Текст книги "Не проси"

Автор книги: А. Шантарский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 25 страниц)

Они обнялись.

– Ты обещала мне назвать имя своего мужа, – некстати напомнил парень, и она резко отстранилась от него.

– В другой раз.

В ее чистых глазах читался неподдельный страх. Она понимала, что рано или поздно пересекутся дорожки отца и сына, но оттягивала этот момент как можно дольше, с ужасом представляя их встречу.

– Не скрывай от меня, я же вижу, что ты чего-то боишься, – мягким тоном попытался Николай вызвать ее на откровенность, но она уже решила для себя, что не станет торопить события, пусть все течет своим чередом.

Было еще одно обстоятельство, которое приковывало ее к мужу и которое должно было выплыть наружу в ближайшее время. Но пока она его от всех скрывала.

«Если бы не это…» – подумала женщина, вслух же произнесла:

– Ничего я не боюсь, просто тебе показалось. – Она поцеловала его и щелкнула замком входной двери.

…Николай вышел из подъезда, сел на лавочку и закурил. Ему нужно было какое-то время, чтобы переварить случившееся и как-то определиться на будущее.

«Найду отца, может, он что-нибудь посоветует. Я совсем забыл, что у меня в городе есть еще один родной человек», – размышлял он.

Метрах в тридцати от дома остановился «уазик» и из него вышел человек в высоких резиновых сапогах, в пятнистой униформе, с зачехленным ружьем за спиной. В левой руке он держал походный рюкзак, а в правой связку куропаток. «Уазик» заурчал и тронулся с места, а охотник направился к подъезду, у которого сидел Николай. Тот глазам своим не поверил, увидев перед собой отца, которого узнал сразу. Сергей Емельянович не изменился, если не считать, что постарел. Будто на небесах подслушали желание парня и не замедлили его исполнить.

Отец же сына не узнал, потому что помнил его совсем маленьким, и был сильно удивлен, когда незнакомец, раскинув руки для объятий, двинулся к нему навстречу. Но первое же произнесенное им слово расставило все по своим местам.

– Папа! – воскликнул незнакомый молодой человек. – Вот так встреча!

Охотник замер на долю секунды, на лице отразилась растерянность, которую сын истолковал по-своему, но затем улыбнулся и шагнул вперед.

– Сынок, сколько лет, сколько зим. – И они обнялись, похлопывая друг друга по спине. – Ты все же нашел меня. – В голосе скользила настороженность.

– Ты живешь в этом доме? – поинтересовался Николай, перехватывая у отца рюкзак.

– Ты еще не в курсе? – вопросом на вопрос отозвался собеседник.

Сын выглядел явно озадаченным.

– В курсе чего?

– Понятно, ко мне домой ты еще не заходил.

– Нет, откуда мне было знать, что ты живешь именно в этом подъезде?

– Хорошо, хорошо. – И Сергей Емельянович хлопнул Николая по плечу. – Я приглашаю тебя к себе в гости. – Он выдержал непродолжительную паузу и добавил: – Только очень тебя прошу: с какими бы неожиданностями тебе не пришлось столкнуться, держись в рамках приличия.

– О чем ты говоришь, папа? – недоумевал парень. Он даже обрадовался, что его отец и любимая женщина живут в одном доме. «Будет причина почаще забегать сюда», – промелькнуло в его голове.

– Пошли. – И старший Груздев двинулся первым.

Когда Сергей Емельянович нажал кнопку седьмого этажа в лифте, Николай вспомнил, что Марина Владимировна говорила о том, что ее муж отправился на охоту, и ужаснулся своей догадке, в которую невозможно было поверить. Но она подтвердилась еще раз, когда отец позвонил в уже знакомую дверь.

– Ах ты, сволочь! – бросил он угрожающе и занес руку, чтобы нанести удар в перепуганное лицо предка, который повернулся к нему. Ярость переполняла парня.

– Нет! – раздался голос женщины, открывшей дверь.

Николай до хруста сжал кулак, так, что побелели костяшки пальцев, но все-таки сумел пересилить себя.

– Где вы умудрились встретиться? – спросила хозяйка даже с облегчением, пропуская обоих мужчин в квартиру.

– Он поджидал меня у подъезда. – И отец покосился на сына, который скрипел зубами, а глаза его метали молнии.

– Я предлагаю успокоиться, пройти в комнату и расставить точки над «и», – взяла инициативу на себя хозяйка.

Младший Груздев поставил стул возле приоткрытой балконной двери и не спрашивая разрешения закурил.

