Текст книги "Последний знаменный"

Глава 6 ВОСХОДЯЩЕЕ СОЛНЦЕ

Син Шоу пребывала в смущении. Она попросила о встрече с госпожой, так как была обязана это сделать, являясь домоправительницей и по своей должности отвечая за женский персонал поместья Баррингтонов. А посему она всегда считала себя также ответственной и за дочерей хозяев. За тридцать лет службы в Доме Баррингтонов она присутствовала при рождении Хелен и Виктории и нянчила их в детстве.

В данный момент ее чувство долга вступало в конфликт с защитным инстинктом. Она боялась реакции Люси на известие, которое ей предстояло сообщить, но и умолчать об этом было нельзя. Люси подняла голову от газеты, которую читала.

– Итак, в чем дело, Син Шоу? Только не говори мне, пожалуйста, что одна из девушек беременна.

Син Шоу тяжело вздохнула. Люси, конечно же, имела в виду служанок.

– Да, именно Так и есть, госпожа.

– Честно говоря, Син Шоу, моральные устои ваших людей меня возмущают. Или это как раз недостаток морали? Ладно, ты знаешь наши правила, они их тоже знают. Ей придется уйти. Никаких исключений быть не должно.

Син Шоу переминалась ноги на ногу.

– Хорошо, встречусь с девушкой перед ее уходом, – сказала Люси. – Которая из них?

Син Шоу набрала побольше воздуха:

– Это мисс Виктория, госпожа.

Люси вернулась к своей газете. Затем подняла голову, Нахмурив брови:

– Что ты сказала?

Син Шоу облизнула губы:

– Мисс Виктория три месяца не пятнала свое белье, госпожа.

Люси резко встала, а затем бессильно опустилась в свое кресло. Син Шоу отвечала за работу прачечной и дотошно вникала во все мелочи.

– Почему ты не сказала мне об этом раньше? – низким от волнения голосом спросила Люси.

– В первый месяц причиной могла быть лихорадка или расстройство желудка, да и второй месяц – тоже. Но три месяца подряд...

Люси знала, что с Викторией ничего плохого быть не могло. В самом деле, никогда девушка не была такой живой и довольной, как в последние три месяца. И никогда не выглядела такой красивой.

Люси почувствовала боль и посмотрела на свои руки; она, оказывается, так сильно сжала их, что ногти прорезали ладонь.

– У вас кровь, госпожа, – сказала Син Шоу заботливо. – Позвольте мне принести мазь.

– Ерунда. Кто еще знает об этом?

– Никто, госпожа.

– Пока никто, – заметила Люси. – Очень хорошо, Син Шоу. Спасибо за сообщение. Попросите мисс Викторию ко мне, пожалуйста.

– Она катается на лошади, госпожа.

Люси резко вскинула голову. Черты ее лица немного смягчились.

– Ну, когда она придет. Сразу как только придет.

Син Шоу поклонилась и поспешила из комнаты. Ей было любопытно «придется ли уйти» мисс Виктории.

Люси ходила взад и вперед по швейной комнате, пытаясь хотя бы успокоиться. Ей не терпелось послать в контору за Джеймсом, но она решила не делать этого до тех пор, пока сама не поговорит с дочерью. Как ей сейчас хотелось, чтобы была жива Джейн! Люси впервые со дня смерти старой леди почувствовала, как ей недостает свекрови.

Что могло подвигнуть девушку на такой поступок? Похоже, всему виной недостаточный присмотр и позиция Джеймса в этом вопросе. Он должен был все предвидеть. Это его родители решили, что он и его сестра должны в раннем возрасте взять на себя ответственность за управление отделением торгового дома в городе Уху. И что же? Все закончилось похищением и изнасилованием Джоанны. И пусть старшие Баррингтоны не смогли предусмотреть восстания тайпинов, но все равно поступали они неразумно.

