Текст книги "Последний знаменный"

Автор книги: Алан Савадж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 28 страниц)

Внешне Китай выглядел более спокойным, чем несколько лет назад. По пути от Тяньцзиня до пекинского вокзала Фэнтай Роберт видел работающих людей, которые приветливо махали пассажирам с грохотом проносящихся мимо них вагонов поезда. Страна казалась процветающей; улицы столицы были запружены озабоченным и возбужденным народом, как было всегда во времена Цинов.

Однако повсюду мелькали солдаты. На каждой станции встречались военные патрули, а по каналам и рекам курсировали вооруженные сампаны. Гораздо чаще на глаза попадались заключенные: мужчины и женщины в кандалах, привлеченные к общественным работам. Это были явно политические заключенные. Юань использовал лишь одно средство вразумления для несогласных: арест и тяжкий труд.

Роберт не знал, радоваться ли ему или огорчаться, когда увидел, что маршал внешне, казалось, справился со своей болезнью и выглядел почти таким же здоровым, как и в первые дни их знакомства. И если к нему вернулся его спокойный вид, то слишком часто вспыхивал подозрительный блеск в глазах, как у загнанного тигра в клетке.

Своего старого друга он приветствовал довольно весело:

– Что ты думаешь по поводу новостей из Европы?

Был конец июля, и только что поступили сообщения о покушении в Сараево.

– Я бы сказал, что это самый несчастный двор, – ответил Роберт. – Совершено покушение на императрицу, один наследник кончает жизнь самоубийством, а теперь – покушение на очередного наследника... – Он не удержался и добавил: – Тут можно задуматься, стоит ли пытаться править империей, где так много отчаянных подданных.

– Все зависит от того, кто правит. Советники твердят мне, что обязательно будет война. Что Россия и Франция выступят против Германии и Австрии. Ты согласен с таким выводом?

– Я могу только сказать, что война весьма вероятна.

– Какую позицию займет Британия?

– Понятия не имею. Ходят слухи, будто она связана с Россией и Францией секретным договором. Но мне в это верится с трудом. Тебе лучше спросить у британского посла.

– Я спрашивал. Он тоже уклонился от ответа. Но при любом раскладе, Роберт, если в Европе возникнет всеобщая война, даже без участия Британии, последняя будет полностью занята ею. И это открывает перед нами большие перспективы, – сказал Юань. – Варвары окажутся неспособными вмешаться в наши дела, что бы здесь ни происходило.

– Объясни, что ты имеешь в виду? – Они были вдвоем в кабинете Юаня, и Роберт мог говорить прямо.

Юань изобразил одну из своих спокойных улыбок:

– Тебе объясню, поскольку я могу быть откровенным с тобой, Роберт. Я не доволен, как идут дела после падения Цинов. Более того – весь Китай не доволен. Как я сказал во время нашей последней встречи, Китаем необходимо править, и править должен тот, кого признает народ. А китайцы не признают своим правителем человека, которого можно отстранить от должности через четыре или пять лет просто очередным бросанием бюллетеня.

– Ты закрепил за собой должность на десять лет, – напомнил Роберт.

– Даже десять лет недостаточный срок. А кто станет новым президентом? Моему народу необходимо постоянство, а для этого более всего подходит восстановление Мандата Небес. Со всех сторон я слышу, как люди жалуются, что уже больше года не было приношений небесам. Меня это беспокоит.

– Ты думаешь о восстановлении династии? – изумленно спросил Роберт.

– Цинов? Никогда. Иностранное правление неприемлемо для Китая. Но я настаиваю на том, что Китаю необходимо иметь династию. Китайскую династию.

Роберт оторопело уставился на него. Это был даже больший экстремизм, чем он опасался.

– Ты уже кого-то имеешь на примете?

– Конечно. Самого себя.

– У тебя нет сыновей.

– Я усыновлю их. Я усыновлю Мартина. Он никогда не сможет стать императором из-за примеси иностранной крови, но будет прочной опорой трона. Сначала моего, а затем моего преемника. Ты будешь гордиться этим, я знаю.

– Ты собираешься сделаться императором, – произнес Роберт, считая это фактом, не требующим уточнений.