– Картина ясна, – выпустил он тонкую струйку дыма, – и не нужно делать из меня идиота. Я в письмах делился с вами обоими самым сокровенным и каждому рассказывал про другого. А в результате… – Он не смог подобрать слов, потому что пришедшее на ум слово «подлость» казалось слишком мягким и не могло выразить накопившихся переживаний.

После затянувшейся паузы заговорила Марина Владимировна. Сергей Емельянович боялся даже оправдываться.

– Буду предельно откровенной. – И чувствовалось, что женщине это давалось не очень легко. – Не стану вдаваться в подробности, каким образом твоему отцу удалось заполучить меня, – и она обратила внимание, как напряглось лицо Николая, – но сложившиеся обстоятельства таковы, что я не могу теперь его оставить.

– Но почему? Какие обстоятельства?

В голосе парня звучало столько отчаяния, что его пожалел бы и посторонний.

– Я беременна.

После этого признания оба мужчины уставились на нее не мигая.

Младший Груздев пришел в себя первым и перевел негодующий взгляд на старшего. Внутри все клокотало и рвалось наружу.

– Запомни, – проговорил он медленно, четко и отрывисто, – что вместо сына у тебя теперь самый заклятый враг, которого и представить невозможно в самых страшных, кошмарных снах. – Возражений не последовало, но ярость говорившего не стихла, а перекинулась и на женщину. – Ты тоже хороша! Чтобы ты не связала жизнь с недостойным человеком, я нары грел, а ты за это время умудрилась подыскать негодяя похлеще первого. – Гость выкинул окурок на улицу через балконную дверь и направился к выходу, кинув на ходу отцу: – Не забудь поблагодарить ее, если б не она, то я уже сегодня выпустил бы из тебя дух. – А перед тем, как хлопнуть входной дверью, добавил: – Будьте счастливы.

– Коля, подожди, ну куда же ты?! – крикнула Марина Владимировна, но уже начало ее фразы заглушил громкий стук захлопнувшейся двери.

– Ты правда беременна? – нарушил тишину вкрадчивый голос супруга.

– Правда, вот только, к великому сожалению, что от тебя.

– А ведь ты любишь Кольку? – В вопросе мужа прозвучала ревность.

– Не будем углубляться, и так голова раскалывается.

Сергей Емельянович сглотнул слюну, словно проглотил горькую пилюлю. Несмотря на то, что обладал женщиной он и желание иметь от нее ребенка обрело реальную почву под ногами, муж ревновал ее к собственному сыну и по-мужски завидовал ему, потому что знал: душой и сердцем она принадлежала ему.

– Я не хочу, чтобы ты с ним встречалась.

Груздеву казалось, что самая главная трудность, которую просто необходимо преодолеть, возникла сегодня, всего несколько минут назад.

– Характер у твоего сына гордый, в отличие от тебя. Он и сам больше не придет.

– Дай-то Бог, чтобы твои слова оказались пророческими.

Николай действительно не давал о себе знать. Он получил профессию шофера в колонии и теперь устроился на работу водителем и курсировал между родным городом и областным центром.

То, что сын не напоминал о себе, на отца действовало успокаивающе, чего нельзя сказать о его супруге. В нее будто какой бес вселился, она чуть ли не ежедневно закатывала истерики, казалось бы, без причины. Сергей Емельянович объяснял это ее беременностью и в перепалки с ней не вступал.

На самом же деле Марина Владимировна тосковала по Николаю, он всегда стоял у нее перед глазами, преследуя и днем, и ночью. Только теперь она видела не худенького и хиленького подростка, а высокого, симпатичного и мужественного мужчину, без которого один день приравнивался к месяцу.

Промучившись больше месяца, она была на грани нервного срыва и в конце концов решилась на выяснение отношений с любимым человеком, чтобы хоть как-то облегчить душу.

…Груздева несмело подошла к окошку дежурного в общежитии, но замерла на месте, не зная, как ей поступить. Барьер, который необходимо было преодолеть, оказался не самым легким. Она, наверное, так бы и ушла, ничего не спросив, но выручила сердобольная пожилая женщина, которая дежурила в этот вечер.

– Милая, – обратилась она ласково к посетительнице, – ты кого-нибудь ищешь?

– Да, – выдавила из себя Марина, – но…

– Не знаешь, в какой комнате он живет? – закончила за нее дежурная.

– Не знаю. – И Марина Владимировна опустила голову, щеки ее налились румянцем.

– Для этого я здесь и сижу, – пояснила ей женщина, словно разговаривала с маленькой девочкой. – Как его фамилия?