Однако Джеймс ничему так и не научился. Он всегда давал своим детям слишком много свободы. А что в результате? Хелен вышла замуж за какого-то вспыльчивого миссионера и пропала в верховьях Желтой реки. Одно время Люси, если честно, признаться, одобряла этот брак, но она не ожидала, что ее старшая дочь исчезнет так насовсем. Роберт женился на китаянке. Адриан живет точно деспот, она не любила посещать его, так как всегда чувствовала, что он и его слуга повязаны какой-то гнусной общей тайной, о которой она ничего не знала и боялась что-либо узнать. И вот теперь...

Она взглянула на свою младшую дочь, которая, постучав, вошла в комнату. Виктория оставила свою шляпу в прихожей. На ней был костюм для верховой езды, а хлыст держала в руках, волосы покрывала сетка. Блузка девушки промокла от пота, щеки горели. Виктория излучала доброе здоровье.

– Мама? Что-нибудь случилось?

Люси села в кресло.

– Тебе не кажется неблагоразумным ездить верхом в твоем положении? Или ты надеешься на выкидыш? – Виктория сглотнула. – Похоже, именно на выкидыш, – сделала заключение Люси.

Виктория села без приглашения.

– Как ты узнала?

– Глупая девчонка! Ты, выходит, не предполагала, что Син Шоу знает, когда у нас бывает менструация? Или не бывает, как в данном случае?

Виктория закусила губу.

– Теперь все знают!

– Син Шоу клянется, что нет. Я ей верю. Но это до поры до времени. Нам следует действовать очень быстро. Как имя отца?

Виктория подняла голову. На щеках у нее пылали красные пятна и не было никаких признаков других эмоций.

– Это мое дело.

– Ты и вправду так считаешь? Он собирается жениться на тебе?

– Нет. Он не может.

– Ты отдалась женатому? – Люси была ошеломлена.

– Я не знаю, женат ли он, – ответила Виктория. Ей даже в голову не пришло спросить.

– Боже мой! – Люси воздела руки ко лбу.

Виктория встала и прошлась по комнате. Ее каблуки спокойно стучали по полу.

– Извини, мама.

– Извини?! – закричала Люси. —Ты отдалась какому-то... какому-то клерку, который не собирается на тебе жениться... – Мимолетная тень, промелькнувшая на лице дочери, заставила ее нахмуриться. – Назови хотя бы его профессию.

– Нет, – последовал категоричный ответ.

– Очень хорошо, – сказала Люси. – Ты пойдешь в свою комнату и останешься там до прихода отца. Он даст необходимые распоряжения для аборта...

– Нет, – повторила Виктория еще более решительным голосом.

Люси была поражена:

– Ты собираешься сохранить этого ребенка?

– Пойми, мама, я принадлежу этому человеку.

– Что за глупость. Ты хочешь сказать, что любишь его. Но совершенно очевидно, что он тебя не любит.

– Я принадлежу ему, – повторила Виктория. Ее голос звучал низко, но решительно. – Теперь ничего не изменить. Я собираюсь родить этого ребенка.

– И что ты предпримешь? – потребовала ответа Люси.

Джеймс прикурил сигарету; он старался выиграть время на размышление.

– Она полностью потеряла рассудок, – продолжила Люси, – грозит самоубийством, если мы вынудим ее на аборт. Боже мой! Я удивляюсь, как ты не вложил ей ума хлыстом.

– Сомневаюсь, что это принесет что-нибудь, кроме окончательного отчуждения, – спокойно сказал Джеймс. – Виктория не та послушная девочка, готовая спокойно сносить наказания, она человек сильных страстей.

– Ха! – прокомментировала Люси.

– Мы должны подумать, как устроить все наилучшим для нее образом. Без сомнения, идеальным решением вопроса было бы для нее выйти замуж за того человека, даже если сразу после этого мы оформим развод. Но, поскольку она не хочет или не может назвать нам его имя, такой вариант невозможен. Однако я считаю, убив ребенка, мы тем самым убьем и Викторию.

