Текст книги "Записки мерзавца (сборник)"
Автор книги: А. Ветлугин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 39 страниц)
1921 год: ничего, кроме стонов с Лемноса, горького похмелья Парижа, Берлина, Лондона...
Россия, Европа, мир?
Le silence éternel de ces espaces infinies m'effraye {Вечное безмолвие этого бесконечного пространства пугает меня (фр.).}...
Пятая весна. В пятый раз из заброшенных, ненужных могил подымается буйная трава. Помню свою поездку осенью 1918 в Австрию. От Казатина до самого Тарнополя тянулась на сотни верст братская могила: горизонт был в крестах, окопах; поле, взрытое фугасами, и отовсюду непобедимая новая жизнь.
Вертится колесо и дальше, дальше...
Каледин застрелился 29 января 1918: в самом начале не поверил, не захотел гоняться за дьявольской каруселью. Жена его, бывшая французская актриса – целый год ходила на могилу своего Alexis'a, одинокая, седая, гордая, ни с кем слова не скажет, а за ней по бокам два старенькие подслеповатые пуделя. Потом и она поспешила в невозвратное, похоронили ее рядом с атаманом. Пришли вторые большевики, осквернили обе могилы.
"Мы будем судить вас живых и мертвых!" – грозил как-то Стеклов, в дни массовых расстрелов...
Россия – ледяная пустыня, по которой ходит лихой человек – вот ужас реалиста из реалистов, циничнейшего Победоносцева!
Он еще не видел этого "лихого". Русский лихой – сыпняк. Косит, беспощадный, острый, слепой: Евгений Трубецкой и Мамантов, Пуришкевич и партизан Семилетов. – Итак, что ж это – конец ли уже? Или только робкая прелюдия? "Вошь ли съест коммунистическую Россию или коммунистическая Россия победит вошь?" (Ленин)...
Сто миллионов голодных, замерзших, отупевших спят со сжатыми кулаками и благоговейно грезят: в Бога не верим, черта не боимся, диктаторы не спасли, союзники не приходят, о немцах не слышно!..
Спаси нас, великая, единственная русская вошь!..
КОММЕНТАРИИ
Комментарии из-за их значительного объема, сопоставимого с объемом основного текста, даются в сокращении. Поскольку в настоящем издании сочинения А. Ветлугина рассматриваются прежде всего как произведения художественные, главным образом сокращен собственно исторический комментарий. Для того чтобы был виден контекст, в котором воспринимались книги А. Ветлугина, выборочно сохранены параллели из произведений других авторов в том числе и из мемуарных источников. См. также такие издания, как "Архив Русской Революции", "Архив Гражданской Войны", "Белое Дело", "Белый Архив", мемуары и очерки А. И. Деникина, А. С. Лукомского, М. С. Маргулиеса и др., а также исследования современных историков А. Г. Кавтарадзе, А. Б. Кадишева, В. В. Кривенького и др.
При подготовке текстов в максимальной степени сохранены авторская орфография и пунктуация, а также особенности написания имен и географических названий; наиболее существенные различия с принятыми в настоящее время написаниями указываются в комментариях. Также сохраняется авторское использование заглавных и строчных букв в названиях политических объединений, армейских формирований, учреждений, компаний и т. д.
В комментариях при отсылках к газетным и журнальным публикациям указываются все варианты подписи А. Ветлугина (в том числе и собственными именем и фамилией); если подпись не указана, публикация была подписана "А. Ветлугин".
Характеристики персоналий, за исключением особо оговоренных, приводятся в связи с первым их упоминанием, в дальнейшем отсылки на первое упоминание не даются, перекрестные отсылки также не даются и внутренние параллели не указываются.
