Текст книги "Последний знаменный"

Глава 4 НЕВЕСТА

Документы Роберта позволили ему войти в город без особого труда, хотя все бумаги были тщательно изучены, прежде чем его впустили в ворота. Вторично молодого человека остановили перед Тяньаньмэнь – воротами в Запретный город. Ни один человек не мог пройти дальше без курьера императора или, как в данном случае, вдовствующей императрицы. Передав письма и документы охране, Роберт стал терпеливо ждать.

Ему не пришлось долго томиться в ожидании. Вскоре пришел евнух, весьма элегантно выглядевший в красных одеждах.

– Вы молодой Баррингтон, сын Баррингтона Великого? – обратился он к Роберту резким высоким голосом.

– Да.

– Идите со мной, пожалуйста.

Роберт последовал за евнухом через ворота.

– Меня зовут Вань Кайсань, – важно заявил тот. – Я второй после Чжан Цзиня.

– Чжан Цзиня? – переспросил Роберт. – Он старый друг моей семьи.

– Чжан Цзинь очень влиятельный человек, – заметил Вань Кайсань. – Полезно иметь такого друга.

Глядя по сторонам, Роберт шел по широкой улице, разительно отличающейся от улиц за воротами прежде всего тем, что они с евнухом были единственными прохожими на ней, в то время как снаружи Роберту приходилось с трудом прокладывать себе путь в толпе.

Справа и слева от дороги стояли дома. И здесь бросалось в глаза отличие от внешнего города. В Китайском и Татарском городах встречалось достаточно много роскошных домов, но к ним, почти стена к стене, лепились лачуги и даже палатки. В Запретном городе каждый дом был окружен верандой и приподнят на сваях на случай наводнения в сезон дождей. Они расположились на значительном удалении друг от друга, в окружении зеленых лужаек и тщательно подстриженных кустов.

Все дома оказались обитаемыми, и Роберт почувствовал на себе взгляды многочисленных женщин, вышедших на веранды полюбоваться необычным зрелищем – появлением постороннего мужчины, который не был ни мандарином Верховного совета преклонных лет, ни членом императорского клана.

До Роберта доносился возбужденный женский говор. Он видел, сколь явный интерес у них вызывает, и в нем росло беспокойство.

– Не обращайте на них внимания, молодой Баррингтон, – сказал ему Вань Кайсань. – Они так истомились по сексуальному разнообразию, что, дай им волю, разорвут вас на куски, чтобы завладеть вашей мужской принадлежностью.

«Слабое утешение», – подумал Роберт.

– К ним вообще допускают мужчин?

– В Запретном городе живет только один мужчина, молодой Баррингтон, и он – император. А императору всего одиннадцать лет от роду. К тому же, – добавил евнух, – он, в отличие от предшественника, совсем не озабочен проблемой плоти. Нет, нет, большинству этих женщин приходится обходиться с помощью пальцев и дилдо. А это не приносит полного удовлетворения.

Наконец они миновали дома, и взору Роберта открылся дворцовый ансамбль. Прямо перед ним высились огромные храмы, а слева, чуть в отдалении, – императорский Дагоба, сверкающий из-за деревьев, окружающих Орнаментальные Воды, точно громадная беломраморная бутылка.

– Это, должно быть, самый красивый город в мире, – предположил Роберт.

– Город действительно красивый, – согласился Вань Кайсань. – И вам посчастливилось его увидеть, молодой Баррингтон.

Роберт приходил все в большее восхищение от дворцового ансамбля. Он увидел знаменитую Лестницу Дракона, на ступенях которой, ведущих к Алтарю Неба, желтый дракон изображен с таким мастерством, что возникала иллюзия, будто он движется, непрерывно извиваясь, вниз по лестнице.

– Только императору позволено ступать на Лестницу Дракона, – сообщил Вань Кайсань.

