Текст книги "Одиночество вдвоем (СИ)"

Автор книги: Paprika Fox

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 22 страниц)

– Мисс? С вами всё… – замолкает, кажется, полностью осматривая меня. – Боже, – оборачивается, когда окно заднего сидения опускается, и из салона выглядывает маленький мальчик, который с явным любопытством смотрит на меня. – Мики, сиди внутри, – просит, направляясь ко мне. – С вами всё в порядке? Что случилось?

Автоматически отползаю назад, и девушка замечает мой страх, поэтому говорит тише:

– Я-я, – она заикается. – Я помогу вам, отвезу в больницу, – осторожно подходит ближе, опускаясь на одно колено. – У вас что-нибудь сломано? – добивается от меня ответа, но мои дрожащие губы лишь просят:

– П-позвонить… – смотрю на неё красными заплаканными глазами. – Позвонить…

Девушка кивает головой, протягивая мне руки:

– Да-да, конечно, давайте, я помогу вам.

Опускаю взгляд на её ладони, проглатывая недоверие, и протягиваю свою руку, дав девушке помочь мне подняться на ноги. Она с тревогой в голосе спрашивает, ведя меня к своему автомобилю:

– На вас напали? Что произошло?

– Позвонить, – продолжаю просить, трясясь, ведь она открывает передо мной дверцу, чтобы я села рядом с ней на переднее сидение.

– У вас что-нибудь сломано? – не оставляет попытки получить ответ, поэтому резко качаю головой, забираясь в салон машины, в которой приятно пахло яблоками. Девушка оббегает автомобиль и садится за руль, уверяя:

– Всё будет хорошо, – её руки трясутся, видимо, от волнения. – Я отвезу вас в больницу.

Я бросаю взгляд на мальчика, который всё так же рассматривает меня, держа в руках игрушечных роботов.

– Мики! Отвернись! – просит девушка, протягивая мне свой телефон. – Вы ведь здешняя?

Я беру мобильный аппарат, судорожно кивая, и незнакомка приятно, хоть и нервно, улыбается:

– Меня зовут Кэйти, я вам помогу, – повторяет уже какой раз, давя на педаль газа, после чего машина трогается с места. А я не издаю никаких звуков, вжимаясь в сидение, и поднимаю телефон к лицу, уставившись на экран. Набираю номер. Номер, несколько цифр которого просто вылетели из моей головы, поэтому на глаза вновь накатываются слезы.

Дилан.

Подношу телефон к уху, слушая гудки, после которых отвечает незнакомый женский голос, поэтому сбрасываю, вновь перенабирая номер. И опять слушаю.

Не тот.

Повторяю попытку, меняя несколько цифр.

Нет.

Прижимаю ладонь к губам, корчась, и роняю слезы, немного опуская лицо. Девушка бросает на меня взгляд:

– Всё будет хорошо. Вам помогут, – уверяет.

Шмыгаю носом, вновь начиная набирать номер, но внезапно замираю, кое-что осознав. Хмурю брови, подняв глаза на дорогу, по обеим сторонам которой лес.

Я помню номер Дженни.

***

Ты остаешься один.

Никогда прежде ему не приходилось с такой скоростью нестись по дороге, никогда прежде он не мчался так быстро, перебегая на красный свет светофора. Никогда раньше Дилан не добирался до больницы, что находится в центре города. Он чуть не сбивает с ног старушек и женщин, которые толпятся у входа, мешая пройти. Вбегает в светлый зал, пропитанный запахом медикаментов, и кидается к столу с регистрацией, сбивчиво выговаривая:

– Где зал ожидания?! – выходит громко и грубо, но ему уже всё равно, да и женщина за столом явно привыкла к подобному, поэтому кивает в сторону больших дверей, что находятся в конце зала, откуда выходят медсестры и врачи, а так же пациенты. Дилан бежит туда, задыхаясь от волнения, и толкает одну из дверей, входя внутрь, ему не дают сделать шаг дальше. Женщина останавливает, спрашивая:

– Вы к кому?

