355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » salander. » You raped my heart (СИ) » Текст книги (страница 1)
You raped my heart (СИ)
  • Текст добавлен: 9 мая 2017, 03:02

Текст книги "You raped my heart (СИ)"


Автор книги: salander.


Жанры:

   

Фанфик

,

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 29 страниц)



========== Часть I. Глава 1 ==========

Эрик ненавидит женщин.

Эта мысль не отпускает Кристину. Травит ей мозг, заползает в далекие закоулки сознания и поселяется там тихой змейкой. Ядовитой. Отравленной. Время от времени она запускает свои тонкие белые клыки в плоть, посылает импульсы. И девушка снова приходит к неизменной истине. Эрик ненавидит женщин.

Или только одну. Ее. Кристину.

Он начал цепляться к ней еще во время инициации. Хотя тогда, казалось, что он цепляется ко всем. Но особо сильно доставалось Трис и Кристине. Первая его раздражала и нервировала, вторая вызывала ненависть. Брюнетка хмурила брови, не понимая, в чем причина такого повышенного интереса одного из инструкторов к ее персоне. Потом девушка стала замечать, что Эрик хмур, груб, жесток и агрессивен не только по отношению к ней. Ко всем. Он не жалел никого. Ни Питера, ни Ала, ни Уилла, ни Эдварда, ни Трис, ни саму Кристину. Его слова, жесткие высказывания, скрежещущие звуки, вылетающие изо рта, тембр голоса – все сочилось лютой и беспричинной ненавистью.

А потом Кристине стало казаться, что Эрик цепляется к ней больше. Чаще подходит, делает замечания, бьет по рукам, если девушка неверно выполняет упражнения. Больше ядовитых и оскорбительных слов сыплются с его уст в ее сторону. Она огрызалась, получала затрещины и нагоняи. Но по сути, все это были мелочи. Сущие пустяки. Ничего серьезного. Кроме того, что в душе девушки они породили жгучую ненависть к одному единственному человеку. Она ненавидела его тогда, когда он чуть не заставил ее расстаться с жизнью, отдать ее Пропасти. Она ненавидит его и по сей день, уже будучи полноправной Бесстрашной, членом своей фракции. Искренность осталась далеко позади. Дом, мама, сестра, черно-белые цвета, правильные формы и правда, которой ее учили – все это казалось таким далеким, таким чужим. Теперь ее дом здесь. Среди серых камней, горящих углей, крови и боли. Бесстрашие – фракция мужественных и сильных. И Кристина станет такой. Она до сих пор все еще слишком «зеленая» для этого места. Но годы и опыт исправят этот изъян. А девушка будет стараться.

– Эй, ты чего такая грустная? – Обеденный зал битком набит людьми. Стоит гвалт, откуда-то слышатся ругань и громкий смех. Кристина рассеянно водит вилкой по тарелке. Бекон уже давно остыл. А она так не взяла в рот и кусочка.

– Я просто задумалась, – жмет девушка плечами, поворачивает голову и улыбается Уиллу.

– Ты нервничаешь, – говорит проницательный парень, тянется за гамбургером и откусывает большой кусок.

Кристина улыбается. На мгновение с нее спадает напряжение последних недель. Ей казалось, когда она станет полноправным участником фракции, станет частью этой толпы в черной коже, с татуировками, пирсингом, ирокезами на голове, то почувствует себя цельной, ощутит, что нашла свое место, что пустота внутри заполнится, исчезнет чувство неопределенности. Но все это при ней. Она будто парит в невесомости.

– Я просто думала, что все будет иначе, – говорит девушка. – Когда мы проходили инициацию, у нас была цель, к которой мы планомерно двигались, – она с легким раздражением втыкает вилку в ломтик бекона, – а сейчас…

– Сейчас у нас тоже есть цель, – качает головой Уилл, облизывает свои жирные пальцы и улыбается собеседнице.

Кристина не может сдержать улыбки.

– Тебя не учили вести себя за столом?

– Не будь занудой, – молодой человек встает, целует девушку в макушку. – Мы ждем тебя на улице. Скоро будет дан сигнал.

