Текст книги "Жить в твоей голове (СИ)"

Автор книги: teamzero

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 28 страниц)

Кастор, видимо, тоже думает, что его подопечный – бесполезная трата пространства и времени. Кай уверен, что Источник ненавидит его. Что ж, все честно, потому что Кай тоже ненавидит этого молчаливого жестокого человека, который делает его жизнь еще более мучительной, чем она и так стала после обращения.

Однажды ночью он пытается сбежать. Глупая затея, ведь он слеп и потерян, да и бежать ему некуда. Пути назад нет, но и жить так, как сейчас, он не может. Он пойдет куда угодно и будет стараться выжить до последнего. Любая жизнь будет лучше той, какую он ведет сейчас. Кастор нашел его. Кай вопил, и брыкался, и дрался, как мог, он походил на искалеченного, полного испуганной ненависти волчонка. Но Кастор, как всегда, оказался сильнее. В качестве наказания Кай не получал еды несколько дней.

Тренировки жестоки, все тело Кая покрыто синяками. Он не видит их, но знает, что они там. Как и порезы. Некоторые из них так глубоки, что оставят после себя шрамы. Иногда, лежа ночью без сна, Кай тихо ощупывает их, надавливает, чтобы почувствовать боль. Чтобы убедиться, что не исчез в этой враждебной темноте. Кастор не бьет его за проступки, нет. Но он избивает Кая до полусмерти во время тренировок – и Кай зовет её в эти минуты. Смерть. Но отвечает ему только демон.

Каждая тренировка – война в миниатюре между Каем и его Источником. Пока что Каю ни разу не удалось выйти победителем из этой битвы. Каждый раз он обнаруживает себя лежащим без сил на полу, жалким, полным боли, захлебывающимся в крови и слезах, а ненавистный голос холодно произносит неизменный приказ:

– Встать.

Кай забылся тревожным сном, когда это случилось. Твердые сильные руки хватают его, срывают с его жалкой подстилки и волокут в ночь. Все чувства Кая вопят от напряжения, он не понимает, кто напал на него. А затем различает уже знакомый ему запах черной хны, которую Кастор жег при каждой медитации. Это был его наставник. Он тащил упирающегося мальчика следом за собой, и Кай чувствовал под своими босыми ногами шероховатость деревянного пола, затем сырую прохладу земли, потом острую шелковистость покрытой росой травы. Кастор вел его в лес. Силуэты деревьев и мужчины перед ним рисовали перед слепыми глазами Кая устрашающие образы.

Кастор решил избавиться от него, Кай был в этом уверен. Наставник пришел к окончательному выводу, что не сможет слепить из него то существо, которое рассчитывал получить. И сейчас он отведет его в лес, и убьет. Какая-то крошечная частичка Кая одобрила эту мысль. Но это была лишь секундная слабость. Кай хотел жить. Его жизнь – это все, что у него осталось, и он не собирался так просто отдавать её этому человеку.

Когда он начал вырываться, Кастор ударил его чем-то по голове. Удар был таким мощным, что Кай потерял сознание. Очнулся он в какой-то пещере, сырой и влажной. Из нее не было выхода. Он провел в ней день, или год, или вечность, бессмысленно меряя неверными шагами свою темницу, ощупывая влажные склизкие стены, отчаянно выискивая хоть какую-то трещину, прислушиваясь к шевелению воздуха в надежде на сквозняк, который укажет ему, где выход. Ничего. Кастор запер его в этом каменном мешке, чтобы Кай умер, как животное – от голода, жажды и отчаяния.

И тогда появился Унас. Первородный. Этих созданий – сильных, злобных и неуправляемых – потомки павших ангелов использовали в качестве своих сосудов в войне с асурами. Неистовость и сила унасов не принесла им победу. После того, как асуры заточили демонов в темницы, они открыли охоту на унасов – возможно, это была неприкрытая месть бывшим сторонникам нефилимов – методично истребляли их одного за другим, пока не уничтожили всех. Кроме одного. Этого.

Кай понятия не имел, что кому-то из унасов удалось выжить. Он никогда не видел их и не мог его узнать, ему неоткуда было догадаться, что за существо сейчас находится в этой пещере вместе с ним. Но он понял. Демон узнал, вспомнил своего бывшего союзника, а вместе с ним его узнал и Кай.