– Ты имеешь в виду, что нужно позволить ей родить? – Люси вновь пришла в ужас.

– Поскольку я не нахожу ничего лучшего, то да. После рождения ребенка Виктория станет более ответственной. А может быть, удастся отдать ребенка приемным родителям.

– Но вся эта история поставит крест на ее репутации. И на нашей тоже.

– Думаю, скандала можно избежать. Прежде чем положение станет заметно окружающим, мы отправим ее куда-нибудь. А когда все будет уже позади, она вернется.

– Куда отправим? В Англию? – оживилась Люси.

– Нет. Это будет слишком откровенно.

Лицо Люси омрачилось.

– Тогда куда же?

– У нас всего два варианта. Один – отправить ее в верховья Хуанхэ к Хелен. Но я против. Хелен или по крайней мере ее муж могут занять непримиримую позицию по отношению к Виктории. И это вызовет ссору.

– Ты можешь предложить что-нибудь другое?

– Мне кажется, что лучший выход – Джоанна, – сказал Джеймс, как будто его и не перебивали. – Мы можем рассчитывать на ее симпатии, да и Виктории у нее понравится.

– Джоанна! – Люси вложила в свое восклицание столько презрения, насколько осмелилась в данной ситуации. Разумеется, в свете своего мрачного прошлого Джоанна с симпатией отнесется к племяннице.

– Я немедленно займусь приготовлениями, – сказал Джеймс.

– А захочет ли Виктория ехать к Джоанне?

– Виктория только обрадуется, – уверенно заявил Джеймс. – Она давно хотела увидеть Порт– Артур.

«Это поистине райский уголок», – не раз писала Джоанна. И по мере того, как пароход «Гоусин» приближался к входу в огромную бухту под названием Тигровый Хвост, Виктория все больше верила своей тете. Но для Виктории в ее нынешнем положении после Шанхая любая точка на земле показалась бы раем. Особенно после Шанхая без Тана, которому она принадлежала. Она не обманывала мать, делая такое заявление. Мама, бедная недалекая мама, решила, что ее глупая девчонка влюбилась по наивности. Мама ничего не знала о тех непотребных церемониях в затемненных комнатах, но если бы и узнала, то сочла бы их глупыми бреднями. Более сведущий в китайских нравах папа понял бы, но вряд ли простил.

Виктория отдала себя Тану без остатка, до самого укромного уголка души. Она немного знала о себе – возможно, вообще ничего не знала, – пока его ласковые пальцы не пробудили в ней бурный взрыв страсти, пока не вызвали нестерпимого желания отдаться и быть взятой, быть переполненной его мужской плотью.

По-видимому, ее беременность была неизбежной, хотя такая возможность в то время не приходила ей на ум. Даже осознав свое положение, а это случилось задолго до того, как Син Шоу все разболтала, Виктория спокойно продолжала жить обычной, привычной для нее жизнью, уверенная в том, что Тан вернется к ней вовремя и спасет от катастрофы.

Но он не вернулся. Фактически она даже не знала, жив ли он. После того как Тан закончил ритуал, она в сопровождении Цин Саня вернулась в Международную концессию, в почти ирреальную элегантность европейской цивилизации. С тех пор они с Цин Санем почти не разговаривали, старались избегать друг друга. Их объединяла страшная тайна, и им больше не о чем было говорить. Разумеется, самым важным было молчание. Ведь папа побывал у наместника в тот день три месяца назад, и прислуга последующие несколько дней только и делала, что обсуждала рейды знаменных маньчжуров, аресты и казни.