По обе стороны высились и другие храмы, но Вань Кайсань повел Роберта между ними к дворцовому ансамблю. Теперь им попадалось больше евнухов и меньше женщин, однако евнухи проявляли живой интерес к чужаку. У Роберта же дух захватило от несказанной красоты Орнаментальных Вод – огромного искусственного озера, питаемого водами многочисленных каналов, окружающих город, и усеянного островами, к которым вели украшенные тонкой резьбой изогнутые мраморные мосты. Мосты и маленькие пагоды, построенные на островах, а также сверкающая гладь озера были и сами по себе прекрасны, но абсолютную завершенность этой красоте придавали деревья и кустарники, расцвечивающие окрестности осенним разноцветьем со всеми мыслимыми и немыслимыми оттенками.

Вань Кайсань подвел Роберта к одному из мостов – теперь ясно слышался лай маленьких собак, – и, перейдя его, они увидели группу дам и нескольких евнухов, сгрудившихся вокруг довольно-таки маленькой фигурки женщины. Цыси сидела перед мольбертом. Она рисовала.

Дамы и евнухи обернулись взглянуть на Роберта, а собачки с возбужденным лаем помчались ему навстречу, но поскольку тот не выказал страха, нападать не стали. Цыси, однако, не повернула головы и продолжала наносить на полотно уверенные короткие мазки.

Один из евнухов отделился от перешептывающейся свиты и направился поприветствовать Роберта. Несмотря на густой грим, видно было, что он уже далеко не молод. Джеймс Баррингтон говорил Роберту, что Чжан Цзиню немного за пятьдесят, но евнухи всегда выглядят старше своих лет. Роберт впервые видел столь дорогую одежду, как та, в которую облачился этот евнух.

– О, молодой Баррингтон! – Он взял Роберта за руки. – Рад вас видеть. Вы очень похожи на отца.

– Вы мне льстите, Чжан Цзинь.

– Я говорю правду. Пошли. – Держа Роберта за руку, он повел его вперед. Дамы, обмахиваясь веерами, смотрели на него огромными глазами, и Роберт вспомнил слова Вань Кайсаня о том, что они разорвут его на части, если им будет позволено. Трудно было поверить, что эти нежные, симпатичные, ярко изукрашенные создания способны на такое.

Ну, да Бог с ними. Роберт стоял у плеча Цыси, и наконец вдовствующая императрица повернула голову, чтобы взглянуть на него.

Его отец рассказал, какой красотой отличалась эта женщина в юности, и, без сомнения, следы былого очарования сохранились в ее лице правильной формы, хотя и сильно нарумяненном. Глубина темных глаз, рисунок маленького рта и, прежде всего, глянец дивных черных волос – только их очертания угадывались под громоздким головным украшением, но выглядели они притягательно. Какова ее фигура, скрытая под несколькими желто-красными одеяниями, оставалось только догадываться, но, судя по полноте лица, Цыси была плотной женщиной.

– Мне тоже нравится то, что я вижу перед собой, молодой Баррингтон, – сказала она тихим голосом.

Роберт покраснел и, запинаясь, извинился:

– Простите меня, ваше величество.

– Вам нравится мой рисунок, молодой Баррингтон?

Роберт сглотнул. На холсте был изображен фрагмент окрестностей Орнаментальных Вод. Цветовая гамма казалась привлекательной, а изображение деревьев и домов выглядело просто мазней.

– Это прекрасно, ваше величество, – бодро соврал он.

Цыси улыбнулась.

– Я иногда подозреваю, что мое истинное призвание – искусство, и моя жизнь потрачена даром. Ваш отец много рассказывал обо мне, я думаю. А вот о вас он мне поведал мало. Этот пробел вы должны восполнить, молодой Баррингтон. Мы еще поговорим.

Она вернулась к мольберту, а Роберт в ужасе взглянул на Чжан Цзиня: неужели он проделал весь этот путь только ради обмена накоротке ничего не значащими словами? Возможно, он сделал что-нибудь не так? Роберт опять взглянул на императрицу.

Похоже, он проклят навек.

Однако Чжан Цзинь улыбался. Он подошел, чтобы проводить Роберта к мосту.

– Вы понравились Цыси, – мягко произнес он. – Ваша судьба решена, молодой Баррингтон.

– Но... она отпустила меня.