У этого Унаса, единственного теперь представителя своей расы, была одна цель: убить маленького червяка, попавшего ему в руки. Унас не узнал демона. Его разум давно помутился и в нем не осталось ничего осмысленного, только животная потребность убивать, рвать и пожирать еще дрожащее, окровавленное мясо. Демон еще не понял, что его бывший соратник потерян для него. Кай знал, что чудовище внутри него жаждет перебраться в куда более полезный для него сосуд. И это значило, что демон постарается всеми силами ослабить Кая.

Дикий рев Унаса сотряс скользкие стены пещеры, мелкие камешки посыпались с потолка от силы вибрации. Барабанные перепонки Кая взорвались болью, но он не дал себе зациклиться на ней. Воздух всколыхнулся и тело Кая отреагировало быстрее, чем его мозг, бросаясь плашмя в грязь и лужи каменистого пола и спасая его от яростного взмаха когтей.

Кай быстро пополз в противоположный угол, бешено работая локтями и коленями, сдирая их в кровь. Сердце колотилось в горле и висках, пустой желудок сводило болезненными голодными спазмами. Унас разворачивался к нему, с шумом втягивая воздух и исходящий от добычи запах страха, и одновременно с его огромными руками, ухватившими голову Кая, нанес свой удар и демон. Слепые глаза Кая пронзила острая боль, как будто разом лопнули все сосуды в них, и он почувствовал, как течет из глаз по щекам тягучая, обжигающая кровь.

Кай вскрикнул от боли в голове, давление от сжимающих её рук Унаса было невыносимым. Казалось, еще немного и его голова лопнет, как перезрелая дыня. Кай сам не знал, как сделал это, но его руки метнулись вверх, превозмогая боль, ощупью нашли лицо Унаса, ощутили его бугристую холодную кожу и отыскали глаза. Прежде, чем Унас понял, что происходит, большие пальцы Кая впились в его глазницы. Унас взвыл, и Кай с отвращением почувствовал, как лопается глазное яблоко под его правым большим пальцем, как тягучая жидкость и кровь текут вниз по его запястью.

Унас отшвырнул его с такой силой, что Кай почти потерял сознание от удара о противоположную стену. Унас выл и рычал, полосуя руками свое лицо, сходя с ума от боли. Кай поднялся и прижался спиной к стене. Его рубашка, уже влажная от холодного пота, стекающего по его спине, тут же пропиталась влагой от сырой стены. Кай почувствовал смятение демона. Он недоумевал, почему Унас не дает ему перейти в свое тело, прежде чем убить мальчишку.

Ты думаешь, он помнит тебя? – насмешливо обратился к нему Кай, не пользуясь голосом. – Правда думаешь, он даст тебе овладеть им? Он сумасшедший. Даже я чувствую это в нем. Это животное. И оно просто хочет жрать. Он убьет и сожрет меня, а ты будешь просто пикантным дополнением к его ужину. Так что сейчас либо помоги мне, либо сдохни!

Челюсти Кая напряглись, стекавшая по щекам кровь просочилась в рот и обволокла язык медным покрывалом. Триумф – вот что он почувствовал в тот момент, когда понял, что демон подчинится. Существование демона зависело от жизни Кая и если он умрет, демон умрет вместе с ним. Демон хотел жить, даже если это означало дать свою силу ненавистному мальчишке.

Окровавленные губы Кая раздвинулись в ожесточенной ухмылке, почти животном оскале, когда он почувствовал, как течет по его телу мощь демона, впервые почувствовал, как неистовая энергия разливается по его венам вместо его человеческой крови, как наливаются силой его конечности.

И когда Унас, взревев, бросился на него в слепой ярости, Кай ответил ему почти животным рычанием. Его тело вспомнило все удары, все приемы и подсечки, которым учил его Кастор. Его руки и ноги превратились в непобедимое оружие, он предвидел каждое движение противника и уворачивался от него.

Он вышел победителем из этого боя. Избитым, обессиленным, едва живым – но живым, в отличие от Унаса. Первородный стал первым монстром, павшим от его руки. Кай был готов к тому, что теперь тоже умрет. Но ему не было страшно. Он подумал, что теперь он хоть на малую часть, но стал достоин своего отца. Эта мысль согрела его холодеющее тело.