– Ты должен все узнать, – приказала она Цин Саню, и, вернувшись, он рассказал ей, что Тан скрылся из города до начала облав, и больше о нем ничего не слышно. Ничего не знала она и о туне. Возможно, он был разгромлен. Она не могла подавить в себе тайную надежду, что все именно так и есть. Ее любимый Тан скрылся, а о ее тайне знают только двое – Тан и Цин Сань. Теперь и сама она скрылась от Цин Саня. Но она носила ребенка Тана и собиралась заботиться о нем, воспитывать его, чтобы свергнуть Цинов! Теперь ей непременно нужно найти союзника, поскольку после рождения ребенка скрыть его происхождение не удастся. Более чем кто-либо для этой роли подходил Роберт, женатый на китаянке. Однако ей не дали времени увидеться с ним, а писать ему письмо она нашла слишком рискованным. Адриан, хотя и громко возмущавшийся, узнав о положении Виктории, мог бы помочь ей – но, конечно, не задаром. И для Виктории были неприемлемы его условия; она не доверяла брату и боялась его. Ну что ж, раз братья ей не помощники, то вся надежда на тетю Джоанну. Папа, сам того не ведая, сделал наилучший выбор. Но и с тетей Джоанной нужно держаться настороже, ведь она никогда не рожала китайского ребенка. Хотя и была изнасилована китайскими подонками.

Виктория стояла на палубе, глядя на приближающийся берег. Ее восхищенному взору предстала захватывающая дух красота. Пароход миновал узкий вход в Тигровой Хвост и оказался в огромном внутреннем море с ответвлениями всевозможных бухточек и заливчиков. Небольшая речка стремительно сбегала с крутого берега в середине залива.

Город раскинулся по обе стороны этой речки; дома карабкались вверх по крутым берегам, а кромку берега оккупировали доки, склады и другие портовые сооружения, принадлежащие торговцам, для которых Порт-Артур, незамерзающий круглый год, был поистине находкой. За чертой города на высоких холмах Виктория разглядела контуры фортов, расположенных с обеих сторон от входа в бухту, – Порт-Артур считался неприступной крепостью.

Увидев несколько боевых кораблей, Виктория несказанно обрадовалась: возможно, Роберт когда-нибудь посетит порт на своем линкоре. Вокруг сновала и множество других судов всевозможных размеров, некоторые из них под парусами, другие – с паровыми силовыми установками: они подходили к берегу и покидали бухту, стояли под разгрузкой у причалов или ждали своей очереди на рейде. Когда улеглось первое впечатление о Порт-Артуре как о городе, предназначенном для торговли и обороны, Виктории открылась непередаваемая красота покрывавших склоны лесов. За городской чертой огромные дома утопали в зарослях деревьев. Для «Гоусина» был подготовлен причал, и зарегистрированный за Великобританией, укомплектованный английским экипажем пароход сразу подошел к причальной стенке. Подали сходни, и Виктория поспешила на берег – она уже заметила свою тетю, поджидавшую в толпе встречающих. Ступив на землю, девушка засомневалась: как-то ее встретят!

– Вики, моя дорогая девочка! – обрадованно обняла ее Джоанна. – Идем, нас ждет коляска.

– А как же мои вещи?

– Цань, позаботьтесь, чтобы багаж мисс Виктории доставили домой, – приказала Джоанна.

Слуга тотчас направился на борт корабля выполнять распоряжения хозяйки. Джоанна провела Викторию через толпу к месту, где под присмотром двух маленьких мальчиков стоял пони, запряженный в коляску. Джоанна заплатила им и села на место кучера.

– Я всегда управляю сама, – сказала она, – хотя некоторые считают это непристойным. Ты можешь сесть сзади, если хочешь.

– Я лучше сяду с вами, – решила Виктория, усаживаясь рядом с теткой, к которой уже успела проникнуться доверием. Здесь она, без сомнения, получит поддержку.

Джоанна взглянула на племянницу, чтобы убедиться, хорошо ли та устроилась, затем отпустила тормоз и взмахнула кнутом. Пони взял с места рысью, подпрыгивая на неровной мостовой. Собаки залаяли, а дети побежали перед коляской.

