Текст книги "Демон (СИ)"

Автор книги: Queen_Karolin.I

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 26 страниц)

Женщина усмехнулась.

– Глупости. Моё любопытство всё равно сильнее меня.

Гермиона покачала головой и вновь приготовилась врать.

– Наши отношения слишком сложные. Выяснилось, что он всё ещё не готов и вряд ли когда-нибудь будет готов принять моё происхождение, а также мой факультет, характер, и меня в целом. Я уже и не знаю, что ему от меня нужно и зачем мы вообще начинали эти непонятные отношения, но…

Девушка запнулась, увидев, как погрустнело лицо Макгонагалл. Она тоже расстроилась – было жаль, что она так повлияла на настроение женщины.

– Я понимаю тебя, Гермиона, – внезапно сказала она доверительно.

Гермиона невольно вскинула брови.

– Что?

Женщина глубоко вздохнула и ответила:

– Однажды я попала в похожую ситуацию. Я влюбилась в парня, который жил с нами по соседству, но он был магглом… Мне пришлось делать выбор, о котором я… Жалею. Действительно жалею, Гермиона.

Девушка сглотнула и спросила осторожно:

– Ваш пришлось выбирать между своей любовью и магией, да?

Макгонагалл грустно улыбнулась проницательности своей ученицы и кивнула.

– Да. Моя мама долгое время обманывала моего отца, притворяясь обычной магглой и пряча палочку, а когда она не смогла сдерживаться и всё рассказала… Я уже была и папа не ушёл, конечно, но наша семья уже никогда не была такой, как прежде. Впрочем, она и не была идеальной – мама всю жизнь скучала по волшебному миру.

Гермиона покачала головой.

– Честно говоря, я не представляю, как можно сделать подобный выбор. Ведь магия – это суть волшебницы, но любовь…

Макгонагалл ответила с печалью в голосе:

– Да. Как видишь, я всё-таки выбрала магию.

Она внезапно спохватилась:

– Но у тебя совершенно иная ситуация, а мораль моей истории для тебя такова – всегда слушай своё сердце. Я его не послушала. Надеюсь, что ты не совершишь ту же ошибку.

Гермиона опустила глаза в пол.

– Я знаю, что говорит мне моё сердце, но… Это неправильно, профессор Макгонагалл, так не должно быть, – внезапно выпалила она.

Женщина понимающе кивнула.

– Я знаю, Гермиона, я знаю. Но выбор всё же за тобой. Ты самостоятельно должна разобраться с собой и принять правильное решение. Тем не менее, я ещё раз скажу тебе – всегда слушай своё сердце, и ты будешь счастлива.

Гермиона уходила от декана Гриффиндора в глубокой задумчивости.

Тем временем Том сбросил мантию, и придирчиво осмотрел белоснежную накрахмаленную рубашку, которую уже умудрилась испортить одна из поклонниц-слизеринок. Разумеется, он не собирался так близко общаться со своими ученицами, но ведь они были такими навязчивыми, а он, как настоящий джентельмен, был не в праве отказать даме.

Оставалось лишь надеяться на то, что на это закроют глаза из-за того, что он всего лишь на год или два старше этой девушки.

Тем не менее, сейчас его заботила совсем не та белокурая красотка. С ней он всегда может разобраться, а на данный момент были проблемы с гораздо более серьёзной и неприступной особой.

Всё лето он гадал, как вести себя с Грейнджер, и в конце концов решил на время перестать обращать на неё внимание, чтобы подумать над ситуацией и наконец перестать совершать импульсивные и совершенно абсурдные поступки.

В родительский дом он так и не вернулся – просто не смог, хотя и хотел увидеться с Мэри. К слову, та наверняка, если бы могла, слала бы ему письма каждый день, но Том был рад тому, что она не могла этого делать – иначе бы он рано или поздно сдался и навестил бы её.

Тем не менее, отчасти это было даже хорошо – он действительно очень долго думал и… Так ни к чему и не пришёл.

Но что он мог сделать?