Кай лежал на холодной земле, влажной и вонючей, глаза закрыты, дыхание замедляется, сердце – тоже. Жизнь уходит из него и вой демона становится все тише. Кай не в силах открыть глаза. Он так устал.

Земля слабо вибрирует от чьих-то шагов. Кай слышит их, но не может открыть глаза, не может пошевелиться. Если здесь еще один враг, он убьет его и Кай не сможет этому помешать. У него нет сил. Его тело избито и сковано тысячелетней усталостью.

Все, что он может – слушать эти осторожные шаги. Один, другой, ближе. Шаги замерли. Кто-то смотрел на него, внимательно, оценивающе… одобрительно? Кай вдруг очень захотел открыть глаза, но веки были слишком тяжелыми. Движение воздуха, шорох ткани – кто бы ни стоял сейчас над ним, он присел, стал ближе.

Твердая мозолистая рука коснулась его виска. Кай хотел вздрогнуть, это было естественной инстинктивной реакцией – но тело было настолько уставшим, что осталось неподвижным. Чья это рука? Это прикосновение принесет ему новую боль? Смерть? Мысли в тумане, один туман в голове…

Рука была жесткой и грубой, но прикосновение – нет. Так его касалась мать, когда думала, что он спит. Мягко, успокаивающе – прикосновение полное привязанности, заботы и тепла. Так его касалась рука этого человека. Прикосновение, которое Кай не рассчитывал когда-либо еще испытать в своей жизни.

А затем рука исчезла. Новое движение воздуха, когда человек поднялся на ноги. И вдруг, неожиданно, оглушающе – в ноздри Кая хлынул запах черной хны. И голос, знакомый, жесткий, безжалостный – но почему-то больше не вызывающий страха или ненависти – привычно приказал:

– Встать.

И, повинуясь этому приказу – не умом, а чем-то другим, более глубоким – Кай распахнул глаза, впервые добровольно впуская в них тьму, и силу, и свое предназначение…

– Встать! – гремит голос, единственный голос, который может вернуть Кая даже с того света.

Как и двадцать один год назад, Кай повинуется этому голосу, его тело, каким бы избитым и сломанным не было, не в состоянии противиться этому приказу, вросшему в каждую клетку его кожи, вшитому в каждую его мышцу, вырезанному на каждой его кости. И Кай отталкивается от земли руками и коленями, поднимается на ноги, пошатываясь, но тело снова функционирует и он блокирует новый удар инквизитора.

Воздух вокруг них взрывается воем сирен. Полиция. Скорая. Кто-то вызвал их, возможно, кто-то видел, что здесь происходило. Девочка все еще здесь, лежит на земле, но больше не кричит. Ей больно, кровь сочится сквозь её пальцы.

Кай готов к новому удару, но его нет. Он слышит шум, отрывистые слова, топот шагов. Инквизиторы уходят, их спугнули сирены – они не хотят попадаться на глаза людям. Спина протестующе хрустит, когда Кай распрямляется. Туман все еще заполняет его голову, а знакомая мозолистая рука прикасается к его плечу, мягко, но уверенно толкает в сторону, понуждая двигаться.

– Шевелись, Кай, нам тоже не стоит светиться перед аборигенами. – голос Кастора уставший, но спокойный.

Они бегут, в голове у Кая немного проясняется. Спина болит, но это ничего. Они вышли из парка и сейчас Кай следует за наставником, полагаясь на его зрение. Скоро они оказываются в помещении, здесь пахнет сыростью и плесенью. Судя по запаху и тишине – какая-то заброшка. Кай потер поясницу, морщась от боли, и осторожно наклонился, растягивая поясничные мышцы.

– Ты его видел? Брида? – Кай сдвинул наверх свою повязку, полностью открывая лицо. Предметы вокруг тут же приняли более четкие, интенсивные очертания. От этого внезапно разболелась голова. – На что он был похож?

– Клоун. – коротко отозвался Кастор.

Кай слышал, как он обходит кругом помещение, касается руками стен, затем, тихо кряхтя, садится на перевернутый ящик. Силуэт Кастора во тьме его зрения выглядел очень четким. Кай не видел цвета его волос, глаз или кожи, не видел выражение его лица, но усталость в позе наставника была очевидна.

