Текст книги "Гарри Поттер и его наследие (СИ)"

Автор книги: TsissiBlack

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 65 страниц)

Вскоре над краем импровизированного водоема появилось уже две головы – темноволосая и белокурая. Пара ярко-синих глаз удивленно, не мигая, уставилась сначала на Вьера, а потом и на Хара, по-прежнему прижимавшего к себе Аэ. Который вдруг ошарашено произнес:

– Мерлин мой, это же…

– Да, – ухмыльнулся демон, – удивлен?

Глава 55 Аэ и Ликане

Синие глаза гостя внимательно осматривали каждого из присутствующих – двухметрового зеленоглазого гиганта с очень длинными, густыми волосами; тонкого, гибкого (особенно на фоне его партнера) молодого человека, прижатого спиной к широкой, мощной груди и… непонятного желтоглазого, смутно знакомого… юношу, который счастливо улыбался, глядя на него.

– Где я? Кто вы? Что вообще происходит, – хрипловато потребовал объяснений незнакомец.

– Ты в Инферно, – ухмыльнулся гигант, а его партнер весьма знакомо скривился и изогнул бровь, сложив руки на груди.

– Снейп, Мерлиновы яйца! Я точно в аду. Что… Как?

– А меня ты не узнаешь? – голос Вьера прозвучал как-то особенно мелодично, видимо потому, что он обращался к любимому.

– Н-нет… Хотя… Нет, – наконец, решил незнакомец.

– О, не огорчайся, Люпин, твоему рогатому дружку всегда легче было ненавидеть, чем любить, – вставил свои пять кнатов Аэ.

– РЕМ?! – синие глаза впились в янтарные и, не отрываясь смотрели в них несколько долгих секунд, – не может быть, – продолжил он тихо.

– Да, Джей, – ответил оборотень, – вернее, я не совсем Рем. Я – его волк. Зови меня Вьер.

– Дурдом, – выдохнул Поттер пораженно, – ну, если это твоя, Нюнчик, глупая шутка…

Демон низко, раскатисто зарычал на дерзкого, чувствуя, как напрягся его партнер, услышав обидное прозвище. Вьер моментально выскочил из Источника и встал на колени, протягивая руки в умоляющем жесте:

– Прости его, Великий, он… он же не знает ничего. Умоляю тебя. Накажи лучше меня. Прости, Аэтэрос, – это уже побледневшему Аэ, – прости.

– Встань, ликанин, – в холодном голосе демона слышались отголоски раскатистого рыка, – и объясни своему… другу, что мой Нгар – это не предмет для его глупых шуток. И если ему дорога его и твоя жизнь, ему лучше от них воздержаться.

– Что, Снейп, – выдал вдруг Джеймс, видимо, не осознавая своего положения, – нашел себе покровителя? И что, интересно, ты позволяешь ему делать со своей тощей зад…

– ХВАТИТ, Поттер, тупой ты идиот, он же убьет тебя и твоего волчару, Хар, не надо, он того не стоит. Эрри…

Глаза демона налились огнем, он подошел к чаше, в которой все еще сидел спасенный им человек. Схватив за шею, одной рукой вытащил его из Источника и, встряхнув, как пустой мешок, глядя прямо в глаза, отрывисто произнес:

– Моего Нгар – не оскорблять, ко мне обращаться – Хар или Хар-Эрри. Я спас тебе жизнь, но так же легко могу ее и отобрать. Ты – в моем доме. Будь любезен следовать законам того места, в котором ты находишься. Понял или тебя ударить для пущей убедительности? Не слышу!

– Понл, псти мня, – полузадушено прохрипел Джеймс, и демон разжал руку. Поттер кулем упал ему под ноги. Вьер обезумел от страха за партнера, но кинуться к нему не посмел, понимая, какое оскорбление было нанесено демону, да еще и в его собственном доме.

– Великий…

– Хватит, Вьер, – оборвал оборотня Хар, – ты здесь ни при чем. Но! Приблизься к Аэтэросу или хотя бы взгляни на него – и я тебя лишу даже посмертия.

– Никогда, клянусь.

Джеймс, видимо, хотел что-то сказать на манер: «кому на хрен нужен твой Снейп», но осекся под безумным взглядом опять ставших зелеными глаз.

– Мы оставим вас, – уже спокойнее произнес демон, – ты, – он указал на Вьера, – проследи, чтобы он сидел в Источнике, пока не сможет сам встать. Нам скоро возвращаться. Поттер останется здесь. Амион!

