Текст книги "Письма из Ламбарене"

Автор книги: Альберт Швейцер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 33 страниц)

– Тому, кто не заплатит сразу весь выкуп, – говорит он, – живется худо. Жена не слушается его и по каждому поводу корит его этим, говоря, что он должен молчать, коль скоро еще не заплатил за нее все, что причитается.

Так как Жозеф, как, впрочем, и все негры, не умеет откладывать деньги, я подарил ему копилку, для того чтобы он мог собрать нужную сумму на покупку жены. Он опускает туда все, что получает от меня за ночные дежурства, или какие-либо особые услуги, а также чаевые, которые ему дают белые пациенты.

В том, до какой степени расточителен «первый помощник доктора из Ламбарене», как он сам себя называет, я убедился за последние дни. Он ездил со мной на одну из факторий, где мне надо было купить винты и гвозди. Там внимание его привлекли лакированные туфли, цена которых составляла едва ли не весь его месячный заработок. От долгого стояния в витрине парижского магазина туфли эти совершенно выгорели и потрескались, после чего, как и прочий бракованный товар, они были отправлены в Африку. Я бросаю на Жозефа многозначительные взгляды, но это не помогает. Отсоветовать ему покупать эти туфли я не решаюсь, чтобы не восстановить против себя белого купца, который рад-радехонек, что может сбыть негодный товар. Когда мы теснимся у прилавка среди глазеющих негров, я два раза потихоньку толкаю Жозефа в бок, но и это не действует. Наконец, я изо всей силы щиплю его сзади в бедро так, что он, не выдержав боли, вынужден прекратить свой торг с белым. На обратном пути я долго объясняю ему, какое это ребячество – быть столь расточительным. И все это приводит лишь к тому, что на следующий день он потихоньку от меня едет в факторию и покупает злополучные лаковые туфли. Добрую половину того, что он зарабатывает, он тратит на одежду, обувь, галстуки и сахар. Одет он куда элегантнее, чем я.

За последние несколько месяцев работы становится все больше и больше. Больница моя расположена на отличном месте. Больные прибывают по Огове и ее притокам в своих каноэ из мест, расположенных как выше, так и ниже по течению реки. А возможность, которая предоставляется сопровождающим их родным, остановиться и жить здесь еще больше поощряет их сюда приезжать. Способствует этому и еще одно обстоятельство: я всегда дома, если только – а это случалось за все время лишь два или три раза – мне не потребовалось выехать на какой-либо миссионерский пункт, чтобы оказать врачебную помощь тяжело больному миссионеру или кому-либо из членов его семьи. Таким образом, туземец, которому, чтобы приехать сюда, приходится проделать длинный путь и затратить немало сил и средств, может быть уверен, что найдет меня на месте. В этом большое преимущество независимого врача перед тем, который находится на государственной службе. Последнего власти часто посылают то туда, то сюда, или же ему приходится сопровождать передвигающиеся военные части.

– А то, что вам не придется тратить столько времени на разную писанину, отчеты и статистику, – это преимущество, которого вы еще не оценили, – сказал мне напоследок военный врач, с которым я встретился на пути сюда.

* * *

Хижина для больных сонной болезнью строится сейчас на противоположном берегу реки. Постройка эта не только стоит больших денег, но и отнимает у меня много времени. Как только я перестаю следить за корчеванием пней и за сооружением хижины, никто ничего не делает. Приходится на полдня оставлять больных и выступать в роли десятника.

Сонная болезнь распространена здесь еще больше, чем я предполагал вначале. Главный очаг ее находится в районе Нгундие, притока Огове, около полутораста километров отсюда. Остальные очаги разбросаны вокруг Ламбарене и около озер, лежащих за Нгомо.

Что такое сонная болезнь? Как она распространяется? По всей видимости, она существовала в Экваториальной Африке еще в давние времена. Но раньше она не выходила за пределы отдельных очагов. Туземцы вели между собою торговлю так, что каждое племя привозило товары – с побережья в отдаленные районы и оттуда на побережье – только до границы своей округи, откуда их везли дальше уже купцы другого племени. Из моего окна видно место, где Нгундие впадает в Огове. Только до этого места могли ездить туземцы племени галоа, населяющие Ламбарене. Того, кто осмеливался переступить эту границу и направиться в глубь страны, съедали.

