Текст книги "Не проси"

Автор книги: А. Шантарский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 25 страниц)

Глава четвертая

Татьяна так и крутилась в офисе, не успел Груздев занять кресло управляющего фирмой Самойловых. За руководство своим акционерным обществом Николай Сергеевич был абсолютно спокоен, с его бывшими обязанностями успешно справлялся Василий. Но на новом месте слишком бросалась в глаза его связь с Татьяной. Чтобы не вызывать подозрений, он посоветовал девушке завести дружбу с секретаршей, американкой, работающей по контракту. И та довольно-таки быстро подружилась с Элен. Вот и сейчас, поджидая управляющего, Самойлова беседовала с секретаршей. Судя по многочисленным взрывам смеха, разговор носил веселый характер. Правда, Элен при этом умудрялась сохранять серьезное и невозмутимое лицо.

– Я до тебя дружила с Наташей Кобелевой из бухгалтерии, – поделилась она с собеседницей. – Проработав в вашей фирме первые несколько месяцев, я немного загрустила. Вспомнила о доме, семье, муже, как он там без меня, и ревность защемила сердце. Заметив, что я слишком пасмурная, Наташа поинтересовалась, что случилось. Ну, я доверилась ей и поделилась своими подозрениями насчет мужа.

«А давай нашим мужикам, чтобы не задавались, сегодня же рога и наставим», – предложила она.

Я ей тогда ответила, что с удовольствием бы, но он находится далеко отсюда, на другом континенте. Представляешь, каково было мое удивление, когда узнала, что для того, чтобы мужа сделать рогатым, совсем не обязательно, чтоб он находился рядом. Оказывается, быстрому росту рогов способствует ночь, проведенная с посторонним мужчиной.

Взрыв хохота заполнил приемную.

– И ты согласилась? – спросила Татьяна, смахивая слезы ладошкой.

– Нет, деликатно отказалась, потому что люблю мужа. И еще подумала, что в стране с такими обычаями у самой бы давно рога выросли, если б муж изменял. – Если выражение лица у секретарши оставалось наивным, то у Самойловой уже давно от смеха скулы свело. – Дело в том, что в дальнейшем я вообще с рогами запуталась, – продолжила Элен. Она говорила по-русски с заметным акцентом, но слова выговаривала четко, поэтому переспрашивать не приходилось. – Во время переговоров с одной коммерческой фирмой мужчина, который мне постоянно противоречил, сказал: «Я вашу фирму, Элен, в бараний рог сверну». Я как услышала про рога, так сразу и подумала, что понравилась ему и он намекает на совместное проведение ночи. Но Наташа потом объяснила мне новое значение рогов: свернуть в бараний рог еще по старинке повелось – значит победить в соцсоревновании.

На этот раз Татьяна, удерживая себя за живот, не могла остановить смех минут пять.

– Ну, ты даешь, – наконец произнесла она. – Теперь-то хоть разобралась?

– Какое там, вообще отказалась разбираться с какими-то ни было рогами, похоже, рога в России – это национальное достояние.

– Это уже слишком. Если тебе будет что-нибудь непонятно, лучше ко мне обращайся, я объясню уж получше Кобелевой, – предложила Татьяна свои услуги.

– Хорошо. Вот ты, например, знаешь, что означает «рука волосатая»?

– Это могущественный покровитель.

– Верно, – кивнула секретарша, словно не ей нужно было что-либо втолковывать, а она сама читала лекцию. – И чем гуще волосяной покров, тем могущественнее покровитель, – вывела она аксиому и похвалилась: – Одного такого на пляже видела. Ух! Силач! У него не только на руках, но и по всему телу мощь выступает. Могуч!

Теперь собеседница даже не смогла удержаться от смеха на стуле. Она несколько раз, будто мячик, подпрыгнула на нем и слетела. Только с помощью Элен она вернулась на место и зашептала охрипшим голосом:

– Расскажи еще что-нибудь о своих впечатлениях о России.

– Заметила одну особенность, – не уставала собеседница делиться наблюдениями. – Во время скандалов русские постоянно призывают на помощь какую-то Кузькину мать, и это иногда помогает. Не знаю, кто такой Кузька, но его мама действительно пользуется большой популярностью среди населения.

