Текст книги "Последний знаменный"

Автор книги: Алан Савадж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 28 страниц)

Глава 17 ПОСЛЕДНИЙ ЗНАМЕННЫЙ

Роберт зашел к Виктории попрощаться.

– Ты удовлетворена? – поинтересовался он.

– Не совсем. – Она полулежала в шезлонге в своих апартаментах, одетая в дорогое платье с разрезом до бедра, на пальцах – несколько колец, стоимость которых не поддавалась оценке. Глядя на нее, хотелось сказать, что это и есть само удовлетворение... и абсолютная красота. – Мне бы еще хотелось увидеть, как этого маленького гаденыша станут бить бастинадо, а затем кастрируют.

– Юань предпочитает брать то, что ему нужно, а не таить попусту зло на кого бы то ни было, – предположил Роберт. – И он всегда добивается своего, не так ли?

– Он достойный восхищения человек, – согласилась Виктория.

Ему хотелось бы узнать, действительно ли она сама верит в это и еще, как же она решилась отдать свое холеное тело Юаню.

– А кроме Суня, в остальном ты довольна?

– Почему я должна быть недовольна?

– Ну что ж, увидимся вновь, когда я опять буду в Пекине. Юань даже меня заставил теперь работать на него.

Роберт попрощался и с Мартином.

– Через месяц я должен жениться, отец. Ты будешь на моем обручении?

– Конечно, я приеду. И привезу маму Монику с собой, – пообещал Роберт.

Чжоу Лидин ожидал его на сампане под флагом с фениксом Дома Баррингтонов. Капитана Шана сменил другой старый служащий Дома – капитан Ван.

– Домой, Чжоу, – распорядился Роберт и отправился отдыхать под тент.

Он чувствовал себя опустошенным и физически и морально, а ему предстояло многое обдумать, тщательно проанализировать обстановку, поскольку произошло столько всего после его отъезда из Шанхая. Однако все бесполезно: он не меньше, чем прежде, привязан к курсу правящей элиты и прежде всего тем, что слишком многие стали заложниками его успехов в бизнесе и семейных делах.

Итак, его главная забота в ближайшее время – организация займов для Юаня... И он надеялся, что Юань окажется именно таким бескорыстным правителем, каким обещал быть на словах. И как он тосковал по рукам Моники, по ее сдержанной рыжеволосой красоте... Он проспал весь путь по верхнему каналу до реки и вышел, только когда сампан причалил к берегу. Ему подали ужин, экипаж готовил себе еду на берегу.

Чжоу Лидин сам прислуживал хозяину, как делал это всегда, но ему помогал молодой китаец, которого Роберт прежде не видел.

– Его имя Дао Вань, – объяснил Чжоу. – Я нанял его вместо Ду Цина.

Роберт приподнял бровь:

– Что случилось с Ду Цином?

– Он заболел, хозяин, – ухмыльнулся Чжоу. – В одном из пекинских борделей. Этот мальчик тоже из Шанхая. Я вымуштрую его лучше, чем Ду Цина.

– Не сомневаюсь, – согласился Роберт. Он выпил немного сливового вина. И наслаждался прекрасным осенним вечером, но вдруг услышал сдавленный стон. Обернувшись, он увидел, как Чжоу упал на колени и у него изо рта хлынула кровь. Роберт начал подниматься на ноги, неотрывно глядя на стоящего над умирающим слугой мальчика Дао Ваня с окровавленным длинным ножом в руках. Дао Вань издал свистящий звук и бросился вперед. Роберт рванулся в сторону: он не носил оружие в кругу своих слуг, тем более за едой.

– Все ко мне! – закричал он.

Остальные слуги с тревогой посмотрели в его сторону, и он понял, что ему придется бороться за свою жизнь в одиночку – слуги находились на почтительном расстоянии от сампана, а оскалившийся Дао стремительно наступал.