– Не слишком быстро для тебя? – спросила Джоанна.

– Нет, честное слово.

– Тебе следует быть осторожной, – заметила Джоанна. – Если у тебя серьезные намерения. Я имею в виду ребенка.

– У меня серьезные намерения, тетушка Джо.

Джоанна сменила тему:

– Как ты находишь Порт-Артур?

– Прекрасное место.

– Я всегда так считала. Когда ты устроишься и отдохнешь, мы съездим через горы к перешейку. Это там, где Ляодунский полуостров: соединяется с материком. В самом узком месте он всего лишь в несколько метров шириной. Перешеек защищен фортом, поэтому полуостров и Порт-Артур неприступны с суши. А теперь он, разумеется, неприступен и с моря.

– Кто же собирается нападать на город? – спросила Виктория.

– Японцы, моя дорогая. Они давно на него зарятся. Но ведь ты приехала не о войне говорить. Я считаю, что здесь ты в большей безопасности, чем где-либо еще в Китае.

Беседуя, они поднимались на холм, путь их лежал выше и восточнее города. Затем начался спуск, и, миновав шеренгу кипарисов, коляска остановилась в небольшом дворе напротив чудесного маленького двухэтажного дома.

– Боюсь, это не дворец важного мандарина, – заметила Джоанна. – Но мы чувствуем себя в нашем доме уютно, да и от миссии недалеко.

– По-моему, здесь очаровательно! – воскликнула Виктория, спрыгивая со своего места и подбегая к ступеням парадного входа. Обернувшись, она увидела сквозь ветви деревьев далекие воды залива. – Просто чудесно!

Появились слуги, их заботе Джоанна поручила пони и коляску, а сама проводила племянницу в дом и показала свободную комнату в задней части дома с окнами, выходящими на море, правда, между домом и морем лежали не менее живописные волны зеленых холмов.

– Надеюсь, тебе здесь понравится.

– Все превосходно, тетя!

– Когда прибудут твои сундуки, я помогу тебе распаковать их. – Джоанна направилась к двери и у порога остановилась. – Твой отец не сообщил, ну...

– Я на пятом месяце, тетушка Джо.

– Понятно.

– Простите, но мне придется побыть здесь немного.

– Моя дорогая, мы тебе очень рады.

Виктория достала конверт из сумочки:

– Папа прислал вам это...

Джоанна разорвала конверт и достала лист плотной бумага.

– Это ордер от торгового дома. В этом, однако, нет абсолютно никакой необходимости.

Джоанна, хотя и состояла в браке с миссионером, регулярно получала доход от прибылей Дома и была достаточно состоятельной.

– Это не очень-то много за мое проживание, – посетовала Виктория. – Мама не хотела, чтобы кто– нибудь в Шанхае узнал о случившемся со мной, поэтому... понимаете, у меня нет приданого для ребенка.

– Разумеется, как глупо с моей стороны. Не беспокойся, дорогая, моя швея обеспечит тебя всем необходимым. И твоего ребенка.

– Как я благодарна вам, тетушка Джо, – сказала Виктория.

– За то, что ты побудешь с нами? Моя дорогая, да для меня это радость.

– Я имела в виду то, что... вы никому не скажете.

– Мы еще успеем обо всем поговорить, когда ты устроишься, – остановила ее Джоанна. – Артур приходит около шести вечера.

– Ах... дядя Артур тоже знает...

– Да, – сказала Джоанна. – Ведь он должен знать, разве не так? Не бойся, Вики. Мы просто собираемся тебе помочь, а не учить уму-разуму.

Тем не менее встреча вечером с дядей Артуром казалась Виктории суровым испытанием. Дяде перевалило за шестьдесят, он уже совсем облысел, только над ушами серебрился легкий пушок, и неважно слышал. Виктория всегда смутно опасалась его. Но, как и обещала Джоанна, Артур Дженкинс ни словом не обмолвился о причине приезда Виктории: он в этом вопросе полагался на жену. Прошло несколько дней, и Виктория почувствовала, что нервы ее постепенно успокаиваются. Джоанна старалась по возможности ее развлечь. Сначала они поехали в город посетить швею и заказать все, что им нужно, затем она показала Виктории полуостров, сводила на перешеек, откуда они полюбовались поднимающимися на севере горами.