Кристина кивает и снова утыкается носом в тарелку, когда Уилл уходит. Вообще-то, он прав. Так думает девушка. У них есть цель. По крайней мере, на сегодня. Возможно, на ближайшую пару лет. После процедуры инициации и посвящения всем новичкам был предоставлен выбор работы. Патрулирование улиц, жизнь на стене, что защищала Чикаго от внешнего мира, или работа здесь, в сердце фракции, в Яме. Последний вариант Кристина отмела сразу. В Яме работал Эрик. Она не будет находиться в одном месте с человеком, который взглядом разъедает ей кожу словно кислотой.

Девушка выбрала патрулирование улиц. К тому же, такой же выбор сделала и Трис. С лучшей подругой определенно веселее. Да и Уилл там же. Кристина закусывает губу. Уилл явно не ровно к ней дышит. Она это чувствует в каждой улыбке, в каждом взгляде, в каждом произнесенном слове. Он же ей приятен. Но не настолько, чтобы дать ему то, чего он хочет. По крайней мере пока, ибо жизнь – штука непредсказуемая. И Кристина не исключает никаких вариантов.

Девушка со стуком кладет вилку на тарелку. Аппетита нет совсем. А скоро будет дан сигнал о том, что всем необходимо собраться на улице. Кристина встает из-за стола и направляется к выходу. Сегодня у них дежурное патрулирование улиц. Они отправляются в район афракционеров, чтобы проследить за порядком. Туда слишком часто не ходят, но время от времени это необходимо делать. Занятие это опасное. Поэтому отправляется группа в составе десяти человек. Скорее всего, пойдет и кто-то из старших. Кристина надеется, что это будет не Эрик.

Эрик.

Он слишком часто в ее мыслях. Он не достоин этого. Так же, как Питер не достоин того, чтобы о нем думала Трис. Мальчишка пытался убить Эдварда, пытался убить Трис. Кристина рада, что сейчас его нет в Бесстрашии. Что он с треском вылетел к афракционерам. Расплата за грехи приходит всегда. Жизнь как бумеранг – возвращает и хорошее, и плохое. Только вот Эрик – не Питер. Эрик – один из лидеров. И он ее ненавидит. А она ненавидит его. Идиллия. Кристина вздыхает. Нравиться всем, угождать всем, вызывать у всех симпатию невозможно. Как не бывает ничего лишь черного или лишь белого. Она привыкнет. В конце концов, Эрик – далекий лидер, а она – одна из тех, кто патрулирует улицы Чикаго. У них нет никаких точек соприкосновения.

Девушка трясет волосами. Снова слишком много думает об одном единственном человеке. Это воспитание детства. Неумение скрывать свои истинные эмоции, непонимание тех масок, что носят люди – в Искренности ее научили говорить лишь правду. И теперь Кристина не умеет держать язык за зубами. Это уже выходило ей боком. Эрик – бывший Эрудит. У них тоже честность не была в чести. Так что…

Стоп. Хватит об Эрике.

Кристина фыркает и толкает большую дверь, ведущую на улицу. Она видит Трис, тихо говорящую о чем-то с Четыре. Молодой человек улыбается ей в ответ. Кристина смотрит на них и до сих пор перед ее глазами стоит их поцелуй на посвящении. Вопросы здесь излишни. Подруга поворачивает голову и улыбается брюнетке, в ответ девушка машет рукой, и направляется к Уиллу и Эдварду.

– Держи, – Уилл протягивает ей оружие. Сталь тяжелая, и Кристина невольно резко опускает руку вниз.

– Их уже раздали? – Удивляется она.

– Да, – кивает Уилл. – Ты рассеянная. Соберись. А то все пропустишь.

Друг прав. Кристина поджимает губы.

– С нами идет Четыре? – Вдруг спрашивает она.

– Ага, – отзывается Эдвард. – Нам хватит одного старшего. – Фыркает он. В его интонации читается, что он абсолютно этим недоволен. Кристина с ним согласна. Они уже не маленькие дети, чтобы с ними нянькались. Они не для того прошли через всю изматывающую, что физически, что психологически, процедуру инициации, чтобы не справляться самим. Девушка слабо морщится. Ее пейзаж страха до сих пор пугает ее. И воспоминания об этой части инициации не самые приятные. Гораздо проще было драться с Молли, чем впускать в свою душу свои самые затаенные страхи, чтобы они селились там и расползались мороком в сознании.