Самойлова вскочила, подбежала к окну, распахнув створку. Свежий воздух ударил в лицо, и голос прорезался. Прохожие останавливались, задирали головы, с удивлением и подолгу смотрели на толстую хохочущую физиономию. Если бы она не исчезла, то вскоре бы собрала приличную толпу зевак.

– Ты очень добрая и веселая девушка, несмотря на то, что хозяйка.

– Ты тоже веселая и обладаешь природным даром: выдавать юмор с непроницаемым выражением лица.

– Еще что-нибудь рассказать? – Секретарша была человеком сообразительным, а утрировала рассказ и притворялась наивной лишь потому, что это нравилось работодателю. Собственно, и та понимала, что собеседница не настолько глупа и наивна, какой старается казаться, но они обе приняли условия игры, и каждая придерживалась своей роли.

– Что-нибудь про Новый год, – пришло в голову Самойловой.

Элен на какую-то долю секунды задумалась и начала:

– Во время встречи Нового года не видела ни одного трезвого Деда Мороза. Когда же они напивались в лежку, бороды отклеивались и на поверку частенько выходило, что Дед Мороз в два раза моложе Снегурочки. Вообще-то, русские не выпивают, а заливают в таких количествах, как мы, американцы, минеральную воду или кока-колу. При этом в самый разгар празднования кто-то с кем-то постоянно выясняет отношения.

– Прямо-таки постоянно? – вставила Татьяна, подзадоривая.

– Сама была свидетельницей одной сцены. Пожилая женщина кидалась на молодого мужчину и рвала на нем одежду и волосы. Тот как мог оборонялся. Потом выяснилось, что это были теща и зять. Они вели между собой диалог на каком-то наречии, которое на наш английский язык не переводится. Я попросила Наташу Кобелеву помочь мне хоть как-то разобраться в их общении. Она откликнулась на просьбу, и вот примерный перевод. Молодой человек говорил теще, что он имел интимную связь с ее дочерью, а та отвечала, что видела его на вершине этой связи. Тогда молодой человек сказал, что он имел интимную связь с ее дочерью и со всем семейством, вместе с домом, машиной, гаражом и прочим барахлом. На это теща ответила взаимностью, отрывая последние волосы на его голове. Правда, и с этим переводом трудно что-либо понять, – призналась Элен с улыбкой.

Они и не заметили, как мимо них прошел управляющий, обронив на ходу:

– Татьяна Станиславовна, вы ко мне?

При посторонних он обращался к ней официально.

– К вам, – спохватилась Татьяна, увидев Груздева уже со спины. – По одному небольшому вопросу.

– Жду у себя. – И управляющий скрылся за дверью своего кабинета.

Татьяна, прежде чем уйти, взяла на себя смелость подвести черту под ее беседой с американкой:

– Действительно, странный и непредсказуемый русский народ, а язык богатый и неповторимый, только исконно русским понятен и приемлем во всей своей красе.

В кабинете Николая Сергеевича девушка подождала, пока тот не прекратил перекладывать бумаги на столе с места на место, и только затем спросила:

– С сыном договорился?

– Нет.

Наедине они давно уже общались на «ты».

– Какой смысл тянуть?

В тоне Татьяны скользило явное недовольство.

– Решиться никак не могу. У него только один разговор, что про их с Ниной свадьбу. Любит он девушку, любит.

– Нашел в кого влюбиться. Яблоко от яблони недалеко падает, а что из себя представляет ее папаша, кому, как не тебе, знать?

– Я не встречался ни с матерью Нины, ни с ее отцом. А люди они разные.

– Да пусть он кого хочет любит, у нас брак по расчету. Сколько еще раз нужно повторять?

– Не кипятись, я уже продумал первую часть плана, но, прежде чем взяться за его претворение в жизнь, Василию и тебе необходимо подать заявление. Сразу после его осуществления распишетесь по брачному контракту.

– И я про то же, – напомнила Самойлова, что не она тормозит развитие событий. – Поторопись, не то моя мамаша выскочит замуж за отца невестки твоего сыночка – и все полетит коту под хвост.