– А как же иначе? Она пришлет за вами вновь, когда будет готова. – Они подошли к мосту, и Чжан Цзинь открыто посмотрел в глаза Роберта. – Вам следует знать, молодой Баррингтон, следующее: Цыси вдовствует уже двадцать лет. Женщине такое продолжительное одиночество дается с трудом, еще труднее переживать одиночество императрице. Запомните это, а также имейте в виду, что единственный человек, который может помешать вам достичь вершины успеха, – это... вы сами. А теперь идите с Ванем. Увидимся позже.

Гадая, добился ли он успеха или потерпел фиаско, Роберт проследовал за Ванем из Запретного города и вновь оказался в суете и толкотне Татарского города. Было уже поздно, смеркалось, но улицы выглядели еще более оживленными, чем днем.

– Я голоден, – сказал Роберт, когда они проходили мимо торговцев мясом. – Не могли бы мы остановиться поесть?

– Нет, нет, – ответил Вань. – Вы поедите, когда мы придем на место. Это уже недалеко.

Он провел Роберта по еще нескольким улицам и затем остановился у ворот, за которыми в отдалении виднелся дом. Охранявшие ворота четыре маньчжура недружелюбно посмотрели на Роберта. В их глазах он был посторонним варваром.

– Здесь вы будете жить до отъезда из Пекина, – сказал ему Вань. – Это дом Чжан Цзиня.

Роберт удивился. Но еще большее удивление ожидало его после того, как они поднялись на крыльцо и прошли в зал, где их приветствовала красивая величавая женщина.

– Меня зовут У Лай, – представилась она – Я жена Чжан Цзиня. А это – мои дочери, Чжан Су и Чжан Ли.

Девочки примерно девяти и десяти лет были красивы, с умными личиками.

Роберт взглянул на Ваня не в силах вымолвить ни слова. Если отец и рассказывал ему что-то о частной жизни преуспевающих евнухов, то о таких деталях даже не упоминал.

– Идите со мной, пожалуйста, – сказала У Лай и повела его через второй зал, комнату предков, где находился алтарь поклонения предкам Чжан Цзиня с горящей свечой – в обязанности У Лай входило следить, чтобы она всегда горела, – в спальню в задней части дома. Роберт вполне мог чувствовать себя здесь как дома, так как вся мебель, от большой кровати под балдахином до кресла-качалки, была изготовлена из массивного дерева.

– Вам здесь будет удобно, – заверила У Лай.

Вечером к обеду пришел Чжан Цзинь. Трапезничали втроем: Чжан Цзинь, его жена и гость. Дочери отсутствовали.

– Когда я увижу капитана Ланга и приступлю к своим обязанностям? – спросил Роберт.

Чжан Цзинь улыбнулся.

– Вы нетерпеливы. И это хорошо. Возможно, завтра вы отправитесь в Тяньцзинь. Капитан Ланг находится в Дагу – так называются форты, прикрывающие устье реки.

– Но я проплывал Тяньцзинь по пути сюда, – удивился Роберт.

– Совершенно верно. Вашей обязанностью было сначала прибыть сюда. Здесь определяется ваше будущее. А теперь слушайте внимательно, молодой Баррингтон. Ешьте умеренно и не пейте вина: сегодня ночью вам понадобятся все шесть чувств.

– С кем мне предстоит встретиться? – спросил заинтригованный Роберт.

– Не важно. Как стемнеет, вы вернетесь в Запретный город.

К Роберту вернулись все его опасения, однако ему не оставалось ничего иного, как повиноваться. Наконец обед был закончен, Чжан Цзинь предложил Роберту очень тщательно побриться и снабдил его одеждой евнуха и плоской шляпой, какую носил сам.

– Вам не следует разговаривать до тех пор, пока мы не придем на место, – предупредил Чжан Цзинь. Все, что нужно, скажу я сам.

– Мне взять с собой оружие?

Чжан Цзинь взглянул на револьвер с неодобрением:

– Ни под каким предлогом. Пошли.

Для Чжан Цзиня не существовало никаких проволочек, а если один или два часовых и посмотрели дважды на непривычно высокого молодого евнуха, сопровождающего его, то тем не менее никому и в голову не пришло расспрашивать такого влиятельного человека. Евнух и Роберт вошли в Запретный город и продолжили путь по внутренней улице. Веранды домов были безлюдны в это время, хотя свет в окнах горел.