– Клоун? – озадаченно переспросил Кай. Он подошел к стене, ощупал её пальцами, затем осторожно, чтобы лишний раз не потревожить травмированную спину, опустился на пол, вытянул перед собой ноги. Ножны на правом бедре впились в кожу, но у Кая не было сил их поправлять. – Погоди, я помню изображения клоунов в книгах по истории этого мира. Они мерзкие, но разве они не предназначены для того, чтобы веселить людей?

Кай почувствовал, как его наставник устало передернул плечами.

– Они тут все сумасшедшие. Скажи спасибо, что пока что не нашлось никого, кто боялся бы динозавров. Не представляю, как мы справились бы с этими тварями.

Кай улыбнулся, но улыбка получилась слабой. Все его тело ныло от усталости. Демон шумно всхрапнул где-то внутри, зашевелился, и Кай вздрогнул от пробившего его внезапного озноба.

– Тебе нужна медитация. – медленно проговорил Кастор. Кай даже не потрудился удивиться тому, что его наставник всегда знает, как будто чувствует, когда демон начинает вести себя беспокойно.

Каю понадобилось неожиданно большое усилие, чтобы принять позу для медитации. К рукам и ногам будто подвесили тяжеленные гири. Движение воздуха и ощущение тепла подсказали, что Кастор неслышно подошел к нему и сел рядом. Кай привычно вытянул руки, ладонями вверх, и наставник накрыл их своими руками.

Они молчали. Кай дышал. Слушал демона. Слушал уверенные, ровные удары сердца наставника. Слушал тишину. Позволял этой тишине разливаться по его уставшему телу и гладить чудовище, запечатанное у него внутри. Секунды лениво уплывали, сменялись минутами…

А затем что-то произошло. Чувства Кая медленно возвращались в свое привычное напряженное состояние, но он слишком медленно, слишком поздно понял, что означает покалывание на коже его лба у линии волос. Инквизиторы были близко, слишком близко. Пол начал ощутимо подрагивать под ними, стены завибрировали. Охваченный тревогой, Кай поспешно поднялся на ноги.

– Кастор, – быстро начал он. – Нужно ухо…

Закончить он не успел. Раздался невыносимо громкий треск, грохот, скрежет металла – и потолок обрушился на их головы.

***

Кастор очнулся в машине скорой помощи. Кроме него внутри было еще двое человек, мужчина и женщина, оба без сознания. В груди болело и каждый вздох отдавался болью.

– Что произошло? – проскрипел Кастор, обращаясь к одному из парамедиков.

– Взрыв. – плоско отозвался парень. – Точно не известно, кто это сделал. Пострадало много людей. Вам лучше не шевелиться и не разговаривать.

– Вы… я был один, когда вы нашли меня?

Медбрат встрепенулся, бросил на Кастора тревожный взгляд.

– Среди обломков обнаружили только вас. С вами был кто-то еще?

Кастор помедлил, обдумывая ситуацию.

– Нет. – наконец, ответил он. – Я был один.

Кай мог успеть скрыться. У парня слишком крепкий череп, чтобы крыша, свалившаяся на его голову, причинила ему какой-то вред. С ним все в порядке. Кастор сглотнул пересохшим горлом.

Учитывая все обстоятельства, у него совершенно не было времени разлеживаться здесь и переживать за своего подопечного. Машина скорой остановилась и парамедики засуетились, готовя пациентов к перевозке.

Кастор не протестовал, когда его на каталке повезли ко входу в отделение неотложной помощи. Он чувствовал себя усталым и избитым, но несмотря на это с трудом удерживал себя на месте. Все это было бесполезной тратой времени, ему нужно было разыскать своего парня. Дело было в катахари, Кастор понимал это. Чудовище, прорвавшееся в этот мир, было не простым духом, и он знал это лучше кого бы то ни было. Кастор чертыхнулся про себя. Нужно убираться отсюда. Он надеялся, что в суете приемного покоя ему легче будет затеряться и улизнуть из-под рук местных врачей.