– И все это Китай, – сказала Джоанна.

– И правят им маньчжуры, – подхватила Виктория.

– Ну да, именно так. – Она взглянула на племянницу. – Тебе не нравятся маньчжуры?

– Они тираны. Цины во всяком случае.

– Тебя интересует политика? – спросила Джоанна с улыбкой. – Это твои мысли или заимствованные?

Виктория прикусила губу. Но ей когда-то пришлось бы поговорить с этой женщиной, и ее тетя, бесспорно, так по-доброму отнеслась к ней, что заслуживала откровенности. Виктория подождала, пока Джоанна развернула коляску и направила ее к городу, скрытому за холмами, окружающими бухту, затем ответила:

– Они заимствованы. Но теперь они мои.

– Тогда хорошенько держи их при себе.

– Цины не могут править вечно, – настаивала Виктория.

– Наверное, нет. Но нам лучше надеяться, что они сумеют править еще долго. Без Цинов не будет и Дома Баррингтонов. А что касается китайской революции... – Она передернулась, как от озноба, и Виктория поняла, что она вспомнила себя в руках тайпинов.

– Эта революция будет другой, – сказала Виктория.

На этот раз Джоанна взглянула на Вики хмуро:

– Можно подумать, будто ты что-то о ней знаешь.

– Знаю.

Джоанна неотрывно смотрела на дорогу:

– А твой отец?

– Ну, все знают о существовании антицинского движения.

– И он тоже его одобряет?

– О нет. Будь его воля, он бы его подавил.

– А ты нет, – задумчиво произнесла Джоанна. – Но это тебе решать. А что твой... отец твоего ребенка думает об этом?

Именно этого вопроса и ждала Виктория.

– Он убежденный революционер. Цель его жизни – свержение Цинов. Теперь это и моя цель.

Джоанна остановила коляску и повернулась к Виктории. Они были на дороге совершенно одни, вокруг – ни души.

– Мне кажется, ты должна все рассказать. И о нем в первую очередь. Похоже, он – опасный человек. Не дело варваров вмешиваться в политику китайцев. Твой отец всегда следовал этому правилу, если не получал указаний от императрицы нарушить его.

Виктория глубоко вдохнула:

– Человек, о котором я говорю, не варвар, тетушка Джо.

Джоанна несколько минут молча смотрела на нее, а Виктория готовила себя к взрыву негодования из-за того, что она носит китайского ребенка. Но Джоанна восприняла сообщение бесстрастно.

– Понятно, – наконец сказала она. – Так поэтому ты и отказалась назвать родителям его имя?

– Да, тетушка Джо, только он не... ну, не как все. Он получил образование в Америке, безупречно разговаривает по-английски. Почти всегда одевается как варвар.

– И вынашивает замыслы о свержении Цинов. Уж не собираешься ли ты сказать, что он последователь Сунь Ятсена?

Виктория не верила своим ушам.

– Вы знаете доктора Суня?

– Слухи дошли и до нас Вики, ты должна понимать – это безумие. Не знаю, как ты и этот человек встретились, но когда-нибудь его все же схватят и казнят. Так бывает всегда. И если ты замешана...

– Замешана. Больше того, я приняла клятву... Вы обещаете никогда не повторять то, что я собираюсь вам сказать?

Джоанна всю свою жизнь провела в Китае: Виктория итак сказала ей достаточно, упомянув слово «клятва».

– О Боже! – воскликнула она. О Боже! Нет, я ничего не обещаю, а ты не должна мне говорить. Так мы обе защитим себя.

