Текст книги "You raped my heart (СИ)"

Автор книги: salander.

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 29 страниц)

– Ты не смеешь со мной так разговаривать. – Медленно и вкрадчиво произносит он. Взгляд его холодных глаз равнодушно скользит по фигуре девушки. – Я здесь старший. Я, а не ты. И ты не имеешь никакого права совать свой нос туда, где его быть не должно. – Он кидает папку в стол. Девчонка права. Там результаты инициации ее группы. Но это совершенно не ее ума дело. – Так что ты здесь делаешь?

– Мне можно сесть? – Голос у Кристины напряженный.

– Нет. – Отрезает Эрик и вытягивается в кресле. – Зачем явилась?

– Макс, – она произносит всего одно слово, и мужчина вспоминает о просьбе одного из лидеров Бесстрашных. Теперь Эрик смотрит на Кристину с более явным, выраженным интересом. Ее мускулатура обмякла, мышцы расползлись, и сама она слишком худая и бледная. Макс действительно считает, что из этой затеи что-то выйдет? Эрик хмыкает.

– Сядь. – Девчонка подчиняется и чуть ли не плюхается на стул. Ей тяжело стоять. Мужчина отмечает это легко, просто, невзначай. Привычка следить за людьми, их физическим состоянием выработалась у него с годами. – Макс хочет, чтобы я тебя тренировал. – Он ставит ноги на пол и чуть наклоняется вперед. – Я этого не хочу. Я ему так и сказал. Но он просил. А я его уважаю. Чем ты его уговорила?

Кристина хмурится. Его намеки, холодный взгляд и поведение ей совсем не нравятся. Эрик грубый и неотесанный, жестокий и просто ненормальный. Псих. Так о нем говорят во фракции все.

– Я просто попросила, – наконец, выдает девушка.

Мужчина хмыкает.

– А я уж думал, чем другим завлекла, – и его намек настолько беспардонный и откровенный, что Кристина давится воздухом. Сукин сын. Девушка сцепляет зубы и молчит. С Эриком говорить бесполезно.

– Слушай меня внимательно, – продолжает он. – Ты – не жилец. Ты жалкая, слабая, поломанная и никогда не сможешь стать такой, как прежде. Ты понимаешь? – Кристина так не думает, но молчит. Чуть не прикусывает себе язык, чтобы не заговорить. – На инициации ты была хорошим середнячком. Не более. – Эрик закуривает, и его кабинет наполняется едким дымом, от которого слезятся глаза. Но мужчина не мигает. В отличие от Кристины, трущей глаза своими пальцами. – Я буду заниматься с тобой. Но только из уважения к Максу. Ты вылетишь отсюда. Я могу этому даже поспособствовать. Хотя, – он делает ленивую затяжку и смеривает девчонку взглядом, – я с удовольствием посмотрю на твои кошачьи потуги. – Он улыбается. Его улыбка – оскал хищного зверя, и Кристине становится не по себе. – Завтра в восемь утра. Не опаздывай. – Его слова звучат как приговор. И в тот момент девушка впервые по-настоящему осознает, какой будет ее жизнь последующий месяц. Она будет адовой. – Свободна.

Кристина выходит из его кабинета настолько быстро, насколько ей позволяет не до конца восстановившаяся нога. Взгляд Эрика жжет ей спину. Девушка не понимает, зачем Макс придумал эту пытку. Зачем дал ей такого бесчеловечного и жестокого инструктора. Эрик не чтит людей, не уважает, не любит, не проявляет милосердия и сострадания. Он – машина. Без эмоций, без чувств. Она может сломаться. Он пообещал, что сломает ее. Не прямо. Меж строк. У Кристины застревает ком в горле. Он ненавидит ее по какой-то неведомой причине. Месяц. Всего лишь месяц. И девушка крепко сжимает кулаки. Она вытерпит. Сможет. Иначе и быть не может.

Прошел уже месяц с ее разговора с Максом в тишине больничной палаты, с ее просьбы о шансе, с мольбы в зеленых глазах. Ее кости срослись. Но плохо. Иногда она чувствовала, как в ее руке что-то щелкает, боялась всем весом опираться на поврежденную ногу. Часто ходила к Кэму и выполняла необходимую лечебную гимнастику, разрабатывала руку и ногу. Врач из Бесстрашных настаивал на том, что ей необходимо носить оба гипса еще как минимум полмесяца, но Макс выразился четко и ясно. Месяц на восстановление, месяц на тренировки. Не больше и не меньше. Она не могла так рисковать.

