Текст книги "Последний знаменный"

Глава 7 РАНЕНЫЙ ДРАКОН

Сообщение о потоплении «Гоусина» произвело в Китае эффект разорвавшейся бомбы.

– Война! – вскричала Цыси. – Они хотят войны, и они ее будут иметь. Отошлите генералу Юаню все, что ему нужно. И прикажите адмиралу Дину вывести флот в море.

– Ваше величество! – осмелился подать голос Чжан Цзинь.

Цыси фыркнула:

– Знаю, я больше не правлю Китаем. Но император должен согласиться, что война неизбежна. Я встречусь с ним безотлагательно. Предупредите его о моем приходе.

– О Боже! – воскликнула Люси. – О Боже! Роберт! Что же будет?

– Мне представляется, что Роберт в безопасности, – заявил Джеймс. – Китайский флот неизмеримо превосходит японский своей мощью. У японцев нет линкоров, а у китайцев их два. Меня как раз больше заботит судьба Вики.

– Порт-Артур? Но Порт-Артур неприступен!

– Все-таки я думаю, она будет слишком близко к театру военных действий. Я вынужден вернуть ее домой.

Люси ужаснулась:

– Джеймс, но...

– Я знаю, ребенка у нее пока нет. Что ж, придется смириться со скандалом, дорогая. Я не собираюсь рисковать ее жизнью.

– Война, – радостно произнес адмирал Дин. – Я уже боялся, что так и умру, ни разу не повидав свой флот в деле. Потягаемся с японцами! Капитан, отдайте распоряжение немедленно выйти в море. Мы идем в Японское море.

– Слушаюсь, сэр! – ответил Роберт с энтузиазмом. Он тоже сомневался, что два их грозных линкора когда-либо вступят в бой.

– Мы не можем воевать, не имея боеприпасов, – заметил капитан третьего ранга фон Ханнекен. – Нам необходимо гораздо больше снарядов для двенадцатидюймовых орудий.

Этот немецкий офицер официально числился инспектором китайской береговой обороны, но будучи по специальности артиллеристом, он большую часть времени проводил на линкорах, подготовил высокопрофессиональные орудийные расчеты, однако раздражал всех постоянными жалобами на недостаток боеприпасов.

Роберт пошутил над ним:

– Проще всего получить сколько угодно снарядов, капитан третьего ранга, – самому выпустить несколько.

Баррингтон поспешил отдать распоряжения о подготовке кораблей к выходу в море. Однако только он успел подняться на палубу, как увидел паровой полубаркас под флагом наместника провинция Чжили, приближающийся со стороны берега, и почувствовал, как напряглись мышцы живота. Что это, заключительная проверка перед выходом в море или... Роберт вернулся в каюту адмирала, где Дин сосредоточенно изучал карты.

– К нам наместник, сэр.

Они с Дином поднялись на капитанский мостик. Дежурный лейтенант уже собирал впередсмотрящих, повсюду слышались трели боцманских дудок. Командир машинного отделения Макинтош появился из бойлерной посмотреть, что происходит, и присоединился к Роберту, адмиралу Дину и фон Ханнекену, стоявшим на квартер-деке. Все вместе они приветствовали Ли Хунчжана, когда тот ступил на борт, двигаясь медленно и несколько неуверенно.

– Ваше превосходительство, – учтиво поклонился Дин, – добро пожаловать на борт «Дин Юаня». Мы готовимся выйти в море в соответствии с полученным приказом.

Ли кивнул ему, затем Роберту – он знал его еще мальчиком – и наконец с отвращением посмотрел на лестницу, по которой ему предстояло карабкаться на мостик. Поднявшись по лестнице в сопровождении старшего офицера, наместник уселся в каюте Дина. Сам Дин и Роберт нетерпеливо переминались перед ним. Фон Ханнекен и Макинтош, нелепо выглядевшие в своих синих форменках и высоких кепи среди пышно одетых китайцев, в том числе и Роберта, ждали за дверью так же, как и их командиры, сгорая от нетерпения узнать причину столь неожиданного визита.

– То, что я собираюсь сказать, должно остаться абсолютно конфиденциальным, – предупредил наместник.