Из пламенного всполоха возникла очень красивая девушка. Ее черная, как эбеновое дерево, кожа, практически сливалась с окружающей чернотой.

– Господин, – радостно воскликнула она, – вы вернулись!

– Да, Ами. Поручаю твоим заботам наших гостей. Отведешь их в Синюю башню.

Аэ пристально разглядывал незнакомку. Червячок ревности подтачивал его самообладание. Эр сидел тут, в Инферно, триста лет! Вместе с ЭТОЙ. Разве можно обходиться триста лет без секса?! Уж на что ледышкой был Северус Снейп, и ему иногда хотелось ощутить тепло человеческого тела.

– Ты кто? – потребовал он у незнакомки.

– Каждый раз одно и то же, – улыбнулась та, – я – Амион, служанка Господина. И я с ним не имею больше никаких отношений.

Джеймс явно хотел высказаться по этому поводу, но был остановлен оборотнем, который подхватил его на руки и понес обратно в Источник.

– Вьер, у вас всего пара часов. Нам нужно возвращаться. Я приведу тебя сюда в следующее полнолуние. Пойдем, Аэ. Вижу, у тебя есть вопросы, – он улыбнулся и взял юношу за руку.

Тот, еще раз подозрительно осмотрел улыбающуюся служанку, собственнически обнял демона, давая понять, что подвигаться не собирается.

Хар обнял его в ответ и утащил порталом. Через мгновение они уже стояли в красивой комнате. Странный низкий диван абсолютно круглой формы, обтянутый голубой кожей неизвестного зверя, около него – кальян. По отполированному, такому же черному, как и везде, полу, разбросаны шелковые разноцветные подушки. Огромное окно в половину стены. Из него открывался потрясающий вид – выжженная, растрескавшаяся земля, изобилующая провалами, в которых видна магма, огнем перетекающая в разных направлениях, взрывающаяся огромными фонтанами в раскаленном, дрожащем от жара воздухе. Темное небо, на котором никогда не бывает солнца. И огромное, на сколько хватает глаз, озеро, по поверхности которого ходят огненные волны, переливаясь всеми оттенками желто-красного – основной источник света в этом сумасшедшем, наполненном пеплом, мире.

Аэ заворожено смотрел из окна на это… на все. И никак не мог решить – нравится ему или нет. Ведь смертным не так уж часто выпадает возможность… увидеть такое. Из окна замка Герцога.

– Пойдем, я кое с кем тебя познакомлю, – оторвал его от созерцания пейзажа демон.

Взявшись за руки, они подошли к противоположной от окна стене. На которой висела очень, ОЧЕНЬ большая картина – размерами, скорее, напоминающая ковер. Демон постучал по раме и позвал:

– Малыш, ты где? Выйди ко мне, пожалуйста.

От полотна, на котором была изображена средневековая лаборатория-кабинет, раздался странный звук – как будто кто-то зевнул.

– Какого драного наргла, Хар, ты приперся так рано? Неужели он опять что-то…

И на полотно вышел юноша с длинными темными волосами. На нем были только пижамные брюки. Он еще раз зевнул, сладко потянулся и уставился своими темными глазищами прямо на Аэ. Потом очень похоже изогнул бровь и выдал:

– А, притащил… Привет, номер двенадцать. Что-то ты какой-то перепуганный…

– Уймись, – улыбнулся портрету демон и обнял опешившего юношу, стоящего рядом.

– И как тебя на этот раз зовут? Надеюсь, не как-нибудь по-дурацки типа Астрогон или, того хуже, Билл?

– Я Северус, – ответил немного пришедший в себя юноша, – а ты – Аэтэрос?

– Поражен твоей догадливостью, – ухмыльнулся портрет, – Хар, что-то случилось?

Ну, кроме того, что ты опять решил стравить меня с самим собой и заставить нас с Северусом ревновать и терзаться?

– Аэ, – укоризненно начал демон.

– Пфф, я знаю, о чем говорю, Хар. Пусть он тебе никогда об этом и не скажет. Северус, – обратился уже к юноше нарисованный Аэ, – я тебе не враг. Да, я существую уже много сотен лет. С тех самых пор, как этому чуду, – он указал на демона, – посчастливилось родиться художником. Но я – это ты. Я… очень рад за вас. Хоть и ревную. Немного. Поэтому, Хар, немедленно нарисуй мне апельсины! – капризно скомандовал портрет и нагло изогнул бровь.