– Эй, улыбнись, – руки у Трис теплые. Когда она обнимает Кристину, то ей становится лучше. Ее подруга – самый светлый человек из всех, кого девушка знала. Она вся будто светится изнутри.

Кристина слабо улыбается.

– Ты думаешь о тренировках? – А еще Трис проницательна и умна. У нее такие внимательные глаза. Будто умеет читать людей словно открытые книги.

– Да, – признается Кристина. К чему лукавить? – Меня пугает перспектива провести с Эриком месяц. Он же животное. – Девушка выплевывает эти слова. Ее взгляд не отрывается от футуристического пейзажа Чикаго.

Кристина и Трис сидят на крыше здания и смотрят на закатное солнце. Гигантский диск в алом мареве медленно опускается за горизонт. Он бросает косые лучи на город, окутанный сумерками. Кристина прикладывает руку козырьком ко лбу и смотрит на яркий солнечный свет до тех пор, пока не зарябит в глазах. Закат прекрасен. Увядающ. Даже жесток. Как засушенный цветок, красивый, но лишенный жизни. Так ощущает себя и девушка. Она живая. Дышит, говорит, двигается, но она такая хрупкая. Одно неверное движение сломает ее и навсегда запрет в клетке из плоти и крови. Девушка этого не хочет.

– Эрик – ублюдок, – этот голос принадлежит Четыре. Он успел подняться по ступенькам на крышу, а сейчас подошел сзади к Трис и обхватил руками, прижимая к себе. – Но он честно выполняет свою работу. Мы были в одной группе инициируемых. И свое второе место он заслужил. – Кристина невольно улыбается. Раньше Четыре не внушал ей доверия. Раньше она называла его придурком и идиотом. Теперь же он – парень ее подруги. Глядя на Трис и Четыре, Кристине хочется улыбаться.

– Ты сейчас пытаешься меня успокоить? – Девушка возвращает свой взгляд к солнцу.

– Я всего лишь хочу сказать, что он действительно может вернуть твоим мышцам былую силу.

Кристина хочет верить Четыре. Эти слова звучат так заманчиво, так сладко, так желанно. Но она боится ощутить горько-кислый привкус несбывшихся надежд на своем языке. Кристина боится надеяться. Эрик страшен, неконтролируем и жесток. Но он действительно стоящий инструктор. Ей ли это не знать? Девушка делает вдох и выдох. Ветер щекочет ей лицо, играет с волосами, пробирается под куртку, и Кристина обхватывает себя руками.

– Идем, – говорит Трис и протягивает руку.

Кристина качает головой.

– Идите, я хочу еще посидеть и подумать. – Трис мягко улыбается. Она понимает. Иногда Кристине кажется, что в ее подруге заключена вся мудрость этого мира. Зрелость светится в ее юных глазах. Та самая зрелость, что приходит не с годами и опытом, а та, что дается от рождения.

Четыре увлекает Трис за собой, закрывая девушку от ветра, но потом останавливается и оборачивается.

– Если он обидит тебя, скажи мне. – Голос у молодого человека уверенный. Кристина – не просто какая-то сломанная и разбитая девчонка из Бесстрашия. Кристина – подруга Трис. И теперь для Четыре ее имя – не пустой звук. Жизнь забавна. Стоит лишь завести верные связи и нужные знакомства, и вот людям уже есть до тебя дело. Наверное, звучит цинично. Зато правдиво. А Кристина всегда радеет за правду. Она родилась Искренней и всегда будет ею на какую-то малую долю своего сознания.

Девушка провожает Трис и Четыре глазами. Они так органичны, так гармоничны. Его руки ложатся на ее талию так просто, так естественно, словно и были предназначены для этого. Ее тело входит в его так легко, соприкасается всеми контурами. С ним Трис улыбается искренне и непосредственно. С ней с плеч Четыре будто слетает весь груз тяжких забот и тяжелых воспоминаний, что он несет на себе все эти годы. Вдруг Кристину ударяет в грудь жгучее желание. Такое яркое и отчетливое. Четыре и Трис будят в ней то, что хранится далеко, в самой глубине ее души – желание быть женщиной. Она ведь юная девушка. Пусть поломанная и разбитая, пусть собранная по осколкам костей, вен и сухожилий на больничной койке, но все-таки девушка.