Когда сюда прибыли европейцы, они стали перебрасывать негров, которых брали себе в гребцы или в носильщики для своих караванов, из одного района в другой. Если среди последних оказывались больные сонной болезнью, то тем самым болезнь эта переносилась дальше. На Огове ее раньше не знали. Ее занесли сюда всего каких-нибудь тридцать лет назад караваны, приходившие из Лоанго.

Когда сонная болезнь появляется на новом месте, она производит страшные опустошения. Первая вспышка ее может унести третью часть всего населения. Так, например, в районе Уганды за шесть лет население сократилось от трехсот тысяч до ста тысяч. Один офицер рассказывал мне, как в верхнем течении Огове он попал в деревню с населением около двух тысяч человек. Когда он вернулся туда года два спустя, там насчитывалось всего пятьсот жителей. Остальные умерли от сонной болезни.

По прошествии некоторого времени сонная болезнь теряет прежнюю силу, – явление, которое мы не можем объяснить, – но тем не менее продолжает регулярно уносить новые жертвы. Внезапно она может снова вспыхнуть – с неслыханной силой.

Болезнь эта начинается с перемежающихся приступов лихорадки различной тяжести. Такое состояние может продолжаться месяцами, и человек подчас даже не считает себя больным. Есть случаи, когда, казалось бы, здоровый человек сразу впадает в спячку. Обычно же периоду лихорадки сопутствуют сильные головные боли. От скольких больных мне приходилось слышать: «Доктор, голова болит, голова! Терпенья больше нет!». Периоду спячки предшествует мучительная бессонница. Есть больные, которые на этой стадии болезни сходят с ума. Другие впадают в депрессию, у третьих наступает буйное помешательство. Одним из моих первых больных сонной болезнью был юноша, которого принесли ко мне, когда он хотел лишить себя жизни.

Как правило, наряду с лихорадкой появляются также ревматические боли. Один белый прибыл ко мне из района озера Нгомо по поводу ишиаса. Я тщательно его обследовал. Это была начинающаяся сонная болезнь. Я тут же направил его в Пастеровский институт в Париж, где лечат больных сонной болезнью французов. Зачастую мои пациенты обнаруживают у себя мучительную потерю памяти. В ряде случаев это является первым симптомом болезни, который окружающие оставляют без внимания. По прошествии некоторого времени, иногда через два или три года после первых приступов лихорадки, больных начинает клонить ко сну. Вначале это всего-навсего сильная сонливость. Больной засыпает там, где он перед этим спокойно сидел, или сразу же после еды.

Недавно ко мне приехал унтер-офицер из Моуилы, находящейся в расстоянии шести суток езды отсюда: прочищая револьвер, он всадил себе в руку пулю. Остановился он в помещении католической миссии. Когда он приходил ко мне на перевязку, его неизменно сопровождал мальчик-негр, который должен был ждать у входа. И больному моему почти всякий раз приходилось искать и звать своего спутника, пока тот наконец не появлялся откуда-то из-за угла с заспанным лицом. Его хозяин пожаловался мне, сказав, что несколько раз уже терял так своего боя, потому что, где бы тот ни находился, он непременно заснет. Исследовав кровь этого мальчика, я обнаружил, что он болен сонной болезнью.

В дальнейшем сон у больных становится все крепче и в конце концов переходит в кому.[34]34
  В дальнейшем сон у больных становится все крепче и в конце концов переходит в кому. — Кома (греч. κομα – глубокий сон) – тяжелое состояние, характеризующееся потерей сознания с нарушением рефлексов, кровообращения, дыхания, процессов обмена.


[Закрыть] Больные лежат тогда бесчувственные и безучастные ко всему, мочатся и испражняются под себя и все больше худеют. От долгого лежания спина и бока их покрываются пролежнями, которые занимают все большую поверхность. Колени бывают подтянуты к шее. Вид этих больных ужасен.

Несущая им облегчение смерть заставляет иногда себя долго ждать. В некоторых же случаях наступает довольно длительное улучшение.

В декабре я лечил одного больного в последней стадии этой болезни. Прошло четыре недели, и родные поторопились отвезти его к себе в деревню, чтобы он умер дома. Я был уверен, что он со дня на день умрет. Недавно узнаю, что, вернувшись домой, он снова стал есть, разговаривать и сидеть прямо и что умер он только в апреле.

Смерть в таких случаях чаще всего наступает от пневмонии.