Девушка проверяет винтовку. Проверяет наличие патронов. И вдруг осознает, что Эрика не будет на этом патрулировании. Кристина тут же внутренне расслабляется, ее плечи теперь не такие прямые и шея не столь сильно напряжена, что видны аж дорожки вен. Она слишком много нервничает из-за этого ублюдка. Чересчур.

До прихода поезда остаются считанные мгновения. Раздается знакомый гудок, вдалеке виднеется свет ярких, слепящих фар. Над городом сгущаются сумерки. Железный поезд, отливающийся в закатном сиянии платиной и позолоченным серебром, не сбавляет скорости и несется мимо группы патруля. Бесстрашные начинают бежать и запрыгивать в вагоны. Кристина делает это уже отработанным, практически механическим движением. Уилл помогает ей забраться в вагон.

– Спасибо, – говорит девушка и одергивает свою куртку.

– Волнуешься? – Чьи-то руки крепко обхватывают ее за талию, пальцы щекочут бока, и Кристина чуть не подпрыгивает от неожиданности. Поворачивает голову. Юрай улыбается так искренне и задорно.

– Сегодня это любимый вопрос. Определенно, – фыркает Кристина. Но она рада видеть друга. – Вообще-то, нет, не волнуюсь. Это моя не первая подобная вылазка.

С момента инициации и посвящения прошло около месяца. Девушка уже успела привыкнуть к жизни во фракции Бесстрашных. Она даже находила в ней особую прелесть. У нее проснулась страсть к татуировкам, и Кристина часто ходила к Тори. У нее было уже десять нательных рисунков, и останавливаться брюнетка не собиралась. Татуировки – символы ее фракции, часть того, что значит быть Бесстрашной. Она будет их делать. Как и пирсинг.

Поезд делает резкий поворот, и Кристина принимает решение сесть на пол. Так проще. Точно не упадешь. Она думает о том, что жизнь ее стремительно меняется. Оружие стало такой привычной и обыденной вещью, как и кровь, как и боль. Кристина не привыкла лишь к смерти. Девушка вспоминает Ала, совершившего самоубийство. От этих мыслей ей не по себе.

– Готовимся прыгать! – Голос Четыре громкий и четкий. В нем нет ненавистных и таких раздражающих ноток. Девушка снова радуется, что сегодня с ними именно он.

Бесстрашные начинают выпрыгивать из движущегося поезда, катиться по земле, собирая на свою одежду грязь, пыль и мелкие камни. Кристина прыгает одной из последних. Легко ударяется коленями, но эта боль привычная. И слишком слабая, чтобы обращать на нее внимание.

Сегодня будет еще один скучный вечер. Им патрулировать улицы до глубокой ночи. Кристина не понимает, почему патрулированию района афракционеров придают такое колоссальное значение, почему это считается столь опасным. Наравне с вылазками за стену. Это кажется Кристине бредовым. В этом районе всего лишь обычные люди, простые бездомные, которые ничего не могут и не умеют. Они выкинуты на обочину жизни. Зачем надо проявлять к ним повышенный интерес? Но девушка не задает лишних вопросов. Она подчиняется приказам.

Дует прохладный ветер. Он ерошит волосы, забирается под куртку и кусает кожу. Кристина морщится от неприятных ощущений, создаваемых погодой. Возможно, будет дождь. И через некоторое время по земле действительно начинают стучать капли. Вода забирается за шиворот, пропитывает собой одежду и волосы. Девушка старается не обращать на это внимание.

Раздается первый выстрел.

В тишине полуразрушенных кирпичных домов и бараков этот выстрел звучит слишком неестественно. Это уже четвертое патрулирование Кристиной этого района. И выстрелы звучат здесь впервые. По рядам Бесстрашных пробегает волнение. Вышколенные, они быстро собираются и начинают действовать. Кристина слышит приказы Четыре, рассредоточиться и искать причину выстрела, источник этого шума. Девушка мягко ступает по земле, стараясь сильно не шуметь и притом двигаться быстро. В закатных сумерках на противоположной стороне улицы за углом здания мелькает фигура. И Кристина без раздумий бросается в погоню. Нарушителя необходимо поймать.

