Текст книги "Последний знаменный"

Глава 3 ВЫЗОВЫ К ИМПЕРАТРИЦЕ

Джеймс Баррингтон поклонился, входя в залу для аудиенций.

– Ваше величество, я счастлив видеть вас в добром здравии после болезни.

Цыси сидела в своем кресле с высокой спинкой, лицо ее выглядело умиротворенно. Вместо привычного желтого одеяния с зеленым шитьем на ней было гладкое белое платье.

– Баррингтон! Рада видеть вас. Всегда рада.

– Позвольте выразить мои искренние соболезнования, ваше величество.

– Грустные времена. За короткий срок случилось столько печальных событий, Баррингтон. Моя страна переживает трудный период, и я тоже. Вы знаете, я тяжело пережила смерть сына, в равной мере горевала по его вдове. Но я отдавала себе отчет, что он в этом мире ненадолго: сын всегда был слабым, болезненным человеком. А Алюта... Я видела, как скорбь сжигает ее, делала все, чтобы помочь ей, но она оставалась безутешной. Другое дело – Цыань. Заболеть так внезапно, без видимых причин! Только что была жизнерадостной и веселой, какой мы привыкли ее видеть на протяжении многих лет, и вдруг – мертва. Попробуй после такого верить в логику жизни.

– Все же из-за чего она умерла, ваше величество?

– Кто знает, Баррингтон. Какой-то внутренний разрыв. Конец наступил очень быстро. На все воля Божья.

– В Европе, ваше величество, непременно произвели бы посмертное вскрытие тела, чтобы установить причину смерти.

Глаза Цыси сверкнули недобрым огнем.

– Нечестивые европейцы! – отрезала она. – Вот уже поистине варвары. Вы хотите, чтобы простой хирург копался в теле императрицы? – Тон ее голоса смягчился. – Мы не делаем этого в Китае, Баррингтон, и вам это прекрасно известно. Существует определенный порядок вещей, и он должен соблюдаться. Мы скорбим по вдовствующей императрице. Но все же должны постоянно помнить, что главная наша забота – о живущих и об империи. Расскажите мне об этом капитане Ланге.

– Капитан Ланг в высшей степени квалифицированный специалист, ваше величество. Он уже обучает моряков и, что более важно, офицеров.

– А что корабли? Он нашел для нас корабли?

– Капитан знает, где искать корабли, ваше величество, но они стоят денег.

– Будут найдены корабли – будут найдены и деньги. Не беспокойтесь о деньгах. Меня больше волнуют люди. Команды во главе с офицерами, как вы сказали. По происхождению вы из семьи мореплавателей, Баррингтон. Вы сами командовали кораблями, кораблями своего отца.

– Совершенно справедливо, ваше величество. Но, увы, я уже староват...

– Староват? Ба! Да вам пятьдесят один год. Мне ли этого не знать? Мне самой сорок шесть. Вы забыли?

– Нет, ваше величество. Все связанное с вами навсегда сохранится в моей памяти.

На лице Цыси мелькнула кокетливо-шаловливая улыбка.

– Вы сожалеете, что никогда не были со мной в постели, Баррингтон?

– Ваше величество!

Цыси расхохоталась.

– Разве старые друзья не могут поговорить об интимных вещах? Но я понимаю, вы хотите провести остаток своей жизни, наслаждаясь плодами своих успехов. Следующее, что вы скажете: «Хочу уехать в Англию», не так ли?

– Нет, нет, ваше величество, – запротестовал Джеймс.

– Вы мне должны рассказать об Англии, – потребовала Цыси. – Я мало о ней знаю. Мне приходилось читать о Франции и Германии, о России, нависшей над нашими границами. Я прочитала книги об Испании и Португалии, но об Англии – нет. Англия никогда не участвует в войнах, но англичане – везде, как муравьи.

– Великобритания достаточно повоевала в свое время и сейчас контролирует могучую империю, ваше величество.