У Роберта еще сильнее напряглись мышцы живота.

Дин также был озабочен:

– Наши приказы отменены?

– Нет, – сказал Ли. – Я пришел не отменять приказы, адмирал. Я здесь, чтобы... – он заколебался на мгновение, – истолковать их.

Дин и Роберт обменялись понимающими взглядами.

– Флот выйдет в море, как предписывалось, – продолжил Ли. – Однако по решению Верховного совета, одобренному императором, вы в любой ситуации обязаны действовать оборонительно. Вашей базой станет Порт-Артур, и оттуда вы не только будете защищать Ляодунский полуостров, но и прикроете залив Чжили, а также не допустите вторжения противника с моря на полуостров Шаньдун или территорию южнее него. Это понятно?

– Но... театром войны является Корея, ваше превосходительство, – удивился Дин. – Японцам придется перевозить свои войска морем, и если мы разгромим их флот в Японском море, они не смогут этого делать.

– Верховный совет не боится высадки японской армии в Корее, – сказал Ли. – Генералу Юань Шикаю направлено достаточно войск для ее разгрома. Ваше дело – не позволить японцам осуществить фланговый удар с моря по континентальной части Китая.

Роберт подозревал, что стареющий государственный муж сам не верил во все им же сказанное.

– Нижайше прошу слова, ваше превосходительство, – отважился Баррингтон. – Каким путем идет подкрепление к генералу Юаню?

– Через Маньчжурию. Армия уже на марше.

– Но, ваше превосходительство, если мы разгромим японский флот, войска можно будет направить морем, что гораздо быстрее.

– А если вас разгромят, капитан Баррингтон?

Роберт многозначительно посмотрел на Дина.

– У нас два самых мощных корабля в Азии, ваше превосходительство, – высказал свою точку зрения адмирал.

– Морские баталии имеют малый вес в военных действиях, – отметил Ли. – Выполняйте приказ, адмирал. Более того, помните: если вас атакуют японцы – только обороняйтесь. Дайте им подойти и полагайтесь на свои тяжелые орудия при уничтожении противника. Не вступайте в маневренные сражения. Ваши корабли, возможно, более мощные, но их – более скоростные. Подпускайте их к себе ближе, адмирал. – Ли встал. – Пожелаю вам удачи.

Роберт сошел на берег проститься с Чжан Су. За годы, прошедшие со дня их свадьбы, жена заметно располнела. Она давно оставила надежду иметь детей, в известной мере и из-за того, что Роберт в последнее время стал редко с ней спать. Однако все это, похоже, мало ее беспокоило, она даже частенько подшучивала над собой:

– Ты женился на дочери евнуха, которая и сама оказалась евнухом.

Чжан Су не утратила способности плакать при мысли, что ее муж отправляется на войну.

– Тебя убьют, – простонала она, крепко обнимая Роберта.

– Думаю, что такой исход маловероятен, – успокаивал ее муж. Роберт не имел возможности объяснить ей свой оптимизм, но если флоту придется ждать нападения японцев, то, может статься, он вообще не увидит боя.

На следующий день китайский флот двинулся в путь. Десять крейсеров водоизмещением от одной до трех тысяч тонн, вооруженных старыми пушками и современными пулеметами, возглавляли боевой порядок. Только два из них – «Бинь Юань» и «Цзи Юань» – имели какую-то броню. Но это не очень огорчало командование, так как ожидалось, что тяжелые орудия японцев сосредоточат огонь на линкорах, поскольку, пока они не будут потоплены или выведены из строя, китайцев не победить. За крейсерами шли два линкора. Вид огромных артиллерийских башенных установок, – а их было по четыре на каждом корабле: по одной на корме и носу и две у миделя, – вмещающих по одному двенадцатидюймовому орудию, внушал благоговейный страх зевакам, многочисленные толпы которых собрались их проводить.

– О, какая мощь! – Джоанна стояла на веранде своего дома. Они с Артуром и Викторией смотрели сквозь деревья на приближающийся к Тигровому Хвосту китайский флот.