Они обогнули храмовый комплекс и подошли к дворцам. Чжан Цзинь впустил Роберта во дворец через боковую дверь и повел по лабиринту коридоров. Наконец они дошли до вестибюля, охраняемого евнухом. Здесь Чжан Цзинь остановился.

– Снимите одежду, – приказал он.

– Что?

– Делайте, как я сказал.

Сердце Роберта тревожно забилось, когда он наконец осознал, зачем его сюда привели. Раздевшись, юноша одновременно испытал ужас и возбуждение. Его опыт сексуальных отношений ограничивался единственным посещением несколько месяцев назад шанхайского борделя в компании своих друзей. Причем визит увенчался полным провалом. Все оказалось слишком публично, совсем не по-людски. Друзья потом даже насмехались над ним.

И вот его отдавали императрице?

– Войдите в эту дверь, – приказал Чжан Цзинь, – и помните, о чем я вам говорил. Только вы сами можете помешать своему будущему продвижению, будущему величию, молодой Баррингтон. Также имейте в виду следующее: мужчина добивается успеха, сочетая смелость с осторожностью, агрессивность со смирением, когда оно от него требуется. Но главное – это осознание своей цели.

Чжан Цзинь вышел, и дверь за ним закрылась. Роберт взглянул на евнуха. Тот тоже посмотрел на него или, скорее, сквозь него, как показалось юноше. Роберт ждал дальнейших указаний. Подойдя к внутренней двери, он остановился и еще раз взглянул на евнуха. Тот одобрительно кивнул, и Роберт, глубоко вздохнув, повернул ручку и переступил порог.

У него опять перехватило дыхание. Комната, в которую он вошел, была гораздо больше вестибюля. В самом центре высилась огромная кровать под балдахином. Кроме сундука у изножия кровати и четырех подсвечников, освещавших пространство перед ним, другой мебели не было. На кровати, скрестив ноги, сидела Цыси.

Вдовствующая императрица тоже была обнажена. Ее распущенные волосы покрывали плечи и спину, спускаясь на желтую простыню. Невероятно, но хотя предположением Роберта по поводу предрасположенности Цыси к полноте и оказалось правильным, вдовствующая императрица выглядела молоденькой девушкой со своей миниатюрностью, своей грацией... почти невинностью.

Дверь за юношей закрылась мягко, без стука.

– Подойдите, молодой Баррингтон, – сказала Цыси спокойным голосом. – Или вы боитесь меня?

Только вы сами можете разрушить свое будущее, говорил ему Чжан Цзинь. Роберт не сомневался, что это предупреждение касалось как слов, так и поступков. И он отчаянно искал эти нужные слова. Цыси не должна догадаться, что он девственник.

– Стоит ли короткому мигу страшиться вечности, ваше величество? – спросил он, приближаясь к кровати.

– Прекрасно сказано. – Она взглянула на него, затем глаза ее скользнули вниз по его телу. Неожиданность и сам характер его положения повлияли на мужскую реакцию Роберта. – Вы не знакомы с женщинами?

– Я мало знаю о женщинах, ваше величество. – Он стоял рядом с кроватью.

– Вполне возможно. Вы говорите слишком умно, Роберт, – предостерегла она. – Императрицы тоже женщины. Вы знаете, сколько лет я уже томлюсь вдовьей долей?

– Слишком много, ваше величество.

– В общей сложности двадцать. – Она выпрямилась, вытянула ноги и прилегла на подушку. Так она и лежала: половина тела на подушке, ноги скрещены, подбородок на ладони. – Вдова ищет утешения. Но как его найти в мире, где все мужчины думают только о похвальбе своими успехами у женщин?

Роберт коснулся коленями кровати и медленно опустился на нее. Теперь он стоял на коленях, возвышаясь над императрицей. Ее близость, тонкий аромат духов, природная красота наконец начали оказывать на него должное воздействие.

– Только дети похваляются, ваше величество.

– А вы и есть молодой мужчина, когда-либо входивший в эту комнату, не считая моего сына.