– Да. Таково мое намерение, Роберт. При твоей поддержке осуществить его будет просто.

– Но оно встретит сопротивление.

– С чьей стороны? Варваров? Я уже объяснил, что они в обозримой перспективе будут заняты своими спорами. Некоторые из наших людей? Я знаю, что делать с ними. Доктор Сунь? Очевидно, но он далеко, и я не собираюсь позволить ему вернуться.

– А что твои маршалы?

– Они солдаты и приучены беспрекословно исполнять приказы своего командующего, иначе предстанут перед расстрельным отделением.

– А если я выступлю против, то тоже предстану перед расстрельным отделением?

– Ты? – Юань выглядел искренне удивленным.

– Я говорил тебе, что никогда не поддержу свержение Цинов.

– Но ты же поддержал.

Роберт криво усмехнулся:

– Да. Ты захватил меня врасплох. И положение мое оказалось весьма уязвимым – и в семейном плане, и в бизнесе.

Юань устремил на него спокойный взгляд:

– Теперь ты не чувствуешь себя больше уязвимым, не так ли? Что изменилось?

– В последний год я принял известные меры безопасности. Все свои дополнительные фонды я перевел из Китая в Гонконг, где ты их не сможешь тронуть. Добывая для тебя займы, я упрочил свое положение в мировом сообществе и принял британское подданство. Если ты арестуешь меня, я буду защищен законом об экстерриториальности, по которому меня должны будут передать в ближайшее британское консульство. То же самое касается моей жены. Что бы ни происходило в Европе, если ты нарушишь этот закон, то вскоре увидишь Британскую эскадру в устье Вэйхэ, Хуанхэ и Янцзы. Мой сын уже в Англии. А что касается моей сестры и ее сына, то она сама себе застелила постель и, похоже, готова лежать на ней все время. Тем не менее, если ты причинишь кому-нибудь из них двоих вред, не сомневайся, что я тебя свергну. Я это смогу, Юань. Кроме тех денег, которые я для тебя организовал, ты не получишь ни гроша. А то, что было, ты уже израсходовал, о чем только что сказал мне.

Юань внимательно посмотрел на Роберта:

– Какой, оказывается, ты горячий, Роберт. И как тщательно все предусмотрел. Итак, ты собираешься выступить против меня?

– Я не могу поддержать тебя в создании династии.

– И все это ты решил заранее, иначе не стал бы предпринимать меры предосторожности. Ты можешь мне сказать почему? Потому что я простой человек из народа? Многие китайские династии были заложены выходцами из народа. Ты будешь отрицать, что я великий солдат? Все великие лидеры должны также быть и великими солдатами. Потому что я буду решителен в отношении тех, кто захочет восстать против моей власти? Опять же, это – признак величия вождя. Я назначен судьбой править этой страной. Я мужчина, и настал мой звездный час. Никто не может сравниться со мной. Даже ты, Роберт.

– Я не против тебя, Юань. Я сказал только, что не поддержу тебя. Если ты собираешься настаивать на воплощении своих планов, то я, как и обещал, уеду из Китая.

– Ты все еще не сказал мне почему.

Роберт взглянул на него:

– Я не верю, что ты сумеешь стать достойным императором, Юань. У тебя характер завоевателя. А это не одно и то же. Мне кажется, ты принесешь бесчисленные страдания народу Китая, по твоей вине его ждут десятилетия войн и страданий. Я не хочу в этом участвовать.

Юань улыбнулся:

– Я понимаю твои опасения, Роберт. И уважаю их. Нам не стоит спорить, поскольку мы расходимся во многом. Но Китаю нужен Дом Баррингтонов, и ты всегда можешь рассчитывать на мою дружбу или уж во всяком случае – защиту. А теперь иди с Богом.

Юань был из числа тех людей, которым трудно возражать из-за их умения сдерживаться, никогда не выходить из себя и даже не показывать вида, что разгневан. В этом, вероятно, он диаметрально отличался от Цыси. Но можно ли ему дальше верить? Теперь Роберт сомневался.

Встреча с Викторией представлялась ему пустой тратой времени. Вместо этого он зашел в гости к Мартину. Его радушно встретила Лушан.

