Текст книги "Гарри Поттер и его наследие (СИ)"

Автор книги: TsissiBlack

сообщить о нарушении

Текущая страница: 60 (всего у книги 65 страниц)

А еще он был благодарен отцу за ошейник, потому что контролировать свою безумную магию, которая так и стремилась к этому невообразимо притягательному существу, без него было бы совершенно невозможно. Молочно-белая кожа Дракона начинала понемногу краснеть, и Андрес нахмурился. Он не знал, нормально ли это, может реакция просто такая. То, что люди настолько хрупки, что им может повредить даже солнце, являющееся частью их естественной среды обитания, ему даже не приходило в голову. Но это странное явление насторожило демона, и он ласково коснулся красиво очерченного плеча своего предмета неподдельного интереса и искренней заботы.

– Дракон, а, Дракон?

– Ммм? – нахмурился Малфой, все еще пребывая в полудреме.

– У тебя кожа как-то странно себя ведет. Она должна краснеть? Это ты так трансформируешься? А почему так медленно?

– Во что трансформируюсь? – Драко открыл один серый глаз и воззрился на обеспокоенного демона.

– Ну, не знаю, какая у тебя форма. Может, дракон?

Драко фыркнул и попытался сесть. Спину предсказуемо обожгло болью.

– Чччерт, – прошипел он, – я сгорел.

– То есть? – не понял Андрес. – Никакого огня…

– На солнце, – пояснил Драко и снова поморщился. – Теперь у меня кожа облезет.

– Ты линяешь?

Драко тихо рассмеялся:

– Можно и так сказать. Ты что, не знаешь, что такое ожог?

– Нет, – выдал демон. – Так чтоб от него линять… не знаю.

– Везет. Больно, знаешь ли.

Андрес обеспокоился и наколдовал над Драко большой тент.

– Теперь ты не полиняешь? – озабоченно спросил он.

– О, боюсь, что уже поздно. Заживляющего зелья бы. От ожогов…

– Ммм… – задумался Андрес, – заживляющего? Позволь мне… только не бойся, ладно?

– Чего я должен бояааа… о, черт!

– Черт? – неожиданно мелодично мурлыкнул демон. – Не так ли люди испокон веков называли нас? – задал он риторический вопрос и снова лизнул покрасневшее плечо.

– Что ты деее… ааа? Впрочем… продолжай…

– Лечу тебя от… ожогов. В слюне демона содержатся обеззараживающие и заживляющие вещества, – Андрес снова провел длинную влажную дорожку по малфоевской спине, на этот раз вдоль всего позвоночника. Драко еле сдержался, чтобы не застонать в голос. – Так что линька отменяется. Я обещал Мастеру, что верну тебя целым и невредимым. Разве хорошо будет, если ты облезешь?

– Аххх… нет, это было бы… нехорошо… совсем…

Андрес взялся за дело со всем рвением, и вскоре Драко был вынужден признать, что такой способ избежать солнечных ожогов гораздо приятнее, чем тот, при котором надо пить противные зелья и мазаться холодной вонючей мазью. Придя к такому незамысловатому выводу, он попытался расслабиться, но не тут-то было. Ласковые вылизывания становились все более настойчивыми, мягкий горячий язык – все более нежным и, честно говоря, как этот самый язык очутился сначала на совершенно незагоревшей шее Малфоя, а потом и у него же во рту, Драко бы не вспомнил и под угрозой Авады. Равно, как и то, как он сам оказался лежащим на спине, а его новоявленный колдомедик – сверху. Поцелуй был нежным и удивительно чувственным, совершенно непохожим на все остальные, что были у Драко до этого. Справедливо рассудив, что терять ему особо нечего, кроме скуки и одиночества, он запустил руки в еще чуть влажные волосы Андреса и ответил на столь явное проявление симпатии.

Когда они, наконец, смогли оторваться друг от друга, демон поспешил нырнуть в прохладную воду, чтобы не навредить своему хрупкому партнеру, не воспользоваться его уязвимостью… не нарушить слово, данное отцу и леди Циссе, не пойти на поводу у горячего желания обладать этим прекрасным юношей, которого он едва знает. Плавал демон довольно долго и, когда наконец выбрался на борт их суденышка, Драко уже успел натянуть брюки и накинуть на покрытые ровным шоколадным загаром плечи рубашку.

