Текст книги "Антология сатиры и юмора России XX века. Том 35. Аркадий Хайт"

Автор книги: А. Хайт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 30 страниц)

– Гляди, какая шоколадка! – ткнул он пальцем в открытку.

– Боря, – сказала толстая немолодая женщина, – я хочу пить. Принеси мне водички.

– Мадам, – с чувством сказал Боря, – наш брак стоил мне две тысячи рублей. За такие деньги можете сходить за водой сами.

Венский аэропорт. Мераб вместе с пассажирами сошел с трапа самолета.

– Старик! – радостно заорал Боря. – Вот же она– свобода! Ты посмотри: кругом сплошной Запад!

Он загорланил «Венский вальс» и, протянув руку жене, галантно щелкнул каблуками:

– Прошу на тур вальса, мадам!

– Мужчина, – брезгливо ответила та, – оставьте меня в покое. Я вас больше не знаю и знать не хочу!

Мераб с двумя бутылками шампанского, без копейки денег вышел на площадь венского аэропорта. Бесшумно подкатил большой черный лимузин, из него вышел кардинал в митре и красной мантии. Из дверей аэропорта вышел приехавший патриарх в черной рясе с большим серебряным крестом на груди. Кардинал усадил патриарха в машину, и она плавно тронулась с места.

Мераб заметил остановившееся такси, подбежал к нему и стал уговаривать водителя довезти его за одну бутылку шампанского до советского посольства. Таксист потребовал две. Мераб объяснил, что вторая ему нужна на обратную дорогу.

В это время к такси подошел Боря со своим чемоданом. Выяснив, что посольство ему по пути, он предложил подвезти Мераба.

Боря высадил Мераба у посольства и поехал дальше. Советское посольство находилось за литой чугунной оградой. По тротуару перед ним прохаживался австрийский полицейский с автоматом.

Мераб, покосившись на полицейского, нажал кнопку звонка. Дверь открылась, выглянул сторож. Он сообщил Мерабу, что сегодня суббота и до понедельника и посольстве никого не будет.

– Но мне обратно надо лететь! – закричал Мераб. – Там люди ждут.

– Приноси заявление в понедельник, в течение трех месяцев получишь ответ, – сказал сторож и закрыл дверь.

Мераб снова нажал кнопку звонка. Дверь открылась.

– Слушай! – закричал Мераб. – Найди посла. Скажи ему, что я случайно сюда прилетел, по чужому паспорту!

– Сажают за такие случайности, – проворчал сторож и опять скрылся за дверью.

Мераб надавил на кнопку всей пятерней.

– Господин, – строго сказал сторож. – Будешь хулиганить – я полицию позову.

И он кивнул на полицейского с автоматом, с интересом прислушивающегося к их разговору.

Боря вышел из такси у ночного клуба, где за стеклом висели фотографии девиц в интересных позах. Поднялся на второй этаж и, выяснив у полуголой де вицы, где можно найти фрау Шульц, вошел в небольшой кабинетик, где пухлая женщина в бигуди раскладывала пасьянс.

Представившись, Боря сказал, что для него что-то должен был оставить господин Эриксон. Фрау Шульц пожала плечами и ответила, что никакого господина Эриксона не знает.

– Такой высокий, блондин, – напомнил Боря. Культурный атташе. Друг Марика.

– Нихт ферштейн, – развела руками фрау Шульц.

Тогда Боря прямо сказал, что он не фраер и такие номера с ним не проходят. И посоветовал отдать то, что ему причитается, по-хорошему. Хозяйка нажатием звонка вызвала квадратного негра с перебитым носом и попросила незваного гостя покинуть помещение.

Мераб с двумя бутылками шампанского шел по вечерней Вене. Сверкала реклама, ярко светились витрины магазинов. Мераб с бутылками под мышкой задумчиво встал перед витриной большого винного магазина. С той стороны на него глядели десятки бутылок всех стран мира: виски, джин, коньяки, ликеры… И на самом верху пирамиды – «Советское шампанское».

Рядом на витрине маленького кафе медленно переворачивалась на гриле аппетитная курица. Мераб вошел в кафе и предложил хозяину бутылку шампанского за порцию курицы.

– Соотечественник? – спросил хозяин. Услышав родную речь, Мераб обрадовался:

– Слушай, я сюда случайно залетел, по чужому паспорту. Как ты думаешь, что мне за это будет?

– Рая! – позвал хозяин.