Даже Виктория вынуждена была согласиться, что флот выглядел внушительно. И он являл собой мощь Цинов. А на борту флагманского корабля находился ее собственный брат. Как же сильно она по нему соскучилась! И не только потому, что не видела его несколько лет. Она надеялась, что Роберт тоже примет участие в ее судьбе, посоветует, как поступить.

Письмо от отца с требованием вернуться в Шанхай пришло лишь несколько дней назад. Его привез капитан маленькой каботажной джонки, который рассказал, будто несколько раз в тумане видел силуэты японских кораблей. Никто не мог подтвердить, правда ли это, хотя наблюдатели на фортах Тигрового Хвоста также уверяли, что видели серые корпуса японских крейсеров и патрульных кораблей. Поступали и сообщения о столкновении между китайской эскадрой и японскими кораблями, в котором получил серьезные повреждения крейсер «Гуан», едва избежавший уничтожения. Следовательно, морское путешествие виделось весьма опасным предприятием, нечего было думать и о переезде через горы Жэхэ в ее положении. Виктория была на шестом месяце беременности, что уже и внешне стало хорошо заметно.

Джоанна терзалась раздумьями, что предпринять. Они никогда не говорили о будущем с того дня, когда вернулись с перешейка. Джоанна по-прежнему держалась ровно и добросердечно, но Виктория знала, что ее тетя глубоко обеспокоена и с удовольствием сняла бы с себя бремя ответственности за нее. Но и она считала возвращение в Шанхай слишком рискованным. Тетя тоже хотела обсудить положение Вики с племянником.

– Цань, – обратилась она к слуге, – запрягайте коляску.

Джоанна правила, Артур и Виктория сидели позади; Виктория уже не отваживалась сесть на скамейку возницы. Потребовалось определенное время, чтобы добраться до доков, так как все жители Порт-Артура двигались в одном направлении, горя желанием поприветствовать великолепные корабли. Шум стоял невообразимый. Грохот якорных цепей перекрывали приветственные крики и разрывы петард на берегу, со стороны фортов грохотали залпы салюта, которым вторили орудия кораблей. Вся эта какофония, эхом отражаясь от гор, окружающих бухту, подняла в воздух несметное число перепуганных птиц. Виктория захлопала в ладоши, увидев на топ-мачтах трепещущие на ветру флаги с драконами и фениксами, и, взяв у дяди Артура подзорную трубу, принялась разглядывать деревянные панели, украшающие нос линкоров, и огромные пушки, мрачно уставившиеся своими жерлами в море.

С кораблей спустили шлюпки, и команды сошли на берег. Роберт оказался в первой группе прибывших: адмирал Дин знал, что у него родственники в порту.

– Роберт, мой милый мальчик! – Джоанна обняла племянника. Затем он обменялся рукопожатием с Артуром. Все это время Виктория не сводила с брата восхищенных глаз. Роберт был в китайской форме: красная форменка поверх синих блузы и штанов, красные ботинки и шляпа того же цвета. Он совершенно не походил на британских морских офицеров с заходящих в Шанхай кораблей. Рослый, выше шести футов, могучего сложения – вот он, ее брат, капитан самого крупного корабля китайского флота. И как слуга маньчжуров – он ее враг. Но до поры до времени он не должен этого знать. Поприветствовав тетю и дядю, Роберт подошел к ней, лицо его выражало смесь радости и досады, ведь она всегда была его любимой сестрой.

– Здравствуй, Вики!

Она прильнула к нему:

– Рада видеть тебя.

– А как я рад, что... ты выглядишь прекрасно. – Отступив от нее на шаг, он не мог отвести взгляда от ее живота.

– Нам надо поговорить, – сказала Виктория.

– Ты можешь прийти к нам пообедать? – спросила Джоанна.

– С удовольствием. Знаете, я еще успею вам надоесть. Порт-Артур становится нашей базой на последующие несколько недель. Во всяком случае, до разгрома японцев.

– Ты считаешь, вы их разгромите? – спросила Джоанна.

– Без сомнения, тетя Джоанна, – заверил ее Роберт.

