Текст книги "Случайные люди (СИ)"

Автор книги: Агния Кузнецова (Маркова)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 26 страниц)

– Вы что творите, – прошипел Мастер мне в волосы, схватил подмышки, но поднять не смог, пока я сама не вспомнила, что у меня есть ноги, и не подгребла их под себя. Ове держался теперь за лицо и мычал сквозь ладони. Мастер дернул меня прочь, я подалась, как кукла.

– Это вы что творите, – нашлась, наконец, я, когда он утащил меня к стене, откуда я видела только край помоста и страшные шесты над ним. Один был еще в крови. – Пустите, в конце концов!

Мастер не пускал, а решительно взял за руку и поволок. Королева окликнула со ступеней. Мастер вжал голову в плечи, не обернулся. К нам, прямо по телам, заспешил сэр Эвин.

Что за место дурацкое, подумала я, второй уже раз убегаю. И второй раз не до конца понимаю, почему.

– Вы в своем уме? – поинтересовался Мастер, обернулся, наконец, тоже, поднял руку. Сэр Эвин остановился. Обнажил меч. Мастер сказал: – Не стоит.

– Ты уходи, – ответил сэр Эвин. – А леди оставь. Ей не подойдет судьба бродяги.

– А? – уточнила я, и сэр Эвин обратился теперь ко мне: – Ее Величество были непредставимо милостивы и щедры, и предложили вам остаться при них. С сохранением всех привилегий вашего рождения.

– Нет, – сказал Мастер. Я тут же отцепила от себя его руку. Еще всякие остроухие мужики – и любые мужики – за меня не решали. Но Мастер вышел вперед меня, загородив, как Полла королеву (и так же смешно и бесполезно) и повторил: – Нет. Леди изволит отказаться от предложения.

Сэр Эвин шагнул вперед. Около его сапог задымилась земля.

– Леди, – сказал он, – вы не станете ни в чем нуждаться. А я буду оборонять вас от всего мира.

И тут у меня, видимо, должны были подкоситься колени от женского счастья, но возмущение придавало нижним конечностям твердость, а верхние неумолимо толкало подняться и сложиться в неприличные жесты.

Сэр Эвин продолжал, шагая к нам уже по языкам пламени:

– Вы станете нуждаться – что может дать вам маг без места, единожды и дважды предатель?

Я растерялась, посмотрела на Мастера. Тот опустил ладонь, из земли росло пламя и лизало ее, словно кошка вылизывала себе пузо.

– Леди, – повторил он, – изволит отказаться от предложения.

– Почему? – спросила означенная леди.

– Потому что вы не будете свободны. Много ли воли даст вам Рихенза, зная, что вы можете поднимать мертвых? Отпустит ли, когда захотите уйти?

– Это будет жизнь при дворе и в достатке, – сказал сэр Эвин. Лицо его было совсем красно от близкого огня. – Это будет жизнь в почитании и любви.

– В вашей, что ли, любви? – уточнила я.

Сэр Эвин облизал губы и едва-едва заметно кивнул, словно просто качнулся от налетевшего ветра. Но во дворе было тихо, и даже пламя росло перед ним вертикально.

Ах, как хорошо, подумала я. Вздохнула, улыбнулась. Мастер опустил руки, огонь тут же пропал. Королева все так же стояла на ступенях и наблюдала. Ах, как сладко, все меня хотят и все меня любят.

– Уберите, пожалуйста, оружие, – сказала я. Сэр Эвин послушался, как от зелья. Я приблизилась, подошвы тут же нагрелись. Я поманила его к себе, встала на цыпочки, обняла за шею и поцеловала. Ух какой мужчина. Он обнял меня за талию. Ух, как хорошо, когда ух какой мужчина обнимает. Сразу мысли: вся б была его.

Я отстранилась, уперлась руками в грудь, и он меня отпустил. Ух, отлично, подумала я.

Перепрыгнула через тело, чуть не сшибла Мастера, схватила его за плечо и поволокла за собою. Мастер верещал, потому что я прихватила волосы. Отпустила, сказала было прикрыть нас, но огонь и так взвился за нами до самого неба, занавесил сэра Эвина и королеву, весь замковый двор.