Из кухни выглянула женщина в белом халате и поварском колпаке.

– Сколько в Союзе полагается за переход границы по фальшивому паспорту?

– От трех до семи, статья восемьдесят четвертая.

– У меня не фальшивый, – сказал Мераб. – У меня паспорт брата.

– Это не является смягчающим обстоятельством, – сказала Рая.

– А у австрийцев сколько? – спросил хозяин.

У австрийцев от двух до пяти, – сказала Рая и скрылась на кухне.

– Ты ее слушай, – сказал хозяин, поставив перед Мерабом порцию курицы. – Она в Союзе прокурором работала.

Мераб забрал курицу, сел и задумался.

– А где сначала посадят: здесь или там? – спросил он хозяина.

– Сначала здесь, потом там.

Мераб погрузился в размышления.

А по улице маршировал духовой оркестр австрийских почтальонов, старательно выдувая «Турецкий марш» Моцарта.

Москва. Аэропорт. Яша с семьей и со всем багажом садился в такси.

– Слушай, – сказал шофер, – я же вас недавно привозил. Что, не полетели?

– Нет, – сказал Яша. – Передумали.

И правильно. Здесь лучше.

– Что лучше? – спросила Инга.

– Да все лучше. – Он повернул ключ зажигания. – Тьфу ты, черт! Опять стартер полетел.

В московской квартире Васи раздался телефонный тонок. Хозяин квартиры снял трубку.

– Алло! Вася?.. Это я, Мераб, – раздался отгуди голос.

– Здорово, сержант! Ты откуда?

– Из Вены.

– Откуда?

– Вена, Вена! Город такой, австрийский. Слушай, не перебивай, у меня всего две минуты. Яша у тебя?

– Нет. Но звонил, что приедут.

Мераб говорил по телефону из маленького венского кафе. Рядом стоял хозяин и смотрел на часы.

– Передай Яше, – кричал Мераб, – чтобы он исчез с глаз и сидел тихо. Я скоро приеду, и все будет о’кей. Понял?

– Не очень.

– Неважно. Главное, чтобы он не рыпался. Циале не говори, что я за границей. Скажи, что мне десять суток в милиции дали, чтобы не волновалась. Всё!

Мераб поблагодарил хозяина и расплатился за разговор бутылкой шампанского.

– Ты поторопись, – сказал хозяин. – А то они могут закрыться.

Вена. «Сохнут» (организация, занимающаяся репатриацией евреев).

У входа дежурил полицейский с автоматом. Мераб подбежал к нему.

– Это «Сохнут»? – спросил его Мераб. Полицейский кивнул.

– Еще работают? – спросил Мераб. Полицейский не ответил.

Мераб постучал в дверь. Дверь открылась.

– Слушаю вас? – спросил его мужчина.

– Извините, но мне сказали, что вы отсюда бесплатно переправляете в Израиль, – сказал Мераб.

Мужчина посмотрел его паспорт.

– А где же вы были? – спросил он. – Вас встречали. По радио объявляли.

– Укачало меня, – сказал Мераб. Мужчина недоверчиво посмотрел на него.

– Ладно. Пройдите во вторую комнату.

Мераб подошел к комнате с табличкой «2» и постучал – Да, – сказали оттуда.

Мераб вошел. К его удивлению, там напротив представителя «Сохнута» сидел Боря Париж с оторванным рукавом пиджака и подбитым носом.

Привет, алим, – сказал Боря.

– Здравствуйте! – громко сказал Мераб. – Я – Яков Папашвили. – И выразительно посмотрел на Борю.

– Авраам родил Исаака. Исаак родил Якова. Ветхий Завет, страница сорок вторая, – сказал Боря и приложил платок к носу.

– Меня встречали, но меня укачало, и я заблудился. Вот товарищ может подтвердить, – и он выразительно посмотрел на Борю.

– Хорошо, – сказал представитель «Сохнута». – Вы пока там подождите. Я закончу с господином.

– Конечно, – сказал Мераб. – А то у меня жена с ребенком заболели. И вещи с ними остались. Извините, – и он закрыл за собой дверь.

– Да, – сказал Боря, глядя ему вслед. – Как сказано в Священном Писании: время собирать камни и время их разбрасывать.

– И все-таки, – сказал представитель «Сохнута». – Почему вы хотите в Израиль? Тут написано, что вы русский.