Кристина думает об Уилле. Хороший парень. Мягкий с ней, ласковый и заботливый. Он боялся за нее, белел как мел, когда она лежала в бреду несколько дней, часто приходил к ней, приносил знаменитый торт Бесстрашных. Он замечательный. Так думает девушка. Но проблема в том, что сердце рядом с ним молчит. Не екает. Не подскакивает. Не происходит ровным счетом ничего из того, о чем писали в книжках, которые довелось Кристине читать. Она не научена и малоопытна. Всего лишь юная девочка. Кристина давит вздох. Эти мысли глупы и ни к чему не ведут. Сейчас ей стоит думать лишь об одном. О тренировках и об единственной возможности вернуть свое тело. Сейчас оно – всего лишь слабый отголосок былого: былой силы, былой легкости, былой гибкости. Думать о завтрашнем дне страшно. И нет, совсем не из-за хамства и грубости Эрика. Думать о завтра страшно лишь потому, что завтра у Кристины может ничего не получиться.

Девушка просыпается в семь тридцать утра. Сползает с постели, умывается, натягивает свою спортивную форму и приползает в тренировочный зал. Все еще сонная и разбитая.

– Ты опоздала, – голос Эрика сухой и жесткий. Мужчина сидит на матах и смотрит на Кристину в упор. – Это первый и последний раз, когда ты опоздала. – Цедит он сквозь зубы. – Опоздаешь еще раз, и за этим последует наказание.

Девушке приходит в голову мысль о том, что ему нравится мучить людей. Ублюдок.

– Мы начнем с элементарных упражнений, – Эрик встает на ноги. Он высокий и сильный. Его руки могут с легкостью переломить ей позвоночник. Эта мысль совсем не нравится Кристине. – Отжимания, приседания, пресс и прочее. – Он говорит все это будничным тоном, словно сейчас не раннее утро.

Кристине приходиться подчинится, сцепить зубы и подчиниться. Ее тело размякло. Каждая физическая нагрузка отдается гудящей болью в мышцах. Но девушка молчит и делает. Абсолютно все, что он говорит. Отжимается до дрожи в руках, качает пресс до боли в мышцах живота, делает приседания до того, как ноги не деревенеют и не каменеют, бегает круги по залу до тех пор, пока бок не начинает болеть, а воздух не застревает в легких, царапая глотку. Эрик гоняет ее без жалости. Гримаса усталости на девичьем лице ничего не значит. В его глазах лишь сталь. Кристина обязана это делать. И она не возражает. Подчиняется, потому что осознает, что Эрик способен вернуть ей былую форму. Если это вообще возможно.

Сломанные рука и нога начинают ныть. Девушка останавливается, часто и глубоко дышит, трет места переломов. Боится за них. Боится снова ощутить себя беспомощной и увидеть потолок, покрытый известкой.

– Я не говорил останавливаться. – У него глаза хищника и такая же поступь.

– У меня болят рука и нога.

– Ну и что?

Кристина открывает и закрывает рот, не зная, что ответить. Говорить Эрику, объяснять ему, что у нее были переломы – пустой звук. Ему плевать. Он бесчеловечен.

– Дай мне пять минут, – просит она, чуть ли не падая на ближайший мат. Их занятие длится уже два часа. Каждая мышца в теле Кристины напряжена и болезненно звенит. Она слаба. Раньше такие нагрузки давались ей с легкостью, теперь осталась лишь боль и осознание собственной никчемности.

– Встань, – голос у мужчины такой, что спорить с ним совсем не хочется.

– Но…

– Я сказал, встань, – перебивает он ее, говорит так четко и громко, что Кристина подчиняется. Она дала себе зарок не нарываться на неприятности. – На ринг.

– Что? – Девушка хмурится, меж ее бровей залегает недовольная складка.

– Ты слышала.

Эрик поднимается на черный ринг. Его ноги чуть продавливают достаточно жесткую, но, тем не менее, мягкую поверхность мата.