Виктория прикусила губу.

– А ребенок? – спросила Джоанна.

– Если вы мне поможете...

– Чем я могу помочь тебе? Ты всерьез надеешься, что тебя кто-нибудь не выдаст в один прекрасный момент? Неужели действительно считаешь, что сможешь вырастить китайского ребенка в таких условиях? Я могу дать тебе единственный совет – как можно скорее покинуть Китай. И никогда не возвращаться.

– Я не могу сделать этого. Во всяком случае, пока Тан жив.

– Тан? – переспросила Джоанна.

– По крайней мере, это я умоляю вас держать в тайне, тетушка Джо.

– Хорошо, – пообещала Джоанна. – Я сохраню эту тайну.

– Вы позволите мне остаться здесь и родить ребенка?

Джоанна подобрала вожжи, и коляска двинулась дальше.

– Я уже согласилась, Вики.

– А потом?

– Да снизойдет Божья милость на тебя, девочка.

– Маршал Ли просит о встрече с вами, ваше величество, – сказал Чжан Цзинь, закончив туалет императрицы.

– Что он от меня хочет в такую рань? – спросила Цыси.

Только-только рассвело, и через несколько минут, по давней традиции, должен был собраться Верховный совет. Ли обычно приходил к ней после заседания, чтобы немедленно сообщить ей обо всем сказанном на нем и о принятых решениях. Вероятно, император Гуансюй знал об этом, и когда сам посещал ее, то заведомо считал, что ей известно о последних решениях совета, хотя никогда и не спрашивал ее формального одобрения.

Императрица испытывала удовлетворение. Ихэюань был официально завершен, но для нее он никогда не будет закончен, ей все время хотелось что-то достраивать и совершенствовать. Это и другие развлечения – занятия театром и азартные игры – занимали все ее время или, скорее, она притворялась, что занимали. Но даже и продолжай она править, мало что могло бы оторвать ее от беззаботного времяпрепровождения. Империя пребывала в мире, столь редком в прошлом и весьма желанном в будущем. Она чувствовала доверие к окружающим. Хотя многие вельможи отдалились от ее персоны, однако с похвальным рвением служили императору. Достаточным подтверждением этому могли бы служить безотлагательные действия Джеймса Баррингтона, который своевременно оповестил наместника о существовании революционного кружка в Шанхае всего несколько месяцев назад.

По имеющимся сведениям, кружком руководили обучавшиеся на Западе китайцы. Цыси это здорово разозлило. Как же они ошиблись, позволив одаренным молодым людям официально отправиться в Европу и Америку, дабы постичь достижения западной культуры, а на деле вышло – для заражения революционными идеями. И основной виновник этой ошибки Ли. Однако кучка смутьянов не представляла для династии реальной угрозы благодаря бдительности наместников.

Тем не менее желание Ли встретиться с ней до начала заседания свидетельствовало о каком-то серьезном кризисе. Чжан Цзинь завернул Цыси в желтое императорское платье, и она вышла в вестибюль. Еще более располнев за последние годы, Цыси стала ходить вперевалку, сильно шелестя шелком. Однако она нисколько не сомневалась, что остается по-прежнему красивой для тех, кто преданно служит ей.

Ли Хунчжан поклонился императрице, он выглядел старым и уставшим. Ли верой и правдой служил ей уже более тридцати лет, преданно защищал империю от вторжений западных варваров. Он старательно сдерживал все попытки этой женщины ввязаться в войну и при этом всегда выступал за подготовку к ней... И теперь ему приходилось признать поражение.

– У тебя огорченный вид, – отметила Цыси, садясь. Чжан Цзинь занял свое обычное место у ее плеча. – Чем ты встревожен, Ли?

– Ваше величество, я принес плохие известия. Юань Шикай обладает достоверной информацией о том, что японцы готовят вторжение в Корею.

Цыси нахмурилась:

– Они способны на это?