Она бежит. Ее ноги гулко стучат по черной гальке, по камням и выщербленному асфальту, по образовывающимся лужам. Маячащая впереди фигура беглеца приближается. Кристина бежит быстрее.

– Стой! – Кричит она. В голову приходит мысль стрелять. Но стрелять из винтовки на бегу неудобно. С пистолетом было бы гораздо проще. И тут фигура исчезает. Кристина останавливается как вкопанная. Вертит головой, всматривается в очертания домов и улиц, задирает голову навстречу дождю и видит. Человек карабкается по старой ржавой лестнице на крышу здания.

– Попался, – произносит девушка себе под нос и кидается к железным ступеням. Она охвачена азартом погони и не замечает, насколько лестница старая. Как сильно проржавели ее ступени-прутики, как скрипит она от каждого движения. Девушка забирается уже на приличную высоту над землей, ведомая желанием поймать стрелявшего и выделиться, доказать, что она не просто так стала Бесстрашной. Ее нога встает на следующую ступеньку, Кристина переносит на нее весь вес и слышит треск под собой. Мгновение. Пальцы соскальзывают с мокрых перекладин-ступеней. И брюнетка осознает, что летит вниз, к земле. Звук удара тела об асфальт глухой. Он не предвещает ничего хорошего. И Кристину накрывает чернота.

========== Глава 2 ==========

Кристина ощущает привкус металла во рту. Он горький и терпкий. И отчаянно хочется сплюнуть. Но язык вязкий, и гортань как будто распухла изнутри. Девушке не хватает воды. Жажда сковывает горло, и Кристина хрипит. Слабое сипение вылетает из запекшихся губ, потрескавшихся и сухих. Чьи-то руки подносят к ее рту стакан воды, и живительная влага затекает внутрь, смачивает губы, течет по шее, орошая смуглую кожу, скользит внутрь гортани, сминая сухость. Кристина на мгновение чувствует себя лучше, а потом проваливается в забытье.

Когда девушка приходит в себя в следующий раз, то ее мутный, расплывчатый взгляд едва фокусируется на чем-то белом, белеющим такой белизной, что Кристине слепит глаза. Ей требуется несколько осмысленных секунд, чтобы понять, что белое пятно – всего лишь известка на потолке, покрытом трещинами и рытвинами времени. Девушка пробует пошевелиться, сделать движение шеей, повернуть голову. Но при слабом напряжении мышц, легком давлении на суставы и сухожилия, тело отдает неимоверной болью, а в голове раздается гонг, эхом отдающийся по всем пределам мозга. Кристина стонет.

Когда девушка снова открывает глаза, то видит перед собой Трис. Взгляд голубых глаз внимательный и сосредоточенный. Одна прядь выбилась из высокого конского хвоста, и ветер, залетающий в окно, играет с нею. Но подруга этого не замечает. Трис сидит очень ровно, прямо, даже неестественно. Ее пальцы сцеплены в замок на коленях, а плечи напряжены.

– Кристина? – В голосе странное сочетание – надежда и боязнь перемешались в одно.

В ответ Кристина снова стонет, пытается сделать движение.

– Нет, не двигайся, – Трис молниеносна – она протягивает руку и касается девушки. Кристина чувствует тепло чужих пальцев. Ощущает это так отчетливо, как ничто иное в жизни. По крайней мере, сейчас. Это все из-за боли, из-за жжения в крови, из-за страшного зуда, раздирающего все тело. Это чужое тепло – самое умиротворяющее и спокойное чувство. Кристине от него хорошо.

– Что… – Она хрипит, глухо кашляет. Кашель разрезает горло будто стальными ножами. Царапает глотку и легкие, рвется отсыревшей мокротой из глубины рта. Девушка хочет согнуться пополам, но не может. Разнообразные трубки, тянущиеся от ее тела к странным предметам около кровати, не позволяют этого сделать. Кости не гнутся, словно ломанные в костное месиво внутри организма. Но Кристина упертая и упрямая. Она набирает в легкие как можно больше воздуха и выталкивает из собственной глотки слова против их воли. – Что со мной? – Это звучит даже не хрипло, звучит нормально, так, как раньше звучал ее голос. Но Кристине больно от каждого произнесенного слова.

Трис молчит. Взгляд ее пронзительных широко посаженных глаз нервно блуждает по окружающему пространству. Подруге в один миг становится гораздо интереснее собственные обкусанные ногти или окно рядом с кроватью, чем Кристина, лежащая среди белых простыней.

– Ты упала, – этот голос принадлежит Уиллу. Он хмур. Его лоб прорезают морщины, особенно глубокая залегла между бровей. Она старит его лет на пять или десять – Кристина не может точно понять. Губы молодого человека сжаты в тонкую линию. Весь вид его выражает крайнюю степень озабоченности. Кристине хочется открыть рот, сказать, что все хорошо, но кашель душит каждый звук, забивает глубже в гортань, не позволяя тому вырваться на свободу. – Ты помнишь? – Голос Уилла сбивается на мгновение, дает слабину, и девушка понимает – он за нее боится, переживает, нервничает. Весь его худой и изможденный вид просто кричит об этом.

Воспоминания сплошным потоком прорезают сознание брюнетки.

У Кристины сломаны рука и нога. Кости предплечья разорвали кожную ткань, прорвали сосуды и вены и уродливыми корягами торчали из руки. Обильно измазанные в багровой жиже, пахнущие смертью и разложением. Сейчас девушка не видит этого. Ее рука перевязана и забинтована, зафиксирована в одном положении с помощью гипса. Внутри организма происходит болезненный процесс заживления, срастания клеток и тканей. Кристине дали обезболивающее, но даже сквозь его опиумную пелену она чувствует, как части кости тянутся друг к другу. Девушке становится тошно.

Ее нога вывернута под неестественным углом на холодном асфальте. На месте перелома багровый, налившийся гноем синяк. Кристина ощущает эту гематому, наложение кровяных клеток, как они теснятся, толкаются, разбухают. Кристине хочется кричать. Обезболивающее не помогает. Лишь снимает первый слой зуда, оставляя в глубине кровоточащую рану. Девушке хочется плакать. От боли, от безысходности, от сломанных конечностей, которые могут никогда больше не обрести былой силы. Но шевелить головой больно. И тогда Кристина понимает кое-что еще.

Она не чувствует своих волос, не видит ни одного иссиня-черного локона, которые так часто щекотали ей шею и щеки. Ее голова забинтована. Вся целиком покрыта белой марлевой тканью. Кристина не хочет знать. Но она догадывается, понимает, осознает. Сотрясение мозга. Девушка слабо шмыгает носом и пытается пошевелить пальцем. Хотя бы каким-нибудь. Напряжение в сломанной руке тут же отдается звенящей болью. Тогда Кристина переключает свое внимание на здоровую руку. Пальцы еле двигаются. Кристина ощущает себя слабой и беспомощной.

Никчемная девчонка.

Разбитая кукла.

Слезы скапливаются в уголках глаз. Девушка хотела бы их со злостью и ожесточением стереть со своего лица, сцепить зубы и терпеть, но не может двигаться. Сейчас она способна лишь мыслить.

Время от времени к ней приходят друзья. Трис всегда бледная и озабоченная. Трис – единственная, кто не боится касаться покореженного и разбитого тела Кристины, ее сломанных костей и утерянных надежд. Бесстрашным не нужны калеки. Уилл настолько напряжен, что Кристине иногда кажется, что вены на его шее полопаются. Он постоянно молчит, лишь смотрит, будто кожу хочет с нее содрать. Девушка предпочитает в такие моменты отворачивать голову и смотреть в стену – шеей она управлять научилась без боли. Приходит Юрай. Садится, улыбается и начинает травить байки. Легко и просто рассказывает о том, что творится за стенами больничной палаты. Иногда Кристина слышит его смех. И за это она благодарна ему больше всего. Она хочет жить. А не хоронить себя под сломанными костями, сгустками крови и глухим кашлем в гортани.

