Текст книги "Гарри Поттер и его наследие (СИ)"

Автор книги: TsissiBlack

сообщить о нарушении

Текущая страница: 56 (всего у книги 65 страниц)

– Я давно понял и простил, – попытался убедить Эрри, беря сильную ладонь ифрита в свои.

– Дело твое, – был ответ. – А я вот не могу смириться с тем, что не прихожусь тебе отцом, скорее, сверстником, другом.

– Но у демонов вообще нет родственных связей.

– Это у Высших их нет, только клановость. А вот у нас, ифритов, семья обычно на первом месте. Есть ты и есть семья, которая стоит у тебя за спиной несокрушимым монолитом, твой тыл, стена, которую можно разрушить, но не преодолеть. Как думаешь, почему, несмотря на мой позор, мой неудавшийся супруг все равно искал меня, и не отказался, даже поняв, что я в тягости от другого? Потому что я – часть семьи. Уизли очень похожи в этом на ифритов. Может, это – следствие влияния крови огненнокрылых предков, не знаю. Но Абигор отнял у меня самое главное – сына, ничего не дав взамен. И если он думает, что сможет купить прощение парой очень хороших мечей или…

– Другим ребенком, Аэтти, – перебил его непривычно серьезный Эр. – Он обещал тебе сына, семью – все, как ты хочешь. Тогда он был молод и горяч, но последние тысячелетия сделали его более рассудительным. Если тебе станет легче, то скажу, что отец никогда не бросал меня в сложные периоды, всегда был рядом, как бы тяжело ему ни было, как бы сильно он ни осуждал мой союз с Аэ, я всегда чувствовал его у себя за спиной. Так же отчетливо, как собственные крылья. Думаю, такая жизненная позиция далась ему нелегко, но он, как и я, смог перекроить свою природу, признав меня, не отказавшись и не бросив у дороги, как щенка, после достижения мной совершеннолетия.

– Мне нужно подумать, Эр. Я так не могу.

– Думай, Сулейман, ты в своем праве. Только учти – у Абигора на все про все около тысячи лет, в течение которой он будет постепенно слабеть, пока не истает совсем.

– Не дави мне на то, что у смертных называется совестью. Вообще не дави на меня.

– И не думал, – заверил его Эр. – Просто я переживаю. Знаю, что такое быть без Аэтэроса, знаю, как больно, когда единственное существо в Упорядоченном, ради которого ты готов бороться со всем миром, отворачивается от тебя, презрительно кривя губы, а ты сжимаешь руки в кулаки, вонзая собственные удлинившиеся когти в ладони, и бросаешь все силы, всю волю на то, чтобы не ползти за ним, чтобы не унижаться и не умолять, целуя следы узких стоп на каменном полу. Не дай Творец и тебе узнать, что это такое, Аэтддин – терять. Когда ничего не можешь сделать, бесишься от бессилия, и понимаешь, что опоздал. Клянешь гордость, и готов уже ползти, целовать и умолять, да поздно.

С этими словами Эр поднялся и направился в спальню Северуса, где свернулся клубочком, обняв подушку, пахнущую его Нгар, и постарался не думать о том, что будет, если Аэтти из чистого упрямства откажет Его Светлости. Хаэрри знал, что отец не переживет повторную потерю.

***

Весь понедельник и вторник ифрит был очень задумчивым и едва ли сказал несколько десятков слов. Эр его не трогал, как и Абигор, с которым они встречались на ЗОТИ. Во вторник же вечером Эрри резко стало не до чужих переживаний – руками профессора Снейпа в Хогвартс был возвращен легендарный Герой, Мальчик-Который-Выжил, главный враг почетного врага Англии, тайное оружие Дамблдора, символ добра и света Гарри Поттер. Который, кстати, был совершено не рад такому повороту событий. О чем не преминул заявить лично директору Хогвартса Альбусу Дамблдору и вообще всем, кто присутствовал при столь торжественном моменте под названием «Возвращение блудного сына». Отличие сложившейся ситуации от библейской состояло в том, что сама заблудшая душа не спешила падать на колени, целовать руку «скорбящему отцу» и раскаиваться в содеянном.