Парамедики провезли его через стеклянные входные двери и на один миг Кастор замер, потрясенный представшей перед его глазами картиной. Он поразился количеству раненых и покалеченных людей. Проклятый дух успешно справлялся со своей задачей. В свою очередь, их с Каем успехи в решении этой проблемы пока что были весьма плачевны.

– Что тут у нас? – раздался резкий женский голос.

Кастор уставился на подошедшую к нему женщину. Она была в медицинской униформе, густые темные волосы собраны в высокий хвост, лицо бледное и уставшее, та же усталость в уголках серых глаз, но взгляд сосредоточенный, твердый. Девушка слегка переменилась в лице при виде Кастора, её полные губы приоткрылись в безмолвном вздохе. Кастор тоже узнал её. Эту девушку он едва не сшиб с ног сегодня утром, решив использовать её в качестве живого отвлечения для инквизиторов.

Она ничего не сказала, лицо вновь стало непроницаемым. Её руки быстро прошлись по его телу, движения уверенные и знающие. Она моментально нашла больное место на его боку, вызвав непроизвольную дрожь от боли, и её темные брови неодобрительно сошлись на переносице, где образовалась крошечная морщинка.

Кастор молчал, терпеливо позволяя ей осматривать себя.

– У вас сломаны два ребра. – подытожила она, голос звучал отстраненно, но не равнодушно. – Вывих плеча и сильно ушиблен правый бок. Нужно сделать рентген, чтобы исключить возможность внутренних повреждений.

Что-то в её голосе, в ней самой, вдруг привлекло внимание Кастора. Он испытывающе посмотрел на девушку. Что не так? Это обычная женщина, врач или медсестра, неважно. Но что-то неуловимое было в выражении её лица, в этих серьезных глазах, что всколыхнуло старые, тщательно забытые воспоминания в голове Кастора.

Девушка молча смотрела в ответ. По её лицу скользнула едва уловимая тень, светлые глаза сузились, а выражение вдруг стало встревоженным, беспокойным. Она нервно облизнула губы и склонилась чуть ближе к Кастору.

– Скажите, что с вами произошло? – тихо спросила она. Её голос слегка дрожал. – На вас напали? Вы видели, кто это был?

Кастор не ответил ей. Он продолжал изучать её. В ней было что-то странное, и неожиданно знакомое. Понимание танцевало где-то на задворках его разума, и ускользало все дальше каждый раз, когда Кастору казалось, что сейчас он ухватит разгадку этого странного ощущения.

А затем он понял.

И тогда смотреть на нее стало невыносимо тяжело, но вместе с тем он жадно впитывал её образ, выражение её лица, её глаз.

Кто-то вскрикнул недалеко от них и звук отвлек их обоих.

– Послушайте, если вы видели хоть что-то, расскажите об этом. – настойчиво прошептала девушка. – Здесь что-то происходит, что-то очень странное, вы же сами видите. Если вы хоть что-то…

Кастор молчал. Что он мог сказать? Девушку позвали с другой стороны помещения, но Кастор не расслышал её имени.

– Ладно. – разочарованно произнесла медсестра. – Но если вы вспомните хоть что-нибудь… Сейчас я направлю вас на рентген.

Она отошла к стойке регистрации, а Кастор, не теряя времени, тут же соскользнул со своей каталки. Ребра отозвались на движение резкой болью, но Кастор проигнорировал её. Проигнорировал он и легкий шок, вызванный тем, что он понял об этой девушке. Сейчас на это не было времени. Сохраняя спокойный и уверенный вид, он зашагал к выходу. Под его левой ногой спружинило что-то мягкое. Кастор опустил взгляд вниз и уставился на валяющийся под его ногами кошелек. Что ж, он был далек от раздумий о моральных сторонах таких поступков. Кастор наклонился, поднял кошелек и спрятал его в карман. Им с парнем надо что-то есть, а выдать стражам командировочные как-то никто не сообразил.

Никем не замеченный, Кастор благополучно выскользнул из госпиталя и зашагал по тротуару. Одним жестким волевым усилием он выбросил из головы эту медсестру. То, что он понял, кто она такая, никак не могло повлиять на текущую ситуацию. На улицу уже опустились сумерки, темнота сгущалась с каждой минутой. Кастор не позволял себе тревожиться о Кае, но напрягал все свои внутренние ресурсы и тот неуловимый родничок энергии, зашитый в его днк, надеясь почувствовать своего подопечного.

Долго ждать ему не пришлось. Темная тень, истуканом застывшая в одной из арок длинного дома, узнавалась безошибочно. Кай выглядел помятым и уставшим, на его исцарапанной челюсти становилась заметной легкая щетина, а на черной кофте появилось несколько новых дыр. Но он выглядел очень неплохо как для человека, на которого обрушилось здание.

– Ну что, парень, время поужинать? – как ни в чем ни бывало ухмыльнулся ему Кастор и на один короткий, очень короткий, миг позволил себе почувствовать слишком сильную радость от того, что Кай действительно жив.

***

Кай никогда раньше не бывал в кафе. Он знал о таких заведениях только из книг по истории мира людей. В мире асуров тоже были подобные места, но жителям резерваций они были недоступны. Здесь было… странно. Очень тепло и приятно пахло. Сидение мягкое, обито какой-то незнакомой тканью, к которой хотелось прикасаться вновь и вновь. Тихая музыка и голоса посетителей сливались в один сплошной, убаюкивающий гул. Кай чувствовал людей вокруг, слышал их движения, дыхания, сердцебиения – скопление стольких живых существ было почти чрезмерным для его обостренного восприятия. Он чувствовал себя очень неуютно внутри собственной кожи и сидел как на ножах.

Прежде, чем зайти внутрь, Кастор снял свою куртку и велел Каю надеть её, чтобы скрыть дыры на его кофте и раны на его теле. Повязку тоже заставил снять, а спутанные длинные волосы худо-бедно завязать в пучок на затылке. Кастор настаивал, что они не должны выделяться.

– Плохо, что слепоту не так просто замаскировать. – Кастор сокрушенно вздохнул. – Люди, отличающиеся от других людей, всегда привлекают чрезмерное внимание. Ладно, пусть даже ты слеп, как крот, но постарайся хотя бы убрать с лица это зверское я-демон-сломаю-шею-потом-спрошу-выражение.

– Во-первых, я не слеп, как крот, во-вторых, я не демон, а в-третьих… когда-нибудь, старик, ты признаешь, наконец, что просто завидуешь моей слепоте. – ответил Кай, закатывая глаза. – Ведь мне, в отличие от тебя, не приходится каждый день лицезреть твое отражение в зеркале. И между прочим, я слышал, как Кира говорила Зоре, что я “брутально красив” – это насчет зверского лица, если ты не понял.

– Кира еще слепее своей незрячей ученицы, так что нечего тут пыжиться. – отмахнулся Кастор и Кай ухмыльнулся, качая головой.

Сейчас, сидя на этом нелепо мягком диване и вдыхая интенсивные запахи еды, людей, предметов, Кай едва ли не подпрыгивал каждый раз, когда кто-то проходил чересчур близко от их стола. Вокруг было слишком много людей для того, чтобы он мог перестать дергаться, они осаждали его со всех сторон, и он никак не мог прикрутить свои органы чувств, работающие в максимальном режиме после стычек с бридами и инквизиторами.

– Расслабься. – проворчал Кастор. – Иначе с минуты на минуту лопнешь, на тебя прямо смотреть больно. – шорох его одежды подсказал Каю, что наставник последовал своему же совету и откинулся на мягкую спинку своего кресла. Кай сцепил руки и опустил голову. Расслабиться он сейчас смог бы только потеряв сознание, поэтому он даже не пытался.

К ним подошла официантка. Кай услышал шумок в её сердце – ничего смертельного, но от длительных пробежек ей лучше воздержаться.

– Готовы сделать заказ? – равнодушно осведомилась девушка. Она жевала что-то, какую-то конфету, и когда она открывала рот, от нее исходил приторно-сладкий запах. Кай сдержал гримасу, просившуюся на лицо от слишком интенсивного запаха.

– Так, дайте-ка глянуть… – Кастор зашуршал страницами меню. Для Кая оно было бесполезно, но наставник, вполне ожидаемо, не потрудился озвучить ему список блюд. – Я буду жареный картофель и стейк.

