Текст книги "Не проси"

Автор книги: А. Шантарский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 25 страниц)

Глава седьмая

Николай сидел в одиночной камере, ожидая своей участи. От Марины Владимировны он знал, что его отец водит дружбу с начальником городской милиции, и не сомневался, что против него ведут закулисную игру, как говорили в колонии – плетут лапти. На объективный подход по отношению к нему надеяться не приходилось.

Но он не знал, что в игру активно включилась его бывшая учительница. Она навестила Глебова, подполковника милиции, и предупредила, что свое заявление напишет в областной центр, а также пригрозила:

– Тетю Машу, конечно, трудно привлечь в свидетели, она боится потерять работу перед пенсией. Но вы, Антон Герасимович, не учитываете, что могут быть и другие свидетели, о которых вы и не подозреваете, – соврала она, не моргнув глазом и посеяв тем самым сомнения в правильно выбранной тактике у противоборствующей стороны.

– Не будем ссориться, Марина Владимировна, – не пошел на обострение Глебов.

Сергей Емельянович обещал ему огромное вознаграждение, если он упрячет сына в колонию на несколько лет. Для начальника городской милиции это не составило бы особого труда, тем более, что у Николая уже есть одна судимость, но карты спутала Марина Владимировна. Рисковать же должностью и званием даже ради больших денег Антон Герасимович не хотел. На занимаемом высоком посту еще не раз подвернется случай подзаработать, а оставшись не у дел, он уже – ничто.

– Николай Сергеевич не такой уж и безвинный, как вы утверждаете. Он сломал челюсть отцу, сам при этом находился в состоянии алкогольного опьянения тяжелой степени, – объяснил страж порядка.

– Он выпил у себя в комнате, а обстоятельства вынудили его ее покинуть. Интересно, как бы вы поступили, если б на ваших глазах избивали беременную женщину? – поставила подполковника в неловкое положение собеседница.

– Во-первых, у вас еще незаметна беременность, а во-вторых, мой священный долг оберегать граждан, – с пафосом ответил Глебов. – Я принимал присягу и давал клятву, – сыпал он высокопарными фразами.

– Николай присягу не принимал, даже в армии не служил, но благородства и достоинства в нем не меньше, чем у вас.

– Давайте обойдемся без сравнений. В общем-то, на работе он характеризуется положительно, комендант общежития тоже упомянул его добрым словом. Постараюсь убедить Сергея Емельяновича, чтоб он забрал заявление, – сдался Глебов, не роняя достоинства.

Марина Владимировна встала со стула.

– Уж постарайтесь.

– Только без иронии, – выставил он руку вперед ладонью. – Сделаю все от меня зависящее.

Он дождался, когда уйдет посетительница, и позвонил во второе отделение милиции.

– Капитан Прытков, – раздался голос из трубки.

– Игорь Михайлович, доставь ко мне арестованного Груздева, с вещами.

– Но вы же понимаете…

– Парень молодой, простим один раз, а отказную от отца я тебе сам завезу, – сказал Антон Герасимович и повесил трубку.

Минут через десять-пятнадцать в кабинет заглянул уже знакомый нам молодой лейтенант и после одобрительного кивка подполковника впустил Николая Груздева. Хозяин кабинета окинул его изучающим взглядом и указал глазами на стул.

– Отец простил тебя и просил освободить. Не стану скрывать, что мы с ним большие друзья, и я пошел на уступки.

Парень посмотрел на Глебова таким взглядом, будто произнес: «Как же, попросит отец, тут что-то другое». Вслух же спросил:

– Я свободен?

– Да, но я бы посоветовал тебе уехать из города и не накалять страсти.

– Разберусь.

– А ты гордый, – сказал Глебов таким тоном, словно это качество было не достоинством, а пороком.

– Какой есть, – скривил губы в ухмылке собеседник. – Не нужно делать из меня идиота, я уже прошел «академию» и в курсе системы самого гуманного в мире правосудия. Не удалось отправить меня к хозяину, так сглотните пилюлю. А читать проповедь… – И он махнул рукой, не договорив: что, мол, терять время на пустую болтовню.