Изучение сонной болезни – одно из последних завоеваний медицины. Оно связано с именами Форда, Кастеллани, Брюса, Даттона, Коха,[35]35
  Оно связано с именами Форда, Кастеллани, Брюса, Даттона, Коха... – Даттон Джон Эверетт (1874 – 1905) – английский микробиолог, паразитолог и эпидемиолог. Родился в Честере. Медицинское образование получил в Ливерпуле. Начиная с 1901 г. – участник ряда экспедиций в страны Африки. В декабре 1901 г. Р. М. Форд, главный врач больницы в Батерсте (тогда столице британской колонии Гамбии) показал Даттону больного-европейца, в крови которого, по его мнению, имелись филарии. Исследовав кровь этого больного, Даттон обнаружил в ней новый вид трипаносом, которые до того времени были известны только в крови животных. Он описал этот вид в 1902 г. и назвал его trypanosoma gambiense, а самое болезнь – трипаносомиаз, не установив, однако, никакой связи между нею и сонной болезнью. Кастеллани Альдо (1876 – 1972) – итальянский микробиолог и эпидемиолог. Родился во Флоренции, где и получил медицинское образование. Занимался исследовательской работой в Бонне, затем – в Лондоне. Был послан в Уганду для изучения сонной болезни. В Уганде и близлежащих районах в эти годы были тысячи случаев смерти от сонной болезни. В 1902 г. Кастеллани обнаружил в спинномозговой жидкости и в крови одного из больных сонной болезнью трипаносомы. Ему принадлежит ряд работ о трипаносомах – уже в связи с сонной болезнью. Брюс Дэвид (1855 – 1931) – английский бактериолог, паразитолог и эпидемиолог. Родился в Мельбурне, изучал медицину в Эдинбургском университете. Служил на Мальте. Открыл возбудитель мальтийской лихорадки, от которой гибло много находившихся на острове солдат. В 1894 – 1897 гг. вместе с женой работал в Южной Африке, где открыл trypanosoma brucei – названный его именем возбудитель наганы (болезни, которая встречается только у животных). Продолжая изучать трипаносомы, на этот раз в Уганде, Брюс делает в 1906 г. свое третье и наиболее значительное открытие. Брюс установил, что trypanosoma gambiense является специфическим возбудителем сонной болезни, и изложил итоги своих исследований в работе «Присутствие трипаносомы при сонной болезни» (Presence of Trypanosoma in sleeping sickness, 190d). Таким образом Брюс разрешил загадку сонной болезни, которая в течение целого столетия смущала ученых. Он доказал, что муха glossina palpalis является переносчиком возбудителя болезни trypanosoma gambiense от больного человека к здоровому. Кох Роберт Герман (1843 – 1910) – выдающийся немецкий бактериолог; в 1881 г. открыл возбудителя туберкулеза, в 1883 – 1884 гг. – холеры. Создатель мировой школы бактериологов. В 1905 г. ему была присуждена Нобелевская премия по медицине. Был директором Института инфекционных болезней в Берлине, который после смерти ученого носит его имя (Olpp G. Hervorragende Tropenarzte in Wort und Bild. Munchen, 1932, S. 53-55, 67-69, 105-106, 202-211).


[Закрыть] Мартина и Лебефа.

В первый раз случаи сонной болезни были описаны в 1803 году у туземцев Сьерра-Леоне. После этого ее изучали на неграх, которые были увезены из Африки на Антильские острова и на остров Мартиника. Только начиная с шестидесятых годов наблюдения над ней стали производиться в самой Африке. Сначала они сводились только к описанию последней стадии болезни. Того, что этой стадии предшествует другая, никто не знал. Никому не приходило в голову, что продолжающаяся по нескольку лет лихорадка может быть связана с сонной болезнью. Установить эту связь стало возможно только тогда, когда был открыт общий возбудитель той и другой болезни.

В 1901 году в Гамбии, исследуя под микроскопом кровь больных лихорадкой, английские врачи Форд и Даттон обнаружили отнюдь не возбудителей малярии, как они того ожидали, а маленькие движущиеся существа, формой своей похожие на вращающиеся буравчики, которые они соответственно и назвали трипаносомами.[36]36
  ... похожие на ... буравчики, которые они соответственно и назвали трипаносомами. – Слово это происходит от греческого τρυπανον – бурав и συμα – тело.


[Закрыть] Два года спустя руководители английской экспедиции по изучению сонной болезни, работавшей в Уганде, точно так же обнаружили в крови многих своих пациентов маленькие движущиеся существа. Зная об открытии Форда и Даттона, они задали себе вопрос, не есть ли это то же самое, что те нашли в районе Гамбии, и затем, исследуя кровь больных лихорадкой, обнаружили в ней тот же возбудитель, что был найден в крови больных сонной болезнью. Таким образом было установлено, что так называемая гамбийская лихорадка – лишь первая стадия сонной болезни.

