Текст книги "Жить в твоей голове (СИ)"

Автор книги: teamzero

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 28 страниц)

Леде казалось, что еще немного – и она просто заорет без слов, так сильно в ней сейчас кипел взрывной коктейль из злости и усталости. Для страха не осталось места. Она готова была броситься на непрошенного гостя с голыми руками и выместить хоть на ком-то всю ту бессильную ярость, что копилась в ней все последние двадцать четыре часа.

Но какой бы агрессивной она себя сейчас не чувствовала, Леда не была дурой. Она, конечно, понимала, что ей нельзя просто так атаковать взломщика. Он мог быть не один. Он мог быть – и скорее всего, был – куда больше нее. Поэтому Леда сделала то, что казалось ей самим воплощением всей разумности на земле: схватила пылящийся в углу кальян (подарок от Веры, которым они пользовались не так часто, как хотелось бы), тихо отцепила от него шланг и, занеся над головой шахту, бесшумно двинулась на кухню.

Она была разгневанной, решительной и сильной. Руки просто чесались от желания заехать тяжелой шахтой по голове злоумышленника. Никто, черт возьми, не будет безнаказанно забираться в её квартиру! После таких адских суток, как эти, Леда была готова встретиться один на один хоть с целым отрядом воров. Где-то в глубине души она, конечно же, понимала, что шансов против целого отряда у нее нет, даже вооруженной кальяном. Её это не останавливало. Про газовый баллончик в рюкзаке она благополучно забыла в приливе агрессивной храбрости.

Леда ввалилась в собственную кухню, занося шахту кальяна над головой, когда тоненький голосок её здравого смысла робко спросил, почему в её доме пахнет свежеиспеченными блинчиками. Злоумышленник забрался в её квартиру, проголодался, и решил побаловать себя ароматными панкейками?..

Кухня встретила её грохотом роняемой на пол сковородки и громким шипением обжегшегося о включенную плиту “грабителя”.

– Твою мать, какого хрена, Леда?!

Отличный вопрос. На пять баллов. Леда опустила кальян, чувствуя, как силы разом покидают её тело, оставив её шататься на ногах, чьи предательские суставы в один миг превратились в пудинг. Её руки задрожали и ствол кальяна со звоном вывалился из её пальцев.

– Ты что творишь?

Голос её брата звучал высоко и сердито, как и всегда, когда он был испуган.

А Леда посчитала, что лучшим ответом будет действие, поэтому мысленно послала коту под хвост чувство собственного достоинства и просто плюхнулась на задницу прямо там, где стояла. Тем более что трясущиеся ноги все равно уже перестали её держать. Похоже, она еще больше испугала Рема, потому что он издал странный булькающий звук и присоединился к ней на полу. Он схватил её за плечи и легонько встряхнул.

– Эй, ты чего? – испуг у него перешел в следующую стадию, на которой голос звучал хрипло и едва слышно. – Ты что, ранена? Нам нужно в больницу?

Леда открыла было рот, собираясь заговорить, но сконфуженно закрыла его, когда в горле странно клацнуло, а затем гортань скрутило спазмом. Она просто покачала головой, сглотнула пару раз и сделала новую попытку:

– Я подумала, ко мне кто-то вломился.

Леда с ужасом услышала слезы в своем прерывающемся голосе. Хуже того, слезы были не только в нем, судя по тому, как отвратительно пекло глаза. Только снова реветь ей и не хватало.

– Блин, прости. Я не думал, что ты так высадишься. – Рем уселся рядом с ней и вытянул перед собой ноги. – У меня же есть ключ от твоей квартиры. Я услышал вчера в новостях про этот сумасшедший дом в госпитале и подумал, что стоит зайти к тебе утром позавтракать. Моральная поддержка, все такое. Тебя дома не оказалось, так что я решил приготовить тебе завтрак. Подумал, тебе приятно будет, и тут ты вваливаешься домой в режиме берсерка.

– Зато теперь ты можешь быть уверен, что я пользуюсь этим кальяном и перестанешь его у меня клянчить.