– Сегодня же, – пообещал Груздев, вспомнив о Викторе Тимофеевиче, который наступал на пятки в борьбе за миллионы.

– Завтра к тебе еще раз зайду, – поднялась Татьяна. Управляющий ей не ответил, а лишь проводил взглядом и позвонил сыну.

– Василий, какие у тебя планы на вечер?

– С Ниночкой идем в театр драмы, там сегодня премьера.

– Отложить нельзя? У меня к тебе серьезный разговор.

– Пап, мы уже билеты купили. У нас с тобой ночь впереди, наболтаемся.

– Уговорил, – уступил Николай Сергеевич, в душе он и сам радовался маленькой отсрочке. Весь день в уме перебирал убедительные слова, строил беседу с сыном по разным сценариям. Но ни один из них не годился.

Уже дома для смелости Николай Сергеевич выпил граммов сто пятьдесят коньячку и расхаживал по комнате вдоль и поперек, поджидая сына, который явился только в третьем часу ночи.

Нина Колесникова спешила на встречу с Василием и поэтому не обратила внимания, что мать наблюдает за ней.

– Возьми мою губнушку, яркая помада идет к твоим обиженным губкам, – выдала себя Наталья Михайловна. Девушка отвернулась от зеркала и с удивлением посмотрела на мать.

– Мама, я не ослышалась?

– Нет, дочка, не ослышалась. Я давно заметила, что у тебя появился парень, но не решалась заговорить на эту тему первой. – У женщины продолжалась тяжба с разводом, но она понимала, что это только вопрос времени, и единственно близким человеком у нее теперь оставалась только дочь.

– Мне приятно твое участие, но несколько неожиданно, – призналась Нина и присела на диван рядом.

– Прости, – протерла та увлажненные глаза. – Занимаясь собой и своими проблемами, я не заметила, что ты уже выросла. Девка из тебя получилась красивая, видная, хочу предостеречь от ошибок, которые сама совершила по молодости.

– Ты когда-нибудь любила отца?

Они впервые за многие годы вели открытый и откровенный разговор.

– С ума по нему сходила, – призналась мать, – боролась за него со своей близкой подругой и добилась своего. А теперь думаю: стоило ли это делать?

Нина отнеслась к матери с сочувствием.

– Почему ты не поговоришь с отцом вот так, как сейчас со мной?

– Бесполезно. Дело в том, что отец кроме себя самого никогда никого не любил, не любит и не полюбит. Он с юности избалован женским вниманием, и по сегодняшний день у него постоянно были женщины, естественно, не считая меня. Этим он перечеркнул мое хорошее к нему отношение, и все равно можно было бы смириться, если б он чего добился в жизни, а то ни гроша в кармане, ни положения в обществе, а форсу… – и женщина махнула рукой.

– Мама, мне известно, что вы скоро расстанетесь, но именно ты затягиваешь с разводом. Почему? Если нет любви, отпусти его с миром.

– Эх, дочка, дочка! Тебе известно такое понятие, как женское самолюбие?

– При чем тут самолюбие? – пожала плечами девушка.

– А притом, что он уходит к той женщине, у которой когда-то увела его я.

– Брось, прояви благородство. Может, они питают друг к другу чувства, не мешай им. Я же вижу, что между вами уже ничего, кроме ненависти, не осталось.

– Почему это я должна быть благородной? Да и кто мой поступок оценит?

– Если вы с отцом не можете быть мужем и женой, так хоть останьтесь друзьями. Какой смысл плодить врагов?

– Да плевать твоему отцу на дружбу, только о себе думает. И к Мироновой, – назвала она девичью фамилию бывшей подруги, – чувств не питает. К золотому сундучку потянулся. Молода ты еще, чиста и слишком доверчива, именно от этого и хочу предостеречь тебя.

Девушка обняла ее и поцеловала в щеку.

– Спасибо, мамочка, за заботу, но у меня все прекрасно. Мы с Василием подали заявление в ЗАГС.

– Как? И мне не сказала? – произнесла Наталья Михайловна с мягкой обидой.

– Думала, что вас с отцом моя персона не волнует. – Она улыбнулась и добавила: – Но я ошибалась, извини.

Девушке было легко на душе и приятно, что она вновь обрела самого близкого человека – мать, от которой обстоятельства ее на неопределенное время отдалили и с которой теперь можно поделиться самым сокровенным.

– Какой он хоть из себя?

В словах женщины читалась неподдельная заинтересованность в судьбе дочери.

– Высокий, стройный, с голубыми глазами, не лишен шарма и обаяния.

Нина так увлеклась описанием Василия, что даже начала рисовать его силуэт руками в воздухе.

– Так я и знала – бабник, – заключила собеседница.

– С чего ты взяла, мама? – рассмеялась девушка.

– Между прочим, зря веселишься. Все симпатичные и привлекательные мужики – бабники, – повторила мать, – а все бабники – ненадежные мужья. Брось его, пока не поздно, – посоветовала она.

– Ты сама еще наивный человек. Кто ж судит по единичному, хотя и собственному, опыту?

Но Наталья Михайловна словно предчувствовала беду и предостерегала дочь.

– Вот посмотришь, что я окажусь права.

– Но у меня нет соперницы! – воскликнула девушка.

– Сомневаюсь, просто тебе об этом пока не известно. Дай-то Бог, чтобы ее не было, если все же есть, то пусть парень достанется ей, потому что его избранница и промучается с ним всю жизнь.

– Глупости, прекрати, – попросила дочь.

– Хорошо, но ты меня хоть с ним познакомишь?

– Непременно, – пообещала та и, взглянув на настенные часы, спохватилась. – Ой, кажется, опоздала. – Нина сунула в сумочку губную помаду, протянутую матерью, и побежала к выходу.

– Дождется, никуда он не денется до определенного момента, – напутствовала ее Наталья Михайловна, пока не услышала стук входной двери.

Девушка примчалась к драмтеатру, когда спектакль уже давно начался. Перед входом, волнуясь, прогуливался Василий. Но когда он увидел бегущую к нему девушку, то широко улыбнулся и шагнул навстречу.

– Заставляешь нервничать, – не попрекнул, а мягко выразил он свое недовольство.

– А я с мамой помирилась, – оправдалась Нина.

– Это уважительная причина, – согласился Василий и обнял Нину за талию, направляясь к входу в театр. Но дверь оказалась запертой. Для убедительности Василий еще раз потянул ручку на себя и только затем постучал по двери кулаком. Та приоткрылась, и выглянула недовольная билетерша. – У нас билеты, – сказал Василий, не давая возможности высказаться той первой.

– Ну и что? Приходите на второе отделение.

– Так спектакль в одном действии, – напомнила Нина.

– Тогда в другой раз.

Гостеприимством билетерша не отличалась.

– Но… – начал было Василий, но дверь перед ним захлопнулась. Он еще раз намеревался постучать, но девушка придержала его руку.

– Не надо, все равно бесполезно. Давай я сегодня познакомлю тебя с мамой, а в театр следующий раз сходим.

Груздев разжал кулак и опустил руку. Девушка всегда действовала на него благотворно.

– Может, еще куда сходим?

Она окинула его изучающим взглядом, под которым тот смутился.

– Не хочешь знакомиться с мамой?

– Не то, чтобы не хочу, но…

– Стесняешься, – закончила за него собеседница.

– Что-то в этом роде, – кивнул парень.

– Сегодняшним вечером распоряжаюсь я. – И Нина взяла его под руку. – И где твой оптимизм? Хулиганов он не боится, а тут… – весело говорила она, увлекая Василия за собой.

Наталья Михайловна была приятно удивлена столь быстрому возвращению дочери, да еще в сопровождении Груздева.

– Василий, – тряхнув кудрявой головой и сверкнув голубыми глазами, представился гость.

– Наталья Михайловна. Проходите, я скоро.

И она скрылась на кухне.

Минут через пятнадцать женщина вкатила в комнату передвижной столик, на котором стояли огромная чаша дымящихся пельменей, несколько видов салатов, рюмки, фужеры, бутылка коньяка и минеральная вода.

– Это в честь тебя, – сказала Нина.

– Пельмени я налепила на всякий случай, и их оставалось только сварить.

Наталья Михайловна не отрывала изучающего взгляда от Василия. Ее интересовала не внешность, а его поведение, характер, манеры. Гость сначала чувствовал себя неудобно под ее взглядом, но после двух рюмок расслабился и уже не просто отвечал на вопросы, а поддерживал непринужденную беседу. Скрывать ему было нечего, девушку он любил, считал, что никакая сила не способна их разлучить, поэтому не лукавил, а говорил честно.

С каждой минутой он все больше и больше нравился Наталье Михайловне, но сердце почему-то у нее все равно оставалось неспокойным.

– Очень вкусно, объеденье! – похвалил Груздев кулинарные способности хозяйки. И вообще после действия горячительных паров он сыпал комплименты направо и налево обеим женщинам, чем располагал их к себе все больше и больше. После двухчасового общения, понимая, что молодые люди не прочь побыть наедине, Наталья Михайловна куда-то засобиралась.

– Я оставлю вас ненадолго, – схитрила она.

– Уже девятый час вечера, – напомнила Нина.

– Заболталась с вами и совсем забыла, что меня ждет подруга.

– Завтра встретитесь.

Мать и дочь прекрасно понимали друг друга и вели диалог только ради приличия. Разобрался в ситуации и Василий, поэтому не вмешивался, ведь формальности соблюдались из-за его присутствия.

– Нет-нет, у нас с ней срочное дело, – бросила женщина уже на ходу. – На завтра переносить никак нельзя.

Гость и не заметил, когда девушка включила магнитофон. Мелодичная музыка заполнила комнату.

– Ну почему ты такой недогадливый? – произнесла Нина с некоторой долей кокетства, стоя перед Василием и покачивая бедрами.

Василий в недоумении посмотрел по сторонам, не понимая, что от него требуется.

– А я слышала, что все десантники – галантные кавалеры и не позволяют танцевать девушкам в одиночестве.

Намек был настолько прямой и открытый, если его вообще можно назвать намеком, что парень, стукнув себя ладонью по лбу, не мешкая присоединился к Нине. Сначала каждый двигался в ритме танца сам по себе, но затем руки непроизвольно потянулись друг к другу и сплелись. Ее нежные пальцы заскользили по пуговицам на рубашке партнера, а тот, в свою очередь, развязал пояс на платье. Непроизвольно, под воздействием коньяка и музыки, взаимного влечения и избытка переполнявших чувств, обнажались крепкие, стройные молодые тела. Они, не сговариваясь, опустились на ковер и уже не слушали музыку… Виктор Тимофеевич последнее время дома не жил, а Наталья Михайловна вернулась в половине второго ночи. Влюбленные уже в одежде, но в полной темноте сидели в обнимку на диване. Яркий свет, включенный хозяйкой, вернул их к действительности. Они одновременно зажмурились и лишь через некоторое время открыли глаза. Так не хотелось уходить из мира грез и освобождаться от объятий.

– Который час? – поинтересовался Василий, хотя настенные часы висели напротив него.

– Без двадцати два, – улыбнулась женщина. – Может, у нас сегодня заночуешь? Постелю тебе на диване, а мы в спальне ляжем.

– Нет. – И он поднялся. – Завтра на работу рано вставать. – Тут он вспомнил, что с ним о чем-то собирался поговорить отец, и сразу его движения стали более энергичными. Он поблагодарил за ужин, за приятно проведенный вечер, поцеловал Нину в подставленные губы и покинул гостеприимную квартиру.

Николай Сергеевич не спал и сетовал на сына. Лишь щелкнул замок входной двери, он направился в прихожую.

– Явился – не запылился, – упрекнул он Василия уже с порога.

– Виноват, – опустил тот подбородок и посмотрел на отца исподлобья.

– Виноват, видишь ли, он, – незлобно пробурчал Груздев-старший. И на этом их препирательства закончились, потому что разговор предстоял не из легких.

– Я познакомился с Нининой мамой, – сказал сын, усаживаясь в кресло.

– Потом расскажешь.

Василий посмотрел на отца с любопытством.

– Прежде чем коснуться серьезной темы, мне бы хотелось с тобой выпить водочки, граммов по сто, – предложил Николай Сергеевич.

– Я сегодня уже выпил, но если ты настаиваешь… – пожал сын плечами.

– Прошу, – поправил его отец, разливая водку. – За наше взаимопонимание, – произнес он тост. Они чокнулись и одновременно выпили, оба закурили, и Груздев-старший перешел осторожно к главному, ради чего до сих пор не ложился спать. – Для тебя, надеюсь, не секрет, что всю свою деятельность я веду ради твоего же благополучия, и единственная моя мечта, чтобы ты был счастлив. – После короткой паузы добавил: – Счастлив по-настоящему.

– Отец, мы с тобой не чужие, – помог ему Василий, – так что можно без предисловий.

– Постарайся понять то, что я сейчас скажу, – все равно продолжал подготавливать его Николай Сергеевич. – Вижу, что Нину ты любишь крепко, и несмотря на это…

– При чем здесь Нина? – прервал его сын, насторожившись.

– И несмотря на это, – повторил Груздев-старший, – предлагаю тебе жениться на другой.

– Это и есть то дело, о котором ты хотел серьезно поговорить?

– Да, но…

– Никаких «но». Извини, но любые доводы не помогут. Будь она хоть принцессой английской, все равно бы отказался. Я Нину люблю не просто крепко, как ты только что выразился, а каждой клеткой своего организма. Потерять ее – это и значит потерять счастье.

– Может, все-таки выслушаешь до конца? – начал терять терпение отец, но старался сдерживаться.

– Пожалуйста, – уступил Груздев-младший. – Только считаю себя обязанным предупредить, что напрасно теряешь время.

И он замолчал.

– Я не предлагаю тебе совсем бросить Нину, а только отложить женитьбу на определенный срок.

– Как это?

– Очень просто. Сначала ты женишься по расчету, и обещаю, что через год станешь свободным и если не самым состоятельным, то одним из самых состоятельных людей в городе. Не знаю как, но объясни все Нине сам. Если любит по-настоящему, то должна понять ради своих же будущих детей и внуков. – Николай Сергеевич старался придать голосу как можно больше убедительности.

– И кто же эта богатая невеста, которая через год отпустит меня да еще поделится богатством?

В тоне Василия скользила ирония.

– Татьяна Самойлова.

Василий посмотрел на отца, как на ненормального.

– Эта толстая и самодовольная девица? Ты шутишь?

– Тебе не обязательно ложиться с ней в одну постель. Я же сказал, что брак фиктивный.

– Я понимаю, что она не бедствует, но даже будь у нее миллион долларов, и то бы сто раз подумал…

– У нее будет миллион долларов, – перебил отец. – И даже не один десяток.

– Откуда? – не поверил Василий, и чувствовалось, что он заинтригован.

– Она получит наследство из Америки.

– От кого? И почему через год? А как же ее мать? – буквально засыпал сын отца вопросами.

– Ты мне доверяешь? – вопросом на вопрос отозвался Николай Сергеевич.

– Ну разумеется.

– Все, что я тебе только что предложил, – сущая правда, и прошу больше ни о чем не спрашивать.

– Но почему?

– Потому что имею желание не только сделать тебя богатым, но и сохранить при этом чистыми твои душу и совесть, – своеобразно объяснил отец.

– Что ты задумал? – Теперь Василий волновался за него.

– Все, что тебе нужно, – это довериться мне, – вновь ушел от ответа Николай Сергеевич.

После этого в комнате воцарилось длительное молчание. Василий обдумывал услышанное, а Груздев-старший не мешал ему.

– Я понимаю, что ты составил какой-то далеко идущий план, – наконец заговорил младший Груздев. – Не сомневаюсь, что из добрых ко мне побуждений. И все же вынужден отвергнуть твое предложение. Прости, если чем-то обидел, но поверь: я и сегодня уже довольно-таки счастливый человек. Рисковать ради большего тем, что уже приобрел, считаю непростительной глупостью.

– Лично ты ничем не рискуешь, – возразил Николай Сергеевич.

– Не знаю, что именно ты задумал, но если рискуешь ты, значит, и я рискую – тобой.

Теперь пришла очередь Николая Сергеевича основательно задуматься. Он не хотел полностью раскрывать план перед сыном, но и договориться с ним без этого не мог. Впрочем, он был практически уверен, что расскажи он Василию хотя бы часть того, что так усердно скрывал, то вообще на этом деле можно было бы поставить крест. В конце концов он решил пойти на хитрость.

– А почему бы тебе не посоветоваться с Ниной? – чуть прищурившись, спросил он.

– Ей не золотой сундук нужен, а я, так же, как мне – она.

– Можно позавидовать твоей самоуверенности. Ты все же поинтересуйся: согласна ли она подождать тебя годик ради миллионов?

– Бесполезно, только обидится. Я хорошо ее знаю.

– Если она откажется – быть по-твоему, но если… – Он не договорил, а только многозначительно поднял вверх указательный палец.

– Тогда твоя душенька успокоится?

– Несомненно, – кивнул отец.

– Будь по-твоему, завтра же поговорю с Ниной, – пообещал Василий.

– Ты во сколько с ней встречаешься? – как бы между прочим спросил отец.

– Вечером, после работы, – без задней мысли ответил сын.

– Вот завтра окончательно и покончим с этим, только, чур, на попятную не идти, если девушка согласится, – на всякий случай предупредил Николай Сергеевич.

На том и порешили.

На следующий день Николай Сергеевич постарался сделать так, чтобы сын ушел на работу первым, и сразу же позвонил Колесниковой Нине, назначив ей встречу, и только после этого позвонил секретарше и предупредил, что задержится, даже перенес на час совещание.

Девушка вышла из подъезда и сразу узнала новенький «жигуленок» Груздевых, который те приобрели по возвращении из столицы, когда им вернули деньги, проигранные Василием в карты.

– Доброе утро, Николай Сергеевич, – поздоровалась она с отцом Василия, опускаясь на сиденье рядом с водителем.

– Здравствуй, Ниночка, – приветливо улыбнулся тот, но чувствовалось, что мышцы его лица напряжены и улыбка дается с трудом. Он плавно тронул автомобиль с места, вырулил со двора и на небольшой скорости повел его по центральной улице.

– Так получилось, что вчера Василий задержался у нас, – смущенно произнесла девушка, опустив глаза вниз и рассматривая свои туфли.

– Я по другому поводу хотел с тобой поговорить. – Груздев припарковал машину. – Скажи честно, любишь моего сына? – И он заглянул ей в лицо.

Колесникова покраснела, но глаз не отвела.

– Люблю, – голос ее прозвучал тихо, но отчетливо и твердо.

– А могла бы, если понадобится, подождать его длительное время? Скажем, полгода или даже целый год.

– Вы проверяете мои чувства на прочность?

– Ну что ты, я-то как раз в тебе не сомневаюсь, но обстоятельства складываются таким образом, что вам придется пройти испытание временем.

– Василию необходимо куда-то уехать? – заволновалась девушка. – Почему он сам не рассказал?

Николай Сергеевич закурил, открыл со своей стороны окно и выпустил дым на улицу.

– Не стану ходить вокруг да около. Ты очень хорошая девушка, я от всей души желаю вам с сыном счастья, но и вы должны приложить к этому кое-какие усилия.

– Я буду ему верной и послушной женой, – заверила Нина, понимая Груздева по-своему. – Но о каком конкретно испытании вы говорите?

– Василий никуда не уезжает, но все равно вам надо отложить свадьбу. Ты даже можешь видеть его с другой женщиной, но через год он вернется к тебе в новом качестве, это и есть твое испытание.

Нина посмотрела на Николая Сергеевича широко раскрытыми глазами.

– Он полюбил другую девушку?

– Как бы тебе это объяснить… – Груздев ненадолго задумался. – Тебе известно такое понятие, как брак по расчету?