– Я тебя предупредил, а как ты поступишь – это твое личное дело, – поставил точку подполковник.

Он поднялся из-за стола и, повернувшись к посетителю спиной, подошел к окну. И Николай понял, что аудиенция закончена.

– Как я отчитаюсь на работе за прогулы? – поинтересовался он уже у выхода из кабинета.

– На предприятие придет соответствующий документ, и тебе оплатят пропущенные дни, – ответил Антон Герасимович, даже не повернув головы.

…Сколько ни размышлял в дальнейшем Николай, приходил к одному и тому же выводу: только физическое устранение отца принесет желаемый результат. Жалости он к нему не питал, наоборот – ненависть, но необходимо придумать такой способ, чтоб на него самого не пало и тени подозрений, иначе место рядом с любимой женщиной вновь останется пустым. Само слово «убийство» не вызывало у Груздева дрожи в коленках. Совершив однажды неумышленное убийство и жестоко поплатившись за него, он без малейшего волнения выискивал способ к умышленному убийству. Долго не мог он остановиться на каком-то определенном, безопасном варианте. Но помогла случайность.

Как-то в Оренбурге в одной из магазинных очередей он разговорился с незнакомым мужчиной, и тот похвалился, что у него во дворе вместо собаки на цепи сидит настоящая дикая рысь.

– Брось заливать, – не поверил парень.

– По-твоему, я вру? – обиделся хозяин. – У меня частный дом, и я имею полное право держать во дворе кого угодно.

– И где же ты раздобыл дикую кошку?

Николай подумал, что поставил его в затруднительное положение, тот сейчас начнет нести ахинею и запутается. Но ответ последовал простой и правдоподобный.

– Я каждый сезон подрабатываю в заезжем зоопарке: кормлю зверей. В прошлом году моя кошечка заболела, чахла на глазах. Ветеринары не могли ничего сделать, и администрация зоопарка приняла решение убить ее. Она так жалобно на меня смотрела в тот день, что мне стало ее жалко. Отправился я, значит, к директору и попросил отдать мне животное. Тот сначала отказал, потому что нужно какое-то разрешение, но потом передумал, вероятно, не верил, что рысь выживет. Отвезли ее ко мне домой, и я сумел выходить ее. Полтора года живет во дворе. А опыта обращения с дикими животными мне не занимать, мы с ней большие друзья, понимаем друг друга с полуслова. Раньше бы ни за что не подумал, что рысь такое умное животное. Местная шантрапа даже боится летом ко мне в сад за яблоками лазить, – закончил он свой необычный рассказ.

– Похоже на правду, – наконец согласился Груздев.

Парень бы напрочь вычеркнул мужика из памяти, если б по возвращении в Бузулук не закралась оригинальная идея. Он хорошо знал о пристрастии отца к одеколону «Шипр», тот обливал им себя чрезмерно, куда бы ни отправлялся. Еще когда Николай был маленьким, у него выработалась неприязнь к этому запаху. «Неплохо бы у рыси вызвать подобную неприязнь, – мелькнула в голове шальная мысль, – она его разорвет на куски. Пусть потом милиция разбирается, чем так не понравился дикому животному Сергей Емельянович». Только теперь он пожалел, что не поинтересовался адресом обладателя уникального зверя. Но далее рассуждал логически: «Он скорее всего живет поблизости от магазина, в котором встретились, и если поспрашивать местных, то не так уж и сложно будет его отыскать».

В следующую поездку в областной центр Николай, не откладывая дело в долгий ящик, занялся поисками хозяина хищника. Удача улыбнулась почти сразу.

– Да кто же здесь не знает Петровича? – ответила молодая женщина, одна из прохожих, к которой обратился Груздев. – В ту сторону, – указала она рукой на частные дома, – вторая улица направо, третий дом слева, с зеленой крышей.

– Не знаю, как и благодарить вас, – чуть ли не раскланялся обрадованный парень.

– Да не за что, – улыбнулась женщина.