Переносится сонная болезнь по преимуществу разновидностью мухи цеце Glossina palpalis. Достаточно ей один раз укусить больного сонной болезнью, как она становится переносчиком инфекции на длительный период, иногда, может быть, даже в течение всей своей жизни. Захваченные вместе с кровью больного трипаносомы сохраняются и размножаются в ней, а потом попадают вместе с ее слюной в кровь укушенного ею человека. Летают глоссины только днем.

Более пристальное изучение сонной болезни обнаружило, что переносчиками ее могут также стать москиты, когда они впиваются в здорового человека сразу же после того, как ими был укушен больной сонной болезнью, и пока слюна их содержит трипаносомы. Полчища москитов продолжают по ночам ту работу, которую глоссины выполняют днем. Несчастная Африка!

Однако москиты не могут сохранять в себе трипаносомы в течение длительного времени. Слюна их после соприкосновения с больным представляет опасность лишь очень недолго.

Сонная болезнь – особого рода хроническое воспаление мозговых оболочек и мозга, неизменно кончающееся смертью. Это обусловлено тем, что первоначально содержащиеся только в крови трипаносомы в дальнейшем переходят также в мозговую и спинномозговую жидкость.

Для того чтобы справиться с этой болезнью, необходимо уничтожить трипаносомы, пока они находятся только в крови и не успели перейти в мозговую и спинномозговую жидкость. Атоксил – единственное средство, которым мы пока располагаем для борьбы с сонной болезнью, – более или менее эффективен лишь в своем действии на кровь. Трипаносомы, попавшие в головной и спинной мозг, чувствуют себя в относительной безопасности. Атоксил – это соединение мышьяка и анилина (метаарсенокислый анилид).

Таким образом, задача врача – диагностировать сонную болезнь в той ее стадии, когда она проявляется первыми приступами лихорадки. Если ему это удается, то он может рассчитывать на успех.

В районах распространения сонной болезни поставить точный диагноз бывает очень трудно, ибо каждый раз, когда встречаешься с приступом лихорадки, с упорными головными болями, с затяжной бессонницей и со всякого рода ревматическими болями, приходится прибегать к микроскопу. Тем более, что анализ крови на трипаносомы – дело отнюдь не простое и требует значительной затраты времени. Этих бледных, длиною всего в 0.018 миллиметра и очень узких паразитов в крови содержится до чрезвычайности мало. Сам я до сих пор знаю только один случай, когда под микроскопом их было три или четыре в поле зрения. Обычно бывает, что даже тогда, когда наличие заболевания несомненно, приходится исследовать несколько капель крови, одну за другой, прежде чем наконец удается обнаружить трипаносому. Для того же, чтобы как следует рассмотреть одну каплю крови, необходимо потратить не меньше десяти минут. Поэтому я могу просидеть над кровью внушающего мне подозрение больного целый час, исследовать пять или шесть капель, ничего не найти и чувствовать себя тем не менее не вправе утверждать, что здесь нет сонной болезни. Для того чтобы решить этот вопрос, я должен буду произвести еще одно кропотливое нелегкое исследование. Заключается оно в том, что я беру у больного десять кубических сантиметров крови из плечевой вены и надлежащим образом центрифугирую эту кровь в течение часа. В продолжение всего этого времени я сливаю верхний слой для того, чтобы исследовать под микроскопом последние капли, в которых должны будут осесть все содержащиеся в этих десяти кубических сантиметрах трипаносомы. Но даже если и теперь результат окажется отрицательным, я все равно еще не имею права считать, что наличие болезни начисто исключается. Если сегодня я не нашел в крови больного трипаносом, то, может быть, я найду их через десять дней, а если я сегодня обнаружил одну, то их может не оказаться через три дня и еще в течение долгого времени! Одного служащего Колониального управления, европейца, у которого я обнаружил трипаносомы, наблюдали потом в Либревиле в течение нескольких недель и ничего не нашли. И только когда он попал в Институт сонной болезни в Браззавиле, трипаносомы были обнаружены у него снова.

Итак, если я захочу добросовестно обследовать двоих пациентов, мне целое утро нельзя будет оторваться от микроскопа. А в это время за дверью сидят двадцать больных, которые хотят, чтобы я успел их осмотреть до обеда! Оперированным необходимо сделать перевязки! Я должен продистиллировать воду, выскоблить гнойные язвы, вырвать зубы! От всей этой суеты и от нетерпения моих пациентов я часто дохожу до такого состояния, что становлюсь сам себе в тягость.