Девушка много думает. У нее появилось для этого слишком много времени. Раньше времени было так мало, а теперь она не знает, чем себя занять. Она рассматривает потолок, считает на нем трещины. Ее взгляд часто обращается к окну, скользит по слабо колышущимся занавескам туда, к жизни и свету. Кристина никогда не задумывалась о цене собственной жизни, о ценности здорового тела, о возможности быть человеком в самом широком понимании смысла этого слова. Теперь она боится лишь того, что ее кости никогда не срастутся. Или срастутся, но ей будет запрещено бегать, прыгать, носиться по веренице ступенек, уходящих ввысь, драться и просто жить. Она не сможет без энергии, без движения. Кристина не готова стать рабой собственного тела, оказаться запертой в этой клетке из плоти, крови, мяса и костей. Ночами ей хочется кричать. Иногда плакать. Но слезы – это слабость. Незачем жалеть себя.

– Кристина, – когда доктор впервые появляется в поле зрения девушки, та недоверчиво щурит глаза. Бесстрашных-докторов она еще никогда не видела. В ее фракции эти люди носили белые халаты и бейджики с именами на груди, их стрелки на брюках были идеально отглажены, а на носу, как правило, красовались очки. Все доктора Искренности были когда-то Эрудитами. Как правило. Этот же доктор не внушал девушке доверия. Его руки от запястий и до плеч были разрисованы самыми разнообразными и затейливыми татуировками, пол-головы было выбрито, оставшаяся часть волос была затянута в конский хвост, на пальцах сверкали крупные перстни, а сквозь обтягивающую черную майку просвечивали серебряные кольца в сосках. – Как ты себя чувствуешь? – В руках он теребит папку формата А4 с какими-то листами и обычную шариковую ручку.

– Нормально, если так можно сказать о моем положении, – девушка криво улыбается и садится чуть выше, опираясь поясницей о подушку. Прошло уже около двух недель, как Кристина здесь. Боль ушла, оставив после себя лишь зуд в поломанных конечностях, синяки – лишь размытые пятна на коже, царапины – тонкие белые линии маленьких шрамов. Время от времени болела голова. Кости срастались медленно. Ночью Кристина часто впивалась зубами в здоровую руку, чтобы не кричать и не плакать от тянущего жгучего чувства внутри, когда одна кость тянулась к другой, будто ползла, жила своей жизнью, буравила плоть.

– Я хочу с тобой поговорить, – и тогда Кристина замечает, что у этого татуированного и пирсингованного Бесстрашного, играющего роль доктора в ее дешевой пьесе, сосредоточенный и серьезный взгляд. И голос звучит так уверенно. Будто он действительно разбирается в том предмете, о котором будет говорить. – Это не очень приятный разговор.

Девушка вся собирается, подбирается внутренне, сжимается и ждет приговора. Ее приговора на всю дальнейшую жизнь.

– Твои кости срастаются очень медленно, – это она уже сама поняла, прочувствовала. – У тебя слишком сложные переломы. Оба. Но думаю, что рано или поздно кости снова станут едины. Тебе нужен покой. И…

– Я смогу драться? – Кристина перебивает его резко и быстро, в ее глазах странный лихорадочный блеск и жажда надежды и правды – девушка сама не знает, чего хочет больше.

– Я не могу ответить на этот вопрос. Ты молодая, – доктор замолкает на секунду, – вполне, возможно, что сможешь. Но тебе придется быть как можно осторожнее.

– Ясно, – ее голос поникает, падает на тон ниже. Осторожность – она не для Бесстрашных. Но Кристина верит. У большинства Бесстрашных полно шрамов, переломов, увечий, россыпь травм, скрытых под джинсами, майками и куртками. Боль – это жизнь Бесстрашного. Преодоление боли – ее цель. Она – Бесстрашная. И она обязана справиться.

– Это еще не все, – молодой доктор медлит. И это промедление звенит тревожным колокольчиком в глубине сознания девушки. – Я подозреваю, что у тебя нарушена координация движений.

Сначала Кристина не осознает всего ужаса этой фразы. Для нее это какой-то примитивный набор звуков, какая-то сущая бессмыслица, несуразица. Потому что этого не может быть, просто не может быть. Девушка начинает чаще дышать. Нарушение координации движений. Чертов термин. Такой сухой, такой безучастный, такой научный.

