Текст книги "Последний знаменный"

Автор книги: Алан Савадж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 28 страниц)

– Я подозреваю, что Цыси считает Китай уже и сейчас самой мощной державой, – предположил Роберт.

Он прекрасно знал, что положение императрицы было далеко не таким прочным, как у императора Мацухито. В глазах многих людей она удерживала власть незаконно. Блюстители нравов и знатнейшие мандарины выжидали, причем с долей нетерпения, а подчас и с тайными планами, как она себя поведет с приближением самостоятельного возраста императора.

Вскоре помимо проблем с японцами возникли еще и трудности с французами. Несмотря на компенсации и казни французы не переставали вспоминать тяньцзиньскую резню, выжидая случай прибегнуть к дипломатии канонерок и откромсать себе кусок китайской территории, и предпочтительно побольше. После сокрушительного поражения в войне с Германией Франция постепенно восстанавливала силы и испытывала желание поиграть мускулами. Французы нашли данный момент подходящим.

Франция давно вела торговлю с государствами Индокитая – Вьетнамом, Лаосом и Камбоджей, расположенными на самой южной оконечности Азии. Эти страны с незапамятных времен считались частью Китайской империи и регулярно присылали дань Трону Небес. Теперь французы убедили местных королей заключить с ними договор, закрепляющий верховенство Франции. Париж негодовал, а вьетнамцы продолжали слать дань Пекину. В результате в 1884 году французы предприняли полномасштабное вторжение во Вьетнам. Весь Китай кипел от возмущения, а Цыси, как всегда в последнее время, была самым воинственно настроенным человеком в империи. Она объявила мобилизацию и послала войска, куда только могла. Но все безрезультатно. Несмотря на все попытки Лю Юнфу, бывшего тайпинского генерала, которого Цыси послала командовать войсками во Вьетнаме, французы неуклонно добивались своего.

Окончательная катастрофа разразилась, когда французская эскадра без объявления войны беспрепятственно вошла в бухту Фучжоу и, тщательно заняв позиции, открыла огонь, уничтожив не только китайские корабли, находящиеся в бухте, но и огромный арсенал, созданный с целью перевооружить маньчжуров и фактически построенный с помощью той же Франции.

Весь Китай впал в шок, и флот прежде всего. Однако Цыси ловко использовала сложившуюся ситуацию в свою пользу. Объявив, что министры двора предали ее, императрица уволила всех до единого, и в том числе и принца Гуна, бывшего, как считали многие, ее правой рукой, но который также и подозревал Цыси в причастности к смерти Алюты, заменив его принцем Цюнем, отцом императора. Это беззастенчивое нарушение конфуцианской этики поразило ученую элиту, а один из самых выдающихся ее представителей Вень Диншэ последовал примеру Вань Лицюня и в знак протеста покончил с собой.

Ли Хунчжан, как всегда влиятельный и умиротворяющий, согласовал с французами привычные компенсации, на том война и была окончена.

– При этом нам не разрешается сделать ни одного выстрела, – со злостью сообщил Ланг своим Офицерам. – А теперь еще и это... – Он указал на бумагу, лежавшую перед ним на столе. – Ее величество направляет средства, предусмотренные для военного флота на будущий год, на строительство нового Летнего дворца.

Офицеры не знали, что сказать.

– Надо что-то делать, – заявил Ланг.

– Возражать Цыси бессмысленно, – заметил адмирал Дин. – Она – женщина с железной волей.

– Вы хотите сказать, что она – женщина без чувства ответственности. Нет плана для империи, нет плана! – Ланг продолжал горячиться. – Так, я не могу больше пытаться создать современный флот в таких условиях. Вы! – он указал пальцем. – Баррингтон! Ваша семья дружна с императрицей, насколько я знаю.

Роберт сглотнул:

– Да, сэр.

– Тогда отправитесь в Пекин и сообщите ее величеству, что я уйду в отставку, если в мои дела будут вмешиваться. Нам нужны корабли, и нам нужны пушки, а следовательно – и все деньги, которые удастся собрать. Эти деньги были выделены на флот. Направлять их на воплощение ее грандиозных и неуместных фантазий не просто безответственно, это... бесчестно! Отправляйтесь завтра же.