Если я обнаружил трипаносомы, я ввожу больному подкожно раствор атоксила в дистиллированной воде: в первый день – 0.5 грамма, в третий – 0.75 грамма, а в пятый – 1.0 грамм, и после этого еще по 0.5 грамма раз в пять дней. Для женщин и детей дозы эти бывают соответственно уменьшены. Растворы, стерилизованные при температуре 110 градусов, оказываются более действенными, чем изготовленные обычным способом.

Атоксил – очень опасное лекарство. Достаточно раствору постоять на свету, как он разлагается подобно сальварсану и становится ядовитым.

Но даже и тогда, когда он изготовлен по всем правилам и не испорчен, он может вызвать поражение зрительного нерва, влекущее за собой слепоту. И все это может произойти не только от больших доз. Малые дозы нередко оказываются опаснее больших. К тому же они недейственны. Когда начинаешь курс лечения с малых доз, чтобы испытать, как больной переносит это лекарство, трипаносомы к нему привыкают. Они становятся «атоксилоустойчивыми» и способны после этого выдерживать даже самые сильные дозы сальварсана.

Раз в пять дней больные сонной болезнью приходят на вливание. Прежде чем приступить к нему, я с опаской спрашиваю, не замечает ли кто-нибудь из них, что стал видеть несколько хуже. По счастью, у меня до сих пор был только один случай, когда больной ослеп, и то это был такой больной, у которого сонная болезнь зашла очень уж далеко.

За последнее время сонная болезнь распространилась от Восточного побережья Африки до Западного и от Нигера на севере до Замбези на юге. Справимся ли мы с ней? Систематическая борьба с ней на этих обширных пространствах потребует много врачей и много-много денег... А там, где смерть надвигается победным маршем, европейские государства скупятся на средства, нужные для того, чтобы остановить ее, и бессмысленными мерами своими дают ей возможность собрать новый урожай – на этот раз уже в самой Европе.

* * *

Наряду с сонной болезнью очень много времени отнимает у меня лечение гнойных язв. Здесь они встречаются гораздо чаще, чем в Европе. Из числа детей здешней школы около четверти поражено незаживающими язвами. Каково же их происхождение?

Многие из этих язв возникают в результате укуса песчаной блохи[37]37
  Многие из этих язв возникают в результате укуса песчаной блохи... — Так называемая песчаная (иначе земляная, буквально «проникающая» блоха, sarcopsylla penetrans, красного или красно-коричневого цвета, величиной около 1 мм. Вызванное песчаной блохой заболевание – саркопсиллез – проявляет себя сильным зудом. Иногда происходит некроз (омертвление) отдельных участков кожи. Заболевание это, если его запустить, может перейти в гангрену или столбняк. В настоящее время саркопсиллез лечится вскрытием «опухоли», а в далеко зашедших случаях – пенициллином и противостолбнячной сывороткой (Кассирский И.А., Плотников Н.Н. и др. Руководство по тропическим болезням. Изд. 3-е. М., 1974, с. 343).


[Закрыть] (Rhynchoprion penetrans), которая значительно меньше обыкновенной мухи. Самка ее забирается в наиболее мягкую часть пальца ноги, чаще всего под ноготь, и растет под кожей, достигая величины маленькой чечевицы. После удаления паразита на теле остаются едва заметные ранки. Достаточно занести в них вместе с грязью инфекцию, как образуется гангрена, которая приводит к отторжению сустава, иногда даже всего пальца. У большинства негров, которых здесь видишь, пальцы ног покалечены, и редко можно встретить таких, у которых все десять целы. Любопытно, что песчаной блохи, которая сейчас является настоящим бичом Центральной Африки, здесь раньше не было и завезена она сюда в 1872 году из Южной Америки.[38]38
  ...завезена она сюда в 1872 году из Южной Америки.* – Известный путешественник и исследователь Африки, и в частности бассейна реки Конго, Генри Гамильтон Джонстон (1858 – 1927) указывает более ранний год. «После того как она впервые в 1855 г. была завезена в Амбрис, эта отвратительная маленькая песчаная блоха с поразительной быстротой распространилась по всей Западной Африке от Сьерра-Леоне до Мосамедиша. Проникновение ее в глубь страны было столь же неуклонным, хоть и более медленным, чем вдоль побережья. В настоящее время в районе Конго она уже достигла экватора и ко времени моего прибытия в Болобо сделалась сущим бедствием для несчастных туземцев, у которых до сих пор еще нет для нее своего названия» (Johnston H. Der Kongo. Leipzig, 1884, S. 307 – 308).