АВАНТЮРИСТЫ ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ
Первые сведения о подготовке книги относятся к середине апреля 1921 г., когда в газете "Общее Дело", где сотрудничал А. Ветлугин, была опубликована рекламно-информационная заметка под названием "Новая книга": "В этом месяце издательство "Север" выпускает в свет новую книгу А. Ветлугина, посвященную русским авантюристам в гражданской войне. Здесь украинские атаманы, царские генералы, кавказские главковерхи. Дзержинскому посвящена глава "Золотое сердце" (No 271.– 12 апреля. – С. 4). Однако в указанные сроки книга издана не была, она вышла в Париже в промежутке между 2 и 6 июня 1921 г. На это указывают рекламные объявления Книжной лавки "Зеленой палочки", публиковавшиеся в газете "Общее Дело" и регулярно обновлявшиеся: в объявлении, напечатанном 3 июня (No 322), в списке имеющихся в продаже изданий книга А. Ветлугина еще не названа, она вместе с книгой Дон-Аминадо "Дым без отечества" указана в разделе "Новые книги" в следующем объявлении, появившемся 7 июня (No 326. – С. 4). 9 июня 1921 г. в "Общем Деле" опубликована информационная заметка, озаглавленная "Авантюристы гражданской войны". "Эта новая книга А. Ветлугина только что поступила в продажу во всех русских книжных магазинах за границей (издана книгоиздательством "Север" в Париже), – сообщает газета. – Книга состоит из шести глав: 1) "Продавцы шпаг" (Генералы на советской службе), 2) "Распорядители крови" (Сев. Кавказ в 1918– 19 гг.), 3) "Анархисты", 4) "Золотое сердце" (Дзержинский), 5) "Украинская ночь" (Атаманы и пр.), 6) "Последняя отрада" (Закавказские республики)" (No 328. – С. 4). С этого же номера начинает публиковаться рекламное объявление: "Новые книги книгоиздательства "Север": Дон-Аминадо. Дым без отечества; А. Ветлугин. Авантюристы гражданской войны. С требованиями обращаться в книжную лавку "Зеленой Палочки", в книжный магазин Поволоцкого и в книжный магазин Родштейна". На обложке книги значится: А. Ветлугин. Авантюристы гражданской войны. Париж. 1921. Титул полностью повторяет обложку. И на обложке, и на титуле стоит издательская марка: Русское книгоиздательство в Париже "Север". На обороте титула охранные формулы авторских прав и указание типографии: Imprimerie "ZEMGOR", 216, Bd Raspail, Paris. Текст печатается по данному изданию.
...к центральной парижской конторе Кука на place d'Opéra – имеется в виду английская туристическая компания «Кук и сын», отделения которой работали в разных странах, в том числе и во Франции.
...в разрушении Реймского собора, погулять в траншеях Вердена, старик Жоффр в критические часы Марны. – Ср. с воспоминаниями И. Эренбурга о Париже 1921 года: "Я уехал из Парижа в лето жестоких боев, и мне трудно было понять, что парижане как будто забыли годы войны; о недавнем прошлом напоминали только рекламы туристических компаний – «Дешевые экскурсии в Верден. Осмотр полей сражений» (И. Эренбург. Люди, годы, жизнь. Т. 1. – М., 1990. – С. 371).
Реймский собор – готический собор в Реймсе, городе на северо-востоке Франции блит рек Марна и Эна, во время Первой мировой войны был разрушен немцами.
Верден – город и крепость во Франции на реке Мез (Маас), в районе которого в Первую мировую войну в течение почти целого года – с февраля по декабрь 1916 г. – шли ожесточенные бои.
Жоффр Жозеф-Жак-Сезар (1852–1931) – маршал Франции; с 1911 г. начальник французского Генерального штаба, вице-президент Высшего военного совета; в начале Первой мировой войны Главнокомандующий армиями Севера и Северо-Востока, с 3 декабря 1915 г. по 12 декабря 1916 г. Верховный командующий; славу Жоффру принесла Марнская операция, когда 5–12 сентября 1914 г. союзные войска под его командованием остановили на реке Марна наступавшие на Париж германские войска и вынудили их отойти к реке Эна; критическим моментом его военной карьеры стало неудачное начало Верденской операции.
Гардинг Уоррен (1865–1923) – президент США в 1921–1923 гг., выдвигался от Республиканской партии.
Деникин Антон Иванович (1872–1947) – генерал-лейтенант; с марта 1917 г. помощник начальника штаба Верховного Главнокомандующего, с мая 1917 г. – командующий Западным фронтом. Поддерживал корниловский мятеж; в ноябре 1917 г. в Новочеркасске участвовал в формировании Добровольческой армии: был командиром 1-й Добровольческой дивизии, после гибели Л. Г. Корнилова и смерти генерала Алексеева стал командующим Добровольческой армией; с 26 декабря 1918 г. Главнокомандующий Вооруженными силами Юга России, после падения Новороссийска передал командование генералу П. Н. Врангелю; эмигрировал.
Махно Нестор Иванович (1888–1934) – анархист, один из руководителей крестьянского движения на Южной Украине в 1918–1921 гг., сражавшийся попеременно то на стороне красных, то на стороне белых, то «против всех»; в августе 1921 г. вместе с остатками своей армии ушел в Румынию, в 1922 г. жил в Польше, с 1923 г. во Франции.
Струк – см. прим. к второй главе очерка «Украинская ночь».
Мамонтов Константин Константинович (1869–1920) – во время Первой мировой войны – командир 19-го Донского казачьего полка, командир бригады в 6-й казачьей дивизии; вернувшись на Дон, возглавил в конце 1917 г. партизанский отряд, с которым участвовал в Степном походе, в июне 1918 г. по приказу ген. П. Н. Краснова возглавил войска на Царицынском направлении, в 1918 г. получил чин генерал-майора, в 1919 г. генерал-лейтенанта, в 1919 г. командовал дивизией, а затем 4-м Донским корпусом, с которым, прорвав фронт 28 июля 1918 г., в нарушение полученного приказа, совершил глубокий рейд в красном тылу, заняв Тамбов, Козлов, Лебедянск, Елец, Воронеж, неподалеку от которого соединился с 3-м Кубанским корпусом генерала Шкуро; 2 декабря 1919 г. новым командующим Добровольческой армией генералом Врангелем был отрешен от должности за «преступное бездействие» (Генерал Врангель П. Н. Воспоминания. 4.1. С. 252) и заменен на генерала Улагая; скончался от тифа 1 февраля 1920 г. в Екатеринодаре. См. характеристку еще не завершившегося рейда Мамантова в статье А. Ветлугина «На фронтах», опубликованной в ростовской газете -"Жизнь": «И наконец – изумительный, несравненный рейд генерала Мамантова, который в истории конницы будет оспаривать пальму первенства у набегов Гаддика на Берлин, у атак Шеридана, Мюрата, Карла XII – и большевикам нанесен жестокий удар в самый центр советской России» (No 93.– 14(27) августа. – С. 1); см. также статью А. Ветлугина «Рейд Мамантова: Разгром советских дорог» (Жизнь. – 1919. – No 111.-6(19) сентября. – С. 2).
...могли позволить себе роскошь восемь лет подряд иметь президентом идиота... – имеется в виду Томас Вудро Вильсон (1856–1924), президент США от партии демократов в 1913–1921 гг.
Фридрихштрассе – улица в Берлине.
...я понимаю, как малыш Карпантье разбил морду гиганту Левинскому... – имеется в виду боксерский поединок; о Карпантье см. также в очерке «У нас в Пасси» из книги «Третья Россия».
Гомперс Самуил – председатель американской конфедерации труда.
...атамана Балбачана, главы «левобережной зализницы» – в автобиографии, опубликованной в журнале «Новая Русская Книга» в марте 1922 г. под рубрикой «Писатели – о себе», А. Ветлугин указывал, что зимой 1918–1919 гг. был в Харькове «мобилизован атаманом Балбачаном» (С. 41).
Григорьев Николай Александрович (1894–1919) – штабс-капитан, атаман украинских повстанцев; см. его характеристику в очерке «Атаман Григорьев», опубликованном за подписью «Новый» в ростовской газете «Жизнь», где сотрудничал А. Ветлугин: «Если Григорьев и авантюрист, то, во всяком случае, авантюрист „высшей марки“, являющийся достойным соперником Раковского и Каменева» (1919. – No 20. – 16(29) мая. – С. 3).
...на асфальтах залитой электрическими солнцами Concorde – имеется в виду Place de la Concorde – площадь Согласия; находится в центре Парижа, между садом Тюильри и Елисейскими полями; появилась в годы царствования Людовика XV и ранее носила его имя.
ПРОДАВЦЫ ШПАГ. Первоначальный вариант очерка был опубликован в газете «Общее Дело» в 1921 г. под названием «Как они продались III Интернационалу» (No 217. – 17 февраля. – С. 2; No 218. – 18 февраля. – С.2; No 219. – 19 февраля. -С. 2; No 220. – 20 февраля. – С. 2). Деление на главы в целом соответствует книжному варианту, хотя в книге есть ряд существенных композиционных перестановок, главным образом, переносов фрагментов одной главы в другую главу. За несколько дней до появления первой части очерка в «Общем Деле» был напечатан «Список офицеров, состоящих на советской службе» (Советские тайны // No 210.– 10 февраля. – С. 3), комментарием к этому списку является первая глава газетного варианта, не вошедшая в окончательную редакцию:
"Опубликованный "Общим Делом" список офицеров, состоящих на советской службе, вызывает оживленные толки в русских заграничных кругах.
"Неправильно, – говорят одни, – людей голод вынудил".
"Правильно, – говорят другие, – но ведь не они создали победу, они были лишь пешками"?
"Они исполняли свой патриотический долг, сперва борясь с немцами, потом с поляками", – прибавляет третий.
Во всем этом следует разобраться.
Счастливый (или быть может несчастный?) случай дал мне возможность в качестве частного корреспондента быть одно время (весна – осень 1918) в самом центре переговоров советской власти с "военспецами", приглашенными на службу интернационалу, согласно решению Ц. И. К. от 29 марта 1918 года.
И из опубликованного в No 210 "Общего Дела" списка в 56 чел. я имею совершенно точные сведения об условиях приглашения, характере работы и степени услуг, оказанных: 1) Брусиловым, 2) Парским, 3) Гутором, 4) Заиончковским, 5) Верховским, 6) Клембовским, 10) Черемисовым, 29) Лебедевым – т. е. наиболее видными фигурами списка.
Кроме того, по важности оказанных услуг и глубокой степени предательства сюда же надо присоединить полковника Далматова, генерала ген. штаба Сытина, генерала
ген. штаба А. Балтийского, генерала ген. штаба М. Д. Бонч-Бруевича. Остальные лица, которые будут встречаться в моем рассказе, являлись фигурами эпизодическими.
Перечисленные же поименно удовлетворяют всем условиям, способным определить суд над ними или их память будущей Россией. Т. е. они: а) поступили на советскую службу добровольно, в) занимали посты исключительной важности, с) работая не за страх, а за совесть, своими" оперативными распоряжениями вызвали тяжкое положение армий Деникина, Колчака, Петлюры (Гутор, Клембовский), d) создали военно-административный аппарат, возродив академию генерального штаба (Балтийский), правильную организацию пехоты (Бонч-Бруевич), артиллерии (Верховский), и ту своеобразную систему ведения боев большими конными массами, которая вошла в историю под именем операции конницы Буденного (Далматов).
Все двенадцать подготовили победу большевиков над остатками русских патриотов; все двенадцать в большей степени, чем Троцкий ответственны за угрозу, нависшей над всей цивилизацией" (No 217.– 17 февраля. – С. 2).
Впервые эту тему А. Ветлугин затронул в очерке "Два пути", опубликованном в ростовской газете "Жизнь" в дни годовщины Добровольческой армии:
"Утром второго ноября 1917 года в сердце России – Москве – полковник Рябцев предал горсточку героев – юнкеров военных училищ и школ прапорщиков. И в то же самое ноябрьское утро на далеком юго-востоке, в городе Новочеркасске, генерал Алексеев опубликовал свой исторический призыв к русским офицерам, приглашая их вступать в Добровольческую армию.
В Москве, в мрачных стенах полуразрушенного Александровского училища актом позорного предательства закончился тот путь слабоволия и карьеризма в верхах и братанья в низах, последовательными этапами которого были разочаровавшийся Поливанов, растерявшийся Гучков, не нуждающийся в определении Керенский и мошенник Верховский.
В Новочеркасске, на скромной квартире ген. Алексеева начался тот путь возрождения, который год спустя мужественный Дроздовский характеризовал словами: "Не чувство мести, а ясное сознание государственной необходимости влечет нас по пути борьбы".
<...>Напрасно доносились выстрелы Каледина и Скалона, напрасно приезжающие с юга предсказывали конечный успех Ледяного похода в Москве и Петербурге, все начинали впадать в тяжкий бездейственный сон – прелюдию будущего действенного предательства.
В Ледяной поход не пошла и сотая часть русского офицерского корпуса. И были тяжкие дни.
Еще не успела изгладиться память о том, как "добрый, умный наш народ" (Грибоедов) растерзал Духонина, а уже пришла страшная весть о смерти Корнилова.
В путь Верховского уже не верили, но появлялась третья "возможность". Неведомая соблазнительная сирена убаюкивала совесть заманчивыми перспективами возможности "сохранения невинности и приобретения капитала".
Одним апрельским вечером, гуляя по Кремлевской набережной и смотря на комиссарские автомобили, проносившиеся по Каменному мосту, генерал Балтийский (бывший наперсник Сухомлинова, нынешний ближайший советник Троцкого) говорил: "Мы, военные, профессионалы шпаги, и мы должны сберечь свою организацию. Мы идем к большевикам для того, чтобы создать сильную армию. Мы становимся ее аппаратом и переворот, собственно говоря, уже сделан. Это ясно".
Я слушал его мудрые выкладки и вспоминал... Дедрю-Проллена, который в 1853 году, в самом начале второй империи уверял: "Революция уже сделана. Это ясно, как день" ("c'est clair, comme bonjour..."). Балтийский был не одинок – кто только ни пошел за ним? Парский, Клембовский, Гутор, Лебедев, Потапов, Косякин, Бонч-Бруевич, Кузнецов уже служили, уже являлись с ежедневным докладом к Троцкому, но увы! и через полтора года они не стали ее аппаратом и переворот не был сделан.
Где-то теперь эти "профессионалы шпаги"? Продолжают ли они верить в величие своего поступка?
Среди военных (и офицеров, и солдат), среди штатских, побывавших в чрезвычайках, уже никто не верит в "Принкипо по-балтийски" и "Принкипо по-вильсоновски".
Но... не все штатские сидели в чрезвычайке, многие спаслись в обозе Добрармии, и хотелось бы, чтобы сегодня, вдень Великой годовщины, они вспомнили пройденный крестный путь, вспомнили тех, благодаря кому "правосознание кубанского народа" смогло укрыться от Петерса и сохранить способность протестовать.
День второго ноября глубоко поучительный день" (No 157. – 2(15) ноября. – С. I ; подпись: Д. Денисов).
Восемнадцатое ноября тысяча девятьсот семнадцатого оказалось решающим днем. За сутки предопределились пути вождей армии. – Приказ об отстранении Духонина и назначении Верховным главнокомандующим Крыленко был подписан– ночью с 8 на 9 ноября 1917 г.: «Мы предписываем вам под страхом ответственности по законам военного времени продолжать ведение дел, пока не прибудет в Ставку новый главнокомандующий или лицо, уполномоченное им на принятие от вас дел. Главнокомандующим назначается прапорщик Крыленко». 18 ноября власть в Могилеве, где располагалась Ставка, попытался взять Военно-революционный комитет во главе с левым эсером Усановым. В тот же день Духонин отдал приказ освободить из Быховской тюрьмы Корнилова, Деникина, Лукомского, Маркова, Романовского, Эрдели и др. заключенных высших офицеров. 19 ноября Духонин и верховный комиссар Временного правительства В. Б. Станкевич были объявлены содержащимися под домашим арестом.