Наконец Роберт сумел высвободить свой ремень. Дао сделал выпад, и Баррингтон взмахнул тяжелым ремнем, попав Дао по руке, и наполовину развернул его. Тот отчаянно боролся, стараясь не выпустить нож из рук. Пока мальчик восстанавливал равновесие, Роберт изо всех сил лягнул его в бедро. Дао взвизгнул и упал на колени, а. Роберт ударил его еще раз и, не дав опомниться, – в третий, теперь уже по руке с ножом. Нож вылетел из руки и упал за борт сампана в воду. Дао Вань часто и тяжело дышал, но теперь подоспели остальные слуги и схватили его за руки.

Роберт опустился на колени перед Чжоу; другого более преданного слуги у него не было. И теперь Чжоу мертв.

– Что нам делать с этой падалью, хозяин? – спросил капитан Ван.

Роберт подошел к Дао Ваню, мальчика затрясло от страха, когда он увидел выражение ярости на лице хозяина сампана.

– Кто подослал тебя сделать это? – грозно спросил Роберт. Его мозг уже искал ответа. Юань? Но Юань нуждается в нем, по крайней мере до тех пор, пока будут организованы займы. Кто-то из людей Суня? Может быть, Чан Кайши в отместку за переход на сторону их противников?

Мальчик продолжал трястись, но рот его был плотно закрыт. Роберт встал перед ним на колено:

– Послушай меня, мальчик. Ты в любом случае умрешь. Тебя могут просто зарезать. Или я отдам тебя своим людям. Что вы сделаете с ним, Ван?

Ван ухмыльнулся.

– Я выжгу твои гениталии, – пообещал он. – Ты испытаешь невыносимую боль и к тому же никогда не попадешь на небеса.

Дао Вань закатил глаза, но не произнес ни звука.

– Очень хорошо, действуй, Ван, – распорядился Роберт и поднялся на ноги.

Ван ухмыльнулся.

– Тащите его на берег, – приказал он своим людям. – И стяните с него штаны. – Он подошел к ближайшему костру и выбрал горящую головню. – На это уйдет много времени, – пообещал он мальчику, когда того волокли мимо него, а затем распластали на земле и растянули ноги в стороны. Тело мальчика извивалось в ожидании боли. – Возможно, всю ночь.

Роберт остался на судне, но внимательно следил, как Ван встал над мальчиком с головешкой в руках и пустил пламя по бедрам юнца.

– Хозяин Адриан! – завопил Дао Вань.

Ван остановился в оцепенении и оглянулся на сампан. Роберт перепрыгнул через борт и подбежал к ним.

– Что ты сказал?

Дао Вань задыхался и обливался слюной:

– Хозяин Адриан послал меня. Он сказал, что вас скорее всего убьет маршал Юань, но если этого вдруг не случится, то велел присоединиться к вашим людям и зарезать вас.

– Так это ты отравил Ду Цина в борделе, – прорычал Ван. – Идите на сампан, хозяин. Оставьте его мне. Он убил Чжоу. – Они были друзьями.

– Адриан... – пробормотал Роберт. Он всегда старался не обращать внимание на зависть Адриана или его отвратительные привычки. Но Адриан оставался в настоящий момент главным в Шанхае, а там Моника и Джеймс... – Перережьте ему глотку, – приказал он. – Нам надо спешить.

Адриан Баррингтон вышел из своей конторы и направился вверх по улице к поместью Баррингтонов. Он шел с важным видом, помахивая тростью; его сопровождало четверо слуг, вооруженных палками. Люди на улице останавливались поглазеть на них. Шанхай будоражили самые невероятные слухи о происходящем как в поместье Баррингтонов, так и в конторе торгового дома. Однако никто ниже наместника не смел вмешиваться в дела Баррингтонов: они были субъектами европейского законодательства, к тому же все прекрасно знали, что с Адрианом Баррингтоном крайне опасно связываться.

В знак приветствия этой важной персоны несколько человек приподняли шляпы, на что Адриан ответил легким удовлетворенным кивком. Он поднялся по ступенькам на веранду мимо согнувшихся в поклоне слуг, которые пребывали в замешательстве, как и все вокруг, но ни один из них не собирался перечить господину Адриану до приезда господина Роберта... А между тем люди Адриана поговаривали, что господин Роберт никогда не вернется.