– Вы довольны своим внуком, господин Баррингтон? – спросила невестка. Ее сыну уже исполнился год.

По Мартину было видно, что он гордится сыном. Однако он тут же помрачнел, когда Роберт посоветовал ему уйти с военной службы и вернуться работать в торговый дом.

– Под начало Джеймса, ты хочешь сказать? – спросил он.

– Я думал о равноправном партнерстве, – пояснил Роберт.

– Ты что, собрался отойти от дел? Тебе же всего сорок семь.

– Мы к этому еще вернемся, – пообещал Роберт. – Но не здесь, в Пекине. – Его беспокоило то, что он не знал, насколько молодому человеку доверяет Юань, а значит, какая же часть того, что он намерен сказать, будет доложена непосредственно маршалу. – Дело в том, что нас ожидают беспокойные времена, поэтому было бы благоразумно всем нам, Баррингтонам, и... – он взглянул в открытую дверь, за которой было слышно, как Лушан играет с сыном, – и тем, кого мы любим, держаться вместе.

– Ты ошибаешься, отец. – Лицо Мартина засияло оптимизмом. – Китай в настоящее время более управляем, чем несколько лет назад. Служить маршалу – большая честь и привилегия. Моя самая пламенная мечта, чтобы маленький Роберт вырос и в свою очередь поступил на военную службу.

Старший Баррингтон сдался и отправился в Шанхай. Настало время подумать о себе и Монике. Слава Богу, Джеймс уже за пределами Китая. Через десять дней Роберт прибыл в Шанхай, где его встречал дворецкий Линь Бан. Линь заметно нервничал. В гостиной его ждала не менее встревоженная Моника.

– Что, Бога ради, случилось? – потребовал он объяснений.

Моника повернула голову в сторону двери в боковую комнату. Там стоял мужчина. Это был доктор Сунь!

– Сунь пришел три дня назад, – шепнула Моника мужу, – одетый крестьянином. Он вернулся в страну тайно и рассчитывал, что его уже ожидает транспорт, на котором он сможет отправиться в глубь страны, где у него друзья. Но транспорта не оказалось, и он опасается предательства. Поэтому...

– Он находится здесь, в нашем доме, три дня? – не сдержал изумления Роберт.

– А что мне было делать? Он обратился ко мне во имя вашей дружбы, ведь ты однажды обещал поддержать его... – Она прикусила губу. – Он вел себя как безупречный джентльмен.

Роберт прошел в боковую комнату:

– Зачем ты вернулся, Сунь?

– Спасти мой народ от тирании Юаня, – ответил доктор. – Мои люди в горах готовы выступить, изгнать Юаня и восстановить власть гоминьдана.

– Понятно. Они собираются вершить большие дела, но не смогли организовать даже твою встречу.

Сунь выглядел крайне удрученным.

– Я этого не понимаю.

– А я очень хорошо понимаю. Тебя предали. И не в первый раз.

Плечи Суня понуро опустились.

– Ты собираешься передать меня в руки наместника?

– Разумеется, я этого не сделаю, Сунь. Но мне придется как можно скорее отправить тебя отсюда.

– Из Китая? Я не уеду. Два года назад, признаюсь, у меня сдали нервы. А как ты сам чувствовал себя тогда? Мы стремились сделать Китай современным и демократическим, но позволили тирану оттеснить себя. Этот факт лег тяжким бременем на мою совесть. А на твою разве нет?

Роберту нечего было ответить, потому что Сунь был прав. Кроме того, он чувствовал вину за то, что не поддержал Суня в тот критический момент.

– И к чему это привело? – продолжал Сунь. – Китай стонет под гнетом тирана. Мои люди взывают о помощи. А кто, кроме меня, им может помочь? Я вернулся, Баррингтон, и я не собираюсь снова отступать. Если ты мне не поможешь, то я покину твой дом и буду искать убежища на улице. Но я больше из этой страны не уеду.

Роберт взглянул на стоящую в дверях Монику.

– Неужели мы не можем переправить доктора Суня вверх по реке? – спросила она. – Хотя бы на сампане торгового дома.

Роберт кивнул:

– Да, мы можем это сделать. Если ты готова рисковать всем, что у тебя есть. Ведь если обнаружится... Это не твоя земля, Моника, и не твой спор. От китайцев у тебя одни несчастья.

