Текст книги "Последний знаменный"
Автор книги: Алан Савадж
Жанры:
Современная проза
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 28 страниц)
– Ваше величество! – Чжан Цзинь молитвенно воздел руки. – Имейте милосердие. Разве я не самый старый ваш друг? Ваше величество, все, что я совершил в моей жизни, было проникнуто мыслью о вас. Я ничего не желал, только вашей власти, вашего благополучия, вашего успеха...
– Ты был как жернов на моей шее, – зло бросила ему Цыси. – Потому что я однажды пожалела тебя. Ты что же думаешь, я не знаю, как ты воровал у меня все эти годы? Разве ты не самый богатый евнух в Китае?
– Все это принадлежит вам, ваше величество, – взвыл Чжан Цзинь. – Все ваше. Все, что у меня есть, – ваше.
– Хватит, – оборвала она. – Я не хочу его видеть.
Евнухи окружили Чжан Цзиня и поволокли его, кричащего и вырывающегося прочь.
Дверь камеры распахнулась, на пороге стоял капитан Листер:
– Доброе утро, господин Баррингтон.
Роберт сощурился от резкого света, хотя его раз в сутки и выпускали из камеры на прогулку, но глаза отвыкли от яркости дня. Листера он видел впервые за несколько недель, тех долгих недель, в течение которых он сидел в камере и переживал, наслушавшись дичайших сплетен то о якобы окончательно уничтоженных представительствах, то о полном поражении армии варваров.
– Не выйдете ли наружу? – пригласил Листер.
Роберт настороженно вышел из камеры.
– Вы освобождаете меня?
– Мне приказано отправить вас в Пекин. Вас будет сопровождать конвой.
– Кто прислал за мной? Вдовствующая императрица? – Если так, то ему конец.
– Нет, насколько мне известно, господин Баррингтон, – сказал Листер. – Вам предстоит встретиться с сэром Клодом Макдоналдом.
Листер не мог сказать ничего больше, и Роберту не удалось выяснить ни о судьбе Моники, ни о Чжоу. Он оставался в таком же неведении, как если бы по-прежнему сидел в камере, но тем не менее понял, что колонна достигла Пекина и взяла его штурмом в то время, как, сверхъестественной силой, представительства еще держались. Это и стало причиной неожиданной смены отношения к нему в лучшую сторону. Ему позволили принять ванну, предложили приличную еду и напитки и выдали новую одежду китайского образца. Затем он отплыл на сампане в сопровождении британских солдат в столицу; железная дорога еще не была восстановлена.
Не оставалось сомнений, что варвары овладели провинцией Чжили. В каждом городе стояли гарнизоны силой до полка, как правило, японцев, а берега канала постоянно патрулировали индийские уланы, в то время как сампаны, укомплектованные британскими моряками и с пулеметами на борту, курсировали вниз и вверх по обеим великим рекам и по каналу.
Роберту не о чем было разговаривать с конвоем. Он размышлял о многом и в первую очередь о Монике, но он ничего не мог предпринять до тех пор, пока не узнает, что хочет от него Макдоналд и какое ближайшее будущее ожидает его.
Степень разрушения района представительств была настолько значительной, что Роберт диву давался, как его защитники смогли продержаться до прихода колонны союзников. Солдаты все еще разбирали завалы в поисках трупов, продолжалась эвакуация женщин и детей, и мало кто обратил внимания на высокого мужчину в китайском халате и панталонах. Не было видно ни одного маньчжурского солдата, людей вообще встречалось очень мало; все это резко контрастировало с обычно многолюдными улицами огромного города. Многие китайские дома, даже вдалеке от района представительств, носили следы разграбления, и Роберт предположил, что солдаты варваров добрались даже до Запретного города и разграбили его.
Сэр Клод Макдоналд принял его в том же кабинете, что и несколько месяцев назад, однако теперь стены комнаты были испещрены следами от пуль. Но британский чиновник выглядел как всегда щеголеватым.
– Из нас двоих в предсказании будущего правы оказались вы.
– Но, похоже, и ваше решение остаться здесь было оправданным, – предположил Роберт. – Или нет?
Макдоналд указал ему на кресло.
– Если вы имеете в виду, был ли я прав, выполняя приказ, то, разумеется, был. Что же до того, стоило ли положить ради этого столько людей... – Он вздохнул. – Однако вам лучше спросить тех, кто стоит надо мной.
– Какова же все-таки цена?
– Шестьдесят два человека погибли, обороняя эти представительства.
– А замученные миссионеры? А китайские новообращенные?
– Я не могу дать вам таких цифр, но думаю, они значительны. Однако не забывайте, что эти зверства неминуемо произошли бы, даже если бы мы покинули Пекин в июне.
– Возможно, тогда вы не оказались бы здесь в числе первых, – предположил Роберт.
Макдоналд несколько секунд смотрел на Роберта, затем сказал:
– И все-таки мы здесь, господин Баррингтон, и намерены здесь остаться. И потребуем соответствующих наказаний за совершенное насилие. Однако смещать династию или вмешиваться во внутреннее дела Китая не входит в наши планы. Вероятно, вы знаете, что вдовствующая императрица вместе с императором бежали из города? Мы хотим их возвращения.
– Вы на самом деле считаете, что Цыси сдастся в руки вашего правосудия?
– Ни о чем подобном речи не идет. Мы хотим, чтобы Цыси восстановила свои полномочия и продолжила править страной. О, как я сказал, мы безусловно намерены требовать наказания виновных в случившемся, кое-чьи головы должны слететь. Будет наложена определенная контрибуция. Однако меня проинформировали, что истинный подстрекатель всего случившегося, старший евнух Чжан Цзинь, уже казнен.
– Чжан Цзинь? – Роберт выпрямился.
– Да. Мне кажется, вы знали этого приятеля?
– Он был моим тестем.
– Вашим... – Макдоналд несколько секунд переваривал новость. – Тогда примите мое сочувствие. Я понятия не имел. – Неожиданно он смутился: – Ваша жена, его дочь... она в Шанхае?
– Нет, – ответил Роберт. – Она оставалась со своей семьей здесь, в Пекине. Она, наверное, очень расстроена. С вашего позволения, сэр Клод, я бы хотел ее увидеть.
– Ах... – Макдоналд достал носовой платок и промокнул лоб. – Ее звали Чжан Су?
– Да. – Роберт помрачнел. – Что случилось?
– Боюсь, у меня для вас очень плохое известие, Баррингтон. Чжан Цзиня доставили в его дом по приказу вдовствующей императрицы и там обезглавили. Его жена а дочери, оставленные наедине с телом, повесились. – Его плечи опустились. – Мне крайне жаль, но все так и было.
«Бедная Чжан Су», – подумал Роберт. Он давно ее разлюбил, но она всегда была для него доброй и верной женой. И любящей матерью для Мартина. Следовало взять ее с собой, даже силой. Но кто знает, не покончила бы она с собой все равно, узнав о смерти Чжан Цзиня?
Эх, Чжан Цзинь! Чжан Цзинь, выживший во стольких передрягах и всегда остававшийся на своем месте у плеча хозяйки. Он старался контролировать ее, держал под своим влиянием, обладая способностью удовлетворять ее эмоционально, по крайней мере время от времени, причем зная все это время, что его жизнь зависит от ее настроения. И Старый Будда покончила все-таки с ним.
– Я считаю, это создает определенные трудности для наших дел, – сказал Макдоналд.
– Каких дел?
– Итак... как я уже говорил, мы не стремимся свергнуть династию. Небеса нам этого не позволяют. Мы не хотим хаоса. Очень важно, чтобы император или хотя бы вдовствующая императрица вернулись в Пекин и возобновили правление. Трудность в том, что она боится за свою жизнь и отказывается принять наших посланников в своей пустынной цитадели. Пытаясь решить эту головоломную задачу, я нашел только один выход. Просить о содействии вас. Вы британец, Баррингтон, но служите маньчжурам. Кроме того, я знаю, что вы не поддерживали их в их попытке использовать «боксеров» для изгнания иностранцев из Китая. И еще я знаю, что вы наперсник вдовствующей императрицы, возможно, единственный некитаец в мире, кого она послушает. И я глубоко убежден, что вы хотите мира и стабильности в этой огромной стране не меньше других. Но если она казнила вашего тестя...
