Текст книги "Антология сатиры и юмора России XX века. Том 35. Аркадий Хайт"

Автор книги: А. Хайт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 30 страниц)

Annotation

Александр Левенбук… И заменить его нельзя, или Писатель, похожий на кота Леопольда Александр Хайт. Кто такой Аркадий Хайт? Интермедии, монологи, рассказы Зарубежные гастроли Пьесы и сценарии "Радионяня" и рассказы для детей Мои друзья – актеры Притчи Друзья вспоминают

Антология сатиры и юмора России XX века. Том 35. Аркадий Хайт

Александр Левенбук. …И заменить его нельзя, или Писатель, похожий на кота Леопольда

Александр Хайт. Кто такой Аркадий Хайт?

Интермедии, монологи, рассказы

Шестое чувство

Аксиома

С авторучкой в глубь веков

Мечта

Друг природы

Полный покой

У нас все равны

Дурак (Из пародийного обозрения «Золотой ключик»)

Дефективный

Лифт

Мелочь

Тараканы. Монолог учащегося кулинарного техникума

Попугай

Сказки для взрослых

Обыкновенное чудо

Верный конь

Волшебный камень

Три загадки

Терем-теремок

Кирпич на голову

Маленький «Гранд-отель». Короткометражная комедия

Люди добрые

Наши Соседушки

Не понимаю…

Завещание

Инопланетянин

Что дают?

Пугало

Театр одного актера

Когда я смотрюсь в зеркало

Однофамилец

Школьные годы

Внутренний голос

С добрым утречком (Воскресная радиопередача)

Международная панорама

Рекомендация

Перестройка на семейном фронте

Не в названии дело

Письмо из 2000 года. Г. Горину

Моя предвыборная программа

Зарубежные гастроли

Прямо с одесского Привоза

Еврейские мужья

Еврейские жены

Одесский трамвай

Коммерсанты

Тбилисо

У самовара…

Соломон Маркович рассказывает

Куда ехать?.

Век живи – век лечись

Соломон Маркович читает газету…

Сексуальная революция

Соломон Маркович о преступности…

Соломон Маркович об антисемитизме

Американские впечатления

Тетя Миня – всемирная сваха

Врачи советуют смеяться

Телефонный разговор

Брайтон-Бич

Боря – аид ашикер

А идише мама

Театральный разъезд

Русский язык

Еврейские песни периода перестройки»

МОЛИТВА

УХОДИТ ГЕТТО

БОБЭ, МАЙНЭ ТАЙЕРЭ (МОЯ ДОРОГАЯ БАБУШКА)

ДЕДА ЙОСЯ

ВОСПОМИНАНИЯ

СИМХАС ТОЙРЭ

ПЯТЫЙ ПУНКТ. ИЛИ БАЛЛАДА О ФАМИЛИЯХ

ВЕЧНЫЙ ВОПРОС

МОИ ЕВРЕИ

Пьесы и сценарии

Поезд за счастьем (картины еврейской жизни)

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Шлягер, шлягер, только шлягер

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Сценарии мультфильмов

Месть кота Леопольда

Леопольд и золотая рыбка

Телевизор кота Леопольда. Клад кота Леопольда

День рождения кота Леопольда

Прогулка кота Леопольда

Лето кота Леопольда

Кот Леопольд во сне и наяву

День рождения кота Леопольда. Мюзикл для детей в 2 актах

ПЕРВЫЙ АКТ

ВТОРОЙ АКТ

Паспорт

Моя кошерная леди

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

«Радионяня» и рассказы для детей

Веселая грамматика «Радионяни»