– Наоборот, – улыбнулась она. – Разве мой муж не китаец?

Роберт не знал, кому из своих людей он может полностью доверять. Домашние слуги надежны во всех отношениях, однако клерки и управляющие Дома, даже Миньчун, по своему положению обязаны были поддерживать любое находящееся у власти правительство, равно как и быть противниками любых революционеров, которые угрожали торговле и могли лишить Дом доходов.

Поэтому он объявил служащим, что отправляется в инспекторскую поездку, и жена будет сопровождать его в дороге. В этом не было ничего необычного, и только таким образом он мог без помех вывезти Суня из Шанхая – поехав вместе с ним. Кроме того, он хотел собственными глазами увидеть армию, которая намеревалась сместить Юань Шикая. Суня держали вдали от любопытных глаз до тех пор, пока не был готов сампан. Теперь оставалось полагаться на верность домашних, однако никто из них до сих пор не вызывал подозрений. Роберт готов был думать, что все пройдет как нельзя лучше. Моника паковала свои чемоданы и готовилась к путешествию.

– Мне уже не терпится отправиться в путь, – призналась она ему. – Это будет как второй медовый месяц.

Они сидели за обедом в последний вечер перед отплытием. Сунь, как всегда, присоединился к ним.

– Поверьте мне, – проговорил он, – на этот раз победа будет за нами. Как только я доберусь до моих войск и моих генералов... там, кстати, Чан Кайши. Ты помнишь Чана, Баррингтон?

– Да, Чана помню, – ответил Роберт.

– Он рожден, чтобы стать солдатом, – сказал Сунь. – Возможно, даже великим. Все, что ему нужно, – это деньги и материальные ресурсы для ведения войны... – Он сделал паузу.

– Я не могу помочь тебе в этом, Сунь, – понял его Роберт. – Даже если бы и хотел. В Европе, находящейся накануне взрыва, никто не продаст оружия за пределы континента.

– Оружие для продажи всегда найдется, – возразил Сунь. – При наличии желающих заплатить за него. У нас есть фонды, Баррингтон, все, что нам нужно... – Он замолчал и прислушался к шуму, внезапно возникшему около дома.

Роберт положил на стол салфетку и встал, повернувшись лицом к двери. Вошел Линь Бан, выглядевший крайне встревоженным.

– Наместник, хозяин, – запинаясь, произнес он, – с солдатами.

– Скорее, – приказал Роберт, – поднимись наверх, Сунь.

Сунь некоторое время колебался, потом, двинулся к двери, но было уже поздно. Двери распахнулись, и Линь Бан был оттеснен в сторону. Новый наместник – один из генералов Юаня по имени Юнь Личжоу – появился в дверном проеме, по бокам от него стояли шесть гвардейцев и капитан.

– Я сам пришел, Баррингтон, – сказал Юнь Личжоу. – Не двигайтесь, доктор Сунь. Мне приказано схватить вас мертвым или живым.

Сунь оставался там, где был застигнут непрошенными визитерами. Моника тоже поднялась и прижала салфетку к горлу. Юнь прошел в комнату, его люди встали вдоль стен; капитан остался в дверях рядом с Линь Баном.

– Несколько дней назад мне сообщили, что доктор Сунь в Шанхае, – сказал Юнь. Но поскольку мне также сообщили, что он получил убежище в этом доме, Баррингтон, я счел необходимым предварительно уведомить вышестоящие эшелоны власти и телеграфировал президенту, испрашивая указаний. Ты знаешь, каким был его ответ? Он приказал мне взять вас, вашу жену и доктора Суня под строжайший арест и направить под конвоем в Пекин, где вас допросят, чтобы установить факт измены.

Роберт услышал, как Моника резко вдохнула воздух. Сунь молчал, он смотрел на Роберта. Так же, как и Моника. Они оба полностью надеялись на него, на его мужество, решительность человека действия и... безжалостность. Монике, должно быть, вспомнилось, как он убивал «Боксеров». Но тогда с ним был Чжоу Лидин.