– Я… Я не способна сейчас драться, – девушка не верит. Она слабая, слишком слабая и неуклюжая. Ее тело предало ее. Руки и ноги не слушаются, мышцы предательски гудят, воздух застревает в груди. Эрик сошел с ума.

– Легкий спарринг тебе не повредит, – он улыбается, заманивает ее как кошка мышку. И Кристине ничего не остается кроме как подчиниться.

Она делает шаг на мат. Неуверенный и неровный. Встает в знакомую боевую стойку. Локти не сходятся под нужным углом, ноги слушаются плохо. Нарушенная координация движений. Эти слова гонгом звучат в измученной голове. Кристина готовится сделать хоть что-то, но Эрику хватает одного легкого движения, чтобы девушка с грохотом упала на спину и тихо застонала от боли.

– Это было гуманно, – произносит он, наклоняется к ней и берет двумя пальцами за подбородок. – Если ты ослушаешься меня снова, то опять окажешься в таком положении. А как думаешь, падать на спину пять раз подряд больно? А десять? – Это не угроза. Совсем. Это его метод и стиль обучения, сосуществования с ней.

Пальцы Эрика впиваются в нежную кожу лица Кристины.

– Ты – поломанная кукла. Сегодняшнее утро это доказало. – Он встает, возвышается над поверженной девушкой. Она не в состоянии пошевелиться. Звон от удара о мат до сих пор стоит в ее позвоночнике. – Слабачка. – Выплевывает Эрик и покидает тренировочный зал.

На сегодня это конец. Кристина понимает это. Лежит на твердом черном мате и смотрит в потолок. Слабачка. Сейчас это так. Эрик прав. Она слабая, сломанная, жалкая, никчемная. Но она сможет, докажет обратное, вернет себя прежнюю. Девушка старается думать так. Но мысли ускользают, растворяются в боли измученных мышц и новых синяках. Когда-то она звалась Бесстрашной. Теперь лишь – жалкая девчонка. И сама Кристина начинает верить в это. Но лишь сцепляет зубы. Эти мысли не для нее. Характер иной. И она его покажет.

Нет, Эрик, я – не слабачка.

========== Глава 4 ==========

Она опоздала.

Черт возьми.

Эрик ее убьет.

Кристина представляет все это в ярких красках, пока мечется по пустующему помещению. Ее движения неуклюжи и неуверенны. Все из-за переломов. Девушка знает это. Раньше она была проворной и быстрой, а теперь боится сделать лишнее движение, надавить на кость, сломанную чуть больше месяца назад. Внутри девушки засел подсознательный страх. В голове. В сознании. Страх снова быть привязанной к койке, страх упустить собственную свободу. Кристина боится.

Она быстрым движением натягивает на себя черную майку, едва медленнее положенного просовывая в рукав переломанную руку. Если девушка посмотрит на себя в зеркало, то увидит, что она все такая же. На ее теле не осталось следов травм, страшных увечий, что грозили стать частью ее плоти до конца жизни. Ей повезло. Но страх – штука слишком иррациональная. Кристина сцепляет зубы. Чисто интуитивно. Ей не просто необходимо восстановить себя – ей необходимо вернуть себе спокойствие. Моральное. Внутренне убеждение, что все будет хорошо.

Девушка зашнуровывает черные кроссовки. Они такого же черного цвета, как и вся ее одежда. И волосы, которые Кристина нетерпеливым движением убирает в хвост. Пряди торчат и лезут в лицо. Наплевать. Часы отстучали уже ровно восемь часов десять минут. Эрик ее не пощадит. Девушка уже предвкушает это отвратительное ощущение, расползающееся в ее желудке, давящее. Эрик высосет из нее душу. Кристина давит вздох, поднимается с кровати, оставляя ту незаправленной, и выскакивает из общих спален.

Гул ее быстрых шагов разносится по пустующей Яме. Кто-то спит, кто-то тренируется, кто-то занят работой. Трис сегодня идет в район афракционеров. Вместе с Четыре. За подругу волноваться не стоит. Молодой человек не даст ее в обиду. Уилл, Эдвард, Юрай – они тоже рядом. Только вот Кристина не с ними. Уже чертову неделю она ощущает яркое и гласное присутствие в своей жизни человека, которого взаимно ненавидит.

Эрик. Сукин сын.

С каждым днем, каждым часом, каждой секундой, каждым долбанным мгновением неприязнь лишь растет. Разливается черной патокой в глубине души, травит и давит. И да, Кристина знает, что это взаимно. Она видит это в его глазах, смотрящих на нее в упор. Иногда девушка задается банальным вопросом «за что». Да, за что ее ненавидеть? Мучить? Изводить? Именно этим Эрик и занимается с упорной методичностью. Прямо-таки едва сдерживает улыбку, когда видит, как сил у Кристины после каждой тренировки не остается. Ее неприязнь всего лишь следствие его негатива. Не более. Кристина – не Отреченная, чтобы подставлять вторую щеку, когда тебя ударили уже по одной.

Она резко распахивает дверь в тренировочный зал и влетает туда, едва тормозя. Легкие саднят от бега, и девушка опирается о собственные колени ладонями. Стоит. Дышит.

– Принцесса почтила меня своим присутствием, – его голос режет воздух. И Кристина едва не передергивает плечами. Выпрямляется. Поворачивает голову и смотрит на Эрика. Он сидит на стуле, закинув одну ногу на другую так, что подошва левого ботинка смотрит в стену. – Не устала, пока бежала?

Девушка призывает к своему благоразумию и молчит, крепко сцепив зубы. Эмоции – зверь опасный. И он не всегда бывает подвластен собственному обладателю.

– Язык проглотила? – Осведомляется Эрик и встает на ноги. Взгляд Кристины натыкается на татуировку на его руке. Что-то черное, плохо различимое в свете нескольких тусклых электрических лампочек.

– Я опоздала. Я знаю.

– Бинго! – Мужчина хлопает в ладоши. Издевается. Девушка даже могла бы подумать, что он просто шутит, если бы не этот жесткий взгляд и прямая линия губ. Эрик сдерживает свое бешенство. – Значит так, – он с силой кидает ей что-то темное. Ткань ударяет Кристину по лицу, и девушка ловит ее руками. Куртка. Его куртка. Кристина не понимает. – Надевай. Твои болезни не нужны никому. Ты и так дохлая. – При этих словах девушка кривится. У него манера опускать всех и вся. – На улицу.

Девушка пытается открыть рот, что-то спросить.

– Без вопросов. Лимит моего терпения на сегодня ты исчерпала.

Кристина захлопывает рот, делает глубокий вдох, чтобы не сморозить какую-нибудь колкость, что обернется сущей глупостью. Ей приходится подчиниться и накинуть на плечи кожанку. Стоит только девушке продеть руки в рукава и потянуться к собачке молнии, как ей в ноздри ударяет чужой запах. Куртка пропитана чем-то незнакомым ей, инородным, чуждым, но не отталкивающим. Совсем нет. Когда Кристина застегивает ее практически под горло, утопая в ткани, то внезапно понимает. Куртка пахнет им. Эриком.

Возникает желание содрать ее с себя к чертовой матери. Но девушка решила играть роль благоразумной барышни. А благоразумные барышни не идут на поводу у собственных эмоций.

Мужчина толкает дверь на улицу, и Кристина выходит за ним. Железная дверь тяжелая, и Эрик не удосуживается придержать ее. Железо бьет девушку по плечу. Та морщится. Поднимает голову и видит. Кажется, уголки губ ее инструктора слегка приподняты. Вот же мразь.

– Пятьдесят кругов вокруг здания. Освежись.

– Что? – Тут Кристина не выдерживает.

Мужчина делает шаг к ней. Черт, высокий. Даже слишком. Девушке приходится задрать голову вверх, чтобы увидеть его глаза. Они холодные, лишенные любого участия.

– Ты опоздала. Это – твое наказание. Вопросы?

Кристина поджимает губу и неосознанно кутается в чужую куртку. Мужской запах снова режет ей ноздри. Твою мать. К концу тренировок она вся пропахнет им. Пахнуть Эриком? Всегда мечтала.

– Закончишь, поднимайся в тренировочный зал.

Девушка молчит. Лишь хмуро смотрит на Эрика, сверлит его спину взглядом, пока мужчина не исчезает в дверном проеме. Пятьдесят кругов. Достаточно гуманно по меркам Эрика. Но Кристина знает, что мышцы будут ныть, болеть. Адски. Да и погода не самая лучшая. Небо упрямо хмурится и сереет с каждой секундой. Надо быстрее пробежать эти злосчастные круги и вернуться в тепло помещения.

Когда девушка заканчивает, бок отдается болью, дышит она хрипло и рвано, а поломанную ногу неприятно тянет. Кристина боится за свои кости. Вечером, когда Эрик закончит ее истязать, она снова пойдет к Кэму. На протяжении целой недели врач занимался с ней специальной гимнастикой, нацеленной на восстановление утерянной координации. Прогресса не было. Девушка старалась не вешать нос.

– Шустрая ты, – говорит Эрик, когда Кристина толкает дверь зала. Его куртка летит мужчине прямо в лицо. Он резко отклоняется и ловит ее. – Сделаешь еще раз так, сам лично сломаю тебе руку.

– Спасибо за заботу, – елейно произносит Кристина, раздраженная его поведением и просто фактом его присутствия.

Мужчина тушит сигарету о дно пепельницы, набитой окурками. И встает на ноги. Расслабленно. Лениво. Хищник. В каждом движении чувствуется сила, опасность и азарт. Что же Эрик за человек? Кристина не знает. Знает лишь, что он опасен.

– Туда, – говорит он. Девушка поправляет сбившийся на бок хвост, оттягивает вниз черную майку и поправляет такие же черные спортивные штаны. Она оборачивается и смотрит на место, куда указывает Эрик. Тир. Кристина чувствует, как под ложечкой начинает неприятно сосать.

Встряхивает руки, расслабляя мышцы, и направляется к столу, на котором лежат пистолеты. Самого разнообразного калибра, размера и веса.

– Бери самый простой, – Эрик облокачивается о соседнюю стену.

Кристина подчиняется. Что бы между ними ни было, какая бы личная неприязнь ни стояла между ней и Эриком, девушка знала одно – с ним она делает успехи. Тело стало выносливее, мышцы почувствовали былую форму. А общение с ним закаляет. Общение? Она определенно погорячилась, называя это общением. Они сосуществуют. И не более.

Она сжимает пистолет обеими руками, ставит ноги на ширину плеч, поднимает руки, стараясь держать их как можно ровнее. Серые глаза жгут ей кожу. Мужчина смотрит. На взгляд Кристины чересчур внимательно. А она волнуется. Еще слишком свежа в памяти ее неудача в палате.

– Стреляй уже, – не выдерживает Эрик.

Девушка же медлит, прицеливается, а потом спускает курок. Пуля выбивает ошметки известки из стены.

– Еще, – приказной тон раздается слева.

Кристина делает глубокий вдох и снова крепко сжимает пистолет обеими руками. Раньше она отменно стреляла. Была лучшей в этом. Как Трис в метании ножей. Сейчас ее руки предательски подрагивают. Девушка замечает это. Весь ее корпус кренит куда-то в сторону. Кристина сильнее стискивает зубы. Раздается выстрел. Пуля режет стену практически рядом с предыдущим выстрелом.

Слева слышится фырканье.

– Макс – идиот, – говорит Эрик. – Ты не способна стрелять. – Кристина поднимает на него глаза. – Ты искалеченная и изувеченная. Прими эту простую истину. И свали уже из фракции, в которой тебе не место.

– Это не тебе решать, – ровным голосом произносит девушка.

– Жаль, что не мне, – отзывается Эрик.

Да что с ней не так? Впервые в жизни Кристине хочется об этом закричать. Откуда эти эмоции в нем? Ведь ей не показалось. Она чувствует. Она знает. Эрик жесток, злобен, агрессивен. Но его всеобщая ненависть к ней на тональность сильнее, чем к остальным. Дело в Кристине. Или в Эрике.

– Попробуем зайти с другой стороны, – он подает девушке нож. – Начнем с них. Это не пистолет. Это должно быть проще. – Кристина бы поспорила, но оружие берет. – Давай, докажи, что ты чего-то стоишь.

Девушка делает вдох, закрывает на мгновение глаза, расслабляет мышцы рук, а потом совершает резкий бросок. В правой руке что-то щелкает. И Кристина хватается за нее. Нож не долетает до цели.

– Твою мать, – резко произносит мужчина. – Ты хоть на что-то способна? – Он подходит к Кристине и встряхивает ее за плечи словно тряпичную куклу. – Какого хера ты вообще здесь забыла? Какого хера я вынужден тратить на тебя свое время? – Он выплевывает слова как яд. – На тебя. Жалкую, слабую и ни на что не способную. Нет, ты точно у Макса отсосала, иначе какого хрена я тут с тобой вожусь?

Девушка цепенеет от этих слов. Руки решают вперед нее. И раздается звук пощечины. Ладонь Кристины горит от соприкосновения со щекой Эрика. Мужчина, удивленный, невольно делает шаг назад. А потом его глаза темнеют, сужаются. Удар приходится на лицо. У нее рассечена губа. Кристина прижимает к ней пальцы, чувствуя теплую жидкость. Кровь.

– Не. Смей. Меня. Бить. – Цедит Эрик сквозь зубы. Кристина моргает. Он ударил ее? Просто взял и ударил в ответ? Эмоции поднимаются в ней, бьют в глубине, терзают грудную клетку. Ублюдок.

– Ну ты и сукин сын, – выдыхает она.

– Что ты сказала? – Голос Эрика понижается, становится схожим с шипением змеи. – Повтори.

– Сукин сын, – уверенно произносит она и вскидывает на него глаза. Она молчала. Неделю молчала, сносила его насмешки, его язвительные замечания, его нечеловеческие нагрузки. А он принижал ее каждым словом, оскорблял, относился к ней античеловечно. Хватит. Кристине надоело.

– Девочка, ты зарываешься.

– Зарываюсь? Хочешь скажу, как зовут мужчин, которые бьют женщин? – Жилка на ее шее начинает биться сильнее. – Ты – трус, Эрик. – Выдает она. – Трус.

На ее спине будут царапины и синяки. А также на плечах. Его пальцы, жесткие и холодные, с силой вжимают тело Кристины в стену. Удар о бетонную поверхность горит в груди и костях. Девушка зла.

– Как это в твоем стиле, – выплевывает она. И Эрик хватает ее за подбородок. И тут девушка замечает блеск металла в его руке. Не успевает Кристина опомниться, до конца осознать, что именно происходит, как холодная сталь касается ее шеи. Девушка нервно сглатывает, застывает у стены. В руках у мужчины нож. Его металл прижат к ее горлу. Стоит Эрику надавить чуть сильнее и пойдет кровь.

– Теперь мы не такие разговорчивые, – он наслаждается ее оцепенением, оторопением, мелькнувшим страхом в глазах. У этой девицы слишком длинный язык.

Он прижимает ее к стене. Мышцы на руках напряглись. И чужое лицо слишком близко. Кристине становится тошно от этой непрошеной близости, от беспардонного вторжения в ее личное пространство. Целую неделю они общались сквозь зубы. Целую неделю она не позволяла собственному характеру взять верх, а теперь не удержалась.

– Извинись, – вдруг произносит Эрик.

Зрачки зеленых глаз расширяются. Он серьезно?

– Забери свои слова обратно, – сталь давит на горло. Что же его так бесит в этой девушке? В чем причина? Кристина понимает, что эта мысль становится для нее навязчивой. А может он просто ненавидит женщин. Он их ненавидит. Кристина знает.

– Нет, – глухо говорит она. – Ты – трус.

Боль такая неожиданная, что девушка сгибается пополам. Эрик коленом ударил ее по сломанной ноге. Кристина оседает вниз. На ее шее осталась полоса – сталь прорезала кожу. От боли у девушки пляшут цветные искры перед глазами. И в тот момент она понимает, что Эрика бояться стоит. Потому что он – садист. Жестокий изувер с замашками маньяка.

Раздается звон стали – мужчина кинул нож на бетонный пол и размашистой походкой вышел из зала. Кристина сидит у стены, держится за ногу. У нее будет синяк. Большой. Налитый. По шее течет алая струйка. Совсем тоненькая. Но кровь впитывается в майку, и девушка поспешно зажимает ее пальцами. Сглатывает.

Это были всего лишь эмоции. Пустые, ненужные эмоции. Она ведь знала. Знала, какой он. Прочувствовала это на себе еще будучи неофитом. Так чего она ждала сейчас? Что он не будет грубить? Не будет бить ее? Не будет жесток? Черт знает, какие тараканы сидят в голове Эрика, какие демоны его терзают. Кристина не хочет знать. Она всего лишь хочет выжить и остаться во фракции, ставшей ей домом.

Девушка встает, чуть прихрамывая на одну ногу. Надо будет попросить Кэма посмотреть все ли в порядке с костями. Сукин сын. Знал же куда бить. Прямо в точку перелома. Кристина сжимает зубы. Она поднимает нож с пола и подходит к тиру. Около мишени в стене зияют две дыры от пули, первый нож, кинутый ею, лежит на полу, отливается серебром в свете электрических лампочек. Кристина старается встать ровнее, выпрямить спину, расправить плечи. И одним легким движением посылает нож в полет.

Сталь входит в дерево, разрезает его четко посередине мишени.

========== Глава 5 ==========

Эмоции клокочут где-то под горлом. Собираются тугим комком и бьют, просятся наружу. Эрик лишь сцепляет зубы.

Эта сучка в конец охуела.

И такое червоточащее зло разливается внутри. Съедает. Пожирает. Его щека будто до сих пор горит от ее удара. Ладони у нее маленькие и теплые, но ударила она знатно. Где-то в глубине души, возможно, мужчина и признает, что бить она умеет. А так… Нет. Обойдется. Поломанная девка, которую хочется доломать.

Пока Эрик идет по коридору, у него дрожат руки. Это злость. Ярость. Эмоции, черт их дери. Негоже Максу видеть его таким взвинченным. Еще чего доброго вздумает читать нотации. Эрику это не надо. Его это раздражает. Его раздражает все происходящее. В частности, эта девка. У нее такая тонкая шея, что протяни руку, сожми пальцы посильнее, и услышишь лишь предсмертный хрип. Когда-то одна женщина задыхалась у него на глазах, хватала ртом воздух. Эрик помнит ее красное лицо. И хочет видеть такое же лицо у Кристины.

Наверное, ненавидеть ее глупо и необоснованно. Девчонка ничего ему не сделала. Совсем. Она просто тупая, маленькая и несуразная. А сейчас еще и поломанная. Он видел, как ее кости торчали из плоти, когда ее только привезли в Яму. Малоприятное зрелище. Она хрупкая и тонкая. И, в конце концов, она просто девчонка. Они по определению слабы и ничтожны. Ничтожная Кристина. Макс головой ударился, если решил, что Эрику действительно стоит с ней возиться.

Мужчина останавливается около большой черной двери. Мотает головой из стороны в сторону, сгоняя наваждение, эмоции и злость. Но справиться с этим трудно. Сучка еще получит свое. Эрик знает. Он из нее всю душу вытрясет.

– Входи уже, – раздается голос из комнаты, и мужчина замирает. Потом фыркает себе под нос, оглядывается и замечает глазок видеокамеры. У Макса паранойя? Эрик больше не думает – он толкает дверь и оказывается внутри.

– Ты распихал камеры по всей Яме и посадил за пульт управления Четыре. Не считаешь, что это опасно? – Говорит он и садится в кресло напротив Макса.

– Наоборот, – возражает темнокожий мужчина, не отрываясь от каких-то бумаг на столе. – Это меры безопасности. А твоя личная неприязнь мешает тебе смотреть на вещи здраво.

Эрик чуть не закатывает глаза. У Макса есть совершенно отвратительная и просто идиотская манера постоянно поучать. Хотя, наверное, именно он имеет на это право как никто другой. Эрик благодарен ему за все, что он когда-то сделал для него. И эту благодарность так просто не стереть. Поэтому вполне можно потерпеть это бурчание.

Эрик вздыхает, трет пальцами переносицу и переводит взгляд на самого старшего лидера Бесстрашных.

– Зачем ты меня позвал?

– Кристина, – просто отвечает Макс и, наконец-то, отрывается от бумаг.

Эрик демонстративно фыркает. Он так и знал. Удобнее садится в кресле, закидывая одну ногу на другую так, что щиколотка левой ноги покоится на колене правой, кость давит на кость.

– Девчонка меня ударила, – колко произносит он.

– Мне почему-то кажется, что за дело.

Черт возьми.

– Она не имеет права меня бить. – Упрямо заявляет Эрик.