Роберт глубоко вдохнул воздух:

– Я здесь по вашему вызову, ваше величество. Вам остается только верить мне или снести голову.

Говоря это, он протянул руку и погладил ее плечо. Затем отодвинул волосы и, скользнув рукой по груди, коснулся соска, который сразу напрягся. Прикосновение к телу Цыси вызвало у Роберта полную эрекцию, и он готов был овладеть императрицей.

Мужчина добивается успеха, сочетая смелость с осторожностью, агрессивность со смирением, когда оно от него требуется. Но главное – это осознание своей цели. Так советовал Чжан Цзинь. И Роберт мог только молить Бога, чтобы евнух оказался прав.

– Вы знаете китайскую Книгу любви? – спросила Цыси.

– Да, ваше величество.

Императрица подняла руку и нежно взяла его за плоть.

– Ваш отец так и не узнал вершины любовных чувств со мной. Мы оба хотели этого, но случай так и не представился. Но однажды он коснулся меня так, как никогда до этого никто не касался. Такого прикосновения нет в Книге любви.

Цыси взглянула на него. Ее губы были приоткрыты, и Роберт понял, чего она хочет. Он наклонился и поцеловал ее с такой пылкой страстью, какой сам от себя не ожидал. Эта женщина годилась ему в матери. По китайским меркам, когда тринадцать лет считается подходящим возрастом для замужества, она могла быть даже его бабушкой! Тем не менее он никогда не чувствовал такого сильного влечения.

Цыси была поражена его страстью. Она откинулась назад, а он опустился на нее. Императрица позволила целовать себя несколько секунд и затем похлопала его по плечу. Роберт тут же скатился с нее, встал на колени, пытаясь понять, не обидел ли чем императрицу.

Она улыбнулась:

– Я вспомнила, как еще совсем девочкой меня вызвали в постель к моему господину императору Сяньфэну. Я была точно такой же нетерпеливой, как и ты, и точно так же боялась обидеть неопытностью. Ты знаешь, Роберт, что я поцеловала императора? Он был удивлен. Но ему понравилось. А через девять месяцев я родила императора Тунчжи, и моя судьба решилась. – Ее пальцы вновь искали его плоть. – Я распутная девочка, и мне хочется поиграть на флейте.

Роберт лег на спину, хотя ему слабо верилось, что императрица Китая кого-то захочет ласкать именно так, тем более шестнадцатилетнего юношу.

Ее ласки были изысканными, прикосновения губ Цыси приводили юношу в трепет.

– Не разочаровывай меня, Роберт, – мягко сказала она, поняв, что он не сможет больше сдерживаться.

Она встала на колени и уселась на него верхом. Держа в руках ее груди, Роберт любовался, как Цыси с тихим стоном наслаждения поднимается и опускается телом на его плоть, а ее волосы колышутся в такт движениям. Наконец она опустилась ему на грудь.

– Ты будешь любить меня всегда, молодой Баррингтон? – услышал Роберт шепот у своего уха. Юноша чувствовал себя опустошенным после трех часов любовных игр, во время которых он дважды испытывал оргазм, а императрица – по меньшей мере четырежды.

– Всегда, ваше величество.

И тут же почувствовал, будто игла впилась ему в ухо: Цыси ударила его.

– Ты лжец, – сказала она. – Все мужчины лжецы, а молодые – тем более. Ты забудешь меня, как только другая женщина уступит твоим ласкам. Разве что мне придется оставить тебя здесь навсегда. Как тебе это понравится, Роберт?

– Ах... если вам этого хочется, ваше величество, – неуверенно пробормотал он в ответ. В настоящий момент юноша не видел ничего страшного в таком повороте судьбы.

– Однако удел твой в другом. – Она легла на него без малейшего намека на сексуальные намерения. – Слушай меня, Роберт Баррингтон. У тебя белая кожа, но ты китаец. Или, может быть, ты считаешь себя маньчжуром? А? Так было бы лучше. Ваша семья стала маньчжурами с того момента, как первый Роберт Баррингтон согласился служить моим великим предкам. Ты знаешь, как это произошло?