– Я… – Голос Кристины срывается. – Я смогу делать хоть что-то из того, что я делала всегда? – Ее голос тихий и надтреснутый.

Она чувствует, как молодой доктор с наполовину выбритой головой смотрит на нее как-то жалостливо, даже участливо. Девушка не думала, что Бесстрашные способны на сострадание. Ей казалось, что все человеческое в этой фракции вытравляют, сбрасывают как ненужный эмоциональный балласт.

– Нарушение координаций движений – это серьезно. – Его голос негромкий, но слова как приговор. – Ее можно восстановить. Но все зависит от силы нарушения и твоего желания. Кристина, ты упала с очень большой высоты и чудом осталась жива. У тебя гипс на ноге и на руке и сотрясение мозга. Ты действительно хочешь жить, как раньше?

Девушка молчит, кусает губы, смотрит в одну точку. Раздается стук в дверь, и лишь тогда Кристина оживает. Она поднимает глаза и встречает нового посетителя. Темная кожа, гораздо темнее, чем ее собственная, может принадлежать лишь одному человеку. Макс.

– Я вас оставлю, – тут же находится доктор и исчезает с легким щелчком закрывшейся двери.

Макс смотрит на Кристину долго. Изучает ее худое и бледное лицо, вытянувшиеся скулы, торчащие кости и всю ту болезненность, которой пронизана ее хрупкая фигура. Мужчина делает пару шагов, берет стул, ставит его рядом с кроватью девушки и садится на него. Кристина ощущает, что разговор не будет простым. Она неуклюже тянется за стаканом с водой, задевает его пальцами и чуть не роняет. Макс подхватывает его, не позволяя прозрачной жидкости расплескаться, и подает Кристине.

– Спасибо, – шепчет девушка и мелко пьет. Пить совсем не хочется, но ей необходимо хоть чем-то себя занять, иначе она не сможет выдерживать взгляд одного из лидеров Бесстрашных.

– Кристина, ты знаешь постулат нашей фракции. Знаешь, что мы не оставляем у себя стариков, больных и калек. – При каждом слове как при ударе отбойного молотка, девушка задерживает дыхание. – Такие люди присоединяются к афракционерам. Мне жаль.

Рот девушки приоткрывается в форме буквы «о», вся краска уходит с лица, стакан с водой в руках мелко дрожит.

– Но… – Кристина не находится, что сказать. Вот так просто взять и выкинуть ее к афракционерам, вышвырнуть за черту жизни, за черту фракции. Так поступили с Питером. Но он это заслужил. Она же этого не заслуживает.

– Кэм пожалел тебя. – Доктор, понимает Кристина. – У тебя серьезные травмы. У нас нет возможности так долго кого-то лечить. Мы – не Эрудиты, у которых полно разнообразных технологий. И даже если ты поправишься, можно ли будет полагаться на твое тело так, как раньше?

Девушка молчит. Этот вопрос не требует ответа. Он риторический.

– Шанс, – хрипло выдает Кристина после длительного молчания. – Мне нужен один шанс. Пожалуйста, – она просит, просит так, как умеет, с чувствами и эмоциями, что написаны у нее на лице.

Макс вздыхает. Молча достает пистолет, снимает его с предохранителя и протягивает девушке. Та хмурит лоб, не совсем понимая, что он от нее хочет.

– Возьми его и выстрели вон в тот плакат, стреляй в центр. Если попадешь, то останешься.

У девушки сильно дрожат руки, но она крепко сжимает пистолет. Ее палец легко ложится на курок. Она выпрямляется в постели, вытягивает руки. И тут замечает. Они дрожат. Против ее воли слабо колышутся из стороны в сторону. Кристина сцепляет зубы, сосредотачивается, но дрожь не уходит. Тогда девушка закрывает глаза, старается совладать с эмоциями, успокоиться и стреляет. Пуля попадает в стену рядом с плакатом. На инициации она была одним из лучших стрелков, метким и практически всегда попадающим в цель. У Кристины в горле встает ком.