Роберт получил приказ и обязан был подчиниться, несмотря на ощущение, будто едет на собственную казнь. Для себя он решил, что лучше всего отправляться прямиком домой к Чжан Цзиню. Так он и сделал, встретив самый радушный прием со стороны У Лай и ее дочерей.

– Я пошлю в Запретный город весточку Чжан Цзиню о том, что вы здесь, – пообещала У Лай.

Чжан Цзинь пришел вечером, уединился с Робертом и выслушал все, что должен был сказать молодой человек императрице.

– Этот капитан Ланг много на себя берет, – заметил евнух. – С такой миссией мог бы приехать и сам.

– Он опасается, что Цыси его не примет.

– А он уверен, что она примет вас, молодой Баррингтон? Вы считаете, однажды пригласив разделить с ней постель, она не обезглавит вас в тот же момент, как вы вызовете у нее гнев?

– Даже если я обращусь к ней от лица военного флота, который важен для защиты Китая?

Чжан Цзинь мрачно усмехнулся:

– Многие обращались к вдовствующей императрице во имя «блага Китая». Однако во всем она следует своему синедриону. Мой вам совет, молодой Баррингтон, откажитесь от своей миссии и возвращайтесь в Дагу.

– Я не вправе это сделать, пока не увижусь с императрицей. Мне приказал старший начальник.

Чжан Цзинь пожал плечами.

– Запомните, что я вам скажу: только вы сами можете воспрепятствовать процветанию в жизни, которое ожидает вас. Но если настаиваете, вам лучше идти со мной. Ее величество – женщина настроения, она может согласиться принять вас, но к моменту, когда я вас приведу, ее решение может радикально измениться. Если вы будете, рядом, то все возможно. – Он усмехнулся. – В том числе и самое худшее.

Как и раньше, Чжан Цзинь дал Роберту тщательно побриться, переодеться в одежду евнуха и, когда стемнело, провел его в Запретный город. Однако в этот раз Роберта не повели сразу в спальные покои. Вместо этого его оставили в маленькой комнате без окон, лишенной сообщения с внешним миром, и приказали ждать. Молодой Баррингтон не имел представления о том, что случится дальше. Он смотрел на дверь, которая в любой момент могла открыться и впустить его палачей.

Потянулись часы ожидания, и, утомившись, Роберт почти задремал. Ни звука не проникало через закрытую дверь. Наконец она открылась, И Чжан Цзинь поманил его:

– Молчите и будьте очень осмотрительны.

Они шли по коридору, окна которого выходили во внутренний сад – гордость дворцового ансамбля. За окнами занимался рассвет.

– Ее величество еще не ложилась спать? – спросил Роберт.

– Она принимает ванну, чтобы одеться к встрече с Верховным советом, который собирается на рассвете, – сказал ему евнух. – Это время, когда человеческий мозг работает плодотворнее всего. Разве не так?

– Разумеется, – согласился Роберт, хотя и знал, что в Европе поступают наоборот, да и капитан Ланг не относился к «жаворонкам».

Они подошли к двери, охраняемой евнухом. Им позволили войти в следующий вестибюль, наполненный приятными запахами. За дверью Роберт услышал голоса.

– Ждите здесь, – сказал ему Чжан Цзинь и прошел через внутреннюю дверь. Роберту показалось, что в той комнате находится несколько человек. Однако дверь открылась и закрылась слишком быстро.

Сердце молодого человека сильно билось, и его прошиб пот: возможно, ему осталось жить считанные минуты. Он повернулся к открывающейся двери. Первым вошел Чжан Цзинь и придержал дверь для Цыси.

Императрица, распаренная после ванны и источающая благовония, была одета по-домашнему, с распущенными волосами. Без грима Цыси выглядела молоденькой девушкой. По ее лицу нельзя было определить, рада она видеть Роберта или нет.

Голос ее звучал спокойно:

– Разве я уже не твоя госпожа, что ты вызываешь меня, когда заблагорассудится, молодой Баррингтон?

– Это очень срочное дело, ваше величество!

Цыси с шумом вдохнула воздух:

– Чжан Цзинь доложил мне это якобы срочное дело. Могу ли я верить своим ушам, что двадцатилетний мальчишка осмеливается допрашивать вдовствующую императрицу по поводу выделения фондов?