– Да, ваше величество.

– Тогда ты должен понимать, что будущее твое и твоих потомков в процветании, величии и мощи маньчжурского Китая.

– Да, ваше величество. – Роберт почувствовал беспокойство: довольно часто от отца он слышал рассуждения о закате династии, равно как и империи.

– Процветание, величие и мощь Китая, Роберт, это моя забота, – сказала Цыси. – Моим министрам верить нельзя. Даже принцы двора Цин плетут против меня заговоры. Поэтому мне нужны люди, кому бы я могла доверять и кто придет мне на помощь, на помощь династии и империи, когда их призовут. И выполнят волю империи. Твой отец был таким человеком, Роберт. Но он стареет. Готов ли ты его заменить?

– До конца моей жизни, ваше величество, – пылко поклялся юноша.

– Я и не сомневалась. Тебе я вверяю мой военный флот. Я доверяю тебе тайну, и никто не должен знать о ней. Слушайся капитана Ланга, помогай ему обучать моих моряков. Со временем ты будешь командовать ими. Запомни это. Предашь меня – я отрублю твою голову. И никто тебе не поверит. Критиканы и памфлетисты убивают время на писанину оскорбительных обвинений в моем моральном падении – еще одно немного значит. Теперь иди, скоро рассвет, а на рассвете я... – она улыбнулась, – я должна быть на Верховном совете.

– Мы увидимся еще, ваше величество?

Она погладила его по щеке:

– Все возможно, Роберт. В твоем случае я бы сказала: все вероятно.

Чжан Цзинь встретил Роберта в вестибюле. Похоже было, что он заждался.

– Вы прикоснулись к величию, молодой Баррингтон, – сказал он. – Теперь вы обязаны служить.

– Я это обещал, – ответил Роберт, – но, боюсь, пройдет время, прежде чем я стану полезным ее величеству.

– Этот момент может настать раньше, чем вы думаете, – сообщил ему евнух. – Разве вы не понимаете, что через семь лет императора провозгласят достигшим возраста, и он начнет домогаться власти?

Роберт об этом еще не думал.

– И что тогда станет с Цыси?

Чжан Цзинь прикрыл глаза.

– Или с династией. Или с империей. Вы можете адресовать эти вопросы себе, молодой Баррингтон. Поскольку, без сомнения, Цыси не сдастся без боя.

Когда Роберт вышел в холодную сырость занимающегося рассвета, он впервые задумался о том, что он с собой сделал.

Капитан Ланг оказался англичанином с грубоватым лицом и тяжелым характером, испортившимся за время пребывания в Китае.

– Мальчишка, – заметил он с отвращением. – Мне прислали ребенка. Надеюсь, вы хоть бы имеете понятие о пароходах, господин Баррингтон?

– Да, сэр. Мой отец владеет четырьмя колесными пароходами.

– Это уже хорошо. Думаю, вы будете выполнять обязанности инженера, пока я не найму специалиста в Англии: китайцы не понимают элементарных принципов парового движения. В остальном я в отчаянии. Но попытаемся выполнить данные нам указания. Должен вам представить этих джентльменов. Имя этого – Дин Цзюцян. Надеюсь, вы говорите по-китайски?

– Да, сэр. – Роберт поклонился Дину, очень крепкому, с тяжелым взглядом, лет сорока северному китайцу.

– Я назначил господина Дина адмиралом флота, – сказал Ланг. – И не спрашивайте меня, какого флота, поскольку его пока нет и в помине. Адмирал Дин, не проводите ли вы господина Баррингтона на его квартиру?

Роберту подумалось, что он попал в безумный мир, где капитан отдает приказы адмиралу, а адмирал провожает шестнадцатилетнего юношу, которому даже не присвоено никакого звания, на его квартиру. Но Дин и не помышлял о каком-либо нарушении дисциплины. Он был даже рад потереться рукавами с носителем столь известной фамилии.