Одиннадцатилетний Джеймс ожидал в гостиной. Мальчик был озабочен, как и все вокруг, и главным образом скоропалительным увольнением своей гувернантки, которую неожиданно отправили на корабле в Гонконг. Что касается внезапной болезни своей матери, то он верил тому, что ему сказал дядя: Адриан всегда старался завязать дружеские отношения с мальчиком, постоянно дарил ему подарки.

– Когда мама достаточно поправится, чтобы повидаться со мной? – спросил он.

Дядюшка взъерошил ему волосы.

– Скоро, приятель. Через пару дней. – Адриан был очень удивлен и немного озабочен тем, что до сих пор не получил интересующих его известий.

Он прошел через дом и поднялся по ступенькам в личные апартаменты Роберта и Моники, куда он переехал после возвращения им Моники со своего обеда. Перед дверью, как всегда, стоял в ожидании распоряжений Цян Лу. С тех пор как хозяйка Моника «заболела», никто, кроме Адриана и его ближайших слуг, не имел доступа в эти апартаменты.

Цян Лу открыл дверь, и Адриан вошел внутрь. У Пин находилась в прихожей и поклонилась своему господину. Несомненно, предположил Адриан, она осталась весьма довольна, когда он овладел своей невесткой и предоставил ей отдых. Но знать настроение У Пин наверняка было невозможно: ничего не отражалось в омутах ее черных глаз. Он был уверен, что она ненавидит его, вероятно, как и все остальные. Но он запугал их и считал, что такое положение должно сохраняться. Они будут трепетать еще больше, когда он станет полновластным хозяином дома.

Он открыл внутреннюю дверь, и находящаяся в комнате Шу Лайти – она сидела на стуле в изножье кровати – вскочила. Моника, обнаженная, распластанная на кровати – Адриан не позволял ей одеться, – открыла глаза и тут же их закрыла. Когда ее только привезли сюда, она сопротивлялась ему и пыталась бежать. Сначала женщины держали ее, а он избивал палкой, но затем задумался о более подходящих способах добиться ее согласия.

– Если ты не прекратишь сопротивляться мне, – предупредил он, – я пойду с этой палкой к Джеймсу.

Вот тут он и победил. Она была вынуждена отдаться ему со словами:

– Когда Роберт вернется домой...

На это он всегда улыбался и отвечал:

– И Роберт никогда не вернется, моя дражайшая Моника.

Он понимал, что она не верит ему, но бессильна что-либо сделать, пока Роберт не приедет, и потому больше не сопротивлялась ему. А его устраивало, чтобы все оставалось так, как было. Разумеется, он не доверял ей, она могла попытаться бежать или покончить с собой. Поэтому одна из его женщин постоянно находилась возле нее днем и ночью, даже когда он сам был с ней: какие уж от них секреты!

Он встал над безучастной Моникой и принялся тыкать концом своей трости ей между ягодиц. Ему доставляло бесконечное удовольствие таким образом обращаться с женщиной редкой красоты и не встречать сопротивления с ее стороны. Моника вздрогнула, и все ее тело затряслось, но головы она не повернула. Адриан ухмыльнулся.

– Мы выполним парный танец фениксов, – объявил он.

Шу Лайти, не раздумывая, тут же разделась, а затем раздела хозяина. Моника продолжала лежать на боку, глядя в сторону и дрожа всем телом. Адриан, уже раздетый, подошел к ней и повернул на спину.

– Подготовь ее, Лайти, – приказал он:

Лайти ухмыльнулась и полезла на кровать: ей тоже нравилось издеваться над бывшей хозяйкой дома. Но тут дверь спальни распахнулась. Адриан обернулся с возмущенным рыком и уставился на Цян Лу.

– Что, черт возьми, ты себе позволяешь?

Цян Лу упал на колени:

– Хозяин, прибыл курьер. С верховьев реки. Он скакал весь день и ночь. Он говорит, что сампан возвращается с хозяином Робертом на борту.

Моника села, сбрасывая волосы с глаз. Шу Лайти замерла, по-прежнему стоя на коленях на кровати. За спиной Цян Лу в дверях встала У Пин.

– И ты хочешь, чтобы я в это поверил? – потребовал ответа Адриан.