Кастор еще не успел договорить, а желудок Кая уже пронзило болезненным спазмом. Он только сейчас дал себе почувствовать, насколько он голоден. Последний раз он ел, когда охотился за стаей перевертышей, еще до зуву. Пожалуй, с того момента прошло уже почти два дня.

– Окей. – теперь Кай отчетливо расслышал липкий звук от жевательной конфеты, которую девушка перекатывала во рту. – А что вы…

Кай знал, что сейчас она смотрит на него. Он невольно вспомнил слова Кастора и постарался сделать безобидное лицо, но, вероятно, не слишком преуспел. Кай поднял голову, ориентируясь на отчетливое присутствие девушки, но его слепые глаза все равно смотрели немного мимо её лица – он понял это, потому что тут же почувствовал её смятение и смущение. Девушка поняла, что он слеп. Она прокашлялась и звук прозвучал виновато и неуверенно.

– Извините, в смысле… Вы тоже готовы сделать заказ?

Кай слегка приподнял один уголок рта в кривой усмешке, бросив попытки выглядеть нормальным. Учитывая его слепоту, синяки на лице и порезы на челюсти, это изначально было провальной затеей.

– Мне то же самое, что и ему.

Девушка еще раз прокашлялась, шариковая ручка в её руке чиркнула по бумаге блокнота и она поспешно отошла. За их столиком повисла тишина.

– Я попал в их госпиталь. – нарушил молчание Кастор.

– Знаю, я слышал, как тебя увезли. – кивнул Кай.

– Все хуже, чем мы думали. Катахари успел наплодить слишком много бридов. Госпиталь забит битком.

Кай снова кивнул. Он так крепко сжал челюсти, что заболели зубы. Ситуация начинала выходить из-под контроля.

– Возможно, нам нужно подкрепление. – неохотно произнес Кай. Он медленно выдохнул и осторожно облокотился о спинку своего сидения. В спине хрустнуло.

– Возможно. – задумчиво отозвался Кастор. – Но еще рано. Если к утру станет ясно, что вдвоем мы не справимся…

Вернулась официантка с двумя благоухающими тарелками. У Кая перехватило дыхание, а во рту начала обильно собираться слюна. Последний раз подобные запахи он чувствовал в мире асуров. Измерение Претов не изобиловало пищей и обычно рацион стражей состоял из жесткого мяса, лепешек и съедобных корешков.

Официантка оставила тарелки и отошла. Каю понадобилась почти вся его выдержка, чтобы не наброситься на еду. Это было… что ж, это было восхитительно. Когда-то очень давно, когда Кай еще не владел своими чувствами, у него были сложные отношения с едой. Он не мог есть мясо, потому что каким бы пережаренным оно ни было, он все равно чувствовал вкус крови животного, иногда мог даже почувствовать, если животное было поражено какой-то болезнью. Со временем он научился выборочно заглушать свое восприятие.

Как бы то ни было, сейчас заговорить он смог лишь после того, как отправил в рот пять или шесть вилок жареного картофеля и ароматного стейка. Это не шло ни в какое сравнение с жестким мясом мелкой дичи в мире голодных духов.

– Где ты раздобыл деньги? – тихо поинтересовался Кай.

– В госпитале. – просто отозвался Кастор, с удовольствием причмокивая, но не вдаваясь в подробности. Затем беспечно добавил: – Надеюсь, их хватит на наш пир.

Кай ничего не ответил, занятый едой. Когда первый острый голод отступил, его мысли стали более четкими, вернулась ясность. Он прокручивал в голове последнюю стычку с инквизиторами. Они пронесли с собой в этот мир запрещенное оружие. Это было плохо. Против такого вооружения шансы Кая и его наставника понижались вдвое. Недавняя драка могла бы закончиться плачевно, если бы Кастор не позвал его, не сыграл на рефлексах, въевшихся в него на уровне мышечной памяти.

Челюсти Кая остановились на миг, затем он задумчиво проглотил еду. Они в этом мире меньше суток, а он уже два раза умудрился провалиться в глубинные воспоминания своей жизни. Кай полагал, что это побочное воздействие контакта с катахари, но в нем засело необъяснимое тревожное чувство, оно угнездилось где-то у основания шеи, как зашитая в кожу гудящая пчела. Кай прислушался к этому ощущению и понял, что это не просто тревога, это больше похоже на предчувствие. Как будто он чувствовал приближение чего-то, какого-то события, какого-то неминуемого происшествия, как бывало у него перед грозой. Как будто он уже почувствовал молнию, и теперь, затаив дыхание, ждал раската грома.