– Груздев… Коля.

– А ты ему кем приходишься, сердечная? – поинтересовалась дежурная, выполняя необходимые формальности.

– Я тоже Груздева. – Она достала и раскрыла паспорт, протягивая его женщине.

– Да я верю, верю, – сказала та, но все-таки скользнула взглядом по фамилии. – Родственница, значит. Николай живет в сто семнадцатой комнате, на третьем этаже.

– К нему можно или хотя бы вызвать?

– Тут вот какая незадача… – Собеседница кашлянула в руку и продолжила: – Его нет на месте, он поздно возвращается.

– Я подожду.

Марина Владимировна отошла в сторону, прислонившись спиной к стене. Ее понурый вид вызывал сострадание, и прохожие задерживали на ней взгляды.

– Ладно, под мою ответственность, – долетел до нее голос из окошка дежурной. – Иди сюда, – позвала она, принимая ее за сестру Николая, потому что на жену она мало походила, да и знала женщина, что парень холост, а на любовницу-однофамилицу – тем более.

Груздева склонилась перед окошком.

– Звали?

– Вот ключ от сто семнадцатой, а то, глядя на тебя, сердце кровью обливается.

– Спасибо большое. – И на лице Марины Владимировны отразился мимолетный проблеск облегчения. Теперь-то она точно дождется любимого и тот будет вынужден выслушать ее…

…Перед общежитием лихо затормозил бортовой, с тентом «уазик», а через полминуты водитель уже входил в здание.

– Тетя Маша, присмотри за машиной ночью, а то припозднился сегодня, не хочется отгонять в гараж и оттуда пешком топать, – обратился он с просьбой к дежурной.

– Присмотрю, милый, присмотрю, – пообещала та, уже привыкшая к подобным поручениям. Ей даже нравилось взваливать на себя дополнительную ответственность, к тому же за работу, не входящую в прямые обязанности, нередко благодарили. А Груздев выполнял ее заказы и подкидывал из Оренбурга дефицит.

– Тетя Маша, я жду, – напомнил Николай о своем присутствии.

– Я же сказала, что посторожу, – ответила в недоумении пожилая женщина.

– А ключи от комнаты?

– А-а-а, – спохватилась она, – совсем запамятовала.

– Ну, ты даешь, – улыбнулся парень.

– Так я их уже отдала твоей родственнице, и сюрприз давно поджидает тебя.

– Какой еще сюрприз, у меня нет родственников.

– Обманула, значит, а показалась порядочной, – даже привстала дежурная. – Пожалеешь на свою голову.

– Да не волнуйся ты так. – Груздев просунул руку в окошко, положил ее на плечо женщине, усаживая на место. – У меня и воровать-то нечего, если только застиранные простыни.

– Если что не так, ты позови меня, – заерзала на стуле дежурная и уже вдогонку крикнула: – Коменданту не говори, еще останусь на старости лет без работы… – Последние слова она уже произнесла тихо, они никого, кроме ее самой, не касались.

– Не подведу, – отозвался парень с лестничной клетки, обнадеживая добрую женщину.

Николай в мгновение ока взлетел на третий этаж и толкнул свою дверь. Та оказалась незапертой и легко поддалась. На его холостяцкой железной кровати, свернувшись калачиком, спала Марина Владимировна. Она перенервничала и сама не заметила, как заснула. Первым желанием у обладателя комнатки в двенадцать квадратных метров было разбудить непрошеную гостью и, не выясняя причины столь позднего посещения, выпроводить и при этом потребовать, чтобы на будущее и она, и отец забыли напрочь о его существовании. Но приблизившись к ней, он невольно залюбовался лицом любимой женщины, а нахлынувшие воспоминания о единственной совместной ночи вызвали спазмы в горле, и вновь возникло желание бороться за потерянную любовь.

Сколько бессонных ночей провел парень из-за своей бывшей учительницы, гнал прочь горестные мысли о ней, но так и не смог вычеркнуть ее из сердца. А стоило увидеть ее, как чуть-чуть было притупившиеся чувства опять обострились. Он присел на краешек постели и коснулся рукой ее густых, мягких и пушистых волос и тут же вспомнил, что от кого-то слышал, что у добрых людей мягкие волосы.

Марина Владимировна открыла глаза, улыбнулась и произнесла сонным голосом:

– Коленька, милый, как я по тебе соскучилась.

И все условности отлетели прочь. Они ни о чем не могли говорить, спорить, выяснять отношения, пока не испили чашу любви до дна.