Глава 98. Героизм негероистого героя

– Гарри, мальчик мой! – Дамблдор чуть не прослезился от полноты чувств, когда на пороге его кабинета появился весьма хмурый и чем-то недовольный Снейп, крепко держащий под локоть весьма агрессивно настроенного Поттера.

Строить презрительную гримасу Северусу было тяжело, все-таки он держал – практически в объятиях! – собственного супруга, магию которого чувствовал буквально каждой клеточкой кожи. Супруга, которого не видел на протяжении двух суток и по которому успел соскучиться. И вот, вместо того, чтобы затащить наглеца в свои покои в подземельях и как следует исследовать, не случилось ли с ним чего за это время, он будет вынужден выслушивать маразматический бред старого интригана.

– Вы гей? – нагло ухмыльнулся Поттер, и Дамблдор подавился чаем, а Северус, зарычал, чтобы сдержать смех:

– Поттер-р-р-р! Да как ты…

– Как я что, профессор? Я вас безмерно уважаю, конечно, и многое переосмыслил за последнее время, но попытайтесь меня понять – обращение «мой мальчик» является синонимом слова «любовник». Что, согласитесь, при нашей с директором разнице в возрасте… Если вы настроены на конструктивный диалог, – Гарри перевел поблескивающие за стеклами очков глаза на нахмурившегося директора, – то давайте придерживаться рамок официального общения.

На Дамблдора было страшно смотреть: по его лицу пошли пятна, он пытался и не мог взять себя в руки, хмурился и что-то лихорадочно обдумывал.

– Кто вам дал право, мистер Поттер, так разговаривать с… – подал голос Северус, уже взявший себя в руки.

– С кем, профессор? С человеком, который осудил Сириуса, даже не допросив его с веритасерумом? С тем, кто отправил меня к Дурслям, морившим меня голодом и запугавшим так, что я вздрагивал от каждого резкого движения? С добрым и светлым волшебником, который врал мне все эти годы? Да, я знаю про хоркрукс, застрявший у меня в голове, знаю, что должен умереть, чтобы жили другие. Но узнал я об этом не от вас, директор. Вы лишь использовали меня. Если бы вы не отправили за мной профессора Снейпа, я бы рано или поздно явился бы сам, потому что осознаю, что не могу выкупить у Судьбы свою жизнь ценой жизней многих других, которым суждено погибнуть от руки Волдеморта. Я лишь хотел перед своей преждевременной и неизбежной кончиной хоть немного пожить для себя, познать простые радости этой жизни: надышаться океаном, насладиться свободой, любовью и просто пожить для себя, не будучи заточенным в четырех стенах этого каменного гроба под названием «Школа магии и волшебства». Оказаться подальше от ваших бесконечных причитаний о долге, чести и любви, о которых вы сами, директор, имеете весьма отдаленное представление. Так что не рассчитывайте, что я по-прежнему буду смотреть вам в рот и прыгать в огонь по щелчку ваших пальцев. Насколько я понимаю, вы уничтожили хоркруксы? Остался только я и Волдеморт? Отлично, значит, мне нужно лишь красиво подставиться, умереть, забирая с собой своего врага. Я согласен. Но не ждите от меня, что я буду паинькой. Я буду делать то, что считаю нужным. И вы будете терпеть и меня, и мои выходки. Мне недолго осталось, так что вам особо и напрягаться не придется. А надумаете на меня давить… я найду способ умереть так, что от этого не будет того эффекта, на который вы рассчитываете. Я все сказал.

Дамблдор некоторое время молчал, разглядывая что-то видимое ему одному на абсолютно гладкой столешнице, а потом, подняв голову, внимательно посмотрел в глаза невозмутимому, но как-то очень повзрослевшему Поттеру. Глядя на этого обреченного мальчишку, не видевшего еще ничего в своей жизни, директор вдруг почувствовал себя бесконечно старым и беспомощным, одиноким и уставшим. Он осознавал, что с удовольствием сам стал бы хоркруксом сумасшедшего маньяка, умер бы, представься ему такая возможность, так, как всегда мечтал – красиво и небесполезно. Мальчишку было откровенно жаль, но долг давил на плечи Дамблдора тяжестью в несколько сотен стоунов, как тогда, когда он был вынужден поднять палочку против Геллерта, человека, с которым они могли быть не только друзьями, сложись все иначе.