– Однако, – продолжил Юнь, – поскольку вы относитесь к числу наиболее известных граждан Китая, Баррингтон, последним представителем давнего и славного торгового дома страны, мне не хотелось бы видеть вас и... – он бросил взгляд на Монику, неподвижно стоящую У стола, – вашу жену на улице в цепях, подвергающихся издевательству толпы. Поэтому я жду вашего согласия отправиться со мной без промедления.

– Нам даже не позволяется взять с собой смену белья? – спросил Роберт.

– Мои люди возьмут для вас одежду, – ответил Юнь и мрачно усмехнулся, – вам не потребуются изысканные туалеты там, куда вы направляетесь. Мы выходим немедленно. – Говоря, он прохаживался по комнате, и Роберт прекрасно понимал, что если действовать, то сейчас или никогда. Как только его выведут из дома и поместят на казенное судно, все будет кончено! Он не мог себе представить, что Юань собирается подвергнуть его публичному суду. Он, Сунь и Моника умрут по пути в Тяньцзинь, и смерть эта будет мучительной.

Он больше не колебался. Юнь находился на расстоянии броска. На столе стояло блюдо с нарезанной свининой и возле него – нож. Роберт одним мощным движением схватил Юня за руку, развернул его спиной к себе. В то же мгновение у него в руке оказался острый, как бритва, столовый нож, и Баррингтон приставил его к горлу наместника.

Юнь издал булькающий звук. Он был одновременно и напуган и возмущен. Конвойные подняли винтовки, но не решались стрелять, опасаясь попасть в своего начальника. Моника за спиной Суня бросилась в соседнюю комнату, где хранилось оружие. Доктора Суня толкнули в сторону, и он остался стоять напротив внутренней двери.

К Юню наконец вернулся дар речи.

– Вы с ума сошли? – прорычал он.

– Почти, – ответил Роберт. – Прикажи своим людям положить оружие на пол. Медленно и аккуратно.

– Никогда!

– Тогда ты умрешь.

– Тебя ждет «смерть от тысячи порезов», – рычал Юнь. – Ты и твоя жена будете висеть на одной плахе лицом к лицу.

– Но ты этого не увидишь, – пообещал ему Роберт. Он услышал за спиной движение и понял, что вернулась Моника. Он надавил лезвием ножа на пульсирующую плоть Юня. – Ну что ж, если это то, что тебе хочется...

Юнь открыл рот, и струйка крови стекла с руки Роберта.

– Опустите винтовки, – простонал он.

Конвойные выполнили приказ, капитан тоже сложил оружие.

– Собери оружие, Сунь, – приказал Роберт. Тот собрал винтовки солдат и взял револьвер капитана.

Моника прошла в комнату – в руках у нее было два револьвера. Роберту это напомнило бегство из дома Чжан Цзиня четырнадцать лет назад. Интересно, помнит ли Моника, подумалось ему. Однако сейчас все оборачивалось куда опасней, и не только потому, что они стали старше на четырнадцать лет.

– Моника, – обратился он к жене. – Ступай и позаботься о том, чтобы ни один из слуг не покинул дома. Собери их всех в кладовой и никого не выпускай. Стреляй в любого, кто осмелится не повиноваться.

Моника сглотнула, но кивнула и покинула комнату, подталкивая Линь Бана перед собой.

– Я прикрою, Сунь, – распорядился Роберт, – а ты свяжи им руки. Используй их пояса.

– Было бы спокойней перебить их, – заметал Сунь.

– Я знаю. Но убийство – не наше дело, не так ли?

Сунь связал солдатам руки за спиной, затем то же сделал и с Юнем, который продолжал пожирать их ненавидящими глазами.

– Они освободятся через полчаса, – предупредил Сунь.

– Даже раньше, я полагаю.

Роберт вышел из комнаты туда, где Моника спорила с обескураженными слугами, впервые видящими свою госпожу в таком состоянии.

– Спускайтесь в подвал, – приказал он. – Отведи Юня и его людей вниз, Сунь, – крикнул он доктору. – Теперь слушай меня, Юнь, – сказал он наместнику, когда все были собраны. – Я запру вас. Не беспокойся, скоро сюда придут люди.

– Ты на самом деле надеешься сбежать от меня? – удивился Юнь. – Я знаю все о сампане, который тебя дожидается. Вас перехватят на реке.