Николай лениво поднялся, накрыл Марину простыней, та лишь моргнула в знак благодарности, на большее не хватало сил. Николай приоткрыл форточку и закурил. В это время кто-то громко постучал в дверь.

– Ну кому там неймется? – спросил Николай, подходя к двери.

– Коля, у тебя все в порядке? – услышали они голос дежурной. – А то у меня душа неспокойна.

– Все нормально, тетя Маша. – Он нежно взглянул на Марину, подмигнул ей и добавил: – Это действительно моя родственница по материнской линии, просто я совсем запамятовал.

– Ну слава Богу, она мне сразу показалась честной, – долетел до них вздох облегчения. – А она еще у тебя?

– Спит, не выпровожу же я ее на ночь глядя.

– Ничего, ничего, это я так спросила. Только не говори коменданту, что разрешила ей ночевать.

– За кого ты меня принимаешь? Когда это я тебя подводил? – нарочно обиженным тоном отозвался Николай.

– Да знаю я, что ты парень добрый, знаю. Отдыхайте, больше не потревожу. – И в коридоре раздались шаркающие шаги.

– Я думала, что ты ей откроешь, и мне вдруг стало так стыдно, – призналась Марина Владимировна.

– Глупышка. – Он выкинул окурок в форточку и включил электрический чайник. – Иногда одолевают сомнения: кто на самом деле из нас старше?

– Разумеется, я, – кокетничала собеседница, и они засмеялись одновременно.

– Тише, – первым очнулся Николай и приставил указательный палец к губам, – все общежитие перебудим. – Потом они пили горячий и пахучий цейлонский чай, который Николай привез из областного центра. – Может, что покрепче? – поинтересовался он на всякий случай.

– Мне же нельзя, – напомнила женщина о своей беременности.

– Помнится, что в последнюю нашу встречу ты пила.

– Во-первых, хотела расслабиться, чтобы не чувствовать скованности, во-вторых, больше делала вид, что пью.

– Понятно, оказывается, ты еще та хитрюга. – Он взял у нее пустую чашку и поставил на стол. – Может, еще налить?

– Спасибо, достаточно. – Марина Владимировна закуталась в простыню и села рядом, лицо ее стало серьезным. – Тебе, наверное, интересно узнать, зачем я тебя разыскала?

– Сама же сказала, что соскучилась. – У Николая еще не пропало веселое настроение.

– Не только поэтому. У меня сердце обрывается, когда представлю, что ты обо мне думаешь.

– Прекрати, – предостерег ее собеседник, – нет желания ворошить прошлое. Что было, то было, я зла не держу.

– Нет, я хочу, чтобы ты знал всю правду, – настояла на своем гостья, на что Николай лишь удрученно кивнул головой, давая понять, что инициатива исходит с ее стороны. – За твоего отца я вышла не по доброй воле, а попалась на его удочку, словно школьница.

– Но ведь это меняет дело…

– Выслушай до конца, – прервала она его, – мне и так нелегко. И завести ребенка твой отец тоже решил, не спрашивая моего согласия.

– Как это? – не выдержал Николай.

– Очень просто, он подсыпал мне в вино снотворное и таким образом овладел мною.

– Изнасиловал?

– На юридическом языке именно так это и называется. Но все началось с фиктивного брака. – И Марина Владимировна рассказала все по порядку.

– Я убью его! – вспылил парень.

– Не забывай, что он отец моего будущего ребенка.

– Сделай аборт и брось его, – предложил в сердцах Николай.

Она посмотрела на него с некоторым укором.

– Не могу, в другом духе воспитана.

– Извини, погорячился. Мы и без него воспитаем мальчика или девочку.

– Мне перед матерью стыдно, она знает, что я в положении. Она была на свадьбе и знакома с мужем. Не одобрит она мой поступок, не одобрит.

Он схватился руками за голову. Должно ведь быть какое-то решение.

– Во имя всех святых!

– Такова моя бабья доля.

– Ну нет, я мириться с этим не намерен. Чтобы из-за негодяя, недостойного даже человеческого презрения, терять свое счастье!

– Угомонись. – И Марина Владимировна погладила его по голове. Темный ежик волос заметно подрос за месяц.

От безвыходности он вновь временно превратился в подростка и искал защиты в объятиях бывшей учительницы. Но постепенно самообладание вернулось к нему, он прижал к себе любимую и нежно поцеловал в губы. Но она отстранилась:

– Я не могу сейчас.

Николай молча поднялся и закурил.

– Как я понял из твоего рассказа, когда отец вернулся из колонии, деньжата у него водились?