Макс забирает из ее ослабевших рук оружие. Встает. Скрип ножек стула по бетонному полу неприятно режет барабанные перепонки. Но девушка не обращает на это внимания. Она слишком раздавлена и опустошена. Трис, Уилл, Юрай – все ее друзья теперь за другой чертой. За чертой живых, а она – среди мертвых.

– Макс! – Голос Кристины громкий и звонкий. Девушка уступает эмоциям. – Дай мне попробовать. Прошу. Один шанс. Я согласна день и ночь тренироваться, чтобы стать прежней. Я буду делать все. – Она готова почти кричать это, но сдерживает себя, сохраняет остатки самообладания.

Мужчина замирает, потом поворачивается и смотрит на Кристину.

– С чего ты взяла, что кто-то из инструкторов согласится с тобой заниматься?

Кристина всхлипывает. Тонко и жалобно. Потом быстро вытирает рукой щеки и поднимает на одного из лидеров Бесстрашных горящие глаза. В них читается уверенность. Такой взгляд нравится Максу. У девчонки есть характер.

– Прошу. Один шанс. Если я окажусь слишком слабой, то я уйду сама.

Кристина так сжимает одеяло, что костяшки ее пальцев белеют от напряжения. Макс окидывает ее взглядом. Кое-что он не заметил. За всей ее бледностью, болезненностью и худобой живет сила. И идет она от сердца.

– Ладно, – кивает он. – Один шанс. Месяц на восстановление и месяц на тренировки. Не справишься – пеняй на себя. – Макс берется за дверную ручку. – Я попрошу Эрика заняться тобой. – И с этими словами он выходит.

Кристина сидит ни жива ни мертва.

Эрик.

Девушка не знает, что лучше: плакать или смеяться. Она чувствует, как по ее лицу текут слезы, но Кристина улыбается. Улыбается и вытирает соленую влагу со своих щек и ресниц.

Шанс.

Ей дали шанс. Шанс жить, а не влачить жалкое существование. Шанс вернуть себя прежнюю, а не быть жалкой и разбитой девчонкой. И никакой Эрик ей в этом не помешает. Кристина уверена. Ведь она – Бесстрашная. А значит сильная, выносливая, смелая. Этакий рыцарь без страха и упрека в юбке. Она сможет. И нет ничего яснее этой мысли в темноволосой голове.

========== Глава 3 ==========

Твою мать.

Именно так Эрик и сказал Максу несколькими мгновениями раньше, еще до того, как подошва его черных ботинок глухо застучала по бетонному полу Ямы. У него не было никакого желания возиться с девчонкой. Особенно с ней, своенравной, дерзкой, острой на язык. Эрик знал, что случилось с Кристиной. Вся фракция знала о ее глупости и неуклюжести. Девчонка упала лишь по собственной вине. Иначе мужчина и не думал. Бесстрашные сильные и смелые, они идут на риск, приветствуют азарт, вожделеют адреналин, но также они имеют голову на плечах. Кристина – дура. Глупая и несуразная девчонка, решившая, что она достойна фракции. Слабачка.

Дверь с грохотом распахивается и ударяется о стену. Пластик жалобно скулит. Звук режет по барабанным перепонкам, и Эрик морщится. В следующее мгновение его лицо искажается гримасой неприятия и отторжения.

– Что ты здесь делаешь? – Процеживает он сквозь зубы и подходит к своему столу, тут же захлопывая папку с бумагами, лежащую перед носом Кристины. Девчонка вся напряженная и вытянутая как струна. Нервничает. Волнуется. Эрик невольно улыбается. Ему доставляет удовольствие осознавать, что его присутствие напрягает эту дурочку.

– Это результаты нашей инициации? – Отвечает она вопросом на вопрос. Дерзкая. Смелая. Этого не отнять.

– Встала. – Командует Эрик, а сам садится, закидывая ноги на стол. Кристина смотрит хмуро и неприветливо. – Ты не слышала команды? – Осведомляется мужчина. – Мне повторить? – Его голос сочится ядом.

Девчонка нервно облизывает губы и поднимается на ноги. Ее правая рука прижата ближе к телу. Именно она и была сломана, отмечает Эрик. Кристина боится делать лишние движения. На ногах девушка стоит ровно. Но мужчина знает, что выбить почву из-под ее ног проще простого.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю