Текст книги "Не проси"

Автор книги: А. Шантарский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 25 страниц)

Глава девятая

Самойлова Татьяна вернулась в город под утро даже не озлобленной, а до крайней степени взбешенной. Из рук уплывало то, ради чего она потратила столько сил и энергии.

– Это несправедливо, – бушевала она, закрывшись в спальне и раскидывая вещи по комнате, – чтобы все досталось какому-то выскочке! Нет, нет и нет! – голосила она в одиночестве. Однако скандал, дорога и бессонная ночь сказывались, и постепенно она стихла. Долго лежала с открытыми, ничего не видящими глазами, но расчетливый ум продолжал свою подлую деятельность, сон не шел.

«Пока мы не развелись и он не написал на кого-нибудь завещание, у меня есть время, мало, но есть. Я должна во что бы то ни стало устранить его со своего пути. Но чьими руками?» Союзников у Татьяны не было, а на вербовку потерялось бы драгоценное время, которое и так ограничивалось обстоятельствами. И тут она подумала о Колесникове. «Его сыночек тоже за дверь выставил. Должен согласиться, если наобещаю ему с три короба, жаден мужик, клюнет, но одна загвоздка – трусоват. С другой стороны, вариантов для выбора нет. Была не была!» – решилась Самойлова, снимая телефонную трубку.

На другом конце не отвечали, и она уже намеревалась отложить затею, когда раздался сонный голос управляющего.

– Слушаю.

– Нам нужно встретиться, – сказала Татьяна даже не представившись, в чем не было необходимости. Колесников узнал ее сразу.

– Шла бы ты, мразь! – удостоил он ее ответом.

– Да я тебя уволю с работы! – возмутилась Татьяна, у которой и без того нервы были на пределе.

– Кому нужна теперь твоя работа, фирма-то скоро обанкротится. Или надеешься, что внук Ивана Николаевича так же исправно будет поставлять тебе товар из США? – злорадствовал он.

– Ты не понимаешь, – обуздала свои эмоции Самойлова, – у меня для тебя идеальное и выгодное предложение.

– Говори! – потребовал Виктор Тимофеевич.

– Не телефонный разговор, приезжай ко мне.

– И не подумаю.

– Ну, хочешь, я сама приеду к тебе?

– Соскучилась? – вымещал Колесников злобу за то, что она его выгнала.

– Так когда мы встретимся? – сдерживала собеседница желание нагрубить.

– Никогда. Видеть твою противную, толстую рожу не желаю. Если есть что сказать, говори по телефону, – поставил он условие. – И скорее соображай, спать хочу.

– Но как же ты…

– Вот бестолковая, – прервал ее Виктор Тимофеевич и опустил трубку, а линию заполнили гудки.

Татьяна все-таки отправилась на квартиру бывшего любовника и разбудила его.

– Об одном молю, только выслушай, – затараторила она, лишь приоткрылась входная дверь.

– Вот навязалась на мою голову. – И Колесников захлопнул дверь.

От обиды у Татьяны выступили слезы, но она, утираясь рукавом норковой шубы, вновь утопила кнопку звонка. И намеревалась держать ее до тех пор, пока хозяин не впустит в квартиру. Но минуты через две вызов неожиданно прекратился. Как ни старалась Самойлова давить на кнопку – бесполезно.

– Проводок отсоединил в прихожей, идиот, – произнесла она вслух и от бессилия готова была биться головой об стену. Мощная железная дверь не оставляла шансов проникнуть внутрь.

В течение дня Татьяна еще несколько раз звонила Колесникову по телефону, но тот прерывал связь, стоило узнать ее голос. В конце концов он перестал брать трубку, а может быть, и совсем отключил телефон. Все что угодно ожидала она, только не такого упорства.

Она уже подумывала, чтобы самой расправиться с Груздевым, но всякий раз отбрасывала эту мысль: какой резон получать наследство, если ближайшие пятнадцать лет можно провести в местах не столь отдаленных. Но на всякий случай девушка приобрела пистолет Макарова. Она обратилась с необычной просьбой к своему водителю, прилично заплатив за молчание, и тот вывел ее на нужных людей. Приобрести в наше время оружие – не проблема, и вечером она уже гладила рукой по гладкому стволу, осматривая пистолет. В результате длительных умственных размышлений пришла к выводу: раз управляющий не желает слушать ее, то пусть прочитает послание, и написала письмо, подробно изложив свое предложение.

Виктор Тимофеевич посмотрел в глазок и с удовлетворением отметил, что это не Самойлова, а всего-навсего какой-то подросток.

– Тебе чего, парень?

– Письмо просили передать. – И он сунул конверт.

– Кто? – поинтересовался мужчина, приняв послание.

– Полная молодая женщина, – отозвался добровольный почтальон уже на ходу. – Она сказала, что вы поймете, от кого.

Колесников прошел в комнату и бросил конверт на журнальный столик, решив не читать. Но со временем интерес пробуждался, и он все чаще скользил по письму любопытным взглядом.

«Что особенного, если я ознакомлюсь с его содержанием, может, и правда что-то дельное». Он взял конверт, извлек листок, сложенный вчетверо, развернул его и углубился в чтение:

Это несправедливо, что миллионы достались не нам с тобой. Кто, как не мы, заслуживаем счастья? Пойми, выгнала тебя тогда, когда не соображала толком, что делаю. Ты мне дорог, и я люблю тебя. Люблю, люблю, люблю! Если удастся вернуть наследство, то готова выйти за тебя замуж и подписать взаимовыгодный контракт. Я и без богатства всецело принадлежу тебе телом и душой, но мы просто обязаны использовать шанс – это перст судьбы. Я все продумала и подготовила, тебе лишь остается нажать на курок. Скажешь, что он тебе сын? Но какой же сын выставляет отца за дверь? Да по сути ты для него чужой человек, в чем сам недавно убедился. Не станет его – вздохнешь свободней. Клянусь, что не обману и выполню обещание. Навеки твоя. Татьяна.

Виктор Тимофеевич отложил послание в сторону и серьезно задумался. Тут было над чем крепко поломать голову. Отцовских чувств он действительно к Груздеву не испытывал, но риск огромный. Но чем больше размышлял он, тем больше утверждался в мысли, что игра стоит свеч. Ну что ему светит в будущем? Ничего. Он так стремился к этому наследству, что теперь не представлял, сможет ли влачить жалкое и нищенское существование. «Будь, что будет: или грудь в орденах, или пуля в сердце», – твердо решил он. Затем потянулся к телефону и набрал номер Самойловой.

– Приезжай, – произнес он единственное слово в трубку.

– Уже лечу, – пропел понимающий голос.

Через полчаса они уже совместно разрабатывали план убийства.

– Пистолет у меня есть. Подкараулишь Василия на дороге, каких в глухомани множество, а он работает водителем на грузовике, и выстрелишь пару раз, – изложила простейший вариант Самойлова.

– Легко сказать, – вздохнул сообщник. – Почему бы тебе самой не попробовать?

– Какую тогда роль при получении наследства сыграешь ты? – ответила она вопросом на вопрос.

– Ладно, стрелять буду я, но в Пономаревку поедем вместе, – не дал Виктор Тимофеевич полностью ускользнуть Самойловой от ответственности.

Выбора у нее не оставалось.

– Согласна.

– И еще. Мне необходимы гарантии.

– Только мое слово.

– Недостаточно. С такими деньжищами, которые попадут в твои руки, избавиться от сообщника – пара пустяков.

– Но не можем же мы оформить соглашение через нотариальную контору? – усмехнулась собеседница, признавая, что Колесников угадывает ее мысли.

– Пиши на бумаге о задуманном совместном преступлении и о роли в нем каждого. Листок останется у меня, пока не выполнишь все обещания.

– Вот еще, – фыркнула Самойлова. – Разбежалась.

– Тогда ищи дураков в другом месте.

«Осторожный, гад», – пронеслось у нее в голове.

– Уговорил, давай листок и ручку. – И Татьяна Станиславовна под диктовку Колесникова исписала два листа.

Он пробежал глазами ее писанину.

– Кажется, ничего не забыли.

Затем сунул откровения Татьяны в конверт, в котором уже лежало одно ее письмо, и убрал на антресоль в стенке. Сообщница настороженно следила за ним.

В это время на кухне что-то засвистело, и до них долетел шум воды. Колесников убежал туда, а через минуту вернулся весь мокрый. Татьяна хотела было украсть за время его отсутствия конверт, но передумала, опасаясь, что любовник обнаружит исчезновение и откажется от задуманного преступления.

– Вот, черт, батарею прорвало, – сказал расстроенный хозяин квартиры.

– Отопление?

– Что же еще?

– Вызывай аварийную, – посоветовала Татьяна Станиславовна.

– Что толку, их до утра не дождешься. За это время всех соседей затопит.

– Но надо что-то делать.

– Есть у меня один знакомый слесарь из домоуправления, где-то был записан его домашний телефончик.

Колесников полистал свою записную книжку, остановился на нужной странице и потянулся к аппарату.

– Вадик, это ты? – проговорил он в микрофон. – Слава Богу, что ты дома. Срочно требуется твое вмешательство. Через пять минут? Хорошо, жду.

Слесарь явился даже немного раньше. Он оставил в квартире сумку с инструментами и сбегал в подвал, где перекрыл воду на отопление по их стояку, затем взялся колдовать над батареей.

Виктор Тимофеевич и Татьяна не мешали ему. Наконец он появился в комнате, утирая рукавом с лица испарину.

– Временно я устранил причину, потом можно будет заварить батарею, – доложил он хозяину о результатах работы.

– А твоего временного ремонта надолго хватит? – поинтересовался Колесников.

– В принципе до конца отопительного сезона хватит, а к лету подыщу чугунную и заменим, а то эти плоские батареи ненадежные.

– Спасибо, Вадик. – И хозяин сунул в карман его рабочей куртки заранее приготовленные деньги.

– Всегда рад помочь, Виктор Тимофеевич, – со смущением отозвался слесарь. – Как говорится, не стану мешать.

Он со знанием дела взглянул на Татьяну и намеревался уже уходить, но та его остановила.

– У меня тоже появилось желание поощрить добросовестного работника, – может, и мне когда пригодится знакомство со специалистом.

Она порылась в дамской сумочке и достала деньги, но ее сумма в три раза превышала сумму хозяина квартиры.

– Ого! – просиял слесарь. – Всегда рассчитывайте на мою помощь, – а это именно то, чего добивалась дальновидная Самойлова, которую Колесников не считал умной.

– В субботу утром я за тобой заеду, – собралась и она следом за Вадиком, а Колесников только рад был остаться наедине со своими мыслями. Многое предстояло обдумать, настроиться на убийство собственного сына.

С некоторым запозданием, но Тимофей Сидорович и Варвара Степановна Колесниковы тоже узнали про Груздева Василия.

– Нашелся внук, – обрадовался пожилой мужчина с белой от седины головой.

– Хоть на закате жизни не обошел господь нас своим вниманием, – согласилась с ним супруга.

– Может быть, слух неправдоподобный, мало ли что злые языки чешут? – высказал сомнение собеседник.

– Дыма без огня не бывает, – возразила женщина. – Я с Натальей не разговаривала, но ее соседка рассказывала, что приезжал наш непутевый и называл Василия сыночком.

– Горбатого могила исправит, – не очень лестно отозвался о Викторе Тимофеевиче его отец. – Я схожу, повинюсь перед внуком, да и Ниночку давно не видел.

– Прогонит он тебя взашей. Виктора-то не очень жаловал.

– Авось обойдется, а выгонит – не обижусь, заслужили.

– Подожди, я на всякий случай позвоню сыну в город.

Варвара Степановна несколько раз набирала номер по коду, пока не ответил абонент. Она задала вопрос про внука и долго слушала сына.

– Ну, что там?

– Злой, как собака, но Василий наш внук, тут нет никаких сомнений. Иди, дед, пригласи его к нам.

– Я сначала Наташу вызову, она девка добрая, подсобит.

Тимофей Сидорович столкнулся с Натальей Михайловной, которая возвращалась домой с работы, на центральной улице села.

– Добрый вечер! – приветствовала его женщина.