Разумеется, самым правильным вариантом была Амортенция, но как же не хотелось превращать Грейнджер в безропотную влюблённую куклу, потому что таких вокруг него всегда хватало. А она была особенной, и разрушать эту «особенность» искусственно созданной зависимостью вовсе не хотелось.

Хотелось, чтобы она стала зависимой от него самостоятельно, но вот добиться этого будет… непросто. Да, лучше он скажет себе «непросто», чем «невозможно». Ведь ничего невозможного нет, не так ли?

Пока Том думал о методах воздействия на упрямую гриффиндорку, Гермиона пила успокоительное и пыталась понять, что же ей делать дальше.

Она не хотела признавать это, но после этого разговора с профессором Макгонагалл прятаться от очевидного уже не было смысла.

Она действительно в каком-то смысле была… Как же это назвать?

В своё оправдание девушка могла сказать, что это началось намного раньше, чем на шестом и курсе, просто Гермиона успешно игнорировала это чувство всё это время.

Её всегда интересовал Риддл – своей холодной красотой, своим умом, своей властным характером. Всем.

Но почему эти чувства не смогли убить все эти ужасные вещи, которые делал Риддл по отношению к ней? Ведь люди не могут прощать подобное. А Гермиона, оказывается… Нет, не может.

Она не простила его и вряд ли когда-нибудь простит, но почему-то это ничего не меняет.

Но как она могла пронести это чувство сквозь то, что ей сделал Риддл? Сквозь угрозы, боль и попытки убийства? Как?

Но даже если она и испытывает к нему что-то, ведь у него всё равно ничего этого нет. Риддлу она нужна, но только потому, что видит в нём лишь чудовище.

По сути, сначала он хотел её просто устранить, и…

Она говорит это себе уже не в первый раз, но, тем не менее, она дура. Самая настоящая дура, потому что в последний он хотел её убить, но Гермиона ему помешала.

И почему она постоянно упускает это, словно считает это незначительным? А ведь это обстоятельство действительно имеет значение.

По сути, она даже и не знает, чего он хочет.

Хватит думать. Нужно спать – завтра будет тяжёлый день. И к чёрту Риддла!

Она не ошиблась – завтрашний день действительно обещал бы тяжёлым, о чём свидетельствовал полный класс любопытных.

Гермиона даже удивилась, когда зашла в помещение и поняла, что оно полностью заполнено.

Она ещё раз заглянула в расписание и вновь увидела «Гриффиндор-Слизерин», как и десять раз до этого. Посмотрела на учеников и снова наткнулась на обилие красных и зелёных галстуков.

Но этого ведь быть не может!

В прошлом году здесь сидели от силы человек десять – большинство слизеринцев, и то в основном были слизеринки, которые хотели лишний час провести рядом со своим кумиром по имени Том Риддл.

Неужели все пришли посмотреть на то, как ведёт урок вчерашняя ученица-гриффиндорка?

Девушка внезапно занервничала. И почему её самым первым уроком был совмещенный «Гриффиндор-Слизерин» у семикурсников? Не иначе как какое-то проклятие.

Гермиона еле нашла в себе силы пройти по классу, гордо приподняв подбородок и выпрямив спину, и этим заслужила уважительный свист как со слизеринской стороны, так и с гриффиндорской.

Девушка понадеялась на то, что никто не заметит, как она покраснела.

Тем не менее, она понимала, что это было не просто так – её образ был совершенным. Никакая одежда не украшала её так, как красивые приталенные платья. Конечно, оно было в строгих рамках учителя – строгое, закрытое, но оно идеально контрастировало с дорогой мантией из «Твилфитт и Таттинг», аккуратными туфельками на каблуке и загорелой кожей.

Также одна из смутно знакомых Гермионе гриффиндорок прошептала изумлённо:

– Вы только посмотрите на её волосы!

Гермиона удручённо выдохнула – она понимала, что этим двум факультетам поможет только врач из отделения Мунго для душевнобольных, и решила сразу поставить всех на место, чтобы знали, с кем дело имеют.