– Равную Китаю? Не может быть империи, сравнимой по мощи с Китаем.

– Очевидно, нет, ваше величество, – сказал Джеймс, осторожно подбирая слова.

– Я так и не смогла прочитать о британской армии. Французы утверждают, что у Британии вообще нет армии.

– У англичан нет такой армии, какая есть у французов или немцев, ваше величество.

– Тогда как они могут называть себя великими? И откуда у них империя?

– Британская империя разбросана по всему свету и существует благодаря успешным действиям Королевского военного флота, ваше величество, самого крупного военного флота в мире.

– Военный флот, – задумчиво повторила Цыси. – Да, я наслышана об этом. Ответьте мне, Баррингтон, не кажется ли вам достойным внимания то, что Британской империй, как и Китайской, правит женщина?

– Поистине удивительно, ваше величество.

– Две женщины правят двумя величайшими империями в мире, – отметила Цыси с видимым удовлетворением. – Наверное, это неправильно.

«Императрица в хорошем настроении, – подумал Джеймс. – Никогда раньше она не была так спокойна й довольна».

– Я слышала, что ваша английская императрица тоже вдова, – продолжала Цыси.

– Истинная правда, ваше величество.

– Две женщины – и столько общего... Королева Виктория писала мне, вы знаете, по поводу Цюнхоу. Я удовлетворила ее просьбу и сохранила негодяю жизнь. Разве не прекрасно было бы, – предположила она, – нам с ней встретиться?

– А... я уверен, что прекрасно, – согласился Джеймс, пытаясь, впрочем, безуспешно вообразить королеву Викторию и Цыси вместе за чаем.

– Разве нельзя организовать такую встречу?

– Сомневаюсь, ваше величество. Королева Виктория никогда не покидает пределов Британии.

– А я никогда не покидаю пределов Китая. Очень жаль. – Неожиданно она оживилась: – Но у меня будет флот, равный морским силам Британии. И командовать им будет Баррингтон, как при моих предках.

«Рассуждает, будто она маньчжурская принцесса по праву крови», – подумал Джеймс.

– Я понимаю ваши чувства по поводу возраста. Ваше место займет ваш сын.

– Мой сын, ваше величество?

– У вас есть сын по имени Роберт. Сколько ему лет?

– В этом году исполняется шестнадцать.

– Идеальная кандидатура. Пришлите его ко мне, хочу на него взглянуть. Затем он станет офицером моего флота.

– Ваше величество, шестнадцатилетний юноша не может командовать флотом.

– Я и не считаю, что он сразу станет это делать. Ему придется сначала выучиться, чтобы к сорока годам принять командование. Пришлите ко мне младшего Баррингтона, Баррингтон, мне надо убедиться, что он достойный ваш сын. Если Роберт под стать вам, то он станет офицером моего флота.

Джеймс судорожно искал выход из неприятной для него ситуации: командование китайским флотом обернулось бедой для его дяди и стало причиной смерти отца.

– Ваше величество, мой сын Роберт обучался торговому делу. Он готовился после меня стать хозяином Дома Баррингтонов.

– Но он ведь также получил образование моряка? – спросила Цыси с тревогой в голосе.

– Ну да, конечно, ваше величество. Все Баррингтоны учатся на моряков.

– Тогда он будет служить в моем флоте. У вас же есть еще один сын, не так ли?

– Да, ваше величество, но...

– Вот он и заменит вас, возглавив торговый дом.

– Сомневаюсь, что он подойдет для этой роли, ваше величество.

– Это ваш-то собственный сын? Баррингтон, вы начинаете вилять. Больше я ничего не желаю слышать. Уж не котите ли вы сказать, что для вас Дом Баррингтонов важнее интересов Китая?

– Нет, ваше величество, конечно нет.

– Тогда на этом закончим. Пришлите ко мне своего сына, и побыстрее. – Она взмахнула веером, что означало: он свободен.