Повисло молчание. Поттер откровенно скучал, было похоже, что он не раз все обдумал и решил для себя. Стоило ли тратить силы, время, рисковать всей операцией только для того, чтобы отравить этому мальч… юноше последние недели жизни? Пожалуй, что нет.

– Чего же ты хочешь, Гарри? – устало спросил Дамблдор, продолжая внимательно смотреть ему в глаза.

– Во-первых вы уберетесь из моей головы, – сказал Поттер и дернул уголком рта, – окклюменцией я по-прежнему не владею, но существует, как оказалось, масса артефактов, способных защитить сознание. Зачем было издеваться надо мной и злить профессора Снейпа на пятом курсе – мне не понятно до сих пор. Это первое. Второе: вы перестанете меня дергать на душеспасительные беседы. Дайте дожить спокойно, имейте сострадание к человеку, которому испортили жизнь. Третье. Я буду общаться с кем захочу и когда захочу. Четвертое: оставляю за собой право проверять еду на наличие посторонних зелий. Становиться пускающим слюни идиотом я не собираюсь. Пятое: я не стану делать никаких политических заявлений. Мое дело – убить Волдеморта, дальше – разбирайтесь сами. Шестое: я требую свободного расписания. Не собираюсь тратить последние дни жизни на бесполезные для меня вещи и на людей, с которыми не желаю общаться. Пока все. Если придумаю что-то еще – сообщу.

Дамблдор молчал. Случилось то, чего он всегда опасался: мальчик потерял веру, стал слишком самостоятельным и совершенно неуправляемым. А хуже всего то, что с этим пока совершенно ничего нельзя сделать. Он не поверит больше ни одному слову директора, а брать в оборот человека, которого Гарри выберет для общения – нет на это времени. Разве вот только…

– Гарри, тебе нужно позаниматься, чтобы улучшить свой уровень. Профессор Снейп мог бы…

– Нет, – оборвал директора Поттер. – Ничем мне профессор уже не поможет. Да и зачем барану, из которого собираются делать шашлык, уметь себя защищать? Да и у профессора Снейпа наверняка найдутся дела поинтереснее, чем пытаться совершить невозможное – научить меня всему за несколько недель.

– Спасибо, конечно, за заботу, мистер Поттер, – ядовито начал Снейп, – но не кажется ли вам, что вы еще недостаточно разбираетесь в…

– Но достаточно взрослый, чтобы умереть, да? – горько спросил Гарри, оборачиваясь к нему. – Не вижу смысла тратить силы на бесполезное. Ничем я заниматься не буду.

– Но, Гарри, вокруг гибнут люди, и только от того, как ты сможешь воспользоваться своим единственным шансом, зависит… – завел старую песню директор.

– Да? – зло, отрывисто выплюнул Поттер. – И сколько же людей погибло с тех пор, как я уехал из страны? Были массовые нападения Пожирателей? Похищения, убийства, пытки? Попытки захватить власть? Если я был в Америке, то это не значит, что я не читаю газет! Волдеморт и носа не кажет наружу из своей норы вот уже несколько месяцев.

– Он что-то заду… – попытался Дамблдор.

– А если и так, то с чего это все должно меня волновать? Меня одного? Где Министерство, авроры, где ваш хваленый Орден? Не надо взваливать ответственность за весь мир на мои плечи. Я не хочу. Более того – меня это больше не волнует. Я сделаю то, ради чего выжил тогда, на Хеллоуин, но не более того. Быть штандартом и пешкой в вашей подковерной возне я больше не собираюсь.

С этими словами Гарри поднялся и собрался уже было уходить, не обращая внимания на шипение Северуса и убитый взгляд Альбуса.

– Гарри, – голос директора заставил его обернуться уже у самой двери, – откуда ты узнал про хоркруксы? Про то, что один из них – в тебе?

– Деньги творят чудеса, директор. За них можно купить лучших знатоков своего дела. И не важно, к какой расе они принадлежат – деньги любят все. Жаль, что всего моего золота не хватит, чтобы найти Высшего демона. Только эта раса способна разделить неделимое. Так что придется обратиться за помощью к создателю. То есть Волдеморту.