– Кастор, – позвал наставника Кай. Тот промычал что-то в ответ, но Кай медлил. Открыв рот, он уже не был уверен, что хочет продолжать. Тем не менее… – Мы никогда не говорили об этом, я знаю, но я всегда хотел спросить тебя… Та пещера. Ты ведь знал, что там будет Унас?

– Да, я знал. – ровным голосом ответил Кастор после едва заметной паузы.

– И все равно отправил меня туда. Почему?

– Чтобы ты стал тем, кем ты был на самом деле.

– Ты не мог знать, что я справлюсь. – Кай знал, что переходит черту. Они никогда не говорили с Кастором ни о чем подобном и то, что наставник отвечает, уже было необычно. Возможно, именно потому, что он отвечал, Кай продолжал гнуть свою линию.

– Но ты справился. Видишь ли, Кай, это был единственный выход. На тебя ничего не действовало. Ты закрылся в себе, ты ненавидел меня и поставил стену между собой и тем, что я пытался вдолбить в твою упрямую голову, какие бы жесткие меры я не предпринимал.

Несколько секунд в голове Кая была пустота, мозг обрабатывал полученный ответ. Затем волна жара прокатилась по его телу, от шеи к щекам. Кай подавил всколыхнувшиеся эмоции усилием воли. Ему буквально пришлось прикусить язык, чтобы сдержать рвавшиеся наружу слова – обвинения, выкрикиваемые голосом одинокого измученного ребенка – о том, что Кастор мог бы добиться куда более быстрого и эффективного результата, если бы его методы были чуть менее жесткими, и чуть более человечными. Но Кай ничего этого не сказал. Это было жалко, это была слабость. Кай бывал разным, но никогда не был нытиком и размазней. Просто Кастор всегда вызывал в нем самые мощные чувства – хорошие ли, плохие – но всегда самые сильные.

– Значит, эта пещера была моим последним шансом, так? Если бы я справился, я прошел бы на следующий уровень, заработал одобрение, похвалу и все такое. А если нет… то что? Ты просто вернулся бы в мир асуров за новым учеником? Более легким? – Кай с отвращением поморщился, сам услышав звон обиды в своем голосе. До чего же жалко. “Ты жалкий, жалкий тип, Кай,” – сказал он сам себе.

Кастор сделал глубокий долгий вдох прежде чем опять начать говорить.

– Да, Кай, эта пещера была твоим последним шансом. Но не в том смысле, в каком ты думаешь. Она была твоим последним шансом выбраться из темницы в твоей голове, куда ты сам себя заточил. Она была твоим последним шансом поверить, что ты достаточно силен, умен и вынослив, что ты достоин быть стражем нефилимом. – Кай невольно вздрогнул от слов Кастора, неожиданно озвучивших его детские страхи. И только ли детские? – Ты никогда не был послушным учеником, или легким, но если бы я не отправил тебя в пещеру, если бы ты не справился с Унасом, ты не справился бы с собой. Если бы я не отправил тебя в пещеру, за пару лет ты научился бы основным вещам, необходимым нефилиму, но этого было бы недостаточно, чтобы ты выжил в последующие годы. Тебе нужно было самому почувствовать, пощупать тот внутренний стержень, который видел в тебе я, но который оставался невидим для тебя самого. Пещера и Унас показали тебе то, что видел я. Я не был эталонным наставником, на самом деле, я никогда не хотел быть Источником для нефилима, но у меня не было выбора точно так же, как и у тебя. Да, Кай, ты был отвратительным учеником: наглым, дерзким, упрямым, озлобленным и неконтролируемым. Ты бесил меня невероятно. До сих пор бесишь – имей в виду. Ты был таким до пещеры и, что греха таить, какоето время был таким и после. Но видишь ли, к тому моменту мне уже не нужен был правильный или легкий ученик. Так уж получилось, что мне стал нужен именно ты, со всеми твоими неуправляемыми озлобленными потрохами.