Корнилов Лавр Георгиевич (1870–1918) – генерал от инфантерии, принимал активное участие в февральском перевороте; получив от Государя Императора 2 марта назначение командующим Петроградским военным округом, 7 марта руководил арестом царской семьи; с начала мая 1917 г. – командующий 8-й армией, с 7 июля – командующий Юго-Западным фронтом, 8 июля был назначен Главковерхом, в августе пытался сместить Керенского, предалагал наделить всей полнотой власти Совет народной обороны, который сам предполагал возглавить, 26 августа через В. Н. Львова потребовал от Керенского передать ему власть, в тот же день на заседании Временного правительства Керенский объявил Корнилова мятежником и на следующий день отстранил Корнилова от должности Верховного Главнокомандующего. Корнилов в ответ двинул войска на Петроград, но план захвата столицы войсками генерала А. М. Крымова осуществить не удалось, и 2 сентября Корнилов был арестован; бежав 19 ноября, Корнилов пробирается в Новочеркасск, где вместе с М. В. Алексеевым и А. И. Деникиным приступает к формированию частей Добровольческой армии, о создании которой было объявлено 27 декабря; погиб во время штурма Екатеринодара; в разные годы А. Ветлугин по-разному оценивал личность Корнилова: см., например, очерк «Испепеленный» (Общее Дело.– 1921. – No 272.– 13 апреля. – С. 2).
Духонин Николай Николаевич (1876–1917) – генерал-лейтенант; в Первую мировую войну – начальник штаба ряда фронтов, в октябре 1917 г. был назначен начальником штаба Верховного Главнокомандующего, в ноябре 1917 г. – Верховным Главнокомандующим; в 1919 г. в день второй годовщины гибели Духонина А. Ветлугин опубликовал в ростовской газете «Жизнь» статью «Последний Верховный», отдельные фрагменты которой перекликаются с комментируемым очерком:
"Из шести их осталось в живых лишь два: один – Великий князь – в гордом одиночестве, где-то близ Генуи, другой ген. Брусилов – изувеченный русской шрапнелью, под ежедневной угрозой расстрела, доканчивает свои скорбные дни меж кремлевским казематом и полуразрушенной квартирой в старинном Мансуровском переулке.
Четверо – Государь, Алексеев, Корнилов, Духонин – уже ушли.
И день 20 ноября, день гибели Духонина, овеян особенной трагической скорбью, поистине не имеющей исхода ни во что.
Ратный подвиг Корнилова, гибнущего на поле битвы за Россию, мученический венец преданного, обманутого всеми Государя, великий патриот Алексеев, тихо отошедший после безмерно-тяжкой работы и наряду с ними Духонин с его трехмесячными колебаниями, с его роковым молчаливым бессилием; и такова была картина его смерти, что и через шесть месяцев, в мае 1918 г., при одном упоминании о ней (на процессе Дыбенко) содрогнулся сам кровавый "верховный прапор" Крыленко.
Быть может, когда-нибудь мы узнаем о генерале Духонине то, что нам осветит его образ загадочный и бледный, его последние дни, странные и мучительные.
А пока вот он в ноябрьские ночи, у аппарата прямого провода старается убедить Крыленко в гибельности сепаратного мира; вот он в штатском платье выходит к автомобилю, и... в последний момент, махнув рукой, возвращается во дворец.
И наконец, самые последние дни: приказ об освобождении Корнилова и последующие новые колебания. Попытка создать антисоветское правительство, надежды
на верные части могилевского гарнизона, решительный отказ от бесцельного кровопролития – и приходит 20 ноября.
Утро оно встречает под арестом, под вечер на могилевском вокзале – толпа матросов на глазах Крыленко разрывает последнего Верховного.
Его изувеченный труп более суток остается под колесами товарных вагонов.
Эта смерть последняя черта.
После двадцатого ноября 1918 г. уже никто больше не верит в возможность переговоров и убеждений.
Погибнув накануне возрождения Русской армии, он берет на себя всю тяжесть искупления, становится тем тревожным призывом, который открывает глаза колеблющимся, указывает пути и способы, зовет к борьбе.
Склоним головы пред его скорбной памятью. (No 172. – 20 ноября (3 декабря). – С. 1).
На рысях, с полком текинцев Корнилов, освобожденный приказом Духонина, двинулся к далекому Югу... – См. в воспоминаниях ген. А. Лукомского:
"Генерал Духонин решил оставаться в Могилеве. И только 18 ноября (1 декабря), получив сведения о движении на Могилев большевистского отряда, он решил выехать в Киев.
Были поданы автомобили и начали на них нагружать более важные и ценные документы и дела; но местный Совет рабочих и солдатских депутатов воспрепятствовал отъезду; дела были частью уничтожены, частью внесены обратно в штаб.