– Ты собирался вызвать Высшего демона, чтобы избавиться от хоркрукса?! Гарри, ты с ума сошел! Да эти твари хуже Волдеморта! Они… Гарри, скажи, что ты даже не предпринимал попыток!

«Гарри» перевел взгляд на еле сдерживающего смех Северуса и снова посмотрел на Дамблдора.

– Я иногда удивляюсь вам, директор. Я считал, что раз это известно мне, то вам-то уж подавно: Высшего нельзя вызвать. Они не служат людям. Он может прийти сам, но в моем случае просьба осталась без ответа. Спокойной ночи, директор, профессор Снейп. Кстати, профессор, вам очень идет эта длина волос. Жаль, что вы уже состоите в браке.

Дамблдор от удивления чуть приоткрыл рот, а Северус закатил глаза – Эрри в своем репертуаре. Теперь Дамблдор сделает все, чтобы его зельевар больше времени проводил в обществе «ненавистного» гриффиндорца. Ведь тяга манипулировать у старика никуда не делась. Как и привычка лезть в чужую жизнь.

– Северус… – начал Альбус, стоило двери закрыться за Гарри Поттером. – Я думаю, что мальчик нуждается…

Несчастный профессор нацепил на лицо свою обычную маску и приготовился слушать, что там еще придумал старый манипулятор. Похоже, под бок к «мистеру Поттеру» он вернется нескоро.

***

Ничто не предвещало беды. Все ученики собрались на завтрак, одним глазом еще досматривая сон. Напряжение сказывалось – в этом году семикурсникам полагалось сдавать ТРИТОНы, а потому спали все катастрофически мало, проводя ночи за написанием бесконечных эссе, повторением пройденного, а с появлением в школе профессора Анвара – еще и за бесконечными, изматывающими физическими упражнениями.

Поэтому в Большом Зале в эту среду было удивительно тихо: все мечтали поесть в тишине, досматривая утренний сон. Но вдруг гул голосов начал возрастать, поднимаясь, как океанская волна, на гребне которой то и дело вскипали сдавленные писки и аханья особо впечатлительных. А все дело в том, что на пороге Большого Зала Хогвартса стоял пропавший несколько месяцев назад Гарри Поттер. Вернее, о том, что это именно Поттер можно было только догадаться по очкам, по-прежнему встрепанным волосам и школьной мантии с гриффиндорским гербом на груди. В остальном же… Нет, Гарри Поттер не вымахал под два метра, оставшись по-прежнему невысоким. Он не раздался в плечах и не особо похорошел, но было что-то такое в его осанке, взгляде прищуренных зеленых глаз и в том, как он небрежно постукивал палочкой по бедру, как будто ожидая нападения, что всем и каждому становилось понятно – это он, герой Пророчества, изрядно повзрослевший и кое-что переосмысливший.

Красоту момента разрушили восторженный визг:

– Гарри! – и кинувшаяся на шею своему герою Джинни. Гермиона уже спешила следом, а за слизеринским столом Драко выронил ложку, а Адиль и Аэтти, исполнявшие роли соответственно Эрри и Ронни, тревожно взглянули на сохраняющего невозмутимость Северуса, взгляд которого не обещал рыжей ничего хорошего.

– Потти вернулся, – севшим голосом высказал Драко всеобщую мысль и перевел взгляд на преподавательский стол. – Вот на какой конгресс ездил декан. А, Эрри?

– Это и есть ваш хваленый герой? – прищурился «Эрри». – Что-то он… не впечатляет.

Драко открыл уже, было рот, чтобы отпустить едкий комментарий, но тут случилось что-то невероятное.

Сбросив со своей шеи цепкие лапки Джинни и проигнорировав Гермиону, Гарри Поттер развернулся в сторону, противоположенную той, в которой находился стол Гриффиндора, и направился к столу, над которым висели зелено-серебристые знамена. Подойдя вплотную к Рону, Герой хлопнул его по плечу и со словами «Здорово, Рон!» опустился рядом. Между ним и мистером Принцем, мужем ненавистного профессора. Напротив открывшего рот Драко и невозмутимого Блейза. Слева от скривившейся Панси и нахмурившейся Милисент.

