Текст книги "You raped my heart (СИ)"

Автор книги: salander.

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 29 страниц)

– Да, – неожиданно соглашается Макс. – Не имеет. Ты – старший. Она должна тебя слушать. Вот иди и объясни ей это. Вы потеряли уже два дня.

– Да мне плевать, – горячится Эрик. Сама мысль о том, чтобы остаться наедине с этой смуглокожей девицей, выбешивает его. Аж руки непроизвольно сжимаются.

– Что в ней такого? – Вдруг спрашивает Макс. Эрик поднимает на него взгляд. Глаза в глаза.

– Я не люблю слабых и беспомощных. Слабость – это как признание того, что ты – ничто в этом мире и ничего из себя не представляешь.

– Хм, – кажется, Макс не удовлетворен таким ответом. Но он все же молчит. – У вас осталось чуть больше трех недель. Приведи ее в форму. Ты это можешь. – Его голос звучит так серьезно, плечи едва напрягаются. Это голос лидера, того, кто умеет отдавать приказы.

Эрик вздыхает.

– Окей, босс. – Он знает, он все знает и понимает. И, сцепив зубы, будет делать то, что следует. Потому что так надо. А Эрик привык делать то, что надо, а не то, что хочется. Такова Яма. Таково Бесстрашие.

Девчонка будет полезна. Так сказал ему Макс, когда просил восстановить ее. И Эрик верит. Не в Кристину, нет. Он верит Максу. Поэтому покидает его кабинет без лишних слов, поэтому идет по направлению к столовой – сейчас как раз обеденное время, поэтому проходит к столу, за которым сидит девушка. Она в компании друзей. Но Эрик бесцеремонно заставляет ее встать и вытаскивает в коридор.

Он так больно впивается своими пальцами в ее плечи, что Кристина морщится.

– Отпусти, – ее голос звучит тонко, даже жалобно. Эрик хмуро смотрит на нее. Она худая и костлявая – травмы съели ее, под глазами залегли круги – девчонка не высыпается, на голове воронье гнездо. Еще он видит след от своего удара на ее красивом лице. Губа чуть припухла и видна ссадина. Сама виновата. На шее тоненькая полоска белой кожи – все, что осталось от пореза, который оставил его нож. На девчонке длинные штаны, поэтому Эрик не видит ее голень, ту самую, куда так ожесточенно ударил. Но он уверен, что и там остался след.

Поломанная.

– Завтра в восемь. – Четко произносит он.

– Что? – Зеленые глаза смотрят со смесью страха и удивления.

– Мы будет заниматься дальше. Что здесь непонятного?

Кристина открывает рот, будто хочет что-то еще сказать, но передумывает и захлопывает его.

– Вот и славно, – произносит мужчина, разворачивается и уходит, оставив девушку одну. Та морщится. Эрик снова стоял слишком близко, и его запах опять щекотал ей ноздри. Только теперь он исходил не от куртки, а от самого мужчины. Кристина трясет головой. Что за мысли? Это все бессонница. Не более. Она ворочается, плохо спит, время от времени просыпается. Она измученная и уставшая. С того злосчастного падения ее жизнь круто переменилась, и тот градус, что она взяла, совсем не нравится девушке.

– Что он хотел? – Спрашивает Трис, тревожно смотря на подругу, стоит Кристине вернуться и сесть на свое место.

– Тренировки. Напоминал про них.

– А вы разве не тренируетесь каждый день? – Оживляется Юрай рядом. В его руках большое наливное яблоко, и он с удовольствием его грызет.

– У нас было два дня перерыва.

Трис смотрит так внимательно, что Кристина отводит глаза. Незачем подруге знать, что они с Эриком, кхм, не совсем ладят. Девушка носом утыкается в тарелку.

– Откуда это у тебя? – Вдруг спрашивает Уилл, наклоняется к Кристине и берет ее за подборок. Парень поворачивает лицо девушки к себе.

Заметил. Эта мысль отчаянно бьется в голове.

– Уилл, – просит Кристина.

– У тебя здесь кровоподтек, – изрекает он. А потом бросает взгляд на ее шею. Смотрит так пристально на гладкую кожу со свежим шрамом. – Это он сделал? – Вдруг резко спрашивает молодой человек, хватая девушку за запястье.