Рем хмыкнул и мотнул головой в ответ на её слова. Окинул её внимательным, обеспокоенным взглядом из-под нависших на глаза каштановых волос. Хлопнул обеими ладонями по своим обтянутым серыми джинсами коленям.

– Вот что: в таком виде тебе запрещено прикасаться к моим божественным блинчикам. Шуруй в ванную, а я сварю кофе.

Леда не стала с ним спорить. Она мечтала о душе почти так же сильно, как о двухдневном сне. Или двухнедельном. Оставив Рема убирать в кухне, Леда поднялась на ноги и побрела в ванную. Сняла свитер (мышцы в руках и спине ныли, как будто она вернулась с силовой тренировки), кривясь от боли, стянула порванные на коленях джинсы, следом белье и носки – просто бросила все там же, на полу, неизящной кучей. Она шагнула в ванну, задернула шторку и включила горячую воду. Обжигающие струи ударили по коже и это было почти больно, но Леда лишь тихо зашипела и не стала делать воду прохладнее. Она постояла так какоето время, вымыла голову, и еще раз, и еще. Снова застыла. Напряженные мышцы медленно расслаблялись под действием горячей воды, кожа покраснела, усталость стекала по телу вместе с мыльными потоками.

Она израсходовала почти всю воду в бойлере. Когда её прекрасный источник горячего ливня начал иссякать, Леда выключила душ, насухо вытерлась и обвернула влажные волосы полотенцем. Закуталась в мешковатый мягкий халат и вышла из ванной. Её встретил запах свежесваренного кофе и дивный аромат горячих блинчиков.

Рем уже вовсю жевал, когда она появилась из ванной. Он жестом пригласил её сесть на кухонный диванчик, что она и сделала с удовлетворенным вздохом. После душа она чувствовала себя легкой и почти бестелесной. Леда подвинула к себе чашку с благоухающим кофе и потянулась за блинчиком, но её рука настороженно зависла в воздухе, когда Рем вдруг шумно втянул воздух сквозь зубы, издав тихое короткое “сссс”. Она встревоженно посмотрела на брата и увидела, что его взгляд прикован к её коленям. Леда тоже поглядела на них. Кожа на обоих коленях была содранной и воспаленной, суставы припухли и кое-где проступала свежая кровь.

– Если это ощущается так же больно, как выглядит, то странно, что ты все еще в сознании. Жуй свой блинчик, а я этим займусь, раз уж я у нас сегодня за старшего.

Леда послушно принялась за блинчик, а Рем сходил в ванную и вернулся с её аптечкой. Она рассеянно смотрела, как он опускается на корточки рядом с ней, пропитывает антисептиком ватный тампон и принимается аккуратно прикладывать его к её сбитым коленям.

Вид Рема, сосредоточенно обрабатывающего её ссадины, внезапно вызвал в её памяти другую, давнюю картину.

Ей было семнадцать. Это была первая годовщина смерти их родителей. Пасмурный летний день, который она ненавидела. Леда увела Рема на крышу дома их тетки, чтобы та их не увидела, вернее, не увидела Рема в таком состоянии. В тот день она так же аккуратно, как и он сейчас, промывала его раны, заклеивала пластырем ссадины на его лице. Рем молчал, терпел её прикосновения и сверлил её угрюмым взглядом замкнутого, агрессивного подростка. От него неслабо пахло спиртным.

– Собираешься рассказать мне, кто это сделал с тобой?

– Отвали.

Леда медленно втянула воздух через нос, на миг прикрывая глаза и уговаривая себя успокоиться, затем еще медленнее выдохнула ртом. Спокойствия не прибавилось.

– Если это снова компания Шипа, я узнаю. И натравлю на него и его дружков столько полиции, что он до пенсии из исправительной колонии не выйдет.

Чертов головорез с дурацкой кличкой Шип и его подручные были намного старше Рема, они даже были старше самой Леды, и от одного упоминания о местной банде придурков все внутри нее закипало от гнева.

– Это не твое дело, поняла? – огрызнулся Рем.

– Еще как мое.

– Отвали, Леда. Ты мне не мать.

Ох. Это было больно. Конечно, она ему не мать. Ей семнадцать, черт возьми, и она понятия не имеет, как справляться со своей жизнью. Леда смотрела на окровавленное лицо своего тринадцатилетнего брата, изучала его ожесточенное выражение, и спрашивала себя, как их жизнь могла превратиться в это дерьмо.

– Это не значит, что мне безразлично, когда из тебя делают грушу для битья. – тихо и натянуто ответила она.

– Да мне насрать, что там тебе пофиг, а что нет! – вдруг заорал на нее Рем и Леда подскочила на месте от неожиданности. – Перестань притворяться, что мы по-прежнему семья, потому что мы что угодно, только не семья! Все исчезло, слышишь ты? Все исчезло, когда они разбились в своей сраной машине! Нет больше семьи! Нас нет, есть ты, и есть я, и ты мне не нужна, поняла меня? Ни черта у тебя больше нет, как и у меня!

– Неправда. Неправда, Рем. У меня есть ты. А у тебя есть я.

– Да херня! Я тебя видеть не могу! Тебя, и твои глаза, твое лицо, совсем как у… Да ты… Тебе на меня всю жизнь было насрать, только и знала, что задирать нос, а теперь вдруг врубила режим мамаши! Думаешь, ты такая взрослая и сильная? Да хоть подавись! Ты мне не нужна! Я уже знаю, что это такое, когда ты один на свете!

Ярость бешеным зверем заклокотала в горле Леды, подстегиваемая его злыми, жестокими словами. В этот момент в ней бушевали и сталкивались между собой самые противоречивые чувства. Она почти ненавидела брата, она разрывалась от жалости к нему, к себе, она ненавидела свою жизнь, она злилась на родителей за то, что оставили её, оставили их, и она невыносимо, мучительно скучала по ним обоим. Немой крик зудел под её кожей, хуже роя разъяренных пчел, и голова горела от нестерпимого желания дать ему прорваться наружу, каким угодно образом. И решение ударило её в тот же миг. Рему нужна была встряска. И ей тоже. Ей нужно было выпустить из себя демонов, в которых превратились её чувства.

– Знаешь, как это, да? – тихим, опасным голосом переспросила Леда, запуская руку в аптечку и нащупывая нужный ей предмет. Она вынула медицинские ножницы, раскрыла их. – Ни черта ты не знаешь, Рем. Если хочешь попробовать остаться один на свете, я могу тебе помочь. Могу показать тебе, как это на самом деле.

И, не дав ему ответить, одним четким взвешенным движением Леда полоснула себя острым краем ножниц вдоль запястья. Она знала, что делает. Порез был неглубоким и не задел ничего важного в её руке, но кровь обильно потекла по её ладони. Рем так резко вскочил на ноги, будто его подняли за невидимые нити, его широко открытые глаза были прикованы к её окровавленной подрагивающей руке. А Леда чувствовала какоето извращенное удовольствие от боли, которую сама себе причинила. Как будто с кровью из нее выходило нечеловеческое напряжение, затихал безумный крик в глубинах её существа. Рем побледнел, потом позеленел, его губы дрожали. Он вдруг стал выглядеть еще моложе, чем был на самом деле. И вот оно. Страх на его лице. Понимание. Как будто он очнулся ото сна.

Леда не двигалась, он сам схватил аптечку, вывернул на землю все её содержимое и непослушными руками ухватил перевязочный бинт. Рем трясся всем телом, когда лихорадочно прижимал скомканный бинт к порезу на её руке. Это мало помогло бы, если бы рана действительно была серьезной, но именно ради такой вот реакции Леда и затеяла весь этот извращенный, жестокий спектакль. Вероятно – наверняка – с ней тоже было что-то очень не в порядке. У кого повернется язык назвать нормальной подобную шоковую терапию? Но, с легкой усмешкой подумала Леда, это доказывает, что они все-таки семья. Потому что у них есть кое-что глубинно общее. Они оба поломаны, по-разному, но в то же время одинаково.