– Ваше величество, капитан Ланг мечтает только об одном – повести ваш флот в бой с вашими врагами. Флот, способный разгромить врагов.

– Капитан Ланг! Он разве знает, что ты посещал меня раньше?

– Нет, ваше величество. Клянусь, нет. Он знает о вашей дружбе с моим отцом.

– Не клянись. Клянутся те, кто лжет или собирается солгать. Я считаю, капитан Ланг свое дело сделал. Такие люди мне не нравятся. С настоящего момента он уволен.

– Но, ваше величество... все, чего он хочет, – поговорить с вами.

– Я не хочу с ним разговаривать, молодой Баррингтон.

– А... кто будет командовать флотом?

– Я слышала позитивные отзывы о Дин Цзюцяне. Что ты можешь сказать о нем?

– Он хороший моряк, ваше величество. Но он ничего не смыслит в управлении пароходами и в боевых порядках кораблей.

– Вот ты его и научишь, молодой Баррингтон. Я назначаю тебя... – Она взглянула на Чжан Цзиня.

– Флаг-капитан при адмирале – наиболее подходящая должность, ваше величество.

– С этой минуты ты флаг-капитан при адмирале Дине.

– Ваше величество...

– Ты не рад, Роберт?

– Я потрясен, ваше величество. Но боюсь, я не подойду для такой должности. Мне не доводилось участвовать ни в одном бою на море. – «Равно как и на суше», – подумал он.

– Тогда обратись к знаниям и опыту своего отца. Он ведь не откажет сыну.

Роберт никак не мог осмыслить происходящего.

– А капитан Ланг?

– Капитан Ланг отправится в Англию, которой принадлежит. Китайским флотом будет командовать китаец или маньчжур. – Она улыбнулась. – И ты. – Цыси пристально посмотрела на Роберта, легкая морщинка пролегла на переносице. – Ты боишься командовать?

– Ваше величество...

– Ты боишься служить мне?

– Это все, чего мне хочется, ваше величество.

– Помни об этом всегда. Но, – она наполовину отвернулась от него, затем посмотрела в его сторону вновь, – я придумала для тебя еще одну награду, более личного характера, которая откроет всему миру степень моего уважения к тебе, Роберт. Тебе пора взять жену. Я для тебя ее как раз подобрала.

Роберт в ужасе посмотрел на Чжан Цзиня, евнух ответил доброй улыбкой.

– Ты женишься на Чжан Су. – Роберт открыл и закрыл рот. – Она красива, – сказала Цыси. – И умна. Чжан Цзинь рассказал мне, как она тебе нравится.

Роберт опять взглянул на евнуха: за все время он провел в компании Чжан Су не более пяти минут и не был уверен, что отличит ее от сестры. Знал же он о ней только то, что ей тринадцать лет.

Жениться? На дочери евнуха? Даже самого влиятельного в империи? Отец будет поражен. А что скажет мать...

– Мое почтение, ваше величество, – сказал он. – Но я не могу жениться без согласия родителей.

– Конечно, – ответила Цыси. – Я пошлю за ними, чтобы они прибыли в Пекин и дали свое благословение. Это будет важное событие.

– Роберт! Женатый на китаянке? – Люси с ужасом уставилась на мужа. – На дочери евнуха к тому же.

– Ну, разумеется, она не дочь евнуха, – поправил Джеймс. – Она его приемная дочь.

– Все презирают евнухов, – заявила Люси. – Джеймс, ты не можешь допустить этого.

– Я ничего не могу поделать, так как, без сомнения, это желание Цыси.

– Вы были друзьями когда-то. Неужели ты не можешь высказать ей наши аргументы? Джеймс, наша семья с самого начала блюла расовую чистоту.

– Не совсем так, – возразил Джеймс. – Дедушка Роберт после смерти бабушки взял себе любовницу китаянку.

– Любовницу. Но он же не женился на ней.

– Они были настолько женаты, насколько это только возможно.

– А что было потом? У них родился сын, который примкнул к повстанцам, изнасиловавшим твою сестру, Джеймс, и окончил жизнь на эшафоте. Ты хочешь, чтобы нечто подобное случилось с семьей нашего сына?

