Текст книги "Гарри Поттер и его наследие (СИ)"

Автор книги: TsissiBlack

сообщить о нарушении

Текущая страница: 57 (всего у книги 65 страниц)

– Третий закон Лагеля гласит: «Дабы живое в живое обращать, результат надолго закрепляя…»

– Достаточно, мистер Поттер, вижу, вы не теряли времени даром, что меня, как вашего декана, не может не радовать. А то мне показалось, было, что вы как-то уж слишком рассеяны. Продолжите, мистер Малфой? Или мистер Поттер заразил вас своей невнимательностью?

Драко доходчиво разъяснил присутствующим принципы и особенности высшей трансфигурации живого в живое и заработал Слизерину пятнадцать баллов. Остаток урока прошел без инцидентов, и наступило время обеда.

Обиженные за пренебрежение и сломанный нос своего однокурсника, гриффиндорцы сопели, обжигали испортившегося героя ненавидящими (реже – недоумевающими) взглядами и надеялись, что смогут обдать презрением нахала и предателя, когда тот сподобится пообедать за столом ало-золотых. Но, увы, Поттер опять уселся за слизеринский стол, нагло ухмыльнувшись нахмурившемуся Дамблдору, каменно-спокойному Снейпу и чуть презрительно поднявшему тонкие брови Абигору, появившемуся не понятно откуда. ЗОТИ у седьмого курса по расписанию не было, так что оставалось надеяться, что профессору Анвару хватит выдержки выслушать индивидуальный инструктаж от директора Дамблдора по поводу того, кто есть Герой Магической Британии и как с ним надо обращаться, чтоб тот помер при строго определенных условиях и от совершенно определенной руки.

Во второй половине дня мятежный герой решил, что на уроках обойдутся и без него, а потому вернулся в апартаменты супруга (благо, демонические порталы не отслеживаются) и успел проверить внушительную стопку эссе, заданных еще Абигором, до того, как в дверь, ведущую в комнаты Эрри и Рона, постучали со стороны слизеринской гостиной. Вздохнув, лжепоттер поднялся, еще раз проверил в зеркале иллюзию и пошел открывать.

Как и ожидалось, за дверью обнаружились Драко и Блейз. Причем если Забини слегка снисходительно улыбался, как бы говоря «кто бы сомневался, что я окажусь прав?», то на Драко было страшно смотреть. В нем боролось множество чувств – непонимание, досада на это непонимание, ненависть к Поттеру, приязнь к Эрри, злость на себя за эту мешанину чувств и за то, что они так очевидны.

– Входите, – голосом Поттера проговорил Эрри. – А где Азам?

– Пошел в библиотеку. Расскажешь, что происходит, Эрри? – отозвался невозмутимый Блейз.

– А что происходит? – невинно поинтересовался демон и завалился на кровать, призывая кресла для гостей и бросая круглые очки на тумбочку.

– На кой ляд тебе притворяться Поттером? – неожиданно рявкнул Драко, сжимая кулаки. – Этот трус отсиживается в какой-то дыре, а ты за него должен…

– Драко, Драко, – чуть укоризненно усмехнулся Поттер. – Хороший ты парень, только нервный очень. Кто тебе сказал, что я притворяюсь?

– Но ты же Эрри! – воскликнул Малфой, набычившись.

– Угу. И что? Когда появился Хар-Эрри Абигор ибн Анвар, Драко?

– Эээ… первого сентября? – предположил тот.

– Ой ли? Отец тебе не рассказывал о молодом любовнике Снейпа, которого он повстречал летом в одном из ресторанов?

– В августе… – прошептал Малфой, что-то прикидывая.

– А перед августом у нас что?

– Июль, – последовал глупый ответ.

– А тридцать первого июля у нас…

– Наследие, – пораженно выдохнул Драко, – Поттер вступил в полное магическое наследие и стал тобой… ты стал им. Как Уизел превратился в… этого. Красноволосого.

– Я бы сказал, что ко мне просто вернулась память за последние три тысячи лет, заблокированная в человеческом теле до совершеннолетия. А Ронни теперь зовут Аэтддин.

Повисло продолжительное, напряженное молчание. Блейз был по-прежнему невозмутим, и Эрри отчего-то подумал, что такое умение держать эмоции под контролем – следствие смешения горячей людской крови с холодной кровью прекрасных обольстительниц, сирен.