Пальцы Рема перепачкались в её крови, он судорожно прижимал импровизированную повязку к её руке, таращась на её кровь с таким видом, будто ожидал, что вместо нее по её сосудам течет другая жидкость. Леда решила, что уже достаточно, и сжалилась над ним, к тому же, адреналин схлынул и рука действительно начала болеть. Она отодвинула его беспокойные пальцы, наклонилась к аптечке и выудила из закрытого кармашка чистый бинт, после чего уверенными экономными движениями принялась бинтовать свою руку.

Рем тем временем свалился на колени и зачарованно наблюдал, как скрывается под белой тканью её кожа, смотрел на красные пятна, медленно проступающие через бинт. Его руки безвольно лежали на земле, словно из них вынули все кости. Леда закончила с рукой, помедлила, думая, что теперь делать. Обнять его? Заговорить? Просто уйти и дать ему прийти в себя?

Она не знала, какое решение будет правильным в ситуации, настолько неправильной, как эта. Но когда она шевельнулась, Рем, видимо, решил, что она собирается уйти. Тогда его руки ожили, потянулись к ней и обвились вокруг её пояса, сначала нерешительно, а затем со все нарастающей силой. Он так и не поднялся с колен, просто все сильнее прижимался лицом к её животу, словно прятался от всего мира. И когда его плечи принялись меленько подрагивать, когда Леда почувствовала, как быстро пропитывается влагой её футболка, её тело зажило своей жизнью, руки прижали еще ближе к ней его голову, пальцы зарылись в отросшие почти до плеч волосы. Леда даже не понимала, что сама дрожит так же сильно, как и Рем. Они оба понятия не имели, как долго простояли тогда вот так: одинокие, покинутые, сломанные дети.

И если проблемы Рема тогда не закончились, даже если они стали только больше и росли, как снежный ком, после того дикого эпизода он больше никогда не отталкивал от себя сестру. Он пускал её в свой мир, как бы грязно, темно и холодно там ни было, и она изо всех сил старалась заглушить своих демонов, чтобы прогнать его собственных. Потому что она отвечала за него. После драк, в которые он регулярно ввязывался, после его ночных дебошей, после первой настоящей ломки – она была с ним. Позволяла ему спрятаться в ней. Позволяла себе прощать его, когда он сам не мог себя простить.

Именно тогда, в тот день на крыше, Леда со всей ясностью поняла, что хочет посвятить себя медицине. Через год она поступила в медицинский колледж, чтобы учиться на медсестру. Для обучения на врача в университете у них на тот момент не было средств. Леда подумывала о том, чтоб сейчас продолжить свое обучение, но пока что откладывала эти мысли в долгий ящик.

Рем внимательно посмотрел на нее снизу вверх. Его пальцы колдовали над её коленями и ей почти не было больно. Леда как будто все еще видела своего маленького брата, растрепанного худого паренька, страдающего от душевной боли, которую он всеми силами старался превратить в боль физическую – потому что такую боль он знал, как терпеть. У них были одинаковые серые глаза. Мамины. Сейчас эти глаза смотрели на нее со взрослого лица её брата. Он сам едва держался на поверхности, совсем недавно вынырнув из собственного бушующего моря зависимости, неуверенности и неприкаянности, но сейчас это он был тем, кто опекал её. Они всегда делали это: заботились друг о друге. В мире боли и потерь, они всегда были друг для друга якорем и путеводной звездой.

– Хочешь поговорить о том, что было в госпитале? – предложил Рем.

Леда устало пожала плечами и рассеянно отхлебнула кофе.

– Да не очень.

– А про это не хочешь рассказать? – он многозначительно кивнул на её колени.

Леда нахмурилась, спрашивая себя, может ли она рассказать об этом брату. Она хотела рассказать, но вначале ей нужно было немного разобраться с собственными мыслями, поэтому…

– Не сейчас, Рем. Может, чуть позже, окей?

Он согласно кивнул и вновь сосредоточился на её коленях.

– Сегодня было странное утро. – вдруг произнес Рем, будто вспомнив что-то. – Я шел к тебе и вдруг откуда ни возьмись накатил этот туман и…

– Туман? – встрепенулась Леда.