– Что? – Хмурится она.

– Это Эрик? – Ему не нужен ответ. Он читает все по глазам. – Я его убью. – Цедит Уилл сквозь зубы. Взгляды и Трис, и Юрая не предвещают ничего хорошего.

– Он занимается со мной, – всплескивает руками Кристина. С какой стати она его защищает? Стоп. Она его защищает? Совсем рехнулась. Выгораживает перед друзьями. Девочка, тебе делать нечего.

– Это ты называешь занимается? – Теперь Юрай подхватывает ту эмоциональную волну оживления, что создал Уилл.

Кристина вздыхает, раздраженно передергивает плечами и тянется за стаканом с соком.

– Со мной все хорошо. Вы лучше за меня порадуйтесь. Кэм говорит, что есть прогресс. Моя координация может восстановиться.

Трис улыбается, тянется через весь стол, обнимает подругу. Юрай бесцеремонно целует в щеку. Но для него это нормально. Он так себя практически со всеми девушками ведет. Весельчак. Балагур. Кристина лишь шире улыбается. Уилл легко приобнимает ее за талию в знак одобрения. Улыбка на лице девушке расцветает еще больше. Вот что такое друзья. Это тепло. Это забота. Это поддержка. Это одобрение. Это любовь. Маленькие лучистые морщинки счастья расходятся от глаз Кристины. Она чувствует себя солнцем. Солнцем полным тепла.

Когда наступает вечер, то девушка решается на то, что пугает ее больше Эрика. Пейзаж страха. Ей кажется, что он изменился. Нет. Кристина знает. Чувствует это где-то на подсознательном уровне. Раньше она больше всего боялась моли. Этого отвратительного маленького существа с позолоченными крыльями. Теперь же иное. И девушка решает проверить.

Уже стемнело. Часы отстучали половину одиннадцатого вечера. Трис куда-то пропала. Хотя Кристина догадывается, куда именно. К Четыре, конечно же. Девушка обувается, медленно зашнуровывает кроссовки и выходит из комнаты. Свет по какой-то причине не горит. И Кристина татем скользит по коридорам. По ступенькам подниматься тяжелее обычного. Это из-за перелома, из-за подсознательного страха слабости.

Девушка заходит в знакомый коридор. Он чернеет самой черной чернотой. Кристина пытается отыскать выключатель. Шарит тонкими пальцами по стене, но подушечки пальцев цепляют лишь слегка шершавую каменную поверхность. Девушка решает не возиться со светом и нажимает на первую же дверную ручку. Как ни странно, но дверь поддается. Открыто, а ведь Кристина была уверена в другом. Но это даже к лучшему. Девушка медлит пару мгновений, а потом заходит.

В самой дальней комнате этого вытянутого и будто безжизненного коридора находится пункт наблюдения. Там на экранах мелькают все страхи. Мониторы призывно мигают, отражая две картины: реальную и воображаемую. На реальной человек просто корчится и мечется по стеклянному помещению. Это всегда напоминает Кристине лечебницу для психических больных. Иногда ей кажется, что это так и есть. На воображаемой – само моделирование, пейзаж страха каждого, метаморфозы сознания. На эту часть монитора Кристина всегда боится смотреть.

Но сейчас ей предстоит иное. Совсем иное. Свой страх. Она хочет знать, что с ним стало. Девушка расслабляет руки и плечи, вдыхает и выдыхает воздух, берет в руки шприц с такой знакомой сывороткой моделирования и делает себе аккуратный укол в шею. Игла жалит. Но это ничто по сравнению с предстоящим. Только не бояться.

Каждый человек, который ступает на опасную территорию своего подсознания, затаенных страхов, ведет себя по-разному. Кристина всегда и неизменно напрягалась, сжимала руки в кулаки так, что ногти входили в плоть. И сейчас девушка делает то же самое. Уже привыкла. Она нацелена на самый главный страх. На моль. Но ее окружает лишь чернота. Нет ни одного трепыхания маленькими крыльями, ни одного движения небольшого тельцам. Моли нет. И Кристина знает, что сейчас будет.

Раздается треск. Такой противный, режущий уши, ломающий что-то. И тут девушка кричит. От адской боли, раздирающей тело. Там, под кожным покровом, мимо сплетения вен, мимо сухожилий и суставов бежит трещина. Костная ткань разваливается, мельчится в крошку. Кристину ломает изнутри. Она пытается поднести свои руки к лицу, но руки превращаются в бесформенные мешки, в которых бултыхается кровь, мясо и сломанные кости. С ногами начинает происходить то же самое. Кристина кричит. Громко, надрывно, страшно. До боли в горле. Она падает на пол как неуклюжее создание без конечностей. Словно она вернулась к прошлому, ступила на путь одноклеточных организмов. Разбитая инфузория-туфелька. Кристина плачет, давится слезами. И ее накрывает боль. Начинают трескаться кости груди. И лишь чернота.

Девушка приходит в себя на холодном бетонном полу. Ее всю трясет. Пальцы мелко дрожат. Нижняя губа прокушена. Кристина сглатывает, вытирает слезы с щек и аккуратно встает на ноги. Ее пальцы тут же начинают щупать больную руку. Рука твердая, она чувствует кожу, мышцы, видит прожилки вен, родинки и маленькие волоски. Все хорошо. Кость цела. Но девушке этого мало. Она склоняется к ноге, прощупывает ее, боясь надавить сильнее положенного. Сердце до сих пор шумно бьется, а во рту сухо. Кристине кажется, что в помещении резко похолодало, но это все эмоции, не более. Она знает.

Девушка выходит из комнаты. Ее пейзаж страха поменялся. Она знала. Теперь это не моль. Теперь это кости. Ее ломающиеся кости. Кристина делает вдох и выдох, желая успокоиться. Сейчас ведь все хорошо. И бояться нечего. Она убеждает саму себя в своей голове ласковым и баюкающим голосом. Как ребенка. А потом она делает шаг.

Сначала девушка хочет пойти обратно в свою спальню. Но любопытство пересиливает – она хочет еще раз взглянуть на свой пейзаж страха. Только теперь из безопасной комнаты с четырьмя стенами. Увидеть свою боль незамутненными глазами. Увидеть и пережить. Кристина, ты сумасшедшая. Но ноги уже сами несут девушку. Она берется за ручку и дергает дверь на себя. Та легко поддается, и Кристина оказывается внутри.

Комната самая обычная, не считая мигающих мониторов компьютеров. Девушка делает шаг и тут замирает. Ни она одна решила пройти свой пейзаж страха, испытать себя. Часы показывают почти полночь. Ее паника, ее боль, ее беспомощность пролетели для Кристины за какие-то доли секунды, но и этого хватило, чтобы помнить на всю оставшуюся жизнь отвратительные ощущения, змеей проникшие к ней в глотку и осевшие в желудке.

Девушка смотрит на монитор. Ее пальцы замирают в нескольких сантиметрах от клавиатуры, от заветной клавиши «Enter», с помощью которой она воспроизведет свое видео, непременно записанное умной машиной.

Эрик здесь.

Кристина видит его пейзаж страха.

Она смотрит во все глаза. И зрачки ее постепенно расширяются. От ужаса. Девушка прикладывает ко рту ладонь, чтобы не закричать. Ее глаза не отрываются от монитора. От этого невозможно оторваться. Это ужасно. И это страх Эрика.

Мужчина стоит на коленях. В реальной комнате нет ничего, в воображаемой полно мебели. Голубой, элегантной, залитой кровью. Кристина нервно сглатывает, ощущая, как тошнота подступает к горлу. Руки и ноги мужчины цепями прибиты к полу. Эти тяжелые железные кольца так контрастируют со всей элегантной обстановкой дома Эрудитов. А это Эрудиция, Кристина уверена. Голубые, синие оттенки и тона – признак фракции ума. Как и признаком самой девушки когда-то была черно-белая гамма.

Эрик дергается, рычит, пытается освободиться, но цепи крепкие. Но это не страшно. Совсем. Его просто заставляют беспомощно смотреть. Кристина не видит четко чужую фигуру, зато она видит ребенка. Девочка лет шести или семи сидит на диване. В одной ее руке кукла. Она сжимает ее тонкими детским пальчиками. У девочки кружевное белое платье, а на шее легкий голубой платок. Глаза девочки закрыты, шея неестественно изогнута, а платье залито кровью. Алые капли застыли на ее тонких руках и ногах, так резко выделяются на светлой коже. Кристина морщится. У девочки огромная дыра в груди. Словно стреляли из дробовика. Кристина видит ее внутренности. Не выдерживает. Закрывает лицо ладонями и выбегает из комнаты с оборудованием. Выбегает как раз в тот момент, когда Эрик с хрипом и вздутыми на шее венами падает на пол в этой реальности. Он снова видел, как она умерла. Это что-то неизбежное. Это всегда будет преследовать его. Ее смерть и его беспомощность.

И тут он слышит быстрые шаги. Резко поднимает голову, ощущая, как холодный пот с его лба стекает ему на глаза, встает, в несколько шагов доходит до двери и резко дергает ее. Он видит удаляющуюся фигуру. Бросает взгляд в сторону комнаты наблюдения. Дверь той нараспашку.

Твою мать.

Эрик снова смотрит на фигуру. И тут узнает эту припадающую на левую ногу походку. Кристина бегает так уже чуть больше недели. Из-за перелома.

Девчонка видела его.

Видела его самый главный страх.

========== Глава 6 ==========

В восемь утра тренировочный зал пустует. Маты лежат нетронутыми, боксерская груша даже едва не покачивается. Помещение черное и безжизненное. Когда Кристина толкает дверь, то ее скрип разносится совершенно неестественным звуком в этой четырехугольной комнате. Девушка морщится и аккуратно ступает в зал.

Кристина ожидает увидеть Эрика и морально готовится к той тонне черноты, что будет излучать его взгляд. Ядовитой. Прожигающей. Отдающей кислотой на языке. Девушке становится противно, и она нервно передергивает плечами.

Вчера Кристина видела то, что не должна была видеть. Она знает это. Знала, когда убегала из того злосчастного коридора, подальше от комнаты с мигающими мониторами. Только вот воспоминания не вытравляются бегом. Особенно такие яркие. Они будто душат, затягивают удавку на шее, впечатываются в подкорку головного мозга, откладываются на сетчатке глаза. Чтобы помнить.

И она помнит. Теперь Кристина всегда будет помнить эту картину. Видеть раскуроченное юное тельце, алую кровь, впитавшуюся в обивку дивана и ткань платья, кости грудной клетки и воняющие внутренности. Подсознание не дает почувствовать запах, но Кристина всем нутром представляет, как пахнет смерть. Смрадом и разложением.

Вчера вечером она прибегает в спальню и чуть ли не запирает дверь. Перепуганная до чертиков. До такой степени, что воздух встает комом в горле. Ее руки трясутся, пока она стягивает с себя мокрую, пропитанную потом страха одежду, переодевается в чистую и ложится в постель. Тогда девушка накрывается с головой. Как в детстве. Когда, кажется, что стоит только спрятаться ото всех под одеялом, и мир тебя не заметит. Ведь кровать – твоя крепость, твоя вотчина, твой самый надежный дом. Это так глупо, что Кристина с остервенением сдергивает одеяло со своего лица. Наэлектризованные волосы тут же взвиваются вверх. Ведьма. Наверное, сейчас она так выглядит. Лежит и слушает, как в груди гулко бьется сердце, прислушивается к каждому шагу за дверью, шороху.

Девушка думает, что она – параноик, когда дверь скрипит и на пороге появляется фигура. Кристина замирает под одеялом, прижавшись щекой к подушке так сильно, словно может с ней слиться. Но это всего лишь Трис, вернувшаяся под утро. Кристина не сдерживает тихого фырканья. Вот дура. Это всего лишь подруга, а она ее боится. Ну не убьет же ее Эрик в самом деле. Ведь не убьет? Сомнения, посеянные этой мыслью, не дают Кристине заснуть. Она переворачивается на другой бок и смотрит, как подруга воровато стягивает с себя одежду и ложится в постель.

– Трис! – Как можно тише зовет Кристина. Фигура на соседней кровати замирает, поворачивает голову и всматривается в темноту. А потом видимо расслабляется – девушка замечает, как у ее подруги опускаются плечи.

– Ты почему не спишь? – Трис встает со своей постели и на цыпочках подходит к Кристине, садится перед ней на корточки и ставит свои локти на постель брюнетки. Та ворочается и подпирает голову рукой, чтобы лучше видеть лицо подруги.