– И тебе не сдохнуть, – ответил тем временем Рон их старой шуткой, и они обнялись.

– А вот это вряд ли, – ответил ему Гарри и обвел взглядом присутствующих.

– Потти, – противно потянул Малфой, – заблудился, болезный? Ошибся…

– Дракуся, не выступай, – ухмыльнулся Поттер и повернулся к Принцу:

– Гарри Поттер, национальный герой, – представился он и протянул руку. – Всегда мечтал познакомиться с толковым заклинателем змей и укротителем львов.

– Хар-Эрри Абигор ибн Анвар, лорд Принц, сын Демона и муж Ужаса, – пожал протянутую руку «Эрри» и ухмыльнулся. – Всегда мечтал познакомиться с «безмозглым идиотом», «чертовым гриффиндорцем» и победителем Турнира Трех Волшебников.

– Да я знаменит! – картинно удивился Гарри и оба юноши засмеялись.

– Гарри! Гарри, как ты можешь, с ними, с врагами, с Пожи…

– Джин, детка. Я делаю что хочу, с кем хочу и когда хочу. Завидовать нехорошо, Молли не говорила тебе? Иди, закончи завтрак, поговорим вечером. Герми, присядешь?

– Ты очень изменился, Гарри, – горько заявила Гермиона, внимательно глядя в глаза друга.

– Что мешает тебе поступить так же? – поинтересовался Поттер и ухмыльнулся. – Повзрослеть и перестать делить мир только на два цвета. Не присядешь? Что ж, тогда до встречи на занятиях. Я буду на Трансфигурации и на Зельях.

Плечи Гермионы поникли, но она справилась с собой и пообещала:

– Мы еще поговорим, Гарри Джеймс Поттер!

– О, да, Герм, даже не сомневаюсь.

Гермиона подхватила под руку плачущую от досады и обиды Джинни и направилась к выходу из зала, но тут появился Дамблдор, пропустивший начало представления, а потому не сразу заметивший Гарри за столом Слизерина. Нахмурившись, директор встал перед преподавательским столом и, постучав по кубку, потребовал внимания:

– Дорогие ученики! Сегодня под кров родной школы вернулся Гарри Поттер. Как я говорил раньше, эти два месяца Гарри провел в закрытом учебном заведении, совершенствуя свои навыки и обретая новые знания. И теперь, когда… – дальше полилась всякая пафосная чушь, которую слушали уже только гриффиндорцы и хаффлпафцы.

Драко противно ухмыльнулся и спросил, противно растягивая гласные:

– Был в психушке, Потти? Лечился от страха перед…

– Драко, – предупредил друга Блейз, который внимательно рассматривал то «Поттера», то «Эрри», – не спеши с выводами. И не ссорься с нашей единственной надеждой на мирную жизнь. Так сказал директор. Да, Эрри? – темные глаза итальянца посмотрели сначала в зеленые глаза Поттера, скрытые за стеклами очков, и лишь спустя короткое мгновение обратились к глазам Принца.

– Нет ничего зазорного в том, чтобы погреться в лучах чужой славы, – ухмыльнулся «Эрри», накручивая на палец длинную прядь своих удивительных волос. – Гарри, скажите, а это правда, что…

Напряжение за слизеринским столом немного ослабло, когда стало понятно, что Принц не собирается гнать от них Поттера. Что ж, у этого внешне улыбчивого и дружелюбного молодого человека хватало нервов и выдержки, чтобы одновременно быть мужем декана и сыном профессора Анвара. Оставалось надеяться, что с Поттером он тоже справится.

Закончив завтрак, все поднялись и направились к кабинету Зелий – им предстоял спаренный урок с гриффами. Все слизеринцы, кроме Гарри и Эрри, напряженно молчали, а эти двое болтали без умолку, Эрри расспрашивал о Турнире, который пропустил, Гарри охотно рассказывал об испытаниях, избегая только финала. Рон больше молчал, но Гарри периодически вовлекал его в разговор, заставляя отпускать односложные комментарии.