Чжан Цзинь дожидался в приемной, но Джеймс не сомневался, что тот слышал каждое слово из их разговора с императрицей. Джеймс Баррингтон и Чжан Цзинь дружили долгие годы, с тех пор, когда Цыси, или Лань Гуй, что означает Маленькая Орхидея – как ее тогда звали, – была всего лишь дочерью богатого маньчжурского даотая, управляющего в Уху, а Чжан Цзинь прислуживал ей. С той поры они оба испытывали немало взлетов и падений в жизни. Джеймс знал, что Чжан Цзинь, проданный для кастрации, пострадал больше него, но сейчас, видимо, преуспел куда больше. Халат и панталоны евнуха были сшиты из лучшего шелка светло-синего цвета, а пальцы унизаны кольцами с баснословно дорогими камнями.

Хотя манеры его неуловимо изменились, раболепство слуги оставалось видимой чертой его поведения на людях, однако чаще оно явно уступало место уверенности его как наперсника Цыси, человека, который фильтровал и подвергал цензуре всю информацию, попадающую ей на стол, который разделял с ней самые интимные моменты и который к тому же пользовался с ней на равных непомерными личными богатствами.

Итак, Чжан Цзинь поклонился своему старому другу, держа руки глубоко в рукавах халата.

– Поужинайте со мной, Баррингтон. – Это была не просьба, это был совет.

К удивлению Джеймса, Чжан Цзинь вывел его за пределы Запретного города в лежащий южнее Татарский город. На Тяньаньмэнь, воротах, ведущих в императорский дворцовый ансамбль, они взяли отделение маньчжур, которые двигались впереди и позади них, разгоняя с пути прохожих и с помощью плетей обращая в бегство нищих. Прохожие выкрикивали им вслед ругательства, выбираясь из сточных канав, но ни у кого не возникало сомнения, что Чжан Цзинь очень влиятельный человек.

Наконец он подвел Джеймса к великолепному дому, расположенному в отдалении от вечно запруженных народом улиц Пекина в глубине ухоженного сада. Это оказался поистине райский уголок с плакучими ивами и изогнутыми мостами, маленькими озерцами, где плескались разноцветные рыбки, с лужайками, по которым прогуливались павлины, нарушая тишину своим хриплым клекотом.

– Вам нравится здесь, Баррингтон? – спросил Чжан Цзинь, когда они шли через сад к миниатюрной беседке, где две служанки поджидали их, чтобы подать чай.

– Очаровательно.

– Я только недавно купил все это.

– Вы, Чжан?

– Разве я не могу иметь собственный дом?

– Ну... Я считал, что ваш дом в Запретном городе.

– Там я работаю, там обязан проводить большую часть времени. Но мне нужно место, где можно время от времени отдыхать.

– Цыси не была против?

– Почему она должна быть против, если я всегда на месте, когда ей это нужно? – Чжан Цзинь сел и жестом пригласил Джеймса последовать его примеру. Он позвонил в маленький золотой колокольчик и отхлебнул чаю. – Расскажите о сестре. У нее все в порядке?

Именно Чжан Цзинь в свое время спас Джоанну из рук тайпинов и поэтому пользовался особой любовью в семье Баррингтонов.

– У нее все очень хорошо. Порт-Артур – красивый город.

– Я слышал. Но никогда там не был. Передайте ей привет от меня, когда будете писать.

– Обязательно передам. Могу я спросить, есть ли какие-нибудь основания для слухов, которые доходят до меня отовсюду?

– Пекин всегда полнится слухами, Баррингтон. Разве в ваших крупных городах не так же?

– Абсолютно одинаково. Однако... вы не находите слухи тревожными?

Чжан Цзинь посмотрел в сторону, на тропинку, ведущую к дому.

– Что вы думаете о тех девушках?