– Ворота закрыты, – сказал Мастер.

– Ну так вдарьте по ним! – крикнула я радостно. – Чтоб вдребезги!

Мастер сложил руки перед собою и подошел, как к двери королевы. Я заранее закрыла уши, присела и загородилась плечом.

Грохнуло так, что волна воздуха бросила меня на бок. Я тут же вскочила. В воротах у земли красовалась дыра.

– А что ж не полностью?

Мастер развел руками. Я, то и дело оборачиваясь на огонь, поскакала вперед. Дыхания уже не хватало, и хоть я бежала, Мастер был рядом, не очень даже торопясь.

– Что им от меня было надо? – проговорила я, запыхавшись. Дыра оказалась меньше, чем я думала, и везде торчали щепки и гвозди. Я долго примеривалась, бормотала: – Я не умею поднимать мертвых, с чего они взяли.

Мастер поднял руку, я ждала еще огня, но он помахал кому-то поверх моей головы. Я высунулась из дыры, проследила за его взглядом.

Мастер Иллюзий неуверенно поднял руку и помахал в ответ. Поглядел на руку и снова помахал.

Мастер прожег дыру в подъемном мосту, мы выбрались на край берега, Лес тут же сплел корни, и мы перешли по ним – рука в руке.

Над деревьями занималось утро, у меня ничего не болело и было легко, словно я ничего не потеряла сегодня, а только нашла.

Эпилог

Послание отыскало нас на постоялом дворе, где мы вылезали из постели только для того, чтобы влезть в бадью или спуститься поесть. Мастер прочел и сразу сказал, что это хитрость, и не нужно верить. Я, поскольку прочесть не могла, попросила не его мнения, а дословного перевода.

– Я научу вас читать, – сказал Мастер.

– Это было бы неплохо, – ответила я, – но сначала подогрейте воду.

Он положил руку на край бадьи, и она снова пошла паром. Я отмокала и не собиралась вылезать, пока с меня не сойдет весь дым, все сточные воды, кровь, пот и грязь, все прелести наших вылазок и дороги по Лесу потом.

Запах секса пусть, так и быть, остается.

Я мокла, а Мастер зачитывал, хмурясь с каждой строкой все больше, а потом снова сказал: это уловка, леди.

– А вдруг нет? Я верю в людей.

– Зачем? – удивился Мастер.

Затем, что иногда им нужно давать шанс, как давали мне. Я этого не сказала, а сказала вместо:

– Если что, вы меня защитите, ведь правда?

Мастер пробормотал, что ему все это не нравится в любом случае, но письмо отложил, не прожигал больше подозрительным взглядом. Я протянула мокрую руку, он сказал: минутку, леди, и начал раздеваться. Скрутил волосы на макушке, чтобы не мочить.

Я подумала, что пока что мне не нужно ни новых возможностей, ни новых волнений. Может быть, через недельку или месяц, когда мне снова приестся этот мир и захочется все переделать и куда-то бежать.

Бежать, в общем, хотелось и сейчас, но сначала отмокнуть, налюбиться, наесться и выспаться не под открытым небом. Это не навсегда – покой и постоялый двор, житье на одном месте. Я хочу домой и всегда буду хотеть, а значит, мы будем искать.

Но пока жизнь меня устраивала, и я не хотела делать ее лучше или хуже. Городок, куда вывел нас Лес, принял нас безразлично, пока Мастер не занялся прямой своей профессиональной деятельностью и не раздвинул облака по просьбе градоначальника. Осень пришла резко и объяла земли полностью: солнце, дождь и холодные ночи. Народ собирал урожай, варил пиво и праздновал окончание жатвы той или иной культуры. Собирал деньги и подносил в мешочке, а Мастер делал хорошие дни, чтобы ни один не пропал в страду. Хватало, чтобы поесть, поспать на простынях и иногда даже купить кружку какому-нибудь путнику в обмен на новости. Говорили больше всего о войне и ее скором окончании, о королеве-освободительнице, которая сразила Эбрара и, победоносная, приняла трон своего дядюшки и его армии, объединив тем самым, два соседних государства. Горожане слушали и судили по-разному: кто считал, что это к добру, кто думал, что к худу, и за этими разговорами, плавно переходившими в политический мордобой, пролетали вечера.