[Закрыть] В течение одного десятилетия она распространилась по всему черному континенту от Атлантического до Индийского океана. Точно так же одна из самых вредных разновидностей муравьев, которые водятся здесь, так называемые сангунагенты, завезены сюда из Южной Америки в ящиках с товарами.

Наряду с язвами, вызванными укусом песчаной блохи, есть еще и другие, так называемые кро-кро.[39]39
  Наряду с язвами, вызванными укусом песчаной блохи, есть еще и другие, так называемые кро-кро. – Кро-кро (англ. craw-craw, по-видимому от голл. krau-wen – царапать) – сопровождающееся сильным зудом кожное заболевание, вызываемое особой разновидностью филарий, или нитчаток, – длинных и тонких паразитических червей.


[Закрыть] Они встречаются во множестве – чаще всего на голени и на ступне – и бывают чрезвычайно болезненны. Возбудитель этих язв неизвестен. Лечение заключается в том, что язву очищают с помощью ватного тампона, пока она не начинает кровоточить. После этого ее промывают раствором сулемы и засыпают порошком борной кислоты. Потом на ногу накладывают повязку, которую оставляют на десять дней.

Есть еще язвы, причиной которых является заболевание, называемое фрамбезией (малиновая болезнь). Они иногда поражают все тело. Название фрамбезия происходит оттого, что для болезни этой вначале характерно появление выпуклой, покрытой желтою коркой сыпи. После удаления корки обнаруживается кровоточащая поверхность, и сыпь эта своим видом действительно напоминает тогда налепленные на кожу ягоды малины. Однажды мне принесли грудного младенца, который заразился этой болезнью от матери. Тельце его выглядело так, как будто его намазали какой-то клейкой массой, на которую потом налепили малину. После исчезновения этой первичной сыпи в течение нескольких лет могут еще появляться плоские язвы в самых различных местах тела.

Эта распространенная в тропиках болезнь очень заразна. Редко кому из негров удается ее избежать. Старый способ лечения ее состоял в том, что язвы прижигались раствором сернокислой меди (Cuprum sulfuricum) и больному ежедневно давали по два грамма йодистого калия (Kalium jodatum) в водном растворе. В последнее время было обнаружено, что внутривенные вливания мышьяковистого бензола оказывают эффективное действие и надолго избавляют от этой болезни. Словно по мановению волшебной палочки язвы вдруг исчезают.

Худший вид язв – это так называемые разъедающие тропические язвы (Ulcus phagedaenicum tropicum). Они распространяются по телу во все стороны. Нередко случается, что нога представляет собой одну сплошную рану, в которой отдельными островками белеют кости и сухожилия. Боли нестерпимы. Запах настолько отвратителен, что окружающие не в состоянии его выдержать. Больные эти лежат в отдельной хижине, куда им приносят еду. Они постепенно худеют и умирают после нечеловеческих страданий. Эти ужаснейшие из язв очень распространены в районе Огове. Никакое дезинфицирование, никакие перевязки не помогают. Приходится давать больному наркоз и тщательно выскабливать гной до здоровой ткани. Как только эта обработка, при которой кровь течет целыми потоками, завершена, я делаю промывание раствором перманганата калия. Теперь надо день за днем наблюдать, не появится ли где-нибудь еще пятнышко, и в этом месте тут же снова выскабливать гной. Болезнь эта тянется неделями, а то и месяцами.[40]40
  Болезнь эта тянется неделями, а то и месяцами. – Фагеденическая (разъедающая) язва (язва Венсана) – тропическая болезнь, встречающаяся преимущественно в низменных и влажных районах. До сих пор изучена недостаточно. Установлено, что важную роль в ее возникновении играет недостаток в пище белков, жиров, витаминов А, В, солей кальция. Появлению фагеденической язвы способствуют также малярия, плохие санитарные условия. Мужчины поражаются чаще, чем женщины. В настоящее время заболевание это лечится – помимо очищения пораженных мест и промывания перекисью водорода – применением пенициллина, стрептомицина и других антибиотиков (Кассирский И.А., Плотников Н.Н. и др. Руководство по Тропическим болезням. Изд. 3-е. М., 1974, с. 345).