– Конечно, малыш. Все, что захочешь. И попутно я отвечу на все вопросы Северуса.

Спрашивай, – обратился к мужу демон и призвал краски и кисть.

– Почему Вьер и Люпин… как… они уживаются.

– Хмм, – задумчиво протянул Эр, смешивая на палитре краски, – с чего бы начать… – он внимательно осматривал холст, на котором Аэ уселся в кресло и тоже приготовился слушать, – У людей почему-то сложилось мнение, что ликантропия – это болезнь, нуждающаяся в лечении. Но это не так. Когда-то очень давно, еще до моего первого рождения, ликане были рядовыми представителями ночного народа – воевали с вампирами, объединялись с темными эльфами против светлых… Это была раса наемников, идеальных солдат. Выносливых. Неприхотливых. Беспощадных.

Демон немного подумал, и сделал первый штрих на полотне, вырисовывая вазочку для фруктов, после чего продолжил:

– Единственным их недостатком было… партнерство. Сами оборотни неспособны к воспроизводству. И союзов между собой не заключают. Не знаю, почему их так создал Творец… Найдя партнера, они становятся равнодушными ко всему, кроме его (реже ее) интересов… Прямо как я, – усмехнулся Эр и поцеловал Северуса в темный пробор, стараясь не испачкать его краской.

– По легенде, – продолжил демон, подмигнув насупившемуся Аэ, и делая еще несколько быстрых, точных мазков, – предводитель ликан Рокман Ангр ощутил партнерство в дочери главы очень древнего клана вампиров, с которым они тогда вели войну. Говорят, что вампиресса действительно была ослепительно хороша и невероятно сильна магически. Естественно, он не был ей ровней. Конечно, она не ответила взаимностью. Ангр обезумел от страсти. Безумие оборотней – страшно, они становятся берсерками. Практически не ощущают боли. Магический потенциал резко возрастает, правда, укорачивая жизнь… Он разрушил ее замок, вырезал охрану

(основные силы вампиров как раз были оттянуты – вели сражение) и похитил свою пару.

Она не смирилась. И… прокляла весь его род. В связи с тем, что при этом леди покончила с собой, то в ход пошла очень древняя магия, подкрепленная огромной мощью, высвободившейся по причине смерти, по сути, бессмертного существа, – демон вздохнул, немного отошел от холста, любуясь уже готовой вазочкой, только что нарисованной. И продолжил рассказ:

– С тех самых пор ликане… не существуют как отдельная раса. Они приходят в мир людей… путем попадания слюны соплеменника в организм смертного. Как бы получше… помягче выразиться… они… паразитируют в человеке. Сосуществуя с ним. Раз в месяц, в полнолуние, они получают свободу… Как бы заменяя личность человека-носителя своей. И стараются укусить еще кого-то, чтобы следующий ждущий за Гранью соплеменник мог получить тело. Грэйбек, обративший Люпина, видимо, недолюбливал Вьера, потому и подобрал ему такого неудачного человека. Люпин кто угодно, но не волк – он мягкий, покладистый, бесхарактерный.

Волков вообще-то немного… но в то же время достаточно, чтобы истребить людей в нашем мире полностью. И превратить их… нет, не в ликан. Их уже не существует в чистом виде. А в оборотней – жуткий симбиоз человека со зверем. В ком-то побеждает зверь, как в Грэйбеке, а кому-то не повезло – человек травит своего волка антиликанторпным, обозляя и истощая зверя. Реже случается идеальное партнерство – человек прислушивается к своему зверю и они… находят общий язык. Зверь дает человеку силу, здоровье, выносливость, быструю регенерацию, высокий

болевой порог… А человек волку – жизнь, свободу в полнолуние, поиск партнера. Обычно смертный влюбляется в избранника своего волка. Считая это чувство своим. Это не всегда так, но, тем не менее, бывают и такие счастливые союзы.

Северус задумчиво водил по губам кончиками пальцев, а потом, переглянувшись с Аэ, задал следующий интересующий его вопрос:

– Как выжил Джеймс Поттер, и что ты собираешься с ним делать?

Демон некоторое время молчал, рисуя первый апельсин для Аэтэроса, а потом ответил:

– У Джеймса нет тела в нашем мире. Здесь, в Инферно, и он, и ты, и я, и даже Вьер – находимся в истинной своей форме. Именно поэтому… он не совсем на себя похож. Синие глаза, длинные волосы, отсутствие очков… и, тем не менее, он все же Поттер, потому что не умер до конца там, – он показал куда-то вверх, – у нас. Я знаю, что ты хочешь спросить, – не дал открыть Северусу рта демон, – да, он все помнит, и да, я знаю, как так получилось.