Они с дочерью роднились со старшим поколением Колесниковых и относились к ним с уважением.

– Доброго тебе здоровья, невестушка! – доброжелательно откликнулся бывший тесть. – Что же это ты всех моих внуков под свой кров собрала? – сказал он с шутливой интонацией в голосе.

– Так получилось.

Наталья Михайловна призналась, что Нина не является дочерью Виктора Тимофеевича, стало быть, и внучкой Тимофея Сидоровича.

– Так ему и надо, только для себя живет человек, – не осудил женщину Тимофей Сидорович. – Только вот что я скажу тебе, дочка: Ниночка как была внучкой нам, так ей и останется, и ты против ее не настраивай, не заслужили мы с Варварой Степановной.

До этого собеседница прятала глаза, но теперь посмотрела на Колесникова открыто.

– Не осуждаете меня?

– Что ты, в мыслях не было.

Взгляд женщины потеплел, в нем светилась благодарность к человеку, прожившему непорочную, трудовую жизнь.

– Моя дочка рассуждает также, как и вы, – порадовала она душу деда.

Какое-то расстояние они преодолели молча, но перед домом Колесников остановился.

– Ты иди одна, а я попозже. – И пояснил: – Страх одолел, коленки трясутся.

– Я же сказала, что Нина вас любит по-прежнему.

– А Василий? – напомнил он про Груздева. Наталья Михайловна пожала плечами и задумалась.

– Не знаю, как он к этому отнесется, но парень он добрый, – сказала она.

– Ты подготовь его, а затем меня позовешь. Только постарайся, дочка, объяснить ему, что мы с Варварой Степановной не звери какие-нибудь. А я перекурю на свежем воздухе.

Он прислонился к кабине грузовика. Василий часто ставил на ночь машину перед домом. Извлек из кармана «Приму» и чиркнул спичкой. Но не успел он и три-четыре раза затянуться, дверь в сенцах приоткрылась и выглянула внучка.

– Дед, чего на улице мерзнешь? Давай заходи.

Груздев встретил нового родственника приветливо, но глаза при этом у него оставались настороженными. Но первые же пятнадцать минут общения принесли желаемые результаты, парень интуитивно почувствовал, что Тимофей Сидорович пришел с открытым сердцем и с добрыми намерениями. А еще через полчаса он уже называл его дедом. Одна Наталья Михайловна продолжала тестю выкать, за что ее пристыдила вся троица.

Варвара Степановна суетилась на кухне, когда заметила в окно ватагу веселых родственников, направляющихся к их дому.

«Признал внучек», – пронеслось в голове женщины, и она с еще большим рвением зазвенела посудой, торопливо расставляя на столе тарелки.

Они просидели до поздней ночи, а под конец дед пригласил внука в субботу на охоту.

– Я еще ни разу в жизни не охотился, – признался внук. – Да и ружья у меня нет.

– А ружья нам и одного на двоих хватит. У меня ижевская двустволка двенадцатого калибра, надежная во всех отношениях. Теперь такую не купишь, – отметил он не без гордости.

– Можно попробовать, – согласился Груздев.

За короткий срок он прижился в Пономаревке: люди простые, деревенские, с начальством на работе сложились хорошие отношения, родственники отыскались, но главное – Нина и их взаимная любовь. Уезжать страшно не хотелось.

– Только выходить нужно пораньше, часов в шесть утра, – предупредил дед. – Пока до места доберемся.

– Можно на моей машине.

– У тебя есть машина? – не понял дед.

– Я имею в виду грузовик.

– А как к этому на работе отнесутся? – вставила Варвара Степановна.

Тема ее вовсе не касалась, но уж больно хотелось перекинуться с внуком словечком.

– Начальник автоколонны вот такой мужик, – вскинул Василий вверх большой палец правой руки.

– Договорились, а то дороги весной плохие, да и ноги становятся никудышными, – признался Колесников.

Пономаревка внесла в душу Груздева покой, он ощущал комфорт среди близких его сердцу людей.

«Если бы так могло продолжаться вечность», – думал он, возвращаясь от Колесниковых.

Самойлова, сидя в «мерседесе», заняла наблюдательный пункт на вершине холма, за которым когда-то любила уединяться Леночка Миронова и где она перед школьным балом мечтала о любви к ней Виктора Колесникова.

Лица людей у дома, за которым велось наблюдение, рассмотреть было невозможно, но сборы на охоту не ускользнули от Виктора Тимофеевича. Он передал сообщнице бинокль.

– Я знаю, где обычно отец охотится, – сказал он.

– Далеко отсюда?

– Километрах в семи-восьми от деревни.

– Тогда нет смысла терять время, поехали. – И Самойлова повернула ключ замка зажигания. Еле слышно заурчал послушный мотор. – Только бы не застрять в этих ухабах, – сказала она, вдавливая педаль газа. Иномарка с разгона проскочила огромную лужу на конце спуска. Минут через пятнадцать «мерседес» остановился возле леса.

– Видишь холм в полутора километрах отсюда? – спросил мужчина. Получив утвердительный ответ сообщницы, продолжил: – Я спрячусь в лесу, а ты оттуда веди наблюдение. Постараюсь подловить удобный момент, когда Василий отстанет от напарника или ему зачем-то понадобится сходить к машине, и… – не закончил он, но собеседница и так понимала.

– Если что, вали обоих, свидетели нам ни к чему! – посоветовала она.

– Смотри не брось меня на произвол судьбы, – предупредил Виктор Тимофеевич. – Заложу, а доказательства у меня есть.

– Что – я враг себе? Пистолет не забудь. – И она открыла бардачок.

Колесников сунул оружие в карман и вышел из машины, а та плавно тронулась. Снег не проваливался из-за плотной ледяной корки, и Виктор Тимофеевич без труда преодолел сотню метров до первых деревьев, которые укрыли его от посторонних глаз. Он правильно угадал место, потому что вскоре на дороге показался приближающийся грузовик. Он встал метрах в трехстах от наблюдателя, но ветер, который дул в сторону притаившегося убийцы, доносил обрывки фраз, из которых он понял, что один из охотников должен спуститься в его направлении, а второй постарается выгнать зайцев из леса на открытую местность. Вот только неясно, кто именно должен спуститься ниже. Если это Груздев, то задача значительно облегчается.

Прошло совсем немного времени, когда он различил лицо приближающегося охотника с ружьем за спиной. Это был Василий. Казалось, что сердце сжалось в комок и совсем перестало биться.

«Если упущу момент, второго может не представиться, – копошилось в сознании. Но с места он не сдвинулся. – Напарник его без оружия и даже если быстро подоспеет на помощь – противостоять мне все равно не сможет». В конце концов Виктор Тимофеевич решил выстрелить со спины, чтобы не смотреть в глаза когда-то брошенному сыну. Он крадучись вышел из укрытия, щелкнул затвором и вскинул руку, но острый слух парня уловил шум, и он обернулся. Взгляды их встретились.

– Брось оружие, – спокойно произнес Груздев, быстро оценив обстановку.

– Я тебя породил, я тебя и убью, свинья неблагодарная, – сдали нервы у Колесникова. Пистолет ходил ходуном в вытянутой руке.

– Спокойно, давай поговорим, – предложил сын, но чувствовалось, что и он напряжен. Трудно объяснить почему, но Василий совершил непростительную ошибку, которая стоила ему жизни. Он мгновенно сбросил с плеча ружье и выстрелил по ногам противника. Можно сказать, пожалел, а зря, потому что тот взвыл от боли и выстрелил в сына четыре раза, но не по ногам. Две пули пробили грудь родного сына, третья пролетела мимо, а четвертая поразила голову. Он отлетел на несколько метров, выронил ружье и замертво упал.

– Немедленно брось оружие, – вернул убийцу к действительности властный голос.

Колесников перевел ствол пистолета в направлении голоса, разумеется, что он узнал своего отца, который занес над ним корягу. Нажать спусковой крючок он не смог.

– Папа, ты? Но как ты здесь оказался?

Тимофей Семенович не ответил, он ударил корягой по вытянутой руке сына, выбив пистолет, отбросил его в сторону и поспешил к Василию, хотя и беглого взгляда было достаточно, чтобы определить, что сердце его не бьется. Пожилой мужчина все же старательно нащупывал на его руке пульс, а убийца следил за ним широко раскрытыми от ужаса глазами.