Духонин решил оставаться на своем посту до конца...
Около 12 часов дня 18 ноября (1 декабря), за подписью Духонина, генералу Корнилову была прислана телеграмма, в которой сообщалось, что большевики приближаются к Могилеву и что нам оставаться в Быхове нельзя; что к 6 часам вечера в Быхов будет подан поезд, на котором нам рекомендуется, взяв с собой текинцев, отправиться на Дон.
Когда генерал Корнилов нам сообщил содержание этой телеграммы, я сказал: "Ну, далеко на этом поезде мы не уедем!"
После обсуждения вопроса о том, как лучше поступить, все же было решено этим поездом воспользоваться, взяв с собой и текинцев; затем, переодевшись в поезде в штатское платье, на ближайших же станциях слезть и продолжать путь поодиночке, так как, в противном случае, большевики нас выловили бы из этого поезда.
К 6 часам вечера мы были готовы к отъезду и текинцы пошли к станции на посадку (лошадей, при коноводах, решено было оставить в Могилеве).
Но поезд подан не был, и около 8 часов вечера прибыл к нам в Быхов генерального штаба полковник Кусонский, доложивший, что, так как, по полученным сведениям, отряд Крыленко остановится в Орше, а в Могилев прибудет только делегация с генералом Одинцовым во главе и, следовательно, нам не угрожает никакой непосредственной опасности, то генерал Духонин отложил отправку поезда в Быхов и нам немедленно надлежит оставаться на месте.
Генералы Корнилов и Деникин, в очень резких выражениях, сказали полковнику Кусонскому, что генерал Духонин совершенно не понимает обстановку; что он губит и себя, и нас; что мы в Быхове оставаться больше не можем и не советуем задерживаться в Могилеве генералу Духонину.
Полковник Кусонский уехал на паровозе в Могилев, а генерал Корнилов вызвал нашего коменданта, рассказал ему обстановку и сказал, что нам надо на другой же День, 19 ноября (2 декабря), покинуть Быхов.
Затем отдал распоряжение немедленно вызвать из Могилева оставшийся там один эскадрон Текинского полка, проверить, как подкованы лошади, и быть готовым к выступлению к вечеру 19 ноября (2 декабря).
После этого мы совместно стали обсуждать план дальнейших действий.
Генерал Корнилов сказал, что сделать переход верхом почти в 1500 верст в это время года полку будет трудно; что если мы все пойдем с полком, то это обяжет нас быть с ним до конца.
Генерал Корнилов предложил нам четырем (Деникину, мне. Романовскому и Маркову) отправиться в путь самостоятельно; а он с полком пойдет один" (Архив Русской Революции, издаваемый И. В. Гессеном. Т. 5. – Берлин, 1922. – С. 131–132).
В кургузой тройке, смазных сапогах, во втором классе едва ползущего «скорого», уезжал Деникин... – См. в воспоминаниях ген. А. Лукомского:
Попрощавшись с генералом Корниловым и вручив коменданту документы об освобождении нас из-под ареста, мы отправились на его квартиру.
Там мы переоделись.
Романовский превратился в прапорщика инженерных войск; Марков надел солдатскую форму. Деникин и я переоделись в штатское. Я сбрил усы и бороду. Соответствующие документы и паспорта были приготовлены заранее.
Пожелав друг другу счастливого пути, мы расстались: Романовекий и Марков отправились на вокзал; Деникин остался на квартире коменданта в ожидании вечернего поезда, а я, надев полушубок и темные очки, пошел в город" (Указ. соч. – С. 132–133).
Романовский Иван Павлович (1877–1920) – генерал-лейтенант Генштаба; в 1917 г. – начальник штаба у Корнилова в 8-й армии, затем после 18 июля, когда Корнилов стал Верховным Главнокомандующим, – генерал-квартирмейстер Генштаба; был арестован как активный участник «Корниловского мятежа»; с декабря
1917 г. начальник строевого отдела штаба Добровольческой армии, в формировании которой после бегства на Дон принимал непосредственное участие, с 2 февраля 1918 г. – начальник штаба Добровольческой армии, с начала 1919 г. по 16 марта 1920 г. – начальник штаба Вооруженных сил Юга России; эвакуировался вместе с Деникиным в Константинополь, где был 5 апреля 1920 г. убит в здании русского посольства поручиком М. А. Харузиным.