– К тебе тот же вопрос, – ухмыляется она, и Трис отводит глаза.

Кристина глухо смеется в кулак.

– Ты была с ним, да?

Трис улыбается, едва краснеет, но подруга подмечает это в темноте.

– Я за вас рада, – искренне произносит Кристина, а потом наклоняется ближе к Приор и заговорщическим шепотом спрашивает: – А он как? Хорош?

– Кристина! – Возглас Трис слишком громкий для пяти утра, и кто-то недовольно ворочается на соседней кровати. Обе подруги прыскают. И Кристине становится на душе так легко. Ей ведь всего шестнадцать, скоро исполнится семнадцать. Она – юная девушка. Она не должна думать о смерти и боли. В таком возрасте живут разговорами о мальчиках, о развлечениях или о какой-нибудь подобной чепухе. Кристине все это кажется несущественным, несерьезным. На ее теле много ран, а в душе – еще больше. И мир, что ее окружает, пугает девушку. За какой-то месяц она постарела на сотню лет. Нет лишь седины в волосах, чтобы и другие замечали то, какой старой она стала.

– Ты нравишься Уиллу, – голос подруги отвлекает от безрадостных мыслей.

– Я знаю, – произносит девушка и чуть сдвигается в сторону, когда Трис все-таки решает сесть на кровать. – Он – хороший парень.

– И?

– И ничего, – жмет плечами брюнетка. – Он просто хороший.

Обе замолкают. Трис повезло. Фантастически повезло. Она нашла своего человека. Этого высокого и симпатичного парня со странным прозвищем. Если бы Кристина была более мелочна, то она бы завидовала, но в ней нет мелочности. Ей чужд этот порок. Но иногда она чувствует пустоту. Где-то там под сплетением вен и сосудов, под кожными покровами, в глубине собственной плоти. Она успокаивает себя разумными мыслями и логичными доводами. Ей нет еще и двадцати. Только мир опасен, а жизнь стремительна.

– Так где ты была? – Волосы Трис растрепались и, когда она поворачивает голову, закрывают все ее лицо.

– Я проходила свой пейзаж страха, – признается Кристина, и лицо подруги тут же меняется. – Он стал другим. Теперь мой самый главный страх – беспомощность.

Трис молчит, потом наклоняется и крепко обнимает подругу. Она теплая и живая, а ее дыхание щекочет Кристине ухо. В тот момент брюнетка чувствует себя предательницей. Ведь ест ее не собственный страх, не внутренние демоны подсознания, а Эрик. Она увидела запретное, прикоснулась к чему-то приватному, и теперь это не дает ей покоя. Ей страшно снова встретиться с Эриком. Он будет в бешенстве. Она может закрыть глаза и так ясно и ярко представить, как его ноздри раздуваются сильнее обычного, как руки сжимаются в кулаки, вены на запястьях выпирают, а в серые глаза сатанеют.

В ее мыслях стало слишком много Эрика. Эрика просто стало слишком много. Думать о нем, видеть его, говорить с ним. Кристина злится. Так не должно быть. Его не должно быть так много в ее жизни. Но колесо времени не крутанешь в обратном направлении, как бы человеку этого не хотелось.

– Спи, – произносит Трис баюкающим тоном, ее тонкие пальцы касаются места перелома на руке подруги. В глазах девушки стоит забота, и Кристина улыбается. – С тобой все будет хорошо. – Ободряюще говорит Приор и поднимается с постели подруги.

– Мамочка, – доносится до нее тихий смех брюнетки, а потом Трис оказывается в своей постели, закрывает глаза и тут же засыпает, измотанная за день и ночь. Кристина права. Тобиас хорош.

Подруга же не засыпает до самого утра. Мыслей в голове Кристины столько, что они мешают, жалят и жгут. Встает она с отвратным сосущим чувством под ложечкой. Встречи с Эриком не избежать. Так думает девушка, пока не оказывается в тренировочном зале. Ее встречают лишь стены. Эрик не пришел.