Все тревоги и страхи нахлынули на нее с новой силой. Её рука невольно дрогнула и на стол брызнули капли кофе из её чашки.

– Да, странный туман, он был как будто только в одном месте и еще этот запах странный, я так и не смог понять. Что-то очень неправильное происходит в городе.

– Ты видел кого-то? – напряженно спросила Леда.

– Конкретнее? – не понял Рем.

– Кого-то странного? Например… например мужчину в черной маске?

Она смотрела, как ползут вверх брови Рема, а его лицо принимает удивленное выражение.

– Нет, я не видел никаких странных мужиков. – Леда выдохнула с облегчением. – Но там была девушка.

– Девушка? – озадаченно переспросила Леда.

Рем кивнул. Он налепил на её колено последний пластырь, поднялся с пола и занял свое прежнее место на табурете напротив нее.

– Да, ты бы её видела. – он вдруг ухмыльнулся и Леда вскинула брови при виде этой усмешки. Такая улыбка была редким гостем на его лице. – На улице плюс пятнадцать, солнце, а девчонка в шапке-ушанке, дождевике и гетрах поверх штанов. И еще галстук. Совсем чокнутая. Я подумал, она иностранка, потому что говорила с каким-то странным акцентом.

По описанию девица и впрямь казалась ненормальной, но Леду не обманули намеренно пренебрежительные слова. Она прищурилась, выжидающе глядя на брата. Он какоето время смотрел в ответ, стараясь не моргать, но у него не было шансов. Никогда не мог сравниться с ней в игре в гляделки. Рем закатил глаза и недовольно заворчал себе под нос.

– Окей, хорошо, хватит мне сверлить мозг взглядом. Она симпатичная, ладно? Странная, но симпатичная. Она мне понравилась. Но… – он замялся, и Леда не торопила. – В общем, я заметил кое-какие симптомы. Мне кажется, она была под чем-то. Я… Короче, я дал ей визитку клуба поддержки с моих курсов реабилитационной терапии. Мне… захотелось ей помочь.

Он пожал плечами, рассеянно ковыряя щербинку на поверхности стола. Леда молча отхлебнула кофе. Стоило ли ей удивляться, что девушка, на которую её брат обратил внимание, имела собственные проблемы с зависимостью (какого бы рода ни была эта зависимость)? Леда не пришла в восторг от возможности того, что Рем мог закрутить роман с девушкой, чьи проблемы вполне могли стать для него толчком назад, в его собственные – но она старалась верить в людей, даже когда для этого было совсем мало оснований.

Рем взглянул на часы и встряхнулся.

– Мне пора в офис, сестренка. А ты марш в кровать.

Он поднялся, взял Леду за руки и потянул наверх. Она с недовольным кряхтением подчинилась, тоже вставая на ноги. Голова была как в тумане, глаза слипались даже несмотря на выпитый кофе. Рем довел её до комнаты, как маленькую, и проследил за тем, чтобы она легла. Затем опустил темные ролеты на окнах и комната погрузилась в приятный полумрак.

– Братский долг выполнен. – отрапортовал Рем и, проходя мимо кровати, погладил сестру по голове. – Я закрою сам, а ты позвони мне вечером или напиши, если что-то будет нужно.

Уже в полусне, Леда просто вяло кивнула головой. Разлепить глаза она уже не смогла бы даже под дулом пистолета. В её уши словно затолкали вату и все звуки были приглушенными и далекими. Её уплывающее сознание успело зарегистрировать тихие щелчки замков на двери и Леда провалилась в тяжелый, душный сон.

Резкий звук заставил её вынырнуть из пучин полусна-полукомы буквально через секунду после того, как она сомкнула глаза – по крайней мере, именно так ей казалось. Звонил телефон. Леда твердо вознамерилась его проигнорировать. Он был к тому же далеко, а она была не в состоянии выбраться из кровати.