– С моими волосами что-то не так? – вежливо спросила она у класса и увидела, как некоторые поражённо качают головы. – Может быть, Вы ответите на мой вопрос, мисс… Блэйд? – она целенаправленно исказила фамилию девушки и удовлетворилась тем, как перекосилась лицо гриффиндорки.

Та процедила:

– Это не по учебной программе, профессор…. Грайнжар?

Гермиона лишь холодно улыбнулась в ответ на ответное искажение.

– Грейнджер, мисс, – любезно просветила ученицу она, и на мгновение словно задумалась, а после её словно осенило, и весь класс понял, что зря Блэд огрызнулась на профессора. – Вообще, я хотела сделать этот урок сугубо знакомством, так как он у всех нас в этом году первый, но раз уж Вы так стремитесь к знаниям…. Похвально, кстати.

Гермиона увидела обречённость в глазах большинства своих учеников, и улыбнулась ещё шире и добрее.

Определённо, она поспешила с выводами. Этот год будет чем-то весёлым.

Комментарий к 43. С тех пор как мир лишился рая,

Осталось две главы и эпилог.

========== 44. Клянусь, красавица такая ==========

Рыжеволосая гриффиндорка бурно махала руками и что-то настойчиво объясняла своим собеседницам.

– Она действительно чуть не заставила его изрыгать слизней! Профессор Риддл лишь чудом сумел увернуться?

Две другие девушки с красными галстуками изумлённо ахнули.

– Да быть такого не может! – сказала одна поражённо.

Другая собралась было тоже выразить своё недоумение, но не успела – в зоне видимости появилась профессор Грейнджер и все тут же испуганно притихли, исподтишка наблюдая за девушкой.

Та прошла мимо них, сделав вид, что ничего не услышала, но на самом деле в ней бушевала буря.

Разумеется, она знала о том, что о загадочных отношениях двух профессоров в Хогвартсе слагали легенды.

Всё дело было в том, что Риддл вернулся к себе-пятикурснику – никакого серьёзного ущерба, оставил попытки убить девушку, но упорно выводил её из себя, при этом невинно улыбаясь. Из-за этого в первое время у Гермионы были большие проблемы с женским населением школы.

Если раньше Риддла знали все девушки, но поклонниц из их числа было не так много, то теперь всё кардинально изменилось – ученицы буквально растекались от одного взгляда на красивого профессора. А если уж к кому-то из них профессор соизволил подойти и лично показать нужные движения палочкой, опуская свою ладонь на кисть ошалевшей от счастья девушки и при этом нежно поглаживая, то… В общем, подавляющее большинство учениц старших курсов просто слетело с катушек.

При этом он не забывал время от времени сделать ей, Гермионе, какое-нибудь нарочито ласковое замечание по поводу её волос, которые, кстати, сейчас были роскошными и уложенными, стиля, или, не дай Мерлин, преподавательского мастерства. Конечно, гордая гриффиндорка не могла оставить это без внимания и, признаться, иногда это действительно доходило до заклинаний.

И ученицы профессора Риддла не могли смириться с тем, что на их кумира натравляют птичек, так что принимались слать Гермионе письма с угрозами или проклятиями, а иногда и вовсе пытались заколдовать девушку в коридоре.

Гермиона злилась, просто ужасно злилась, и в очередной раз после нападения наорала на сжавшуюся от страха пятикурсницу, а после отравила её в Запретный лес собирать редкие растения.

Та вернулась сама не своя, и первые полчаса могла только тихонько завывать от страха, но Гермиону пронесло – директор и его заместительница сочувствовали бывшей гриффиндорке, а сама на их счастье оказалась магглорождённой, так что инцидент благополучно замяли.

Разумеется, Гермиона больше не будет так рисковать, но она ничуть не жалела о своём поступке – ведь эти ненормальные поклонницы Риддла действительно вышли из-под контроля, а после этого случая в большинстве своём боялись даже смотреть на преподавательницу косо.

И самое раздражающее было в том, что сам виновник торжества просто наблюдал за всем этим со стороны и, кажется, даже веселился! Ради приличия он, конечно, отругал девочку за такой поступок, но так нежно, что она быстро перестала плакать, и начала смотреть на своего профессора преданно и с надеждой.

