Текст книги "Не проси"

Автор книги: А. Шантарский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 25 страниц)

Никанор снял очки и вежливо представился:

– Владислав Яковлевич.

– Очень приятно. Василий.

Они скрепили знакомство рукопожатием.

– Ну, вы тут поболтайте без меня, я ненадолго. Одна семейная парочка получает багаж, заберу их и тронемся.

И водитель исчез.

Кидалы действовали по четкой схеме: Семен подбирал клиента, а Никанор прощупывал его, чтобы не гонять «порожняка». Если кандидатура устраивала, мнимый попутчик подавал своим незаметный сигнал. Словно из-под земли вырастала семейная парочка – Лукавый и Ушлая, Степан и Зоя в сопровождении щуплого, но шустрого Семена. Если же клиент им почему-либо не подходил, то подавался другой условный сигнал и подельник отправлялся искать замену. Владислав Яковлевич вспоминал, что ему нужно куда-то срочно позвонить, и тоже испарялся. А брошенный, промучившись определенное время, у кого и насколько хватало терпения, в конце концов договаривался с нормальными и настоящими таксистами или нарывался на катал, которые переворачивали стоимость проезда. Называли смехотворную цену, значительно ниже, чем кидалы, а по прибытии на место выяснялось, что это цена за один километр пробега. Груздев закурил и заговорил первым, отдавая дань уважения возрасту.

– Погодка великолепная, – произнес он банальную фразу.

– Да, балует Москва гостей. Простите, Василий, вы откуда прилетели?

– Из Оренбурга, – ответил парень, выпуская сигаретный дым изо рта.

– Слышал, слышал, – закивал Никанор. – Что-то связанное с оренбургскими пуховыми платками. По-моему, еще песня такая есть.

– Оренбургский пуховый платок… – напел Груздев и улыбнулся. Ему мужчина показался явно симпатичным, вызывающим доверие.

– Да, настоящее произведение искусства. А ведь на них можно сделать хороший бизнес. Не задумывались, молодой человек, над такой перспективой?

– Нет, мы с отцом решили на другом подзаработать, – не в меру разоткровенничался Груздев. Он выкинул окурок в урну и добавил: – Приехал закупать продукты.

Все, что нужно, Никанор теперь знал. Он бросил незаметный взгляд на спортивную сумку собеседника, прикидывая, сколько у того наличных денег, и скрестил руки за спиной, сжав кисть правой руки в кулак, оставив разогнутым лишь один указательный палец, что означало: «действуем по первому варианту». Василию же сказал:

– А из меня коммерсант никудышный, так и тружусь инженером на буровой в Тюмени. Инженеры, как известно, нынче не в почете, едва сводим концы с концами. Но на командировочных можно малость сэкономить, поэтому я здесь.

Парень не успел ответить, как появилась семейная пара, и водитель, который перезнакомил всех между собой, повел их к машине. Поверхность белой двухдверной «хонды», натертая полиролью, блестела на солнце.

– Вот и моя кормилица-красавица, – похвалился частник-таксист. – Чемоданы в багажник, а сами располагайтесь в салоне, согласно купленным билетам, – сострил Семен.

– Если не возражаете, я сяду впереди, на правах старшего, – попросил Владислав Яковлевич, и ему уступили.

– А нам выходить первыми. Придется тебе, Василий, лезть в самый угол, – запросто заговорила с ним Зоя.

– Мне, собственно, все равно, где сидеть, – пожал плечами Груздев, откинул спинку переднего сиденья и склонил голову.

Водитель, ловко маневрируя среди машин на стоянке, выехал на трассу.

– Мы с женой первый раз в столице, – заговорил Лукавый. – Удалось по-легкому заработать, вот и решили, что нужно же когда-то посмотреть первопрестольную.

– Для молодежи теперь деньги не проблема, – вставил Никанор, – поэтому и не берегут их.

– Далеко до города? – спросила Ушлая и уточнила: – Я имею в виду – по времени.

– Часочек, – ответил Семен.

– Ого, – даже присвистнул Степан, – со скуки помрем. А что, если в картишки переброситься?

– В дурачка? – повернул голову Никанор, прикидываясь наивным.

– Кто ж сегодня в такие игры играет? – усмехнулся Лукавый, и в его руках появилась новенькая колода. – В очко, свару, преферанс.

– Преферанс в машине? – не удержался и водитель.

– Ну, в свару.

Руки Степана профессионально перетасовывали колоду карт.

– На деньги не играю, – заявил пассажир с седыми висками.

– Может, с тобой перекинемся? – повернулся Лукавый к Груздеву.

– Я тоже пас, – отмахнулся тот от назойливого парня.

– Ну вы, ребятки, даете. Я только хочу дорожку скоротать. Ставки минимальные. Проиграть не жалко, а выигрыш на карманные расходы не помешает.

– Ну хорошо, сдавайте, – неожиданно согласился Владислав Яковлевич, – рискну командировочными.

– Другое дело, – потер руки Степан и протянул ему колоду сдвинуть. Несколько раз подряд выиграл Никанор.

– Растяпа, – толкнула локтем липовая жена липового мужа. – На меня тоже сдавай.

Теперь уже в салоне автомобиля три азартных человека разыгрывали небольшую свару, а Василий наблюдал за ними с интересом. Счастье вновь улыбнулось пассажиру на переднем сиденье. Семейная парочка притихла, но игру не прекращала.

– Вы, молодой человек, играли когда-нибудь в свару? – поинтересовался выигрывающий у Груздева.

Никто и не замечал, что машина двигается по трассе с черепашьей скоростью.

– Пробовал в армии, на спички. Так себе, ничего сложного: повезет – не повезет.

– Сдавайте карты и на него, – обратился Никанор к банкующему, – я поставлю двойную ставку на кон.

– Не надо, – возразил было Василий, но тот его и слушать не захотел.

– С навара не жалко.

Лукавый уже бойко раскидывал карты на всех, кроме водителя, который выпал из общего поля зрения. А Груздев таким необычным способом, помимо воли, был втянут в аферу, о которой и не подозревал. Удача мгновенно перешла на его сторону, и он вернул ставку Никанору, но теперь и его уже захватил азарт и он втянулся в игру. Сам не заметил, как потерял выигрыш и в ход пошли личные денежки, которые не успевал извлекать из сумки, и они таяли на глазах. Только проиграв более половины, он спохватился.

– Все, и так окончательно голову потерял.

Он представил, какой нагоняй получит от отца за проигранные деньги, и поморщился. Настроение испортилось.

Владислав Яковлевич проигрался еще раньше и давно уже был сторонним наблюдателем, не скрывая своего расположения к Василию.

– Дело житейское, – с безразличием отозвался Лукавый. – Но могу дать шанс отыграться.

– Каким образом? – заинтересовался Груздев.

– На квит. Сдаю на двоих, а на кон выставляется вся сумма, которую ты спустил: пан или пропал.

Василий задумался, но затем высыпал из сумки оставшуюся сумму на колени и пересчитал пачки.

– Не хватает.

– Ну и пусть. Я сегодня добренький: сколько осталось – на все, что проиграл.

– Что это ты распоряжаешься один, – вмешалась Ушлая, разыгрывая жадную жену, не желающую расставаться с выигрышем.

– Не лезь, Зойка, – цыкнул на нее мнимый муж. – Мы если и теряем, то не свои, а у человека появляется возможность остаться при своих.

Молодая женщина обиженно поджала губы и отвернула голову в сторону.

– Я с тобой потом поговорю, – пригрозила она.

– Сдавать? – поинтересовался Лукавый у горе-предпринимателя.

Тот с жалостью посмотрел на понурого Никанора и предложил:

– Послушай, Степан, сам же сказал, что тебе терять нечего.

– Ну и что из этого следует? Вернуть твои денежки без игры?

– Нет. Но если удача улыбнется мне, то ты отдашь и Владиславу Яковлевичу его проигрыш.

– Надо же какое благородство встречается в наши дни, – усмехнулся карточный шулер.

Зоя потянула его за рукав, словно предостерегая от опрометчивого шага.

– Отстань, – отдернул он свою руку. – Я согласен.

Они разыграли полный драматизма кон. Груздеву пришли все три карты одной масти. Насчитав тридцать одно очко, он с трудом скрывал радость. На поверку же и у Лукавого карты оказались одной масти, но на одно очко больше. Василий переживал по-настоящему трагичный момент: двухлетние сбережения отца перекочевали к постороннему в течение каких-нибудь сорока минут. Пока он приходил в себя, Зоя попросила водителя остановить машину.

– Зачем ты их высадил? – очнулся проигравший и дернул водителя за плечо.

– А в чем, собственно, дело, они заплатили, как и договаривались, – возмутился Семен, дернув плечом.

– Но меня-то последней копейки лишили. Сдай назад, – в форме приказа потребовал буквально взбешенный Груздев.

– Меня взаимоотношения между пассажирами не касаются, – пробурчал водитель, но назад сдал.

Груздев пулей выскочил из салона. Никанор поспешно пропустил его, но семейная парочка как сквозь землю провалилась.

– У меня даже нет денег на обратный билет, – пожаловался парень, вернувшись к автомобилю.

– Мы едем или нет, мне семью кормить надо, – подал голос Семен.

– Вы езжайте, а я, пожалуй, останусь с молодым человеком, – участливо сказал Владислав Яковлевич.

– А кто заплатит за проезд?

– К сожалению, нечем. Оставь координаты, деньги вышлю по возвращении домой, – предложил выход Владислав Яковлевич.

– Да ну вас, – махнул рукой раздосадованный с виду водитель, хлопнул дверцей и укатил не попрощавшись.

– Я сочувствую вам, Василий.

– Да ладно, – отозвался собеседник обескровленными губами. Он уже смирился с потерей. – Сами не в лучшем положении.

– Не скажи. Опыта у меня побольше, и человек я дальновидный: всегда держу заначку на экстренный случай. – Он распахнул полу пиджака и разорвал подкладку. Оттуда прямо в руки выпал целлофановый пакетик с тоненькой стопкой крупных купюр. – Сколько стоит билет до Оренбурга?

– Вы хотите… – из благодарности Василий порывался обнять спасителя.

– Не стоит проявлять женских нежностей, – отстранился Никанор. – Ты мне сразу по душе пришелся. Как говорится: чем могу, тем помогу. Вот мои координаты в Тюмени, заработаешь, вышлешь долг. Я верю в твою честность, а теперь извини.

Василий так и остался стоять один с пустой спортивной сумкой и с визиткой в вытянутой руке на имя Сбруева Владислава Яковлевича.

Глава вторая

Взаимоотношения с падчерицей у Елены Ивановны Самойловой не сложились, но она и не стремилась наладить их и жила в свое удовольствие. Раз-два в год наведывался отец из Америки с дорогими подарками. Совместным предприятием руководил муж, а ей ничего не оставалось, как придумывать для себя развлечения. То, что она является наследницей огромного состояния, превозносило ее до небес даже в собственных глазах. За границу не стремилась, наступили такие времена, когда и в России можно найти применение своим фантазиям, если имеется за душой капитал. Правда, в гостях у отца побывала, но ей там не понравилось.

Станислав Витальевич был в командировке, и Елена Ивановна, перепробовав и вкусив все прелести жизни, не знала, как еще убить время. Огромный современный коттедж, обставленный шикарной мебелью, но безлюдный, навевал тоску. Ее приемная дочь Татьяна в отсутствие отца старалась в доме лишний раз не показываться.

«Может, для разнообразия любовника завести? – роились ленивые мысли в голове. – Но где отыскать достойного? – так высоко она себя ценила. – Измельчал мужик ныне, только и норовит урвать что-нибудь от женщины. Мне не жалко отстегнуть, если он этого заслуживает. Но хочется найти достойного: богатого, щедрого, всемогущего, красивого и сильного».

В конце концов, о пустом думать надоело, и она решила прокатиться по магазинам.

Новенький серебристый «мерседес» почти бесшумно затормозил перед входом в магазин «Мужские товары». Из салона вышла высокая располневшая женщина в элегантном брючном костюме. Одеваться Самойлова умела, скрывая недостатки и выставляя напоказ достоинства. Еще с юного возраста она умела преподнести себя, когда это было необходимо.

Бросив ключи от машины в сумочку из крокодиловой кожи, Елена Ивановна вошла в магазин. Дешевые, массового производства вещи не привлекали ее внимания, и она направилась в фирменный отдел под завистливые взгляды встречных. Там она стала свидетелем беседы продавца с покупателем, голос которого был очень знакомым, но она никак не могла вспомнить его, а со спины не узнавала мужчину.

– Почему не продаете телевизоры в кредит? – спрашивал покупатель, у которого не хватало денег.

– Потому что они и так неплохо расходятся.

– Но отложить его на две недели можете? – не унимался мужчина.

– У нас регулярно поступают новые партии. Копите деньги и приходите.

– А где гарантия, что поступят телевизоры именно этой модели?

– В продаже всегда широкий выбор, но такой гарантии не даем, – никак не мог от него избавиться продавец. – Покупайте телевизор отечественного производства, если у вас не хватает денег на импортный.

– И через полгода выкинуть? Нет уж, спасибо.

– Чего вы от меня лично хотите?

Самойлова долго пыталась вспомнить, кому бы мог принадлежать знакомый голос, но так и не вспомнила, тогда она легонько похлопала мужчину по плечу.

– Ну, кому там… – И Колесников не мигая уставился на бывшую одноклассницу. – Миронова?

– Теперь Самойлова, – поправила его женщина. Расстроенный вид Виктора Тимофеевича и в дополнение протертые чуть ли не до дыр джинсы и простенькая, застиранная рубашка вызывали у нее жалость.

– А ты ничего выглядишь. Похоже, что не бедствуешь, – прикинул он, рассматривая дорогую одежду и украшения на ней.

– Как-никак наследница многомиллионного состояния, в долларах, – прихвастнула Миронова. – Много не хватает?

– В смысле?

– Я случайно стала свидетелем твоего разговора с продавцом.

– А-а-а, прилично. – Он тяжело вдохнул, выдохнул и добавил: – Половину стоимости.

– А какую модель выбрал?

– «Акай», пятьдесят четыре по диагонали.

– И стоило ли так усложнять? По мне, так «Сони», семьдесят два по диагонали, куда лучше.

– Безусловно, но модель, которую выбрал я, относительно дешевая и более доступная. А тут, как назло, зарплату задерживают.

Елена Ивановна смотрела на человека, которого когда-то горячо любила, затем еще сильнее ненавидела, а теперь ничего, кроме жалости к нему, не чувствовала. Неожиданно для себя самой захотелось сделать широкий покровительственный жест, доказать этому неудачнику, какой шанс предоставляла ему судьба, а он его упустил.

Разглядывая и оценивая друг друга, никто из них не вспомнил о потерянном сыне.

– Подготовьте «Сони» к продаже, – обратилась она к продавцу, – и оформите доставку на дом.

Она заплатила, закрыла сумочку и молча направилась к выходу.

– Женщина, вы забыли назвать адрес, – окликнул ее продавец.

– Телевизор доставьте не мне, а вон тому мужчине, – кивнула она на Колесникова, который уже догадался, что телевизор куплен для него.

«Вот это удача», – подумал Виктор Тимофеевич, быстро назвал свой домашний адрес и помчался вслед за Самойловой. Он настиг ее, когда та садилась за руль.

– Мы даже не поговорили, – как-то робко сказал Колесников.

– Не о чем, – намекнула Елена Ивановна на различие в социальном уровне.

– Должен же я как-то отблагодарить тебя.

– Хорошо, – она снисходительно улыбнулась. – Как?

– Действительно, как? – Он лихорадочно ощупывал карманы пиджака, словно там скрывался ответ на поставленный вопрос. – Хотя бы пригласить куда, – неуверенно пролепетал Виктор Тимофеевич. – Выбирай любой ресторан в городе, – уже решительно добавил Колесников. Сэкономленные деньги на полтелевизора у него лежали в кармане.

– Ух ты! У меня появилась идея, садись в машину.

Второго приглашения не потребовалось. Виктор Тимофеевич откинулся на спинку мягкого сиденья и поинтересовался:

– Куда путь держим?

Голос его теперь звучал твердо.

– Ко мне домой. Не против?