Парень без труда нашел нужный дом и, заглянув в щель забора, действительно увидел огромную рысь. Она не видела незнакомца, но почуяла и оскалилась. У Николая забегали по спине мурашки. Он поискал кнопку звонка, но не нашел и постучал в окно. Створки распахнулись, и высунулась голова знакомого по очереди. Он узнал его и спросил:

– Пришел собственными глазами убедиться?

– Если можно. Уж больно ты меня заинтриговал в прошлую встречу.

– Ладно.

Голова исчезла, а створки захлопнулись.

Через минуту в накинутой на майку телогрейке и старой лисьей шапке с опущенным с одной стороны ухом хозяин открыл калитку.

– Заходи, только держись от нее на безопасном расстоянии, – предостерег он.

Для преследуемой посетителем цели зверь подходил по внешним данным как нельзя лучше, а судя по тому, как он рвался с цепи, то и по внутреннему боевому настрою тоже.

– Продай мне рысь, – неожиданно предложил он.

– Продать? – даже опешил собеседник.

– Я же не прошу подарить. Продай, – повторил парень.

– Зачем она тебе?

– С детства мечтал завести дикого зверя, – соврал Николай.

– Не могу, привык к ней.

– Ну, Петрович, будь человеком, очень прошу. У тебя будет возможность и тигра выпросить, стоит тому заболеть. А мне где искать зверя?

– Вот настырный. Где держать-то собрался, в квартире, что ли? Так соседи в милицию сообщат.

– Я в деревне живу, – продолжал обманывать собеседник. – Огорожу ей небольшой участок, без цепи держать буду.

Петрович сдвинул шапку на лоб, почесал затылок, и Николай понял, что тот задумался.

– Жалко, – высказал он самую вескую причину. – А с другой стороны, у тебя ей будет вольготнее. – После непродолжительной паузы он все-таки спросил: – А сколько дашь?

– Сам назначай цену.

Петрович назвал такую сумму, что у Груздева на лоб глаза полезли. Но отказываться от разработанного плана он не хотел.

– Подождешь недельку, пока я найду деньги? – попросил он.

– Поторопись, вдруг еще покупатель сыщется.

– Ладно, – хлопнул посетитель по подставленной хозяином ладони.

О главном Груздев договорился, теперь предстояло преодолеть еще одну непредвиденную преграду – раздобыть деньги. Для того чтобы их честно заработать и отложить, понадобится не менее полугода, поэтому об этом не могло быть и речи. Он решил воспользоваться сбережениями отца, но для этого их еще нужно было найти. И в голове Николая выработался новый, очередной план…

Марина Владимировна после уроков вышла из здания школы и пошла по узкой дорожке, по первому в этом году притоптанному снегу. У выхода со школьного двора ее поджидал Николай.

– Маришка! – окликнул он ее.

– Ой! – От неожиданности женщина чуть не выронила сумку. Она с готовностью подставила щеку для поцелуя и только потом огляделась по сторонам.

– Как ты? – Парень не отрывал от нее влюбленного взгляда.

– Сносно. Рада видеть тебя на свободе.

– Уже неделю, как отпустили. Твоя работа? – Женщина лишь кивнула. – Я так и понял.

– Перейдем на другую сторону улицы, там прохожих поменьше, – потянула она его за рукав куртки.

– Я по делу, – сказал парень, когда они оказались на противоположной стороне.

– Рассказывай. – Марина Владимировна просунула ему руку под локоть.

– Попроси своего суженого преподнести тебе дорогой подарок.

– Мы с ним даже не разговариваем с того памятного вечера.

– Помирись, он на радостях и раздобрится, – посоветовал Николай.

– Тебе-то зачем это понадобилось?

Просьба действительно была труднообъяснимой.

– Не хочу тебя впутывать, есть одна задумка, если удастся ее осуществить, останешься довольной. Поможешь?

– Если честно, ничего не понимаю, но отказать не могу. – Они прошли вместе до перекрестка и остановились. – Дальше не провожай, а то…

– Не объясняй, самому ни к чему осложнения, да и тебе достанется.

Николай еще раз коснулся губами щеки женщины и зашагал в обратном направлении.

Сергей Емельянович был приятно удивлен праздничным ужином, жена давненько не баловала его домашней пищей.

– Просто не верится, – сказал он, потирая руки. – Чем заслужил такое к себе уважение?

– Надоело жить, как кошка с собакой.

– Воистину женская логика непредсказуема. – Мужчина отхлебнул ложку горячего борща. – Пальчики оближешь, – не поскупился он на комплимент.

– А почему на сухую? – Марина Владимировна налила ему полную пятидесятиграммовую рюмку водки.

– А ты со мной за компанию?

– Нельзя же.

– Тогда за твое здоровье. – И он опрокинул рюмку.

Жена тут же налила очередную дозу. Она прислуживала ему, словно добросовестная официантка, стараясь во всем угодить, и одновременно спаивала. А супруг смотрел на нее благодарными глазами и пьянел, уплетая за обе щеки. Ему и в голову не приходило, что жена старается не для него, а выполняет поручение ненавистного сына.

– Сереж, помнишь, ты мне колечко подарил, с большим таким бриллиантом? – спросила она нежно-капризным тоном.

– Я ничего не забыл, – многозначительно произнес Груздев.

– Оно мне так нравилось.

– А теперь надоело и захотелось другое? – выдвинул Сергей Емельянович предположение заплетающимся языком.

– Я его потеряла. Так жалко.

– Не переживай, куплю новое. Завтра собрался на дачу, нужно проверить исправность камина, скоро зимний охотничий сезон откроется, а послезавтра куплю.

У жены засветились глаза.

– Не забудешь?

– Мое слово верное, – заверил муж. Он уже мечтал, что проведет незабываемую ночь с любимой женщиной, но та споила его и уложила спать одного. А утром, когда он проснулся, Марина Владимировна уже ушла в школу, не забыв напомнить в записке о его обещании. Из учительской она позвонила в общежитие, пригласила к телефону Николая и коротко ввела в курс дела.

Приехав на дачу, Сергей Емельянович первым делом вскрыл тайник в беседке и выбрал кольцо с бриллиантом покрупнее того, что «потеряла» супруга, сложил золото в банку, спрятал ее на место и привел пол в первоначальное положение, совершенно не подозревая, что из укрытия за ним наблюдает родной сын.

Теперь у Николая были средства на приобретение рыси. Правда, он рассчитывал выследить, где отец хранит денежные сбережения, но и золото подошло не хуже, только с ним пришлось немного повозиться, прежде чем нашел в Оренбурге скупщика.

Он долго думал, где пристроить животное, чтобы никто не видел его. Наконец Николай вспомнил о заброшенной лачуге на окраине близлежащей от Бузулука деревни. Именно там и посадил он на цепь рысь.

Каждый день, возвращаясь из областного центра домой, он завозил ей пищу, а по выходным вырабатывал у нее отвращение к запаху одеколона «Шипр». Не показываясь зверю на глаза, он бросал в окно полуразвалившегося домика кусок мяса, облитого одеколоном, а когда рысь начинала есть, бросал в нее камнями. Дикая кошка отскакивала в сторону, но затем опять тянулась к мясу. Когда же мясо не пахло «Шипром», то камни в рысь не летели. Со временем у нее появился воинственный настрой на запах. Стоило такому куску влететь в окно, она рычала, кидалась к нему и с остервенением разрывала на куски.

Груздев решил убедиться в результате проведенной работы. Он поймал двух бродячих собак и привез их в убежище зверя. Первая пробежала перед самым носом рыси, и та на нее даже не отреагировала. На вторую парень брызнул одеколоном и кинул. Не успела собака еще приземлиться, как рысь накрыла ее в прыжке, разорвала на куски и тут же отскочила, увернувшись от осколка кирпича. Зрелище было не для слабонервных, но Николая оно удовлетворило. Теперь ему только оставалось подкараулить отца во время охоты на зайцев.