Стоило им оказаться у двери в класс Зельеварения, как на них двинулась группа гриффиндорцев. На простоватых лицах самого прямолинейного факультета застыла смесь неверия и шока, вызванная тем, что Поттер, их герой (пусть они и сами иногда забывали об этом, веря всем газетным статьям), предпочел им каких-то слизней.

– Эй, Гарри, – позвал Финнеган, – ты забыл, как называется твой факультет?

– У меня больше нет факультета, Симус, я разорвал контракт со школой еще летом. А это значит, что теперь я буду общаться с теми, с кем хочу.

– И ты, конечно, выбрал для этого подстилку сальноволосого убл…

Договорить он не успел, потому что неожиданно тяжелый кулак Надежды магического мира впечатался ему в нос, с противным звуком ломая его. Девушки взвизгнули, Драко прикрывал ладонью неаристократично открывшийся рот, Блейз ухмылялся, Гермиона смотрела на друга широко раскрытыми от ужаса и неверия глазами, а у остальных просто пропал дар речи.

– Что здесь происходит?! – рявкнул неизвестно откуда взявшийся Снейп, с неудовольствием взирая на истекающего кровью борца за справедливость. – Поттер, – констатировал он. – Как я мог предположить, что хоть что-нибудь изменится? Вы все такой же беспринципный, самонадеянный идиот, который думает, что ему все позволено. Сто баллов с Гриф…

– Профессор Снейп, – подал голос Принц, – Гарри сделал то, что я сам собирался, но, к сожалению, не успел. Оскорбление законных супругов, состоящих в магическом браке могло привести к вызову на дуэль. Если бы мистер Поттер своевременно не вмешался, я бы так и поступил. Мне жаль, что вы стали свидетелем такого…

– В класс, – прошипел Снейп. – Поттер, я сообщу вашему декану о возмутительном поведении ее студента. Финниган, ступайте в больничное крыло, тридцать баллов с Гриффиндора за незнание законов мира, в котором вы живете, и за то, что могли подвергнуть мистера Принца сомнительному удовольствию убивать вас на дуэли. Живо! – гаркнул он, и все поспешили оказаться внутри.

– Поттер, за первую парту, – властно приказал профессор, стоило бывшему гриффиндорцу переступить порог класса. – Директор настоял на том, чтобы вы посещали Высшие Зелья, хотя, видит Мерлин, ума не приложу, зачем. Так как ваши познания бьют все рекорды по скудости и путаности, то я предпочту наблюдать за вашими, с позволения сказать, изысканиями вблизи. Сдаем домашнюю работу.

Приманенное взмахом волшебной палочки, на стол преподавателя опустилось огромное количество пергаментов, которые сами собой разложились на восемь внушительных стопок. На поднятую бровь преподавателя первым отреагировал Эрри:

– Профессор Анвар задавал по три-четыре эссе и требовал, чтобы работы разных факультетов и по разной тематике не попадали в одну стопку.

– Хм… – только и смог произнести Снейп, предвкушая головную боль, которую он заработает, проверяя всю эту чушь. – Где ваши работы, Поттер?

– Мне профессор Анвар ничего не задавал, сэр, – ответил тот и ухмыльнулся.

– Десять баллов с Гриффиндора за отсутствующее домашнее задание, – возвестил профессор Снейп, и губы его тронула ядовитая усмешка. – За каждое из невыполненных заданий, – добавил он, обводя взглядом стопки пергаментов.

– Но, сэр, – подала голос злая, как мантикора, Гермиона. – Поттер не принадлежит ни одному из факультетов! Он сам так сказал!

– Еще десять баллов за возмутительное поведение, мисс Грейнджер. Мистеру Поттеру и так многое позволено. К какому бы факультету ни причисляла себя наша знаменитость, я по старой памяти буду снимать баллы с вашего. Тема урока – минералы и их роль в приготовлении противоядий к ядам группы «А». Какие соединения относятся к этой группе? Мистер Поттер, не просветите ли нас?

– Ээээ… – задумался тот. – На ум не приходит ничего, кроме «Соломоновых слов» и «Крови Клеопатры», из этого могу лишь сделать вывод, что универсальные противоядия, вроде безоара, на эту группу не действуют, приготовленные специальные составы не нейтрализуют яд полностью, а лишь ослабляют его действие. Сэр, – добавил Гарри.