– Я дитя дружбы народов, – сказал Боря. – У меня бабушка еврейка была. Как сказано в Священном Писании…

– Хорошо, хорошо. Я все понял, – сказал чиновник. – Вы свободны. – И громко позвал: – Господин Папашвили!..

Таможенный контроль рейса на Израиль в венском аэропорту очень строгий: полицейские, овчарки, автоматчики на балконе. Всех пассажиров проверяют специальным прибором на наличие оружия. Когда прибор поднесли к Мерабу – раздалось гудение. Пришлось вынуть все из карманов. На стол легли связка ключей, целлофановый пакет с родной землей, крышка от трамблера автомобиля «Волга». Крышку повертели в руках и вернули назад.

Самолет летел над Средиземным морем. Мераб сидел в кресле, рассматривая карту, где красными линиями были указаны маршруты авиакомпании «Эль Аль». Потом достал из кармашка переднего кресла газету на иврите. Покрутил ее в руках, не зная, с какой стороны надо ее читать.

Подошел Боря и плюхнулся в кресло рядом. Его голову уже украшала ермолка.

– Порядок, алим, – сказал он, – одно дельце я уже обтяпал. Понимаешь, мы, как вновь прибывшие, имеем право купить машины без налога. А для остальных налог триста процентов. Я договорился: берем машины и отдаем их вон тому мужику, а он нам по тысяче долларов. Двадцать процентов мне. Комиссионные… На вот пока я тебе ермолку достал, – Боря надел на голову Мераба ермолку. – Кстати, я тут с одним малым договорился: забежим к нему завтра, он тебе обрезание сделает. Бесплатно.

– Слушай, хватит тебе! – сказал Мераб. И, сняв ермолку, бросил ее Боре на колени.

– Тихо, кацо, не шуми. Ты теперь еврей, а евреи без; головного убора не ходят. И не забывай: ты еще одну границу нарушил. А тут не Австрия. Здесь военное положение. Так что надень шапочку и скажи спасибо дяде Боре. – И он надел на Мераба ермолку.

Когда Боря и Мераб сошли по трапу в аэропорту Тель Авива, репатриантов отдельно от остальных пассажиров провели на второй этаж. Девушка в форме внимательно смотрела на Мераба, потом на фотографии, потом опять на Мераба… От напряжения он даже взмок. Наконец девушка выписала Мерабу документ, по которому он мог получить израильский паспорт, и поздравила с тем, что он, Яков Папашвили, теперь гражданин Израиля.

Потом с Мерабом беседовал представитель министерства абсорбции. Бедный Мераб путался, то он говорил, что хочет работать таксистом, то вспоминал, что Яша провизор. Наконец Мерабу выдали сто шекелей на расходы, карту Израиля, разговорник и вдруг спросили:

– Хотите в ульпан или будете жить у родственников? – У родственников. Тут живет дядя моей жены. Я к нему поеду.

– Нет необходимости. Они здесь, пойдемте.

В соседней комнате сидели очень пожилой человек в черной шляпе и его еще более древняя старуха мать. Возникла пауза, во время которой старуха внимательно разглядывала Мераба.

– Это он и есть? – наконец спросила она. – Ничего. Я думала, он еще хуже.

Человек встал, подошел к Мерабу и сказал:

– Здравствуй, Яша! С приездом.

– Здравствуйте, дядя Изя, – искренне обрадовался Мераб.

– А где же Инга с ребенком?

– Они заболели, – не раздумывая ответил Мераб. – У них скарлатина.

У выхода из аэропорта Боря продавал банку черной икры носильщику.

– Яков, – окликнул он Мераба, проходящего в сопровождении родственников.

Мераб подошел.

– Это наш дядя? – кивнул Боря на Изю. – Проси не три, а пять тысяч.

– Почему?

– Потому, что на нем золотишка много. – И сказал Мерабу, что будет ждать его в русском ресторане «Березка».

В это время к зданию аэропорта бесшумно подъехал большой черный лимузин. Точно такой же, как в Вене. Из лимузина вышел раввин в черной шляпе с большой бородой. Из дверей аэропорта вышли патриарх в рясе и кардинал в мантии. Раввин усадил их в лимузин, и тот плавно отъехал.

Изя вез Мераба и мать в своем микроавтобусе. В дороге выяснилось, что с Яшей он незнаком, а видел его только на фотографиях, которые Инга прислала со свадьбы.

– Дядя Изя, – сказал Мераб, – вы только не волнуйтесь, но я не совсем Яша. Я его брат– Мераб.