– Конечно, но какое к нам это имеет отношение? – Но тут ее взор прояснился. – Я догадалась, с какой женщиной должна видеть Василия, вернее, поняла, что он обязан жениться по расчету, а через год вернуться ко мне. Это все из-за денег?

– Умничка, – улыбнулся Николай Сергеевич. – Рад, что мы нашли с тобой общий язык.

Но он ошибался в преждевременных выводах.

– Нам ничего не нужно, мы сами в состоянии заработать себе на жизнь. Да и не в деньгах счастье. Кстати, что по данному поводу думает Василий и почему сам не поговорил со мной?

– Он имеет противоположное от твоего мнение, – слукавил собеседник.

– Значит, он будет нежиться с другой женщиной, а я должна дожидаться своего суженого целый год? – Собеседница выпрямилась на сиденьи и гордо вздернула подбородок. Теперь она мало походила на кроткую и послушную девушку.

– Повторяю, что любит мой сын только тебя. Богатая, взбалмошная особа для него абсолютно ничего не значит. Но благодаря этому браку вы и мои внуки будете обеспечены до конца своих дней, и следующим поколениям еще немало достанется, – убеждал Груздев.

– Как бы, интересно, Василий отнесся к тому, если б я вышла замуж за богатого парня, а он бы прошел испытание верностью и годик подождал меня? И где гарантия, что его не затянет великосветская жизнь и он вообще не забудет о моем существовании?

Николай Сергеевич не ожидал встретить такого отпора и несколько растерялся.

– Стопроцентной гарантии ни в чем не бывает, но если бы ты взглянула на его временную избранницу, то поверила бы в гарантию и даже ревность и самолюбие обошли бы тебя стороной. До того она некрасивая, если не сказать – страшная, что кроме брезгливости других чувств не вызывает.

– Пусть сам выбирает: или я, или будущее материальное обеспечение ваших внуков, – твердо сказала Нина, и Николай Сергеевич не сразу нашелся, что ей ответить.

«Что за молодежь пошла? Для них же из кожи лезут, а они сами ставят палки в колеса. Хотя бы не мешали», – подумал Груздев.

– Мне бы не хотелось, чтобы ты отговаривала сына и ставила его перед выбором. С ним мы уже решили, а ты можешь только помешать, – уколол он ее и попал в точку, задев больную струнку.

– Пусть поступает так, как считает нужным, – с достоинством ответила Нина, но на глаза навернулись слезы. – Я не стану мешать и даже помогу ему, – закончила она дрогнувшим голосом и взялась за ручку дверцы.

– Я отвезу тебя, – поспешил сказать Груздев, догадавшийся о ее намерении покинуть автомобиль.

– Сама доберусь. – Нина уже опустила ноги на асфальт.

– Я не ставил целью унизить тебя и хоть чем-то обидеть, наоборот…

Но она уже не слушала его, и только удаляющееся цоканье каблучков послужило Николаю Сергеевичу неопределенным ответом. Он сделал все, что было в его силах, и теперь судьба сына зависела от решения Колесниковой.

– Подождем до вечера, – шепотом произнес Груздев и включил зажигание.

Василий еще раз взглянул на часы – стрелки циферблата показывали восемнадцать часов сорок минут, а они договорились встретиться с Ниной в семнадцать тридцать. «Уже не придет, – промелькнуло в его голове. – Последнее время с ней творится что-то неладное: то опаздывает, то совсем не является на встречу». Он бросил на землю недокуренную сигарету и посмотрел по сторонам в надежде поймать свободное такси. С этим ему повезло, и через каких-нибудь пятнадцать минут он вышел из машины у дома Колесниковых.

Дверь в квартиру долго не открывали, и когда Василий собрался уходить, то услышал щелчок замка.

– Тебе кого? – поинтересовался мужчина с мокрой головой, в махровом халате на голое тело.

– Нину.

– Я ее отец, – представился Виктор Тимофеевич. – А тебя зовут Василием?

– Да, – машинально ответил парень, абсолютно ничего не понимая. Главу семейства он видел впервые.

– Подожди минуту.

Мужчина скрылся в глубине квартиры, но сразу вернулся и сунул визитеру запечатанный конверт.

– Мне? – неуверенно протянул руку Груздев.