Снейп изогнул бровь, но от своих обычных комментариев, видимо, решил воздержаться.

– Кто дополнит маловразумительный ответ мистера Поттера? Мисс Патил?

– Ну, как сказал Гарри, в группу «А» входят особо опасные яды, эффект от которых невозможно преодолеть полностью, а противоядие лишь ослабляет их действие на время. Принявший яд все равно погибает, но позже и в сильных мучениях.

Снейп никак не наградил гриффиндорцев за правильные, фактически, ответы, а лишь приступил к вводной лекции, которая всегда предшествовала практическому занятию.

– Задания, – сообщил он в начале второй половины урока, и перед каждым учеником опустился небольшой квадратик пергамента с названием и составом зелья, к которому и нужно было сварить антидот. Гарри достались «Узы Гименея».

– К концу урока я ожидаю увидеть у себя на столе не только образец противоядия, но и краткое описание действия самого яда. Приступайте.

С этими словами профессор отошел к своему столу и перевернул большую клепсидру, призванную показывать, сколько времени еще осталось у юных зельеваров для того, чтобы сочинить приемлемое противоядие.

Гарри, конечно, не собирался строить из себя гения, но и давать «новым друзьям» повод ткнуть его лишний раз носом он не хотел. Поэтому, скомкано перечислив симптомы «Уз», он неспешно принялся за изготовление слабенького противоядия, ноль за которое поставить было бы можно, но вот заявить, что «Поттер опять выставил себя дураком» – нет. Поэтому, когда последняя капля голубой жидкости с тихим «кап» переместилась из верхней части клепсидры в нижнюю, он поставил на стол профессора вполне жизнеспособное зелье.

Снейп одарил его презрительным взглядом, посмотрел оставленную колбу на свет, взболтал ее содержимое и изрек:

– Слабо, Поттер, но для вас это все равно, что получение премии «Золотая пробирка». Свободны.

Гарри усмехнулся и молча принялся собирать свои вещи, засовывая их в неожиданно модный рюкзак.

– Идешь? – спросил его Принц, останавливаясь у парты. Поттер не торопился. Людей в классе оставалось все меньше. Гермиона хотела было дождаться Гарри, чтобы воспитать его по дороге на Трансфигурацию, но, увидев, что «Эрри» не собирается оставлять нового знакомого ей на растерзание, тоже вышла, вслед за Драко и Блейзом.

– Эрри, когда ты будешь вести себя нормально? – устало спросил Северус, наложив защитные чары на дверь. «Поттер» тут же оказался рядом, разминая напряженные плечи и целуя в макушку.

– Что я такого сделал?

– Зачем ты сломал нос Финнигану?

– Он назвал меня… впрочем, неважно.

– Не тебя, а меня, – поправил его Адиль, остававшийся в образе Эрри. – Согласись, что когда гриффиндорец, едва познакомившись с мужем прежде ненавистного декана, тут же бросается отстаивать его честь, ломая нос бывшему другу, это смотрится странно.

– Гарри Поттер никогда не терпел несправедливости, и когда при нем называют кого-то… неважно, как, он начинает нервничать и рваться в бой. К тому же, он теперь – точная копия заносчивого папашки и делает, что хочет. И ему все сойдет с рук – не стоит портить шкуру жертвенной овце.

– Идите, к Минерве лучше не опаздывать. И не смей, Эр, выкинуть что-нибудь подобное на ее уроке.

– Я буду паинькой, профессор Снейп, – игриво промурлыкал «Гарри» и потянулся за поцелуем.

– Фу, Эр, только не в образе этого лохматого недоразумения! Я хоть и знаю, что это ты, но… перестань, будь так любезен.

– Ладно, – притворно вздохнул «Поттер». – Идем, Адиль, меня отвергли. Как бы чего не натворить с горя.

– Уж сделай милость, держи себя в руках! – повелел Снейп. – У меня сейчас занятие. Брысь отсюда!

Демоны, отлично замаскированные под невинных красивых юношей, синхронно поклонились и исчезли за дверью, где их поджидали Драко и Блейз. По лицу итальянца «Поттер» понял, что разговора не избежать.