Телефон затих, но через секунду вновь разразился навязчивой трелью. Леда раздраженно зашипела, путаясь в одеяле в поисках его края. Придется встать хотя бы ради того, чтобы выключить звук на проклятом телефоне. Почти ненавидя настырного абонента, Леда подобрала телефон и увидела на экране имя Веры. Она застонала. Придется взять трубку, чтобы по крайней мере послать подругу подальше и сказать, чтобы не дергала её ближайшие десять часов – иначе, не получив ответа, Вера поднимет панику и все станет только хуже.

– Вера, если ты хочешь спросить мое мнение насчет лака для ногтей, я убью тебя, и мне плевать, как надолго меня посадят в тюрьму.

– Для справки, за предумышленное убийство в нашей стране пожизненный срок. Я догадывалась, что ты меня любишь, но это уж слишком, поумерь свои чувства, детка. – привычные шутки-от-Веры звучали странно натянутыми из-за её напряженного голоса. – Очень интересно, что ты упомянула тюрьму.

– Блин, Вера, уже больше суток, как я не сплю. – почти прорычала Леда. – Или выкладывай, что у тебя на уме, или замолкни навеки, потому что у меня остывает уютная норка из одеял и подушек.

– Ты сегодня говорила с двумя полицейскими?

– Ну. – Леда слегка опешила от поворота этого разговора и не смогла выдавить из себя ничего более существенного.

– Странное что-то в них заметила?

– В каком смысле?

Леда услышала тихий звук на том конце и поняла, что Вера в нерешительности кусает губы.

– В таком, что ни хрена это были не копы, вот что.

Леда молчала, переваривая услышанное. Она понимала каждое слово по отдельности, но вместе они не имели смысла.

– Еще раз?

– Двоих детективов нашли связанными в подсобке в отделении педиатрии. Кем бы ни были те двое мужиков, что тебя допрашивали, к полиции они имеют такое же отношения, как я – к НАСА.

– Я… Блин, Вера, я все услышала, но я сейчас хуже зомби. Я не знаю, что сказать.

– Позвони мне, когда выспишься.

Леда пообещала так и сделать, распрощалась с подругой и отключила телефон, от греха подальше. Пару секунд глядела на погасший экран. С тоской поняла, что снова начинает болеть голова.

Двое мутных типов прикидывались копами и обозвали её наркоманкой. Прекрасно. Все лучше и лучше. Только вот… Леда вдруг вспомнила, как резко они поменяли тактику допроса. Как это случилось? Она что-то сказала, что-то, после чего они принялись оборачивать против нее все сказанное. Что это было?

Леда нахмурилась, пытаясь вспомнить. Мало осознавая свои движения, вновь забралась в кровать. Они спрашивали про погибшего мужчину, что он сделал, когда… когда вывел её из тумана.

Туман. Она не говорила лже-копам о тумане, но они знали о нем. И, как только она указала им на это, мигом принялись выставлять её неблагонадежным свидетелем. Туман был в переулке с клоуном, и копы знали о нем. Рем тоже видел странный туман сегодня утром.

– Что все это значит? – прошептала Леда в подушку.

Возможно, когда она выспится, всё станет понятнее. Лишь бы только не было снов. Сны – последнее, что ей сейчас нужно.

***

– Что, если никого из стражей не осталось в живых?

Кай ждал, когда Зора озвучит этот вопрос, потому что эта мысль висела в воздухе между ними с той самой секунды, когда оба почувствовали присутствие инквизиторов. Её голос звенел от напряжения, как до предела натянутая струна.

Они шли по тихим улицам чужого города, идя по следу брида, который утром сбежал от Кая. Тот их пока что не заметил, и это вселяло надежду на то, что рано или поздно он выведет их на девушку. По молчаливому согласию они решили не выслеживать инквизиторов. Если обостренные чувства их не подводили, в этот мир проникли несколько десятков враждебных асуров, и искать их было бы самоубийственной затеей. Двое нефилимов, даже очень способных, не имели шансов против такого количества инквизиторов.

Будет удачей, если они сами как можно дольше не попадутся им на глаза.

Вопрос того, каким образом инквизиторы прорвались в мир людей, оставался открытым. Зора только что озвучила самый худший вариант, о котором Кай старался не думать. Это было бы настоящей катастрофой. Как на зло, теперь, после того, как Зора произнесла свой вопрос вслух, возможность этого вдруг показалась пугающе реальной.

Даже погруженный в свои тревожные мысли, Кай ощутил приближение большой компании, которая вот-вот должна была показаться из-за угла, поэтому он плечом подтолкнул Зору, вынуждая её свернуть на боковую, более пустынную улочку. Он предпочитал не слишком попадаться на глаза местным жителям, несмотря на то, что они с Зорой приложили все усилия, чтобы не выглядеть слишком уж странно. Кай снял свою повязку, а Зора без своего маскарада выглядела куда более прилично, но одолевшая их паранойя вынуждала избегать любого контакта с местными.

– Я думаю, тебе стоит вернуться. – наконец, проговорил Кай.

– Если еще есть, куда возвращаться. – угрюмо ответила Зора. Она шмыгнула носом и поправила сползающий с плеча рюкзак. – Нет, я останусь с тобой. Мы вернемся вместе, когда решим хотя бы часть наших проблем здесь.

Словно только и дожидаясь этих её слов, та самая часть их проблем решила резко сменить курс. Кай и Зора, не сговариваясь, бросились следом. Они быстро пересекли проспект, прислушиваясь к передвижениям брида. Он повернул в боковую улицу, которую Кай узнал через миг. Он слегка задохнулся от охватившего его чувства. Именно здесь он дрался с клоуном. Именно здесь погиб Кастор. Здесь его наставник передал девушке свой дар. Понимание ударило его внезапно и оглушающе, он даже слегка сбился с шага. Брид охотился за этой женщиной, и если он привел их сюда, это значило, что она тоже недалеко.

Тем временем брид почуял их и остановился. Кай видел его неподвижный высокий силуэт. От него исходили волны неприятной энергии, от которой свербела кожа и вставали дыбом мелкие волоски на теле. Брид застыл посреди переулка, в котором появился на свет, но его поза просто дышала опасностью. Кай почувствовал резкое движение Зоры и быстро протянул руку, чтобы остановить её.

– Нет, он слишком опас…

– Как и я. – прорычала Зора и сердито вырвала руку из его хватки.

Не успел Кай опомниться, как она уже мчалась на брида, вся вибрируя от напряжения. Она была испугана, а поскольку Зора не любила быть испуганной, то предпочла превратить свой страх в ярость. Она хотела выпустить пар, нуждалась в активных действиях, чтобы хоть немного отвлечь себя от сокрушающей тревоги за Киру и других стражей. Но этот брид был не тем противником, которого можно было использовать для такой цели. Слишком опасным. С ним было что-то не так.

Чертыхаясь про себя, Кай побежал следом за Зорой, которая уже набросилась на брида. Тот отбил её атаку, легко, почти играючи. Подоспевший Кай заломил ему руку, но брид вывернулся из его хватки, проявив неожиданную силу и гибкость. Они атаковали – он блокировал. Все его движения были четкими и доведенными до автоматизма, как будто он всю жизнь практиковался в боевых искусствах. А ведь это было близко к правде: похоже, что прототип брида, тот человек, адским аватаром которого стало это существо, умел драться и делал это часто.

Брид сражался безмолвно, не издавая ни единого звука, Кай даже не слышал его дыхания. С нечеловеческой ловкостью увернувшись от удара, брид сделал попытку сбежать, но Кай успел лягнуть его в коленную чашечку, вынудив припасть на одно колено, а Зора мигом замкнула руки на его шее в жестком захвате.

А затем произошло нечто, чего ни Кай, ни Зора не ожидали. Брид весь завибрировал, напрягся и… растворился в воздухе. Они оба застыли, словно статуи, Зора все еще держала руки в приеме захвата, хотя в них теперь был только воздух.

– Что это было, черт его дери? – непривычно высоким голосом спросила Зора. Она выпрямилась и потерла ладони друг о друга. Кай знал, что у нее зудит кожа после прикосновения к бриду, потому что и сам чувствовал то же самое.

– Он ушел в тонкий мир. – хмуро отозвался он.

– Я это поняла, но какого хрена, Кай? Бриды не должны этого уметь! Что за дрянь этот катахари вытянул из головы твоей девицы?