Драко же то бледнел, то краснел, сжимая кулаки. Шесть лет ненависти так просто из памяти не выкинешь.

– Ты не Поттер? – наконец, с надеждой спросил он. Вышло как-то совсем по-детски, и Эр рассмеялся.

– Ну почему же? Отчасти Поттер, но в основном – Хар-Эрри Абигор Люцифер, Шестой Герцог и прочая, и прочая. Просто от Гарри во мне катастрофически мало, а Дамблдор жизни не дает с этим пророчеством, вот и пришлось, чтобы успокоить старика и отвадить его от постоянного полоскания северусовых мозгов, снова стать Поттером.

– Что ты собираешься делать с Лордом? – поинтересовался молчавший до этого Забини.

– Мальчики, не лезьте в политику, – совсем другим тоном предупредил демон, намекая, что шутки кончились. – Много будете знать – плохо будете спать.

– Если бы Эрри хотел убить Лорда, он бы уже это сделал, – высказал первую дельную мысль Драко. – С учетом того, что как бы ни был силен повелитель, демон ему не по зубам, можно сделать вывод, что у вас какой-то договор. Надеюсь хоть, не о мировом господстве.

– В мировом господстве я не нуждаюсь и Марволо не позволю заиграться. И хватит на эту тему.

Слизеринцы дураками не были и быстро перевели беседу в другое, безопасное, русло.

***

– Эй, Поттер, – из кресла, стоящего у камина в гостиной гриффиндора, поднимается Дин Томас, недобро прищурив глаза. – Забыл что? Грязным предателям не место…

– Хм, – Гарри потирает подбородок, а его зеленые глаза смеются. – Что тогда здесь делаете все вы? Я не забыл вам ни ядовитого «псих» в спину, ни того, что все вы считали меня наследником Слизерина и обвиняли в нападениях на магглорожденных, ни того, что я якобы из праздного самодовольства сам умудрился опустить свое имя в Кубок Огня. А так же вы не поверили, что я видел возрождение Волдеморта. Так с чего бы мне хранить верность факультету, больше похожему на стадо баранов?

– А Малфой, конечно, все эти годы в зад тебя целовал, да? – зло спросил Финниган, продолжая, впрочем, держаться в тени.

– По крайней мере, он не притворялся моим другом, а Принц так вообще не сделал мне ничего плохого.

– Принц – грязная слизеринская шлюха, которая подставляет свой зад этой старой летучей мыши. Представляю, как они… – Симуса душило бешенство.

– Нос как, зажил? – обманчиво-ласково поинтересовался Гарри, умоляя себя не впадать в бешенство.

– А что, снова сломаешь? Зачем тебе это? Сейчас здесь нет слизней, способных оценить твой широкий жест и принять в свою тесную компанию. Что дальше? Тоже будешь подставлять Снейпу зад? Он там всех уже перетрахал, на Слизерине?

– Послушай, Симус, да и остальным нелишне просветиться, – спокойно ответил Гарри, присаживаясь в кресло и закидывая ногу на ногу. – Анвар – чистокровный, воспитанный в восточных традициях и, как я успел понять, помешанный на Снейпе мальчик. Если бы он вызвал тебя на магическую дуэль, то твоим родителям было бы нечего хоронить. Рон за завтраком рассказал мне, как у вас проходит ЗОТИ. С учетом того, что этот ваш «Демон» – его отец… Ты все еще думаешь, что мне не следовало вмешиваться?

– Хочешь сказать, что ломая мне нос, ты спасал мою жизнь? – выкрикнул Симус, вскакивая. – И ты думаешь, я поверю?

– А мне пофиг, – сообщил ему Поттер. – Ты получил за дело. Уверен, твои благовоспитанные ирландские родители со мной бы согласились. Назвать законного магического супруга, превосходящего тебя по силе, подстилкой… как-то по-идиотски!

– Чего ты пришел, Гарри? – спросила из угла зареванная Джинни.

– По тебе скучал, – спокойно сообщил Поттер.

– Правда? – вскочила рыжая, явно намереваясь все ему простить и снова броситься на шею.

– Нет, – ухмыльнулся бывший гриффиндорец. – Я вообще-то пришел к Гермионе. Герм, уделишь мне пару минут?

– Нам не о чем разговаривать, – тусклым голосом разочаровавшегося в жизни человека ответила девушка.