ОʼБрайен моргает, осматривая длинное помещение с большим количеством коек, на которых лежат раненные или люди с повреждениями, которые либо кричат, либо пытаются терпеть боль, ожидая врачей, которые должны принять решение, как именно помочь больному.

– У вас здесь кто-то есть? – продолжает опрос женщина в белом халате, и Дилан вытирает рот рукой, кивая:

– Да, Эви, – мнется, внезапно понимая, что не знает. Он, черт, не знает, её настоящей фамилии. Или не помнит, но не оставляет попыток, продолжая:

– Здесь… Да, здесь, – запинается, а медсестра вздыхает:

– Ваш родственник? Кто она? – роется в бумагах, чтобы найти кого-нибудь с таким именем. ОʼБрайен прикусывает язык, но выдавливает, хоть и неуверенно:

– Моя девушка, – откашливается, пытаясь разглядеть где-нибудь знакомое бледное лицо.

– Но мы пропускаем только родных, – спешит отказать женщина, и Дилан срывается, повышая голос:

– Нет у неё «родных», – с отвращением произносит последнее слово.

– Тише, молодой человек, – хочет начать ругаться медсестра, но тут её перебивает стоящая рядом девушка, которая держала в руках поднос с препаратами:

– Кажется, я знаю, о ком он. Девушка поступила минут сорок назад.

– Где она? – Дилан обходит ворчливую медсестру, которая закатывает глаза, бубня:

– Действительно, давайте впускать, кого ни попадя.

– Я проведу, – девушка ставит поднос на стол, быстро стуча каблучками по полу, и ОʼБрайен спешит за ней, слушая.

– Она отказалась принимать душ, а так же мы хотели позвонить её родным, но девушка никакой информации о себе не дала. Её зовут Эви?

– Да, – Дилан кивает, а юная медсестра делает пометки в своих документах:

– Её привезла девушка, сказала, что нашла на дороге. У пациентки нет внешних повреждений, но она прихрамывает, и, судя по лицу, её били, – равнодушно подмечает, останавливаясь у белых штор, которые раздвигает рукой, позволяя парню заглянуть внутрь. Он уставился на девушку, которая сидит на краю кровати, сутуля плечи и перебирая пальцами ткань грязной кофты. Её бледное лицо усыпано ссадинами и синяками, в спутанных волосах висят листья. Дилан хмурит брови, делая шаг, и Эви реагирует, повернув голову. В первую секунду она смотрит на него с явным испугом, но после выражение лица слабнет. Девушка морщится, хмуря брови, и тяжело вздыхает, приподнимая одну согнутую руку. ОʼБрайен не может ждать. Он делает большие шаги, оказавшись напротив девушки, и хватает её за руки, крепко сжимая пальцами. Опускается на одно колено, всматриваясь в глаза Эви, которые наполняются слезами, и подбирает слова. Но не может. Парень делает глубокий вдох, поддаваясь вперед, и обнимает девушку, зарываясь носом в её темные волосы, а Эви срывается, начиная громко рыдать ему в шею. Крепче сжимает её тело, приподнимаясь, и садится на край кровати, чтобы заставить Эви аккуратно положить свои покалеченные ноги ему на колени. Она сидит боком, поэтому придерживает её, впитывая каждый сорвавшийся с губ всхлип. Девушка носом утыкается в ключицы парня, а свои руки сгибает в локтях, кулачки держит на груди. Дилан покачивает её, как ребенка, надеясь, что это поможет ей успокоиться. Прикрывает веки, глубоко дыша, и чувствует, как приходит в себя, словно пробуждаясь ото сна.

От лица Дилана.

Медсестра подходит ближе к кровати, явно не желая вмешиваться, но всё равно просит:

– Не могли бы вы сказать её полное имя и дату рождения? – обращается ко мне. Поднимаю голову, теряясь, и моргаю, осторожно заглядывая в глаза Эви, которая опустошенно смотрит перед собой, поглаживая ладонью мою шею:

– Эй, ты должна дать им свои данные, – запинаюсь, откашливаясь. – Хэй, малышка, – проглатываю эти слова, зная, что девушка всё равно их слышит, поэтому переводит взгляд на меня, шмыгая носом. Я потираю её ноги:

– Ты можешь говорить?

Эви кивает в ответ, медленно скользит зрачками от меня к медсестре и хрипит, выдавливая из себя необходимую информацию. Замечаю, с каким трудом она говорит, и, кажется, догадываюсь, почему у неё болит горло, поэтому смахиваю пот со лба ладонью, касаясь губами её виска, продолжая нервно покачиваться в разные стороны.

Записав всё, медсестра попросила меня отвести Эви в ванную комнату, чтобы она смогла принять душ. Тогда ей обработают раны и смогут провести полный осмотр. Я соглашаюсь, кивая головой, и радуюсь, когда девушка оставляет нас, уходя и прикрывая за собой шторы. Опускаю взгляд на Эви, убирая пальцами с бледного лица локоны волос. Её губа разбита. Девушка обессилено смотрит в ответ. Молчит. Я не знаю, что именно с ней произошло, но пока могу только догадываться. Ибо не хочу заставлять её вновь прогонять через себя воспоминания. Ей нужен душ и сон.

– Пойдем? – спрашиваю, внимательно изучая измученное лицо. Эви медленно моргает в знак согласия, и я выпрямляюсь, слезая с кровати. Помогаю ей подняться, и встаю позади, прижимаясь грудью к её сутулой спине, держу за плечи, помогая делать шаги. Девушка перебирает ногами медленно, и не собираюсь её торопить. Она переплетает пальцы одной своей руки с моей – и мы выходим в коридор, направляясь в зал, чтобы подняться на этаж, где находились уборные и ванные комнаты.

Девушка всё ещё трясется от судорог, поэтому наклоняюсь, целуя её макушку и шепча:

– Ты будешь в порядке, Эви, – на что следует только тяжелый и хриплый вздох.

Придерживаю её за талию, толкая ладонью дверь, и жду, пока Эви выйдет, после чего вновь обнимаю её одной рукой, чтобы девушка не свалилась от слабости. Вижу лифты, поэтому хочу потянуть Эви за собой, но та внезапно замирает на месте, уставившись в одну точку перед собой, будто парализована. Я встревожено оглядываюсь, готовясь увидеть её отчима и хорошенько набить ему морду, но злость испаряется, ведь его нет. Обеспокоено смотрю на Эви, наклоняя голову, чтобы заглянуть в полные напряжения глаза:

– Что с тобой?

Девушка щурит веки, моргая, и поднимает на меня глаза, в которых читаю непонимание и смятения, а может даже растущую панику. Её губы приоткрываются:

– Мама.

– Что? – хмурюсь, и Эви кивает головой, вновь смотря перед собой:

– Моя мама, – её голос обрывается, и она сжимает губы, делая короткие шаги вперед. Я хватаю девушку за локоть, чтобы поддерживать, а сам всматриваюсь в лица людей, пока не замечаю у стойки с регистрацией высокую, хорошо одетую женщину с опрятной прической и стройной фигурой. Её тонкие пальцы спрятаны под кожаными перчатками, на согнутой руке висит черная сумка. Она спокойно заполняет какие-то бланки, переговариваясь с женщиной, что сидит за столом. Эви не останавливается. Она шаркает ногами, постепенно ускоряясь, так что мне приходится прибавить шагу, чтобы не отпускать её:

– Эви, – пытаюсь дозваться, но тщетно. Дыхание девушки вновь сбилось, а лицо слабо морщится, и я понимаю, что она вот-вот сорвется, поэтому грубо тяну её на себя, заставляя остановиться. Девушка толкает меня, пытаясь выдернуть руку, но я сильнее, поэтому без труда поворачиваю её к себе лицом, вонзая пальцы в кожу плеч:

– Эй, – Эви пытается развернуться, пыхтит, давя мне на грудь. – Слушай, посмотри на меня.

Она мычит, зло хмуря брови, ведь по щекам вновь потекли слезы. Поворачивает голову, вновь сверля взглядом женщину, которая обменивается улыбкой с дежурным врачом и надевает солнцезащитные очки, уверенно идя в сторону входных дверей, чтобы покинуть здание.

И Эви слабнет. В моих руках. Её злость сменяется болью. Моральной, глубокой, непереносимой, от которой ни один препарат не способен её избавить. И я здесь так же бессилен.

– Эви, – осторожно притягиваю её к себе, шепча. – Не смотри.

У девушки подкашиваются ноги. Она не моргает, провожая свою мать взглядом, и та покидает здание больницы, поднося к уху телефон.

Я не знаю деталей, но… Она здорова. Какого черта она здорова, ведь…

Эви прекращает давить руками на мой живот, выпрямляется, тихо хныча, ведь начинает осознавать то, что только что смог понять и я.

Она терпела.

Терпела, думая, что помогает маме.

А в итоге…

Эви поднимает на меня красные глаза, дрожащими руками сжимая мою кофту. Наклоняю голову, касаясь своим носом её горячего лба, и прикрываю веки, хмуря брови.

А в итоге все её старания были ни к чему. Абсолютно. Она терпела издевательства и насилие на протяжении стольких лет – и всё впустую.

– П-простите… – голос позади, поэтому выпрямляюсь, повернув голову. Уже знакомое лицо. Медсестра с папкой бумаг в руках понимает, что подошла не вовремя, но всё равно продолжает:

– Я думала, вы уже на втором этаже, но даже лучше, что ещё не поднялись, – она протягивает мне какой-то исписанный лист, переводя взгляд на Эви, которая прижимается всем телом ко мне, но не обнимает, опустив руки вдоль тела. Я придерживаю её, взяв лист бумаги, и внимательно изучаю взглядом, хмуря брови, после чего поднимаю глаза на медсестру, которая немного с опаской и шепотом интересуется:

– Мне позвонить?

Моргаю, ещё раз опустив глаза на лист, и кусаю губу, неожиданно для самого себя начинаю выстраивать в голове свой дальнейший ход событий, поэтому качаю головой, спросив:

– Я могу записать номер?

***

Есть несколько типов людей:

одни, переживая трудности и сильный стресс, становятся сильнее, другие – наоборот ломаются, сдаются, решая скорее покончить со всеми муками.

Но есть и те, кто полностью опустошается, теряет свое «я», становясь «никаким», человеком, не видящим себя в будущем, отрешенным от социума, тем, у кого имеются глубокие раны, которые вряд ли затянутся со временем. Они будут кровоточить, принося человеку сильнейшую духовную боль, с которой ему придется провести остаток своей жизни.

Люди с отпечатком прошлого.

От лица Эви.

Целует.

Он целует мою макушку. Уже какой час. Без остановки прижимает губы к моему виску, к коже лица. Дилан, словно старается вернуть меня к жизни, но я не ощущаю себя. Не помню, как дышать.

Мы в автодоме. Здесь тихо. Это то, к чему я успела привыкнуть.

Мой взгляд устремлен на стенку. Дилан лежит сзади, прижимаясь к моей спине. Руками сжимает талию, щекочет кожу шеи своим дыханием, но никак не реагирую, продолжая безжизненно смотреть на серую стену.