Кристина принимает решение его подождать. У него могут быть какие-то дела или проблемы. Что-то личное. Эта мысль проводит девушку в замешательство. Эрик и личное в ее мозгу никак не хотят сочетаться. Она привыкла, что он живет для фракции и ради фракции. Все его дела, что она знает, связаны лишь с Бесстрашием. И в тот момент Кристина задумывается о том, насколько хорошо она вообще знает этого мужчину. Стоп. А это ей надо? Знать его? Интересоваться им? Вчера она что-то узнала и это ей совсем не понравилось.

Проходит два часа, а Эрик так и не появляется. Тогда девушка поднимается на ноги и покидает зал. Он просто не пришел. В ее груди бьется желание пойти к Максу и спросить, не случилось ли что-то. От этой заботы Кристина морщится. С Эриком точно все в порядке. К черту его. Девушка мотает головой, избавляясь от назойливых мыслей, и направляется в лазарет.

Обычно к Кэму, тому самому врачу, под чьим чутким руководством срастались ее кости, она ходит вечером. Взмыленная после физических нагрузок, уставшая и морально разбитая. Во взгляде молодого человека она часто видит жалостливые нотки, и поэтому каждый раз упрямо сжимает губы – Кристине не нравится, когда ее жалеют.

– Ты сегодня рано, – удивляется он.

Девушка жмет плечами.

– Тренировки нет.

– Правда? – Доля удивления и изумления в голосе симпатичного доктора возрастает.

– Давай не будем об этом, – просит Кристина и протягивает ему руку.

– Как скажешь, – добродушно улыбается он и аккуратно касается пальцами ее руки, внимательно осматривая место перелома.

Кэм нравится Кристине. Он веселый, иногда забавный, остроумный, часто шутит и веселит ее. Он такой со всеми. Простой и контактный. Сначала он не внушал ей никакого доверия. Пирсингованный и татуированный врач – где такое видано? Но потом девушка осознала, что Кэм был специалистом в своей области. Иногда ее тянуло расспросить, как он оказался в Бесстрашии, почему выбрал эту фракцию. Кристина была уверена, что Кэм перешел из Эрудиции. Лишь во фракции ума учат тем знаниям, которыми обладает он.

– Ай! – Шипит девушка, когда мужские пальцы давят на место перелома на ноге.

– До сих пор больно?

– Да, – признается Кристина.

Кэм закусывает губу, меж его бровей пролегает складка, а очки на переносице съезжают на самый кончик носа. Когда он только успел их надеть? Кристина привыкла, что он редко пользуется очками. Она смотрит на лицо доктора и его выражение ей совсем не нравится – обычно оно означает что-то плохое.

– Все совсем печально? – Тихо спрашивает она.

– Ну… – Начинает и он, и тут дверь со всей силы впечатывается в стену. Небольшой слой известки оказывается на полу, а Кристина и Кэм практически синхронно поворачивают головы.

– Вот ты где. – Девушка чувствует, как желудок переворачивается. – Идем со мной, – Эрик так резко хватает ее за руку, что от неожиданности Кристина чуть не падает.

– Простите… – Говорит Кэм.

– Заткнись, – яростно произносит Эрик и вытаскивает девчонку из лазарета, таща за собой по коридорам Ямы. Молодой врач так и остается стоять в удивлении и смятении. Ему кажется, что если девочка и дальше будет большую часть времени проводить с Эриком, то ее костям не суждено срастись никогда.

– Стой, – просит Кристина, но мужчина ее не слышит. Его пальцы с силой сдавливают ее запястье. Девушка уже не сомневается, что там будут синяки. – Это сломанная рука. Пожалуйста. – Ее голос звучит тонко и даже как-то жалобно. За такую интонацию Кристине хочется себя проклясть, но в этот момент иначе она почему-то не может.

К удивлению девушки, Эрик меняет руки, обхватывая стальной хваткой ее другое запястье. Прекрасно. Теперь и там, и там будут синяки. Мужчина затаскивает ее в тренировочный зал и толкает на маты. Кристина запинается о них и падает.

– Эрик…

– Ни звука, – его голос похож на рычание. – Ты должна была ждать меня здесь.

– Я ждала тебя два часа, – вспыхивает она.

– Значит, должна была ждать дальше, – разъяренно шипит он.

Кристина нервно сглатывает, смотря на своего инструктора во все глаза. Он зол. Девушка чувствует это кожей, чувствует, как электризуется воздух, как по нервным окончаниям бежит дрожь.

– Вставай.

Кристина хмурится.

– Живо. – Его голос на грани ора.

И тогда она понимает – он видел ее, знает, что она стала невольной и нежелательной свидетельницей.

– Эрик, позволь мне объяснить, – просит девушка.

– На ринг. Быстро.

– Что?

– Мы будем драться, тупая ты курица, – рычит он. – У тебя дырка не только между ног, но еще и в голове? – От этой грубости вся краска сходит с лица Кристины.

– Я не буду с тобой драться, – качает она головой.

– Будешь, – уверенно произносит он, стягивает куртку со своих широких плеч и подходит к Кристине. – Думаешь, я не ударю тебя, потому что ты слабая девчонка? Потому что ты больна? Ошибаешься.

Удар оглушает ее, приходится куда-то в солнечное сплетение, и девушка сгибается пополам. Следующий удар приходит сверху, на ее лопатки, позвоночник. Боль стремительно разносится по всему телу. Кристина падает на колени, ощущая, как воздух застревает в горле. Она пытается дышать, но делать это больно.

– Эрик! – Девушка вытягивает вперед руку в каком-то безотчетном и детском жесте. – Наверное, я заслуживаю наказания…

У нее горит бок от очередного удара. Кристина чувствует, что по щекам бегут горячие слезы. Боль въелась в ее тело. Сидит, скалится, мучает. Вдруг ее резко поднимают на ноги и встряхивают за плечи. Она видит серые глаза Эрика. Они дикие и черные. Полны черноты, ненависти, злости. Кристину сковывает ужас.

– Ты. Не. Имела. Никакого. Права. Видеть. Это.

– Я знаю, – всхлипывает она. – Я…

– Что ты? – Злится он. – Тупая дура? Я знаю. – Он швыряет ее на матрац. Девушка ударяется локтями и коленями. Снова всхлипывает, стремясь подняться на ноги. И тут он со всей силы дергает ее за волосы. Кристина неестественно выгибает шею. Сердце бьется где-то под горлом. Эрик зол. Он плохо себя контролирует. Он просто мстит ей за то, что она стала невольной свидетельницей его слабости. Но ведь она не хотела. – Запомни, сука, я тебя растопчу, если кому-то хоть слово скажешь, – разъяренно шипит он ей на ухо, сдавливая пальцами горло и натягивая кожу головы так, что Кристине кажется, что он снимет ей скальп.

– Я… Я поняла, – она дрожит в его руках, вся трясется от страха и боли. Эрик с силой толкает ее на маты. Девушка ударяется лбом и руками. И тут чувствует. В ее левой руке происходит смещение кости. Две плохо сросшиеся половинки костной ткани сдвигаются, рвут и бороздят плоть. Кристина втягивает носом воздух. Ей больно и тошно.

– Животное! – Вдруг рычит она, запуганная и забитая. Резко разворачивается и смотрит на Эрика. – Ты чертов псих! За что ты меня ненавидишь? За что?! – Кристина облизывает губы, ощущая, как всю ее колотит. – Дело не только в твоем гребанном страхе! В чем дело, Эрик?! – Она орет так, что у мужчины закладывает уши. А Кристина со стоном сгибается, ощущая, как жжет всю руку. Она утыкается лбом в свои колени и плачет.

– Что у тебя с рукой? – Вдруг тихо спрашивает он. Слова звучат так странно в этом зале, где тишина, прерываемая лишь ее судорожными всхлипами, стала давящей.

Кристина молчит, не отвечает.

– Дай посмотреть.

– Уйди! – Рычит она.

Но Эрик не слушает Кристину, берет ее руку и вытягивает, распрямляя конечность в локте. Черты лица девушки искажаются гримасой боли.

– Все понятно, – произносит он, осматривая ее руку, а потом резко дергает. Кристина хватает ртом воздух от неожиданной боли. Зато теперь кости встали на место.

– Сначала избить меня, а потом вправить кости. Где логика?! – Она на эмоциях, а Эрик всего лишь хмуро смотрит на нее.

– Ни слова, никому, – говорит он, а потом уходит. Кристина тупо смотрит на закрывшуюся за ним дверь. Что сейчас было? Что? Она не понимает. У нее дрожат руки, щеки мокрые, а тело болит. Она закрывает глаза и со стоном ложится на мат.

Приходит в себя Кристина на чем-то мягком и теплом. Открывает глаза и снова встречается со знакомым белым потолком и сеткой тонких трещин на нем. Она в лазарете, все на той же больничной койке. Девушка пытается пошевелиться, но ее останавливают чьи-то ласковые руки.

– Лежи, не двигайся, – этот голос принадлежит Трис. Кристина начинает вспоминать, что, кажется, отключилась в тренировочном зале. – Это сделал Эрик. Я знаю. – Произносит подруга, а тон у нее мрачный, даже тяжелый.

– Я нарвалась, – шепчет Кристина. Зная, что оправдывать его нельзя, зная, что она действительно отчасти виновата сама.

– Нет, Кристина. – Вдруг резко заявляет Трис. – Он избил тебя. И больше он этого не сделает. – В голосе подруги звучат стальные нотки, и Кристина напрягается.

– Что это значит, Трис?

Подруга потупляется, опускает взгляд, молчит.

– Трис? – Кристина повышает тон голоса.

– Четыре, Уилл и Эдвард разберутся с Эриком, – за спиной подруги вырастает хмурый Юрай. – Я бы пошел с ними, но решил, что лучше все же остаться с тобой. – У кого-то взыграло благоразумие, ибо четверо на одного – это было бы слишком. Вот что читает в его взгляде Кристина. А у самой все холодеет внутри.

Четыре, Уилл и Эдвард против одного Эрика.

Они же убьют его.

Это необходимо остановить.

========== Глава 7 ==========

Не стоило так бить девчонку. Он переборщил. Эрик понимает это, но уже ничего не может изменить. У него сорвало тормоза, кровавая пелена ненависти встала перед глазами. Он себя не контролировал. Твою ж мать. У него будут проблемы. Это ясно как день деньской.

Мужчина чертыхается и проводит ладонью по лицу, давит на переносицу, на мгновение закрывая глаза. Думает. Анализирует. Черт побери, ситуацию не исправить. И вправленная кость руки не сыграет никакой роли. Он перегнул палку.

– Блять! – Эрик со всей дури впечатывает кулак в стену. Длинный коридор оглашается звуком его низкого голоса. Мужчина злится на самого себя. Злится до такой степени, что сам себе готов свернуть шею. Он дал волю эмоциям. И вот итог. Проблемы, мать вашу.

Просто девчонка видела. Видела. И это перекрывает все. Она не должна была видеть. Только не это. Не часть его чертового прошлого, не Амелию. Никто не знает этого кроме него и Макса. Никто. И никто не должен был знать. Девка шагнула на запретную территорию и поплатилась. Когда Эрик думает о том, чего коснулась Кристина, то черная патока невидимой злости обдает его изнутри. Нет, все верно. Девчонка виновата. Девчонка поплатилась. Неписанный закон этого мира: каждый получает по своим заслугам.

Эрику совсем не жаль ее. Поломанную, разбитую, с красными глазами и опухшим лицом от слез. Ей было больно. Он знает. Вся ее хрупкая и надломленная фигура кричала об этом. Линия ее поникших плеч и судорожные всхлипы. Но это расплата за знание. И Эрик уверен в том, что Кристина ничего и никому не скажет.

Но ее слова до сих пор стоят у него в ушах.

За что он ненавидит девчонку? Хороший вопрос. За нее саму. Так пойдет? За ее слабость. Она ведь слаба. Пытается, старается, но ничего не выходит. Ее переломы – ее благодать, возможность отказаться от жизни, что ей не по зубам. Но Кристина же дура. Она пытается сотворить невозможное, и у нее ничего не выйдет. Мужчина уверен в этом. Он убеждается в этом все больше и больше, когда смотрит на ее старания на тренировках. У тебя не выйдет, девочка. Даже не пытайся.

Эрик трясет головой, отгоняя все мысли. Больно много чести думать об этой поломанной кукле. Он не жалеет. Ее синяки, ее боль, ее слезы совсем не трогают его. Да, именно так. И мужчина настойчиво игнорирует странное чувство, спирающее его грудную клетку. Как будто ему неудобно.