Марина Владимировна постоянно ускользала из объятий мужа. То она, ссылаясь на усталость, ложилась и засыпала намного раньше его, то находила какие-то неотложные дела и, наоборот, дожидалась, когда уснет Сергей Емельянович. Груздев уже догадался, что супруга морочит ему голову, и в этот вечер пошел на хитрость. Он специально очень рано завалился в постель и притворился спящим. Женщина еще с полчаса посмотрела телевизор, после чего осторожно заглянула в спальню. День у нее выдался тяжелый, и, убедившись, что муж спит, она выключила телевизор, переоделась в ночную сорочку и легла. Она уже задремала, когда почувствовала на себе похотливые мужские руки. Она поняла, что он притворялся спящим, а теперь перебрался на ее кровать в расчете наконец получить желаемое.

– Я очень устала, – попыталась она избежать ласки мужа.

– Это не займет много времени, дорогая. – Груздев уже нервно задышал.

– Врачи не советуют в моем положении, – нашла Марина Владимировна еще одну причину.

– Они преувеличивают.

Стало ясно, что никакие доводы на мужчину не подействуют. Тогда женщина резко толкнула его с кровати.

– Не приставай, ты мне противен, – поменяла она тон.

От неожиданного толчка муж не удержался и упал на пол, сильно ударившись локтем. Боль током прошила руку. Сергей Емельянович вскрикнул и вскочил на ноги.

– Ах ты, стерва! Я с ней по-хорошему, а она… она… – И он замахнулся.

– Не трогай меня, – сказала жена, сидя на постели.

Рука мужчины зависла в воздухе, остановилась, но потом с силой опустилась на лицо супруги. Удар был настолько силен, что голова откинулась назад, и женщина распласталась на спине. Он склонился над ней и разорвал сорочку. После близости с Николаем Марина Владимировна на дух не переносила мужа, поэтому вцепилась ему в лицо и поцарапала его ногтями. Сергей Емельянович взвыл от боли и принялся бить беременную женщину вначале кулаками, а затем, озверев, продолжал бить ногами. Несколько ударов пришлось по животу, и она захрипела, хватая ртом воздух. Только теперь Груздев остановился.

– Мало тебе досталось, будешь в следующий раз знать, как перечить мужу, – нравоучительно произнес он и отправился в другую комнату. Через некоторое время он вернулся в спальню полностью одетым. – Поживу на даче с недельку, – поставил он в известность жену, – заодно в выходные зайцев погоняю. А к моему возвращению чтобы вся спесь слетела. Это тебе только цветочки, ягодки впереди.

Марина Владимировна крепилась и дослушала его из последних сил, прежде чем потерять сознание…

Очнулась избитая беременная женщина от режущей боли в животе, ко всему прочему, создавалось неприятное ощущение из-за того, что к телу прилипала простыня. Она провела под собой рукой и поднесла ее к лицу. Рука была в крови. Марина Владимировна испугалась, но не столько за свое здоровье, сколько за опасность, угрожающую жизни ребенка, ради которого и терпела ненавистного мужа.

– Сволочь! Хоть бы «скорую» вызвал, – помянула она его недобрым словом.

Путь до телефона оказался тяжелым и длинным, но она преодолела его и сама вызвала «скорую помощь»…

…Телефонную трубку в учительской сняла Шурыгина.

– Школа, – сказала она обыденным голосом.

– Виктория Александровна, пригласите, пожалуйста, Груздеву, – попросил ее абонент.

– Кто спрашивает? – спросила собеседница.

– Николай, тоже Груздев.

– Так тебе еще ничего не известно?

– Нет. Меня несколько дней не было, в командировку посылали. – Но чувствовалось, что он начал волноваться.

– Твой папаша отправил ее в больницу, – выпалила Шурыгина без всякой подготовки. – Я была у нее и советовала написать заявление в милицию, но она, дурочка, отказалась. И еще…

– В какой больнице Марина Владимировна? – нетерпеливо перебил ее парень и, получив ответ, не стал далее выслушивать свою бывшую учительницу по химии.

Через несколько минут он уже был в больнице. Но к Марине его не пустили, а сама она еще не ходила.

– Передачи принимаем с семнадцати до девятнадцати, – ознакомила его строгая медсестра с распорядком медицинского учреждения.