– Я не вижу для этого никаких причин, – сказал Джеймс. – Это совсем другой случай. Первый Роберт был очень старым человеком, когда взял Цзэньцзин в свою постель. Он не воспитывал своего сына и не пытался прививать Джону христианские добродетели. Наш Роберт молод. Он сумеет научить и жену и детей быть настоящими Баррингтонами.

– Полукровки, – горько сказала Люси.

– Люси... – Джеймс взял жену за руки. – Мы – китайцы. Или, по крайней мере, маньчжуры, если тебя это больше устраивает. Наше будущее связано с этой страной и было бы глупо сейчас трубить о расовой чистоте. Еще глупее перечить Цыси на данном этапе. Ты, надеюсь, хорошенько осознала, что Роберта сделали флаг-капитаном в его– то двадцать лет? Нельсону такое даже не снилось. К тридцати он станет адмиралом, если, конечно, Цыси останется нам другом.

– Адмирал флота, существующего лишь на бумаге, – презрительно отрезала Люси. – Что же до Цыси... Почему ты думаешь, что она останется у власти так надолго?

– Я думаю, она сумеет удержать власть, – сказал Джеймс.

Одиннадцатилетняя. Виктория с удивлением переводила взгляд с отца на мать и обратно: она никогда прежде не слышала, чтобы родители спорили.

– Мы должны ехать в Пекин, папа? – спросила она.

– Конечно, должны.

– Я всегда мечтала съездить в Пекин.

Глава 5 ЛЮДИ, КОТОРЫМ ПРЕДСТОИТ ИЗМЕНИТЬ МИР

Муррей Скотт прибыл из Лошани для проведения христианской церемонии бракосочетания Роберта, которая следовала за китайской. Его сопровождала Хелен. Она еще не утратила очарования невесты и выглядела абсолютно счастливой. Супруги Скотт говорили только о том, что касалось миссии, которую они как раз сейчас строили собственными руками с помощью сорока новообращенных ими китайцев.

– Я так беспокоюсь о вас, как вы там, в глубинке, вдалеке от нас, – сказала Люси.

– Иногда там одиноко, мама. Но новообращенные такие милые люди!

– Но все эти разговоры о том, что китайцы ненавидят миссионеров.

– Отчасти это так, я думаю, некоторые китайцы действительно ненавидят нас. В Лошани же нет ничего похожего, а это самое благословенное место на земле.

– Подходящее место, чтобы завести детей, – пошутил Джеймс.

Хелен покраснела:

– У нас еще есть время, папа, еще есть время.

– А как вы относитесь к тому, что ваш брат женится на китаянке? – спросила Люси.

– Я считаю, смешанные браки – лучшее средство для лечения ксенофобии в этой стране.

Люси посмотрела на Муррея Скотта с неодобрением, а тот одарил ее обезоруживающей улыбкой единомышленника: миссионер явно не полностью разделял либеральные взгляды своей жены на обсуждаемый вопрос.

Джоанна и Артур Дженкинсы также присутствовали на свадьбе, приехав из Порт-Артура; путешествие было непродолжительным – через залив Чжили до Тяньцзиня, оттуда по реке до Пекина. Джоанне исполнилось пятьдесят три, но она сохраняла все черты Баррингтонов, и прежде всего внушительную фигуру. Видимых следов страданий, пережитых в юности, заметно не было.

– Где вы собираетесь провести медовый месяц? – спросила она Роберта. – Мы хотели бы принять вас в Порт-Артуре. Это поистине самый чудесный уголок на земле.

– Боюсь, у нас не будет медового месяца, тетя Джо. Дела службы требуют моего немедленного возвращения на флот. Но я скоро навещу вас. Обещаю.

«Джоанна тоже не находит ничего плохого в том, что Баррингтон женится на китаянке», – подумала Люси. В собственной семье она оказалась в одиночестве.

За исключением, быть может, Адриана, который смотрел на брата с затаенной ненавистью. Дай Бог, чтобы это была лишь ревность.