– Тогда тебе не о чем беспокоиться, не так ли? – Роберт закрыл дверь и задвинул засовы. Сунь и Моника наблюдали за ним, по их лицам было видно, что они в растерянности.

– Моника, – обратился к жене Роберт, – иди наверх и переоденься в дорожное платье. Собери небольшую сумку.

– У нас есть на это время?

Он усмехнулся:

– Все время этого мира скоро будет нашим. Иди! – Он подождал, пока она выйдет из комнаты. – Теперь, Сунь, помоги мне.

Он пошел вместе с доктором в кладовую, где находилось несколько канистр с керосином для ламп.

– Ты хочешь уничтожить свой собственный дом? Этот прекрасный дом?

– Дом можно отстроить заново. Людей – не вернешь.

– Я не пойму. Ты не позволил мне убить солдат или наместника, а сам собираешься заживо сжечь их?

– Они не погибнут. Этот подвал специально сконструирован моим дедом во время тайпинского восстания и может выдержать пожар. Возможно, им будет немного жарко.

– Но тогда ты – как там говорят у вас в Англии? – сожжешь все мосты. С Домом Баррингтонов будет покончено.

– Если победит твоя революция, доктор, то – нет. Если же тебе ничего не удастся, то мосты все равно сожжены. Действуй!

Они свалили несколько кресел и диванов на лестницу в подвал и полили их керосином, затем разлили керосин по всему дому, намочив ковры и края штор.

К этому времени вернулась Моника в платье для верховой езды и с двумя сумками.

– Я собрала кое-что и для тебя... – Она уставилась на погром. – Что, ради Бога, здесь происходит... и что это за запах?

– Керосин, – объяснил он ей.

– Но... Боже мой!

– Ты можешь начать планировать наш новый дом, – пообещал Роберт жене.

В этот момент послышался стук в дверь подвала, и он пошел вниз.

– Еще один звук, – крикнул он через дверь, – и я пошлю вам пару пуль.

Разумеется, никакая пуля не могла пробить огнестойкую дверь, но люди за ней не знали этого. Роберт и Сунь пошли на конюшню и оседлали лошадей, затем к ним присоединилась Моника. Как только все было готово, Роберт вернулся в дом и подошел к сложенной кучей мебели. Секунду он стоял, глядя на нее, затем обвел взглядом дом. Этот дом построил его дед для отдыха на берегу моря, когда семья жила в Нанкине, и он стал семейным домом, когда тайпины овладели Нанкином в 1853 году. С годами дом расстраивался во всех направлениях и превратился в родовое поместье Баррингтонов. Роберт родился здесь и надеялся здесь же умереть, на старости лет. Ну что ж, подумал он, это чуть было только что не случилось.

Времени на сожаления и колебания не оставалось. Он чиркнул спичкой, бросил ее в кучу мебели, дождался, пока огонь как следует займется, затем вышел из дома и запер за собой парадную дверь. С улицы пока не замечалось ничего подозрительного; огромный дом просто светился вечерними огнями, как обычно...

Моника и Сунь ждали его с лошадьми.

– Почему мы не можем воспользоваться сампаном? – спросила Моника. – Он не готов?

– Конечно, готов, и Юнь все о нем знает. Нам придется ехать через сельские районы и искать Чан Кайши.

Он вывел их через двор на дорогу – лошадей держали под уздцы – подальше от остальных домов концессии; несколько человек встретились им, но ни один из них не поприветствовал, так как не узнал в темноте.

Вскоре позади послышались крики, и они оглянулись. Пламя вырвалось из окон поместья и поднималось длинными языками. Тревожные крики усиливались, в отдалении слышался звон пожарного колокола.

– Пора ехать, – сказал Роберт, вскочив в седло.

Юань Шикай оторвался от доклада, который он изучал, сидя за столом. Его движения были замедленными, как будто он сильно устал.

– Баррингтон, – произнес он. – Не могу поверить, неужели он осмелился на что-то противозаконное, когда в моих руках его сестра и приемный сын.

– Может, нам их казнить? – спросил один из его помощников.

– Нет, – возразил Юань. – Не сейчас. Они, возможно, еще пригодятся. Из доклада следует, что Баррингтон и Сунь бежали на лошадях на юго-запад. Наместник Юнь оказался дураком и не смог схватить их.

– Я считаю, посидев запертым в подвале горящего дома, он утратил лучшие черты своего характера, – сказал начальник штаба Ли Юаньхун. – Ему казалось, что он вот-вот умрет.

– Очень возможно, что и в самом деле умрет, – проворчал Юань. – Снимите его с должности, во всяком случае, и пошлите компетентного командира в Нанкин. Дайте ему карт-бланш на уничтожение этих повстанцев в кратчайшие сроки.

Ли поднялся:

– А Сунь? А Баррингтон?

– Суня казнить в тот же самый момент, как его схватят, – сказал Юань. – Он опасный человек и имеет слишком много тайных последователей.

– А Баррингтон и его жена?

– Они мне нужны живыми, – приказал Юань. – Баррингтон мне еще пригодится.

– Разве ему можно вновь доверять?

– Нет. Но я постараюсь, чтобы он больше не смог меня предать. Важно будет восстановить Дом Баррингтонов. Прежде всего для получения доходов от обмена товарами с заграницей, а кроме того, только через него мне удастся добиться финансирования. Необходимо будет также вернуть из Англии Джеймса Баррингтона; как только Баррингтон и его красавица жена окажутся в моей власти, я заставлю их вернуть сына домой. Тогда у нас будет хозяин Дома, которым я смогу управлять. Если это не удастся, то у нас всегда под рукой Мартин. Но оба они пока что слишком молоды. На некоторое время мы нуждаемся в Роберте Баррингтоне.

– Он будет у нас, – заверил Ли. Он подошел к двери, остановился и оглянулся. – Меня беспокоит твое здоровье, Шикай.

Маршал уронил голову, затем вновь поднял ее. Он с шумом дышал.

– Я устал, – проговорил он. – Разве и ты не устал бы, свались на тебя столько забот? Со мной все в порядке.

Юань направился на женскую половину в апартаменты Виктории.

– Итак, в Европе война, – заметила она. – На нас это как-то отразится? – Она была как обычно высокомерна и даже не встала при его появлении, что сделала бы всякая китайская женщина. Она осталась лежать на диване, одетая в очень дорогие шелковые панталоны и шелковую блузку голубого цвета, босиком, волосы свободно распущены. Самое красивое создание, которое он когда-либо видел, и она всецело его.

Внезапно он почувствовал отвращение к ней, но не захотел показать этого... пока. Он сел рядом с ней, погладил волосы; их мягкость, так отличная от волос китайских женщин, всегда удивляла его.

– Нам это на пользу, – ответил он. – Ты слышала известия из Шанхая? Только что пришел доклад. Твой брат связал свою судьбу с гоминьданом. – Виктория села, газета соскользнула с ее колен на пол. – Он бежал от этого идиота Юнь Личжоу и скрылся в глубине территории страны с женой, причем перед бегством сжег свой дом. Мне приходится признать, что он ведет себя экстравагантно.

– Что будет с ним? – прошептала она.

– Я не знал, что ты так его любишь, Вики.

– Он мой брат! Я не одобряю его поступок, разумеется, но мне бы не хотелось... – Она не осмелилась больше ничего произнести.

– Чтобы его обезглавили? Заверяю тебя, если мне захочется казнить его, то скорее всего я не ограничусь отсечением его головы. То же касается и его жены. Но я не желаю ему вреда. Он несчастный заблудший дурак. О, я собираюсь вернуть его и, конечно, проучить за его ошибки. Но казнь... это будет неправильно.

– А как же Сунь?

– Ах, доктор Сунь. У меня, нет причин сохранить ему жизнь. Но извини, Виктория, сомневаюсь, что тебе посчастливится увидеть его казнь. У меня нет желания тащить его в Пекин.

Виктория запустила руки в свои волосы:

– Что заставило Роберта совершить это?

Юань улыбнулся и погладил ее груди:

– Когда его поймают, мы и зададим ему этот вопрос. – Она вскрикнула, когда его руки внезапно сжались, и ее грудь пронзила острая боль.

Роберт стоял на холме и смотрел вниз, на бредущих мимо людей. То были остатки армии.