– Курьер клянется, что лично видел хозяина Роберта, хозяин.

– Ну, братец? – тихо спросила Моника.

Адриан повернулся к ней лицом, его рот свело в сторону.

– Она должна умереть, – сказал он.

У Моники перехватило дыхание. Такого она не ожидала.

– Цян Лу, – приказал Адриан. – Задуши госпожу.

Цян Лу поднялся с колен.

– Ты не посмеешь! – прошептала Моника. – Ты не посмеешь!– Цян Лу остановился у кровати, а она прижалась к изголовью.

– И что потом, хозяин? – спросила спокойно У Пин. Адриан повернул к ней голову, нахмурившись. – Ты будешь воевать с хозяином Робертом, хозяин? – вновь задала вопрос У Пин по-прежнему мягким голосом. – Потому что если ты собираешься воевать с братом за обладание Домом, то нет никакой необходимости убивать госпожу. Она скорее оружие в твоих руках. Но ты не хочешь войны с братом, хозяин. Ты боишься своего брата. – Ее слова звучали веско и убедительно.

– Я выпорю тебя, – прорычал Адриан.

У Пин не пошевелилась.

– Послушай, что он сделает, Цян Лу, – продолжала она. – Он заставит тебя убить госпожу, затем выдаст нас в руки своего брата как убийц. Все мы умрем, Цян Лу.

Цян Лу в нерешительности переводил взгляд с хозяина на служанку. Моника, затаив дыхание, следила за ним.

– Делай, что я приказал, – крикнул Адриан. – Потом подойди сюда и займись этой сукой.

– Запомните, госпожа, – сказала У Пин, – что я спасла вашу жизнь.

Теперь настала очередь Моники удивляться. Она смотрела то на женщину, то на деверя, недоумевая, что будет дальше. Она задохнулась, увидев, как У Пин достала из-за спины длинный обоюдоострый нож.

– Ах ты, сука! – Адриан сделал шаг к ней, но У Пин без малейших колебаний двинулась на него и вонзила нож ему в живот. Он издал страшный крик и упал на колени, держась руками за живот, из которого хлынула кровь, когда женщина вынула нож.

– Цян Лу, – приказала У Пин.

Тот облизнул губы и послушно подошел к ней. Стоявший на коленях Адриан уткнулся лбом в пол, кровь разливалась вокруг него. Цян Лу взял из рук У Пин нож и воткнул его хозяину в бок. Еще раз ударила кровь, и голова Адриана дернулась, когда он упал, крик его больше напоминал бульканье.

– Шу Лайти. – В голосе У Пин не было и тени пощады. Лайти слезла с постели. Она так сильно дрожала, что даже ее волосы тряслись, но лицо не выражало ни капли жалости. Даже несмотря на ужас всего происходящего перед ее глазами, Моника понимала, насколько сильно и как долго эти люди ненавидели своего хозяина.

Шу Лайти взяла в руки нож, затем схватила Адриана за Волосы, запрокинула его голову и перерезала горло.

У Пин взяла нож и приблизилась к кровати. Каждая мышца Моники напряглась при виде женщины с окровавленным ножом в руках.

– Не забывайте, что мы действовали в целях вашей обороны, – еще раз произнесла У Пин.

– Я дала им слово, – сказала Моника.

– По принуждению, – подчеркнул Роберт. – Разве они не мучили тебя?

– Да. Но тоже по принуждению. Ты представить себе не можешь, Роберт, что перенесли эти трое за более чем двадцать лет.

– Кое-что могу, – сказал Роберт. – И вина моя в том, что не смог разглядеть, каким он был выродком. В любом случае, если они не убили его, я бы сам сделал это. – Он взглянул на три трепещущие фигуры, коленопреклоненные перед ним. – Я сообщу наместнику, что вы убили моего брата и скрылись. Вот вам тридцать таэлей серебра. Погони не будет двадцать четыре часа. Но никогда не возвращайтесь в Шанхай.

Цян Лу взял деньги, взглянул на женщин, встал и попятился из комнаты. Шу Лайти и У Пин последовали за ним. За дверью столпились любопытные слуги, но Роберт закрыл и запер дверь.

Моника сделала глубокий вдох: тело Адриана вынесли. Она была полностью одета, но до сих пор не могла заставить себя покинуть апартаменты и до сих пор не видела сына. Наконец она спросила:

– Что ты сделаешь со мной? – И подняла голову, чтобы посмотреть ему в лицо. – Ты спас меня от «боксеров».

– Но не смог уберечь тебя от собственного брата. Во всем виноват только я. И ты думаешь, что сейчас, когда ты жива, в безопасности и не пострадала, для меня имеет значение то, что сделали с тобой? – Он обнял ее и прижал к себе.

– Что мы скажем Джеймсу? – прошептала она сквозь слезы.

– Ты болела а теперь вновь здорова. Не время оглядываться на прошлое, Моника. Все сложилось так, что в нашей семье остались только ты, я и Джеймс. Нам многое предстоит сделать.

Роберт привык к резким переменам своей жизни и всегда шел своим путем. Он без промедления начал переговоры о предоставлении Китаю займов, однако знал, что ему самому придется ехать в Европу и Америку, чтобы заручиться поддержкой международных банков. Он должен стать первым Баррингтоном со времен своего незабвенного предка, тоже Роберта, который ступит на землю Англии. Моникам и Джеймс сопровождали его, а Дом оставался на попечении Миньчуна – старшего клерка из маньчжуров. Но Роберт не боялся какого-либо вмешательства в дела Дома в свое отсутствие: он был слишком ценен для Юаня.

Прежде всего Баррингтоны отправились в Пекин для участия в свадьбе Мартина. Даже Моника, с выработавшейся привычкой относиться с подозрительностью ко всему китайскому, была поражена свидетельствами великодушия власти Юаня, уверенной красотой Виктории и свадьбой пышной самой по себе, да еще украшенной красотой жениха и невесты.

– Они будут счастливы? – спросила она Роберта в поезде, по пути в Тяньцзинь, где им предстояло пересесть на корабль – корабль Дома Баррингтонов – до Иокогамы и дальше до Сан-Франциско.

– Пока Юань у власти – без сомнения, – ответил Роберт. – А потом все будет зависеть от нас самих.

Путешествие Роберта заняло больше времени, чем он предполагал. Но не только потому, что переговоры длились дольше намеченного времени. Просто Монике и Джеймсу, естественно, хотелось побольше увидеть. Самым важным было то, что он и Моника должны были узнать друг друга вновь. Все, что Адриан сделал с ней, должна была по частичке поглотить его любовь. А любовь, к счастью, осталась неизменной. Роберт чувствовал: те события еще больше сблизили их – без сомнения, она теперь отчетливее видела в нем мужчину, способного всегда защитить ее. То была ответственность тяжелая – но одновременно и пьянящая.

Банкиры Соединенных Штатов не были склонны давать деньги Юаню, поэтому Баррингтоны отправились в Европу через Атлантику на лайнере, на котором все разговоры крутились вокруг трагедии с «Титаником», ушедшим на дно в прошлом месяце. Роберту пришла в голову одна интересная мысль: в то время, как «цивилизованный мир» Северной Атлантики считает Китай самым опасным местом для жизни, европейцы умудрились за одну ночь потерять больше человеческих жизней, чем было загублено за все время китайской революции.

В Европе Роберту удалось добыть двадцать пять миллионов фунтов стерлингов у консорциума британских, французских, русских и японских банкиров, застрахованных, как и сказал Юань, налогом на соль. Сделка была заключена в июне, и Роберт телеграфировал об этом в Пекин, а также сообщил избранному президенту, где перед возвращением собирается устроить себе непродолжительный отдых. До этого он получил письмо от Миньчуна, где тот заверил его: дела Дома процветают, как всегда. За это время Роберт намеревался осуществить один свой план, который давно вынашивал. Роберт уже подготовил необходимые документы, и Джеймсу оставалось только сдать приемные экзамены в Итон.

– Пришло время Баррингтонам прекратить быть пиратами и стать джентльменами, – сказал сыну Роберт. – Не беспокойся, Дом будет ждать, пока ты закончишь школу.

Джеймс должен был прибыть в Итон к началу осени, в сентябре, а пока они втроем отправились путешествовать по континенту. И только по прибытии в Рим в конце июля Роберт с озабоченностью прочитал в газетах сообщения о «второй революции» в южных провинциях Китая с центром в Нанкине. Он немедленно купил обратный билет. Моника была страшно расстроена: она хотела провести с Джеймсом весь остаток каникул и планировала возвратиться в Китай в конце сентября.

Роберт телеграфировал Миньчуну и Мартину, попросив проинформировать о состоянии дел. Оба прислали обнадеживающие сведения. Миньчун сообщил, что Янцзы временно закрыта, но потери в бизнесе окажутся минимальными, поскольку маршал Юань уже двинул войска против мятежников. Мартин был полон энтузиазма, поскольку его назначили на пост небольшого начальника в войсках, направленных в Нанкин. Никто из них не сообщил, что мятеж организован гоминьданом, а для находящегося в море Роберта связь была затруднена. Вояж через Суэцкий канал и затем Индийский океан занял шесть недель. Роберт с удовлетворением заметил про себя, что он стал первым Баррингтоном, совершившим кругосветное путешествие. К середине сентября он прибыл в Шанхай, и его ожидало известие, что Нанкин пал под натиском армии Юаня несколько дней назад.

– Была настоящая бойня, – сообщил ему Миньчун. – Теперь они устраивают массовые казни.

«И это не пройдет незамеченным для поддерживающих Юаня в Европе», – подумал Роберт.

Он оставался в Шанхае ровно столько времени, сколько потребовалось для проверки бухгалтерских книг, и затем снова отправился в море, добравшись на другом своем пароходе до Тяньцзиня, где пересел на поезд до Пекина. На дорогу, когда-то занимавшую несколько недель, теперь ушло лишь два дня.

Роберт заранее телеграфировал о своем приезде, поэтому его сразу проводили в Запретный город в приемную Юаня. И здесь он был поражен. Маршал выглядел неважно: его лицо, казалось, померкло, точно он страдал от постоянной боли. Иногда, во время беседы создавалось впечатление, что Юань с трудом сдерживается, чтобы не уснуть. Тем не менее он, как всегда, обрадовался Роберту.

– Роберт? – произнес он, когда они обнялись. – Я рад тебя видеть. Очень рад. Не ожидал, что ты так быстро вернешься.

– Я вернулся, как только услышал о восстании, – ответил Роберт.

Юань махнул рукой: – Оно подавлено.

– Я тоже так считаю. Не настал ли момент продемонстрировать милосердие?

– В отношении этих отбросов?

– Этого ожидают от тебя в Европе.

– Европа, – проворчал Юань, – Здесь Китай.

– Но поскольку ты зависишь от их финансового вливания...

– Деньги переведены на счета наших банков, – заявил Юань. – Их уже не отзовешь.

Роберт был поражен:

– Ты не собираешься их возвращать?

– Разумеется, я их верну. Или, точнее, их часть, достаточную, чтобы получить еще, когда мне потребуется. Я же говорю о том, что их нельзя отозвать, даже несмотря на то, что большинство ваших варварских правительств не одобрят мои методы. При таком положении вещей их главной заботой станет поддержка моего правительства, дабы поиметь свою выгоду. Разве я не прав?

– Ты хорошо изучил Запад, – похвалил Роберт.

– Обязанность каждого государственного деятеля – тщательно изучать как своих врагов, так и союзников, – ответил Юань. – Я добиваюсь стабильности для Китая, Роберт. И для ее достижения я пойду на любые меры, какие бы ни пришлось принять.

– Достойная позиция, – сказал Роберт. – Однако там, где существует полное согласие с правлением одного человека или небольшой группы людей, особенно когда это согласие навязано силой, места для демократии уже не остается.

Юань улыбнулся:

– Ты говоришь о европейском типе демократии, Роберт. Я же говорю о Китае, Китай признает только власть силы, и это единственное, что требуется.

Роберт навестил Викторию, которая, как и в прошлое его посещение на плотском уровне, была довольна своим окружением.

– Юань, должно быть, непревзойденный любовник, – предположил Роберт.