– По крайней мере, на подарки, и недешевые, он не скупился.

– Выходит, что деньги у него были припрятаны, а мы в это время с мамой ютились в малопригодном для жилья сыром домике. Она и умерла от переживаний и нищеты. Заболела, а денег даже на лекарства не было. Так пусть не ждет от меня пощады. – И он взглянул на Марину Владимировну так, будто ждал поддержки в своих обвинениях.

– Я не имею права судить его, – не рискнула взять на себя ответственность женщина.

– Так я имею полное моральное право судить отца, выносить приговор и приводить его в исполнение.

Он распалился до такой степени, что, казалось, не существует на земле силы, способной его успокоить. Но выход нашелся, и отыскал его сам Николай. Он раскрыл холодильник, извлек оттуда бутылку водки, зубами сорвал пробку и принялся пить прямо из горлышка. Пока Марина Владимировна сообразила и вырвала из его рук бутылку, он успел опорожнить ее более чем наполовину.

– Мне и самой несладко, но нельзя же убиваться до такой степени. – Она поставила водку на место и захлопнула дверцу холодильника. – Необходимо думать о будущем, ты молод, у тебя все впереди. Забудь меня, на мне свет клином не сошелся, – говорила Марина Владимировна пустые слова, чтобы хоть как-то образумить парня.

– Ни в жизнь не брошу тебя, не уступлю, – уже начинали сказываться спиртные пары, – тем более этому сволочуге.

Они провели беспокойную и длинную ночь, и женщина уже жалела, что поведала Николаю правду, но еще надеялась, что, протрезвев, он успокоится. Только под утро, когда робкий рассвет пробивался в окно, он уснул, пристроив голову у нее на коленях. Марина Владимировна осторожно высвободилась, подложила ему под голову подушку и тихонько выскользнула из комнаты.

– Что-то ты рано, дочка, – сказала ей дежурная, открывая дверь. – Никак не поладили?

– Обстоятельства вынуждают, – неопределенно ответила Марина Владимировна и вышла на свежий воздух.

В это раннее осеннее утро, казалось, ничто не предвещало беды. Но не успела она спуститься с крыльца, как из-за угла общежития вынырнул светло-бежевый «жигуленок», обдав раннюю путницу яркой вспышкой света и затормозив перед самым носом. Из салона буквально вылетел взбудораженный, без шапки, лысоватый мужчина невысокого роста и с ходу набросился на Марину Владимировну.

– Я так и понял, что ты к нему шлялась! – И Сергей Емельянович ударил жену по лицу кулаком. Та упала, но кричать не стала. Супруг наносил методичные и расчетливые удары. Женщина прикрывала только живот.

Николай жил над козырьком перед входом в общежитие. Сквозь сон он услышал, как взвизгнули тормоза и уже отчетливо до него долетел голос отца. Почуяв неладное, он откинул простыню, быстро вскочил и мгновенно очутился у окна. То, что он увидел, потрясло его. Парень рванул на себя створки окна и выпрыгнул на козырек, затем на крыльцо.

Сергей Емельянович так и не понял, откуда взялся сын, только ощутил, как железный кулак врезался ему в челюсть, отбросил на несколько метров и свалил на землю. Он успел лишь вскинуть недоуменные глаза, но в это мгновение подошва голой ноги закрыла лицо.

Входная дверь в общежитие приоткрылась, и выглянула дежурная.

– Коля, я милицию вызвала.

– Спасибо, тетя Маша.

Николай взял Марину Владимировну под руку и увел к себе. Он обрабатывал рану на лице любимой женщины, когда в дверь настойчиво постучали.

– Откройте. Милиция.

Виновником инцидента парень себя не считал, поэтому без всяких проволочек впустил представителя правоохранительных органов в комнату.

– Груздев Николай Сергеевич? – прозвучал сухо и официально голос молодого лейтенанта.

– Он самый.

– Следуйте за нами.

– А я? – вмешалась в разговор женщина.

– Вы нам не нужны. – Было ясно, что офицер и сопровождающий его старшина выполняли чье-то строгое поручение.

– Но ведь я пострадавшая и главная свидетельница, – возразила Марина Владимировна.

– Пострадавший Груздев Сергей Емельянович, – поправил ее старшина. По званию он был младше напарника, но в подобных делах более опытным. – А если вы, как свидетельница, понадобитесь, то вас вызовут повесткой. – И парня увели одного.

А еще через минуту за ней опять явился ненавистный муженек. Он молча взял ее за руку и потащил за собой. Возражать и сопротивляться уже не было сил…