Виктория показала Роберту письмо Джеймса. Прочитав его, он нахмурился.

– Разумеется, я понимаю озабоченность отца, – сказал он. – Но я согласен и с твоими доводами. Находиться здесь более безопасно, чем пытаться вернуться в Шанхай. Японские крейсера уже там, и, вспомни о судьбе «Гоусина», они не брезгуют топить торговые суда.

– Несчастные люди, – вздохнула Джоанна. – Бывшие на месте его гибели рыбаки рассказали, что море кишит трупами. И акулами...

– Согласен с вами, то был подлый поступок, особенно учитывая то, что не было объявлено войны.

– Похоже, у папы есть серьезные подозрения о возможных боях здесь, на полуострове, – сказала Виктория.

– Я не стану вас уверять, что звуки артиллерийской стрельбы время от времени не достигнут ваших ушей, – признал Роберт. – Японцы, возможно, устроят демонстрацию силы. Но мы здесь именно на этот случай и для прикрытия Ляодунского полуострова, а также всего залива Чжили. Ты ведь не боишься небольшой артиллерийской перестрелки, Виктория?

– Нет, не боюсь. Итак, если все в порядке, тетушка Джо, мы остановимся на первоначальном плане.

– Разумеется, моя дорогая, – согласилась Джоанна. – Я думаю, вам с Робертом есть о чем поговорить.

После обеда Джоанна пригласила Артура в сад прогуляться, деликатно оставив молодых людей наедине.

– Портвейн наливайте себе сами, – поручила она Роберту перед уходом.

Роберт налил себе и Виктории.

– Отец писал мне, – сказал он. – И рассказал. Ну, то что знал сам. Воспринимается тяжко, знаешь ли. – Он подсел к сестре. – Если бы я сделал девушку беременной, то меня потрепали бы по голове и пожурили: ну ты и озорник... но при том все тайком еще и гордились бы мной. Стоило тебе забеременеть, и поднялся грандиозный шум. То, что этот шустряк не женится на тебе, выглядит позором. Или это невозможно?

– Вероятно и то, и другое.

– Ты не согласишься объяснить мне почему?

– Я бы очень хотела этого, Бобби. Но если я тебе все расскажу, ты сочтешь своей обязанностью разыскать этого человека или попросить об этом папу. Я не могу такого позволить.

– Тебе не кажется, что этот человек вывалял тебя в грязи?

– Нет, не кажется.

– Да... ничего не скажешь. Так о чем бы ты хотела поговорить?

Он начинал сердиться, да и в любом случае говорить ему правду было безумием. Тем не менее ей крайне необходима его поддержка, даже если он узнает половину правды.

– Мне нужна твоя помощь, – сказала она.

– Я не могу тебе ее оказать, если ты не хочешь быть со мной откровенной, Вики.

Виктория медленно набрала воздуха.

– Мой ребенок будет наполовину китайцем, Бобби. – Несколько секунд он молча таращился на нее, затем встал и наполнил свой бокал. – Я тоже немного выпью, – неуверенно сказала она.

– А стоит ли?

– Немного портвейна ему не повредит.

Он наполнил и подал ей хрустальный бокал.

– Теперь ты просто не можешь не сказать мне его имя. – Роберт опять подсел к ней.

– Его имя не имеет значения, оно ничего тебе не скажет. Ты с ним не знаком и никогда не познакомишься.

«Дай Бог», – подумала она про себя.

– Ты хочешь сказать... это был странствующий китаец? Или он маньчжур?

– Нет, китаец. Не имеющий постоянного места жительства... – Она пожала плечами. – Возможно, это всего лишь временное помрачение рассудка, но когда все случилось, я его хотела. Очень. Можешь считать меня распутницей, но единственная моя забота – ребенок.

– Отец и мать не знают?

– Конечно нет. Но я думала, что ты...

– О, я не собираюсь воздевать руки к небесам в ужасе от мысли, что ты занималась любовью с китайцем, Вики. Но ты выбираешь слишком трудный путь, если собираешься растить плод своей страсти как собственного ребенка. Мама и папа порвут с тобой, ты будешь отвергнута сообществом европейцев...

– Роберт... – Виктория допила свой портвейн, при этом ей пришлось держать бокал обеими руками, чтобы унять дрожь. – Ты не возьмешь его?

Роберт помрачнел.

– У тебя нет детей. Ты можешь его усыновить. И твоя жена – китаянка, поэтому никто тебя не осудит, если ты возьмешь приемного ребенка. – Роберт допил свой бокал. – В его жилах будет кровь Баррингтонов, – настаивала Виктория.

– А чья еще? – Виктория поставила свой бокал. – Считаю, что я имею право знать это, Вики, поскольку принимаю ребенка как своего собственного.

Виктория колебалась, но в конце концов оставался только один путь.

Роберт выслушал молча, затем встал и наполнил бокалы.

– Я должен арестовать тебя.

– Я не совершала преступлений.

– Ты вступила в тун, Вики. В подпольную организацию. И ты приняла нелегальную клятву.

– Тогда арестовывай.

– Неужели ты и вправду желаешь падения Цинов? Но ведь это будет означать и конец Дома Баррингтонов, надеюсь, ты понимаешь. И мой конец. Я же поклялся умереть, если потребуется, защищая династию.

– Не обязательно все случится, как ты говоришь. Доктор Сунь может заручиться достаточной поддержкой и вынудить императора отречься.

– Такая возможность не исключается, но он никогда не заставит уйти в отставку вдовствующую императрицу.

– Она на отдыхе и, я уверена, утратила свое влияние.

– Цыси так же влиятельна, как и всегда. И думать иначе – большое заблуждение.

– Что ты собираешься делать?

Он вздохнул, допил портвейн.

– Забыть все, что ты мне сказала. Но, как ты и сама, наверно, понимаешь, этот Тан и его хозяин скоро будут схвачены и казнены.

– Я не исключаю такого исхода.

– И если всплывет твое имя... да самое малое – ты покроешь всех нас позором, и мы будем изгнаны из Китая.

– Никто не выдаст меня, Бобби. Ради этого мы и давали клятву.

– О Вики, Вики, каким же ребенком ты можешь еще быть. Разве ты не предала их всех мне?

Виктория открыла рот и закрыла его вновь.

– Я знаю, тебе можно доверять.

– Тем не менее ты нарушила клятву. А сколько членов вашего туна имеют братьев или сестер, жен или любовников, которым, как они считают, можно доверять?

– Так ты возьмешь ребенка? – Виктория не хотела вникать в суть того, что он сказал, – это было слишком неприятно.

Роберт пожал плечами:

– Да, я возьму ребенка, если ты этого хочешь.

Она крепко обняла и поцеловала брата, испытав огромное облегчение. Его ответ означал, что она спокойно может готовиться к рождению ребенка.

Виктория радовалась, что все рассказала Роберту. Теперь они действительно сблизились. Что же касается вероятности предательства со стороны членов туна, если даже кто-то из них выжил, то она отказывалась принимать такую возможность во внимание, равно как и тот факт, что она сама с такой легкостью нарушила священное слово. Сделав это, она возможно приговорила себя к смерти, но, без сомнения, никого не предала, потому что знала: Роберту можно верить, верить абсолютно.

Джоанна по приподнятому настроению Виктории догадалась, что брат с сестрой приняли решение. Однако вскоре проблемы Викторий отошли на второй план, вытесненные ее собственными, общими, впрочем, для всех проживающих на севере Китая. Для китайцев стратегия отказа от риска наступательных действий флота очень скоро обернулась трагедией. Японцы высадили огромную армию в Корее, практически не встретив сопротивления, и вскоре установили контроль над большей частью территории страны. Генерал Юань Шикай пытался сделать все возможное и невозможное с имеющимися в его распоряжении войсками, однако к началу сентября противник, наступая несколькими колоннами, подошел к стратегически важному городу Пиньяну, контролирующему подходы к реке Ялу – фактически границе между Кореей и Маньчжурией. Всем стало ясно, что с падением Пиньяна Корея будет потеряна.

Позднее китайское правительство осознало свою ошибку. Подкрепление следовало перебросить в Пиньян максимально быстро, поэтому было решено послать войска морем. В Порт-Артур поступили приказы флоту занять позиции возле устья реки Ялу с целью обеспечить прикрытие транспортов. Мало кто сомневались, что японский флот попытается предотвратить доставку свежих войск в осажденный город, и вполне реальной стала перспектива морского сражения.

Весь месяц в Порт-Артуре флот активно готовился к выходу в море. Фон Хеннекен продолжал выказывать беспокойство по поводу неудовлетворительного снабжения снарядами.

– Нам необходимо иметь по меньшей мере сотню снарядов на ствол, жаловался он, – а у нас всего сорок.

– Это сто шестьдесят на корабль, – заметал Роберт. – Затем «Цянь Юань» имеет подобное вооружение, значит, уже триста двадцать двенадцатидюймовых снарядов. Между нами говоря, мы можем уничтожить весь японский флот.

– Это далеко не так легко, как вам кажется, – проворчал немец.

Но в Порт-Артуре недостаток снарядов пополнить было нечем, а поскольку приказ начать боевые действия против врага был получен, то о нехватке боеприпасов оставалось только забыть. Роберт сосредоточился на более неотложных проблемах. Судя по печальному опыту крейсера «Гуан», тонкие стальные плиты, предназначавшиеся для защиты орудийных расчетов, оказались не просто бесполезными, а опасными. С легкостью разорванные на куски огнем японских кораблей, они поразили своими осколками столько же китайских моряков, сколько и снаряды противника. Поэтому он приказал снять такие плиты с остальных кораблей и вместо них уложить баррикады из мешков с углем, которые по его расчетам могли поглотить огневые удары противника. Он также распорядился оставить на кораблях по одной шлюпке, а остальные отправить на берег.

– Никто не покинет кораблей, – объявил он своим офицерам.

В довершение ко всему он распорядился подсоединить рукава брандспойтов к гидрантам, чтобы они были готовы смочить палубы непосредственно перед боем, а также наполнить корзины песком для тушения пожаров.

– Было бы неплохо убрать все эти лакированные украшения с надстройки, – предложил он Дину, – эти штуки загорятся, как порох.

– Я не могу наносить кораблям ущерб, – воспротивился адмирал, – к тому же убрать их – значит подорвать моральный дух моряков, – и лакированные украшения остались на месте.

Сам Дин сосредоточился на воспитании высокого морального духа у личного состава.

– Пощады врагу не будет, – объявил он в циркуляре для флота. – Даже если на корабле противника вывесят белый флаг, вы должны обстреливать его до тех пор, пока он не затонет.

Роберту хотелось выступить с протестом против такого безжалостного подхода, но он решил не вмешиваться.

В субботу 15 сентября 1894 года провожаемые всем населением Порт-Артура, двенадцать кораблей китайского флота в сопровождении нескольких канонерских лодок и торпедных катеров покинули бухту и вышли в открытое море. В бухте Даляньвань они соединились с шестью транспортами, предназначенными для перевозки четырех с половиной тысяч воинов и восьмидесяти полевых пушек. Там же находился дивизион углевозов, и следующее утро было посвящено погрузке на корабли угля с таким расчетом, чтобы каждый из них имел запас на максимально дальний переход.

В воскресенье вечером они опять вышли в море и к утру следующего дня достигли устья реки Ялу. Немедленно началась разгрузка транспортов – людей и вооружений. Боевые корабли Дина расположили поперек устья: два линкора в середине, крейсера и меньшие корабли по бокам. Были даны распоряжения проводить занятая с артиллерийскими расчетами. Когда боцманские дудки начали созывать команды на обед, наблюдатели нескольких кораблей доложили о дымах, приближающихся с юго-востока.

Дин и Роберт одновременно подняли подзорные трубы, но увидели только дымы, растущие с каждой минутой.

– Это, должно быть, противник, сэр, – сказал Роберт.

– Согласен. Передайте приказ, капитан. Флоту сняться с якорей и выйти в море. Поднять все боевые флаги.

– А боевой порядок, сэр? Линия вперед?

– Нет, нет. У нас приказ ждать противника. Мы пойдем в таком порядке, в каком находимся сейчас, – медленно, развернутым строем, скорости шесть узлов будет достаточно.

Роберт собрался было спорить: насколько он знал, единственным флотом, который вышел в бой развернутым строем, была испанская армада, но такое построение не оправдало себя. Но потом раздумал, поняв, что не имело значения, какой боевой порядок примет Дин, ведь все, что от них требовалось, – это подпустить японские корабли на дальность стрельбы своих двенадцатидюймовых орудий.

Подняв якоря, корабли устремились в море. Сразу после полудня появились японские корабли, следовавшие в боевом порядке линия вперед. Они были прекрасно видны в лучах полуденного солнца – все выкрашенные в белый цвет, на носу каждого сияла золотая хризантема – символ японского флота, красное солнце расцветило боевые флаги, развевающиеся на ветру. Роберт взглянул на часы и послал лейтенанта на мачту определить дистанцию с помощью секстанта. Фон Ханнекен находился в носовой башне с расчетом. Дин прохаживался по. мостику.

Море было спокойным, небо – ясным. Стоял прекрасный сентябрьский день. И двадцать два корабля неотвратимо шли навстречу друг другу, а их встрече предстояло стать первым в истории сражением бронированных паровых кораблей. Китайцы, двигаясь медленно, старались выдержать линию, но отдаленные от центра корабли начали отставать, и постепенно (опять, как у испанской армады, подумал Роберт) образовался полумесяц. На борту «Дин Юаня» все казались спокойными: флагманский корабль и корабли сопровождения выглядели столь величественно, что не было причины сомневаться в благоприятном исходе боя.

– Дальность шесть тысяч метров, – доложил лейтенант с боевой рубки над мостиком. – Пять тысяч шестьсот. Пять тысяч четыреста...

– Капитан Баррингтон, скажите капитану третьего ранга фон Ханнекену, что он может открывать огонь, – распорядился Дин и, не удержавшись по причине неудовлетворимого любопытства китайца, сам пошел вниз посмотреть на стрельбу орудий. Роберт передал команду, и минутой позже носовая барбетта полыхнула дымом и пламенем, а весь корабль содрогнулся, когда снаряд весом восемьдесят сорок фунтов вылетел из ствола. Роберт сделал запись в вахтенном журнале: было без десяти час, и битва у реки Ялу началась.

Первый снаряд упал с недолетом перед лидирующим японским крейсером, взметнув высокий столб белой воды. Теперь и «Цянь Юань» открыл огонь, его примеру последовали крейсера, хотя дистанция была слишком велика для их более легких орудий. Японская артиллерия не отвечала, но корабли приближались на всех парах. Лейтенант связи Роберта занимался идентификацией кораблей и докладывал их названия и характеристики своему гардемарину.

– Лидирующий корабль – «Есино», четыре тысячи тонн водоизмещение, может развивать скорость двадцати три узла, опережая любой из наших кораблей. Затем «Такатико» и «Нанива», корабли одного типа, водоизмещением по три тысячи пятьсот тонн; «Нанива» потопил «Гоусин». Следующий «Акицусима», три тысячи тонн, вооружен одним французским длинноствольным тринадцатидюймовым орудием. За ним флагманский корабль «Мацусима» и два корабля того же типа «Итсукусима» и «Хасидатэ», водоизмещением более четырех тысяч тонн. На них также установлены тринадцатидюимовые орудия и двенадцатидюймовое бронирование батарей.

Это были самые грозные их соперники. Не вызывало сомнений, что японские крейсера превосходят по мощи китайские. Следовательно, решить исход схватки предстоит линкорам, которые отсутствовали в японском флоте, они – единственное средство избежать неминуемого поражения.

Роберт видел, как «Есино», подойдя на три тысячи ярдов, изменил курс таким образом, чтобы пройти по касательной перед фронтом китайской линии кораблей. Остальные японские корабли повторили маневр лидера и одновременно открыли огонь, мгновенно море вокруг вскипело от разрывов снарядов. Роберт поразился точности и скорострельности японских орудий. И хотя первые снаряды легли с недолетом и только обдали линкоры потоками воды, дальность была быстро скорректирована. Теперь, когда оба флота находились на короткой дистанции, в артиллерийскую дуэль вступили орудия малого калибра – пушки Гочкисса и скорострелки Норденфельта, – а также многочисленные пулеметы.