– Напротив, польщен.

Особняк поразил Колесникова как своими размерами, так и внешним видом. Гость скромно топтался на пороге.

– Что застыл, проходи.

– А где домочадцы?

Он разулся и на цыпочках проследовал в банкетный зал.

– Я одна: муж в командировке, а дочь, – хозяйка поморщилась, – не балует меня своим вниманием в отсутствие отца.

– Натянутые отношения с ней?

Виктор Тимофеевич сел в кресло и положил руки на колени.

– Вообще никаких отношений. Тебе-то какая разница?

– Так, почему-то вспомнил нашего с тобой сына. Где он теперь? – впервые коснулся он этой темы.

– Да, по-свински ты тогда обошелся. Теперь, наверное, жалеешь? – И она взглянула на него с некоторым превосходством.

– Не сложилась у меня жизнь с Наташей, разные мы, чужие друг другу люди. И дочка растет сама по себе.

– Поздновато прозрел. – Елена Ивановна выставила из бара на стол бутылку дорогого ликера, вазу с фруктами и нарезала тонкими дольками лимон. Она сама разлила по рюмкам и подала одну бывшему однокласснику. – Не грусти, глядишь, и наверстаем упущенное. А сына уже не вернуть. Сказать по-честному, редко вспоминаю о нем. Все надоело и опостылело: серость, убогость… Ладно, за нашу встречу.

– Великолепный вкус, – похвалил гость ликер.

– Еще бы, – усмехнулась собеседница, закидывая в рот лимонную дольку.

– Не страшно одной в таких хоромах? – поинтересовался Колесников.

– Флигелек, пристроенный к коттеджу, видал?

– Справа от гаража?

Хозяйка кивнула и вновь налила ликер.

– Так вот, там круглосуточная охрана и в каждой комнате имеется кнопка вызова. Так что, если начнешь приставать к замужней женщине, имей в виду, что на моей стороне профессиональные защитники.

Заметив смущение на лице гостя, она откинула голову назад и закатилась беззвучным смехом.

– Спасибо за угощение, мне пора. – И Виктор Тимофеевич неторопливо поднялся. В нем все-таки сыграло мужское самолюбие, не всю еще растерял гордость.

– Короткая у тебя память, – попрекнула Самойлова и перестала хохотать. – Забыл, как я за тобой бегала и унижалась, а ты отмахивался, как от ненужной, уже использованной вещи. Но времена, миленький, меняются. И сегодня я на коне.

Ей доставляло явное удовольствие издеваться над ним, как бы возвращать долги.

– Унизить хочешь, оскорбить? – И он решительно двинулся к выходу.

– Подожди. – Она догнала мужчину и положила руки ему на плечи. – Прошу, останься. Долго внутри меня клокотала обида, но не было случая высказать. – Глаза у нее увлажнились, а на лбу появились морщинки. – Богатой я стала, но счастья не приобрела: с падчерицей на ножах, мужа не люблю, на душе пусто и одиноко. Не к кому прислониться, не то чтобы опереться. – И она положила голову мужчине на грудь.

Колесников погладил ее редкие мягкие волосы. Теперь он видел перед собой не взбалмошную богатую особу, а несчастную женщину с драматичной судьбой.

– Оба мы неудачники, сами во всем виноваты.

Она оторвала от него голову и заглянула в глаза. А изумрудный блеск ее глаз вызвал у мужчины ностальгию по прошлому. Он отчетливо представил себе стог сена, где наивная семнадцатилетняя девушка с радостью отдалась ему. Вспомнил и этот изумрудный блеск ее светло-зеленых глаз.

– Почему так бывает, что за удовольствие нужно платить?

– Я не знаю, но… – Договорить Самойлова не успела, жадные губы Колесникова накрыли ее приоткрытый рот.

Они не помнили, как очутились в спальне, на огромной кровати, сколько времени утоляли физический голод…

– Я будто побывала в сказочном путешествии, – мечтательно прошептала Елена Ивановна, доверчиво прижавшись всем телом к мужчине.

– Твой отец знает о нашем сыне? – спросил Колесников, устремив немигающий взгляд в потолок.

Елена Ивановна удобно пристроила голову на руке любовника.

– Когда умерла мать, на похороны он не успел, поздно пришло сообщение. Но он меня разыскал через американское посольство и завалил подарками, думая, что я осталась одна с его внуком. Узнав, что я лишила его внука, ужасно разозлился, и года два я о нем вообще ничего не слышала. Но потом объявился, как-никак родная дочь. Далее мы открыли здесь совместное предприятие, которым заправляет муж. Вот такая вкратце история.

– Ты действительно не любишь мужа?

Чувствовалось, что данный вопрос играет для собеседника немаловажную роль.

– По расчету выскочила замуж, – откровенно призналась Елена Ивановна.

– А меня?

Он весь превратился в слух. Женщина надолго задумалась, а Колесников ее не торопил, понимая, что она сама старается разобраться в своих чувствах.

– До сегодняшнего дня мне казалось, что я тебя ненавижу. Но после того, что между нами произошло, я поняла, что прошлое не забыто. Осталась какая-то теплота, нежность, и теперь мне будет недоставать тебя.

– Мы могли бы продолжить отношения, – осторожно предложил Колесников. – Только, пожалуйста, пойми правильно: не богатство твое влечет меня, а ты.

Елене Ивановне лестно было выслушивать запоздалое признание, которого в далеком прошлом она так упорно добивалась.

– К сожалению, все изменилось, – сказала она. – Не хочу осложнять обстановку.

– Не обязательно афишировать отношения, можно встречаться где-то на нейтральной территории. Я все устрою.

– Все равно когда-то правда откроется.

– Хотя бы раз в месяц, – продолжал уговаривать мужчина.

– Посмотрим, – неопределенно ответила Самойлова.

В комнату заглянула падчерица Елены Ивановны и с презрением окинула взором обнаженную парочку. Виктор Тимофеевич осторожно толкнул женщину. Та приподняла голову и заметила девушку. От негодования губы ее задрожали.

– Кто дал тебе право заходить в мою спальню?

– Не в твою, а в вашу с отцом, – грубо отозвалась Татьяна.

– Выйди вон! – повысила голос хозяйка.

– Я-то уйду, только боюсь, что папе не очень понравится, что в его постели валялся какой-то мужлан неотесанный, – оскорбила она Колесникова. Он, понимая щекотливую ситуацию, в которую угодил по неосторожности, на обострение не шел. Он только прикрыл себя и женщину простыней и смотрел в сторону.

– Если расскажешь отцу, то я тебя уничтожу, – пригрозила Елена Ивановна, и перепалка между ними возобновилась с удвоенной силой.

– Ненавижу тебя! Тварь, развратница! – посыпались оскорбления падчерицы.

– Закрой дверь с обратной стороны, – потребовала хозяйка. – И можешь все рассказать отцу, мне абсолютно все равно.

– Посмотрим. – И девушка громко хлопнула дверью.

Естественно, что после такого бурного скандала мужчине и женщине уже было не до нежностей и приятных воспоминаний. Они распрощались довольно сухо. Самойлова обещала позвонить, и Колесников покинул ее жилище.

Во дворе его поджидал неприятный сюрприз, подстроенный Татьяной. Она предупредила охранников, что во дворе видела постороннего. И когда Виктор Тимофеевич оказался в поле их зрения, они напали на него и скрутили за спиной руки.

– Что делать с ним, сдадим в милицию? – поинтересовался парень могучего телосложения.

– Обойдемся без правоохранительных органов. Надавайте ему как следует и вышвырните на улицу. Другой раз неповадно будет.

Жестоко избитый Виктор Тимофеевич вылетел в приоткрытые ворота. Внутри все ныло и ломило, кружилась голова, но кости остались невредимыми. Чувствовалось, что над ним потрудились профессионалы.

Как ни странно, но от Елены Ивановны тумаки его не отвадили, и он искал встреч с ней. Он следил за ней издалека. Мешал вернувшийся из командировки муж, и застать ее одну практически не представлялось возможным.

Татьяна, конечно же, рассказала обо всем отцу, и тот теперь не спускал с жены глаз.

Проникнуть же в общество, в котором проводила досуг чета Самойловых, разумеется, Виктору Тимофеевичу не представлялось возможным. Даже на один вечер, проведенный в заведениях, в которых те бывали, не хватило бы сэкономленных на телевизоре денег. Желание встретиться или хотя бы перекинуться парой слов с бывшей одноклассницей не пропало, но со временем постепенно угасало. Надежда оставалась, но чем дальше, тем более нереальная. И когда он уже окончательно решил покончить с безнадежной затеей, раздался телефонный звонок в квартире. Трубку сняла Наталья Михайловна.

– Тебя какая-то женщина, – сказала она мужу, не узнав Елену Ивановну, что естественно после стольких лет.

Зато Виктор Тимофеевич сразу ее узнал и даже обрадовался.

– Это по работе, – бросил он короткую фразу жене, хотя ту давно уже не интересовали ни его дела, ни он сам. Вроде бы семья сохранялась, но каждый жил сам по себе, в отгороженном друг от друга мирке. И объяснение Колесникова скорее удивило Наталью Михайловну, чем вызвало любопытство. Она недоуменно покачала головой и удалилась в другую комнату.

– Жду через пятнадцать минут у соседнего с твоим дома. Успеешь? – оповестила трубка долгожданным голосом Елены Ивановны.

– Без проблем, – отозвался Колесников громче обычного, что лишний раз подтверждало его настроение после звонка.

Знакомую иномарку он увидел издалека, как только вышел из подъезда.

– Безумно рад, но, по правде сказать, уже и не надеялся, – сказал Виктор Тимофеевич, удобно расположившись на пассажирском сиденье, рядом с водительским.

– Сложности, вытекающие из нашего последнего свидания, – улыбнулась Самойлова. От ее прошлого высокомерия не осталось и следа, она не скрывала, что сама стремилась к встрече.

– Татьяна напакостила? – догадался собеседник.

– Она, – процедила сквозь зубы Елена Ивановна. – Но сегодня муж уехал по каким-то делам в район на целый день, у нас есть время до вечера.

В глазах Виктора Тимофеевича промелькнул испуг.

– К тебе домой я не поеду.

– Мы отправляемся на дачу, моя падчерица там бывает редко и то только с отцом. Неужели она тебя так напугала?

– Она-то нет, но охранники, которых натравила, неплохо поработали над моим телом, используя его в качестве груши, – пожаловался горе-любовник.

– Это ей с рук не сойдет, – пообещала женщина. – Даже если в дальнейшем произойдет какой инцидент, подобного не допущу. Могла бы и догадаться, что эта сволочь выкинет какой-нибудь фортель, – пожурила она сама себя, выруливая на загородную трассу.

«Мерседес» подкатил к загородной вилле, поражающей своим величием.

Застолье, сауна, бассейн, любовные игры – все по программе, составленной хозяйкой. Они забыли обо всем и обо всех на свете, целиком отдаваясь друг другу. Тем временем Станислав Витальевич готовил им ловушку. Ни в какой район он не поехал, а был в городе, у знакомого по бизнесу. Доверенным лицам он поручил проследить за женой и был в курсе ее развлечений. Любовникам он выделил определенный промежуток времени, чтобы застукать их в самый разгар любовных утех.

Разгоряченный Колесников, покрытый красноватыми пятнами, буквально вылетел из сауны и нырнул в бассейн. Прохладная и освежающая вода приятно обволакивала тело. Он проплыл под водой, пока не уперся в стенку. Только тогда вынырнул и с удовольствием набрал полные легкие воздуха. Женщина последовала его примеру и вынырнула прямо перед ним. Несколько нежных поцелуев разбудили страсть. Казалось, никто не должен был нарушить их уединения.

– Так, значит, на тебя подействовали мои предупреждения и напутствия! – прогремел бас пожилого мужчины, неожиданно ворвавшегося в помещение.

Любовники вздрогнули одновременно. Но когда Елена Ивановна обернулась, то уже взяла себя в руки.

– Я не просила тебя следить за мной, – попрекнула она мужа, словно не она сама, а он перед ней провинился.

Чтобы не позориться, Самойлов прибыл на дачу один, не считая водителя, который остался в машине.

– Немедленно вылезай из бассейна и накинь что-нибудь на себя, бесстыдница! – приказал Станислав Витальевич. – А ты, – эти слова уже относились к онемевшему Колесникову, – убирайся отсюда и, ради всего святого, никогда больше не попадайся мне на глаза. Отнесись к совету серьезно для своего же блага.

Прикрыв руками интимное место, вдоль бортика Виктор Тимофеевич засеменил к лестнице. Но Елена Ивановна настигла его и придержала.

– Мы уйдем отсюда вместе с ним, – заявила она мужу и посмотрела с вызовом.

Они вместе поднялись на площадку, и если мужчина прикрывался и прятал глаза, то женщина вела себя вызывающе нагло, и Самойлов перехватил ее за руку.

– Пойдешь со мной, – потребовал он.

– Отвали, старая развалина. – И она влепила ему еще и пощечину.

У того закипела обида не столько от нанесенного оскорбления, сколько от упоминания разницы в возрасте. Они уже давно спали отдельно. Кровь отхлынула от лица Станислава Витальевича, он приложил руку к левой стороне груди и осел на скамейку.

– Свинья неблагодарная, – произнес он заметно осипшим голосом.

– Может, ему требуется помощь? – спросил Колесников.

– Пришлем кого-нибудь из его свиты, – сказала женщина, застегивая молнию на юбке. – Кем бы ты был, если бы не мой папочка? – попрекнула напоследок она мужа.

– Забыла, кто тебя обеспечивал… не будь меня, давно бы обанкротилась…

Было заметно, что слова Самойлову даются с большим трудом.

– Посмотрите на него, какой незаменимый! – воскликнула Елена Ивановна. – Нашлась замена в постели, найдется и в бизнесе.

Последняя реплика подвела жизненную черту Самойлова, он раскрыл рот и начал лихорадочно хватать воздух.

Но любовники этого уже не видели, они ушли, оставив его одного. Перед тем как уехать, женщина сказала водителю, чтобы тот забрал своего шефа.

– А то влажный воздух на него плохо действует, – произнесла она напоследок не без иронии.

– На этот раз мы влипли серьезно, – сказал Виктор Тимофеевич по дороге в город.

– Что ни делается, все к лучшему. Теперь мы станем встречаться открыто.

Дальнейший путь преодолели молча, каждый думал о перспективах и потерях.

Самойлова высадила любовника на том же месте, где забрала, со словами:

– До скорого. – И подставила щеку для поцелуя.

Колесников неловко ткнулся в щеку губами и вылез из машины.

…Елена Ивановна вязала в своей спальне шарфик. Она редко утруждала себя таким занятием, но оно успокаивало нервы, а сейчас это было необходимо.

Дверь спальни неожиданно и резко распахнулась. Словно вихрь, влетела Татьяна и бросилась с кулаками на мачеху.

– Сдурела, скотина! – От первых ударов женщина увернулась, но нападки продолжались и последующие достигали цели, пока взбешенная Елена Ивановна не отшвырнула падчерицу. Та упала на ковер и заголосила:

– Это ты, ты убила его!

– Кого убила, умалишенная? – уставилась на нее мачеха. – Объясни вразумительно.

– Убийца! Из-за тебя умер мой папа! – И девушка застучала ладонями по ковру, у нее начиналась истерика.

– Так он что, умер? – не поверила жена и отбросила спицы в сторону. Теперь уже и вязанье не могло успокоить.

Вдову не грызла совесть, что она несет моральную ответственность за смерть мужа, – главное, не юридическую. Но новость приятной не назовешь, и она по-своему переживала потерю. Ее больше всего волновало, кто теперь станет управлять фирмой, приносившей доход.

Проблемы, связанные с похоронами, отбросили остальные заботы на задний план. Но уже через неделю Елена Ивановна возобновила встречи с любовником и попросила его подыскать достойного и честного управляющего.

Виктора Тимофеевича подобная просьба не обидела, он вовсе не метил на высокую должность. Правда, где-то на задворках души теплилась надежда стать хозяином доходного предприятия, а пока хватало подачек от любовницы. Через пару дней он подыскал достойную кандидатуру, но не беседовал с ним, предоставив такую возможность Самойловой.