Брак дочери со старшим сыном Джеймса Баррингтона было самым важным событием в жизни Чжан Цзиня, не считая разве возвышения до наперсника Цыси. Сама императрица не смогла присутствовать на церемонии венчания одного из своих подданных, но прислала роскошные подарки – клаузоне, фарфор, огромный рубиновый перстень и шпагу в золотом окладе Роберту. Чжан Цзинь знал, разумеется, что его приемную дочь императрица всего лишь использует в своих интересах. Цыси старалась удержать преданных людей, таких как Юань Шикай и Роберт Баррингтон, в надежде, что они станут ее опорой в старости, когда не станет Ли Хунчжана. Юань, вероятно, будет командовать армией, молодой Баррингтон – флотом. И оба останутся до конца преданы ей при любых обстоятельствах... Верность Юаня придется поддерживать повышением по службе и денежными наградами (даже Цыси не могла позволить себе пустить китайца с хвостиком в свою постель), а Роберт уже был привязан более интимными узами. Сейчас она хотела упрочить эти узы.

Чжан Цзинь переживал триумф. Ему нравилась Чжан Су, но он не любил ее так, как любят свою плоть и кровь. Купленная с целью подчеркнуть богатство и власть, сейчас она входила в одну из самых влиятельных семей империй, тем самым упрочивая его положение. Чжан Цзинь прекрасно знал, как сильно многие его ненавидели. И если Цыси подаст малейший знак, даже ненароком, что он перестал быть ее фаворитом, мгновенно выстроится очередь мстителей, ожидающих сигнала вцепиться ему в глотку. Но никто во всем Китае не осмелится скрестить шпагу с Домом Баррингтонов.

Евнух взял за руки дочь, взволнованную предстоящим венчанием. – Тебя ждет величие, Су.

– Я боюсь, – призналась она.

– Чего?

– Баррингтон такой большой. Он не разорвет меня?

Чжан Цзинь улыбнулся и обнял ее:

– То, чего ты опасаешься, у него не больше, чем у других мужчин. Став его женой, ты окажешься среди первых дам страны.

И вот свадебное празднество в разгаре.

Треск фейерверка, гул людских голосов. Угощения съедаются и разбрасываются, собаки рычат над объедками, дета кричат от радости и воют от усталости. Чжан Цзинь, глядя на все это, довольно улыбался.

– Сегодня, Баррингтон, – поделился он с Джеймсом, – у меня такое чувство, что все наши с вами приключения в конце концов приносят плоды. – Он улыбнулся Джоанне и взял ее за руку: – И наши с вами, Джоанна.

Впервые с момента приезда Джоанна выглядела смущенной. Никто еще не дознался всей правды о ее побеге от тайпинов с Чжан Цзинем. Никто и не пытался копать слишком глубоко, так как тот был уже евнухом.

– У меня есть общие тайны со всеми членами вашей семьи, – сказал он Роберту. – Но самая важная – с вами.

Из сказанного Роберт заключил, что его новый тесть не настолько пьян, как кажется.

По традиции, жених приводил невесту а свой дом, но у Роберта не было дома в Пекине, поэтому решили, что он и Чжан Су проведут свою первую ночь в доме Чжан Цзиня. У Лай все приготовила и даже поставила серебряный кувшин в спальне, чтобы ее дочь могла строго придерживаться конфуцианских законов.

Гости продолжали веселиться, когда молодых родители проводили наверх. Виктория, великолепная в светло-синем сатине, с темными волосами, стянутыми огромным сатиновым бантом, тоже пошла с ними; никогда прежде она не прибывала в таком возбуждении.

– В обряде венчания перемешались европейские и китайские традиции, – призналась У Лай Люси. – Не знаю, как и поступить дальше.

– Я считаю, лучше всего оставить молодых одних, – предложил Джеймс.

Люси все это время держалась вежливо, но неприступно и не выказывала особой радости по поводу женитьбы сына.

У Лай поклонилась дочери:

– Вверяю тебя в добрые руки, дитя мое, – сказала она Су.

Наконец дверь за родными затворилась. Чжан Су встала на колени перед мужем. Она была в синем шелковом платье, уже без обуви. Волосы ее удерживала фарфоровая брошь, украшенная изображениями крошечных птиц. От девушки исходил аромат духов, сладостей и невинности.