– Прости, – сказал Андрес, высушивая себя заклинанием и тоже натягивая джинсы, – я не хотел… – Драко изогнул бровь, – ну, то есть я очень хотел, и сейчас хочу, и буду хотеть и не только целовать… но я не должен был на тебя набрасываться.

Он подошел ближе и осторожно привлек потенциального партнера к себе.

– Я ведь даже не знаю, нравлюсь ли тебе.

– Поверь, – язвительно отозвался Малфой, по-хозяйски обнимая демона за талию, – если бы ты мне не нравился, вряд ли я вообще был бы здесь. Единственное, о чем я тебя прошу – это не спешить.

Андрес внимательно посмотрел ему в глаза и чуть усмехнулся.

– А целовать тебя можно? – невинно поинтересовался он.

– Странный вопрос, не находишь? – прошептал Драко и сам потянулся к таким желанным и нежным губам.

Вечером в Хогвартс слизеринский староста явился совершенно шоколадным, отобедовавшим в Риме, поужинавшим в Греции, зацелованным, почти счастливым… но самым главным было не это.

В руках он сжимал небольшое зеркальце-артефакт, затянутое в тонкую драконью кожу. Основным его преимуществом было то, что по нему можно было не просто болтать с Андресом, который после получасового прощания у двери с сожалением отправился обратно Инферно, а и видеть его и все, что вокруг, несмотря на огромное расстояние и даже несколько измерений, разделявшие их.

Такое вот сквозное зеркало, по которому можно будет болтать всю ночь напролет, делясь новостями и впечатлениями.

Все-таки хорошо быть кому-то интересным настолько, что писем и редких встреч становится явно недостаточно.

Драко усмехнулся сам себе и, несколько раз счастливо крутнувшись на босых пятках (некоторые привычки оказались заразными), отправился в свою спальню, провожаемый чуть насмешливым взглядом Эрри, который решил ничего не спрашивать, потому что и так все было понятно.

Слияние миров, похоже, начнется гораздо раньше, чем появится тот, кто сядет на Красный Трон.

Глава 104. Контракт для Люциуса и пицца для Драко

– Это что? – спросил Азам, с недоумением глядя на новую версию контракта, предоставленную невозмутимым Люциусом.

– Вопрос, как я понимаю, риторический и, следовательно, в развернутом ответе не нуждается.

– Лорд Малфой, – вздохнув и немного отойдя от шока, попытался возразить ифрит.

«Преданы настолько же, насколько упрямы и своенравны», – вспомнились Люциусу слова Первого Герцога.

– Адиль, я могу быть с тобой откровенен? – задумчиво проговорил лорд, поигрывая пером, которое держал в руках.

«Только искренность и открытость в желаниях может быть понята этими удивительными существами как аргумент в споре или конфликте».

– Разумеется, – с чуть заметным интересом отозвался Азам, откинувшись в кресле. Одет он сегодня был, как и накануне: строгий костюм, на этот раз серый, голубая рубашка и обувь в тон костюму.

Люциус поднялся и отошел к окну, любуясь облетающим садом Малфой-мэнора. Разговор предстоял не из легких.

– Видишь ли, Адиль, мы с тобой… разные. Я – человек, глава древнего рода и… много кто еще. Ты ничего обо мне не знаешь, кроме того, что я… достаточно привлекателен внешне и подхожу тебе для продолжения рода. Мне сложно спорить с Магией, которая для этой цели выбрала именно меня, разрушив семью и оставив у разбитого корыта, но спорить с Судьбой мне не с руки. Слишком высокой может оказаться цена моей гордости и упрямства. Поверь, я не имею ничего против тебя лично… мне не нравится ситуация в целом и твое к ней отношение в частности. Именно поэтому я предлагаю… компромисс.

«Вам нужно просто поговорить с ним, лорд Малфой. Я не встречал еще ни одного ифрита, способного отказать тому, кого он любит, а Адиль любит вас, поверьте. Что, конечно совершенно ни к чему вас не обязывает. Просто имейте это в виду».

– Поверь, – продолжил Люциус после небольшой паузы, – я знаю, что предложенный тобой контракт был ориентирован на то, чтобы сократить мое неудобство и беспокойство в ущерб твоему здоровью и интересам… будущего ребенка. Этот вариант неприемлем. Я читал книгу, данную мне Эрри, советовался с теми, кто разбирается в вопросе лучше меня, и поэтому предлагаю тебе полное партнерство. Всестороннюю поддержку магии моего рода. Меня совершенно не устраивает, что в первоначальной версии контракта ты взвалил на себя всю тяжесть… предстоящего тебе… нам испытания. Я уже достаточно взрослый для того, чтобы брать на себя ответственность, и с твоей стороны глупо и безответственно было считать, что я не пойму твою нужду в моем постоянном пребывании рядом. Неужели ты рассчитывал, что я не узнаю, что беременность у ифритов протекает тяжело, и им необходимо постоянно иметь в поле зрения… источник причиненных неудобств. Нескольких раз в месяц для этого явно не достаточно, разлука со мной грозит тебе неизлечимым магическим истощением и, возможно, даже смертью при родах.

Люциус помолчал, по-прежнему не оборачиваясь к застывшему ифриту, как будто размышляя, стоит ли продолжать. «Не стоит скрывать свои намерения относительно его персоны», – снова всплыли в памяти слова Абигора.

– Как ты понимаешь, допустить твою смерть и тем более смерть нашего отпрыска я не могу. В моей жизни и так хватает фатальных ошибок, чтобы грузить свою и так далеко не самую чистую советь еще и вашей смертью. Поэтому я предлагаю тебе перебраться в Малфой-мэнор. Так как процесс вынашивания ребенка предполагает постоянную подпитку моей магией, которая должна быть кристально чиста и не иметь посторонних примесей, то я обещаю тебе, что никого постороннего в нашей с тобой постели не будет, пока не родится наследник рода. Также я выполню все свои обязательства, включая сексуальные отношения, не требуя взамен ничего из того списка, что ты мне предоставил. Я мог бы оскорбиться в ответ на эту попытку подкупа с твоей стороны, но понимаю, что сложившаяся ситуация для тебя так же нова, как и для меня. Поэтому я лишь поставлю несколько условий.

Адиль очень внимательно следил за ходом мыслей Люциуса и гадал, как он мог хоть на минуту допустить, что предполагаемый партнер правильно отреагирует на открытость и искренность, ласки и подарки. Судьба уготовила своему далеко не самому любимому сыну сюрприз – Искра, единственное существо, способное сделать его счастливым, оказалось на диво прагматичным и рассудительным. Чтобы заслужить уважение этого, несомненно, достойного смертного, придется постараться. Что ж, пока что нужно разобраться в условиях игры. Адиль надеялся, что его партнер окажется более… теплым, эмоционально отзывчивым… но, видимо, чувства у Люциуса могут пробудиться только после того, как он убедится в достойности избранника. Дело стало за малым – доказать, что он может не только цитировать Хайяма, танцевать и целовать руки.

– Каких же, Люсиус? – спросил он после недолгой паузы. – Я готов их обсудить.

– Первое. Мы будем жить вместе, спать в одной постели, посещать одни и те же клубы и рестораны, а потому я требую, чтобы ты вел себя в соответствии с нормами поведения, принятыми в обществе, в которое я вхож. Если нужно, я дам тебе свод элементарных правил этикета, касающихся выбора одежды, ведения деловой беседы и поведения за столом. Никаких этих твоих полупрозрачных тряпок за пределами спальни, никаких «хаббиби» и уж тем более никакой еды руками.

– Ну почему же, Люсиус, – чуть насмешливо отозвался Адиль, – я прекрасно знаю нормы поведения в высшем свете, тебе не придется за меня краснеть.

– Жаль, что ты до недавнего времени не давал мне повода в этом убедиться. Второе. Ответь, у тебя есть легальное имя в магическом мире?

– Разумеется. Я – арабский шейх, мне тридцать пять, и я качаю нефть. Происхожу из древнейшего рода, имеющего в предках ифрита. Кого именно, думаю, объяснять не нужно. Холост, несколько эксцентричен, но перспективен. Являюсь держателем акций множества нефтяных конгломератов в обоих мирах – маггловском и магическом, владею внушительной коллекцией антиквариата, основал несколько трастовых и благотворительных фондов… кормлю детей в Африке, играю на верблюжьих бегах и произвожу лучшие омолаживающие зелья в мире.

Люциус помолчал, прикидывая, что из сказанного – правда. Если все, то Азам не тот, кем кажется, и за его показным идиотизмом скрывается нехилая деловая хватка. Что же, это можно проверить.

– Замечательно, – наконец, отреагировал Малфой. – Тогда официально ты будешь моим деловым партнером, где и как мы познакомились – решим позже. О том, что мы еще и любовники, все равно рано или поздно станет известно, так что скрывать этот факт от общественности я не считаю нужным. Возражения? Нет? Будем считать, что с этим разобрались. Теперь о личном. Как я понял, ритуал зачатия потребует от нас обоих некоторых усилий. Я, конечно, никогда не жаловался на здоровье, но, боюсь, что овладеть тобой двенадцать раз в течение двадцати четырех часов может оказаться для меня непосильной задачей. Да! И получить удовольствие еще от пяти актов, когда ведущую роль будешь исполнять ты.

Азам тихо фыркнул, но быстро взял себя в руки, ответив:

– Для этого я и привел в описании ритуала рецепт Зелья Молодости, – едва заметно усмехнулся Адиль. – Выпьешь его и на трое суток станешь шестнадцатилетним. Уверен, с этим проблем не будет.

– Допустим, – спокойно заметил Люциус, тщательно скрывая, что не до конца верит в возможность омоложения. – Теперь о наследнике. Как скоро твое положение станет заметным?

– Если я не захочу, то оно и не станет таковым, – заверил его Адиль.

– То есть…

– Я не буду ходить, переваливаясь и выставив вперед огромный живот. Беременность для демонов является естественным состоянием. При желании они могут оставаться в строю, колдовать, воевать, заниматься любовью без каких бы то ни было ограничений. Это не болезнь.

– Прекрасно, тогда следующий вопрос. Я настаиваю на том, чтобы дать ребенку свою фамилию.

– Нет, – спокойно возразил Азам, он как будто ждал этого требования. – Если хочешь себе Малфоя моего авторства, тебе придется родить его и выносить самому. По демоническим законам ребенок, рожденный в однополом союзе, остается с выносившим его отцом. Это не мешает ему общаться и с зачавшим, но дальнейшей его судьбой распоряжается родивший. Он будет носить мое имя и принадлежать моему роду.

– Он будет демоном?

– Он будет полукровкой с большим процентом демонической крови. Скорее всего, наш сын будет способен к трансформации.

– То есть у него будут крылья, хвост и огненные волосы?

– Да, – кивнул Азам. – Это проблема?

– Нет, просто странно. А если ребенка выношу я?

– Это не имеет значения, Люсиус. В любом случае дитя будет демоном.

Малфой задумался. В конце-концов, он и не рассчитывал, что Адиль согласится отдать малыша, который так дорого ему обойдется.

– Я хочу иметь возможность видеться с ним и принимать участие в его воспитании.

– Нет, Люсиус, боюсь, что ничего, кроме того, что он будет знать, кто его второй отец, я пообещать не могу, – выдавил из себя Адиль. – И уж тем более не могу позволить тебе вмешиваться в воспитание моего наследника. От брака со мной ты отказываешься, а я не могу доверить единственного сына человеку, не доверяющему мне.

Люциус побледнел и отвернулся.

– Пойми, – чертов ифрит оказался рядом и осторожно сжал его плечи. – Это не шантаж, не попытка заставить тебя заключить со мной брак, не желание выторговать еще хоть малую толику твоего внимания. Поверь, так будет лучше. Я уйду незадолго до родов и постараюсь как можно реже попадаться тебе на глаза впоследствии. Я же не железный, в конце-то концов! Контракт истечет, а я все равно буду помнить вкус твоих губ и запах волос. Мне будет трудно, но я справлюсь. Как и ты. Я и так натворил много ошибок, пытаясь достучаться до тебя. Прости, что все вышло именно так – с разрушением твоей семьи, жизни и планов на будущее. Если бы я мог, я бы нашел тебя еще шестнадцатилетним, завоевывал бы тебя долго и упорно, пытаясь заслужить твое уважение и любовь. Но вышло именно так. Тебе сорок три, я развел тебя с семьей и не добился ничего, кроме твоего брезгливого неодобрения. Ты едва терпишь меня. Прости, если сможешь, Люсиус, я лишь хотел быть счастливым сам и сделать таковым тебя. Видимо, для обоюдной любви нужно что-то большее, чем просто красивое лицо, аппетитная задница и желание положить мир к твоим ногам. Ты не нуждаешься ни во мне, ни в моей заднице, а мир и так падет, стоит тебе лишь по-настоящему этого захотеть. Не добивай меня, Люсиус, прошу тебя. Позволь унести в себе маленькую частичку тебя, нашего сына. Клянусь, что выращу его настоящим мужчиной, воином и достойным наследником. Но не требуй от меня невозможного. Однажды я просто сорвусь и сделаю с тобой что-то настолько страшное, что не смогу этого себе простить никогда. Поэтому позволь мне сказать в последний раз, пока контакт еще не вступил в силу: я люблю тебя, Люциус Абрахас Малфой, и сделаю для тебя все, что угодно, но для твоего же собственного спокойствия я прошу тебя не пытаться отнять у меня то единственное, ради чего я буду жить, когда окончательно потеряю право находиться рядом с тобой.

– Я… вынужден настаивать, Адиль, – через силу возразил Люциус. В конце-концов, с его интересами никто не посчитался. – Просто не могу себе представить, что где-то будет расти мой сын, которого я ни разу не видел, – уже тверже заявил он. – Можешь не давать ему мою фамилию, не говорить ему, что я его отец, но я хочу его видеть хотя бы иногда.

Азам крепко зажмурился, пережидая острый болезненный укол в сердце при мысли о том, как он будет смотреть на Люциуса, не имея права к нему прикоснуться, и медленно отпустил его плечи, которые по-прежнему сжимал, неосознанно наслаждаясь их теплом и упругостью.

– Хорошо, – наконец, сдался он, прикидывая, как лучше будет сказать Эрри, что ему нужен ошейник. В конце-концов, на то Малфой и Искра, чтобы требовать от него чего угодно. Вредить Люциусу он не хотел даже под угрозой отсечения львиной доли собственной магии. Усилием воли отогнав тревожные мысли, он попытался улыбнуться. Малфой внимательно наблюдал за ним. Несмотря на всю свою холодность, причинять даже не особо желанному ифриту лишнюю боль он не хотел. Но и от возможности видеть собственного сына отказываться не собирался.

– Погоди зубами скрипеть, – беззлобно поддел он Адиля, – у нас впереди еще полгода, которые мы вынуждены будем провести в обществе друг друга. Глядишь, заездишь меня до такого состояния, что я впаду в маразм и забуду, ради чего это все затевалось. Будем решать проблемы по мере их поступления. Других возражений нет?

Адиль с трудом отвел глаза от притягательных для него насмешливых губ и чуть хрипло ответил:

– Нет. Давай контракт, я подпишу и отнесу Советнику, пусть заверит.

– Готовься к переезду, – коротко кивнул Малфой. – С завтрашнего дня будешь показываться со мной в обществе. Во внеучебное время, конечно. И, да… – ифрит, собиравшийся было исчезнуть, не спеша повернулся и встретился с ним взглядом, а Люциус едва заметно усмехнулся. – Не рассчитывай, что мое к тебе – как ты там выразился? – брезгливое неодобрение сильно настолько, что я соглашусь полгода обходиться без секса. Это если уж совсем откровенно.

Адиль лишь озорно сверкнул глазами, но на большее не решился, помня, что его Искра не выносит бурных проявлений восторга, и ответил:

– Признаться тебе как я рассчитывал на обратное? Ты и так это знаешь.

– А задница у тебя и вправду ничего, – невозмутимо парировал Малфой. – Увидимся вечером, – лениво перебил он попытку Азама «поговорить об этом» и аппарировал.

Ифрит же стоял посреди кабинета, держа в руках контракт, внизу которого стояла витиеватая подпись будущего отца его ребенка, и совершенно глупо улыбался.

***

– А это? Нет, тут руны Эйваз и Гебо, они не могут вместе давать значение «Древо, приносящее плоды», потому что это совершенно не соответствует контексту, – Драко лежал на кровати в своей комнате и делал домашнее задание для профессора Анвара, а помогал ему в этом Андрес, картинно развалившийся на огромном ложе у себя в Инферно.

– Ты такой забавный когда хмуришься, – рассмеялся его собеседник из зеркала. Эйваз – это не просто древо, это космическое древо, если хочешь, древо миров. Гебо – дар. Дар древа миров это…

– Жизнь?

– Хммм… скорее, энергия, как мне кажется. Могу спросить у отца. Или ты спроси у Мастера.

– Не хочу, – фыркнул Драко. – Не интересно, когда есть готовые ответы на все вопросы.

– Правильно, – кивнул Андрес, тоже державший в руках «Трактат о Тьме», точную копию того, что Абигор по частям выдавал ученикам для изучения. – Как здорово, что можно учиться чему-то вместе с тобой, – признался он. – Мне тут удивительно скучно одному. Иногда кажется, что отец знает все на свете и досадует на меня за то, что я медленно, как ему кажется, запоминаю информацию.

– Твой отец древнее некоторых цивилизаций, – отозвался Драко, – конечно, он все знает. Мой иногда тоже кажется мне почти всесильным Мерлином, хотя он всего лишь человек.

– Я знаю заклинание улучшения памяти, – вдруг сказал Андрес, меняя тему. – Только думаю, что у тебя у самого не получится. Пойду у отца спрошу, нельзя ли мне к тебе. Может, поговоришь с Мастером?

– Не уверен, что смогу учиться, если ты будешь рядом, – притворно нахмурился Драко, весело сверкнув глазами. – Только если ты потом со мной потренируешься на мечах. Профессор Анвар, отец Эрри, спустит с нас шкуру, если мы не вытянем какой-то там мифический первый уровень до конца года, а у меня, как назло, ничерта не получается пока что.

– Вам преподает сам Первый Герцог?! – от удивления Андрес резко подался вперед и ткнулся носом в зеркало. – Ничерта ж себе, действительно. Он – лучший мечник, уступает только Князю. Сравниться с ним могут только мой отец и Хаэрри. О, Тьма, я бы не знаю что отдал, чтобы взять у него пару уроков, а то из отца учитель никакой – он все время занят, да и терпением не отличается.

– Ну, Анвар тоже не отличается терпением, знаешь ли, – рассмеялся Драко, – кнут так и свистит на занятиях.

– А вот без этого никак, – серьезно ответил Андрес. – Ремесло воина не терпит нежностей. Тяжело в учении, легко…

– В гробу, – закончил фразу Малфой.

– Никогда не шути так, – рыкнул Андрес. – Жди, я скоро буду. Надеюсь.

Вернувшийся от матери Блейз, зайдя в их с Драко комнату, был немало удивлен, застав там постороннего. На магически увеличенной кровати Малфоя сидел он сам, одетый лишь в странного вида брюки (кажется, магглорожденные называли их «джинсы»), и красивый молодой человек. Незнакомец полулежал, опираясь спиной на гору подушек, а Драко откинув голову ему на грудь, подставляя виски под почти невесомую ласку сильных пальцев своего визави.

– Фаху, – монотонно проговорил Драко, прикрыв глаза, – пылающее изобилие, Эваз – союз лошади и наездника, Эйваз – космическое дерево, Трусиаз – священная борьба, Лагуз – форма воды… Офала… Офала? Черт, не помню.

– Материнская обитель, – подсказал незнакомец. – Дракон, может, хватит? Я и в следующий раз тебе помогу, если хочешь. Не стоит так напрягаться. Ты еще тренироваться хотел.

Драко вздохнул, открывая глаза, и заметил Блейза.

– Привет, – улыбнулся он, – познакомься, это мой Вунджо*.

Андрес рассмеялся и поцеловал его в висок.

– Рад, что ты воспринимаешь меня именно так. Голова не болит?

– Нет. Но еще один поцелуй мне не помешает, – белозубо ухмыльнулся Малфой, не обращая внимания на обалдевшего Блейза.

– С радостью и удовольствием, – вернул улыбку «Вунджо» перевернулся, устроился сверху на ничуть не возражающем против этого Драко и со вкусом его поцеловал.

– Уже лучше?

– Мммм… еще разок, пожалуй, – хмыкнул наследник древнего рода, запуская пальцы в длинные светлые волосы склонившегося к нему демона.

– Драко, – пораженно выдохнул наконец Блейз. – Ты…

– Не занудничай, Забини, – фыркнул Малфой, подставляя под поцелуи загорелую шею, – не одному тебе с вампирами по углам обниматься.

Андрес последний раз провел языком по его беззащитному горлу и вскочил, подавая опешившему Блейзу руку:

– Андрес Агварес, наследник Голубого Трона.

– Блейз Маркус Забини, наследник рода, – сглотнув, ответил тем же юноша, до которого дошло, наконец, кто перед ним.

– Рад знакомству.

– Взаимно… а вы…

– Давай на «ты» и зови меня Рес. Дракон, как тут насчет вкусить плодов земли и солнца?

– Ты вегетарианец? – фыркнул Драко. – В Риме ты, помнится, уплетал исключительно едва прожаренные стейки.

– Вегетарианец это кто?

– Тот, кто ест растительную пищу.

– Фууу… нет, конечно. Но если больше ничего нет… Тогда я буду сыт твоими поцелуями, – пафосно закончил фразу демон и снова бросился на кровать, впиваясь в губы смеющегося Драко.

– О, не надо жертв, учитель, – воскликнул Малфой, выворачиваясь из-под Андреса и растрепывая ему волосы. – Вдруг ты обессилишь и не сможешь держать в руках меч?

– О, чтобы я настолько обессилел? Ну, нет, мой прекрасный Дракон! Не бывать этому!

Высказавшись, молодой демон опять поднялся, вытащил из-под Драко свою футболку, натянул ее, щелчком пальцев снова забрал волосы в высокий хвост и осведомился:

– Что желает на обед брильянт сердца моего? Готов смотаться в Рим за этим, как его?

– Паста карбонара, – подсказал Малфой. – Нет, – он сделал вид, что раздумывает. – Хочу огромную пиццу с морепродуктами. И пиво, обычное, маггловское. И мороженое с фисташками.

– Так, – Андрес достал из воздуха блокнот и напустил на себя подобострастный вид, перекинув через руку рубашку смеющегося Драко, которая была призвана сыграть роль полотенца официанта. – Что-нибудь еще, синьор?

– Пожалуй, все. Блейз?

– Кхм… – прочистил горло Забини. Гонять демона в Рим за деликатесами ему явно было в новинку. – Мне тоже пиццу, но сыра как можно больше. Если можно.

– Заметано, – озвучил Андрес новое для него слово. – Я быстро.

Еще раз поцеловав Драко, Андрес накинул на него рубашку и исчез, крутнувшись на голой пятке.

– Ничего не хочешь мне рассказать, Драко? – хитро прищурился Блейз, посмотрев на сияющего, как новый галеон, Малфоя.

– Неа, – отозвался тот, лениво натягивая рубашку. – Ты же мне про Энни не рассказываешь. С чего бы мне откровенничать?

– Баш на баш? – предложил Забини, скидывая, наконец, мантию и устраиваясь на своей кровати.

– Идет, но после тренировки.

– Заметано, – повторил Блейз непривычное и для него слово, и Драко снова рассмеялся.

Забини смотрел на друга детства и думал о том, что еще никогда не слышал, чтобы Малфой столько смеялся.

Не иначе, как мир сошел с ума.

* – Руна Вунджо означает «радость».

Глава 105. Битва добра со злом. Фарс и его опасные последствия

Люциус, проснувшись рано утром, закинул руку за голову и с неудовольствием наблюдал за Адилем, одетым лишь в черный шелковый халат. Тот ходил из угла в угол их спальни и что-то недовольно рычал по-арабски в странную штуку, которую держал около уха. Полы длинного одеяния периодически расходились, обнажая сильные стройные ноги, до колен покрытые родовой татуировкой. Вид этих… конечностей вызывал у Малфоя какое-то непонятное томление, с которым лорд уже привычно справился, отдавшись во власть не совсем приятных мыслей и сомнений.

Они с Адилем вот уже пять дней пытались наладить отношения, даже спали вместе, но выходило из рук вон плохо. Ритуал зачатия был назначен на середину следующей недели, до тех пор от секса было решено отказаться, но существовать вместе они все-таки пытались. Ифрит оказался до отвращения занятым: постоянно гудели какие-то артефакты, в выделенном ему кабинете и в их общей спальне, звонила эта непонятная штука, кажется, телефон, сам Азам бешено скакал по всему миру, управляя огромной империей, мало спал… Но соблюдал все выдвинутые Малфоем условия: одевался прилично, руки не распускал, жил в мэноре и стал… немного скучным.

Люциус уже почти с ностальгией вспоминал и танцы, и стихи, и даже отвратительные шальвары. Что же, разве не этого он хотел? Деловой, собранный, серьезный ифрит был совершенно не похож на то веселое создание, которым был еще две недели назад, и мужчина уже почти корил себя за то, что загнал отца своего будущего ребенка в такие жесткие рамки. Оставалось надеяться, что когда отгремит «Финальная Битва» (она должна была состояться завтра, во время выхода в Хогсмид), напряжение последних дней немного спадет, и у него будет время немного ослабить тот гнет, под которым жил Адиль. Самомнение и гордость – плохие советчики во всем, что касается личных отношений и за последнюю неделю Люциус успел в этом убедиться.

Тем временем Адиль заметил пробуждение партнера и улыбнулся ему. Щелкнув пальцами, зажег в воздухе надпись: «Прости что разбудил, доброе утро», потом куда-то исчез, не переставая ругаться с неизвестным провинившимся на другом конце мира, но быстро вернулся, протягивая Люциусу маленькую змейку из белого металла. В воздухе вспыхнуло «Толмач. Ухо». Мужчина чуть поколебался, но поднес к указанному месту необычный артефакт. Змейка, стоило ей коснуться кожи, вытянулась вдоль ушной раковины, устроив свою треугольную головку на мочке, и Люциус услышал:

– Нет, мать вашу, я не давал вам такого права! Мистер Шаххмаддар, если вы недостаточно компетентны для того, чтобы… Нет. И не заставляйте меня повторять дважды. Все, я появлюсь в Дубае в понедельник. Жду отчет.

Азам отключил связь и улыбнулся Малфою.

– Прости, эти идиоты ничего не могут сами.

– Никогда не думал, что ты нуждаешься в таком количестве предприятий.

– Когда-то ввязался от скуки, теперь бросить все совесть не позволяет, а проблем с каждым днем все больше. Поедешь со мной в Дубай на совет директоров? Было бы интересно услышать мнение со стороны.

– Я ничего не понимаю в нефти, – отмахнулся от него Люциус.

– Зато на усмирении всяких заносчивых индюков, наверное, собаку съел?

– Это и у тебя неплохо получается. Что это за штука? – он потрогал свое ухо.

– Универсальный переводчик моего авторства, – ответил Адиль, вытягиваясь рядом с ним на кровати. – Двадцать языков и никакой головной боли. Не засекается поисковыми чарами.

– Он позволяет только понимать?

– Ну, говорим же мы сейчас по-арабски, – снова сверкнул белоснежными зубами ифрит. – С гоблинским и русалочьим языком пока повремени – с непривычки горло будет болеть, как после… – он хотел сказать «глубокого минета», но вовремя удержал свой длинный язык. Ссориться не хотелось.

Люциус, казалось, понял, что хотел сказать Адиль, но сделал вид, что его это никак не касается, и спросил:

– Завтрак? Тебе разве не нужно в Хогвартс?

– Поттер посещает только Трансфигурацию, Чары и ЗОТИ, сегодня пятница, и ничего этого в расписании у Гриффиндора нет. Так что я полностью в твоем распоряжении, – отозвался Азам, закуривая. – Кажется, ты обещал сводить меня на заседание палаты Лордов.

– Свожу, раз обещал. И лучше бы эта маггловская штука не звонила, пока мы среди высокородных чистокровных снобов, – Люциус сладко потянулся и встал, натягивая халат поверх пижамы. – Я в душ. А ты бросай курить – ребенку вредно. После завтрака прокатимся верхом.