Перед ним стояли три девушки, хорошо одетые и ухоженные. По оценке Джеймса, две еще девочки-подростки, тогда как третья выглядела зрелой женщиной лет тридцати.

– Это ваши служанки? – Джеймс взглянул на тех двух, что прислуживали им за чаем и теперь, выйдя из беседки, сидели на коленях, склонив головы.

– Нет, нет, – объяснил Чжан Цзинь. – Старшую из них я думаю взять в жены.

– А... – только и сказал Джеймс. Он знал, что многие богатые евнухи имели жен, а вот что они с ними делали, для него всегда оставалось загадкой.

– Она жила со мной последние несколько недель, – объяснил Чжан Цзинь. – Я хотел проверить, достаточно ли ее люблю.

Джеймс был изумлен.

– И ее семья позволила? Что будет, если вы примете решение не в ее пользу?

Чжан Цзинь пожал плечами:

– Тогда я верну ее. Ее семья знает, что она останется девственницей. Подойди, У Лай.

Женщина приблизилась и поклонилась.

– Это мой большой друг Джеймс Баррингтон, – объяснил ей Чжан Цзинь.

– Для меня большая честь, господин. – Женщина еще раз поклонилась.

– Для меня тоже, У Лай, – сказал Джеймс и вопросительно посмотрел на девочек.

– Они будут моими дочерьми, – пояснил Чжан Цзинь. – Это сироты. Как вы думаете, им понравится быть моими дочерьми?

– Я нисколько не сомневаюсь, – подтвердил Джеймс, – но разве вам не хочется сына?

Чжан Цзинь вздохнул.

– Да, сын – это то, чего я хочу больше всего на свете. После долгой жизни и нескончаемого процветания, конечно. Вся проблема – найти его. Сын должен быть любящим и храбрым, мужественным и сильным. Но прежде всего любящим. Я посмотрел нескольких мальчиков, но в глубине души не почувствовал привязанности к ним, не нашел среди них своего идеала.

– Сыновья редко бывают идеальными, – заметил Джеймс.

– Но у вас их двое, и оба от вас. Судьба благосклонна к вам больше, чем к кому-либо, Баррингтон.

– Похоже, одного из сыновей я теряю, – предположил Джеймс.

Джеймс понимал, что противиться решению Цыси бессмысленно, если он собирался остаться в Китае. А ему некуда было ехать. Дом Баррингтонов торговал в бассейне Янцзы уже семьдесят лет, и он стоял у его руля в третьем поколении. Роберт должен был стать четвертым поколением. Возможно, так и будет со временем.

Он утешал себя тем, что, родись и живи Роберт в Англии и свяжи он свою судьбу со службой на флоте, ой уже был бы в море. Однако Вступление в Королевский флот не сопровождалось личной встречей с королевой, а значит, и не влекло за собой то добро и зло, которое сулят последствия такой встречи.

Сам Роберт пришел в восторг от открывающейся перед ним перспективы, считая свой визит в Пекин пустой формальностью.

– Военный флот, – зачарованно произнес он. Его глаза сияли радостью. – Баррингтоны всегда воевали на море.

– Я не воевал, – отметил Джеймс. – К тому же этот флот пока не существует.

– Рано или поздно он будет. И я окажусь у его истока.

– Ты прав. Я дам тебе рекомендательные письма... – Он хотел кое-что рассказать о Цыси, но не отважился. Как не отважился задать и Чжан Цзиню несколько вопросов, которые буквально обжигали его язык, о тех слухах, которые доносились со всех сторон в Пекине. Он только попытался намекнуть, но Чжан Цзинь ушел от ответа с блестящей легкостью.

Еще до встречи с Хартом Джеймс совершенно не сомневался в решимости Цыси достичь самой вершины власти и закрепиться на ней. Если бы все, что говорили о перевороте, который она подготовила и осуществила после смерти императора Сяньфэна, было правдой, то тогда девочка, которую он знал и любил, превратилась в храбрую и жестокую женщину. Какая же пропасть отделяла ту Цыси, которая боролась и побеждала многочисленных соперников, причем не однажды, от Цыси, готовой убить собственную невестку и ближайшую подругу, если это необходимо для упрочения своего положения в обществе?

Сама бы она ответила, что этого требуют интересы государства.

Однако у Джеймса не хватило смелости сказать обо всем этом своему сыну. Роберт должен сам решить, как относиться к слухам. А что касается ее как императрицы...

– Ты должен быть очень предусмотрительным в присутствии вдовствующей императрицы, – сказал он.

– Разумеется, отец. Но разве она не старый друг нашей семьи?

– Это так, иначе она не послала бы за тобой. Похоже, отношения между нами изменились с тех пор, когда мы были друзьями, в 1850 году живя в Уху. Сегодня она фактически единоличный правитель Китая. А я – тот, кем и был прежде, – преуспевающий торговец. Она имеет власть над жизнью и смертью каждого живущего в стране, включая нас. Запомни это.

– Запомню. – Было ясно: парень не ожидает каких-либо проблем с женщиной, которую когда-то любил его отец. – Ты считаешь, я смогу увидеться с Чжан Цзинем?

– Я в этом уверен, только... не доверяй ему своих сокровенных мыслей.

– Я думал, он тоже друг, отец.

– О, разумеется. Но и его положение тоже изменилось.

Роберт изобразил легкомысленную улыбку:

– С годами ты становишься подозрительным, отец.

– Возможно, – задумчиво произнес Джеймс. – Возможно.

Люси пришла в ужас от известия, что Роберт покидает их и отправляется служить на флот, на несуществующий военный флот.

– А если, предположим, Китай и Британия снова начнут войну? – спросила она.

В отличие от Баррингтона Люси Мэйхью родилась в Англии и прибыла в Китай с родителями подростком.

– Этого не случится, по крайней мере на море, в обозримом будущем. С Робертом все будет в порядке, пока он на хорошем счету у Цыси.

Люси поежилась.

– У убийцы. От этого приходишь в отчаяние.

– На твоем месте я бы предпочел, чтобы такие мысли высказывали другие, – прокомментировал Джеймс.

– Ты, должен писать нам каждую неделю и рассказывать о своих делах, – наставляла Люси своего старшего сына.

– А также о том, сколько пиратов ты казнишь, – добавила Виктория. В свои семь лет она была необычайно красива, с длинными темными волосами и яркими синими глазами. Как все считали, она обожала своего старшего брата.

– Непременно каждую неделю, – пообещал Роберт и обменялся рукопожатием с Адрианом.

– Ты уезжаешь за славой и известностью, а я остаюсь здесь клерком, – с завистью напутствовал Адриан.

– ...Остаешься, чтобы преумножить процветание Дома Баррингтонов, – напомнил Роберт, – потому что я вернусь. Не забывай об этом. – И пошел проститься с бабушкой.

Джейн исполнился семьдесят один год. Она страдала артритом, а потому большую часть времени проводила в кровати и только изредка с трудом выходила на террасу, чтобы посмотреть на суда, проходящие вниз и вверх по реке. Но рассудок ее был ясен, как прежде.

– Мы добыли наше благополучие на море, – сказала она Роберту. – Оттуда же и все наши беды. Однако сейчас главное – твое благополучие. Ступай и удачи тебе.

– А вы берегите себя, бабушка.

Ее глаза затуманились.

Роберт путешествовал с единственным слугой. Люси хотела послать соответствующую его положению свиту, но Джеймс не позволил. Он не хотел никакой показухи ни при вступлении Роберта на флотскую службу, ни при появлении его в своеобразном мире Запретного города, который по требованию Цыси был первым пунктом назначения его старшего сына.