Некоторое время он молчал, тщательно прорисовывая каждую пору на оранжевой кожице сочного фрукта для Аэ, потом подул на готовый плод, опаляя его внутренним огнем, и тот как будто ожил, падая в вазочку. Нарисованный юноша тут же протянул к нему руку, спеша попробовать лакомство. А Хар продолжил:

– Джеймс – мой отец-человек, – Аэ подавился апельсином, который уже успел почистить, но ничего не сказал, – и именно поэтому, думаю, он до сих пор жив. Да будет тебе известно, что у демонов, в отличие от людей, прекрасная память. Я помню все с момента рождения. Так вот история Гарри Поттера – слегка подкорректирована. Это если не выражаться неприличными словами.

Демон чуть подправил форму следующего плода и продолжил:

– Все было не так, как написано, рассказано… Никакой материнской защиты не существует, так как Лили – мне не мать. Волдеморт действительно убил Поттеров. Но Джеймс успел меня защитить. Мы с ним были связаны и по крови, и специальным ритуалом, проведенным Абигором сразу после зачатия. Он устал слушать мои бесконечные жалобы на то, что я расту сиротой – отец-человек всегда погибал при моем появлении на свет. Одним из условий ритуала было то, что мы оба должны были жить, пока я не достигну совершеннолетия. Лорду удалось разрушить тело

Поттера-старшего, закрывшего меня от смертельного проклятия, и не раз, но связь наших душ никуда не делась. Джеймс не смог уйти за Грань и застрял здесь. Моя аура хранила его до того самого момента, когда я принял наследие. После этого он должен был уйти, но Вьер, видимо, удержал его своей безответной любовью. Я видел это в его глазах, когда наказывал Кнутом. Любовь способна на чудеса, Северус. Мы успели вовремя – сквиллы сожрали бы его за месяц-другой.

Еще один апельсин упал в вазочку. Северус молчал, красноречиво изогнув бровь и демон, вздохнув, продолжил:

– Не знаю, что с ним делать теперь, малыш. Да, я делаю, а потом думаю, и нет, это не потому, что я – Поттер, – Аэ на портрете тихо прыснул. – Я это сделал, чтобы не убивать Вьера. Я видел в нем суицидальную решимость добиться тебя. Не знаю, чем ты ему так приглянулся. Как на меня, то с Поттером у тебя столько же общего, как у меня с Вьером. Но… волку виднее. У тебя вкусная магия.

Аэ оживился:

– Тебе удалось, Хар? Северус – маг? О, Цирцея! Поздравляю, – он подмигнул своей почти точной копии.

– Более того, малыш, он мой Нгар, – самодовольно ухмыльнулся демон.

Оранжевый плод покатился по столу, а сам Аэтэрос пораженно замер:

– Не может быть… Хар… правда?

– Да, родной. Ты теперь мой навсегда. По-настоящему.

Демон отложил кисть и нежно провел кончиками пальцев по холсту, лаская нарисованные губы. Юноша тянулся за нежащей его рукой, и у него было странное выражение лица – причудливая смесь радости и светлой, невозможной грусти.

– Я люблю тебя, Хар, – тихо произнес он, – и я всегда верил, что так и будет.

Северус поначалу хотел возмутиться, но потом лишь прижался щекой к смуглому плечу своего мужа и спокойно встретил понимающий взгляд темных нарисованных глаз.

– Теперь ты должен выполнить свое обещание, – требовательно заявил Аэ и поднялся в полный рост. Он был немного выше Северуса и шире в плечах.

– Какое из? – поинтересовался Хар, обнимая мужа.

– Ты обещал мне нарисовать себя. Мне тут скучно. И я хочу тебя. Эрри, пожалуйста.

– Ммм, – задумчиво протянул демон, – это было полторы тысячи лет назад. И с тех пор ты неизменно отказывался, когда я предлагал его исполнить, это твое желание. Что изменилось теперь?

– Теперь ты больше никогда не будешь один, Хаэрри, а, значит, мое счастье не сможет причинить тебе боль, – спокойно ответил Аэ, как будто это подразумевалось само собой.

– Это… ты… из-за меня?! Аэтэрос, ты – драклов псих!

– Я просто люблю тебя, – отрезал тот и нахмурился, – и требую…

– Хорошо, – быстро согласился демон, – на Самайн, только не сердись. Хочешь еще апельсинку?

– Да, – с вызовом ответил юноша и снова сел в кресло, – и чтоб все было, как у настоящего тебя – горячая кожа, живые волосы, и… член, как у кентавра.

Северус засмеялся, а Эр погрозил Аэ кулаком.

– Будешь говорить такое при детях, я нарисую еще больше, чем есть на самом деле, – притворно прорычал демон.

– Ха! – ничуть не смутился юноша, – я умею варить один интересный состав, – глаза его приняли мечтательное выражение и заблестели, – с ним даже верблюд пролезет в игольное ушко.

Северус опять хмыкнул, а Эр снова взялся за кисть – приказ про апельсины никто не отменял.

Глава 56 Вьер и Джей

– Реми, это правда ты?

– Да, Джей. Доказать? Помнишь, как-то на трансфигурации на пятом курсе Сириус превратил перо в бабочку, она долетела до Лили, уселась на ее волосах, а ты превратил ее в орхидею? Все девчонки ей завидовали. «И я тоже».

– Рем… не верю… А это место и правда…? Или я в Мунго, и это все – галлюцинации?

– Да, мы в Инферно. Расскажи, что ты последнее помнишь?

Молодой синеглазый человек задумчиво взлохматил мокрые волосы, чуть поплескался в Источнике, поудобнее устраиваясь в чаше, и неуверенно начал:

– Помню Хогвартс, свадьбу с Лили, – он счастливо улыбнулся, – работу в аврорате. Последнее задание – вылазку к пожирателям… Пророчество. Страх в ее зеленых глазах… Решимость защищать наше дитя до конца… Тяжелые роды. Просто огромный магический потенциал ребенка… Гарри. Мы были так счастливы… Сын стал для меня всем. Любил его больше всех на свете. Даже больше, чем жену. Чувствовал с ним такое родство. Каждую его эмоцию. Я, не раздумывая, отдал за него жизнь. Когда этот маньяк все-таки нашел нас. Убил Лили… Гонялся за мной. Я укрывал Гарри. Была только одна мысль – уберечь ребенка. Много зеленого света. Авада Кедавра, от которой нет защиты… Бьет в меня. Не раз… и не два. Больно… Но Гарри важнее. Но этот монстр все же попал в него. Прямо в лоб.

И… дальше не помню ничего… Только плач сына и облегчение при мысли, что он, скорее всего, остался жив. Потом – падение в пустоту, кружение… какие-то хрустальные сферы, звон… темное небо. Чужое… какие-то всполохи… И… туман. Бесконечная тропа. Тоска, одиночество. И красноватое свечение вокруг меня. Несколько раз какие-то существа нападали на меня, но это странное свечение каждый раз защищало. Я брел и брел по этой тропе. Сколько времени? Не знаю… Может, неделю… может, две. Не больше. Хотя… Не знаю. Боялся только одного – что

мой сын умер. Что я не смог… Не знаю, как объяснить… что я обязан… нет, не так… что я живу… жил… только чтобы защитить его. Как бы в долг. С определенной целью. И… не справился.

Джеймс немного помолчал, потирая переносицу, а потом как-то совсем по-мальчишески ухмыльнулся чуть грустно и продолжил:

– Потом в один «прекрасный» момент красноватое свечение-защита пропало. Я провалился очередной раз куда-то. И оказался на пустынном острове. В холоде и темноте. Жажда, голод, холод, которые не ощущались до этого абсолютно, навалились на меня все и сразу. Я жевал чахлую листву деревьев, ковырял камни, пытаясь добраться до воды. А потом откуда-то налетела черная стая каких-то зубастых существ. Я отмахивался от них, но они кружили и кружили надо мной. Пока я не обессилел, сдавшись. Это… было ужасно, Рем. Они терзали мое тело, как стервятники – падаль. Меня тошнило, кружилась голова. Хотелось одного – умереть поскорее. Потом я потерял сознание и очнулся здесь.

Синеглазый открыто улыбнулся и заявил:

– Твоя очередь! Расскажи мне все-все. Особенно о… – он замер с открытым ртом на середине фразы, потом, клацнув зубами, захлопнул рот и озадаченно пробормотал:

– Странно… я больше ничего не чувствую к сын… к Гарри. Как будто его никогда у меня не было… Вроде я избавился от тяжелой обязанности и свободен…

Джеймс недоуменно прислушивался к себе, потом как-то странно мотнул головой и снова улыбнулся.