Кай не знал, что на это ответить. Что она не его девица? Что бриды действительно не должны быть на такое способны, и значит, этот конкретный брид какой-то неправильный? Кай видел многих бридов в этом мире, самых разных чудовищ, но ни один из них не обладал способностью перемещаться в тонкий мир. Это мог только сам катахари. Что не так было с этой девушкой, если рожденный из её страхов брид оказался чем-то большим, чем должен был?

Сердце Зоры вдруг запнулось на секунду и застучало быстрее. Будто забыв на миг о присутствии Кая, она сделала несколько неуверенных шагов в сторону выхода из переулка. Судя по обилию звуков, запахов и сердечных ритмов, там был жилой дом. Кай потянул носом воздух и тоже почувствовал, как кто-то вышел из этого дома на улицу, но не сразу понял, почему Зора так отреагировала на этого человека. Он прислушивался к шагам мужчины, все ближе, совсем рядом – и вот они уже удаляются: парень прошел по другой улице, не свернул в затененный переулок, где стояли двое нефилимов.

– Что? – наконец, спросил Кай, поняв, что не дождется от Зоры пояснений.

Она растерянно мотнула головой.

– Это был тот парень, которого я увела сегодня от катахари.

Кай ничего не ответил, потому что только сейчас почувствовал это. Не запах, и не звук – что-то более глубинное, необъяснимое. Ощущение невесомости в груди, будто стоишь над пропастью, покалывание в кончиках пальцев. Он вдруг просто знал, сразу и наверняка, что она там. В этом доме жила девушка, которая стала его Источником. Он просто почувствовал её, как будто это было самой естественной вещью на свете, как будто стук её сердца был биением его собственного, будто это её кровь текла по его венам. Сейчас, в этот момент, он впервые до конца осознал, что Кастор отдал ей частичку себя, потому что Кай узнавал его в ней, и от этого болезненно щемило в груди.

Зора вернулась к нему, вопросительно коснулась его напряженного плеча.

– Она живет здесь. – Кай нервно облизнул пересохшие губы. – Девушка, которой Кастор передал свой дар.

Зора ответила сдавленным вздохом.

– Удача, что мы так быстро нашли её. – она помедлила, словно решая, стоит ли говорить вслух то, что было у нее на уме. – Немного странно, что мы натолкнулись на этого парня возле её дома.

– Они могут быть как-то связаны. – Кай пожал плечами и сделал несколько шагов по направлению к дому, прислушиваясь к пульсирующему в нем ощущению, пытаясь выделить из множества сердцебиений то, которое принадлежало ей. – Может, он её муж или парень, как они тут говорят.

Зора c удивлением поняла, что ей очень не нравится вариант, в котором её утренний знакомый выступал в роли мужа этой женщины. Она недовольно скривила губы, злясь на себя. Каю она об этом, конечно же, не сказала. Об этом вообще никому нельзя говорить. Никогда. И думать так ей тоже нельзя. Есть дела поважнее.

– И что теперь… – начала было Зора, но не закончила свою мысль.

Чужое присутствие расцвело в воздухе ядовитым цветком. Оказалось, что кроме них за бридом следил кое-кто еще. Инквизитор пока что не заметил их, он был один и, похоже, тоже интересовался домом, где жила ни о чем не подозревающая девушка. Скорее всего он был разведчиком, но как вообще инквизиторы могли выйти на нее?

– Думаешь о том же, о чем и я? – уточнил Кай у притихшей Зоры.

Он услышал её улыбку и ухмыльнулся в ответ. Они разделились, Зора скользнула в соседнюю улицу, чтобы обойти инквизитора кругом, а Кай двинулся прямиком к нему, заходя сзади. У инквизитора, конечно же, было оружие, но он не успел вынуть его и пустить в ход. Зора намеренно вышла на открытое пространство, чтобы привлечь его внимание, а бесшумно подкравшийся Кай молниеносно накинулся на него сзади и обрушил на голову мужчины сокрушительный удар. Застигнутый врасплох инквизитор мешком повалился на землю.