Так можно было бы даже жить, думала я. Недолго, какое-то время. Переходить из города в город, Мастер бы занимался своим делом, и я тоже нашла бы себе какое-нибудь. Шить там или, опять же, штукатурить. Штукатурю я лучше всех, единственное что: в этом мире пока не изобрели сухие смеси.

Наевшись и напившись местного пива до ясности мыслей и неясности речи, думала я также, что тоска по дому постепенно улеглась бы, и я бы даже забыла, откуда я. Нужно просто немножко притереться.

– Может, и правда, ну его, – сказала я, когда Мастер сел в воду, подняв ее уровень мне до ключиц. – Пленительно, но рисковать?..

– Так будет разумнее, леди, – сказал Мастер.

Я опустила руку в воду. Мастер сказал, что он в бадье с исключительно светскими целями.

Послание от королевы с предложением дома для меня и свободы для него мокло на полу, и когда мы, выбравшись на дрожащих ногах, его подобрали, буквы уже все расплылись.

– Так будет пока лучше, – сказал Мастер, когда мы укладывались.

– Поживем спокойно, – согласилась я, – неплохо ведь живем.

Он долго разглядывал мое лицо, потом забрался под одеяло и стал наглаживать живот.

Проснулась я оттого, что его не было рядом.

Ах вы мелкий авантюрист, думала я, спешно влезая в штаны. Штаны были новые, как рубашка и курточка, но мне все равно неуловимо пахло помойкой, кровью и ужасами – особенно после того, как снились плохие сны.

Он не успел уйти далеко, так и шел по дороге, в которую вылилась ближняя улочка. Лес надвигался темной грядой. Мастер обернулся на мой топот и тяжелое дыхание, но упорно пер в его сторону, как асфальтовый каток.

– Да стойте же!

Мастер остановился, снял зачем-то капюшон, но все равно остался похож на католического монаха.

– Я бы вернулся к вашему пробуждению, – сказал он.

– Сколько это будет продолжаться? – спросила я. – Вы никому ничего не должны, вас отпустили, чего вам еще?

Мастер насупился и всю дорогу до Леса молчал.

– Хорошо, – сказала я. – Ладно. Прошу прощения. Наверное, я чего-то не понимаю и поэтому неправа.

– Иногда нужны формальные знаки, – сказал Мастер.

Лес принял нас запахом дождя и прелой листвы. От ветерка вниз ссыпались капли. Мастер сбросил плащ и отдал мне. Сказал:

– К тому же, нам незачем рисковать обоим. Я хотел выяснить, что замыслила Рихенза, не вовлекая в это вас. Если ее намерения чисты, то вы первая узнали бы об этом.

– Очень благородно с вашей стороны.

Мастер пожал плечом.

– Эгоистически, скорее.

– М?

– Сама мысль, что с вами что-то произойдет, и это разлучит нас, невыносима.

Я тихо закхекала от удовольствия. Мастер решил, что я над ним потешаюсь, и обвинил в коварстве весь человеческий род, благородных барышень – включительно.

Лесу не нужно было подсказок, он знал, куда мы идем, и опять вывел нас на дорогу, уже другую – широкую, с перекрестком.

На перекрестке ждали: тоже в капюшонах рядом с лошадьми. Королева, ее рыцарь и ее новоиспеченный мастер-распорядитель. Хоть Поллу оставили, не стали таскать девчонку ночью, дали поспать.

Я на всякий случай поклонилась. Королева Рихенза выступила вперед и сняла капюшон. Взяла с места в карьер:

– Вы мне нужны. Вы не будете ни в чем нуждаться.

– Спасибо, конечно, но…

– Я не могу допустить, чтобы вы служили другому государю. Это слишком большая власть.

Опять начинается, подумала я с раздражением. Сэр Эвин пока держал руки под плащом, но наверняка одна из них лежала на мече.

– Я не собираюсь никому служить, – сказала я. – И я ничего не умею, вам показалось!