Остальные быховские узники разбежались, кто куда и кто как изловчился. – Пв постановлению председателя следственной комиссии по «делу Корнилова» главного военного прокурора Шабловского высшие офицеры, арестованные и содержавшиеся первоначально в Могилеве, были переведены в город Быхов, где заключены в здании бывшего католического монастыря. Среди заключенных были генералы Корнилов, Романовский, Лукомский, Кисляков, член 1-й Государственной Думы Аладьин, капитан Братин, полковник Пронин, полковник Новосильцев, есаул Родионов, капитан Соетс, полковник Раснянский, подполковник Роженко и др. Впоследствии туда же были переведены содержавшиеся в Бердичеве генералы Деникин, Марков, Ванновский, Эрдели, Эльснер и Орлов. После падения Временного правительства по распоряжению Шабловского в течение трех недель (до 18 ноября (1 декабря)) были освобождены все заключенные, кроме генералов Корнилова, Деникина, Лукомского, Романовского и Маркова. Высшие офицеры бежали 19 ноября 1917 г.
Гурко (Ромейко-Гурко) Василий Иосифович (1864–1937) – генерал от кавалерии; в Первую мировую войну командовал сначала дивизией, затем корпусом, армией (Пятой и Особой) и Западным фронтом, с октября 1916 г. по февраль 1917 г. – исполняющий обязанности начальника штаба Верховного Главнокомандующего; оставаясь убежденным сторонником монархии, отказался принять присягу Временному правительству, за что был выслан за границу.
Еще через час, к заднему крыльцу подкатил бесшумный «Rolls-Royce», изготовленный по специальному заказу Николая Николаевича... – Верховный комиссар Временного правительства В. Б. Станкевич в своих воспоминаниях передает несколько иную версию событий: «Оставался выбор: или сдаться матросам, которые через несколько часов явятся в Могилев, или уехать. Я, конечно, настаивал на втором. Но Духонин возразил, что уехать невозможно уже просто потому, что в его распоряжении нет никаких средств передвижения. Гараж со вчерашнего дня был под влиянием большевиков, тайного Военно-революционного комитета в Могилеве, который отдал приказ, чтобы ни один автомобиль не выезжал за пределы Могилева. <...> Но я еще накануне, в предвидении такого положения дел, принял некоторые меры. При содействии комиссара Певзнера я обеспечил приют Духонину в самом Могилеве и, кроме того, выяснил, что в Могилеве помимо штабного имелся еще гараж эвакуированного Варшавского округа путей сообщения. <...> Духонин еще продолжал колебаться. Но времени нельзя было тратить, так как днем самый выход из Ставки мог быть затруднителен, – Духонин говорил, что его собственный денщик следил за ним. <...> Около 8 часов я вернулся в гостиницу к Гедройцу и, к моему великому удовлетворению, застал там Духонина, Дитерихса и Рателя. Перекрестов уже раньше простился и отправился домой. Поездка была решена. И если бы автомобиль был готов, я не сомневаюсь, Духонин сел бы в него и мы уехали бы. Но приходилось ждать. <...> Но неожиданно изменил свое мнение Дитерихс. До сих пор он также убежденно доказывал необходимость отъезда Духонина, как и я. Тут же, в этой полуконспиративной обстановке, он почувствовал что-то противоречащее военной этике. И он упорно и настойчиво стал разубеждать Духонина. Мои возражения, что речь идет о дальнейшей борьбе, о сохранении идеи верховного командования и пр., он парировал указаниями, что Духонин не политический деятель и вне своей Ставки борьбы вести не может. Несмотря на серьезные колебания Духонина, Дитерихс убедил его немедленно вернуться в Ставку» (цит. по кн.: В. Б. Станкевич. Воспоминания. 1914–1919; Ю. В. Ломоносов. Воспоминания о мартовской революции 1917 года. – М., 1994. – С. 161–162).