– Это так. О, я не собираюсь притворяться, он уже немолодой человек и не может с прежней регулярностью выполнять роль любовника. Иногда он бывает не способен вообще и засыпает в самый неподходящий момент. Но его пальцы... – Она томно вздохнула.

Вообще-то Роберт пришел не за тем, чтобы обсуждать любовные успехи маршала; ой находил, что вести подобные разговоры со своей сестрой неприятно и неудобно. Но ему нужна была информация.

– А как его здоровье?

– Я бы пожелала лучшего.

– В чем, например?

Она слегка пожала плечами:

– В сексуальном плане, разумеется. Но и в целом тоже. Иногда у него возникают трудности с мочеиспусканием. К тому же... ну...

– У него тяжелый запах изо рта, и он слишком сильно потеет.

Она нахмурилась:

– Как ты узнал?

– Я наблюдал его с близкого расстояния.

– Он жалуется на мочевой пузырь. Больше ни на что. Ты дождешься возвращения Мартина?

– Нет. Меня ждут в Шанхае.

– Он прославился в боях и удостоен награды.

– Да, это прекрасно. – Он одобрительно обнял ее. – А ты счастлива?

– Я более счастлива, чем когда-либо в жизни, – ответила она.

Роберту хотелось ей верить. Истинным подарком для него был визит к Лушан. Став матерью, она сохранила поразительную привлекательность устремилась всячески угодить свекру. А когда он держал на руках внучатого племянника, его сердце наполнилось гордостью. Однако Роберт вернулся в Шанхай крайне озабоченным. Он сразу же вызвал к себе доктора Симкинса – английского врача, который практиковал в Международной концессии и в случае необходимости оказывал услуги Баррингтонам – и сообщил ему все, что смог узнать о состоянии здоровья Юань Шикая.

– Я бы предполагал, что он страдает уремией, – заключил Симкинс, – болезнью почек.

Звучало правдоподобно.

– А насколько это серьезно?

– Болезнь протекает в двух формах: острой и хронической. Хроническая форма говорит сама за себя и выражается в постоянных болях и известных неудобствах. Острая уремия – весьма серьезный случай.

– Чем она вызвана?

– Боюсь, точного ответа не существует. Причина – в нарушении функции почек, приводящем к тому, что ядовитые вещества, обычно выводимые этим органом через мочевой пузырь, вместо этого попадают в кровь. Однако медики еще точно не определились, вызвано ли это неспособностью почек выводить такие вещества из организма или той причиной, что в почки попадает больше ядовитых веществ, чем они способны вывести.

– А каковы симптомы болезни?

– О, именно те, что вы описали. Для белого человека самым очевидным симптомом является пожелтение кожи лица, как при желтухе. У китайца, разумеется, это проявляется не так наглядно. Однако присутствие ядов можно определить по дурному запаху изо рта и обильному поту. К тому же происходит общее снижение функции пениса и как органа выделения, и как полового органа. Существуют и другие симптомы, которые проявляются не сразу: потеря веса, сухость кожи, общая дебильность.

– И что же становится с рассудком?

– Ах, ну вы должны знать, что именно кровь позволяет мозгу работать. Когда она заражена, страдает и мозг. На ранней стадии симптомы напоминают описанные вами, наиболее распространена постоянная сонливость. Но по мере развития заболевания уже не остается сомнений в поражении мозга: известны случаи потери ориентации и даже слабоумия.

– Ваши слова не вселяют оптимизма, доктор, – проворчал Роберт. – Ну, а каковы методы лечения?

– Лечение заключается в выведении ядов до того, как они необратимо поразят организм. Этого можно добиться только с помощью слабительного, либо даже кровопускания. – Он сделал паузу.

– Ни на то, ни на другое Юань не согласится. Спасибо, доктор. Все, о чем мы здесь говорили, строго конфиденциально. Китайской политике не принесет пользы, если станет известно, что избранный президент – больной человек.