Королева красноречиво повела рукой в сторону Ове, который сутулился и пытался стать меньше нее ростом. Ничего у него не выходило, он торчал, как внезапный дорожный знак, за которым в кустах сидит полицейский.

– Мы все наблюдали то, что наблюдали, – сказала королева. – И не глупите, рано или поздно вы предложите свою службу кому-нибудь. Сами – либо вас заставят.

– Хотите заставить прямо сейчас? – спросила я. – Попробуйте.

Все-таки приглядывающие за тобою маги разбаловывают. Я оглянулась на Мастера, чтобы убедиться, что он готов поддержать мои заявления боевой мощью. Воздух вокруг его ладоней мерцал и дрожал. Я выдохнула.

– Я позвала вас не за этим, – сказала королева, помолчав. Сэр Эвин остался на месте. Тоже уже отмытый и в доспехах, которые поблескивали при луне там, где плащ их не прикрывал.

Я поежилась от ветерка и подождала, пока она сама продолжит. Королева протянула руку рыцарю, сэр Эвин зашуршал в седельных сумках и подал ей веревку и нож.

Ну вот просто отлично, подумала я, напружинившись, чтобы бежать. Кого не зарежут – того свяжут. А потом зарежут.

– Мастер фейерверков, приблизься.

Мастер шагнул вперед, я хотела спросить, что он, сумасшедший, делает, но потом, сжав кулаки и зубы, осталась на месте и нема. Потому что это не мои дела и я ничего не понимаю.

Мастер протянул руки. Королева скрутила его запястья веревкой, затянула узел так, что спина Мастера дернулась. И дернулась еще раз, когда королева взрезала веревки ножом.

– Сим в присутствии свидетелей объявляю этого эльфа вольным и вручаю его судьбу Четверым и ему самому, и снимаю с себя все заботы о его попечении и защите.

Большая потеря, хмыкнула я про себя, с таким-то соцобеспечением.

Мастер поклонился и, не разгибаясь, попятился на несколько шагов. Распрямился и поглядел на свои руки. Я потрепала его по локтю. Это все, конечно, глупости, просто жесты, но он прав, иногда нам нужны жесты. Это как я расставалась с бывшей моей любовью, но никак не могла перестать быть – его, пока не выкинула все его вещи, которые он у меня "забыл", и не удовлетворила себя на нашей постели, думая не о нем, а об Озимандиасе из "Хранителей".

– Остальные мои подарки вы отказываетесь принимать, – сказала королева, вернула сэру Эвину нож.

Потому что это не подарки, а неотъемлемое право каждого на свободу, а для меня – пожизненный контракт, и я подозреваю, что не на самых выгодных условиях.

– Рассчитываю на ваше благоразумие, – сказала королева.

– Мое благоразумие как раз и говорит мне оставаться самой по себе, – ответила я.

– Пусть оно подскажет вам также молчать о недавних событиях.

Я подождала, пока она добавит что-то вроде "у монархов длинные руки", но королева развернулась и, шурша юбками, отошла к лошади. Сэр Эвин помог ей взобраться в седло.

Ове мялся около. Я сказала ему:

– Бывайте. Может, еще увидимся.

– Я перед вами в вечном…

– Не надо, – сказала я, улыбнулась и отвернулась от них от всех, сошла с дороги и побрела к деревьям. Есть вещи, за которые лучше не надо благодарить, выйдет неловко и не так. Что-то лучше оставить молчанию.

– Вы могли бы неплохо устроиться, – сказал Мастер. Я притормозила, подождала его. Он, вместо того, чтобы нагнать меня, глядел на похожих на призраков ночи всадников.

– Не хочу, – сказала я. – И не хочу больше оставаться на месте. Предлагаю прямо с утра отправиться в дорогу.

– Отчего такие перемены?

– Мне нужно домой, – сказала я. – Я не могу здесь. Не смогу. Я никогда не буду тут свободна. Всегда буду чья-то, всегда от меня будут этого добиваться, особенно с… – я тронула живот, – с этим.

Мастер не видел жеста, но понял, наверное, о чем я, передернул плечами. Луна делала его седым.