– Рассказывай!

– Гарри тогда выжил, ты и Лили – нет. Ему удалось каким-то загадочным образом отразить Аваду в Волдеморта и развоплотить его на… двенадцать лет. После чего монстр вернулся. Война идет до сих пор… тлеет, как угли…

– Ты хочешь сказать… ЧТО ПРОШЛО БОЛЬШЕ ДВЕНАДЦАТИ ЛЕТ?!

– Шестнадцать, Джей.

– Еб… офигеть. Для меня, по ощущениям – пара недель. Месяц – максимум! И… тебе уже…

– Тридцать семь.

– Вот интересно взглянуть на старого тебя. И Сири, – мечтательно протянул юноша и плеснул на собеседника водой.

– Сириус… умер. Два года назад. Упал в Арку Смерти, – твердо сказал Вьер, – Люпин, мой человек, очень переживал.

– В Арку? Как? – только и смог тихо, ошарашено переспросить Поттер.

– Защищал Гарри. Это долгая история.

Несколько долгих минут Джеймс напряженно молчал, потом хрипло спросил:

– Кто… еще?

– Так сразу и не скажу… Про Лонгботтомов знаешь?

– Да… Уизли?

– Все живы. У них семеро детей, – вымученно улыбнулся Вьер.

Не о том он хотел поговорить.

– Дамблдор? Хагрид?

– Живы. По-прежнему в Хогвартсе.

Джей задумался, а потом потеряно проговорил:

– У меня никого там нет. Лили погибла, как и Сириус… У Гарри наверняка своя жизнь. Толпы девчонок, – грустно усмехнулся он, – как у меня в свое время. Любящая приемная семья.

Ликанин перебил его:

– Гарри рос у Петунии, так что его семью трудно назвать любящей. К тому же он так еще и не исполнил пророчество, и Дамблдор…

– Чтооо?! Директор считает, что мой сын должен убить эту тварь? С какой такой стати? Не для того я отдал за него жизнь! Это… это… – от возмущения у Джеймса перехватило дух.

– Вот и Гарри по достижении совершеннолетия тоже так посчитал. Денег у него достаточно. Он покинул страну и не отвечает на письма. Никому так не удалось до него достучаться.

– Так директору и надо, – ухмыльнулся Джей, у него вообще как-то слишком быстро менялось настроение, – продолжай. Расскажи мне про Нюнчика – за каким лядом он здесь? Чего я тут? Что вообще происходит?

Вьер перевел дух. Что ответить?

– Ты сможешь уже встать?

Джеймс неловко поднялся на ноги.

– Вроде бы да, – неуверенно проговорил он.

– Амион, – позвал Вьер.

– Я здесь, ликанин. О, гость Господина может стоять. Что же. Выбирайтесь, я доставлю вас в Синюю башню. Там уже все готово, – улыбнулась служанка, и ее белые зубки сверкнули в полумраке.

– Идем, Джей, времени мало. Мне скоро уходить.

Огненный всполох – и вот они уже стоят посреди спальни, оформленной в бело-голубых тонах. Большая кровать с пологом. Кругом синий мрамор – пол, стены, потолок. Из окна– вид на кипящую лавовую реку.

– Это точно Инферно, – заметил Джей, вытираясь большим полотенцем, – Мерлин мой, я не верю. Рем… Расскажи мне все, что успеешь.

Вьер помог ему улечься на кровать и устроился рядом, на пушистом ковре у кровати.

– Начну, пожалуй, с Северуса, – собравшись с мыслями, проговорил ликанин. – После того, как стало известно о пророчестве, он стал шпионом Дамблдора в ставке Лорда. Не знаю, почему – не спрашивай. Дамблдор помог ему выкрутиться во время суда над Пожирателями и взял преподавать Зелья в Хогвартс. Снейп учил Гарри. Ну, не без того, чтоб третировать его, конечно. За наши с тобой грехи. Но и несколько раз спас ему жизнь… Этим летом Снейп неожиданно стал меняться – отрастил волосы, завел молодого любовника… Говорят, они познакомились в Италии.

Мальчик этот так его покорил, что они поженились, перебрались в Хогвартс, а я… как с ума сошел. Я балдел от запаха Северуса, от его магии… а он уже принадлежал своему малышу. Я получил должность преподавателя ЗОТИ в Хогвартсе… Перед полнолунием я пришел к Северусу за лекарством.

