Текст книги "Случайные люди (СИ)"

Автор книги: Агния Кузнецова (Маркова)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 26 страниц)

– Я сам, – сказал Мастер. Зашуршал плащом, достал ножик, маленький, похожий на перочинный.

– Что за причуда? – подняла брови королева.

Причуда, да. Я поежилась. Ненормальный какой-то мужик, и то, что уши у него острые – еще не самое ненормальное.

– Необходимость, моя госпожа. Лес не желал, чтобы гримуар покидал место, где его оставили, а знания в нем слишком ценны. Я начертал, что мог, а что мог – запомнил.

– Вы должны были уничтожить гримуар. Орки его найдут.

Мастер склонил голову. Я успела заметить, как зло он обнажает зубы, отвечая:

– Тайное искусство не принадлежит нациям и королям. Знания – это больше, чем средства в войне, они должны жить. А не быть уничтожены из страха.

Королева поднялась. Мастер, шатнувшись, поднялся тоже, склонил голову ниже, капюшон сполз, обнажая волосы и шею. Сейчас по этой шее ка-ак…

– Тогда пусть ваше искусство послужит мне как следует, – сказала королева, подала знак Полле. Та вскочила с ночной рубашкой наготове.

– В гримуаре не было ничего, чтобы остановить… – Мастер оглянулся на меня. Я спохватилась, прекратила пялиться, спрятала лицо в миску. – Его. Там совсем другие секреты. Ценные, но не для войны.

– Так приспособьте их – для войны, – сказала королева. – У нас нет выбора.

Мастер поклонился, потом следил через упавшие на глаза волосы, как королева с Поллой удаляются в заросли – готовиться ко сну. Сэр Эвин сел на траву поодаль и стал показательно полировать меч. Мастер опустился обратно между корней дерева, вытянул ноги. Откинулся назад с тихим стоном. Скосил глаза.

– Вам что-то любопытно, леди?

Я поняла, что снова пялилась, решила не смущаться, сняла косточку с языка.

– Пытаюсь угадать, сколько в вас весу. Спину потянула из-за вас.

Он выпятил подбородок, ухмыльнулся с довольством, будто сделал что-то хорошее.

– Я вам бесконечно обязан. В разумных пределах.

Мы снова были на вы. Видимо, таскание на закорках – не повод для братания. Либо ему мешало это самое "леди".

– Далеко ли простираются разумные пределы?

– Ровно так же далеко, как совесть, – ответил Мастер.

– У всех людей это по-разному. У кого-то она вовсе отсутствует.

Найденыш довольно хмыкнул.

– А что насчет вашей, леди?

– По правде говоря, у меня к вам просьба. Не откажите мне в ответах, удовлетворяйте любопытство… в разумных пределах.

– Я не владею государственными тайнами, – заявил Мастер таким тоном, что сразу стало понятно: и владеет, и поторгуется.

– Мне не нужны тайны, мне нужно понять, что происходит. Не терплю не понимать, что происходит.

Мастер задумался.

– Почему вы хотите вести беседы именно со мной? – спросил он вполголоса. Сэр Эвин, кажется, не услышал.

Пришла очередь задуматься мне. А в самом деле, почему тянет болтать именно с ним, и почему кажется, что вопросы ему можно задавать без опаски, а ответы будут по делу?

Потому что любитель чтения. Все просто. Всю жизнь считала дельными только людей, которые читают.

– А с кем тут еще их вести? – прошептала я, пожав я плечами. Сэр Эвин явно прислушивался.

Мастер тихо цокнул языком.

– Вы, оказывается, рассудительный человек, леди. Тем более странно, что вы делаете в этой компании.

– Откровенно говоря, так случайно получилось. Я некоторым образом заблудилась, удачно наткнулась на Ее Величество со товарищи.

– Удачно? Скорее, наоборот, – пробормотал Мастер, сполз ниже, перекатился ближе к костру.

Непрошено пришли на ум слова утопленницы: "смерть не ходит за тобой, но ты ходишь за смертью". Что-то мне это нравится все меньше и меньше.

– Как вас зовут?

Мастер натянул капюшон до самого носа и притворился, что спит. А может, и правда уснул, могу представить, как требует отдыха его организм.

Вернулась Ее Величество, улеглась, Полла осталась приглядеть за костром, а сэр Эвин пошел проведать коня. Я зевнула, повозилась. Спина жаловалась на поднятие тяжестей. Ничего, ничего, все равно показалось легче, чем мешок с цементом.

Когда я поднялась ночью по неотложным делам, Полла спала подле своей королевы, сэр Эвин клевал носом, изображая дозор, а Мастер… а Мастера на полянке не было.

Я на всякий случай проверила свои пожитки. Серьги были на месте, погребенные на дне мешка, так же как и туфли. Ну хорошо, а то есть такой сорт мужчин, которые исчезают – а вместе с ними пропадает техника и изделия из драгметаллов.

Я прокралась между деревьев в сторону от овражка, а то еще не хватало свернуть шею. Приятный куст нашелся недалеко, и я уже поправляла с облегчением рубаху (которую мне дала Полла после купания в источнике, а я так и не вернула), когда рядом вспыхнул огонь. Я отпрыгнула, зацепилась пяткой за корешок, чуть не полетела навзничь, но устояла, схватившись за кору.

– Так вас и растак!..

– Тише, – сказал Мастер, играя огнем над ладонью. Язычки пламени лизали его пальцы. – Тише, а то перебудите все благородное собрание.

– Вы тут диверсию, что ли, устраиваете, что нужно соблюдать тишину? – поинтересовалась я злым шепотом.

Мастер поднял брови. Тени на его лице лежали густые, он выглядел еще более умученным – и немолодым.

– Что это за язык?

– Что? А… – я повертела ступней, надеясь, что не вывихнула. Сказала: – Диверсия. – Так и есть, рот не захотел произносить его на местном наречии, и сказал по-русски. Наверное, у них нет этого слова. – Гм, действительно. Это мой родной язык.

– Никогда не слышал.

Я пожала плечами.

– А я знаю почти все наречия соседних стран, – продолжал он.

– Значит, я не из соседней страны.

– Тогда – откуда вы, леди? – спросил он. Шагнул ближе. Я оперлась спиной на дерево, сложила руки на груди. Сказала возмущенно:

– По нашему уговору вопросы задаю я.

– Это был уговор? Гм. Допустим. Но он не отменяет светской любопытности. Вы родились не здесь. Можно предположить, что вы вообще не родились, но это противоречит… фактам. – Он оглядел меня, задержавшись взглядом в вырезе рубахи. Я хотела дать ему по острому уху, но глядел он, очевидно, на царапины.

– Почему это я не родилась?

– Мир не видел вашего рождения, посему на вас нет печати жизни. – Он потер подбородок. – Печати смерти тоже нет. Верно?

– Откуда я знаю? – удивилась я.

– Как вы можете этого не знать? – удивился в ответ Мастер. Потер бровь пальцем, другую руку отвел чуть в сторону, приглушил пламя. – Вы гомункул? Кто вас создал? Исключительная работа.

– Ч-что? Нет! Никто меня не создавал, – рассердилась я, – кроме мамы… матушки и отца.

– Очень жаль, – сказал Мастер, обошел меня с боку, поднял руку с огнем, освещая лицо. – Исключительная работа! Шедевр. Был бы.

– Ну уж простите, что разочаровала!

Мастер приложил палец к губам. Ха, слов местным не хватает, а жесты те же самые. Я понизила голос:

– Как вас, в конце концов, зовут?

– Зовите меня Мастером, как все.

– Но имя-то у вас есть? – Он выпятил подбородок в уже знакомой манере. Я фыркнула: – Что, чародеи не открывают имен?

Он склонил голову набок, словно синица, разглядывая пшено.

– Это так, леди.

– Ну хоть скажите, чего вы Мастер. Мастер – чего?

– Мастер фейерверков, – доложил он, чуть поклонившись, – при дворе Его Величества короля Готефрета Доброго.

– И что же, правда занимались фейерверками?

– Не только, – сказал Мастер, значительно поднял палец. – Также иллюминацией дворца и всякого места, где король и его гости изволят пребывать, а также огнями над прудами и озерами для создания мистического чувства, а также украшением блюд, а также сиянием знамен, инсигний и знаков отличия, а также малой погодой, а также волшебными знамениями для различных нужд, а также…

– Что такое "малая погода"?

Мастер перевел дыхание, переступил с ноги на ногу.

– Это легкое исправление погоды в определенном месте на короткое время. Нагнать грозу посреди ясного дня – не мои обязанности и, скажем прямо, склонности, а исправить слегка хмурый день на безоблачный – дело для меня.

– Здорово, – сказала я искренне. – А много вас было при дворе?

– Мастер-распорядитель празднеств и главный астролог – помимо меня. Хотя астрология – это пародия на настоящее искусство! – Я согласно кивнула. Мастер продолжал: – Кроме того, ученики и подмастерья. Леди, при всем моем почтении, вы завершили свои дела, а я, обуянный теми же желаниями, еще нет.

Я секунду соображала, потом прыснула и оставила его в покое, пошла ложиться. Если повезет, урву еще немного сна.

Я дождалась, пока вернется Мастер, дышала ровно, изображая забытье. Слушала, как он трет руки над углями, а потом кутается в плащ. Мастер фейерверков, какая славная должность.

Наутро он попытался идти сам, но вышло у него ровно до первого кустарника. Он выбился из сил и сел там же, где стоял, принялся стирать выступившую из открывшихся порезов кровь. Сэр Эвин взял его за загривок, как кота, поднял. Королева сказала прекратить, подвела коня ближе. Полла поддержала, и Мастер кое-как вскарабкался в седло. Я потерла поясницу, прогнулась. Мастер уцепился за седло, откинулся, стараясь не касаться королевы, словно она была заразная… или священная, как статуэтка, которую нельзя трогать никому, кроме жрецов. Иногда, правда, он шептал что-то королеве в затылок, показывал, и королева направляла коня туда, куда он тыкал пальцем. Хорошо направлял, наверное, раз мы больше не ходили кругами, а выбрались, в конце концов, на утоптанную широкую тропу. Сэр Эвин шел теперь с рукой на оголовье меча и оглядывался чаще, чем обычно. Я держала топорик наготове. По дорогам кто только ни ходит в неспокойное время. Но королева не спешила скрываться в чаще, а я не жаловалась: идти стало легче. Я на секунду присела, перешнуровала ботинки. Встала, постучала по пояснице. Ноет, что ты будешь делать. Но не надорвалась – я знаю, что такое надрываться по-настоящему, и то, что сейчас – еще цветочки.

Сэр Эвин спросил, что со мной такое. Я буркнула: спина, и пошла нагонять остальных. Что он ко мне цепляется? Или наоборот, это признак потепления? Беспокоится. Хорошо бы, а то надоело, хочу, наконец, почувствовать мужское внимание как нужно, а не в виде недовольства. Я убрала с лица хмурое выражение, улыбнулась ему. Сэр Эвин кашлянул, зашагал быстрее. Я вздохнула, потерла поясницу через платье. Надо купаться перед ним более откровенно, что ли. Но куда уж откровеннее.

По обочинам тропы стали попадаться развалины. Сначала наваленные доски между обломанными столбами, потом плетни, остаток частокола, дальше – остовы домов. В остовах росли деревья, стволы пробивали крышу, ветки торчали из окон. В одной из крон запутался узорчатый конек. Словно дерево проросло прямо из дома, подняло собою крышу, раздвинуло ветками стены. Я поцокала языком. Сэр Эвин осматривал развалины, какие-то просто обходил кругом, в какие-то забирался: скользил в окна ловко, как ласка. Я любовалась.

Чем дальше по тропинке, тем выше становились дома и тем дальше в чащу по обеим сторонам уходили. Мастер показал в заросли, королева придержала коня, Мастер скатился на тропу и побрел к лесу. Я, на всякий случай, за ним. Сэр Эвин поймал меня за руку, но ничего не сказал, только сжимал сильные пальцы. Я глядела ему в лицо, ожидая. Он так и ничего не сказал, отпустил, кивнул в сторону деревьев. Странный вы какой-то, ей-богу, подумала я, войдя с солнца в тень. Или просто нервный. Это неудивительно, учитывая, что королевства у вас не осталось, а королеву наверняка преследуют враги: наверное, это очень позорно, когда кто-то из королевской семьи поверженного государства ускользает и не дает себя расстрелять, или что тут делают с вражьими династиями.

Мастер не слишком вежливо спросил, что леди от него требуется. Я ответила: мне-то ничего, но, может, вам понадобится помощь. Балку там передвинуть или что. Он замер на секунду, потом сказал: хо, и продолжил путь. Тут были даже и улицы, заваленные сейчас палой листвой и поросшие низкой травкой. Мастер вывел меня на окраину, где кончились постройки, а улица тянулась до высокого дома с башней. Деревья обступили его, повалили одну стену, башня накренилась, но держалась. Из обращенных к нам окон торчали кусты. Мастер остановился у роскошной двери на тяжелых узорных петлях, утер лоб и виски. Был он мокрый и дышал тяжело. Как бы опять тащить не пришлось.

Он положил ладони на створку, вокруг его рук вспыхнули синим огнем знаки, расползлись в разные стороны, погасли, добежав до косяка и притолоки. Мастер пробормотал:

– Хорошо. Никто не входил сюда до нас.

– Что это за дом?

– Здесь жил городской алхимик и чернокнижник.

– Вместе жили? – спросила я, помогая ему отворить двери. Они шли тяжело, я ногами распинывала мешавшуюся листву и землю.

– Кто?

– Алхимик и чернокнижник.

Мастер, опершись на раскрытую створку, промокнул лоб рукавом. Я поставила мешок на землю, подала ему фляжку. Он ополовинил ее с жадностью, вернул. Сказал, вытирая губы пальцем:

– Это один и тот же человек, леди. Городок был маленький, этот профан умудрялся совмещать и те, и другие обязанности.

– Почему обязательно профан? – прокряхтела я, пытаясь раздвинуть створки еще. Мастер попятился.

– Потому что, схватившись сразу за два ремесла, ни одно не познаешь глубоко. Но, как я говорил, маленькому городку не нужно многого. Если Мастер-чародей способен сделать аборт жене градоначальника и заговорить дом пивовара от кражи, а Мастер-алхимик умеет сделать эликсир от облысения – этого довольно.

– Возогнать спирт из первача, – прокряхтела я, протискиваясь в щель.

– Вы дочь или жена алхимика, леди?

– Чего сразу жена, – пробормотала я. Платье зацепилось за гвоздь, я извернулась, попыталась нащупать. – Может, я сама алхимик.

Мастер отцепил меня от гвоздя.

– Алхимия – грязное ремесло, – сказал он. – Мало найдется женщин, которые пожелают с ним связаться.

– Не все женщины белоручки, – прошипела я сквозь зубы, напряглась, уперлась спиной в край одной створки, а руками – в другую, раздвинула еще.

– Это так. Однако женщины в силу разумности предпочитают обыкновенно заняться чем-нибудь более… результативным и приносящим более явную пользу. – Он задумался, заправил волосы за острые уши. – Впрочем, знавал я одну алхимичку. Она создавала химер. Потом скормила им мужа.

– Это правильно, – одобрила я, все-таки просочилась внутрь. – Сразу в доме тихо и никто не нудит про приготовить обед.

Мастер помолчал, потом полез за мною. В доме было темно, свет едва-едва проникал в забитые зеленью окна. Я отошла, пропуская его, обо что-то споткнулась, ударилась коленкой, выругалась. Мастер зажег над ладонью огонек. Кусты и тонкие деревца росли из щелей пола, раздвинув, а кое-где и выломав доски, из стены, своротив несколько полок, торчали толстые суки. Нападение природы какое-то, как в кино про обозлившуюся планету, которая решила отомстить людям за то, что они загадили места своего обитания.

Мастер, старательно перешагивая корни, зашуршал через заросли к дальней стене. Там тоже были полки, но Мастер, дойдя до них, свернул, и я топориком прорубила себе путь следом, вошла за ним в боковую комнату, где все стены были заставлены шкафами, а посреди помещения стоял пюпитр с толстенным томом и покрытый паутиной стол, на котором высился прибор, больше всего похожий на самовар с затейливо торчащими трубками.

Мастер подпалил паутину, она с треском сгорела вмиг. Огонь перекинулся было на дерево шкафов, но Мастер позвал его, и язычки сорвались, вернулись к нему на ладонь. Мастер фейерверков… ну что же, фейерверки ведь надо поджигать.

Я перевернула пару страниц книги на пюпитре, погладила пальцем строки. Я все еще ничего не понимала, но написано было красиво.

– Мастер, вам это нужно?

Он оторвался от прибора на столе, дернул плечом.

– Труха, можете взять на растопку. Лучше поищите сосуды, идеально, если полные и запечатанные.

Я сунула топорик за пояс и пошла вдоль шкафов. Из банок с желтоватой жидкостью на меня смотрели чьи-то глаза. Я постучала по стеклу ногтем, вытерла пальцы от пыли. На полках стояли в основном книги и вот такие банки с препаратами. Запечатанных сосудов не было. Мастер тем временем обнаружил в углу укрытый сукном и погребенный под книгами сундук, смахнул книги, попинал замок носком башмака. Я хотела сбить замок топориком, но Мастер вместо этого ткнул в него пальцем. Заискрило, замок повис на дужке. Я помогла ему поднять крышку и держала, пока он доставал бутылочки, флаконы и кувшинчики. На полу скоро образовался целый строй, и Мастер сказал мне таскать это порциями наружу, потому что рук у нас унести все сразу не хватит.

– Нам точно нужно это все?

Мастер дунул на одну из бутылочек, осмотрел залитое сургучом горлышко.

– Это зелья и эликсиры, простые, но очень полезные. Они пригодятся в дороге.