Поэтому он настоял, чтобы Роберт носил китайское платье-халат и панталоны, ботинки и плоскую шляпу, предохраняющую от солнца. Джеймс дал юноше рекомендательные письма к Чжан Цзиню и капитану Лангу, а также позволил путешествовать на принадлежащем торговому дому транспорте. Немного поразмыслив, он решил, что самым подходящим судном будет сампан, а наилучшим водным путем – Великий канал. Наступала зима, и внутренние трассы сулили большую безопасность, чем путешествие вдоль морского побережья на джонке или даже на пароходе: в то время под флагом с фениксом Дома Баррингтонов их ходило четыре.

Роберт уже несколько раз путешествовал вверх и вниз по реке по делам Дома, но не дальше Нанкина. Теперь же он впервые должен был войти в Великий канал. Юноша много слышал о Великом канале и не был в нем разочарован. Величайший в мире рукотворный водный путь был построен более тысячи лет назад, в эпоху династии Тан, называемой китайцами золотым периодом мира и процветания. С той поры канал несколько раз выходил из строя в связи с гражданскими войнами, прокатившимися по империи, однако в значительной степени был восстановлен при маньчжурах. И хотя местами берега оставались осыпавшимися, а кое-где гребцам приходилось пробиваться сквозь обширные заросли тростника или поля водяных лилий, каждое растение которых достигало нескольких футов в поперечнике, канал оставался все-таки самым доступным путем на протяжении пятисот с лишним миль до реки Хуанхэ – Желтой реки, – другого огромного водного пути, о котором Роберт знал только по рассказам.

Течение в канале оказалось спокойным, и швартовка к берегу на ночь не составляла особого труда. Экипаж был хорошо вооружен. У Роберта самого имелись револьвер и винтовка. Так что путешественники не боялись неприятностей от экипажей проплывающих рядом сампанов или людей на берегах, которые могли легко перевоплотиться из совершенно безобидных торговцев и крестьян в бандитов или речных пиратов в зависимости от представляющейся возможности. По мере продвижения сампана на север менялась и местность: плоские рисовые поля долины Янцзы уступили место более холмистому ландшафту. Теперь по берегам росли пшеница и ячмень, а сам канал перед Желтой рекой, названной так из-за огромного количества желтого ила, сносимого водой с гор на западе, исчез в цепочке больших озер, где путники вставали на якорь, не видя берега ни в одном направлении.

Сама Хуанхэ, самая большая река в Китае после Янцзы, огромным бурным потоком неслась к морю. Пересечь ее становилось сродни подвигу, так как на реке началось половодье и надо было, держа сампан под углом к течению, грести изо всех сил, чтобы попасть в противоположный вход в канал.

К счастью, капитан Шан не раз проделывал этот путь, а лоцман знал все опасности и имел наготове мощный перлинь, чтобы бросить его на сушу, как только сампан приблизится к северному берегу на достаточное расстояние. Закрепленный с помощью канатов сампан было уже легко направить в спокойные воды.

Последний отрезок Великого канала от Желтой реки до входа в реку Вэйхэ не превышал сотни миль, и они прошли его в четыре дня. Приближаясь к Тяньцзиню, расположенному у слияния канала и реки, Роберт заметил восстановленный французский собор на западном берегу, а затем стены, башни и пагоды самого города. Тяньцзинь был первым встреченным путешественниками городом с тех пор, как они покинули Чэньцзян, но Роберт не собирался осматривать никакие города, кроме Пекина.

Канал, после пересечения Вэйхэ ставший значительно уже, теперь поворачивал на северо-запад и выводил сампан как раз к стенам Пекина. Роберт неотрывно смотрел на приближающуюся столицу, ощущая смешанные чувства: Пекин казался немногим больше или многолюднее Шанхая или даже Нанкина, но это была столица Цинского правительства, нервный центр обширной империи, которой, по общему мнению, сейчас правила одна-единственная женщина – и эту женщину когда-то поцеловал его отец!