– Разумеется, у них достаточно войск, ваше величество, есть корабли. Все зависит от их решимости не только пойти против нас, но и проигнорировать осуждение со стороны западных держав.

– Что советует Юань?

– Генерал Юань считает, что японцы, вероятно, используют ту же тактику, что и в 1885 году. Их провокаторы организуют беспорядки, в которых погибнут несколько их соотечественников, и таким образом получат предлог послать армию для защиты своих людей и своих интересов. Они заявят, что то же самое сделали бы и западные державы, которые действительно поступали так частенько в последнее время.

– Они дьяволы.

– В связи с этим генерал Юань предложил усилить наши гарнизоны в Корее. Он считает, тогда японцам придется пересмотреть свои планы, а корейцев, которых те хотят втянуть в восстание, это заставит хорошенько подумать, прежде чем бунтовать.

– Условия договора с японцами позволяют нам это сделать?

– Позволяют в случае возникновения серьезных беспорядков. Сейчас нам придется сослаться на имеющуюся информацию о том, что они назревают в ближайшее время. В любом случае, если наши люди окажутся в Корее до того, как японцы об этом узнают, им не останется ничего другого, разве что протестовать. Тогда мы начнем переговоры о выводе наших войск. Однако сам факт того, что мы действовали, и действовали решительно, остановит их.

– Вы выдаете желаемое за действительное, – сказала Цыси, – Сколько времени уйдет на перемещение армии из Пекина в Сеул? Переход через горы Маньчжурии займет три месяца, не меньше. Весь мир будет знать об этой акции еще до того, как наши войска выйдут за пределы Великой стены.

– Никто не узнает, если мы отправим войска морем, ваше величество. Из Тяньцзиня через пролив Чжили, мимо Порт-Артура в Инчхон переход займет менее недели. Даже если японские агенты увидят войска при посадке на корабль, все равно не успеют вовремя донести в Токио.

– В нашем распоряжении есть корабли?

– Пароход «Гоусин» стоит на якоре в заливе, он недавно вернулся из Порт-Артура. Я отдал его капитану распоряжение оставаться на якоре в ожидании указаний из Пекина. Это большой корабль, ваше величество, который берет на борт две тысячи человек с полным вооружением, включая артиллерию. Более того, он ходит под британским флагом, и его офицеры британцы. Японцы, предвидя негативную реакцию Великобритании, вряд ли вздумают остановить его.

Цыси улыбнулась:

– Ты коварный мошенник, Ли. Но почему ты пришел ко мне? Теперь я не имею голоса по таким вопросам.

– Я должен сообщить эти известия и свои предложения императору, ваше величество. Мне хотелось сначала поставить в известность вас, чтобы вы могли помочь императору, если его величество придет к вам за советом.

– Ты прав, – сказала Цыси задумчиво. – Думаю, в условиях такого кризиса он вполне может прийти за советом. Ты поступил как всегда мудро, маршал Ли. – Ли просиял и поклонился. – У меня еще маленький совет, – добавила Цыси. – Надо бы сообщить в Вэйхайвэй, чтобы они там подняли флот по тревоге.

Ли поклонился еще раз.

Неделю спустя пароход «Гоусин» снялся с якоря и вышел в море. На его борту находились две тысячи китайских солдат с полным вооружением. Через два дня пути на траверсе Порт-Артура, но вне его видимости, пароход нагнала японская эскадра и приказала остановиться.

Английский капитан «Гоусина» отказался подчиниться, указав на английский торговый флаг на мачте. Командир японского флагманского крейсера Того Хейхатиро выдал прямое предупреждение, что неподчинение грозит потоплением корабля. Капитан «Гоусина» проигнорировал и этот сигнал. Через несколько минут японский боевой корабль открыл огонь. Получив несколько пробоин, «Гоусин» перевернулся и затонул.

С японского крейсера спустили шлюпки и спасли английских офицеров. Китайских солдат бросили тонуть.