– В какой палате она лежит?

Ответственная представительница медицины полистала толстую тетрадку и назвала номер.

– Благодарю! – крикнул Николай уже на ходу.

Для удобства посетителей пациенты больницы вывешивали на окнах таблички с номером палаты, поэтому Груздеву не составило труда отыскать нужное окно. К счастью, палата оказалась на первом этаже. Он привстал на цыпочки и заглянул внутрь.

В палате стояло восемь коек, по четыре в каждом ряду. Марина Владимировна лежала на второй от двери. Николай подул на замерзшие руки и постучал костяшками по стеклу. К окну подошла женщина в выцветшем светло-зеленом больничном халате.

– Кого? – спросила она.

– Груздеву! – громко прокричал он и показал рукой.

Любимая женщина лежала спиной к нему, вероятно, не ожидала посетителей. Женщина, которая подходила к окну, тронула за плечо Марину и указала на Николая. Та повернулась, увидела знакомое лицо с покрасневшим от мороза носом и вымученно улыбнулась.

– Мне нужно с тобой переговорить! – опять прокричал Николай, отчаянно жестикулируя. Груздева приложила руку к ушам, что означало, что она не слышит.

Тогда та же женщина в зеленом халате влезла на подоконник и открыла форточку. Теперь голос посетителя проникал в палату.

– Мне пока не разрешают вставать, – сказала Марина Владимировна, и стоящая на подоконнике передала ее слова. Парень лишь безнадежно пожал плечами.

– Может, впустим его, девчата? – предложила одна из женщин, наблюдавшая за происходящей картиной. Было ясно, что эти двое неравнодушны друг к другу.

– А вдруг кто-то из медперсонала заглянет? – предостерегла другая.

– Я подежурю в коридоре, – нашлась первая.

– А у меня есть белый халат, – вмешалась в беседу еще одна, доставая его из-под матраса, а та, что на подоконнике, уже распахивала створки окна.

Таким образом уже через минуту Николай в белом халате сидел на краю кровати Марины Владимировны. Но даже отдаленно он не напоминал врача. Груздева взяла его сильную руку в свои нежные ладошки и с чувством обреченности произнесла:

– У меня больше никогда не будет детей. – На нижних веках выступили крупные, прозрачные слезинки.

Он погладил свободной рукой по ее пушистым волосам.

– Глупости, кто мог сказать тебе такое?

Женщины, оставшиеся в палате, скопились в противоположном от них углу, чтобы не мешать влюбленным.

– Врачи… – еле слышно произнесла Марина, всхлипывая. – Он так сильно бил меня по животу ногами.

– Гад! – И губы Николая задрожали от негодования. – Но почему ты не сдала его в милицию?

– Зачем? Все равно вывернется, дружок поможет.

– Недолго моему папаше и твоему муженьку осталось поганить другим жизнь, – произнес он негромко, но четко. Теперь Николай был твердо уверен, что не остановится перед убийством родного отца, от которого, кроме зла, нечего и ожидать. – Сам-то он где?

– На дачу перебрался, в выходные намеревается зайцев погонять.

В это время в помещение влетела женщина, дежурившая в коридоре.

– Обход начался, целый консилиум из врачей, они уже в соседней палате, – скороговоркой выложила она.

Николай на ходу сбросил халат и выпрыгнул в окно, приоткрытое услужливой женщиной в зеленом халате.

Сергей Емельянович и Антон Герасимович отменно и с аппетитом поужинали на даче Груздева и легли спать пораньше, рассчитывая спозаранку отправиться на охоту.

Первым проснулся хозяин дачи и посмотрел на стрелки своих наручных часов, которые были покрыты фосфором и поэтому светились в темноте.

– Половина шестого, – сказал он нарочно громко, чтобы услышал подполковник, но тот не отреагировал. Хозяин дачи повысил голос до предела: – Антон Герасимович!

– В чем дело? – вскочил Глебов и сонными глазами уставился в темноту, слабо различая предметы.

– Пора.

– А-а-а, это ты, – пришел окончательно в себя начальник милиции.

– Я. – И Груздев зажег верхний свет.