– Следует учесть и такую деталь, что я был арестован императрицей за несогласие с ней по поводу «боксеров» и бежал, а сбежав, немедленно был арестован британцами как сподвижник Цинов.
Макдоналд покрутил ус.
– Мы живем в запутанном мире. Но... быть может, несмотря ни на что вы возьмете на себя эту миссию?
– Она может стоить мне головы. У Цыси долгая память на тех, кого она считает своим недругом или предателем.
– Вы поедете в качестве аккредитованного посла Британии, разумеется.
– И вы думаете, для Цыси это будет иметь цену больше, чем в полпенни? – Но Роберт знал, что ехать придется. Он обязан, что бы с ним ни случилось, думать о Доме Баррингтонов и его процветании. А что до Чжан Цзиня и Чжан Су, а также У Лай, то евнух, без сомнения, был виноват как никто другой в подстрекательстве Цыси поддерживать «боксеров». К тому же Китай – самое прагматическое общество в мире: только завтра имеет значение. И как раз появилась возможность устроить свое завтра.
– Я принимаю ваше поручение, сэр Клод.
– Вы принимаете? О, прекрасно, старина. Вы не пожалеете, я обещаю. Правительство ее величества не забывает своих друзей.
– Я уверен в этом, – грустно согласился Роберт. – Однако у меня есть условия. Вернее, одно условие.
– Назовите его.
– Когда я покинул Пекин, со мной была девушка, бельгийка по имени Моника Карреманс. Ее родителей убили «боксеры». Она оставалась со мной, пока мы не приплыли в Тяньцзинь, но затем нас разлучили ваши люди.
– Как я понимаю, это та молодая леди, что вы силой увели из бельгийского представительства накануне осады.
– Я увел ее, поскольку она сама меня об этом попросила, сэр Клод.
– Тем не менее, господин Баррингтон, побойтесь Бога, шестнадцатилетняя девушка... По всему видно, вы слишком долго жили в Китае.
– Я прожил в Китае всю свою жизнь, сэр Клод, поэтому вы и считаете, что я могу быть вам полезен. И мне бы хотелось, чтобы молодую леди разыскали.
– Молодая леди цела и невредима, она в Тяньцзине, Баррингтон, и вернется в Бельгию, как только представится подходящий случай. Задержка за тем, чтобы найти пожилую даму для ее сопровождения.
– Она не поедет в Бельгию. Я требую, чтобы к моему возвращению она была здесь. Если же я не вернусь, пусть ее отправят в Дом Баррингтонов в Шанхае. Я напишу письмо моему брату, который в мое отсутствие является хозяином Дома, и моей сестре, чтобы они позаботились о ней.
– Мой друг...
– Дом Баррингтонов позаботится о ее будущем и в определенное время подыщет подходящую пару для замужества, – продолжил Роберт.
– Хорошо. – Макдоналд несколько смягчился, затем вскинул голову. – Но если вы вернетесь...
– Я намерен сам жениться на ней.
– Сомневаюсь, что могу пойти на это. Ваше требование не лезет ни в какие ворота.
Роберт улыбнулся:
– Так же, как и ваше, сэр Клод. Единственно почему вы хотите вернуть Цыси к делам, это потому, что только при ней удастся избежать нескончаемой партизанской войны и собрать контрибуцию, надеюсь, вы не станете это отрицать? Но я оставлю вам лазейку. Вы можете спросить мадемуазель Карреманс, хочет ли она выйти за меня замуж. Если она ответит «нет», можете отправить ее в Бельгию.
– Я готов признать, что вы вскружили девочке голову. Но это к слову. Вы осознаете, что могут возникнуть международные осложнения?
– Международные осложнения – ваша забота, сэр Клод. Результаты – моя. Вы отвечаете мне «да» или «нет»?
– В моей власти вернуть вас под арест, вы это знаете.
– И тщетно надеяться на контрибуции. И проститься с попытками держать в своих руках Китай. И наблюдать за банкротством Великобритании.
Макдоналд еще несколько раз провел рукой по усам.
– Я согласен, хотя все во мне протестует. И я хочу, чтобы вы знали: ваше поведение не согласуется с моим представлением об английском джентльмене.
– Знаю, – парировал Роберт. – Видите ли, мне не пришлось учиться в Итонском колледже. Я отправляюсь в путь сразу же, как только организую сопровождение. И после посещения могилы жены.
– Баррингтон, – произнесла Цыси, – Мне сообщили, что ты мертв.
«Вот оно, падшее величие», – подумал Роберт. В свое время он много путешествовал по Китаю, но всегда благодаря своему имени и богатству с относительным комфортом. Отрезок пути на запад под тенью Великой стены был самым трудным из всех его путешествий. Он карабкался на горные перевалы среди нависающих вершин, он пересек пустыню. Теперь, когда осень вступила в свои права, его преследовали нескончаемые дожди. Из его первоначальной партии численностью шестнадцать человек двое умерло в пути, пали также четыре лошади. И вот наконец он здесь, в этом захудалом городишке, лицом к лицу с правителем всего Китая.
Цыси была в обычном платье, со скромным гримом на лице, компанию ей составляли только две дамы и четверо евнухов, а также Жунлу. Не было и признака присутствия императора, хотя Роберт знал, что тот сопровождал свою приемную мать. Охранял вдовствующую императрицу отряд Пекинского полевого войска. Полковник этого войска долго и подозрительно разглядывал Баррингтона и даже приказал его обыскать, прежде чем допустить к Цыси. Баррингтон поднялся после церемонии приветствия коутоу:
– Как сказал как-то один знаменитый американец, известия о моей смерти сильно преувеличены.
– Рада в этом убедиться. Даже пусть ты и разозлил меня, но я не желала бы твоей смерти, Баррингтон.
– Чжан Цзинь тоже разозлил вас, ваше величество?
Глаза Цыси сверкнули:
– Он навлек на нас все эти беды. Я знаю, что его дочь – твоя жена. Но он не был ей родным отцом.
– Моя жена тоже мертва, ваше величество. Она не смогла перенести казнь своего отца, даже не родного.
– Ты проделал весь этот путь, чтобы высказать мне свои упреки, Баррингтон? Если так, то тебе лучше уйти.
– Я пришел, чтобы вернуть вас в Пекин, ваше величество
– Ты что, прячешь армию в горах, Баррингтон? Или держишь меня за дуру?
– Я пришел по просьбе британцев, выступающих от имени и других варваров, ваше величество. Китаю нужно правительство. А правительство – это вы.
Цыси улыбнулась:
– Ты хочешь сказать, они признают свое поражение? – Она взглянула на Жунлу. – Разве я не говорила тебе, что они признают поражение?
– Да, ваше величество, говорили. – Жунлу испытующе посмотрела на Роберта, пытаясь угадать правду.
– Они признали поражение, ваше величество, – согласился Баррингтон; его дело – успех миссии и возвращение домой, а не упражнения в семантике. – Однако встал вопрос о контрибуции...
– Сколько на этот раз?
– Они хотят четыреста пятьдесят миллионов таэлей. – Цыси не моргая смотрела на него. – В течение сорока лет, – добавил Роберт. Цыси облегченно, с шумом выдохнула. – С процентами, – закончил он.
– На сорок лет... – презрительно проговорила Цыси. – Мы поручим это дело Харту. Он умеет собирать контрибуции. – Она улыбнулась, – Через сорок лет мы все будем на том свете. Ничего больше?
– Есть список имен девяноста шести чиновников, кого варвары требуют наказать. Он при мне.
Цыси взяла бумагу и пробежала ее глазами.
– Они все виновны, за исключением Жунлу. Я не отдам Жунлу. – Старый генерал вытянулся по стойке смирно. – Он мог бы в течение суток стереть представительства с лица земли, – продолжала Цыси. – Но он не использовал артиллерию. Он говорит, что ты рекомендовал ему это, Баррингтон.
– Это так, ваше величество.
– Тогда его имя должно быть вычеркнуто из списка либо придется тебя внести в него.
– Я посмотрю, что можно будет сделать, ваше величество. Вы вернетесь со мной в Пекин?
– Император будет рад вернуться домой, – ответила Цыси.
Книга третья ПАДЕНИЕ ДИНАСТИИ
Глава 12 ТУЧИ СГУЩАЮТСЯ
– Как хорошо дома, – вырвалось у Цыси. – И это несмотря на то, что все вокруг было перевернуто вверх дном, так как солдаты варваров дочиста разграбили Запретный город.
– Это дело рук японцев, – мрачно заметил Жунлу.
– Мы все отстроим заново, и будет лучше прежнего, – спокойно сказала Цыси. – Варвары вошли в нашу дверь и снова вышли вон. Разве мы не одержали великую победу?
– С настоящего момента ты официально уволен с моего флота, – объявила Цыси. – Однако это не означает, что я недовольна тобой, Баррингтон. У нас с тобой были счастливые времена, и я не забуду твою преданность в период «Ста дней». Но я теперь не могу быть уверенной, что ты опять не выступишь против моей воли в будущем.
– Я учту это, ваше величество.
– Тогда подойди и позволь прикоснуться к тебе в последний раз.
Роберт подошел и опустился перед императрицей на колени. Она вытянула руку и приложила пальцы к его щеке.
– Однажды я сказала твоему отцу: «Иди и процветай». Теперь желаю этого тебе, молодой Баррингтон.
– Итак, Баррингтон, – сказал сэр Клод Макдоналд. – Вас следует поздравить. Император доволен?
– Не имею понятия, – ответил Роберт. – Я не видел его величества. Однако ее величество надеется дать вам аудиенцию, как только обустроится.
– Она даст аудиенцию моему преемнику. Я отстранен, официально лишен полномочий, – объяснил Макдоналд. – Как я подозреваю, не все одобрили, как я вел все это дело. Добавлю, что в отношении моего решения привлечь вас к урегулированию данного конфликта ни малейшей критики не последовало.
– Тем не менее, как вы сказали, такой конец удовлетворил все заинтересованные стороны. За исключением, вероятно, мертвых. А теперь, сэр Клод...
– Вы хотите получить свою награду, – думая о чем-то своем, произнес Макдоналд. – Это, кстати, тоже не было одобрено моим начальством.
Роберт нахмурился:
– Что вы хотите этим сказать?
– Только то, что сказал. Но все-таки я сдержал свое слово, Баррингтон. Мадемуазель Карреманс дожидается за этой дверью. – Сердце Роберта дрогнуло, когда он пересек комнату. – Полагаю, вы забираете ее в Шанхай? – спросил Макдоналд.
Роберт остановился.
– Именно таково мое намерение.
Макдоналд кивнул.
– Тогда я вас больше не увижу. – Он не протянул руки на прощание.
– Боюсь, мою семью все еще считают бандой ренегатов, отпетых пиратов и законченных плутов, – заметил Роберт. – Даже Цыси. Надеюсь, ты отдаешь себе отчет, что тебя ждет?
Они сидели на корме сампана, увозящего их вниз по каналу, и Моника без устали восхищалась постоянно меняющимися пейзажами; раньше она видела только малую часть провинции Чжили, где работал ее отец. Голова девушки удобно покоилась на его плече.
– Никогда в своей жизни я не была так уверена в своем будущем, как сейчас.
Тогда что же говорить о нем? Ему исполнилось тридцать пять, он был в два раза старше ее. Неудивительно, что европейцы считают его чудовищем. И все-таки он самый счастливый человек в мире: выжил в такой переделке, вся его собственность осталась нетронутой, впереди ожидала совершенно новая жизнь. И теперь только от него зависело, будет ли Моника самой счастливой женщиной на свете. Но первым делом семья.
Сообщение о своем приезде он направил заранее, и на пристани их встречал Адриан.
– Слава Богу, ты вернулся, – приветствовал младший брат. – Мы уже сочли тебя пропавшим.
Роберт представил брату Монику.
Его не покидало предчувствие, будто что-то неладно.
– Отец?
Адриан кивнул:
– Он так и не оправился от удара, когда узнал о случившемся с Хелен. К тому же до этого его подкосила смерть матери: В конце они несколько отдалились друг от друга, как мне кажется, но она олицетворяла преемственность. Известие о твоей смерти стало последней каплей. Теперь нас осталось всего трое. – Он пожал плечами. – Еще тетушка Джо, но она почти не разговаривает.
– Я принесла вам несчастье, – промолвила Моника.
– Наоборот, ты единственное счастливое исключение во всем этом потоке несчастий. – Роберт посмотрел на людей, стоящих за спиной брата: – Чжоу!
– Хозяин! – Верный слуга обнял его.
Хоть эта встреча была утешением. Чжоу тепло поприветствовал Монику и выслушал с округлившимися глазами рассказ о смерти Чжан Цзиня.
– Где Мартин? – поинтересовался Роберт.
– Он с Викторией, – объяснил Адриан. – Как и должно быть.
– Да, – согласился Роберт и пожал брату руку. – Я тебе очень обязан за то, что ты отстоял нашу крепость в мое отсутствие.
– Я же твой брат, – напомнил Адриан.
Адриан вернулся домой и со злостью швырнул свою шляпу в угол, едва переступив порог. Его девушки и Цян Лу подобострастно склонились перед ним.
– Он вернулся, – прорычал Адриан. – Вернулся, когда должен был быть мертв. Да еще с женщиной, на которой собирается жениться.
Девушки задрожали и начали плакать, когда он достал свою трость.
Роберт привел Монику на половину своей сестры.
– Я не пришла тебя встречать, – оправдывалась она, – потому что вообще редко выхожу из дома. Но я рада вновь видеть тебя живым и здоровым. Ты собираешься остаться?
Он кивнул. А у нее вырвался вздох облегчения, и она обняла Монику:
– Добро пожаловать. Мне нужна сестра.
В свои двадцать шесть лет Виктория, возможно, выглядела более красивой, чем когда-либо раньше, но по ее лицу было заметно, что она несчастна. Как показалось Роберту, она и Адриан не ладили между собой в трудное для семьи время. И тем не менее она по-прежнему ждала. Ждала уже семь лет.
Проводив Монику устраиваться на новом месте, он возвратился к сестре, посекретничать наедине.
– Ты по-прежнему преисполнена решимости гробить свою жизнь.
– Я по-прежнему намерена прожить ее с пользой, ты, похоже, это имеешь в виду, – возразила она. – А ты сам все так же преисполнен решимости поддерживать Цинов?
Он вздохнул:
– Боюсь, что, как и другие варвары, не могу думать об альтернативе. Разумеется, передать Китай кучке революционных мечтателей было бы катастрофой.
– Ты ничего не знаешь об этом.
– А ты знаешь. Может, получила какие-либо известия из своего туна в последнее время?
– Не думаю, что шанхайский тун до сих пор существует. Мне кажется, он был уничтожен, когда я находилась в Порт-Артуре. Ты видел тетушку Джо?
– Да. Мне ее очень жаль.
– Она хоть жива, – произнесла Виктория, и Роберт увидел, что ее глаза наполнились слезами.
Он вернулся к прежней теме разговора:
– Но ты думаешь, что твой друг Тан все еще жив?
– Тан мой муж, Роберт, – поправила она его. – Да. Я знаю, он жив.
– Ты получила от него известие?
– Нет, не получала. Но если бы он был мертв, я бы знала.
Похоже, спорить с ней бесполезно. Роберту стало казаться, что единственным разумным членом его семьи, кроме него самого, оставался Адриан, долгое время высмеиваемый как неудачник. И, конечно же, Моника. Они поженились весной, к тому времени она была уже беременной. Своего сына Баррингтоны назвали Джеймсом в честь его деда.
Роберт был по-прежнему доволен финансовым положением торгового дома. Он знал, что империя в целом живет под бременем огромной контрибуции, наложенной варварами, но это мало касалось его бизнеса. Дом платил таможенные пошлины и другие налоги, как это и было всегда; что происходило с деньгами после того, как они покидали его контору, его не касалось. Его радовало, что варвары или во всяком случае некоторые из них начали вырабатывать более цивилизованный взгляд на перспективы развития Китая. Так, американцы объявили, что они направляют свою долю контрибуции на основание университета в Китае.
Что касается династии, то и она, похоже, вступила в цивилизованный старческий период. «Боксеры» были последней попыткой Цыси утвердиться и изгнать варваров. Роберт знал, что больше никогда не будет близок с ней. По слухам из Пекина, Старый Будда неимоверно располнела. Она могла, как всегда, быть одержима каким-нибудь новым заговором, порожденным ее хитроумием, но он почему-то сомневался в этом, чувствовал: Китай входит в новую эру, и надеялся, что вступит страна в XX век в новом качестве.
Времена перемен ознаменовались смертью Ли Хунчжана вскоре после окончания восстания, затем в 1903 году от астмы скончался Жунлу. Ли был очень стар и изнурен упорным трудом на благо династии, однако Роберт подозревал, что Цыси вздохнула с облегчением по поводу его кончины, так как они редко приходили к единому мнению, обдумывая пути выхода из различных кризисов, случавшихся при ее правлении, хотя в конце концов она всегда отдавала должное его мудрости.
Без сомнения, она гораздо глубже переживала смерть ее старого друга и любовника, человека, спасшего ей жизнь в 1862 году, когда дядья императора Сяньфэна вознамерились ее убить. Но Жунлу также с годами старился, хотя и был ровесником императрицы. Она же казалась вечной, но ей некем было заменить своих старых паладинов. Судя по всему, ее новый главный министр, принц Цин – принцу Дуаню пришлось покончить жизнь самоубийством по требованию варваров, – хотя и был членом императорского двора, но не отличался ни решительностью, ни талантом.
Роберт в глубине души ожидал вызова в Пекин, особенно когда Роберт Харт ушел в отставку. Но вызова не последовало, Цыси не могла заставить себя простить его – или, возможно, опасалась его влияния. И он был доволен, что его оставили в покое, дали жить своей жизнью по собственному выбору и находил большое удовольствие и радость от своего положения. Он обожал свою юную жену, которая с годами стала зрелой красивой женщиной и образцовой матерью, хотя больше не могла зачать.
Она время от времени переписывалась с родственниками в Бельгии и заверяла, что здорова и счастлива; те, похоже, смирились со всем происшедшим и были спокойны за ее судьбу.
Он все больше доверял Адриану и не обращал внимания на слухи о том, что творится за закрытыми ставнями дома его брата. И если бы ему еще удалось убедить Викторию выбрать мужа и начать правильную жизнь, не осталось бы никаких проблем. Между тем на его глазах Мартин вырос в симпатичного подростка, который был в восторге от своего маленького кузена Джеймса. Однако Роберту не чуждо было ничто человеческое, и он иногда вспоминал рассказы, которые слышал о предыдущем полукровке Баррингтоне, командовавшем тайпинскими армиями в войне против собственной семьи, и мысли его возвращались к отцу Мартина. Но этот персонаж не давал о себе знать, а Мартин никогда не беспокоил окружающих мятежностью натуры, он рос послушным ребенком.
Мать же его не расставалась с надеждой воссоединиться со своим любовником.
В начале 1907 года в возрасте семидесяти пяти лет умерла Джоанна – последний свидетель бурных событий середины XIX века. Но для Виктории она значила гораздо больше, нежели свидетель той истории. Джоанна была не только первым человеком, с кем она поделилась своей тайной, но они также и разделили тот незабываемый ужас резни в Порт-Артуре. С той поры рассудок Джоанны угас, пораженный утратой любимого ею Артура, и ее сознание озарялось только в присутствии племянницы.
Смерть Джоанны заставила Викторию задуматься. Она поняла, что Роберт прав и ей следует подумать о своем будущем. Она уже тринадцать лет ждала, что Тан вернется в ее жизнь или хотя бы пришлет весточку, а также ловила известия о Сунь Ятсене. Она слышала о нем время от времени, но всегда – о его деятельности за пределами Китая. Теперь ей было уже тридцать три. Молодость осталась позади. Так же, как и ее юношеское приключение. Оно было столь романтическим, смелым, революционным... и таким скоротечным! Мартину скоро исполнится тринадцать. Он никогда не задавал вопросов о своей доли наследства. Ему этого и не требовалось. Он был сыном и наследником Роберта Баррингтона... как он считал. Мальчик помнил свою «мать» и горевал о ее смерти, правда, никаких вопросов об этом не задавал, но чувствовалось, собирался при случае.
Что же до его «тети»... Виктория не сомневалась, что он любит ее, поскольку они были очень близки в последние годы. Как горячо она желала большего! Сколько раз она была близка к тому, чтобы открыть ему правду, и всегда ей хватало разума и выдержки не сделать этого. Но будущее сына беспокоило ее. Роберт до сих пор ни словом не обмолвился о том, что у него на уме, к обоим мальчикам отношение было совершенно одинаковое, даже со стороны Моники. Виктория понятия не имела, знает ли Моника правду, хотя, судя по тому, как Роберт обожал свою жену, как откровенен с ней был, подозревала, что та обо всем осведомлена. Но в любом случае Моника и Роберт имели сына, родного сына и к тому же чистокровного европейца, а не приемыша от отца революционера. Вероятно, у них не возникало ни малейшего сомнения по поводу того, кто истинный наследник Баррингтонов.
Виктория и в мыслях не держала желания выступать против своего брата или посягать на права маленького Джеймса. После смерти отца она выжила только благодаря сообщению, полученному сразу после его похорон, к ужасу Адриана, что Роберт все-таки жив и возвращается домой. Все, чего она хотела, – это полноценной и обеспеченной жизни для Мартина.
Именно это она собиралась обсудить с Робертом в ближайшее время, но Виктория знала, что в этом случае ей также придется обсуждать с ним и свое собственное будущее. Итак... посмотрим правде в глаза. Прав ли брат, что ее жизнь потрачена впустую?! Действительно ли слишком поздно все начинать сначала? Скандал теперь уже в далеком прошлом... но она не могла быть уверена, не начнется ли все сначала, если ей удастся встретить подходящего в мужья человека.
Предположим, такой мужчина существует. Ее до сих пор провожают взглядами на улице, но поклонники уже больше не заходят в их дом. Мисс Виктория слыла эксцентричной особой, без сомнения, о ее порочности и беспутной личной жизни ходило столько же слухов, сколько об Адриане или о Роберте в последние годы: нескончаемые разговоры шли о том, как хозяин дома использовал «боксерское» восстание, чтобы похитить для себя невесту-бельгийку – еще школьницу.
Однако принять решение было необходимо, вот только бы она смогла. Между тем она жила своей привычной жизнью, занималась делами дома своего брата – Моника не пыталась претендовать на ее привилегии: витала в своих мечтах. Так продолжалось до того самого утра, когда она пошла на шанхайский рынок, как всегда одна, так как считала, что не нуждается в сопровождении слуги после вступления в тун, и в мясных рядах увидела Цин Саня.
Виктории показалось, будто сердце у нее дрогнуло; на какое-то время она утратила способность соображать. Цин Сань подождал, пока не убедился, что она его увидела и узнала, затем повернулся и двинулся в толпу. Он знал: она последует за ним. Виктория заплатила за покупки, трясущимися пальцами отсчитывая деньги, и пошла, стараясь вести себя естественно, улыбаясь и кивая знакомым, к той навсегда запомнившейся улице.
На улице никого не было, кроме собак и мальчишек, которые уставились на женщину варваров с неприкрытым удивлением; ни один из них еще не родился, когда она проходила здесь в предыдущий раз. Она прошла мимо них и свернула за угол. В нескольких метрах ее ждал Цин Сань.
– Я думала, ты мертв, – сказала Виктория.
Он оскалился:
– Я служу туну. Так же, как и вы, мисс Виктория. Здесь кое-кто хочет поговорить с вами.