Роберт расстегнул брошь, и волосы заструились ей по плечам, упали на спину. Су не двинулась. Она еще ни разу на него не взглянула с самого начала церемонии и на протяжении всего застолья. Когда он коснулся ее щеки, а затем взял за подбородок, чтобы поднять ее лицо, она едва заметно вздрогнула.

– Ты боишься? – спросил Роберт.

Она подняла на него угольно-черные глаза.

– Мужчин? Или меня конкретно?

– Я хочу быть вашей женой, мой господин.

– Ты и будешь ею, жена. – Он помог ей встать, затем наклонился и поцеловал в губы. Она стояла тихо, не шевелясь, лишь слабая дрожь пробегала вверх и вниз по ее телу. – Так мы занимаемся любовью в моей стране, – сказал он ей.

Она облизнула губы, Чжан Цзинь рассказывал ей об этом, но он не знал, что еще делают варвары со своими женщинами.

Чжан Су была такой маленькой, что едва доставала Роберту до середины груди, и легкой, как перышко. Он ощутил это, когда приподнял ее с пола и поставил на кровать. Она стояла на матраце и не ведала, что он от нее хочет.

– Сними платье.

Неожиданно ощутил влечение, которого раньше не испытывал. Влечение возросло, когда Су расстегнула платье и спустила его с плеч. Платье скользнуло вниз, задержавшись на мгновение на бедрах, и легло у щиколоток.

Какая же она, оказывается, тоненькая! Грудь – чуть заметные бугорки, бедра узкие, лобок едва покрыт легким пушком, а ягодицы – маленькие и тугие. Тем не менее в сочетании с худенькими руками и ногами и даже проступающими сквозь тонкую плоть ребрами ее тело идеальных пропорций обещало великолепие в расцвете женской красоты.

Но лечь на нее – раздавить насмерть. Даже крепко обнять боязно, как бы не повредить ей что-нибудь.

Он разделся вслед за ней. Су взглянула на него. Лицо не выразило никаких эмоций, но глаза медленно расширились. Роберт знал, что Су была дочерью Чжан Цзиня лет пять. Вполне вероятно, до того, как евнух купил девочку, ее окружали нормальные мужчины и мальчики. Но тогда ей было лет пять или семь, и она вряд ли обращала на них внимание. С тех пор она наверняка не видела обнаженного мужчину и уж тем более возбужденный член, как сейчас у Роберта.

Су опять задрожала.

Он испытывал желание, но она не была готова, и Роберт не хотел понапрасну причинять ей излишнюю боль. Он подошел к ней, заключил ее в свои объятия и поцеловал, легонько прижимая к себе. Роберт нежно гладил ее ягодицы и грудь, нагнулся, чтобы поцеловать пах. Когда он наконец решил, что момент настал, то распрямился.

– Я приступаю к «Ароматному Бамбуку», – сказал он.

Конечно, она изучала Книгу любви, и ее глаза стали еще шире, когда он тесно прижал ее к себе. Су обвила руками его шею, ногами его бедра и прильнула к нему всем телом, когда Роберт, поддерживая бедра девушки, соединил свою плоть с ее. На щеке он почувствовал выдох боли.

Теперь она принадлежала ему, и он знал, что испытает с ней много счастливых мгновений.

Жених и невеста ушли, а пир продолжался своим чередом.

– Мама сказала, что в Англии, – сообщил Адриан Виктории, – во время свадьбы бывают танцы.

– Но китайцы не танцуют, как европейцы, – заметила Виктория.

– Это точно. Китайцы такие скучные.

– Да ты все равно не знаешь, как танцевать. – В свои одиннадцать лет она переживала тот период, когда логика стоит превыше всего.

– Я бы научился, дура, если было с кем танцевать. В европейских танцах никаких перемещений на китайский манер, мужчина обнимает женщину и держит...

– Ух! – прокомментировала Виктория.

– Попробуй, и тебе понравится. – Адриан изрядно выпил рисовой водки и сливового вина, и его одолевали похотливые чувства. Вообще-то он ощущал влечение к женщинам почти постоянно и для разрядки в сопровождении младшего слуги отправлялся в шанхайский бордель.

Но подобные похождения всегда оставляли у него глубокую неудовлетворенность. Он неизменно испытывал потребность совершить жестокость, которая не пропадала после обычной эякуляции. Девушки были всегда достаточно старательными и некоторые даже привлекательными, но они делали только то, чему их учили, а Книга любви не выходила за рамки сексуальных отношений.