– У вас дома все свободны?

– Не все, – сказала я, – и не от всего, но лучше, чем здесь. Вы поможете мне найти то, что нужно? Духа и мага, который все сделает.

– Собственноручно ковать себе одиночество?

Я подошла, отвела волосы, положила ладонь ему на лопатки. Воздух был сырой, кончик носа у меня замерз. Я потерла его и сказала тихо:

– Вы предлагаете остаться?

Мастер молчал. Луна была огромная.

– Я не хочу возненавидеть вас потом, – сказала я. – За то, что осталась.

Подумала: поэтому слово на "л" и страшнее слова на "с". Потому что в смерти все уже решено, она забирает и не спрашивает. А в любви решений требуют от тебя, и непременно ведь ошибешься.

– Что же, – проговорил Мастер, – я не хочу видеть вашего несчастья. Мы выйдем утром. Возможно, Лес подскажет нам путь. Он стал милосерднее, вы заметили? Второй раз он был рожден из желания спасать, а не казнить, как в первый.

Я пожала плечом. Сказала:

– Постоим еще минутку. Красиво.

Распахнула плащ, набросила полу Мастеру на спину, как крыло.

Луна была гигантская.

– Любовь требует некоторого самоотречения, – сказал Мастер.

Я вздохнула, обняла его за плечо крепче.

– Не заставляйте меня стыдиться, что я хочу домой.

– Что вы, – сказал он, – это я не про вас.

Я тоже не хочу видеть его несчастным, подумала я, но он молод – наверное – и теперь свободен. Быстро окрутит какую-нибудь падкую на эльфов и магов девочку. Или мальчика.

– Сэр Эвин неплохо целуется, согласитесь, – сказала я.

– Соглашусь, – ответил Мастер.

– Лучше меня?

– У меня к вам тот же вопрос.

Я привлекла его, он положил руку мне на талию, мы столкнулись носами и все-таки совместили рты.

В воздухе раздалось:

– Я многажды прошу извинения.

Я вскрикнула, Мастер тут же зажег перед собою огонек, и в его свете перед нами предстал Ове, точнее, его парящая в воздухе голова. Не успела я сказать: "Что за черт?!", как остальной Ове возник из воздуха. Конечно, если ты мастер иллюзий, чего бы не подкрадываться!

– Я хотел лишь сказать, что я всегда к вашим услугам, и, если мне в руки когда-нибудь попадет пригодный для этого дух, я непременно…

– Спасибо, – сказала я. – Вы что тут делаете, сбежали?

– Немного отстал, – сказал Ове.

– Ну идите, пока вас не хватились.

Мастер что-то сказал на Весенней речи. Ове повертел головой, словно искал потерявшегося в толпе друга, склонил голову и ответил. Воздух снова поплотнел, я на всякий случай отступила и приготовилась раздавать пощечины еще одному невидимому подглядывателю, но это была моя дама. Она тоже высказалась на Весенней речи. Отлично, собрали консилиум. Я отошла на шаг и подумала, что нужно найти что-нибудь присесть, на земле будет холодно, уже не лето. Бревно какое-нибудь или…

– Пожелай чего-нибудь, дитя, – сказала дама моя.

– Бревно, – ответила я, сунув руки под мышки. – Посидеть. А вы говорите, говорите, не обращайте на меня внимания…

Невдалеке с треском повалилось деревце. Я сказала: о! Впилилась в темноте в крону, обошла, обмахнула ствол ладонью, устроилась ближе к корню, где не было веток.

– Более я не буду служить тебе, – сказала дама.

– Вы и не служили, – удивилась я. – В смысле… я благодарна, что вы были со мною, но вы в любой момент свободны идти, конечно. Я была бы рада, если бы вы остались еще немного, нам предстоит дорога, поиски…

– На этом все, – сказала дама. – Я исполнила твое последнее повеление.

Надо было пожелать мешок золота, подумала я, погладила кору. Вздохнула. Сказала:

– Хорошо, как хотите. Я вас ничем не обидела?

Дама моя не удостоила меня ответом, а сказала Мастеру:

– Приступайте.