Роберту виделись две причины для беспокойства: Юань может либо оказаться физически неспособным осуществлять правление страной, либо болезнь приведет его к иррациональности поведения, как предположил Симкинс. Малейшая утрата в восприятии политической и военной ситуации таким человеком, как Юань, непременно повлечет за собой самые серьезные последствия. Озабоченность Роберта в течение года росла. Юань должным образом провел выборы и по закону был избран президентом: вице-президентом стал Ли Юаньхун. Это произошло в октябре. Но когда стало ясно, что парламент проявляет самостоятельность, прежде всего ввиду неожиданно большого числа членов гоминьдана, избранных в его состав, то тут Юань уподобился Кромвелю. Он прибыл на заседание во главе большого отряда, арестовал и изгнал всех парламентариев, имевших хоть малейшее отношение к гоминьдану, а в начале следующего года распустил и сам парламент. Были надежды на проведение новых выборов, однако, ко всеобщему ужасу, 1 мая 1914 года маршал объявил о «конституционном соглашении» между ним и его людьми, по которому ему отводится десять лет правления... без каких-либо формальных голосований.

Моника сразу поняла, что Роберт глубоко озабочен ситуацией.

– В империи мир, – пыталась успокоить она его, – Торговля процветает. Неужели то, что Юань отказывается от демократических процедур в управлении страной, имеет такое уж важное значение? Разве не ты говорил, что твой отец считал Китай не приспособленным для демократии?

Роберт вздохнул:

– И он, вероятно, был прав. Что бы ты сказала, если б я признался в своем желании уехать? Покинуть Китай?

– Но почему?

– Я все больше убеждаюсь, что впереди нас ждет катастрофа. Юань вынашивает планы установления диктатуры. И она падет сразу после его смерти, а он уже болен, хотя сам этого еще не осознает. Что произойдет тогда? Доктор Сунь уже показал себя ненадежным человеком. Возникнет ситуация, когда другие армейские командиры захотят захватить власть. Разразится гражданская война, по сравнению с которой тайпины или «боксеры» покажутся пожилыми дамами, собравшимися поболтать за чашкой чая. Страна, по сути дела, банкрот. Все доходы уходят на выплату контрибуции и займов. А на что используются средства из сделанных мною займов? На наращивание мощи армии и никак не на совершенствование государственной системы или улучшение жизни людей. Я обещал западным банкирам, что Юань станет строить школы и университеты. Что, как ты думаешь, они теперь говорят? Могу тебя заверить: при первых признаках беды любая возможность иностранного финансирования исчезнет. И тогда мы останемся с обанкротившимся правительством, пытающимся править обанкротившейся и озлобленной нацией.

– Цины всегда находились на грани банкротства, – спокойно напомнила Моника.

– Ты права, и это было для них привычным состоянием. К тому же то была династия. Пока существует хоть какая-то управляемость в государстве, революции победить не могут.

– Будь это в твоих силах, ты вернул бы к жизни Цыси, – предположила Моника.

– Да. Я бы хотел, чтобы пришел человек вроде Цыси, способной нормализовать существующую обстановку.

– Ты любил Цыси, Роберт?

По пути в Европу, как бы в противовес Адриану, он признался ей в своих отношениях с вдовствующей императрицей.

– Я никогда не любил ее. Так же, как и она не любила меня. Но я понимал, в чем ее сила – в вере, основанной на незыблемости власти ее предков, как маньчжуров, так и Цинов. Юань же – авантюрист. У него нет глубоких корней в почве Китая. Итак, я должен либо упаковать вещи и покинуть Китай, либо...

– Ты этого не сделаешь, Роберт. А как же торговый дом? О, ты, может быть, скопил достаточно денег, чтобы нам с комфортом дожить до конца своих дней, но Дом... ведь он воспринимается как синоним фамилии Баррингтон, не так ли?

– Да, думаю, так. Тогда надо ехать в Пекин.

Она ужаснулась:

– Надеюсь, не устраивать заговор против Юаня?

– Поговорить с ним, убедить, что его действия идут вразрез с исторической тенденцией.

Она взволнованно взяла его за руки:

– Ради Бога, будь осторожен.

Моника хотела сопровождать его только ради того, чтобы взглянуть на внучатого племянника, однако Роберт не согласился на это. Он понятия не имел, чем эта поездка может для него обернуться.