ближайшие десятилетия станет основной отраслью общественного производства: она будет отвлекать на себя значительную часть сил любой нации, непосредственно в ней и в обслуживающих ее областях будут заняты десятки миллионов людей. Производство средств обучения и воспитания составит значительную часть от всего промышленного производства. Еще более существенным является то, что от качества системы образования, от уровня и интенсивности обучения и воспитания во многом зависит будущее любого социума, его судьба.

С.Б. Савелова