Он поклонился ей глубже, чем королеве, которая только что дала ему свободу, и заговорил нараспев. Ове достал из складок одежды бутылочку, выдернул пробку, вылил содержимое на траву, стряхнул капли и сжал бутылочку между ладоней. Она засветилась.

Я спрыгнула с дерева.

– Эй, эй! Вы что это задумали?

– Нужен заговоренный сосуд, – пробормотал Ове. – Чтобы удержать дух, пока я готовлю…

– Вы это мне оставьте! – Я предупреждающе наставила на него палец.

Дама моя перетекла в пространстве, заслонила мне луну и засветилась серебром. Я впервые увидела ее глаза – белые, мертвые, как у статуи.

– Я наблюдала тебя, дитя, – сказала она. – Я много лет не видела жизни. Я забирала живых к себе и делала мертвыми. Тебе удалось принести мне немного жизни.

– Я… я, наверное, могу помочь вам, – сказала я, взяла ее за руки, мягкие и влажные. – Я что-то такое сумела ведь, и с вами…

– Я умерла слишком давно, дитя, – отвечала она. – Не печалься обо мне. Всякий, кто приходил ко мне, мог освободить меня. Только ты захотела. Я наблюдала тебя. Все, чего у меня не будет. У мертвых не бывает перемен чувств, прощения. Я навсегда в своей вражде и своем несчастье, для меня не будет ни мира, ни покоя, ни нового, а лишь старое. У меня его было вдоволь.

Дама расплылась, у меня в уголках глаз собрались капли. Я моргнула, всхлипнула, сжала ее руки.

– Не печалься, – повторила она. – Освободи меня еще раз, теперь полностью и навсегда.

– Как? – прошептала я.

Рука ее стала водой, я сжала пальцы, она пролилась сквозь них – и сплотилась снова, легла мне на щеку. Мазнула влажным.

Мастер начитывал. Ове держал бутылочку.

– Не могу не печалиться, – сказала я, упрямо держа вторую ее руку.

Дама моя распалась на капли, в каждой – серебряный огонек, и они роем устремились в горлышко бутылки. Ове заткнул пробку.

Вот и все. Вот так просто.

Я утерла лицо очень кстати влажной ладонью.

– Нам тоже пора прощаться, – сказал Мастер.

– Что? Как, уже? Почему?

– Не следует тянуть, встреча, которой назначено расставание, мучительна, – сказал он.

– Но я хочу побыть с вами еще, и… Мастеру-распорядителю, наверное, надо подготовиться.

– Если леди пожелает, я приложу все свои недостойные силы и тотчас же…

Я состроила ему зверское лицо, и он замолк. Вот не понимают люди, когда надо закрыть рот и кивать!

– Я буду всегда вас помнить, – сказал Мастер.

– Идемте со мной, – сказала я. – Любовь требует самоотречения и все такое. У нас не хуже, чем тут. По-другому, но не хуже.

Добавила про себя: только магии нет. А магу без магии – наверное, все равно, что балерине без ног.

Ове прошептал что-то на Весенней речи. Мастер ответил. Ове отошел, и скоро оттуда загудело и мягко засветилось. Я не смотрела. Я спрятала лицо на плече Мастера и впилась в камзол у него на спине.

Как все по-дурацки. Ночью в лесу…

– Я думала, что у нас еще есть время.

Мастер погладил меня по голове.

– Я не хочу расставаться, – сказала я.

Мастер вздохнул мне в ухо.

– Я вас…

– Не нужно. Будет еще труднее.

Я проглотила проклятое слово на "л", закрыла глаза, оторвалась от него.

Я так хотела домой.

– Я буду всегда вас помнить, – сказал он опять.

– И я, – прошептала я. Голос отнялся вместе с ногами. Я глянула в сторону свечения, увидела сиреневую пелену – как тогда, в замке.

Мастер легко подпихнул меня в спину.

– Так и знала, что я вам надоела.

Рука Мастера переместилась со спины ниже и чувствительно ущипнула.

Я вскрикнула, расхохоталась, обернулась и поклонилась ему до земли – как он кланялся той, кого уважал.