– Попадание! – закричал Дин, увидев пламя и дым на фордеке «Есино».

Но повреждение не повлияло на маневренность и огневую мощь японского крейсера. А через минуту раздался крик:

– Адмирал ранен!

Озабоченный этим известием, Роберт спустился на главную палубу. Следов попадания вражеского снаряда нигде видно не было, но Дин лежал на палубе без сознания, из носа у него шла кровь. Рядом стоял фон Ханнекен.

– Что произошло? – прокричал Роберт.

– Он подошел слишком близко к орудию, и во время выстрела его ударило при откате, – объяснил немец.

Роберт склонился над адмиралом. Дин был жив и, вероятно, больше страдал от шока, чем от ранения. Баррингтон подозвал двух моряков.

– Отнесите адмирала в его каюту и останьтесь около него, – приказал он.

Затем посмотрел на фон Ханнекена.

– Вы должны принять командование, – сказал немец. – Больше некому.

– А Макгиффем? – Имелся в виду капитан «Цянь Юаня».

– Вы китаец, – заметил фон Ханнекен. – Какого бы цвета не была ваша кожа, а Макгиффем – шотландец. Это ваш долг, Баррингтон.

«Мне всего тридцать лет, – в отчаянии подумал Роберт. – И до сегодняшнего дня я ни разу не участвовал в морском бою». Но затем он вспомнил, что в таком же положении находился и Дин, и любой моряк китайского флота. Он расправил плечи.

Фон Ханнекен улыбнулся и козырнул:

– Какие будут распоряжения, адмирал?

– Выполняйте приказ Дина. Держите прежний курс и ту же скорость, не ослабляйте огня.

Роберт вернулся на мостик. Японцы тоже продолжали вести прицельный огонь. «Дин Юаня» окутывал дым от разрывов, как он и предвидел, лакированные украшения дымились, слышались частые удары снарядов по броневым листам надстройки. Удивительно, но японские снаряды не могли пробить корабельную сталь, это его немного утешило.

Насколько мог судить Роберт в нескончаемом грохоте, по мере того, как весь японский отряд прошел перед носами китайских кораблей, противник производил по двенадцать выстрелов на каждое орудие и, поддерживая такой замечательный темп стрельбы, обошел правое крыло китайского флота, а затем атаковал с тыла, находясь между китайскими кораблями, сушей – и транспортами.

Фон Ханнекен поспешил на мостик за распоряжениями. Но Роберт понимал, что безнадежно пытаться развернуть флот, не вызвав при этом неразберихи и хаоса.

– Используйте кормовые орудия, капитан, – приказал он.

Фон Ханнекен побежал на корму и возобновил стрельбу, а Роберт послал матроса определить ущерб, нанесенный кораблю, вышел и сам на крыло мостика оценить обстановку. На надстройке «Дин Юаня» во многих местах виднелись вмятины, но серьезных повреждений не было. Мешки с углем сыграли-таки свою роль, хотя некоторые из них разорвались, и уголь разлетелся по всей палубе. Но там, где бронирование отсутствовало, японские скорострельные пушки порвали тонкое железо на ленты, пострадало много моряков. Носовые лакированные украшения продолжали гореть, и их дым мешал наблюдению.

Оглядевшись, Роберт определил, что «Цянь Юань» хотя и был помят, но серьезных повреждений также не получил. Меньшие корабли пострадали более существенно, но и они сохранили полную боеспособность. Он почувствовал прилив уверенности, которая, однако, немедленно испарилась при звуках возобновившейся с кормы канонады. Но японцы, похоже, уже израсходовали на китайцев весь свой боезапас и при этом ни только не потопили, но даже не вывели из строя ни одного корабля, в то время как несколько японских крейсеров горели. Теперь, судя по всему, последнее слово оставалось за более мощной сталью китайских кораблей.