– Правда? – удивился Гарри. – Ладно. Вспомнишь, что у тебя висит на шее – приходи.

С этими словами он поднялся и в гробовой тишине покинул башню, ставшую когда-то ему домом.

Гермиона сбежала от расспросов к себе в комнату, задернула полог и достала из-за пазухи странный кристалл, не раз и не два предупреждавший ее о том, что в еду что-то подмешано. Чай у директора она перестала пить именно по этой причине. Значит, Гарри беспокоился за нее? Почему он тогда так себя ведет? Так изменился? Стал злым, циничным, насмешливым… руки распускает? Но… как он сказал? «Попробуй измениться и ты»?

Отличница и умница Гермиона Грейнджер отнюдь не была зашоренной и ограниченной, как считали многие. Просто она привыкла взвешивать свои решения. Ей просто нужно было время, чтобы подумать.

***

– Профессор Анвар? – бледно-голубые, выцветшие очи директора Школы Магии и Волшебства обращаются к расположившемуся в кресле непробиваемо-невозмутимому собеседнику.

– Слушаю, директор, – ледяные зеленые глаза нового профессора, так непохожие на искрящиеся любовью и весельем изумруды его сына, спокойно встретили пристальный взгляд пожилого мага, который всегда чувствовал себя в присутствии Анвара… неуютно и досадовал на себя за эту слабость.

– Не хотите ли чаю? – попытка – не пытка, не так ли?

– Нет, – холодно обронил собеседник, даже не пошевелившись. Мраморная статуя, а не человек.

– А…

– Нет.

– Но…

– Если я ничего не запамятовал, что вряд ли, – без малейшего напряжения пресек возражения «работодателя» его «подчиненный», – мы с вами договаривались, директор Дамблдор, что я провожу только занятия по ЗОТИ и замещаю вашего… зельевара, – в низком голосе проскользнуло еле ощутимое презрение, не укрывшееся от «старого мудрого мага». – Остальное меня не касается. Я прихожу, когда в этом есть учебная необходимость, не несу ночных дежурств и не вмешиваюсь в дела люд… школы. Моя задача – подготовить этих… учеников к сдаче экзаменов. На меня поступали жалобы?

Дамблдор нахмурился и принялся сверлить своего собеседника взглядом. Жалоб действительно не было, и это-то и настораживало директора, собаку съевшего на разрешении конфликтов между преподавателями и учениками. Всегда находились недовольные. Всегда, до того момента, как начал преподавать профессор Анвар. Ни одной жалобы, кляузы или сплетни. Ни одного разговора в коридоре. Все ученики буквально поселились в библиотеке, из которой с неприличной скоростью исчезли словари рун и латыни. Это было, конечно, хорошо, но… странно. Взгляд старого мага потяжелел.

– Не думаю, что это разумно, директор, – все так же холодно и презрительно заверил его необычный собеседник. – Мой разум прекрасно защищен, и жалкие потуги прочесть мои мысли не обернутся для вас ничем, кроме головной боли. Предупреждаю в первый и в последний раз: не хотите стать пускающим слюни идиотом – не лезьте ко мне в голову. И к моему сыну – тоже.

– Я не…

– Оставим это, – взмах изящной руки с массивным фамильным перстнем, в который вставлен аметист. – Я могу быть свободен?

– Разумеется, – выдавил из себя Дамблдор и попытался улыбнуться. По-доброму, как обычно. Вышло довольно жалко.

Абигор смерил его надменным взглядом так, как будто собирался заказать ему гроб, добротный такой, из белого мрамора, и поднялся из кресла одним красивым, хищным движением. Взмахнув полами своего тяжелого кожаного плаща, из-под которого виднелись только носки начищенных туфель, «профессор Анвар», не снизойдя до прощаний, покинул кабинет директора Хогвартса.

Глядя на закрывшуюся дверь, Дамблдор медленно, шумно выдохнул, как человек, заглянувший в глаза Бездне. Он так и не понял, когда успел задержать дыхание. Все стремительно катилось к черту, и умудренный жизнью маг совершенно не знал, как этому помешать.

***

– Сев! В субботу мы идем в гости! – Поттер ворвался в лабораторию профессора Снейпа, на глазах отращивая оранжевые волосы, прибавляя в росте и раздаваясь в плечах. Одежда юного дарования тоже трансформировалась вместе с ним, и вскоре о его гриффиндорской принадлежности говорил только герб на мантии.

– Вот как? К кому же? – поинтересовался «Сев», ответив на страстный поцелуй, не переставая, впрочем, помешивать в котле Перечное зелье для больничного крыла.

– Думаю, Астарт сделает Нарси предложение, я сегодня подписал ему разрешение на посещение Верхнего Мира, – торжественно заявил Шестой Герцог, усаживаясь на лабораторный стол и принимаясь болтать ногами. – Люц и Марволо тоже приглашены. Надо будет обсудить с ними подробности ты-сам-знаешь-чего.

– Вот как? Уже все готово?

– Заодно и узнаем.

– Азам там будет?

– Я же сказал – там будет Люц.

– Для меня связь не очевидна, – насмешливо изогнул бровь Снейп.

– Ну, Азам же официально ухаживает за лордом Малфоем. А это значит, что он может появляться везде, где появляется его Искра. Не думаю, что он упустит такую возможность.

– Эр, ты собрался превратить помолвку одного из Герцогов в военный совет?

– Почему бы и нет? – удивился Эрри. – Пусть Нарси привыкает. Астарт не комнатная собачка, более воинственного и вспыльчивого демона еще поискать.

– Ну, хоть с наследником у него вопрос решен, – усмехнулся Северус. – А то Нарси…

– Ты о Андрасе?

– О том тонком блондинчике, что мы видели на приеме. Он еще так жадно на тебя таращился, что я его едва не стукнул.

Эрри расхохотался и обнял Северуса.

– Аэ, ты не меняешься, сколько бы лет тебе ни было! Андреса Астарт родил сам, это его сын, как Абигор – сын Люцифера. Второй отец мальчика – Желтый Герцог, так и не сделавший ответного шага. То есть у Нарси есть возможность понести от Астарта, если она захочет, и родить ему второго сына. Но я не думаю, что Его Третья Светлость обречет свое чадо на то, чтобы всю жизнь носить клеймо полукровки. Я на своей шкуре знаю, что это за удовольствие. Так что, скорее всего, для обзаведения вторым наследником Герцог подберет кого-то другого.

– Почему Желтый не согласен ему родить?

– Договор о рождении детей не всегда обоюдный, Северус. Он может быть заключен и в одностороннем порядке.

– Мне сложно представить, как такой мощный Астарт и этот худосочный… как его?

– Агварес.

– Да, так вот, как этот тонкий Агварес его… хм… убедил раздвинуть ноги? Мне страшно даже такое представить.

– Еще одно подтверждение тому, что внешность обманчива, – хмыкнул Эрри. – До того, как я стал Советником, этот… худосочный, как ты выразился, был третьим после Князя, мой Аэ. Да-да, сильнее меня, Астарта и даже Амдусциаса.

– Амдусциас – это тот, Зеленый, с волосами до колен?

– Да.

– Выходит, что…

– Да, мой недоверчивый супруг, выходит, что раньше все было иначе. Я был четвертым по силе только из-за родства с самим Люцифером, после которого шел Абигор, за ним так настороживший тебя Агварес, потом зеленоволосый Амдусциас, а потом – я. Конечно, уже будучи Герцогом.

– А что ты делал до того, как занял Оранжевый трон?

– На Арене мечом махал, – нагло ухмыльнулся Эр. – «Хаэрри Кровавый против ледяных великанов! Спешите видеть! Только один бой! Демон-полукровка против самых опасных сущностей Нижнего Мира!», – зычно объявил он голосом заправского промоутера и снова рассмеялся.

– И каковы были ставки? – поинтересовался Северус, загасив огонь под котлом.

– Мммм… когда в ложе присутствовал ты – пятьдесят к одному. Ты был рабом и в случае моего проигрыша достался бы победителю, поэтому я дрался особенно жестко. Когда тебя не было, я был в депрессии, и ставки падали до сорока пяти к одному, – ухмыльнулся Эрри и запустил руки в волосы своего Нгар. – Но, как ты понимаешь, так было не всегда. Бывали и проигрыши, каждый из них помню до сих пор, потому что после них я, во-первых, долго болел, а во-вторых – Абигор после каждого поражения высмеивал меня не менее десяти лет, называя слабаком и позором рода.

– А ты что?

– А я тренировался и побеждал, пока не стал самым крутым на свете, – нарочито-серьезно ответил Эрри и напряг внушительный бицепс, наглядно демонстрируя обоснование своих слов.

Северус небрежно потыкал в каменно-твердую мышцу указательным пальцем и деланно-равнодушно спросил:

– И что делает самый крутой на свете рядом с таким, как я?

– Тащит в спальню, а потом завоевывает для него мир, – рыкнул демон, гордо выпятив грудь, после чего подхватил своего Нгар и отправился исполнять обещанное.

Начал, понятное дело, с первого пункта.

Глава 100. В каждой избушке – свои погремушки.

– Аэтти, когда это все закончится? – Абигор лениво перевернулся на спину и закурил. Красноволосая голова ифрита тут же устроилась на его покрытом шрамами плече.

– Ты хочешь прекратить наши встречи? – с деланным недоумением спросил он, прокашлявшись, все-таки орать от наслаждения на протяжении двух стандартных часов – это слишком даже для его огнеупорной глотки.

– Я хочу, чтобы ты вернулся ко мне, Аэ, и тебе об этом известно.

Джинн тяжело вздохнул, обвел взглядом разгромленную спальню и тоже призвал сигариллу. Ухмыльнувшись, выхватил из воздуха Кнут Его Первой светлости, свернутый широкими кольцами, и прикурил от него. Еще одно движение сильной руки, и Кнут снова исчезает.

– Символ моей власти дан мне не для того, чтобы ты от него прикуривал, – спокойно отреагировал на это Абигор.

– Ты сам когда-то научил меня его призывать, Гор. Нечего теперь жаловаться.

– Ответь на вопрос.

– Разве я не с тобой? – красная бровь поползла вверх, а почти прозрачные глаза удивленно открылись.

– Ты знаешь, о чем я.

– Нет, не знаю, Гор. Сейчас все так, как было до моей смерти. У каждого из нас своя жизнь и встречаемся мы только для того, чтобы потрахаться.

– Аэтти, послушай…

– Нет, это ты послушай, Абигор! – ифрит вдруг сорвался с места и стал натягивать шальвары, не выпуская изо рта сигариллу. – Ты хоть раз послушай МЕНЯ, надменная ты сволочь!

– Аэ…

– Нет! Я был твоей шлюхой и не отказываю тебе сейчас. Секс чертовски хорош, а удовлетворить мою ненасытность под силу только тебе. Что тебе еще надо? Крови для ритуала Единения? Мою душу? Магию? Какого Люцифера ты добиваешься?!

Абигор поднялся, его прекрасные живые волосы рассыпались по широким плечам, спине и взволнованно зашевелились. Кроме этого нервного движения фиолетовых прядей, ничто не выдавало настроения Герцога. Он наколдовал себе фиолетовые пижамные штаны и, легко перескакивая через обломки мебели, остановился у окна, любуясь Огненным Озером.

– Мне не нужна шлюха. Мне нужно то, чем я владею по праву – мой Нгар, – спокойно ответил он. – Ты.

– Поздновато ты вспомнил, что неплохо бы сделать меня честным ифритом, – прошипел Аэтддин. – У тебя для этого было триста лет. Три гребанных столетия, в течение которых ты был для меня богом, смыслом жизни, целым, бл*дь, миром. Теперь поздно. Я отдал тебе все – невинность, тело, магию, душу, жизнь, сына. Свободу, наконец! Что, ЧТО ТЕБЕ ЕЩЕ ОТ МЕНЯ НАДО?!

– Успокойся, Аэтти, – не поворачиваясь к собеседнику, холодно оборвал Абигор. – У меня тогда были причины оставить все, как есть. Теперь же все по-другому.

– Конечно по-другому!!! – снова заорал ифрит, окончательно теряя самообладание. – Теперь я не твоя собственность! Я ничей! Я сам по себе!

– У нас сын, – так же спокойно возразил Абигор, наконец, оборачиваясь.

– Это у тебя сын. А я ему никто, принявший наследие раб.

– Не говори ерунды! – неожиданно рявкнул Герцог.

Ифрит от неожиданности попятился, но быстро пришел в себя:

– Не смей на меня орать, – тихо, с угрозой прошипел он.

– Не смей нести чушь, – так же тихо отозвался Абигор, и Аэтти понял, что пришло время ТОГО САМОГО РАЗГОВОРА, который он сознательно откладывал, но который все равно должен был состояться.

Забравшись с ногами на кровать, он похлопал рядом с собой.

– Иди сюда, Аби, нам нужно поговорить.

«Аби» фыркнул и улегся на самый край, снова закуривая.

– Я не готов к тому, чтобы снова сесть у твоих ног, Гор, – тихо сказал Аэтддин. – Просто не могу.

– Я не требую этого. Статус Нгар…

– Да знаю я, – устало махнул рукой Аэтти. – На Северуса насмотрелся.

– Северус – не демон, а я не Эрри, – чуть холодновато отозвался Абигор.

– За что ты взъелся на Аэтэроса, Аби? – поинтересовался Аэтддин. – Эрри любит его. Им хорошо вместе.

– Как заведомо более слабый, этот смертный не только тянет из Хаэрри магию, что не страшно – Шестой силен, как никто другой, он не дает моему сыну того, что он заслуживает.

– Если ты о детях…

– Конечно, нет, – скривил красивые губы Герцог. – Он не удовлетворяет его, Аэтти. Стихия Эра – огонь, он так же страстен и ненасытен, как ты, – Его Светлость обвел рукой то, что осталось от роскошной обстановки спальни. – Что может дать ему человек? Как смертный может унять ту силу, то пламя, что горит в нем? Страсть выжигает нашего сына изнутри, Эр мучает и себя, и Северуса.

– Магия не ошибается, – уверенно возразил ифрит. – А что смертный может дать? То, в чем Эрри нуждается больше всего – любовь, заботу и возможность быть для супруга всесильным богом, готовым лечь к его ногам. То, чего никогда не будет между нами – доверие и слепую веру в то, что партнер не предаст, что бы ни случилось. Северус для Эрри всегда прав. Твой сын готов бороться со всем миром, Князем, да хоть с самим Творцом ради того, чтобы быть вместе с супругом. Он победил смерть, Аби. И кто ты такой, чтобы судить о том, подходят ли они друг другу?

– Аэтти, – непривычно-тихо позвал Абигор. – Я тоже готов ради тебя на все.

– Не лги, Аби. Не надо, – ифрит поспешно отвернулся, чтобы скрыть страдание, отразившееся на лице.

Герцог поднялся, обошел постель и опустился на колени, взяв ладони джинна в свои.

– Скажи, что мне сделать, я сделаю.

– Поздно, – глухо ответил ифрит, но рук не отнял. – Я бы душу продал за эти слова, прозвучи они тогда, почти три тысячи лет назад. А теперь… спасибо, но что-то сломалось во мне там, в Пещере Чудес. От моей безумной любви только и осталось, что страстное желание делить с тобой постель.

– Ты же знаешь, что я не мог тогда предложить тебе…

– Ну да, – грустно хмыкнул Аэтддин, – кто ты, и кто я.

Абигор удивленно поднял брови:

– То есть?

– Ты не заключил со мной брак, потому что не счел меня достойным, – отвел глаза красноволосый. – И я тебя понимаю. Ифрит-полукровка, готовый умереть по щелчку твоих пальцев. Слабый, как новорожденный щенок.

– Аэтти, ты что? – от волнения и возмущения глубокий, красивый голос Герцога охрип и сорвался. – Я не поэтому…

– Да ладно, – не поверил ифрит, высвобождая руки, – хоть сейчас не ври.

– Ты думаешь, что меня бы остановили такие мелочи? – пораженно выдохнул Абигор. – Хорошего же ты обо мне мнения!

– Я чего-то не знаю? – насторожился джинн, пытливо глядя в зеленые глаза.

– Откуда мне знать, что ты там вбил себе в голову? – рассердился Абигор. Сердился он очень сдержанно: тонкие фиолетовые брови сошлись на переносице, а красиво очерченные губы поджались. И все.

– Так озвучь мне истинные причины твоего пренебрежения мной, – потребовал ифрит.

– Ты что, забыл, что уже состоял в браке? – удивился Герцог.

– И что? Брак не был закреплен! – снова начал выходить из себя Аэтддин.

– Это не имеет значения, ты принадлежал другому. Твой… супруг, – он скривился, – отказался отдавать тебя мне, хотя я предлагал ему за это половину своей магии.

– Ты ЧТО?! – от неожиданности громко крикнул Аэтти. – МАГИЮ?! Да ты рехнулся! Какой Герцог без магии?!

– Мне было все равно, – спокойно ответил Абигор. – От жезла пришлось бы отказаться, но ты был мне нужнее. Люцифер, когда узнал, впал в ярость, но это, как и с Эрри, ничего ему не дало, кроме морального удовлетворения от порки Кнутом единственного сына и от дикого скандала, который он закатил тогда. От магического выброса нашего Князя рухнули три башни его Замка. Я думал, что он меня убьет, но не вышло. Тесс не позволила ему.

– Я… не знал, – прошептал Аэтти.

– Конечно, не знал – откуда?

– Аби…

– Дай уж до конца покаяться, – криво улыбнулся Абигор. – Я вырезал весь твой клан.

– Что?

– Да. Всех. В живых остались только твоя мать и сестры. Я – их покровитель по праву победителя, и ты тоже был бы моим, если бы я успел закончить до твоего побега. Я смог бы заключить с тобой брак, еще тогда. Ни одного старшего родственника-мужчины не осталось, чтобы отобрать тебя у меня.

– Я не принадлежу теперь к роду Сауда, не сын я отцу своему. Только и осталось, что имя, – он немного помолчал и вдруг спросил: – Кто теперь верховный ифрит?

– Думаю, это решать не мне. Я покровитель рода, а уж кого избрал ваш совет – понятия не имею. По праву рождения ты вполне мог претендовать на этот титул.

– Не хочу, – фыркнул Аэтддин. – Целыми днями сидеть в диване* и разбирать, кто кого оскорбил, кто у кого что украл – благодарю покорно. Да и не может младший супруг быть верховным ифритом.

Услышав последние слова, Абигор пристально вгляделся ему в лицо, не в силах поверить, что не ослышался.

– Аэтти?

– Да куда я от тебя денусь, – чуть грустно ухмыльнулся джинн. – Не я ли говорил, что Магия не ошибается?

– Мне не нужны твои… вынужденные обязательства. Я их не приму, – холодно ответил Абигор. – Тебе ли не знать, что мне нужно все или ничего.

– Сдохнешь ведь без Нгар, – устало улыбнулся Аэтддин и коснулся ладонью живых волос Герцога.

– К тому, что я сдохну, я морально готов уже более трех тысяч лет, – Абигор собрал всю свою выдержку, чтобы не потянуться за ласкающей ладонью. – Так что мои планы особо не поменяются.

– Аби, почему с тобой всегда так сложно? – обреченно вздохнул Аэтти. – Почему нельзя просто оставить все, как есть?

– Хотя бы потому, что Магия не скрепит союз, если один из партнеров не уверен в своих чувствах.

– Дай мне немного времени, Гор, – попросил Аэтддин, убирая руку от теплых фиолетовых прядей, которые безумно любил. И тогда, и теперь.

– Сколько?

– Не дави авторитетом, – задорно улыбнулся ифрит, меняя гнев на милость. – Лучше приведи мне… веские доводы, – жарко выдохнул он, – вытягиваясь на ложе и призывно раздвигая колени, обтянутые тонким зеленым шелком. – Чем убедительнее, тем лучше.

Абигор надменно изогнул брови и удалил заклинанием одежду с них обоих.

– Надеюсь, что смогу убедить столь… взыскательного ценителя… в своем скромном мастерстве, – последовал холодный ответ, но роскошные длинные волосы Герцога свились в тугие жгуты, выдавая нетерпение.

– Тоже на это надеюсь, – мурлыкнул ифрит, переворачиваясь на живот и призывно раздвигая ягодицы, – ну же, Аби… пока я не сжег тут все.

– Как будто тут еще что-то осталось, – с сарказмом заметил Его Светлость, и Замок привычно вздрогнул от выпущенной им магии.

Доводы оказались действительно веские, и в Хогвартс Аэтти попал только под утро.

***

– Сев, мы опоздаем! – суббота выдалась суматошной, и Северус поспешил скрыться в лаборатории.

Чтобы не слышать, как Аэтти порывается удрать в Инферно, Драко дуется от того, что отец с матерью не слишком рады присутствию сына на намечающемся рауте, Блейз отказывается идти туда с Энесараимом, потому что еще ничего не решил по поводу них двоих, а Азам крутится перед зеркалом, предвкушая встречу с Люциусом. И все это происходит одновременно и почему-то в его покоях, которые он, правда, перестал считать своей крепостью сразу, как только в них пришлось пустить одного страстного и деятельного демона. И ифрита. Двух ифритов, вернее. А еще вампира и подростков, которые никак не могут совладать с гормонами.

– Сев! – повторил Эрри уже настойчивее. – Ты же знаешь, что я не умею завязывать галстук!

– Эрри… ну Эр! – пытался обратить на себя его внимание Аэтддин.

– Да вали ты уже в свое Инферно! – рявкнул Эр ему. – Абигору привет, смотри не перестарайся там, а то он у меня старенький уже, – сменил гнев на милость Советник, видя, как смутился джинн. – Давай, давай, пошел. Сев! – просительно поскребся в дверь лаборатории самый сильный после Люцифера демон. – Открой, пожалуйста, я уже всех разогнал. Исчезни, – это снова Аэтддину.

– Хаэрри, о, луна очей моих, чья красота и мудрость…

– Азам, хватай Драко с Блейзом и вали в Блэк-холл, пока я никого не убил. Прочь с глаз! – не оборачиваясь, распорядился Эр. – Сееев… Никого уже нет. Я же могу и сам к тебе прийти, но не хочу врываться.

Наконец, дверь в убежище отворилась, и на пороге появился Северус.

– Не ной, Эрри, – спокойно ответил он, ловко повязывая «бабочку». – Я полностью готов.

Эр с удовольствием оглядел его черную мантию из тяжелого шелка, слегка расшитую по рукавам и вороту темно-зелеными нитками, темно-серый костюм-тройку и черную же рубашку. Вместо галстука изящную шею прикрывал шейный платок в тон вышивке.

– Когда ты успел?

– В отличие от тебя, я еще помню, что для некоторых вещей существуют домовики, – чуть язвительно отозвался Северус, расправляя мантию. – Идем, пока все немногочисленные гости Нарциссы не поубивали друг друга.

Оправив строгий смокинг, сидящий на его мощных плечах, как влитой, Эр заплел оранжевые волосы в две длинные косы и обнял Северуса, перемещаясь в небольшой лондонский дом, в котором жила Нарцисса после развода.

Малая гостиная была обставлена просто и со вкусом: резная мебель, шелковые обои, легкие занавески, прикрытые тяжелыми портьерами. Вся комната была выдержана в бело-голубой гамме, оттеняя светлые волосы и топазовые глаза хозяйки. При появлении Советника, дамы («Куда же без Розалинды?» – усмехнулся про себя Эрри) поднялись с элегантного диванчика и присели в глубоком реверансе.

– Мессир, – мелодично поприветствовала его Нарцисса, – это большая честь для меня.

– Прекрати, Нарси. Астарт… вопрос снят, – тут же перебил сам себя Шестой Герцог, заметив намечающуюся вспышку портала. Быстро взмахнув рукой, он разрешил завершение перемещения и вскоре на пушистом белом ковре стояли Его Третья Светлость с Наследником.

– Советник, Ваша Милость, – едва заметно склонил голову Астарт, приветствуя Эрри и Северуса.

– Здравствуйте, Ваша Третья Светлость, – чуть улыбнулся тот. – Добро пожаловать. Леди Нарцисса Блэк, леди Розалинда Забини, – представил заново дам Эр, как и полагалось по этикету. – Наследник Малфой, наследник Забини, – он указал на юношей, молча разглядывающих пришельцев во все глаза, и те поклонились. – Лорд Малфой и Адиль-Азам задерживаются.

– Моя леди, – прогудел Астарт, целуя ручку порозовевшей Нарциссе, – леди Забини. Молодые люди.

– Его Третья Светлость, Герцог Инферно Астарт. Его сын – Андрес.

– АНДРЕС, – тихо, но с угрозой окликнул сына Голубой Герцог, пытаясь тому напомнить о манерах – дамам следовало поцеловать руку, а Советнику поклониться. Но тонкий и гибкий демон как будто не слышал ничего: его синие глаза налились потусторонним светом, ноздри раздулись и он тихо, но отчетливо зарычал.

– Андрес? – уже с беспокойством окликнул сына Астарт. – Что? Что происходит? Так и знал, что тебя нельзя брать с собо… О, черт!

Молодой демон стремительно терял человеческое обличье: из светлых длинных волос появились антрацитово-черные блестящие рога, глаза затопила чернота, а за спиной открылись черные кожистые крылья, разорвав в клочья черный смокинг и ослепительно-белую рубашку. Три тонких хвоста с костяными острыми наконечниками рассекли воздух, а сам демон принюхался.