Я пожала плечами, расстелила сукно на полу, принялась осторожно складывать сосуды на него. Медленно и нежно сложила концы полотна, стараясь ничего не кокнуть, прижала к себе, потащилась через растительность к выходу, гадая, так ли хорошо я запомнила дорогу, как думаю. Споткнулась только раз, одна из бутылочек чуть не выскользнула из импровизированного узла, но я успела ее подхватить. На улице я сначала отдышалась (воздух в доме был пыльный), а потом принялась укладывать добычу в мешок, стараясь каждую бутылочку завернуть в мягкое. Неприятно, когда в чемодане лопается бутылка шампуня или флакон духов – а если вдруг прольется алхимическое зелье, словом "неприятно", я уверена, не ограничится.

Второй поход я совершила точно так же. Мастер закончил с сосудами и теперь брал книги с полок, открывал, бросал быстрый взгляд и швырял к стене. Огонек парил теперь над его левым плечом. Я подобрала узел и пошла прежним путем. Оступилась в том же месте, чертыхнулась, продралась сквозь кусты… у самого порога споткнулась, чуть не выпустила сукно из рук, перехватила, но один край отогнулся, и флакон медленно, лениво, словно издеваясь, скатился по нему и разбился у моих ног…

…Они нахлынули на частокол, как волна. Выбитые ворота грянули в пыль. Они потекли в проем, укрываясь щитами. Жители бежали, стоял крик, а они шли теперь медленно, в черных панцирях, а над шлемами с белыми шипами колыхалось знамя: красный вепрь вспарывал клыками небо, белое от жара. Они шли, стрелы били в щиты. Стрелки отступали на шаг и стреляли снова. Золотые доспехи короля сияли на солнце так, что было больно смотреть. Король ждал, не давая боя. Они шли вперед, вбивая в дорогу каждый шаг, в ворота текли все новые черные доспехи в белых накидках, разливались по городу, как река, ловили жителей на порогах, и там же оставляли тела. За рядом щитов уставилось в небо копье с красным флажком. Желтые глаза нашли короля, рот ощерился, словно на плоской морде лопнула гнойная рана. Король велел отступать, разнесся сигнал рожка. Они не гнались. Копье с красным флажком опустилось, показало острием на магистрат. Раздался рык и вой, черные доспехи хлынули туда. Кто-то остался позади, выволакивал из домов тех, кто не успел сбежать и надеялся спрятаться. За ворота, назад, потащили первых женщин, связывали и бросали у частокола вместе с трофеями. Пыль из-под копыт королевской рати дрожала, как занавес, меж домов.

…Я вздрогнула, открыла глаза. Мастер отнял ладонь от моего лба, отступил, ожидая, пока я поднимусь. Хоть бы руку подал, ворчала я про себя, вставая. Потерла щеку: наверное, расцарапала о куст, когда падала.

– Что вы видели, леди? – спросил Мастер спокойно. Я выдохнула, закашлялась. В комнате висел вонючий дымок, светлее, чем должен был быть в темени. Я шатко дошла до двери, высунулась, продышалась.

– Ч-что это было?

– Ничего особенного, – сказал Мастер за спиною. Я выбралась на волю, и он вылез за мной. Мешок стоял у дверей, пузатый, а рядом лежало полотно с батареей сосудов. А он времени даром не терял, пока я валялась. – Вы пролили занятный состав и в результате вас посетило прошлое. Или, что менее вероятно, грядущее.

– Там был король, – начала я. Потерла глаза. Откуда я знаю, что это король? – Мужик в золотых доспехах. И какие-то морды, армия… страшные, особенно один. Похож на тех, кто на нас напал, тварюги. Они прошлись по городу…

– А король отступил, – закончил Мастер. – М-да, ясно. Тени недавнего прошлого разговаривают громче всего, особенно если пролита кровь. Мужик, как вы изволили выразиться, в доспехах – прадед короля Готефрета, – он помедлил, потом все же поднял четыре сложенных пальца, – да войдет он свободно под своды Четверых.

Я помотала головой. В ушах все еще звенели крики.

– Ничего себе – недавнее прошлое. Прадед…

– История эльфов простирается до самого рождения мира, – сказал Мастер, звеня бутылками. Закутал несколько в плащ. – Десятки лет для истории – пустяк. Пойдемте, леди.

Он хекнул, поднял сверток, прижал к груди и зашагал между руин. Мне остался мешок и узел из сукна. Когда я, ругаясь под нос про равное товарищеское разделение труда, приволокла их на тропу, Мастер уже что-то объяснял королеве, отмахиваясь от коня, который норовил попробовать его волосы на вкус, Полла перебирала и рассовывала сосуды по сумкам, а сэр Эвин продемонстрировал мне котелок – большой, не то, что наш нынешний.