Антон Герасимович провел рукой по небритой щеке.

– Побриться успеем?

– Вполне, до рассвета еще пара часов.

– Зачем тогда так рано поднялись?

– Хочу погонять зайцев у дальней посадки, что за Черной горой. Туда хода не менее часа.

– Другое дело, – согласился подполковник, – а то в округе их всех распугали. Носятся кому не лень – горе-охотники. – В руках у него жужжала электробритва, которой он равномерно водил по лицу. – Одеколон есть? – поинтересовался он, когда закончил утреннюю процедуру.

– На камине флакон «Шипра» стоит.

– Спасибо. – Антон Герасимович обильно брызнул на лицо, шею и волосы на голове. Но когда ставил одеколон на место, пузырек выскользнул из рук, ударился о железную решетку и разбился. Благоухающая жидкость залила угли, которые зашипели, и вспыхнула синим пламенем.

– Растяпа, – укорил его Груздев.

– А что, собственно, страшного произошло? Ты все равно перед охотой никогда не бреешься, – оправдал Глебов свою неосторожность.

– Верно, только это вовсе не означает, что мне нельзя одеколониться.

– Извини, забыл о твоей привычке. Но, честное слово, я не хотел.

– Ладно, – махнул рукой Сергей Емельянович.

Далее собирались молча, а через полчаса уже катились на лыжах по полю. Беззвучные, искристые снежинки тихо опускались на ранних путников, а те, которые попадали на лицо, незаметно таяли.

– Погода – прелесть, – заметил Антон Герасимович.

– Ага, – коротко поддержал его спутник. До рассвета они добрались до той лесополосы, вдоль которой намеревались охотиться на зайцев. Сняли с плеч, расчехлили и зарядили ружья.

– Я первый стреляю, – распределил роли начальник городской милиции.

– Все равно промажешь, – своеобразно уступил Сергей Емельянович.

Они двигались по краю посадки, пока не обнаружили свежие заячьи следы. Остановились чуть поодаль в ожидании, потому что у зайцев есть такая особенность: бегать по кругу.

Через некоторое время действительно со стороны поля показался длинноухий. Он со скоростью ветра приближался к засаде. Но, не добежав до охотников, почуял неладное и развернулся. Глебов вскинул ижевское ружье двенадцатого калибра, наспех прицелился и выстрелил, а зверька уже и след простыл.

– Мазила, – только и успел произнести напарник.

Вдруг из лесополосы выскочила рысь и набросилась на Глебова. Сергей Емельянович даже рот раскрыл от изумления.

Николай выследил их и шел навстречу с другой стороны посадки, только скрываясь за прикрытыми снегом деревьями. Он поравнялся с охотниками в тот момент, когда начальник милиции открыл пальбу. Одновременно с выстрелом снял с рыси намордник и расстегнул ошейник. Его удивление было не меньше, чем у отца, когда дикое животное кинулось на Антона Герасимовича.

– Помоги мне! – закричал тот дурным голосом.

Крик вывел напарника из замешательства, и он прицелился, но стрелять так и не решился, опасаясь попасть в Глебова.

– Стреляй же! – кричал тот.

Сергей Емельянович по инерции навел ружье на рысь и нажал спусковой крючок почти не целясь, но все же умудрился попасть в заднюю ногу зверю.

Рысь же привыкла к боли, когда распространялся запах «Шипра». И теперь, почувствовав боль, она с еще большим остервенением принялась за расправу. Ее острые клыки добрались до горла несчастного.

Груздев понял, что тому уже ничем не помочь, но он не знал истинной причины, по которой напала рысь, и, естественно, переживал за свою шкуру. Он обошел лежащих с другой стороны и, стараясь не слушать предсмертных хрипов Глебова, навел стволы на голову хищника.

– Отец! – вышел из укрытия и окрикнул его Николай.

– Сынок?! – отвлекся он.

– Держи. – И парень бросил отцу снежок. Сергей Емельянович одной рукой машинально поймал его. Но снежный комок рассыпался, и в руке остался носовой платок, насквозь пропитанный одеколоном «Шипр».