Ове был совсем бледный – может быть, из-за свечения пелены – и какой-то растерянный.

– Спасибо вам, – сказала я. – Вы очень смелый.

– Я не знаю, куда именно вас приведет Тонкая тропа, и заранее прошу прощения…

– Все нормально, я разберусь, – сказала я. Подмигнула ему. И Мастеру тоже подмигнула.

Никаких слов на "л". Только не сейчас.

Я коснулась слева, над сердцем, и попятилась в пелену. Она тут же застила мне глаза, я развернулась в фиолетовой темноте и, обмирая от страха, что могу сейчас зайти не туда и оказаться на Марсе или еще где, побрела на ощупь. Хотя щупать было нечего, темнота и потеплевший воздух.

И запах. Я поморщилась. Опять эта вонища!

Я вышла из подворотни, свет ударил по глазам, я попятилась обратно, в тень. Прикрыла глаза обеими ладонями.

По улице шли по-летнему одетые, точнее, раздетые люди. Проехала машина, за ней еще одна, а третья притормозила и, не включая поворотник, вдвинулась в подворотню. Я отступила к стенке, разобрала на ней знакомые – наконец-то! – слова. Написано было по-русски, и сообщало, что некий Вадик любит скорее мальчиков, чем девочек, или просто неприятная личность.

Я полной грудью вдохнула родные запахи, закашлялась.

И за спиной у меня кашлянули. Я отступила, пропуская прохожего. Но прохожий никуда не шел. Я обернулась.

– Что это за запах? – спросил Мастер, держа руку у носа.

Я вдохнула еще раз, улыбнулась, принялась загибать пальцы:

– Испражнения. Курево. И главное – выхлопные газы.

Выхлопных газов Осенняя речь не распознала. Я подумала, что объясню потом.

Потом. У нас еще будет время. Все время на свете.

– Как вы тут?..

– Любовь требует некоторого самоотречения, – сказал Мастер. – И решительных шагов.

– Вы выглядите странно.

Он оглядел себя. Я уже представляла, как на нем будут смотреться джинсы. Осмотрела и себя. Вполне по-хипстерски. А вот с острыми ушами надо что-то делать. Я подошла, почти прижала Мастера к стенке и принялась пальцами зачесывать ему волосы на уши, приговаривая:

– Сумасшедший вы, сумасшедший. Кто же так делает.

Мастер принюхался и сказал:

– Я уже начинаю жалеть.

– Вы привыкните.

Он выразил на это надежду. Я спросила:

– Как вас все-таки зовут?

Мастер помялся, кашлянул и сказал:

– Ллин.

Я улыбнулась, распушила прядки от висков. Была бы резинка, я бы завязала или заплела…

– Вы сумасшедший, Ллин. Можете спать на моем диване, так и быть.

Он вздумал поклониться, но я удержала его. Я-то ничего, хотя плащ совсем не к месту, а он с ушами и манерами… Я сняла плащ, сложила и повесила на руку. Взяла Мастера… Ллина за руку, вытащила из подворотни, прошлась по тротуару, подняв голову. Табличка на доме сообщила, что мы сейчас на улице Советской. Прекрасно. Она может быть где угодно, в каждом городе есть Советская улица.

Но это ничего, разберемся.

– Отчего вы говорили, что у вас дома нет магии? – спросил Ма… Ллин.

– А?

На нем уже были светлые штаны и синяя футболка. От нас удалялся парень в точно таких же.

Я затащила его обратно в подворотню, возмутилась:

– Вы в своем уме?! Не при людях!

– Кто вам сказал, что здесь нет магии?

– Да никто мне не говорил. Может, и есть, я откуда знаю? Если вы такой умный, сделайте что-нибудь с ушами.

Ллин пощупал свои уши, разрушив мой парикмахерский шедевр, сделал сложное лицо.

А в самом деле, кто мне сказал, что тут нет магии и магов?

Разберемся потом. У нас есть время и целый мир, не идеальный, но в чем-то добрее и честнее к отдельным личностям, чем я успела навидаться.

Я взяла моего поначалу случайного, а теперь весьма близкого, спутника под руку и вывела на Советскую улицу.