Гермиону ужасно бесила сложившаяся ситуация – как можно так наплевательски ко всему этому относиться? Ведь фактически это всё его вина! Нечего тренировать своё нечеловеческое обаяние на своих же ученицах.

Вернувшись к настоящему времени, можно сказать, что она всё понимала, но ведь это не повод распускать о ней такие слухи! Было обидно.

Приблизительно каждую неделю находился некий источник, который начинал пускать сплетню о том, что злая профессор Грейнджер как-то навредила доброму и красивому профессору Риддлу. Сейчас, оказывается, она хотела заставить его изрыгать слизняков. Глупость какая! Слизняки – это не тот уровень. Сейчас она хочет просто заавадить мерзавца.

И надо же было подумать, что он оставит Гермиону в покое и даст ей спокойную жизнь! Девушка в очередной раз убедились в том, что чего-то в этой жизни она определённо не понимает, иначе как можно так ошибаться раз за разом?

Да, он не пытался её похоронить – и это уже было хорошо, но ведь её терпение не железное. Определённо, она катастрофически близка к точке кипения. Гермиона сама чувствовала, что сдерживается из последних сил.

Очередной инцидент произошёл на следующей неделе – за пару дней до Рождественских каникул. Все, как обычно, сидели в Большом зале и ужинали, а по помещению поползли разговоры о том, куда и как они отправятся на Рождество.

Ученики были крайне веселы и общительны, и всем не терпелось поделиться с друзьями новостями. Преподаватели и директор заметили это, переглянулись, а после с радостью подхватили тему и начали обсуждать то, как прекрасно было бы навестить родных или уехать на курорт.

Ничего не предвещало беды, но тут профессор Риддл сделал вид, что внезапно что-то вспомнил, чем привлёк внимание преподавательского состава, и, повернувшись к спокойно уничтожающей бисквит Гермионе, спросил у неё с вежливым любопытством:

– А я вот навещу папу с его родителями. А ты, Гермиона? Что насчёт мистера и миссис Грейнджер?

Профессор Макгонагалл и Спраут переглянулись – они не поняли, почему лицо преподавательницы Древних Рун так сильно изменилось за считанные секунды.

Гермиона крепко стиснула в руках вилку.

Она знала, что если сейчас отпустит свою злость на волю, то просто накинется на Риддла и выколет ему глаза этой самой вилкой.

Глубокий вдох и они отрицательно качает головой.

– Нет, не поеду, – ровный голос, но глаза девушки сверкают злобой так, что это не заметив бы только слепой.

Макгонагалл забеспокоилась.

– Всё в порядке, дорогая?

Гермиона невероятными усилиями нашла в себе силы на улыбку.

– Да, Минерва, всё хорошо. Но мне пора идти.

Она умчалась так быстро, что даже не расслышала, как её недавняя собеседница проговорила растерянно:

– Но ведь ужин только начался.

Все взоры обратились к парню. Тот лишь сделал расстроенное лицо и произнёс недоуменно:

– Наверное, я что-то не так сказал.

Многие закивали и вернулись к ужину, а профессор транфигурации решила, что поговорит с девушкой позже – в конце концов, может быть, она поругалась с родителями и теперь не хочет о них разговаривать? Мало ли что может быть.

Лишь сам Том прекрасно всё знал и украдкой довольно улыбнулся – всё шло как по маслу, и осталась лишь выполнить заключительную часть его гениального плана. Но пока нужно немного подождать.

Наконец, наступил тот момент, когда все дети, находящиеся в предвкушении долгожданных каникул, сели в поезд. Замок остался практически пуст – учеников осталось очень мало, но один из людей, нужных сейчас Тому, остался здесь, чем парень сейчас и воспользовался.

– Северус! – позвал он мальчика, заходя в факультетскую гостиную.

Почему-то появилась ностальгия – сколько времени он провёл здесь, обсуждая свои убеждения и планы с так называемыми «доверенными лицами». Все смотрели на их компанию, на его приспешников – завистливо, а на самого Тома – благоговейно. Все мечтали попасть в эту «элиту из элит».

Да, хорошее было время. Тем не менее, сейчас не время грустить о прошлом – пришла пора заняться своим будущим.

Темноволосый мальчик тут же вскинул голову, отрываясь от грузного фолианта.

«Наверняка о зельях», – добродушно подумал Том и подошёл к нему поближе.

Мальчик расплылся в улыбке, увидев своего учителя.

– Здравствуйте, мистер Риддл, – скромно поздоровался тот.

На самом деле, Том довольно смутно знал семью Северуса – его одноклассники иногда опускали шуточки про идиотку Эйлин Принц, которая выскочила замуж за маггла. Сначала Том даже думал о том, что будет испытывать к этому ребёнку презрение, но тогда, когда узнал его поближе, понял, что тот очень сильно похож на него самого.

Хотя различия у них, конечно, были. Например, если Том практически сразу понял, как всё устроено на Слизерине и уже к третьему курсу крепко взял чистокровных снобов за глотки, то Северус был истинным гриффиндорцем, по непонятным причинам попавших на Слизерин.

Тем не менее, Тому это было даже выгодно – мальчик ему доверял, а Том успел обнаружить у него зачатки настоящего таланта к зельям. Разумеется, Риддл и сам при желании мог бы получить мастерство по зельям, но у него были совсем другие цели, а вот личный Мастер Тому бы пригодился.

Именно поэтому Том потихоньку учил Северуса всему, что мог сам, и аккуратно подталкивал к правильному пути – получай Мастерство, женись на девушке из обедневшего чистокровного рода, делай свои собственные открытия, вари зелья доброму Тому Риддлу, и живи себе припеваючи.

К тому же, Том иногда действительно начал жалеть Северуса – глупая неумеха-мать, пусть и волшебница, и отец-маггл. Несмотря ни на что, с этой стороны Том был немного счастливее Северуса – отец мальчика пьянствовал и буйствовал, а вот отец Тома… Впрочем, он не хочет сейчас об этом думать. Да и жили они примерно в одинаковой обстановке – Тома ненавидели приютские, Северуса ненавидел отец.

– Привет, Северус.

Том присел рядом с мальчиком, и тот приосанился – ему хотелось выглядеть ничуть не хуже на фоне статного преподавателя Защиты от Тёмных Искусств с аристократическими чертами лица и нешуточной харизмой.

Том усмехнулся, но не обратил на это внимание – всё же он сам первое время делал также, и все свои хвалёные манеры скопировал у настоящих аристократов. Пусть и Северус копирует на здоровье.

– Что читаешь? – спросил Том, заинтересованно склонив голову к книге.

Мальчик пожал плечами.

– Ничего особенного, сэр. Всё, как Вы сказали – зелья и Защита от Тёмных Искусств, Защита от Тёмных Искусств и зелья.

Он скосил глаза на сидящего рядом мужчину, явно ища ободрения. Том вновь вздохнул, узнав в этом мальчике себя и ответил ему так, как и требовалось. Северус действительно был очень старательным, что выгодно отличало его от сверстников, а для таких Тому было не жаль доброго слова.

– Ты молодец, Северус, – похвалил Том его.

Северус тут же зарделся, как девочка, и отвернулся смущенно, хотя сам желал услышать именно это. Его очень редко хвалили – Слизнорт пусть и понимал разумом, что у ребёнка это наследственное от Принцев-зельеваров, всё равно не мог смириться с тем, что со временем мальчик легко переплюнет самого Горация.

Том послушал о том, что интересного Северус узнал от друзей-слизеринцев и что вычитал из книг, и благосклонно кивал. Он действительно был слегка поражён тем, какой памятью и жаждой знаний обладал этот ребёнок.

Наконец поток слов, бивший из Северуса, закончился и, пока мальчик мысленно ругал самого себя за откровенность и неуместный восторг перед профессором Риддлом, сам мужчина сказал осторожно:

– Если честно, мне нужна твоя помощь.

Мальчик ошеломлённо приоткрыл рот – ему никогда такое не говорили.

– Моя? – переспросил он, боясь того, что он действительно что-то не так расслышал.