Никто не обратил внимания, что по дороге медленно движется иномарка.

– Ты убил моего внука! – взял ружье и грозно, во весь рост, поднялся Колесников-старший.

– Папочка, ты не посмеешь… – И это были последние слова в жизни Виктора Тимофеевича. Выстрел из ружья оглушил его, и одновременно с этим он почувствовал, как бесчисленное количество крупных дробинок пронзило тело. Он медленно опустился на колени, но еще дышал и оставался в сознании. Тонкая струйка крови пробила себе дорогу изо рта и стекала по подбородку, капая на ледяную корку.

– Умри, скотина! – Отец перезарядил ружье, приставил стволы ему к виску, и его палец на спусковом крючке побелел. – От тебя одни страдания. – И он выстрелил. Отбросив ружье в сторону и даже не взглянув на безжизненное тело сына, вернулся к внуку, сел прямо на снег, положив его голову на колени, и зарыдал протяжно и громко.

Из леса выскочил заяц, повел носом и, почуяв запах гари, дал стрекача.

Самойлова медленно проехала по дороге, спрятала автомобиль за грузовик и оттуда наблюдала за происходящим. Хотя картина произвела на нее жуткое впечатление, все складывалось в ее пользу, и она поспешила скрыться с опасного места незамеченной.

«Не исключено, что правоохранительные органы, выясняя причины преступления, произведут в квартире Колесникова обыск, – думала она уже о себе. – Надо опередить их и изъять компрометирующие меня бумаги».

Не зря молодая женщина сунула деньги слесарю, еще тогда, когда прорвало батарею на кухне квартиры Колесникова, не исключая, что придется обратиться к нему за помощью. У дежурившего в домоуправлении слесаря она поинтересовалась, где живет Вадик. Тот указал дом, подъезд и этаж. Татьяне повезло, Вадик был дома и узнал ее.

– Опять батарею прорвало? – спросил он с улыбкой.

– Нет, но без тебя мне не обойтись.

– Все, что в моих силах, сделаю, – вспомнил он о чаевых, которые достались ему от Самойловой.

– Дело в том, что мы с Виктором Тимофеевичем отправились на отдых, на турбазу, а сумочку с документами на машину я забыла у него дома. Остановили гаишники, и мне пришлось вернуться, а он остался в машине.

– Я-то тут при чем? – недоумевал слесарь.

– Я так торопилась, что не взяла у Виктора Тимофеевича ключи от его квартиры, и теперь вся надежда на тебя.

– Так это плевое дело, – откликнулся Вадик, принимая протянутые ему деньги, – у меня есть ключи.

– Как здорово, – обрадовалась Самойлова. – Я только возьму сумочку и занесу их обратно.

– Минутку, – парень исчез в квартире, но тут же вернулся. – Можете не возвращать. Виктор Тимофеевич одно время не жил здесь и оставлял ключи, чтобы я присматривал за его квартирой, но теперь необходимость отпала.

– Благодарю, голубчик. – И Татьяна даже чмокнула обескураженного слесаря в щеку. Тот брезгливо вытер щеку тыльной стороной кисти, как только женщина скрылась за лестничным пролетом. Ему нравилась щедрость Самойловой, но ее внешность вызывала брезгливое чувство.

Конверт лежал на том месте, куда его положил Колесников на глазах сообщницы. Он не предполагал фатального для себя исхода, поэтому и не перепрятал. Татьяна сунула свои откровения в карман шубы, бросила ключи на журнальный столик, а входную дверь захлопнула. По лестнице спускалась она с чувством выполненного долга, подлая душа пела от восторга. Теперь она единственная и полноправная наследница. Чтобы не встречаться лишний раз с соседями Виктора Тимофеевича, она пошла под окнами.

Самойлова вдруг услышала хруст над головой и сообразила, что там случилось. Она рванулась было в сторону, но поскользнулась и упала. Огромных размеров сосулька похоронила ее, казалось бы, уже сбывшуюся мечту, раздробив череп.