– Я знал вашего отца, молодой Баррингтон, – сообщил Дин, когда они направились к берегу реки. В этом месте Вэйхэ впадала в залив Чжили, образуя у устья обширные болота. Болота отделяла от моря низкая дамба, призванная сдерживать морскую воду, но справлялась она со своим предназначением весьма неважно, а форты возвышались по обеим сторонам дамбы. Эти форты подвергались штурму англичан в 1861 году, который стоил жизней многим китайцам. С той поры форты были укреплены и вооружены современной дальнобойной артиллерией, поэтому теперь выглядели довольно грозными.

– И вот теперь я рад знакомству с вами, – продолжил Дин – Этот капитан Ланг, у него совсем нет терпения. Разве у нас уже нет флота?

Они дошли до доков, и Дин жестом показал в сторону десятка вооруженных джонок, стоящих на якоре возле берега. Имея малую осадку, они легко могли пересечь отмель в случае ухудшения погоды.

– Капитану нужен десяток вон таких. – Роберт указал на британские и французские боевые корабли, стоящие на рейде залива. Все они были паровыми.

– Они у нас будут, – уверенно сказал Дин. – Цыси обещала.

Роберт продолжал смотреть на британский отряд кораблей. Он знал, что это всего один процент от общего числа кораблей Королевского флота.

– У нас никогда не будет достаточно кораблей, чтобы воевать с британцами, – предположил он.

Дин рассмеялся:

– Да мы и не собираемся воевать с Британией. Японцы – вот о ком нам следует беспокоиться.

Роберта удивила озабоченность Дина по поводу японцев. Но когда он стал вникать в политические проблемы Китая – в Шанхае и на юге все разговоры крутились в основном вокруг торговли и частной жизни известных людей, – то скоро осознал, что адмирал был, вероятно, прав.

Япония тоже испытала тяжесть руки западного империализма в последние тридцать лет, начиная с высадки американского адмирала Перри в 1853 году. И японцам пришлось пережить бомбардировки с британских кораблей, после чего согласиться на концессии. Но японцы реагировали по-иному, нежели маньчжуры или китайцы, которые пытались организовать национальное сопротивление и потерпели сокрушительное поражение. Когда гордые самураи поняли, что их устаревшее оружие и военная система не оставляют надежды на победу в соперничестве с варварами, они осуществили революцию. Сегун, этот устраивающий варваров всевластный генерал, правивший островной империей от имени Микадо – императора – шестьсот лет, был отстранен от власти, а император восстановлен во всех правах и привилегиях.

А императором стал не робкий старец, а храбрый молодой Мацухито. Возрастом не старше Роберта, он решительной рукой втащил нацию в XIX век, изучая и используя все лучшее, что отыскал в европейском опыте. Мацухито позаимствовал политическую систему у Германии, законодательство у Италии, принципы военно-морской подготовки у Британии, военную теорию у Франции – и не сомневался, когда менял французских инструкторов на немецких после поражения Франции в 1870 году. Под руководством Мацухито Япония превратилась в очаг бурного развития промышленности, прогресса и... территориальных амбиций. К 1884 году японцы установили протекторат над островами Рюкю, которые платили дань Трону Небес с древних времен. Теперь они намеревались двинуться на Корею – королевство-отшельник, – опять же с незапамятных времен слугу китайских императоров.

Ланг вместе с Робертом и Дином был вызван в Пекин, чтобы встретиться с Ли Хунчжаном и выслушать пламенную речь императрицы. Для Роберта выпал случай еще раз попасть в императорскую постель, к его огромному удовольствию. Однако Цыси уже не была расслабленной любовницей, как три года назад.

– Они хотят войны, – заявила императрица. – Ладно, тогда я – тоже. Мы, конечно же, не можем уступить японцам. Мой флот готов к войне, Роберт?

– Нет, ваше величество, не готов. – Хотя они и приобрели пару паровых кораблей, но юноша знал, что японцы имели их куда больше.

Цыси сверкнула глазами.

– Ты такой же пацифист, как твой отец. И как маршал Ли.

– Я предпочитаю быть реалистом, ваше величество. Нам нужны более крупные и современные корабли, чем у японцев, и числом поболее, чтобы иметь какую-либо надежду на успех.

Негодующий взгляд Цыси упал на Роберта, и глаза ее постепенно потеплели.

– Если так, у тебя будут эти корабли. Но пока...