Адриан не любил, а скорее не стремился любить никого из своих партнеров. Он хотел обладать женщиной, причем не одной, а как можно большим их числом, но чтобы она при этом беспрекословно выполняла все его прихоти, ему хотелось видеть ее унижение и, желательно, ужас перед ним. Он мечтал о правах азиатского деспота: хлестать, бить, пытать и даже калечить или убивать по своему усмотрению.

Эти желания он держал в тайне. Юноша и представить себе не мог, что скажут его отец и мать или старший брат и сестра, узнай они обо всем. Баррингтоны, что бы ни шептали у них за спиной, считали себя островками порядочного поведения в море коррупции и разврата.

Роберт же теперь обладал женщиной. Чжан Су всего тринадцать лет, и Роберт мог бы воспитать ее по-своему. Однако Адриан знал, что не только желание закабалить, но даже и мысль воспитывать ее в соответствии со своими взглядами не придет брату в голову.

Он посмотрел на сестру. Виктория была всего на два года младше Чжан Су, но выглядела старше. Адриан обожал ее, она уже стала для него самой желанной рабой, более сильного желания в жизни он не испытывал.

И если он был опьянен рисовой водкой, то она захмелела ничуть не меньше, судя по разрумянившимся щекам и бесшабашной улыбке.

– Пойдем на воздух, – предложил он.

Виктория последовала за ним без колебаний. Некоторые гости тоже вышли проветриться, но у Чжан Цзиня был большой сад, и вскоре Адриан нашел укромное место со скамейкой, где они могли посидеть рядом.

– Как ты думаешь, что сейчас делает Роберт? – спросил он.

Виктория закатила глаза:

– Он лежит с женой.

– Ты знаешь, что это означает?

– Это то, что мужья делают со своими женами, – объяснила Виктория, удивленная его неосведомленностью. – Син Шоу рассказала мне.

Син Шоу была ее нянькой.

– О чем еще она тебе рассказала? – настаивал Адриан.

Виктория смутилась.

– Давай же, не стесняйся – упрашивал Адриан. – Мне-то ты можешь сказать.

Виктория покраснела:

– Они раздеваются и затем ложатся вместе.

– А потом?

– Больше она мне ничего не говорила.

– О, они еще много чего делают, – сказал Адриан. – Хочешь, я покажу, что они делают?

– Ну...

Адриан взял в ладони ее лицо и поцеловал в губы, которые не успели сомкнуться, и просунул свой язык внутрь.

Виктория отстранилась:

– Фу!

– Тебе не понравилось? Придется полюбить, так будет делать муж.

– В таком случае я не выйду замуж.

– Не будь дурочкой. Тебе придется выйти замуж. Все женщины выходят замуж. Знаешь, я выберу мужа для тебя. Ты согласна?

– Мне кажется, папа захочет это сделать, – сказала Виктория.

Но папа может к тому времени умереть.

– Не говори так, – оборвала его Виктория. Ее глаза наполнились слезами. – Никогда не говори так.

Адриан усмехнулся:

– Хочешь, я покажу тебе, что еще делает мужчина с женщиной, когда они занимаются любовью?

– Нет, – ответила Виктория, – я совершенно не хочу этого знать.

– Ты хочешь. Он будет трогать твою грудь. У тебя пока нет грудей, ведь так?

– У меня есть, – со злостью возразила Виктория.

– Тогда дай мне их потрогать. – Он прижал руку к ее телу.

Она вскочила со скамейки:

– Отстань!

Адриан только ухмыльнулся:

– А затем он захочет запустить руку тебе под юбку, как раз к твоему разрезу. Подойди, и я тебе покажу.

– Фу! Это отвратительно. Ты отвратителен! Больше никогда не прикасайся ко мне.

Она убежала в дом к гостям. Адриан проводил сестру взглядом, в котором тлела ненависть. Однажды, подумал он, ты будешь лежать голой у меня в объятиях, сестричка. Но пока этот момент настанет, ему нужен был кто-то другой.

Он начал обрабатывать родителей уже по пути домой, когда они плыли по Великому каналу. Джеймс недоуменно потер щеку.

– Жить отдельно? В восемнадцать лет?

– Роберт стал самостоятельным в шестнадцать, – напомнил Адриан.

Джеймсу пришлось согласиться. Не решился он сказать своему сыну, что усматривает огромную разницу в характере его и Роберта. Роберт обладал сильной волей, целеустремленностью, в то время как Адриан... Джеймс не был уверен в нем, он подспудно ощущал порочные черты в характере Адриана, но не мог их до конца понять, а потому и решить, как к ним относиться.

Может быть, мальчику нужен собственный угол, чтобы почувствовать себя самостоятельным. Под присмотром, конечно.

– Тогда мы поищем для тебя дом, – заверил он сына. – Цян Лу займется этим.

Цян Лу, китаец двадцати пяти лет, работал в Доме Баррингтонов с детства. Он был высокий, худой и мрачный. Джеймс решил, что он станет идеальным надзирателем за домом Адриана.

Люси, как обычно, настороженно отнеслась к очередной идее Адриана: как и ее мужу, ей никак не удавалось добиться духовной близости с младшим сыном. В конце концов был найден маленький дом в Международной концессии ниже по реке особняка Баррингтонов.

– Ты обязательно должна навестить меня, – сказал Адриан с гнусной ухмылкой Виктории.

Та показала ему язык.

Адриан не слишком огорчился, ему нужно было пока позаботиться о других важных вещах.

– Первое, чем следует заняться, Цян Лу, это найти подходящих слуг.

– Я об этом позабочусь, хозяин Адриан.

– Нет, я сам выберу себе слуг, Цян Лу. Однако ты можешь мне помогать, если хочешь. Но прежде всего задам тебе вопрос.

– Слушаю, хозяин.

– Чего тебе хочется больше всего на свете?

Цян Лу задумался:

– Долгой жизни и достатка.

– Ты уверен, что достигнешь своей цели?

– Если судьбе будет угодно, хозяин.

– С этого момента – я твоя судьба и твое будущее, Цян Лу. Помни это, и будешь жить в достатке. Забудешь хотя бы на минуту – и окажешься в сточной канаве.

Цян Лу обдумал услышанное и сказал:

– Что вы от меня хотите, хозяин?

– Хочу, чтобы ты подчинялся мне во всем. Ты больше не работаешь на Дом Баррингтонов, а работаешь на меня. Понял?

– Я все понял, хозяин.

– А теперь отправимся обзаводиться слугами. Мы их купим, Цян Лу. Ты знаешь, где это можно сделать без лишней огласки?

– Да, хозяин. Я знаю дом, где есть девушки для продажи.

– Отведи меня туда. Мы, Цян Лу, купим одну и для тебя.

Адриан и Цян Лу входили в город, глядя вверх на оскаленные головы, надетые рядком на прутья ворот. А по обе стороны входа они увидели двоих мужчин, подвешенных в клетках. Оба были еще живы, но обречены на смерть; по размеру клетки едва вмещали одного человека, голова которого просовывалась между прутьями верха. Прутья были придвинуты вплотную к шее человека, его подбородок лежал на пруте, подпирающем глотку, и, чтобы не задохнуться, осужденному приходилось стоять на цыпочках. Судя по вывалившимся языкам и страшному хрипу, оба находились в таком положении уже весьма продолжительное время. Жертвам не давали еды и воды с момента вынесения приговора. Дети мучили их, тыкая палками, девочки и мальчики заключали пари, который из двоих умрет первым. И это была привычная картина для всех городов Китая, где конфуцианский идеал мирного, образованного гражданина уживался с самым жестоким криминальным правом.

Цян Лу вел своего хозяина к центру города через толпы людей: мимо Толкователей судьбы и уличных стригалей, торговцев мясом и продавцов навоза – человеческого и от скотины, – мимо суровых зубодеров и женщин, покупающих шелк, лающих собак и кричащих детей. Наконец они остановились у двери, охраняемой евнухом.

– Этот малый поможет нам.

Евнух проводил их в вестибюль, за стенами которого слышались музыка и смех. Однако он провел Адриана и Цян Лу к боковой двери и впустил в маленькую комнату, где за столом сидела женщина и что-то подсчитывала на счетах.