Глава 99. «Ху из ху» в магическом мире

– Эрри, – темные глаза смотрели не на Принца, а на Поттера, – ты…

– Не здесь и не сейчас, – ухмыльнулся Гарри. – Я в тебе не сомневался. На Трансфигурацию?

Блейз фыркнул, Драко непонимающе мотал головой, а Азам чуть заметно ухмылялся, наблюдая за потугами отпрыска своего любимого Люциуса понять, что происходит.

– Господин, – выскользнул из тени Эннесараим и протянул Поттеру свиток, запечатанный голубым воском, – вам просили передать.

Малфой задушено захрипел, потешно выпучив глаза, Блейз подставил вампиру щеку для поцелуя, а Азам напомнил:

– МакГонагалл!

– Иди, Энни, – отпустил вампира Поттер. – И в следующий раз не вздумай показываться, когда я в таком виде и не один. У Драко сейчас истерика случится.

– Не случится, – возразил Азам, подмигнув Малфою. – Мужчины его семьи умеют держать лицо.

– МакГонагалл! – повторил Блейз, отстраняясь от буквально пожирающего его глазами вампира. Энн с сожалением поцеловал руку своему ненаглядному мальчику и исчез так же незаметно, как и появился.

– Идем, – вздохнул Поттер. – А то старая кошка распустит нас на ленточки.

– Хотел бы я на это посмотреть, – пришел в себя Драко. – Охренеть, – весьма по-простецки заметил он.

– Манеры, мон шер, – надменно произнес Азам, принимая вид Люциуса. – Лорд должен всегда оставаться лордом, – заметил он глубоким голосом своей Искры и неодобрительно посмотрел на Драко, заставив того икнуть.

– Б*дь, – еще менее аристократично отозвался Драко, и все вокруг засмеялись.

– Хватит прикалываться, – снова стал Поттером Эрри, перенимая его лексику. – Адиль, прекрати. Что за детский сад?

В кабинет трансфигурации вся честная компания вломилась вместе со звонком и заняла места в первом ряду. Поттер и Ронни сидели с краю, посередине – Принц, а за ним уже и Драко с Блейзом. Гермиона демонстративно отвернулась, а МакГонагалл сделала вид, что не знакома со своим бывшим учеником. Видимо, директор уже успел обрисовать ей ситуацию.

Урок прошел спокойно, профессор вела себя так, как будто Поттер никогда никуда не уходил и с первого курса пребывал в такой странной, совершенно неподходящей для него компании. Быстро проведя десятиминутный опрос, она принялась объяснять новую тему, а Поттер, наложив отводящие внимание чары, принялся за послание, принесенное Эннесараимом. Оно, как он и предполагал, едва взглянув на печать, было от Астарта, Голубого Герцога. Он обращался к Советнику, прося позволения посетить Верхний Мир, дабы оказать некоторые знаки внимания известной им обоим даме, и приглашал поприсутствовать в качестве опекуна со стороны этой дамы, дабы не нарушать приличий.

Заинтересовавшись, что такого мог задумать Его Третья Светлость, чтобы для этого требовалось не только подниматься в мир людей, но и просить Советника Его Темнейшества присутствовать, он, немного подумав, взял чистый пергамент и принялся сочинять послание Нарциссе, чтобы спросить мнения самой дамы по этому поводу. Отправив свиток порталом, он написал еще Люциусу и Лорду. Пора было выводить операцию «Трагическая гибель двух противоборствующих начал» на финишную прямую. И раут, на который несомненно согласится Нарцисса – лучший тому повод.

Ответ от леди Блэк пришел с просто неприличной скоростью – на том же пергаменте, на котором было начертано послание Эрри, внизу стояло только одно слово «Суббота». Усмехнувшись, Советник накатал изысканный ответ его Третьей Светлости и, подумав, снова написал Люциусу, уточняя время, место и повод для встречи. Пора было лорду Малфою свыкнуться с мыслью, что Нарцисса теперь – часть планов на будущее одного весьма влиятельного демона. Закончив с неотложными делами, демон снял отводящие глаза чары и, заметив, что все выжидающе смотрят на него, поднялся, отвечая на заданный ему вопрос: