Текст книги "Демон (СИ)"

Автор книги: Queen_Karolin.I

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 26 страниц)

Парень поднял голову и мужчина с искренним удивлением отметил немного покрасневшие веки, но благоразумно промолчал.

Он не хотел признавать это, но… Хотелось утешить. Откуда-то пришла мысль, что, возможно, он действительно страдает не меньше, чем он сам. Но вот только Том был одним в этом большом мире, и он всё ещё был ребёнком, пусть и уже достаточно самостоятельным. А сам Том, в отличие от него, был взрослым человеком, да и у него были любящие родители. А вот у этого мальчика не было никого.

Риддл сглотнул и попытался подавить внезапно появившуюся жалость, но не смог – она буквально душила его, умоляя наконец понять своего сына и помочь ему.

В какой-то момент он просто перестал себя контролировать и, встав, медленно подошёл к парню. Всё это время он смотрел на отца подозрительно, а самому мужчине почему-то пришло в голову сравнение с маленьким настороженным волчонком. Маленьким, но настороженным. И волчонком.

Он просто встал рядом, всё никак не решаясь сделать что-то ещё. Да и не знал он, что ему нужно делать.

Том посмотрел на отца, как на идиота и процедил:

– И чего ты встал?

Он уже пришёл в себя и говорил довольно грубо, чтобы оттолкнуть этого человека от себя. Но тот, кажется, не собирался сдаваться.

– Мне действительно жаль, Том, – мягко сказал он, действуя наугад и буквально тыкая пальцем в небо, надеясь на то, что всё говорит правильно.

Парень усмехнулся, а Том старший удивился. Что он сказал такого, что Том смеётся над ним?

– Возможно, тебе доставляет какое-то особенное удовольствие издеваться надо мной, но, будь добр, перестань. Если тебя это утешит, то мне действительно неприятно.

Мужчина резко возразил:

– Это не так! Я хочу… – он замялся.

Том вновь заулыбался, думая, что этот идиот вновь пытается разыграть его, притворившись «добрым и раскаявшимся».

Мужчина же молчал, потому что действительно не знал, чего хотел. Любви сына? И после чего? После всех этих криков о том, что он ему не нужен? После оскорблений?

Боже, какой же он всё-таки идиот.

«И как теперь это исправить?» – тоскливо подумал Том старший.

– Что нужно исправить? – со скукой в голосе спросил Том.

Мужчина удивлённо посмотрел на него.

– Ты можешь читать мысли? – невольно выпалил он.

Том посмотрел на отца с явным превосходством:

– Да, я же волшебник.

Он стремился ткнуть мужчину носом в осознание его несовершенности, и у него получилось – тот отвёл глаза в сторону.

– Я знаю, что ты намного лучше и выше меня, но необязательно…

Внезапно Том схватился на подлокотник кресла.

– Что? – переспросил он ошарашенно.

Риддл старший посмотрел на сына недоуменно.

– О чём ты?

Парень лишь покачал головой.

– Ты ведь… Я ведь отродье. Ведьмино отродье, понимаешь?

Тот кивнул, всё ещё не понимая. После этого Том младший вскочил и вскрикнул:

– Ты говорил, что я ведьмино отродье! Что я недостоин вообще всего! Почему ты сказал, что я лучше и выше тебя?

Мужчина понял, что он действительно так сказал, не контролируя себя, и растерянно пожал плечами. Это ещё больше взбесило Тома Марволо.

– Чего ты добиваешься? – прошипел он.

На шум сбежались остальные Риддлы. Мэри ахнула, увидев бледного, как смерть, своего внука и ничего не понимающего сына. Томас, видя шок и печаль жены, собрался было вмешаться, но не успел.

Том наставил на отца палочку и сказал твёрдо:

– Я не хочу больше терпеть твои издёвки. Я просто заставлю тебя замолчать. Навсегда.

От этого мрачного голоса у всех в комнате по коже пробежали мурашки. Мэри покрепче вцепилась в поражённого мужа, а Том старший покачал головой.

– Не надо, Том, – попросил он устало.

Но парень будто не слышал – он решительно поднял палочку и приготовился кидать заклятия в пытающегося скрыться отца.

Но ничего не произошло.

Том растерянно моргнул, отгоняя странное видение.

Тем не менее, всё осталось на своём месте – и изящное кресло, и светильник, и отец. И отец тоже был неподвижен.

Но как?

Губы парня дрогнули и он невольно опустил палочку, когда понял, что глаза отца, так похожие на его собственные, смотря на него прямо и решительно.

Он не собирался прятаться и избежать гибели.

Он просто решил принять её. Достойно. Как, возможно, поступил бы на его месте любой человек, чувствующий свою вину.

Чувствующий свою вину.

Нет.

Нет!

Парень тихо взвыл и бросился прочь – в лес, в Хогвартс, да хоть в Преисподню! Лишь бы подальше, лишь бы… Менее больно.

Это чувство было слишком непривычным, слишком… Приятным. Тем чувством, которое Том ранее никогда не испытывал. Он не мог дать ему описание.

Хотя нет, испытывал. Когда, стоя у двери в палату одной отчаянной грязнокровки, понял, что он на самом деле испытывает к ней.

Чувство рвущейся на части реальности. Чувство того, что всё уже кончено и он на самом деле не такой, каким хочет себе казаться.

Он другой.

И он гораздо лучше, чем мог себе представить ранее.

Он чувствует.

Он любит.

И он знает, что у него на самом деле есть шанс. Шанс на нормальную жизнь. Шанс на то, что все называют «счастьем».

Вся его натура, сформировавшаяся за годы нахождения в приюте, за годы унижений, злобы и ненависти, протестовала против таких изменений.

Она ревела раненным зверем, разрывалась на части, брыкалась в его душе, и…

Она умирала.

Медленно, но верно. Освобождая место чему-то другому.

И это было, несомненно, правильно.

========== 42. Таких волос не расплела; ==========

Тому безумно хотелось в Хогвартс. Увидеть Грейнджер, просто для того, чтобы убедиться, что всё это существует на самом деле. Но как он может объяснить то, что он вывалился из директорского камина в это время?

Спустя несколько минут сидения на ступеньках заднего входа дома он почувствовал нежное прикосновение к руке. Ему не нужно было поворачиваться, чтобы узнать, кто это – он и так всё понял. И даже цветочный запах духов был тут ни при чём.

Том подчинился безумному желанию и чуть наклонил голову вправо, прижимаясь щекой к мягкой руке женщины. Та встала перед ним и обняла парня, а тот уткнулся лицом ей в живот, слыша, как она шепчет:

– Томми, – её голос был хриплым от пролитых слёз, и Мэри настолько судорожно прижимала его к себе, словно боясь того, что он вот-вот исчезнет, а она даже не сможет ничего сделать.

Том отодвинулся и поднялся, мигом став выше своей бабушки.

– Всё в порядке, – твёрдо сказал он, хотя в порядке ничего, конечно, не было. Скорее это был беспорядок, больше похожий на самый настоящий хаос. Но Мэри об этом знать было не обязательно.

Правда, она и без слов всё поняла.

Мэри отпустила его руки и лишь беспомощно наблюдала, как парень поднимает палочку, шепчет «Аппарейт» и исчезает. Спустя несколько минут к ней подходит муж и говорил печально:

– У них действительно сложные отношения, и с этим ничего нельзя поделать. Мы бессильны в этом ситуации, понимаешь? Они должны сами разобраться между собой.

Мэри всхлипнула, но кивнула согласно – несмотря на то, что она испытывала боль за своих любимых мальчиком, она знала, что её муж действительно прав.

Тем временем Том нёсся по тёмным коридорам Хогвартса, стремясь как можно быстрее попасть на шестой этаж.

Директор, как и предполагалось, был поражён столь поздним визитом, но лишь молча кивнул в ответ на приветствие ученика и даже моргнуть не успел, как тот ушёл, скрывшись в темноте.

Диппет лишь покачал головой и произнёс, улыбаясь:

– Подростки… Такие импульсивные, такие нетерпеливые.

Том оказался около двери в комнату Грейнджер за рекордно короткий срок и тут же начал стучать в дверь так, что она вот-вот вылетит.

Парень услышал звук разбившегося стекла, и дверь распахнулась, явив миру в лице самого Тома разъярённую до некуда Грейнджер.

– Ты думаешь, что я глухая, или что? – зло прошипела она, толкая парня в грудь и вынуждая отступить.

Том не стал ничего говорить и просто схватил девушку за руки, отчего она охнула от боли, и втащил обратно в комнату. Только сейчас её зрачки расширились от страха, и девушка наконец начала понимать, что происходит что-то плохое.

Воспоминания о тех моментах, которые произошли зимой, уже успели немного забыться, но сейчас они вновь вернулись так, словно это было вчера. Точнее, это вновь повторялось прямо сейчас.

Отчего-то его глаза потемнели, и у Гермионы всё внутри заледенело от страха. Она неуклюже взмахнула руками, пытаясь освободиться, но её держали крепко – попытка оказалась настолько жалкой, что девушка всхлипнула.

Тем временем парень всё себя ещё более ненормально, чем обычно – он зафиксировал её подбородок и вгляделся в испуганное личико девушки, словно стараясь там что-то отыскать.

– Это ты виновата, – наконец сказал он, и, к облегчению Гермионы, отпустил её.

Девушка отошла от парня на безопасное расстояние, потирая запястья.

Она кинула отчаянный взгляд на палочку, но та лежала слишком далеко – она бы не успела ничего сделать, потому что он смотрел на неё пристально и не дал бы и шаг сделать по направлению к своему главному оружию.

– Это всё – твоя вина. Если бы не ты, ничего бы не было. Если бы не ты, я был бы непобедимым. А ты как будто специально делаешь меня слабым. И с каждым днём слабостей становится всё больше.

Девушка застыла – её напугал этот ровный и спокойный тон даже больше, чем напугали бы крики.

– О чём ты? – тихо спросила она, надеясь на то, что её сейчас не растерзают.

Том сжал руки в кулаки, а Гермиона, заметив это, отошла чуть дальше и наткнулась на стену. Но это было вовсе не обязательно – он не сделал и шага навстречу, лишь стоял и буравил её своими глазами.

– Вы просто сговорились, ты и они. Так не бывает, так просто не бывает.

В тот момент он был похож на безумца, и девушка действительно не знала, как поступить. Кажется, он не собирается на неё набрасываться, но зачем он тогда пришёл?

– Я должен избавиться от тебя, – вдруг решительно сказал парень и поднял палочку.

Гермиона остолбенела.

– Нет, – слабо возразила она и сползла на пол, прячась за диваном.

Том бесстрастно проследил за её движениями, а после одним взмахом палочки диван влетел в ближайшую стену. Девушка закрыла глаза, стараясь казаться как можно меньше – авось не заметит. Тем не менее, она прекрасно осознавала, что эти мысли глупы до невозможности.

Гермиона слышит негромкий звук приближающихся к ней шагов и её сердце готово выпрыгнуть из груди от страха.

Том смотрит на дрожащее тело девушки, которая закрыла голову руками, словно надеясь защититься от него. Глупая. Какая же она всё-таки глупая.

Парень досадливо поджимает губы – до безумия хотелось увидеть её лицо в последний раз. Хотя, так даже лучше. Грейнджер, сама того не понимая, подписала себе смертный приговор – сейчас его рука точно не дрогнет.

Гермиона одним глазом увидела, как парень поднимает палочку и решительно смотрит перед собой.

Она не может поверить в то, что это конец.

Хоть бы не умереть вот так – без единой мысли в голове, без уверений самой себя в том, что она обязательно будет счастлива.

Интересно, а каково это – быть мёртвой? Окончательно и бесповоротно, а не как призраки. Или она станет призраком? А она боится смерти?

Конечно, боится. Ведь ей всего лишь восемнадцать лет отроду.

А вот Энди не боялся – он не стал призраком и смело направился в неизвестность.

Хотя, она, кажется, знает, что с ней произойдёт с секунды на секунду. Она будет гореть в Аду за то, что послужила причиной смерти столь замечательного человека. И пусть это не она натравила на него василиска – это было совершенно не важно.

Всё ещё страшно.

Девушка слышит фразу:

– Прощай, Грейнджер.

Нелепо. Хочется рыдать, а слёз нет. Почему она всё ещё не готова? Всё равно жить тоже хочется.

«Мама, папа», – думает Гермиона и невольно всхлипывает.

Они определённо не заслужили такого – ранней смерти своей единственной дочери. Но разве она сейчас может что-то исправить? Остановить?

Нет.

Нет!

Она не будет так умирать.

Риддл удивляется – девушка видит это в его глазах, когда резво вскакивает с места и смотрит на него с вызовом.

– Ты можешь сколько угодно говорить о том, что я плохая, труслива и слабая, но я умру так, как умирают гриффиндорцы – с честью.

Парень немного думает и кивает, а после говорит ровно:

– Понимаю.

«И ничего ты не понимаешь!» – мысленно кричит Гермиона, но тот словно забыл про то, что умеет читать мысли – просто смотрит на свою палочку и словно думает о чём-то.

Почему он ждёт? Придумывает заклятие побольней и чтобы больше мучений доставило? Если так, то жаль. Гермиона надеялась на милосердную «Аваду Кедавру», но, возможно, из-за своей нечистокровности не заслуживала её.

Это было так… Печально и глупо.

А ведь она действительно верила в то, что выживет. И в её душе даже тлела надежда на то, что когда-нибудь она сможет найти своих родителей.

А на что она ставила? На якобы «привязанность» Риддла к себе? Думала, что он не сможет убить её одним взмахом палочки?

Думала, что…

– Не смогу, – тихий голос и Гермиона вздрагивает, уже успевшая забыть о нём. Хотя, опять глупость. Конечно, она не забыла.

Девушка удивлённо поднимает на него глаза, не понимая. О чём он говорит? Неужели крышу снесло окончательно?

– Я не смогу убить тебя одним взмахом палочки, – терпеливо поясняет он и ждёт, когда же до девушки дойдёт.

«Значит, всё-таки мучительно», – обречённо думает бывшая гриффиндорка.

Может быть, смерти всё-таки можно избежать?

Всё происходит буквально за долю секунды. Девушка замечает небольшую красивую вазу на столе, хватает её, а задумавшийся Риддл реагирует слишком поздно.

Гермиона кидает её в парня, а тот по нелепой маггловской привычке защищается, выставив перед собой руки и не успевает.

Мир переворачивается и Том падает. Дальнейшее он видит слишком мутно и расплывчато.

У девушки в руках палочка и Том даже расслабляется – она всё равно не сможет убежать. Он поздно понимает, что она не собирается скрываться, а лишь направляет палочку на саму себя и смотрит со странной решимостью.

– Авада…

Том вскакивает, бежит и спотыкается, но не успевает.

– Кедавра.

Зелёная вспышка освещает помещение. Палочка выпадает из ставших непослушными рук и Том ловит её, а после выкидывает деревяшку и подхватывает неподвижное тело.

– Нет! – взвывает парень и трясёт девушку. – Открой глаза. Открой глаза, чёртова грязкнокровка! – продолжает надрываться парень, но всё тщетно. Грязкнокровка не подчиняется. И, похоже, больше никогда не подчинится.

Он оседает на пол вместе с телом Гермионы и обнимает всё ещё тёплую оболочку.

Это всё кошмар. Или он сошёл с ума. Или…

Внезапно он заваливается на пол, и почему-то приходит боль. Боль на затылке, а по лицу, кажется, стекает кровь. Пахнет кровью.

Но почему кровь? Ведь «Авада Кедавра» – это одно из самых гуманных и безболезненных смертельных заклинаний. Так откуда кровь?

– Мистер Риддл, так хорошо, что Вы очнулись, – говорит директор Диппет, с улыбкой разглядывая лицо своего ученика.

В тот момент абсолютно ничего не соображал.

– Очнулся? – тупо повторил он за мужчиной.

Тот кивнул.

– Да. На самом деле, я всегда подозревал, что гриффидорки действительно похожи на пламенных львиц, но чтобы настолько… Что ж, Вы не пострадали, и это главное. Только, мисс Грейнджер, пожалуйста, больше не кидайтесь вазами, – он шутливо пригрозил кому-то пальцем и ушёл.

Грейнджер.

Том попытался приподняться на локтях, чтобы получше разглядеть, но это не понадобилось – Гермиона Грейнджер сама подошла к нему и мрачно посмотрела на него.

Гермиона Грейнджер.

Живая.

Смотрящая на него с ненавистью, но живая.

Парень резко выбросил руку вперёд и дотронулся до неё, пока Грейнджер не успела отшатнуться. Тёплая.

Даже горячая.

– Я схожу с ума, Грейнджер, – вдруг прошептал он, приближаясь к девушке, и та заметила на его всегда безупречном лице следы крови и лихорадки. Его лоб покрылся испариной и Гермиона поняла, что он, кажется, говорит правду про своё сумасшествие.

Девушка попыталась осторожно высвободиться, но ей не позволили – Риддл лишь крепче сжал её руки, но впервые так, чтобы не причинить ей боль. Она поняла это и удивилась настолько, что позволила ему нежно держать её ладонь.

– Это действительно безумие. Я словно попал в какой-то другой, совершенно чужой мне мир, а от моей реальности остались лишь обломки.

Гермиона ответила честно:

– Похоже, ты действительно не в себе, Риддл. Всё-таки удар был слишком сильным – Диппет тебя еле-еле в чувство привёл. Если бы его в школе не было, то ты бы просто сгинул – я не знаю таких сложных заклинаний.

Парень покачал головой.

– Это всё неважно. Главное, что ты жива.

Гермиона выдернула свою ладонь и отошла к двери.

– Я не понимаю, что с тобой происходит, но настою на обязательной медицинском осмотре при помощи целителей из Мунго. А если ты издеваешься… То иди ты к чёрту, Риддл! – выплюнула девушка и выскочила за дверь.

Она неслась по коридорам Хогвартса, на ходу утирая слёзы, которые наконец, почувствовав свободу, потекли по её щекам.

Она не понимала, что происходит.

Почему она буквально спасла его? И пусть, что это она огрела его вазой, пусть! Он сам во всём виноват, он хотел её убить!

А она просто не такая ужасная, как он. Она добрая и совесть замучила бы её, если бы Гермиона оставила его умирать. Да, всё дело именно в этом. И не было тут никаких личных мотивов. Просто потому, что их и быть не может.

Хотелось сбежать.

Не важно, куда – лишь бы подальше отсюда, подальше от ненормального Риддла, от которого никогда не дождёшься покоя, от… себя.

Девушка вошла в свою комнату и опустилась на кресло, закрыв лицо ладонями.

Может быть, до начала учебного года действительно стоит попытать счастье где-нибудь в другом месте?

А в больничном крыле парень откинулся на подушки и устало выдохнул. Голова раскалывалась, всё тело отчего-то болело, но на его лице застыла улыбка. Улыбка, полная облегчения.

Он знал, что Грейнджер сию же секунду свалит из Хогвартса куда подальше, но его это не волновало – главным было то, что она была жива.

Жива.

Да, чёрт возьми, она жива! Выкуси, Смерть! Он никому её не отдаст, а тебе – уж точно.

Наверное, стоило что-то изменить в своей тактике. Этот глупый порыв отозвался ему душевной болью. Вряд ли он когда-нибудь забудет ту сцену.

Почему ему это померещилось? Неужели действительно так сильно повлиял удар? Хотя, та ваза была вполне себе приличной и без посторонней помощи парень бы действительно не выжил.

Но ведь она могла оставить его умирать, а Диппет вряд ли нашёл бы его. Могла оставить его умирать, а через несколько часов, когда он был бы гарантированно мёртв, пошла бы к профессору Диппету со слезами и сказала, что нашла его, Тома, мёртвым.

Хотя, всё могло бы быть и не так. Но она могла и сбежать, и трансфигурировать его во что-то маленькое и незаметное, а потом замести следы. Вариантов была масса! Но она почему-то выбрала самый лучший для Тома.

И, кажется, не рассказала, почему вдруг решила кинуть в бывшего однокурсника такую тяжёлую и опасную вещь. Но почему?

Он и раньше это понимал, но почему-то Грейнджер не выдала его только один раз – в случае со Слизнортом, но тогда это был безобидный «Долор».

Как же давно это было.

«Долор», Слизнорт, зелья… Как же давно это было. Как будто действительно в прошлой жизни. Как будто кто-то заставил это воспоминания – о приюте, собраниях в компании преданных чистокровных псов, – просто взять и померкнуть.

Теперь он отчётливо помнил лишь запах его грязкнокровки, любящие объятия бабушки и раскаявшегося отца. И теперь это для него является реальностью, и с этим придётся смириться.

Прошлое медленно, но верно освобождало его от своих стальных объятий, отпуская дитя навстречу чему-то совершенно иному. Настоящему.

Наверное, стоило всерьёз отпустить всё это и просто жить.

Но ведь он совсем не умеет это делать!

Но будем надеяться на то, что Гермиона его научит.

Тем временем сама Гермиона судорожно кидала вещи в чемодан, не подозревая о том, что творится в голове у Риддла. Впрочем, она никогда не могла понять это, и этот случай не стал исключением.

Тем не менее, ей было непонятно, почему он вёл себя так странно. Например, почему он кричал «нет» в том состоянии? Даже директор Диппет отпрыгнул от него, когда Риддл стал так надрывать лёгкие.

Гермиона тогда посмотрела на мужчину недоуменно, а тот лишь поднял руки вверх и сказал, словно оправдываясь:

– Эти заклинания не болезненные. Я не знаю, почему он так реагирует.

Девушка тогда поджала губы и посмотрела на мечущегося в бреду Риддла ещё более настороженно. Если он притворяется, то делает это очень качественно.

Позже выяснилось, что он, похоже, действительно был не в себе. Только вот за этот короткий срок что-то в голове у него переменялось, и он даже сам признал, что он ненормальный.

А как она ещё должна думать? Разве будет Риддл в здравом уме и памяти

Девушка пнула чемодан и разозлилась на саму себя.

И куда она бежит? И главное, зачем?

Он ведь всё равно достанет её везде, зачем тогда прятаться? Тем не менее, убежать хотелось. Но не хотелось признавать, что бежит она вовсе не от Риддла.

Риддл почти убил её, а она так испугалась, когда из его лица брызнула кровь, а сам парень завалился на пол и следующие несколько минут, пока директор спешил на вызов Патронус Гермионы, мог лишь стонать.

Девушка не понимала, что делает и лишь качала головой из стороны в сторону, отказываясь признавать то, что он лежит у неё ног полумёртвый.

Почему ему было наплевать на её жизнь и боль, а она, несмотря ни на что, беспокоиться о нём? Хотелось спихнуть всё вину на глупые любовные романы, где авторы категорично пишут – «хорошие девочки» всегда влюбляются в «плохих мальчиков».

Тем не менее, Гермиона не была глупой и прекрасно понимала, что эти наивные женщины ни в чём не виноваты.

Да, виновата лишь она сама.

Всё зашло слишком далеко и уже давно вышло из рамок игры.

И как теперь это исправить?

========== 43. С тех пор как мир лишился рая, ==========

Гермиона и подумать не могла, что время до первого сентября пролетит так быстро. И если раньше она обычно с нетерпением ждала этого дня, то теперь пребывала в сомнениях – а правильно ли она поступила, выбрав профессию преподавателя?

Конечно, она очень любила этот предмет и действительно знала его на «Превосходно», но хватит ли этого для того, чтобы быть достойным преподавателем? Макгонагалл категорически заявляет, что хватит, но Гермиона всё равно сомневается.

Пока первокурсники входят в Большой зал, она сама чувствует себя, как эти маленькие напуганные дети.

Профессор Слизнорт сидит рядом и замечает, как дрожат её руки, и ободряюще улыбается девушке. Он склоняет голову и шепчет:

– Не волнуйтесь, Гермиона. В конце концов, это ведь только первый день, и сегодня нет уроков.

Гермиона кусает губы и отвечает:

– Я боюсь реакции других старшекурсников. В конце концов, многие из них знали меня. Как они отреагируют?

Они оба устремляют взгляды на зал и понимают, что Гермиона была права – абсолютно все, кроме самых маленьких, смотрят на девушку и парня, сидящих рядом, с изумлением и непониманием.

Она невольно переводит взгляд на соседа и зло поджимает губы, когда видит, что он абсолютно расслаблен и даже ухмыляется, глядя на стол своего бывшего факультета. Гермиона смотрит на стол Слизерина и видит, как кому-то строят глазки старшекурсницы. Хотя, почему «кому-то»?

Макгонагалл тоже заметила это и укоризненно покачала головой.

– Том, они теперь твои ученицы.

Парень обезоруживающе улыбнулся и ответил невинно:

– Я это знаю, да и у меня есть любимая девушка, – и посмотрел на девушку.

Гермиона отвела взгляд – он снова брался за своё. Слизнорт немного напрягся – он всё ещё помнил ту историю с пыточным заклинанием и не понимал, откуда вдруг внезапно возникшая влюблённость. Бывшая гриффиндорка понимала его – она и сама бы и не поверила, если бы… Нет, она в это не верит.

Профессор Макгонагалл же наоборот счастливо улыбнулась – она была рада за своих лучших учеников и была твёрдо уверена, что они в будущем будут составлять прекрасную пару.

Наконец, все первогодки дошли до стола преподавателей и Минерве пришлось встать и выйти к ним, держа в руках свиток.

Гермиона с тоской посмотрела на шляпу – она всё ещё верила в то, что если бы гадкий кусок ткани распределил её на Когтевран, всё бы было совсем иначе и куда более приятнее для неё самой.

Тем не менее, это уже не изменить и остаётся лишь с болью в сердце наблюдать, как какая-то шляпа, пусть и разумная, решает судьбы детей и в некоторых конкретных случаях беспощадно рушит их.

Будь её воля – она бы и вовсе не проводила это распределение, потому что, опять же, Шляпа может и ошибаться, как в её случае, а того, что она пережила, в особенности во время первых курсов, она никому не пожелает.

Наконец, распределение закончилось и все ученики расселись за столы своих факультетов. Диппет довольно оглядел зал и встал и громко кашлянул. Все взгляды тут же обратились к нему. Девушка невольно восхитилась – старшие курсы действительно немного побаиваются директора, особенно после случая с исключением Лаванды Браун.

– Уважаемые ученики! – громогласно произнёс он.

Тишина.

– Первым делом я хотел бы поздравить первокурсником с зачислением в Хогвартс и посоветовать им, как обычно, хорошо учиться, а также слушаться учителей и старост.

После дежурного объявления о запрете походов в Запретный лес, мужчина хитро улыбнулся и сказал в заключение:

– И напоследок, я хочу рассказать об изменениях в преподавательском составе.

Гермиона побледнела. Она не ожидала такого, ведь раньше директор никогда не делал подобные заявления в начале года, а ведь профессор Морти пришёл на третьем году её обучения в школе.

«Ох уж этот Диппет!» – подумала девушка возмущенно.

– Том, Гермиона, пожалуйста, встаньте, – ласково обратился он к своим бывшим ученикам.

Риддл уверенно поднялся, красиво улыбаясь, отчего женские вздохи со стола Слизерина стали ещё громче, а вот Гермиона вела себя куда более скромно – она неуверенно поднялась, но всё же сохранила нейтральное выражение лица.

– Том и Гермиона были старостами школы и лучшими учениками этого времени в прошлом году, а сейчас они являются преподавателями. Том будет преподавать Защиту от Тёмных Искусств вместо профессора Морти, который теперь преподаёт в Ильверморни, а Гермиона – Древние Руны.

После речи директора на столах появилась еда, и многие вежливо захлопали. Гермиона и Том опустились на свои места и молча принялись за еду, как и все в зале.

Спустя некоторое время все дети медленно разошлись, а девушка проскользнула вслед за ними, стремясь затеряться в толпе. Она знала, что, если не успеет, её обязательно поймает профессор Макгонагалл и заставит рассказывать о том, как продвигаются её отношения с Риддлом, и поэтому убежала.

Разумеется, она была не против попить чай с бывшей преподавательницей, но что она скажет в ответ на эти расспросы о слизеринце?

После того случая он по каким-то странным, понятным только ему, причинам, оставил девушку в покое и особо не навязывался, лишь каждый раз, когда они встречались в коридорах, буравил её взглядом.

Это всё ужасно нервировало, и в конце июля девушка плюнула и улетела на море, чтобы отдохнуть. Вернувшись спустя две недели, она не встретила ничего, кроме приветственного кивка, и после этого долго смотрела ему вслед, приоткрыв рот.

Она думала, что Риддл вновь пригрозит ей убийством за то, что она сбежала, пусть и на время, но ничего не произошло. Гермиона не понимала, что с ним происходит, а после разозлилась на саму себя и умчалась в комнату, чтобы выпить чаю и успокоиться.

Вот и сейчас он практически не обращал на неё своё внимание, а Гермиона гадала, почему это происходит.

Она дошла до своей комнаты и лбом прикоснулась к двери. Скорее всего, она никогда не сможет понять, что творится в голове у Риддла. Или сможет, но только в том случае, если она сам ей объяснит.

Да и не нужны ей объяснения этого морального урода!

Девушки зло выдохнула и открыла дверь, но не успела войти – её перехватили. Гермиона поморщилась – стальная хватка была знакомой.

Стоило ей прошипеть возмущенное:

– Отпусти, больно, – как её тут же отпустили и даже, кажется, отошли на пару шагов.

Она обернулась и спросила холодно:

– Что тебе надо?

Парень невинно улыбнулся.

– Я думал, что ты скучала.

Гермиона даже задохнулась от возмущения.

– Ты ошибся.

Тот лишь пожал плечами в ответ с совершенно равнодушным лицом.

– Нет так нет. К слову, Макгонагалл зажала меня в тёмной нише и пригрозила, что если я не поймаю и не отведу к ней тебя, то…

Девушка вспыхнула.

– Не надо меня никуда отводить! – выпалила она и убежала под насмешливым взглядом бывшего слизеринца.

Тот лишь покачал головой и вошёл в свою комнату.

Пока девушка шла к кабинету своего декана, она уже успела тысячу раз пожалеть о том, что наплела Макгонагалл чёрте что про их с Риддлом неземную любовь. Разумеется, она пожалела об этом уже тогда, когда поняла, что он тоже будет преподавать в Хогвартсе, но сейчас её досада разрослась до вселенских размеров.

Летом преподавательницы трансфигурации не было в школе и всё было вполне мирно, но сейчас он в первый же день под неведомым предлогом вызвала её к себе в кабинет. Гермиона практически на сто процентом была уверена в том, что это так или иначе связано с Риддлом.

«Хватит думать так о профессоре! С чего я вообще взяла, что это как-то связано с Риддлом? Может быть, она просто хочет обсудить дела насущные!» – мысленно укорила себя девушка, но, несмотря на это, в свои же мысли почему-то не верилось.

Перед тем, как войти, девушка осторожно постучала в дверь и прислушалась. Может, она передумала? Или так устала, что сразу же уснула? Или её к себе вызвал директор Диппет? Или…

– Входите.

Гермиона обречённо выдохнула и вошла.

Кабинет Макгонагалл ничуть не изменился, что было совсем неудивительно. Всё те же цвета, всё та же скрытая гриффиндорская натура даже в самых незаметных на первый взгляд вещах.

Гермиона улыбнулась. Она была рада тому, что хоть что-то осталось прежним. В отличие от неё самой.

Её усадили за стол, налили тёплый чай и велели рассказывать, а не строить грустное выражение лицо.

Девушка устыдилась – неужели она действительно делает несчастный вид? Но профессор махнула рукой и посмеялась:

– Успокойся, я просто пошутила. Но твоё непростое душевное состояние действительно заметно при более тщательном рассмотрении. Или я слишком хорошо тебя знаю.

Гермиона замялась. А что она могла рассказать? Не о том же, что они не общались всё лето и вообще друг друга ненавидят и Риддл вновь пытался её убить, а она его в ответ тоже чуть не похоронила.

– Я не знаю, о чём рассказывать, профессор. Ведь вряд ли то, что я скажу, понравится Вам, а я действительно не хочу, чтобы Вы расстраивались, – призналась девушка.