Е или О после Ц

ПОЛ-, ПОЛУ

Притяжательные местоимения

Черточка в наречиях

Ци – цы

Отличие наречий от других частей речи

Степени сравнения прилагательных

Усилительная частица НИ

Лишние слова

Полтора, полторы

Имя собственное

Тавтология

Правописание частицы НЕ

Иностранные слова

Сложные слова

Непроизносимые согласные

Чтобы, также, тоже

Неизменяемые существительные

Глухие согласные

Оба – обе

Одеть – надеть, кушать – есть

Существительные на – мя

Телефонный разговор

Книголюбы

Рассказы для детей

Тактичный человек

Честный врун

Опера

История с хронологией

Мои друзья – актеры

Рыцарь веселого образа

Райкин и Утесов

Притчи

Три медведя

Свадьба, или Сплошной обман

Супружеская пара

Человек с гитарой

Игроки в карты

Пара на фоне весеннего пейзажа

Друзья вспоминают…

Геннадий Хазанов. Встречи – первая и последняя

Александр Курляндский. Мы начинали вместе

Эдуард Успенский. Он умел рассмешить

Игорь Кваша. Подарок судьбы

Евгений Петросян. Юморист от бога

Фотографии

notes

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13

14

15

16

17

18

19

20

21

22

23

24

25

26

27

28

29

30

31

32

33

34

Антология сатиры и юмора России XX века. Том 35. Аркадий Хайт

Аркадий Хайт

АНТОЛОГИЯ САТИРЫ И ЮМОРА РОССИИ XX ВЕКА

Серия основана в 2000 году

С июня 2003 г. за создание «Антологии Сатиры и Юмора России XX века» издательство «Эксмо» – лауреат премии международного фестиваля «Золотой Остап»

Редколлегия: Аркадий Арканов, Никита Богословский, Владимир Войнович, Игорь Иртеньев, проф., доктор филолог, наук Владимир Новиков, Лев Новоженов, Бенедикт Сарнов, Александр Ткаченко, академик Вилен Федоров, Леонид Шкурович

Главный редактор, автор проекта Юрий Кушак

Дизайн обложки Лев Яковлев

В книге использованы материалы из семейного фотоальбома.

Редколлегия благодарит Александра Иосифовича Хайта, брата Аркадия Хайта, за огромную помощь в создании этого тома.

Александр Левенбук. …И заменить его нельзя, или Писатель, похожий на кота Леопольда

Где-то в начале 60-х в Харькове во Дворце спорта вечер московских юмористов. Такие праздники смеха организовывал тогда и вел Алексей Леонидович Палевой. Помните, в «Карнавальной ночи» фокусник в чалме? Это он. Идет концерт, Полевой объявил уже всех именитых, популярных, а скромного, почти неизвестного Аркану Хайта забыл. Ну, что делать, извинился, попросил публику о снисхождении к молодому писателю, объявил. Хайт вышел и говорит:

– Вам уже читали, рассказывали, пели. Ну что я буду еще вам рассказы читать, давайте я лучше станцую. Кто-нибудь мне поможет?

Поднимается девушка на сцену, включается музыка, Хайт танцевать умел здорово, так что у вечера юмора получилась эффектная танцевальная концовка.

Хайт вообще многое умел. А чего не умел – старался научиться. Поэтому он любил браться за работу, которой до этого не делал. Посмотрите, нет жанра, где бы он себя не попробовал. И успешно. Монологи для Хазанова, диалоги для Лившица – Левенбука, сценки для Винокура или Петросяна с партнерами, песенки для «Радионяни» и мультфильмов, пьесы для детей и для взрослых, кино от короткометражного в «Фитиле» до полнометражного «Паспорта». К этому добавим его музыкальность, прекрасный английский, немецкий, на которых он объяснялся и шутил, понимал идиш, чешский, польский, эстонский, очень много читал, знал живопись, много лет изучал мюзикл, прекрасно знал мультипликацию… Несколько раз Аркаша писал обзоры советского искусства для одного крупного американского журнала, о литературе, театре, кино, живописи. Писал под псевдонимом или без подписи. Наверное, писал хорошо, если у него опять заказывали. Конечно, он это делал скорей всего из спортивного интереса.

Жванецкий однажды в компании авторов-юмористов, которые о чем-то спорили, сказал:

– Что вы спорите? Вам дай задание, разведи по разным комнатам, через пять минут Хайт всех обыграет.

Он уважал Хайта, приглашал на свои концерты. Когда они за кулисами разговаривали – это был праздник для всех, кто слышал этот поток остроумия. Хайт скажет – Жванецкий смеется, Жванецкий скажет – Хайт заливается.

Хайт замечательно смеялся. И над своими шутками, и над чужими. Коллегам не завидовал и ни о ком плохо не говорил. Но любил немногих. Григорий Минников. Очень способный был автор. Когда его не стало, Аркадий собрал его книжку, отредактировал и помог издать. Анатолий Трушкин. Хайт считал его настоящим самобытным писателем. Семен Альтов – прирожденный рассказчик. И, конечно, Михаил Жванецкий выше всех. Особый дар. Поэт юмора. В России со времен Зощенко такого не было. У всех нас один способ юмора, говорил Хайт, а у Жванецкого другой, свой. «Кто «Мерседеса» не видел, для того «Запорожец» – во машина!», – эту фразу Жванецкого Хайт очень любил повторять.