«Какой же он всё-таки ещё ребёнок. Я в его возрасте гораздо лучше умел скрывать свои истинные чувства и эмоции», – подумал Том, но сам невольно улыбнулся. Ему действительно нравилось такое искреннее обожание, без каких-либо коварных помыслов.

– Да, Северус, твоя. А если ещё честнее, то только ты можешь мне помочь, – Том специально перешёл на шёпот, хотя прекрасно знал, что в гостиной кроме них никого не было.

Ребёнок важно закивал и тоже перешёл на шёпот.

– А это очень сложно? Вам нужно какое-то зелье?

Том покачал головой, улыбаясь.

– Нет, Северус, мне не нужны зелья, и это совсем не сложно. Просто мне нужно, чтобы ты выполнил творческое задание. Притворись совой.

Мальчик выпучил глаза, и Том не сдержался и громко расхохотался. Северус первые мгновения моргал глазами, а после неуверенно улыбнулся и спросил:

– Вы пошутили, да?

Том кивнул, всё ещё немного посмеиваясь.

– Да, Северус, я пошутил, но это того стоило, – он потрепал мальчика по макушке, отчего тот полностью расслабился. – На самом деле я просто хочу, чтобы ты передал записку профессору Грейнджер.

Мальчик вновь удивился.

– А почему Вы сами не можете?

Том пожал плечами.

– Потому что она не должна знать, от кого это записка.

Северус сделал вид, что понял, и важно закивал.

– Я готов, – решительно сказал он, чем снова вызвал веселье профессора Риддла.

Том усмехнулся.

– Я рад. А теперь возьми и не потеряй, – мужчина вложил в руку мальчика записку, и сам сжал небольшой кулачок. – И вот ещё – никому не рассказывай.

Мальчик опустил голову и сказал грустно:

– А из Слизерина только я в Хогвартсе остался, да Горбин, но он со мной не общается.

Том покачал головой – внук старика Горбина был скорее не предвзятым, а ушлым. Третькурсник общался только с теми, с кого мог поиметь что-либо.

– Не беспокойся, Северус, Астарт и Барти скоро вернутся, – добродушно сказал он, положив руку на плечо загрустившего Снейпа.

Тот кивнул головой и выпрямился, тут же состроив важное выражение лица.

«Перспективный мальчик», – усмехнулся Том.

– Мне пора. Не грусти, лучше почитай что-нибудь ещё.

Северус остался дочитывать фолиант о зельях, а Том ушёл, бредя по тёмным коридорам в глубокой задумчивости.

Он не стал зачаровывать записку – в конце концов, там ничего такого не было, да и Северусу он доверял, потому что Северус абсолютно точно доверял ему. Да и если записка случайно попадёт к кому-то другому, то вреда это не принесёт.

Скорее, листочек был своеобразной маленькой шалостью, чтобы ещё сильнее раззадорить профессора Грейнджер.

– Профессор Грейнджер, – вслух сказал Том важным голосом, как она представилась первокурсникам тогда, когда один раз заменяла Слизнорта.

Парень усмехнулся.

Он и сам не думал, что это ребяческое поведение сработает, но, тем не менее, женщины были удивительными существами. Они всячески поощряли уважительное и благоговейное к себе отношение, но не могли устоять против так называемых «хулиганов», которого сейчас так старательного изображал Том.

За эти месяцы он успел понять, что он определённо не безнадежен и вполне себе котируется в глазах Грейнджер как парень, ведь иначе бы та не искала его взглядом каждый раз, когда входит в кабинет директора во время собрания преподавательского состава. Только вот она категорически отказывалась это признавать.

«Теперь понятно, почему Гриффиндор», – подумал Том.

Она была невероятна упряма, но Том обязательно поможет ей разглядеть очевидное, или он не потомок самого великого Салазара, в конце-то концов?

Тем временем Гермиона отдыхала, вытянув ноги и лёжа на диване. Хотя, нельзя сказать, что она именно «отдыхала». Скорее, она рыдала, уткнувшись лицом в диванную подушечку и ужасно страдая.