Он с другими морскими офицерами присутствовал на заседании Верховного совета, где обсуждалась обстановка, сложившаяся вокруг Китая. Цыси вела заседание, переводя взгляд с одного лица на другое.

– Японцы не проявляют себя открыто, – сообщил Ли Хунчжан, – но они методично наращивают свои силы и провоцируют волнения. Все идет по классическому сценарию, ваше величество. Скоро следует ожидать восстания, во время которого будет убит японец, и Токио потребует права вмешательства в дела правительства Кореи.

– И тогда мы должны будем послать войска, – сказала Цыси.

– Они воспримут это как повод для войны, ваше величество, – мягко заметил Ли, – а мы не готовы к войне. Даже с японцами.

– Уж не хотите ли вы сказать, что мы вообще ничего не можем предпринять?

– Мы можем переиграть японцев в их же собственной игре, – раздался спокойный голос.

Все головы повернулись к говорящему – невысокому, несколько полноватому и весьма молодому армейскому офицеру.

– Ждите своей очереди, Юань, – пробормотал Ли.

– Пусть говорит, – распорядилась Цыси. – Как ваше имя?

Офицер встал.

– Меня зовут Юань Шикай, ваше величество.

Цыси нахмурилась: молодой человек был китайцем, о чем свидетельствовало его имя и «поросячий хвостик». Она строго взглянула на Ли.

– Полковник Юань – один из наших лучших офицеров, ваше величество, – сказал Ли. – Я пригласил его на заседание, потому что у него есть соображения, которые могут пригодиться.

– Соображения? – Цыси вновь обратила свой взгляд на полковника.

– Направьте меня в Сеул, ваше величество, – сказал Юань, – начальником китайского гарнизона.

– Вас? И сколько воинов-маньчжур?

– Я не прошу дополнительных, людей, ваше величество. Тех, что уже сейчас находятся в Корее, будет достаточно. С вашего позволения я буду их знаменным.

Взгляд Цыси прошелся вдоль стола, так как среди присутствующих возникло движение и ропот. Маньчжурские гранды были явно возмущены наглостью молодого человека.

– Ответьте, полковник Юань, – сказала Цыси, – сколько вам лет?

– Мне двадцать пять лет, ваше величество.

– Вы метите очень высоко для такого молодого человека.

– Если не целить высоко, ваше величество, не поднимешься вообще.

Цыси почти улыбнулась.

– Если целить слишком высоко, полковник, велика вероятность упасть. – Ее взор еще раз прошелся по комнате. – Я выполню ваше желание и назначу командующим и полномочным представителем при дворе короля Кореи. Но цельтесь хорошенько, полковник, если вы промахнетесь и японцы овладеют ситуацией, прощайтесь с головой.

Юань поклонился. А Роберт тем временем размышлял, пригласит ли императрица, с ее пристрастием к молодым людям, полковника в постель.

Юань Шикай оправдал доверие своей императрицы. Когда предсказания Ли Хунчжана сбылись и в начале года японцы, спровоцировав инцидент, в котором погиб их соотечественник, попытались захватить власть, молодой полковник действовал блестяще. Смело похитив корейских короля и королеву, он принудил их подписать новый договор, подтверждающий верховенство Китая. В рапорте о своих действиях он подписался: «Последний из знаменных».

– Нахальство с его стороны, – проворчал Чжан Цзинь. Только маньчжур мог быть знаменным, кроме... – Он считает себя главнее любого из ваших солдат.

Но Цыси улыбнулась.

– Хотелось бы надеяться, что у нас наконец появился генерал, который способен со временем заменить Ли Хунчжана, – сказала она.

То, что Япония продолжает искать новые пути экспансии за счет, как считало руководство этой страны, угасающей Империи Дракона, ни у кого не вызывало сомнения. Не имея военного флота, Китай был беспомощен перед нахальными островитянами.

– У ее величества есть власть, – жаловался Дин, – чтобы изменить Китай по японскому образцу. Наша самая населенная страна в мире по желанию Цыси могла бы превратиться в могущественнейшую на планете державу. Но императрица не использует всю полноту своей власти.