Но это, по сути, комплимент, поскольку они никогда не были армией. И вот, потрепанные артиллерией и пулеметами прекрасно подготовленных рекрутов Юаня, они отходили в горы южнее Ханькоу. С опущенными плечами, многие ранены... и все равно каждый шел с винтовкой и патронташем. Он услышал движение за спиной, оглянулся и увидел Чан Кайши, слезающего с коня.

– Нерадостное зрелище, – заметил молодой полковник.

– Похоже, я не приношу удачи воюющим армиям, – ответил Роберт. – Или военным флота.

Мрачное лицо полковника осветила полуулыбка:

– Мы переживем этого старого негодяя, Баррингтон.

Повстанцы разбили лагерь, предварительно убедившись, что преследующих правительственных войск поблизости нет. Сунь вел свой обычный прием посетителей, издавал декреты, выслушивал петиции, как будто он, а не Юань, правил Китаем, как будто его владения распространялись хотя бы на несколько квадратных миль, а не на несколько футов, занимаемых его армией.

Здесь же находилась и Моника, помогавшая китайским женщинам кормить мужчин. Она носила китайскую одежду, ее синие куртка и панталоны промокли от дождя, ботинки облипала грязь. Только золотисто-рыжий локон, выбившийся из-под шляпы, отличал ее от товарок. Этот локон и то, как засияли ее глаза, когда она увидела мужа.

– Я боялась... Но теперь ты здесь.

– Мы уходим через час, – предупредил он ее. – Люди Юаня слишком близко.

Ее плечи на мгновенье опустились:

– Дальше в горы? С такими темпами мы скоро окажемся в Кантоне.

– Ты окажешься там в любом случае. Сунь эвакуирует туда своих раненых, – объяснил Роберт. – Ты отправишься с ними и возьмешь билет до Гонконга. У меня там деньги на депозите, и ты можешь в безопасности ждать, пока я смогу приехать к тебе.

– Когда это случится?

– Сие известно только Богу. Видимо, когда Сунь устанет от борьбы.

Они жили в полевых условиях уже более полутора лет. Преследуемые правительственными войсками, гоминьдановцы всегда старались избегать окончательного катастрофического поражения. Но они не имели перспектив на победу, и среди них не место такой женщине, как Моника. Были моменты, когда Робертом овладевало полное отчаяние. В других условиях он бы и сам отправился на побережье, в Гонконг или даже в Европу за помощью. Но Европа, да и весь мир, были объяты войной. И в течение 1915 года не появилось никаких признаков, что союзники одерживают победу. Они потерпели поражение при Дарданеллах, а их широкомасштабная кампания на западном фронте утонула в грязи и крови; надежды на то, что 1916 год окажется для них более удачным, были весьма призрачны.

– Если ты останешься при армии, – сказала Моника, – тогда я тоже никуда не поеду.

– Это не твоя война, Моника.

– А она твоя?

– Да, она моя. Я однажды подвел Суня. Больше я не могу бросить его в беде.

– Но разве ты можешь помочь ему, воюя как простой солдат? Даже как офицер? Разве ты не сделаешь для него больше, если сам поедешь со мной в Гонконг добывать для Суня деньги?

– Тут вопрос морали, дорогая. Мое присутствие придает людям уверенность, что они не забыты варварами.

– Но мы с тобой знаем, что они-то как раз и забыты всеми, Роберт.

– Я должен остаться, Моника, и покончим с этим.

Она пожала плечами:

– Тогда я останусь тоже, до конца.

Юань Шикай уставился на лист бумаги, лежащий перед ним на столе.

– Что это? – потребовал он ответа. – Что это! – Его голос сорвался на крик.

Все присутствовавшие в комнате затрепетали. Даже Ли Юаньхун.

– Это передал мне японский посол сегодня утром, ваше превосходительство.

– Они имели наглость прислать мне это? – бушевал Юань. – Двадцать одно требование? Требование! Они домогаются права оккупировать Шаньдунский полуостров? Контроля над Маньчжурией? Требуют торговать только с ними и ни с кем больше? За кого они меня держат, за свою марионетку? Они с ума сошли, думая, что принудят нас к этому!