Обидно, просто невозможно, как обидно!

Этот поганый Риддл мог спокойно поехать к своей бабушке в роскошный дом, нажраться домашних пирогов и быть полностью довольным жизнью, а она была вынуждена либо сидеть в Хогвартсе, занимаясь отчётами, либо пить виски в одиночестве, в Лондонской квартире, где они раньше всегда отмечали этот праздник с родителями.

К тому же, в её одиночестве был целиком и полностью виноват он!

– Паразит, – провыла она в подушку.

Почему мир так несправедлив?

От дальнейших угроз в пустоту её отвлёк робкий стук в дверь.

«Не Риддл», – сходу определила Гермиона. Этот негодяй всегда стучится так, словно вообще не должен этого делать – громко и навязчиво.

Девушка встала и открыла дверь в том же виде – ученики бы не рискнули стучаться к ней, а кроме них в Хогвартсе не было никого, перед кем она была обязана быть при полном параде.

Гермиона удивилась, увидев на пороге черноволосого мальчишку.

– Что ты здесь делаешь? – ошалело спросила она, но тут же растаяла, заметив смущение на лице мальчика. – Проходи, Северус!

Мальчик прошёл в комнату и невольно облизнулся, увидев богатый стол. Гермиона действительно не собиралась экономить на себе – чёрная икра и красная рыба, всё как требуется несчастной одинокой женщине.

Девушка умиленно улыбнулась и пригласила мальчика к столу. Тот немного посопротивлялся для приличия, но спустя несколько минут уселся за стол, с восторгом смотря на блюда, пока Гермиона в соседней комнате приводила себя в порядок.

Северус уже начал скучать по своим друзьям и оттого не пошёл на ужин, но сейчас он был не против поесть всё то, что стояло на столе, испуская соблазнительный аромат. Больше всего его привлекала та куриная грудка.

Спустя несколько минут вернулась Гермиона, которая вызвала эльфа и безапелляционно велела ему принести больше сытной еды для мальчика. Северусу было неловко, но возражать он не стал.

Гермионе была приятна компания мальчика, несмотря на то, что он был слизеринцем. Она понимала, что он был очень милым и скромным, и в конце концов не смогла удержаться и потискала его за щечки. Северус краснел, но девушка была непреклонна.

Она понимала, что решающий фактор сыграла аппетитная еда, но она так давно не проводила с кем-то время! Разумеется, она часто пила чай у профессора Макгонагалл, но это было не то – женщина была для неё недостижимым авторитетом, и это вряд ли изменится с годами.

Когда Гермиона напоила мальчика чаем и с конфетами и вновь потрепала по щекам, мальчик наконец решился промямлить:

– У меня есть для Вас записка.

Девушка вскинула брови.

– Что?

Внезапно она поняла, что понятия не имеет, зачем Северус вообще пришёл к ней, и покачала головой в досаде на саму себя.

– Так ты поэтому пришёл?

Мальчик кивнул, а девушка смутилась.

– А я задержала тебя… Мне очень жаль.

Северус тут же возразил:

– Вы меня не задержали! Мне всё равно не с кем…

Гермиона сочувственно улыбнулась.

– Все твои друзья по домам, да?

Он кивнул.

– Не расстраивайся, они приедут так быстро, что ты моргнуть не успеешь! – весело сказала она и протянула руку.

Северус улыбнулся, но он всё равно был рад тому, что преподавательница не спросила, почему он сам не поехал домой. Было неловко рассказывать о своей семье каждому встречному – в конце концов, мистера Риддла было вполне достаточно.

Через несколько секунд в руке у Гермионы оказалась записка, которую та тут же прочитала с любопытством.

«Тебя ждёт сюрприз. Можешь считать это подарком на Рождество»

И всё. Ни подписи, ни даже почерка, который можно идентифицировать при помощи заклинаний – просто два предложения и красивые, ровные, но всё же явно написанные чем-то автоматическим буквы.

Девушка поджала губы и осторожно задала вопрос:

– А ты случайно не знаешь, от кого эта записка?

Северус виновато опустил голову.

– Знаю, мэм, но не могу сказать. Простите, – с искренним сожалением сказал он.

Профессор была очень добра к нему, но всё же мистера Риддла он никогда не выдаст, ведь раз он сказал, что женщина не должна знать, что это от мистера Риддла, то так и нужно, ведь мистер Риддл такой умный!

Гермиона понимающе кивнула.

– Хорошо. Тем не менее, спасибо за то, что согласился разделить со мной ужин, – она улыбнулась мальчику.

Тот улыбнулся в ответ и сказал:

– Вам спасибо. Вы очень добрая, – и развернулся.

Гермиона и моргнуть не успела, как его уже и след простыл.

Девушка изучающе посмотрела на записку и покусала губы. Что бы это значило?

Разумеется, она понимала, что с большой вероятностью эта записка от Риддла, но почему он не мог сказать это лично? Что за загадки и интриги? И зачем он использовал Северуса в качестве совы?

Одни вопросы, и ни одного ответа.

Тем временем Том укладывал вещи в чемодан, крайне довольный собой и своей работой. Северус забежал к нему и гордо сообщил, что дело сделано.

Он уложил последнюю рубашку и развернулся к мальчику лицом.

– А почему так долго? – строго спросил он Северуса, но в его глазах блестели лукавые искорки.

Мальчик пожал плечами и постарался принять как можно более невинный вид.

– Профессор Грейнджер очень добрая, и она накормила меня ужином. У неё столько всего! И рыба красная, и такие вкусные шоколадные конфеты! – мальчик закатил глаза от воспоминаний, где главенствовал его любимые лакомства.

Том усмехнулся.

– Ну ты и сладкоежка, – мягко укорил его парень, но потом оглянулся и с хитрой улыбкой вытащил из нижней полки шкафа большую коробку трюфелей и книгу в подарочной обёртке. Мальчик наблюдал за этим с восторгом.

Том осторожно передал всё ребёнку и улыбнулся.

– Меня некоторое время не будет в школе и я могу даже не прибыть к Новому году, так что заранее дарю тебе подарки. Кстати, в книге будут места, которые могут заинтересовать тебя – они расскажут о ритуалах, которые сумеют рассказать о том, к чему у тебя есть предрасположенность. Я уверен в зельях, но, возможно, ты сумеешь развить ещё что-нибудь.

Мальчик стиснул зубы и мужественно попытался сдержать слёзы благодарности. Он видел такие книги у того же Горбина и тот часто хвастался, какие они дорогие. Профессор Риддл подарил ему явно редкую вещь.

Том увидел, какую реакцию вызвал у Северуса его подарок, и вздохнул. Ради этого можно было и пожертвовать оригиналом этого редкого фолианта.

Он подошёл к мальчику и встал перед ним на карачки, а тот крепко обнял мужчину, пряча лицо в его дорогой мантии. Том осторожно погладил ребёнка по голове и прошептал:

– Всегда пожалуйста, Северус.

Спустя несколько минут растроганный мальчик ушёл, а Том остался сидеть на собранном чемодане и задумчиво смотреть в пустоту.

Почему-то этот момент только заставил Тома Риддла окончательно увериться в правильности того решения, которое он принял.

Парень решительно кивнул самому себе и направился к выходу из школы.

========== 45. Под солнцем юга не цвела. ==========

Уже спустя час он вывалился на какой-то переулок в Канберре. Ему объяснили, что он попадёт в магический квартал, поэтому Том был готов к тому, что никто на него не оборачивается и не удивляется.

Сделать портал на другой материк было дорого и непросто, но со связями Малфоя в Министерстве это не составило проблем – всё было легально и придраться было не к чему.

Парень посмотрел на зажатую в руке бумажку с заветным адресом и подумал о том, что Малфой всё же незаменим в подобных делах. Достать этот адрес было сложно, но для белобрысого дельца это не составило ровным счётом никакого труда. Определённо, он был очень и очень полезен. А самое приятное было в том, что тому хоть и было любопытно, зачем Тому адрес родителей Грейнджер, но он не стал спрашивать, опасаясь гнева Тома. И правильно.