На его молодого мужа накануне напали, и зельевар был слегка не в духе… А на меня уже начала действовать луна… Я… попытался… обнять… он был такой весь… не знаю… чувственный… И тут этот «ребенок», муж Снейпа, показал свое истинное лицо. Отстегав меня огненным Кнутом, Хар-Эрри пообещал меня убить, если приближусь к его сокровищу ближе, чем на три шага. А у меня как планка упала. Пусть, думаю, убьет – сил никаких нет так жить. Темной тварью… среди всех таких белых и пушистых. Северус тогда еле его удержал, Эрри своего. Потом Хар встретил меня в запретном лесу. Мы поговорили. Я был в шоке. Он пообещал мне тебя. Я сразу ему поверил. Герцог Инферно не нарушает своего слова. Он прошел тропами Междумирья, чтобы найти и спасти тебя. За что я ему безмерно благодарен… И вот, – горько усмехнулся Вьер, – мы здесь. В его замке. Очень советую тебе относиться к Северусу с уважением. Демон помешан на нем. Стоит обожаемому Аэ, как он его называет, нахмурить брови, и Хар тебя разорвет. И никто не сможет его остановить, даже сам Северус.

Джеймс недовольно поморщился, но совет к сведению принял. Потом с чувством проговорил:

– Спасибо, Реми! Ты настоящий друг! Я очень благодарен тебе… – внезапно его лицо чуть омрачилось, синие глаза прикрылись, и он как-то задумчиво продолжил, – погоди, Рем… А почему я? Не Сириус, ни кто-то еще, более… близкий тебе? И почему… ты так странно ведешь себя со мной, как будто…

Оборотень взял руку Джея в свои и, преданно глядя в глаза, прошептал:

– Ты помнишь, что я говорил тебе накануне свадьбы, Джей? Ты помнишь ту ночь? Мальчишник?

– П-помню, но смутно как-то… – ошарашено прошептал в ответ Джеймс, глядя на свою руку, зажатую между ладоней оборотня с недоумением, но не спеша ее отнимать.

– Я сказал тебе, что люблю тебя с семнадцати лет… что ты – все для меня, помнишь? Что я хочу счастья тебе…

– Я думал… это… по пьяни… да и забыл вскоре… пока ты сейчас не напомнил, – ошарашено проговорил Джей, отбирая у выглядящего очень несчастным Вьера свою руку и отодвигаясь по кровати чуть дальше, – прости… я… о, Мерлин! Да я с мужиком-то всего один раз был. Да и то смутно помню. Волосы у него какие-то необычные были и глаза… как у Лили… Рем! – воскликнул Джей, видя, что ликанин уткнулся лицом в подушку, на которой он только что лежал и что плечи его мелко подрагивают, – не надо, Реми! Ты – мой друг. Я что хочешь для тебя сделаю. Что тебе нужно? Мерлин, Люпи, ты как девчонка! Не реви… Реми… друг… пожалуйста. Вьер!

Ликанин что-то сбивчиво бормотал в подушку, его худые плечи вздрагивали, руки вцепились в волосы. Да, Джеймс был гриффиндорцем. И хорошим, преданным другом. Но…

– Я знаю, – приглушенно, в подушку, говорил тем временем Вьер, – что не стою тебя. Что ты любишь жену… но… Джей… Мерлин мой, Джей…

– Рем, перестань. Да прекрати ты! Я… не знаю. Слышишь? Я не знаю, что сказать… Ничего не имею против тех, кто за обе команды играет. Но про себя я в этом ключе не думал, слышишь? Не думал, и все тут! Да и с тем, с зеленоглазым… имени его не помню… все как-то случайно вышло. Да ну хватит тебе Рем. Хватит. Ты скажи. Скажи, чего хочешь от меня? На мне долг жизни тебе и этому, Нюниуса мужу. Снейп вон трахается с таким громилой и не жалуется. Всегда подозревал, что он к Лили дышит неровно, а он вон перед брутальными мужиками ноги раздвигает. Да так хорошо, видно, что за него демонюка этот порвать готов. За сальноволосого своего. Ты тоже… поиметь меня хочешь?

Вьер поднял покрасневшее лицо от подушки и недоуменно посмотрел на Джея.

– Поиметь… – тихо повторил он, – Джей… ты не понял ничего, да? Мне… пора, пожалуй. Выздоравливай. В следующее полнолуние приду к тебе. Принести что-то? – он поспешно поднялся и попятился к двери. Ему вдруг стало крайне неловко за свою наготу, за то, что близость партнера вызвала мучительное желание, сводящее с ума.