В невероятном прыжке рысь бросилась на второго охотника, выбив у него ружье и опрокинув навзничь.

– За что, сынок? – догадался об истинной причине нападения хищника Груздев-старший, но это была его последняя фраза.

– Можно подумать, не за что. – Николай поднял оружие и выстрелил в голову рыси. – Прости, но у меня не было выбора.

Где-то вдалеке откликнулось эхо последнего выстрела разыгравшейся трагедии.

Он протер ружье рукавом и аккуратно опустил на снег рядом с трупами. Задерживаться далее не имело смысла, и организатор убийства скрылся в лесополосе, а усилившийся снегопад заметал следы преступления.

Трупы обнаружили лишь спустя восемь дней. Несмотря на то, что эта история не получила широкой огласки в местной печати или по телевидению, о ней судачили в каждом доме, выдвигая самые невероятные версии о появлении дикого животного в этих краях…

Оставшись вдовой, Марина Владимировна согласилась выйти замуж за Николая, который скрыл преступление даже от нее.

Но жизнь с любимым мужчиной не принесла женщине радости, потухли когда-то счастливые голубые глаза. И причина крылась вовсе не в горе от потери первого мужа. Она переживала, что уже никогда не сможет иметь ребенка.

Новый муж не раз пытался узнать о причине ее грусти, но она отгораживалась невидимой стеной, уходила, замыкаясь в себе.

– Если ты не расскажешь, в чем дело, то я не смогу помочь при всем желании, – решил как-то Николай вызвать жену на откровенный разговор.

– Ничем невозможно помочь бесплодной женщине!.. – вырвалось у Марины Владимировны.

– Вот в чем заключается грусть-кручина. Честно сказать, я сам подумывал о нашем с тобой ребеночке.

– Не береди душу, – попросила Марина Владимировна.

– Это потому, что до настоящего момента ты переносила несчастье одна, а вдвоем мы с данной ситуацией как-нибудь справимся.

– Сам-то хоть соображаешь, что говоришь? Опытные врачи на мне крест поставили.

Но, изливая душу, женщина почувствовала, что становится намного легче.

– Видишь ли, мы можем взять новорожденного на воспитание. Я слышал, что бывают такие матери, которые бросают детей в роддоме.

Впервые за долгое время у Груздевой на лице промелькнула надежда, и мужу даже показалось, что чуть ожили голубые глаза. Они сидели на софе на противоположных концах. Она придвинулась к мужу, заглянула в его карие глаза и спросила:

– Ты серьезно?

– Что? – вопросом на вопрос откликнулся тот.

– Насчет усыновления?

– А что тут особенного? – начал было оправдываться Николай, подумав, что сморозил непростительную глупость.

– Дурачок, – успокоила его супруга, – это же наш шанс вернуться к нормальному образу жизни. Вот только странно: почему не мне пришла в голову подобная идея?

– Потому что один ум хорошо, а два – лучше, – улыбнулся Николай. – Завтра же отправимся в роддом.

Но там их ждало разочарование. Оказывается, в городе была большая очередь на усыновление детей, от которых отказываются родители.

– Сходите в детдом, – посоветовала заведующая, – с пяти-шестилетними у вас куда больше шансов.

Супруг вопросительно посмотрел на жену.

– Мне бы очень хотелось пройти все стадии воспитания ребенка, – всхлипнула та.

– К сожалению, ничем не смогу помочь, – официально произнесла заведующая. – Извините, но у меня слишком много работы. – И она поднялась.

– Подождите, молодые люди, – окликнула их уже в коридоре пожилая нянечка, которая мыла полы и случайно услышала разговор через приоткрытую дверь кабинета заведующей отделением.

Груздевы обернулись и с интересом взглянули на женщину.

– Вы к нам обращаетесь? – спросил за обоих Николай.

– К вам, к вам. Решайте свой вопрос в небольших деревнях, где есть родильные отделения, – посоветовала она супругам.

– Какой смысл? – вступила в беседу Марина Владимировна.

– Там нет очередей, у меня знакомые таким образом девочку взяли.