И он рассказал свою историю, как в погоне за шампанским оказался в Израиле.

– Значит, вы не еврей? – спросила старушка.

– Нет.

– Жалко. Я такую фаршированную рыбу приготовила.

– Рыбу я люблю, – сказал Мераб. – Дядя Изя, у меня к вам такая просьба: дайте мне пять тысяч, я сяду на американский круиз, в Советском Союзе тихонько сойду, возьму у Яши свой паспорт, отдам его – и они спокойно прилетят.

Изя сосредоточенно молчал, глядя на дорогу.

Когда они вошли в комнату, где в ожидании гостей на столе стояли фрукты, миндаль, грецкие орехи, Изя закрыл дверь на ключ, достал из ящика пистолет, положил его перед собой и сказал:

– Ну, а теперь расскажи правду: зачем ты сюда приехал?

– Дядя Изя, да вы что? – удивился Мераб.

– Говори!

Мераб, пожав плечами, снова начал свою историю.

– Эту легенду я уже слышал, – перебил Изя. – А что, у вас в КГБ тебе ничего лучше придумать не смогли?

– Но я правду говорю.

– Молчать!

Тогда Мераб предложил Изе позвонить в Москву и самому выяснить у племянницы, как он оказался здесь. Мераб продиктовал дяде Васин телефон, и тот, не сводя глаз с «агента», заказал разговор.

– Дядя Изя, – сказал Мераб, – хорошо, не пять. Дайте три тысячи. Три хватит, а потом…

– Мне нравится эта наглость! – перебил его Изя. – Мама, ты слышишь, что они придумали? – обратился он к старушке. – Израильская военщина должна теперь покупать русским агентам билеты на американский пароход. Это что, и есть ваша новая экономическая реформа?

– Я тоже не понимаю, – сказала мама. – Рыбу вы будете кушать или как?

Зазвонил телефон. Междугородная дала Москву Изя слушал разговор по параллельному телефону.

– Алло! Вася? Это я, Мераб.

– Привет, сержант, – донеслось из трубки, – Ты откуда?

– Потом расскажу. Слушай, Яша с Ингой у тебя?

– Нет, они уже в Грузии. У отца в подвале отсиживаются.

Дядя Изя резко нажал на рычаг.

– Так, товарищ сержант, – сказал он. – Значит, моя племянница сидит в ваших подвалах, в ваших застенках? Молчи!.. А кто это отец? Чья это кличка? Генерала? Молчи!.. Так вот что я тебе скажу: или через неделю Инга будет здесь, или я тебя сдам куда полагается. Диверсант!

– Дядя Изя, – сказал Мераб. – Не сходите с ума.

Но Изя уже закусил удила:

– И всю эту неделю ты будешь сидеть здесь, чтобы я тебя видел!

Мераб встал.

– Сидеть! – закричал Изя, выставив перед собой пистолет. – Застрелю, мерзавец!

– Сначала с предохранителя снимите, военщина! – рассердился Мераб. Он вырвал пистолет из Изиных рук, расколол рукояткой грецкий орех и подвинул его Изе: – Кушайте, дядя! Очень укрепляет мозги.

И, хлопнув дверью, вышел.

Ресторан «Березка». Оркестр исполнял известный романс «Очи черные». На сцене подгулявший Боря пел от всей души, переходя от полноты чувств к чечетке. Увидев Мераба, он кивнул музыкантам, и они перешли на популярную грузинскую песню «Тбилисо».

Боря спрыгнул со сцены, обнял Мераба за плечи и повел его к своему столику, где сидели два эфиопских еврея.

– Алим, – сказал он Мерабу по дороге, – вот эти ребята дают за машины по полторы тысячи, но, думаю, можно выбить больше.

Они уселись за стол, и Боря сказал своим покупателям:

– Господа, мы посоветовались с моим компаньоном. Наше последнее слово – две тысячи.

Эфиопы начали бурно возражать.

– Как хотите, – сказал Боря. – Тут желающих много.

Он повернулся к Мерабу:

– Ну что дядя? Дал денег?

– Нет, – сказал Мераб. – Он думает, что я – агент КГБ.

Боря изменился в лице.

– Ну, ладно… Рад был с тобой познакомиться. Созвонимся. – И он исчез, будто его и не было.

Мераб остался с эфиопами.

– Товарищи, – сказал он им, – я согласен на полторы тысячи.

Те вежливо улыбнулись и тоже исчезли.

Мераб остался совсем один. Он грустно посмотрел по сторонам. Никому не было до него дела. Только с соседнего столика ему понимающе улыбнулась яркая, эффектная блондинка.

Мераб остановил пробегающего официанта:

– Слушай, друг, отсюда можно в Советский Союз позвонить?

– Все можно, – сказал официант. – Только сначала надо расплатиться.

И он показал на стол, уставленный закусками и коньяком.

Счет оказался больше, чем у Мераба было денег, и официант пригласил к столику хозяина ресторана. Узнав, что Мераб вновь прибывший, хозяин простил ему недостающие восемь шекелей и уселся напротив него.

– Ну, как там перестройка? – спросил он.

– Идет потихоньку, – сказал Мераб.

– А такие частные рестораны есть?

– Есть.

– А ОБХСС остался?

– Остался.

Хозяин вздохнул. До открытой террасы, на которой они сидели, донеслась сирена приближающейся полицейской машины.

Из машины вылезли полицейские и стали всех oтгонять от скамейки, рядом с которой лежала обувная коробка.

– Что происходит? – спросил Мераб.

– Может, взрывчатку обнаружили, – спокойно сказал хозяин. – А может, нет.

Из машины на асфальт спустили маленького робота, и он, переваливаясь, медленно направился к коробке. Подошел к ней, выставил дуло и начал ее paсстреливать в упор. При каждом выстреле Мераб вздрaгивал.

На окраине города по песчаному берегу шла бездомная вислоухая собака. Она остановилась перед лежащим на песке ржавым катером, обнюхала его и начала лаять. Дверь штурманской рубки со скрипом открылась, и на раскаленную палубу вышел потный, небритый, вымазанный в мазуте Мераб. Он прищурился на солнце, попытался стереть с рубашки мазутное пятно и спросил собаку:

– Это Средиземное море?

Собака замолкла и дружелюбно завиляла хвостом.

– Что, Генацвале, кушать хочешь? – спросил Мераб. – Я тоже хочу. Пошли, часы загоним.

Тель-Авив. Современные небоскребы рядом с повидавшими виды двухэтажными домами, синагоги, мечети, машины всех возрастов и марок, евреи из Европы, Азии, Америки, Африки, туристы из всех стран мира…

Мераб остановился у газетного киоска и предложил свои часы. Но, узнав от продавца газет, что такие часы и тому подобное старье можно продать только на «блошином» рынке, направился туда. По дороге, встав на четвереньки, попил воды из газонной поливалки. Сопровождавший его пес Генацвале смотрел на это зрелище грустными глазами.

На улице, где расположились иностранные посольства, Мераб увидел человека, который приковался наручниками к ограде посольства США.

Мераб подошел и поинтересовался, зачем он это сделал.

– Это мой протест, – ответил человек. – Они мне визу не дают. А я не хочу здесь оставаться.

Мераб сказал, что тоже не хочет здесь оставаться. Тогда человек достал из кармана еще пару наручников и предложил Мерабу приковаться рядом. Мераб отказался и в свою очередь предложил человеку купить у него часы. Часы у человека были. Тогда Мераб попытался продать ему пса Генацвале. Но и это предложение встретило вежливый отказ.

«Блошиный» рынок в Тель-Авиве. Пестрый, шумный, многоголосый. Мераб в сопровождении Генацвале бродил по рядам, помахивая часами.

– Мистер, – позвал его араб, торгующий очистительной пастой.

Мераб подошел. Араб выдавил пасту из тюбика на мазутное масло на рукаве Мераба и потер влажной тряпкой. Пятно исчезло.

– Гуд? – спросил араб.

– Гуд, – согласился Мераб.

Араб вручил Мерабу тюбик и забрал часы. Мераб пытался возразить, но тот стал кричать, что уже раскупорил товар. Вынужденная сделка состоялась.

Мераб пошел дальше, предлагая встречным тюбик с пастой. Товар не шел. Мераб достал из кармана крышку от трамблера, но и этот товар никого не заинтересовал.

Тогда Мераб пошел по продуктовым рядам. Он пробовал на вкус сыр, овощи, фрукты, не забывая кидать куски на землю своему голодному псу.

Задержались у лотка с маринованным перцем.

– Может, хватит? – спросил продавец. Мераб вынул изо рта стручок и спросил:

– Положить обратно, да?..

У прилавка, где валялись всевозможные «древние» восточные украшения, вчерашняя эффектная блондинка примеряла серебряный браслет.

– Добрый день, – поздоровался Мераб. Блондинка приветливо улыбнулась и спросила:

– Как вы думаете: это серебро?

Мераб выдавил из тюбика пасту на браслет и потер большим пальцем. Выступила медь.

– Оу! – удивилась блондинка и представилась: Джейн.

– А я Тарзан, – сказал Мераб.

– Оу, – оценила шутку блондинка.

– А это Генацвале, – представил Мераб нового друга.

Генацвале протянул блондинке лапу. И тут кто-то позвал:

– Мераб!

Мераб оглянулся. В лавочке, где было развешано кружевное женское белье, сидел на табурете толстяк в спортивных нейлоновых трусах и драповой грузинской кепке с большим козырьком. Толстяк поманил Мераба пальцем.

Мераб узнал толстяка: это был автоинспектор из Тбилиси, который не раз штрафовал Мераба на трассе. Но это было давно, лет пять назад.

– Мераб! – снова крикнул толстяк.

– Я не Мераб, – сказал Мераб. – Я Яша.

– Неважно. Иди сюда, – настаивал толстяк.

Выхода не было. Мераб извинился перед Джейн и подошел к толстяку.

– Американка? – шепотом спросил толстяк, кивая на Джейн.

– Да, – сказал Мераб. – Или шведка.

– Есть хороший товар. Позови ее, – толстяк помешал палкой в картонной коробке и выудил прозрачный лифчик. – Вот! Пьер Карден!

– Лифчик у нее есть, – сказал Мераб. Блондинка махнула Мерабу рукой и пошла.

– Тогда трусы. Есть хорошие. Настоящий Диор! Останови ее! – Толстяк отбросил палку и стал быстро перебирать товар руками.

Джейн скрылась за углом.

– Трусы у нее тоже есть, – вздохнул Мераб. И попросил: – Слушай, можно я от тебя в Сигнахи позвоню? Там моя жена Инга волнуется.

– Нельзя, телефон за неуплату отключили, – сказал толстяк, тяжело дыша и вытирая лицо кепкой. – Садись, – он показал Мерабу на надутого медведя.

Мераб сел. Помолчали.

– Меня всегда с братом путают, – сказал Мераб.

– Издалека похож. Ты тоже живешь в Сигнахи?

– Да. В аптеке там работал. Слушай, одолжи на неделю сто шекелей.

– Хромой Альберт жив? – спросил толстяк.

– Пока да. Я на работу устроюсь и сразу отдам.

– Ты не волнуйся. Ребята тебе помогут. Он на свободе?

– Пока да.

– Это хорошо! – Толстяк с неожиданной для его веса легкостью поднялся, взял с полки маленький козлиный рог, выдул из него пыль, протер рубахой и протянул Мерабу:

– На! Скажешь Тенгизу из Сухуми, что это ему Хромой Альберт прислал.

– Какому Тенгизу?

– Вот этот домик видишь? – толстяк показал на возвышающийся над городом небоскреб. – Это бриллиантовая индустрия. Посчитай сверху два этажа, возьми слева три окна – вот это теперь Тенгиз из Сухуми! Сегодня у него свадьба, дочь замуж выдает. Мы приходим, ты даешь ему рог и говоришь: это тебе Хромой Альберт прислал. Альберта он как брата уважает – они два раза вместе в тюрьме сидели. Ты – друг Альберта, а я – твой. Он нас к себе шлифовальщиками возьмет, понял?.. Ну, пошли, пошли! Заодно и твоей Инге позвоним.

По улицам Тель-Авива ехала «Волга» выпуска шестидесятых годов. За ней бежала собака. За рулем сидел толстяк.

– В жизни так, – рассуждал он. – Закинул удочку и жди. Какую рыбу Бог захочет тебе дать, такую и даст. Может, осетрину, а может, шпроты.

Мераб спросил толстяка, почему он здесь не работает по профессии – автоинспектором.

Толстяк сказал, что Мераб не должен думать, что и Израиле рай. Здесь тоже полно глупых законов. В чем смысл работы автоинспектора? Спасать водителям жизнь. А как ее можно спасти? Напугать! А здесь как напугаешь, если нельзя брать наличными? Глупость, толстяк в сердцах выбросил сигарету в открытое окно.

Раздался свисток. Толстяк остановил машину и подобострастной рысцой побежал к полицейскому.

На другой стороне улицы Мераб увидел Борю, который шел деловитой походкой. В одной руке он нес большой бронзовый семисвечник, в другой – маленький трехколесный велосипед.

– Борис, – окликнул Мераб.

– Не Борис, а Борух, – бросил на ходу Боря Париж и зашагал дальше. К машине вернулся недовольный толстяк. Сел за руль и резко рванул с места:

– Я же говорил: здесь полное беззаконие! За какую-то сигарету человек должен сто шекелей в банк платить.

Под пальмой во дворе шестиэтажного дома четверо мужчин играли в домино на цементном столе. Рядом на асфальте мальчишки, матерясь на грузинском, гоняли мяч. Тут же женщины развешивали белье.

– Кого привел? – спросил толстяка один из играющих.

– Своим делом займись! – нелюбезно ответил толстяк и, взяв Мераба под руку, провел в подъезд.

Они вошли в квартиру. На стенах висели грузинская чеканка, два кинжала и большая фотография толстяка на мотоцикле в форме инспектора на фоне Кавказских гор.

Толстяк открыл фанерный шкаф кутаисского производства, достал оттуда черный смокинг. Затем, посмотрев на Мераба, высунулся в окно.

– Малхаз! – заорал он.

– Что хочешь? – не отрываясь от игры, спросил курчавый молодой человек.

– Неси сюда свой смокинг!

– У меня нету.

– Тогда отдавай мою кровать!

Молодой человек с неохотой отложил домино и поднялся.

– Никакой совести у людей нет, – сказал толстяк. – Пять лет назад попросили у меня на неделю кровать. Карельская береза, антиквариат. Еле через таможню протащил. Мы на ней не то что лежать – сидеть боялись. А этот негодяй уже пятого ребенка на ней делает. Дикари!

Грузия. Сигнахи. Аптека. Звонит телефон. Трубку берет Циала, жена Мераба.

– Циала, – раздался в трубке родной голос.

– Мераб, – заплакала Циала. – Ты где, Мераб?

– Слушай меня внимательно и молчи. Я – Яша.

– Кто? Почему?

– Так надо.

Тель-Авив. Ресторан. Мераб в белом смокинге с бабочкой, выбритый и причесанный, сидел с толстяком в кабинете хозяина. Мераб втолковывал жене, чтобы Инга и девочка срочно вылетали в Израиль, а Яша, который Мераб, сидел на месте, потому что двух Яш в Израиле быть не должно.

– Целую тебя, маленькая. Что тебе привезти?

Мераб повесил трубку.

– Почему в Израиле не должно быть двух Яш? – удивился толстяк. – Здесь каждый второй – Яша.

– Яша, думаешь, имя? – сказал Мераб.

– Бриллианты? – сверкнул глазами толстяк.

– Пианино, – сказал Мераб и подмигнул толстяку.

В большом алюминиево-зеркальном зале на четыреста человек Тёнгиз из Сухуми выдавал замуж дочь. Свадьба справлялась по высшему грузинско-израильскому классу. Шатер над женихом и невестой. Тамада в черкеске с отделанным серебром рогом. Танцоры в национальных костюмах и с кинжалами в зубах. Оркестр. Два торта, изображающих жениха и невесту в натуральную величину. Съемочная группа: видеокамера на штативе с колесиками, режиссер, оператор и два осветителя. Толстяк и Мераб скромно стояли у стены.

– Что стоим? – спросил Мераб. – Давай сядем, покушаем.

Толстяк ответил, что, если они сядут, хозяин их не заметит. А когда стоят, он подойдет и пригласит к столу. Вот тогда мы ему подарим рог от Альберта и отдадим землю.

– Какую землю? – заинтересовался мужчина в тюбетейке, сидящий рядом за столиком.

Толстяк объяснил, что Мераб только что приехал и привез грузинскую землю.

– Покажи, – потребовал мужчина. Мераб достал из кармана целлофановый пакет с родной землей.

– Молодец! Дай я тебя поцелую, – мужчина, покачиваясь, поднялся с бокалом вина, потянулся к Мерабу, споткнулся и облил белый смокинг красным вином.

– Все! – схватился за голову толстяк. – Привет кровати!

Мужчина в тюбетейке сказал, что всю жизнь про жил без смокинга и прекрасно себя чувствует. Он взял у Мераба пакет и понес к тамаде. По дороге он взял щепотку земли, поцеловал ее и высыпал в карман рубашки.

Тамада жестом остановил оркестр, пересыпал землю из целлофана в хрустальную вазу и поднял тост за грузинскую землю, на которой две тысячи лет жили евреи, разделяя по-братски нелегкую судьбу Грузии, и где он, тамада, окончил консерваторию. И, поцеловав землю, он осушил рог за того человека, который так кстати привез ее к сегодняшнему торжеству.

Все посмотрели на Мераба. Мераб поклонился. Оператор в синем комбинезоне нацелил на него камеру, затем выглянул из-за нее и замер. Это был ближайший родственник Мераба в Израиле – Израиль Иосифович Бронштейн – дядя Изя.

Дядя Изя вырвал микрофон у тамады и закричал в него, что среди них находится подлец и шпион, который вчера вечером потребовал у него пять тысяч долларов за своего родного брата, которого вместе с семьей держат в подвалах грузинской разведки.

– Что вы врете? – возмутился Мераб. – Когда я у вас требовал? Я вас как родственника по-человечески попросил. И не пять, а три!

– Вы слышали?! – заорал Изя. – Убирайся вон отсюда, антисемит!

– Сам убирайся вон! – закричал Мераб. – Сионист!

Отец невесты, Тенгиз из Сухуми, огромный человек со шрамом на лице, подошел к Мерабу и сказал, что шпионы-мионы и разведки-мазведки его не волнуют, но мужчина, который продает своего брата, никогда не сидел и не будет сидеть за его столом. И порекомендовал Мерабу самому найти дверь и своими ногами уйти.

Мераб направился к двери.

Изя кричал ему вслед, что постыдный акт Мераба станет достоянием прессы, ООН и всего прогрессивного человечества.

– Господин фотограф, – Изю потянул за рукав успевший к нему пробраться толстяк. – Он чужой смокинг загубил. Двести долларов стоит.

– А я при чем? – возмутился Мераб.

– Как при чем? Он твой родственник!

Изя покачал головой.

Почему вы, грузины, такие папуасы? – с горьким упреком сказал он. – Я защищаю права нашего народа, а ты с какими-то шмотками лезешь.

– Кто папуасы? – побагровев, спросил мужчина в тюбетейке. – Мы папуасы?

И он, выхватив у тамады вазу с родной землей, надел ее Изе на голову. К старику кинулся Изин режиссер с бутылкой, но невеста, вытянув из зубов одного из танцоров кинжал, преградила ему дорогу. Все вскочили и кинулись к месту происшествия.

– Иди отсюда, сынок, – сказала Мерабу старушка в черном. – Они без тебя разберутся.

Мераб сделал шаг, но в это время к нему подскочил Изин осветитель в ермолке и ударил Мераба по голове осветительным прибором.

Мераб с компрессом на голове лежал на больничной койке. Вошла медсестра и дала ему термометр. Мераб положил его под мышку. Сестра сказала ему что– то на иврите. Мераб не понял. Тогда сестра, открыв рот. засунула туда свой палец. Мераб не так понял и показал сестре глазами, что они здесь не одни. Та раздраженно выхватила у него из подмышки термометр, за сунула ему в рот и ушла.

В щель между занавесками Мераб увидел, как врач под руку провел Изю с перебинтованной головой.

Мераб закрыл глаза. В это время кто-то нежно по гладил его по щеке. Он открыл глаза. На него смотрели большие голубые глаза блондинки Джейн. Джейн улыбнулась.

– Если это сон, – сказал Мераб. – тогда не будите меня.

Они ехали в машине. Джейн сидела за рулем, а Meраб сидел рядом и своей чистящей пастой оттирал винные пятна на белом смокинге.

– А я все-таки купила украшение, – сказала Джейн, показывая ногу с надетым выше колена потемневшим обручем. – Как вы думаете, серебро?

– Сейчас проверим, – сказал Мераб.

Он взял платок, выдавил пасту и стал водить по украшению. На обруче проявилось серебро, а Мераб все гладил и гладил Джейн по ноге.

– Тарзан, – сказала она, – я за рулем.

– Я его держу, – ответил Мераб, придерживая руль одной рукой.

– Тарзан, для вас сейчас главное покой и холодный компресс, – улыбнулась Джейн.

Машина попетляла по каким-то узким переулочкам и остановилась у одного из домов.

– Вот мы и приехали, – сказала Джейн. Они поднялись по лестнице и вошли в квартиру. В квартире царил полумрак. Мераб обнял женщину и притянул ее к себе.

– Этим вы займетесь в Москве, – прозвучал мужской голос.