– Ремус… погоди. Я обидел тебя, да? Да подожди ты, вернись. Мой язык дурацкий. Говорю, а после – думаю. Присядь, – поспешно проговорил Поттер, подвигаясь на кровати.

Но ликанин так и замер посреди комнаты, неловко переминаясь с ноги на ногу, прикрывая руками пах. Его янтарные глаза жадно вглядывались в самое дорогое на свете лицо и… не находили в нем ничего… кроме приязни и желания помочь… другу.

Да, некоторые вещи не меняются – Джеймс Поттер всегда умел дружить.

– Не надо, Джей… мне не нужна жалость… меня так часто жалеют… люди. Немногие друзья… мне нужно то, что, видимо, ты никогда не сможешь мне дать. Прости меня. Ты не думай, я все понимаю. Моя природа такова, что мне невозможно быть с кем-то еще. Ликане отдают сердце один раз. Мое принадлежит тебе. Вот уже двадцать лет. И я не собираюсь просить его обратно. Или вымаливать крохи твоей… приязни, которые ты будешь мне дарить из жалости. Не надо, Джей, не унижай меня еще больше. Я не требовал жертв от тебя, не потребую и дальше. Я сделал все, что мог – полюбил, спас, признался. Остальное – выше моих сил.

Джеймс, ошарашено разглядывал собеседника. Это был не Люпин. Тот бы никогда не решился на такой откровенный разговор. Рем всегда довольствовался тем, что ему давали. Никогда не перечил. Единственный раз признался. Перед свадьбой. Потому, что был пьян. Пьян и смешон… В своей потрепанной одежде. С вечным загнанным выражением в янтарных глазах. Как глупо. Юноша, стоящий перед Джеем не был тем Люпином, которого знал Поттер. Как он там сказал? «Я его волк. Зови меня Вьер».

– Кто ты? – хрипло спросил Джей, не будучи уверен, что хочет получить ответ. Но Гриффиндор – это диагноз.

– Я – Вьер, ликанин. Волк человека, которого ты называешь Ремусом Люпином и считаешь своим другом. Мы… едины и, в то же время – два разных существа. Я получаю свободу в полнолуние. А в остальное время – вою глубоко внутри своего человека, пытаясь привлечь его внимание… Докричаться. А он… травит меня антиликантропным. И практически не слышит. Но в одном мы точно единогласны – в любви к тебе.

– Ты – не он? Не Рем?

– Нет. И да. Я знаю все, что и он. И чувства все его – как на ладони. Но… характеры у нас разные. Я – не Альфа, но я – волк.

Джей какое-то время сосредоточено размышлял о чем-то, а потом вдруг произнес:

– Иди сюда, волчара. Не стой на каменном полу. У ликан бывает воспаление легких?

Вьер недоуменно смотрит на слегка улыбающегося Джея.

– В такой жаре? Воспаление легких в аду… какая глупость, – наконец произносит он и делает шаг к кровати.

– Залезай, – командует Джей, – зря мы семь лет в одной комнате жили? Расскажи еще что-нибудь. Про отношение к тебе не спрашивай – я не знаю… не знаю тебя… Вьер. Но то, что я вижу, – он окинул взглядом стройное, чуть даже худощавое тело, – вполне ничего. Рем всегда был скромнягой. А ты вот… Не торопи меня, ладно?

Ликанин расслабился. Его партнер не сказал «нет», он сказал «дай мне немного времени», тяжеленная каменная плита, давившая на сердце, чуть полегчала. И Вьер ответил:

– Я буду ждать. Ты просто знай, ладно? Я – твой.

– Ладно, Вьер. Расскажи лучше про Хогвартс… и про войну… про все-все.

И волк увлеченно, глядя в любимые синие глаза, рассказывал обо всем – о своем преподавании, о Гарри и его побеге, о Нимфадоре, не дающей прохода. О Сириусе. Обо всем. В душе Вьера затеплилась слабая надежда. Он не давал себе слишком уж надеяться на что-то, но упрямое сердце, отданное Джею, хотело верить, что однажды из этих пронзительных сапфировых глаз уйдет вежливый интерес и они наполнятся совсем другими чувствами. Любовью и нежностью. Ради этого он готов был снова пройти тропой в Междумирье, снова искать. Терпеть побои от Кнута. Просить Хара. Все, что угодно – ради него, Джея.