В девять утра Аркаша уже сидел за письменным столом. Писал он мало и быстро, а большая часть времени уходила на обдумывание, прицеливание, сомнения. Работать любил и работал с наслаждением, поэтому написал так много. Случалось, что он забывал об отдыхе, перерабатывал и уставал. Однажды доработался до сосудистых спазмов. Жена Люся забеспокоилась. стали звонить профессору Коновалову, но он был в отъезде. Я сказал:

– Аркаша, давай сделаем, как меня мама учила: пойди к доктору, который каждый день этим занимается. Гриша Долгопятов – кандидат медицинских наук, зав. отделением, у него и диссертация о головных болях – ты же его знаешь, иди к нему.

Аркаша пошел. Входит в кабинет, видит: сидит доктор, держится за голову, глаза вылезают из орбит… Хайт спрашивает:

– Гриша, что с тобой?

– Ой, Аркаша, не спрашивай. А у тебя что?

– По сравнению с тобой – ничего.

– Ну, тогда иди домой.

Хайт ушел счастливый. А нам сказал:

– Все-таки юмор полезней любого лечения.

Когда у Хайта что-нибудь заказывали, номер, телепередачу или эстрадную программу, первое, что он делал, – отказывался. Всегда отказывался. Даже про деньги не спрашивал. Он не ломался, не кокетничал. Он боялся не справиться с работой. С его-то профессионализмом он сомневался, сможет ли написать хорошо. Даже непонятно, как ему удалось столько всего насочинять, стольким актерам дать репертуар. Произведения Аркадия Хайта исполняли Аркадий Райкин, Лев Миров и Марк Новицкий (ТВ), Геннадий Хазанов, Евгений Петросян, Владимир Винокур, Лившиц – Левенбук, Левенбук – Шимелов, Андрей Миронов, Ширвиндт – Державин, Алексей Полевой, Даниил Сагал, Никулин – Вицин – Моргунов (грамзапись), Юрий Григорьев, Инна Чурикова, Валентин Гафт, Ольга Аросева (ГВ), Тонков – Владимиров, Тонков – Гриневич. Казаков – Олейников, Марина Голуб, Ефим Шифрин. Вячеслав Невинный, Анатолий Папанов (радио), Евгений Заболотнов, Леонид Каневский, Геннадий Сайфулин, Владимир Гилевич, Иосиф Кобзон, Слава Зайцев (радио), Юрий Николаев, Эйно Баскин (целый вечер на эстонском). Владимир Халемский, Николай Тамразов, Вероника Станкевич, Борис Брунов, Ирина Роднина (радио) и даже Григорий Горин.

Мы еще не раз вспомним Хайта, а сейчас скажем только одно. Его работа для театра «Шалом» – это поступок. Благородный и талантливый поступок. Писать пьесу для маленького театра на окраине Москвы не зная, сыграет ли он ее пристойно, но зная, что денег это не принесет. Писать пьесу конкретно на актеров этого театра и знать, что в других театрах она не пой

дет. И, наконец, писать еврейскую пьесу так, чтобы она была интересна не только для евреев. Все это риск. Аркаша пошел на него и победил. Как всегда. У него практически не было неудач. Нет, они, конечно, были, но мы о них не знали. На публику они не выходили. Он их выбрасывал в корзину или еще раньше, на уровне замысла. Черновики никогда не хранил.

Мы шли по Большому Каменному мосту. В этот день Хайт стал первым эстрадным автором, получившим Государственную премию СССР. Премия за мультфильм «Приключения Кота Леопольда». Я спросил:

– Как себя чувствуешь в звании лауреата?

Он ответил:

– Как Пугачева. Ведь она не спела ни одной партийной песни, а стала Народной артисткой СССР. Приятно, что я получил Госпремию не за кантату о БАМе, а за детский мультик. И знаешь, мне рассказали, что комиссия проголосовала единогласно. Один, правда, заикнулся: «А почему надо давать премию коту с таким нерусским именем?» Но это только подстегнуло решение комиссии.

По поводу премии «Ника» за фильм «Паспорт» был фуршет в Доме кино. Хайта знакомят с молодым атташе по культуре посольства Израиля. Тот стоит с тарелкой и виновато улыбается. Хайт, взглянув на тарелку:

– Ребе, а не слишком много поросеночка д ля первого дня Хануки?

Атташе стал оправдываться, что он светский… Но, как говорится, поезд уже ушел.

Хайт рассказывал.

Он выходит из «Литературной газеты» с какими– то листками в руках, садится в такси. Таксист спрашивает:

– Писатель?

Хайт отвечает:

– Пожалуй, нет.

– Что ж, критик, что ль?

– Скорее, да.

– Ну, это уж вообще вошь на вше.

Нет, не в области балета, а в области юмора мы впереди планеты всей!

Игорь Кваша подарил театру «Шалом» портрет Хайта своей работы. Хайт на картине серьезный и задумчивый. Таким его могли видеть только близкие. Кваша дружил с Хайтом всю жизнь. Аркаша сказал мне:

– Не вздумай вешать портрет в фойе, а то Кваша подумает, что он художник.

Висит портрет в моем кабинете над моим столом.

Пьесы Хайта идут. Песни звучат. С большим успехом идет «Моя кошерная леди», премьеры которой он уже не увидел.

И, наконец, эта книга, в которой собраны его лучшие работы в разных жанрах.

Аркадий Хайт с нами.

Александр Хайт. Кто такой Аркадий Хайт?

Раз уж вы купили книжку, то вы или кое-что знаете о нем, или хотите узнать. А так ли уж важно и интересно читающим, слушающим и смотрящим знать о писателе: КТО, ЧТО, ОТКУДА?

Аркадий родился 25 декабря 1938 года в Москве в знаменитом роддоме им. Грауэрмана на Арбате. Как его принесли в нашу комнату в Гранатном переулке, помню смутно. Мне тогда было 6,5 лет, и у меня были свои интересы. Во всяком случае, воспоминаний о том, что я с криком радости бросился к «кульку» с будущей знаменитостью, в семье не сохранилось.

Дальше всё как у всех, вплоть до 22 июня 1941 года. Мама сильно испугалась бомбежек, и мы вместе с какими-то музыкантами из консерватории оказались в эвакуации в Уфе. Помню точно, что с консерваторцами, так как мамина подруга – преподаватель – обещала, что, несмотря ни на что, она будет продолжать со мной заниматься игрой на пианино. «Грозила» этим же Аркаше, так как он имел неосторожность заинтересованно вертеть головкой на издаваемые мной звуки. В дальнейшем получилось так: я забыл, с какого бока подходить к инструменту, а Аркадий прекрасно играл «по слуху». Врожденный музыкальный слух очень помогал ему в овладевании иностранными языками. Усваивал он их и «по слуху», в том числе. Знал немало.

Из воспоминаний детства сохранились какие-то разрозненные куски. То суровое наказание нас в Уфе за утерю нашей кормилицы козы. То обидки за наше с приятелями нежелание принимать его в игру. То его радость от участия в футбольных «битвах» 13– 14-летних мальчишек. Мы хотели быть только нападающими, а вратарем ставили Аркашу. Он рано научился играть в шахматы. И когда проигрывал старшим по возрасту, то очень огорчался и не успокаивался, пока не отыгрывался. Он вообще всегда хотел быть первым. Был очень азартен, но не безрассуден. Уже в достаточно зрелом возрасте ходил на бега и говаривал, что одна из колонн у входа на Московский ипподром на Беговой построена на его деньги.

Еще в школе он проявлял тягу к сочинительству. Как рассказывали его одноклассники, ни одна стенгазета не обходилась без его участия. А стихотворение, написанное по вдохновению на смерть вождя в марте 1953 года, было рекомендовано к печати в «Пионерской правде». Это были искренние стихи.

Он вообще был человек искренний, порывистый, эмоциональный. Это очень помогало в творчестве, но, очевидно, мешало в жизни.

Активное стремление к «писательству» проявилось у Аркадия в студенческие годы. Постоянное участие в КВНах и «капустниках» МИСИ (Московский инженерно-строительный институт) уже в юные годы снискали ему известность в определенных кругах. Еще будучи студентом, он стал вместе со старшекурсником Александром Курляндским сотрудничать с различными изданиями, писать интермедии для очень популярного в те годы эстрадного дуэта А. Лившиц – А Левенбук, писал сценарии для киножурналов «Фитиль» и «Ералаш». Известность росла, а с ней и желание полностью посвятить себя сочинительству, так как после окончания института совмещать ежедневную работу оператора котельных установок и писателя становилось все труднее. Он долго не мог определить для себя: сочинительство – это призвание или увлечение? И тогда он пришел к нашим родителям с просьбой поддержать его материально в течение года, чтобы дать возможность понять – кто он?

Конечно, родители поддержали его. Через год он принял решение: писательство – профессия. «Хочу писать и могу содержать себя и семью». Так появился Аркадий Хайт.

Дальше достаточно известно. Работа для Аркадия Райкина, многолетнее творческое сотрудничество с Геннадием Хазановым, эстрадные программы для Евгения Петросяна и Владимира Винокура, наипопулярнейшая программа на радио – «Радионяня», сценарий в соавторстве с Ф. Камовым и А. Курляндским мультсериала «Ну, погоди!» и самостоятельно «Кот Леопольд». девиз которого, придуманный Аркадием: «Ребята, давайте жить дружно!», популярен и сегодня. За мультфильм «Кот Леопольд» он был удостоен Государственной премии СССР и звания «Папа кота Леопольда». Так его представляли на концертах и выступлениях. Участие в работе над сценарием (в соавторстве с Данелией и Габриадзе) фильма «Паспорт» принесло Аркадию премию «Ника» за 1991 год.

Писал он и пьесы для кукольного театра С. Образцова и театра «Шалом». Его последняя пьеса «Моя кошерная леди» поставлена в 2003 году и с успехом идет по сей день.

Наши родители – мама Раиса Ильинична и папа Иосиф Наумович – были родом из Одессы. И только в 1933 году переехали в Москву. Дом был небогат, но открыт и гостеприимен. Мама, прекрасный кулинар и доброжелательная хозяйка, и папа, улыбчивый балагур, привлекали в дом много людей. Все застолья протекали в дружеских «пикировках» и подкалывании. Надо признать, что шутки не всегда были безобидными, но это никогда не нарушало доброго духа семьи. Гости, не обладавшие чувством юмора в должной мере, зачастую чувствовали себя не вполне уютно. Но дом всегда посещали охотно. Герои всех Аркашиных произведений не выдуманы. Это в основном люди, которые приходили в наш дом, приятельствовали с родителями. Обобщенный образ – Соломон Маркович, от лица которого написаны и сыграны многие монологи. Так не за столом ли 30-метровой комнаты в коммуналке близ Никитских ворот родился сочинитель с генетическим чувством видения смешного даже там, где, казалось бы, его и быть не могло?!

Выступать со своими рассказами он начал очень поздно. Стеснялся. «Мое дело писать, пусть выступают артисты», – говорил он. Но когда эстраду заполнили многочисленные авторы-исполнители, решился. Успех был ошеломляющий! Гастроли в США, Германии, Австралии, везде, где были «наши люди», всегда проходили с аншлагом. Многие помнили его еще по советским временам. Он всегда вносил в свои монологи местный колорит, и это очень импонировало зрителям. К сожалению, сохранилось очень мало записей с его выступлениями. Но те, что остались, ярко показывают его артистичность, пластику, а главное – доброту юмора. Он очень серьезно занимался исследованиями природы юмора. Изучал работы многих авторов, работавших в этом жанре, начиная с древнейших времен. Он вообще много знал. Его знания в области философии, истории, искусства поражали. Беседы с ним были не только познавательны, но и доставляли большое удовольствие. А уж какой спорщик был Аркаша! Особенно споры с Игорем Квашой, его большим приятелем, просто незабываемы!

Аркадий – человек, искрящийся юмором, очень смешливый по натуре. Он ценил и понимал шутки других. Легко «включался». Это всё от папы. Многие эстрадники обожали приглашать папу на свои концерты. Он так заливисто смеялся, причем буквально за несколько секунд до момента произнесения шутки, как бы предчувствуя ее, что зал грохотал за ним. Аркаша в этом очень похож на папу.

Каким он был мужем и отцом, судить могут только его жена Людмила Петровна Климова и дети – Екатерина и Алексей.

Каким товарищем – друзья.

Каким сыном – покойные родители, которые очень любили его при жизни и очень им гордились.

Каким писателем – Вы, читатели этой книги. От себя скажу: «Братом он был хорошим».

Александр Хайт

Интермедии, монологи, рассказы

Шестое чувство

Петр Семенович Блинов начал воспринимать абцилохордию окружающего мира. Еще вчера, как и всякий нормальный человек, он обладал только пятью органами чувств. Сегодня же к ним прибавилось еще и шестое – абцилохордия. И все предметы, знакомые ему с детства: столы, стулья, тапочки, троллейбусы – стали обладать каким-то новым, незнакомым ему ранее качеством. Трудно сказать, что это было. Может, электромагнитные волны или какое-нибудь особое, неизвестное науке излучение, но факт остается фактом: у Петра Семеновича появилось чувство абцилохордии.

Об этой удивительной новости первой узнала жена. – Абцилохордия, – спросила она, – это что такое?

– Не знаю, – сказал Петр Семенович. – Ничего не знаю. Только чувствую все время что-то такое…

– Как же так, – сказала жена, – чувствуешь и не знаешь что?

– Нет, я-то знаю, но объяснить не могу.

– Значит, не чувствуешь.

– Да ты пойми, – сказал Петр Семенович. – Вот стул, например. Что он: мягкий, серый… Ну, что еще?

– Деревянный.

– Правильно, деревянный. А я еще чувствую, что у него большая абцилохордия. Мне даже сидеть на нем противно.

– Ну и не сиди, – сказала жена и, обидевшись, ушла на кухню.

Жена никогда не понимала Петра Семеновича, и в таких случаях он шел к своим приятелям. Так он сделал и на этот раз.

– Вот лавочка… Что она? Мокрая, грязная. Это все видят. А я вот еще чувствую, что у нее абцилохордия.

Приятели переглянулись.

– Ну да, абцилохордия. И у лавочки, и у воздуха, и у деревьев…

– И у собачки?

– Да, и у собачки.

– И у кошечки?

– И у нее. У всех есть.

– Ты бы, Петя, шел домой, – сказали приятели. – Отдохнул бы, проспался.

– Да нет же… Ну, как вы не понимаете. Абцилохордия – это… Ну, это…

– Ну, ну?

– Нет, это нельзя объяснить.

– Ну, что она, твоя абцилохордия: горячая, холодная или пахнет как?

– Нет, все не то.

– А что?

– Другое.

Приятели засмеялись.

– Ну что вы смеетесь? Я же чувствую.

– Интересное дело, – сказали приятели. – Он чувствует, а мы, стало быть, дураки.

– Нет, вы не дураки. Просто вы не чувствуете.

– Ну и не надо, – сказали приятели. – Нам и так хорошо.

Одним словом, приятели тоже ему не поверили. А Петр Семенович действительно чувствовал… Ну, как бы вам объяснить, что это за абцилохордия, которую чувствовал Петр Семенович. Абцилохордия – это… Это… Нет, это невозможно объяснить. Нельзя объяснить другому то, что он никогда не чувствовал. Это все равно, что рассказывать глухому, как поют птицы, или слепому, какого цвета закат. Вот так и все люди по отношению к Петру Семеновичу были слепыми и глухими в области абцилохордии.

Скоро это понял и сам Петр Семенович. И он перестал рассказывать людям, что он чувствует, глядя на простую пепельницу или прислушиваясь к выключенному радиоприемнику. Потому что Петр Семенович Блинов пришел к выводу, что обладает таким чувством, которое людям на данном этапе еще недоступно.

И тогда он ушел в себя. Мир, в котором он жил отныне, был не только цветным, звуковым и объемным – он стал еще и абцилохордическим. Он наслаждался абцилохордическими снами, улыбался абцилохордическим прохожим и по-детски радовался обыкновенному листу бумаги, если от него исходила хорошая абцилохордия. Правда, ему трудно было находиться в комнате с чересчур абцилохордическими стенами или выходить на улицу во время абцилохордически плохой погоды, но предложи ему кто-нибудь избавиться от этого чувства, он бы ни за что не согласился. Потому что благодаря ему жизнь Петра Семеновича стала совершенно необыкновенной и увлекательной.

Однажды Петр Семенович сидел в столовой. Теперь он редко обедал дома, потому что приготовленная женой еда, обычно вкусная и питательная, не всегда отличалась нужной абцилохордией.

Он грустно смотрел в тарелку с пельменями, не замечая окружающих, не слыша звона ножей и грохота подносов. Ему было тоскливо и холодно. Он уже выпил компот и собирался уходить, как вдруг почувствовал, как что-то приятное и радостное обволакивает его с ног до головы. Он поднял глаза. К его столику протискивался пожилой человек. В руках он держал пластмассовый поднос, на котором стояли удивительно правильно подобранные абцилохордические блюда.

– Разрешите? – спросил человек.

– Пожалуйста, – сказал Петр Семенович.

Человек сел за стол. На нем был приятный абцилохордический костюм, серый абцилохордический галстук, а из нагрудного кармана торчал слегка надушенный абцилохордический платок. Человек внимательно посмотрел на Петра Семеновича. Петр Семенович улыбнулся. Человек – тоже.

– Хорошо здесь, – сказал человек.

В душе у Петра Семеновича все запело. Потому что было здесь неуютно и тесно и кормили не бог весть как, а только была по-настоящему хорошая абцилохордия.

– Конечно, хорошо, – сказал Петр Семенович, – просто замечательно. То есть вообще-то не очень. Но уж больно приятно… с этой точки зрения.

– Вы про что? – спросил незнакомец.

– Я? Про это.

– Неужели про это?!

– Да, про это!

– Значит, вы чувствуете?

– Конечно. Еще как чувствую.

– И я чувствую, – сказал незнакомец. – Вот уже двадцать лет.

– Милый вы мой! – воскликнул Петр Семенович. – Значит, есть она. Есть абцилохордия чувств.

– Есть, дорогой! Конечно, есть!

Они заговорили наперебой. Каждый рассказывал о том, как трудно ему было, как плохо, когда тебя никто не понимает, и как это прекрасно – воспринимать абцилохордию окружающего мира.

– Нет, – сказал незнакомец, – это событие нельзя не отметить. Хоть это и банально, но я предлагаю по рюмочке.

– С удовольствием, – сказал Петр Семенович. Он побежал к буфету и принес бутылку портвейна. – Давайте, – сказал Петр Семенович, разливая вино в стаканы, – за нее!

Незнакомец удивленно посмотрел на вино.

– Как, – спросил он, – вы собираетесь пить это?

– А что? – испугался Петр Семенович.

– Но ведь у него же липотапия.

– Какая липотапия?

– Пониженная.

– Что-то я не понимаю, – сказал Петр Семенович. – О чем это вы?

– О липотапии. Вы же знаете. Ну, эта, которая…

– Абцилохордия?

– Нет, абцилохордия – это ясно. А то липотапия.

– Не понимаю я, – сказал Петр Семенович. – Что это еще за липотапия?

– Но как же… ведь вы…

– Что я?

– Ведь вы же чувствуете.

– Нет, – сказал Петр Семенович. – Вы уж меня извините. Зрение, слух, абцилохордия – это пожалуйста. А липотапия? Как говорится, не доросли.

Незнакомец растерялся.

– Но ведь она же есть.

– Не думаю, – сухо сказал Петр Семенович.

– Ноя же чувствую.

– Тогда объясните.

– Ну, это… как бы сказать… Нет, это невозможно!

– Знаете что, гражданин, – сказал Петр Семенович, – я думал, вы действительно… А вы… Я теперь сомневаюсь, что даже абцилохордию чувствуете.

– Как вам не стыдно!

– Нечего, нечего. Ишь какой нашелся. Он один чувствует, а все, значит, нет.

Незнакомец поднялся.

– Прощайте. Нам не о чем больше говорить.

– Привет, – сказал Петр Семенович. – Кланяйтесь липотапам.

Он проводил взглядом незнакомца, затем взял стакан с вином и блаженно зажмурился. Все в порядке. Абцилохордия была нормальной.

Аксиома

Учитель.

– А теперь запишите: через точку, лежащую на плоскости, можно провести прямую, параллельную данной, причем только одну. (Ученики склоняются над тетрадями.)Па-рал-лельную данной… причем… только… одну… Сидоров, а ты почему не записываешь?

– Я думаю.

– О чем ты думаешь?

– Почему только одну.

– Потому что все другие пересекутся. А две параллельные – нет!

– А почему они не пересекутся?

– Как – почему? Я же объяснил: потому что они параллельные.

– Значит, если их продолжить на километр, они тоже не пересекутся?

– Конечно.

– А если на два?

– Тоже нет.

– А если на пять тысяч километров продолжить, они пересекутся?

– Нет.

– А это кто-нибудь проверял?

– Это не надо проверять. Это и так ясно. Потому что это аксиома. Семенов, скажи нам, что такое аксиома?