[Закрыть] На перевязки уходит пол-ящика бинтов. А во что обходится столь длительное питание больного! Но зато какая это радость, когда он, пусть даже хромая, потому что больная нога оказывается скрюченной от шрамов, но такой счастливый, избавившись от боли и от мерзкого запаха, садится в каноэ, чтобы ехать домой!

* * *

Много у меня работы и с прокаженными. Проказа (по-латыни lepra) вызывается близкой к туберкулезной палочке бациллой, которую в 1871 году открыл норвежский врач Гансен.[41]41
  ...бациллой, которую в 1871 году открыл норвежский врач Гансен. – Герхард Армауэр Гансен (точнее – Хансен, 1841 – 1912) – норвежский лепролог; опроверг теорию о наследственности проказы и обосновал учение о заразности этой болезни. В 1874 г. описал возбудителя проказы. С 1875 г. возглавил борьбу с проказой в Норвегии.


[Закрыть] О том, чтобы изолировать прокаженных, и думать не приходится. У меня в больнице среди прочих больных иногда находится четверо или пятеро прокаженных.

Самое удивительное, – и нам приходится с этим считаться, – что проказа передается от человека к человеку, однако до сих пор не удалось узнать, как это происходит, и осуществить заражение в эксперименте. Единственное средство против этой болезни, которым мы располагаем, – это так называемое хаульмогровое масло (Oleum gynocardiae), добываемое из семян дерева, произрастающего в глубине Индии. Лекарство это стоит очень дорого, и то, что поступает в продажу, к сожалению, нередко оказывается подделкой. Я достаю его через живущего на покое миссионера Делора из Французской Швейцарии, который за время своей работы в Новой Каледонии много сталкивался с прокаженными. Он имеет возможность доставать хаульмогровое масло из надежных рук. По его же совету я начинаю давать больным это скверно пахнущее лекарство смешанным с кунжутовым и арахисовым маслами, отчего оно становится менее противным на вкус. Последнее время рекомендуют также вводить хаульмогровое масло подкожно.

Сомнительно, чтобы в лечении проказы можно было достичь стойких, надежных результатов.[42]42
  Сомнительно, чтобы в лечении проказы можно было достичь стойких, надежных результатов. — В настоящее время болезнь считается излечимой. Наиболее действенным средством против проказы оказались сульфоновые препараты, предложенные американским лепрологом Фейджетом (Fadget). Хаульмогровое масло употребляется теперь уже только как вспомогательное средство.


[Закрыть] Однако в каждом случае можно добиться улучшения и длительного периода ремиссии, состояния, которое подчас практически близко к выздоровлению. Предпринятые за последние годы попытки лечить проказу добытым из лепробацилл веществом «настином» позволяют надеяться, что настанет день, когда можно будет достичь эффективных результатов в борьбе с этой болезнью.

С болотной лихорадкой – иначе говоря, тропической малярией – мне, как и всякому работающему в тропиках врачу, к сожалению, часто приходится иметь дело. Туземцы считают совершенно естественным, что у каждого из них время от времени бывает приступ лихорадки, сопровождающийся ознобом. Тяжелее всего ее переносят дети. Селезенка, которая при этой болезни заметно увеличивается в объеме и делается болезненной на ощупь, становится у них твердой как камень и, выпячиваясь из-под левого подреберья, нередко может доходить до пупка. Когда я кладу этих детей на стол, чтобы их осмотреть, они инстинктивно прикрывают селезенку рукой: так они боятся, что при осмотре я могу разбередить этот камень, причиняющий им столько боли. Больной малярией негр – это усталый, подавленный, замученный головными болями человек, которому тягостна любая работа. Ползучая малярия, как известно, всегда сопровождается анемией. Из медикаментов в этих случаях применяется мышьяк и хинин. Наши повар, прачка и бой получают два раза в неделю по полграмма хинина. Препарат мышьяка «арренал» обладает свойством до чрезвычайности усиливать действие хинина. Препарат этот я широко использую для подкожных инъекций моим больным, как белым, так и неграм.

Перечисляя бедствия, от которых страдает Африка, нельзя не сказать о дизентерии. Она вызывается особым видом одноклеточных существ амёб. Амёбы скопляются в толстой кишке и разрушают кишечные стенки. Боли при этом бывают ужасные. Непрерывно, ночью и днем, больной испытывает позывы на низ, но испражняется одной только кровью. В прежнее время лечение этой весьма распространенной формы дизентерии требовало очень много времени и, по сути дела, было малоэффективным. Единственное известное тогда средство – растертый в порошок корень ипекакуаны – нельзя было давать в надлежащих дозах внутрь, ибо оно вызывало рвоту. Но вот уже несколько лет как стали применять извлеченное из этого корня действенное начало, солянокислый эметин (Emetinum chlorhydricum). Если вводить подкожно однопроцентный раствор его много дней подряд – от шести до восьми кубических сантиметров в день, то вскоре наступает улучшение и обычно больной надолго избавляется от своего недуга. Результаты поистине чудесны. Диета оказывается излишней. Больному дают есть то, что ему хочется: мясо гиппопотама, если это негр, салат из картофеля, если это белый. Если бы, работая в тропиках, врач мог использовать сполна только эти два недавно открытых лекарства – арсенобензол и эметин, то ради одного этого стоило бы приехать сюда!

О том, что значительная часть работы врача в тропиках направлена на борьбу с мерзкими, отвратительными болезнями, которые завезли к этим детям природы европейцы, я могу здесь лишь упомянуть. Но сколько страдания и горя скрывается под этим упоминанием!

* * *

Из операций здесь, в девственном лесу, совершаются лишь самые неотложные и те, при которых есть уверенность в благоприятном исходе. Больше всего мне приходится иметь дело с грыжами. У негров Центральной Африки грыжи встречаются значительно чаще, чем у белых. Причины этого мы не знаем. Ущемленные грыжи также среди них гораздо более распространены, чем среди белых. При ущемлении грыжи кишечник становится непроходимым. Следовательно, он не может опорожняться и вздувается от образующихся в нем газов. Вздутие это причиняет больному сильнейшие боли. По прошествии нескольких мучительных дней, если ущемление не удается вправить, дело кончается смертью. Наши предки знали эту ужасную смерть. Сейчас в Европе ее уже не видишь, ибо каждый случай ущемленной грыжи, как только диагноз поставлен, немедленно оперируется. «При ущемленной грыже не ждите, пока солнце зайдет» – вот строгое предписание, которое непрестанно дается студентам-медикам. Но в Африке эта ужасная смерть – обычное явление. Каждый негр с детства помнит, как кто-то, стеная от боли, целый день избивался в хижине на песке, пока наконец смерть не избавила его от страданий. Поэтому, как только кто-нибудь из мужчин чувствует, что у него ущемилась грыжа, – у женщин грыжи встречаются значительно реже, – он молит своих близких уложить его в каноэ и отправить к нам.

Как описать мои чувства, когда такого страдальца привозят ко мне! Я ведь единственный человек, который на сотни километров вокруг может помочь ему. Пока я здесь, пока мои друзья обеспечивают меня необходимыми средствами, и он, и те, кого привозили перед ним и привезут за ним вслед, будут спасены, тогда как в противном случае их ждет мучительная смерть. Но я не говорю уже о том, что я могу спасти человеку жизнь. Все мы рано или поздно умрем. Но возможность избавить его от нескольких дней нестерпимых мук я ощущаю как данную мне великую и вечно возобновляющуюся милость. Страдание – это тиран более жестокий, чем сама смерть.

Я кладу несчастному, оглашающему воздух стонами, руку на лоб и говорю ему: «Успокойся. Через час ты уснешь, и когда ты проснешься снова, тебе больше не будет больно». Потом ему делают инъекцию пантопона. Я вызываю к себе в больницу жену, и вместе с Жозефом они подготовляют все необходимое для операции. Она же дает больному наркоз. Жозеф надевает длинные резиновые перчатки и ассистирует мне.

Операция закончена. В полумраке стационара наблюдаю я за пробуждением моего пациента. Едва только он приходит в себя, как он в изумлении кричит, снова и снова повторяя: «У меня больше ничего не болит, у меня ничего не болит!». Рука его нащупывает мою и не отпускает ее. Тогда я говорю ему и тем, кто рядом, что это господь наш Иисус попросил доктора и его жену приехать сюда в Огове и что наши белые друзья в Европе дали нам денег на то, чтобы жить здесь и лечить больных негров, после чего мне приходится отвечать на вопросы, кто эти белые друзья, где они живут, откуда они знают, что туземцы столько страдают от разных болезней. Сквозь ветви кофейного дерева в темную хижину заглядывают лучи африканского солнца. А в это время мы, негры и белые, сидим вместе и проникаемся значением слов «Все мы братья». О, если бы мои щедрые европейские друзья могли быть с нами в один из таких часов! …