– Аксиома – это истина, не требующая доказательств.

– Правильно, садись… Ну что, Сидоров, теперь понял?

– Это я знаю, только я не пойму, почему они не пересекутся.

– Потому что это и есть аксиома. Истина, которую не надо доказывать.

– Так это любую теорему можно назвать аксиомой и не доказывать.

– Любую нельзя.

– А почему эту можно?

– Фу, какой ты упрямый… Ну вот послушай, Сидоров. Тебе сколько лет?

– Одиннадцать.

– А на следующий год сколько будет?

– Двенадцать.

– А еще через год?

– Тринадцать.

– Вот видишь, с каждым годом человек становится на год старше. Это тоже аксиома.

– А если человек умрет?

– Ну и что?

– Он же тогда не станет на год старше.

– Это исключение. Ты меня на слове не лови. Я могу тебе и другой пример привести. Я мог бы тысячу примеров привести. И доказать. Только это не нужно. Потому что аксиому не надо доказывать.

– А если это не аксиома?

– А что?

– Теорема. Тогда ее надо доказывать?

– Тогда надо. Но это аксиома.

– Почему?

– Потому что это Евклид сказал.

– А если он ошибся?

– Ты что, может, думаешь, что Евклид глупей тебя?

– Нет, я так не думаю.

– Так что же ты споришь?

– Я не спорю. Я просто думаю, почему они не пересекутся.

– Потому что не пересекутся. Не могут они пересечься. На этом вся геометрия построена.

– Значит, если они пересекутся, то вся геометрия неправильная?

– Тогда да. Но ведь они не пересекаются… Вот видишь, я по доске веду… Ну что, пересекаются?

– Пока нет.

– Хорошо, смотри, вот я по стене веду… Пересекаются?

– Нет.

– Что тебе еще надо?

– А дальше, за стеной?

– Теперь я понял. Ты просто хулиган. Ты все прекрасно понимаешь. Ты назло мне не хочешь согласиться.

– Но я правда не понимаю.

– Ну, хорошо, Евклиду ты не веришь. Его ты не знаешь. Но меня ты знаешь? Так вот, это я тебе говорю, что они не пересекутся… Ну, что ты молчишь?

– Думаю.

– Ну вот что, Сидоров. Или ты сию минуту признаешь, что они пересекутся, или я тебя выгоню вон из класса. Ну?

– Не могу я этого понять.

– Вон! Собирай портфель и – за родителями!

Сидоров, всхлипывая, собирает портфель и выходит из класса.

Учитель (успокаиваясь). Ну, хорошо, продолжим урок. Запишите следующую аксиому: через две точки можно провести прямую, и притом только одну.

С авторучкой в глубь веков

Общеизвестно, что чем больший промежуток времени проходит со дня какого-нибудь события или факта, тем объективнее наше суждение о нем. Следуя этой логике, мы решили, что современные недостатки наиболее правильно смогут раскритиковать сатирики будущего. Оттуда им виднее. А мы в свою очередь должны гневно обрушиться на отрицательные моменты из жизни наших далеких предков. Тем более, что нас отделяет от них почтительное расстояние.

Переходя от слов к делу, мы решили выступить инициаторами нового сатирического движения под условным названием «С авторучкой в глубь веков».

Надеемся, что наш почин не будет подхвачен.

Гороскоп (I тысячелетие до н. э.)

Накануне похода полководец вызвал к себе звездочета.

– Готов гороскоп? – спросил он, поднимая глаза от карты.

– Готов, о храбрейший.

– Ну и?..

– Расположение звезд на небе в настоящее время не благоприятствует походу.

– Что?! – вскипел полководец. – Воинам пошиты мундиры, лошадям выдан фураж, все только и ждут сигнала, а ты… Может, ты не веришь в нашу победу?

– Но ведь гороскоп…

– Какой там еще гороскоп. Мы не можем ждать милостей от природы. Бери перо, бумагу. Сейчас мы с тобой мигом все звезды перетасуем… Значит, так, —

начал полководец, меряя комнату огромными шагами. – Пиши: звезды зовут нас в бой! Созвездие Легавых Псов…

– Гончих, о мудрейший.

– Хорошо. Созвездие Гончих Псов никогда еще не светило так ярко. О чем говорит нам его яркость? Она говорит, что выступать надо завтра на рассвете. Говорит или не говорит? Я тебя спрашиваю?