В моей голове пусто. Никаких мыслей. Я разбита. Не могу больше думать. У меня нет сил, чтобы ненавидеть мать. Просто, не могу заставить себя держать зло на человека, которого безумно люблю, который на протяжении многих лет был «моим кислородом», благодаря этому я могла дышать. Мне неизвестны причины. Мне непонятно произошедшее и то, что вообще я видела, но… Но у меня больше нет сил.

Я больше не могу. Я устала. Измотана. Изнеможенна. Лишена каких-либо надежд. Я – никакая. Разорванная на части. Полностью добитая.

И только благодаря шепоту Дилана могу продолжать дышать. Парень двигается, накрывая нас одеялом, что не способно согреть меня изнутри. Лед. Холод. Тишина.

Прикрываю опухшие веки, больше не «сражаясь» с самой собой. Я не знаю, что ждет меня завтра, что произойдет со мной в будущем. Мне оно не интересно. Более меня ничто не интересует. Совершенно.

Мне ничего не нужно. Ничего не хочется.

– Хочешь пить? – Дилан изредка подает голос, устало хрипя, ведь сам, наверное, не спал всё это время.

Нет.

– Кушать хочешь? – вновь задает вопрос.

Нет.

Парень приподнимается на локоть, костяшками нежно водит по моей щеке, после чего наклоняется, оставляя поцелуй на коже, покрытой синяками. Я тону. Всего на мгновение, но окунаюсь в небытие, в полную темноту, в которой чувствую себя комфортно. Дилан ещё минуту не меняет положение, прижимаясь щекой к моему виску, но ему приходится двигаться, ведь тишину рушит телефонный звонок. Парень поворачивает голову, медленно приседая на кровати, и тянется к своему рюкзаку, что лежит в ногах, и вынимает из кармана мобильный, внимательно изучая номер.

Я встревожено приподнимаюсь на локоть, вспоминая, что это может быть отчим, поэтому глотаю язык от волнения и страха, когда парень отвечает, поднося телефон к уху. Но не выглядит напряженным, наоборот взгляд задумчивый, серьезный. Он что-то мычит, словно соглашаясь с тем, с кем разговаривает.

– Да, я понял… Хорошо, – кивает головой, после чего сутулится, бросив телефон обратно на рюкзак. Сидит ко мне спиной еще пару секунд, после чего набирается сил взглянуть в мою сторону:

– Поехали в магазин, – шепчет, как-то поникнув. Я хмурю брови, сглатывая:

– З-зачем? – Дилан читает в моих глаза растерянность, смешанную с испугом, поэтому касается пальцем моего носа, слабо улыбнувшись:

– Поехали, – не дает ответа, поднимаясь с кровати. Я наблюдаю за ним, не узнавая. Что-то явно не так…

ОʼБрайен тяжело вздыхает, обуваясь, и берет темно-бордовую кофту, которую чаще всего носит, но сейчас мнется, не надевая её. Оборачивается, одаряя меня натянутой улыбкой:

– Идем, Эви, – подходит к кровати, поэтому мне приходится встать.

Да, он мне ничего толком не объяснил, но, к сожалению, я слишком доверяю ему, поэтому не переспрашиваю. Дилан встряхивает кофту, натягивая на меня, поэтому невольно вдыхаю аромат его одежды, обняв себя руками. Парень надевает куртку, ждет, пока я обуюсь, после чего открывает дверь, позволяя мне спуститься первой. Сжимаю плечи, пытаясь понять, что происходит. Вокруг всё тот же лес, всё то же бледное небо и слабый ветер, разносящий аромат свежести по всей окрестности. Поднимаю глаза на Дилана, который закрывает дверь на ключ, спускаясь ко мне, и берет меня за руку, медленно шаркая ногами по сухой листве. Молча следую за ним. Минуем деревья, кусты, направляемся к тому месту, где парень оставил машину.

И эта ситуация странным образом вернула меня в тот день, когда мы так же бродили с ОʼБрайеном по лесу, вот только сцеплены были наручниками и явно не желали видеть друг друга. Тогда, в тот день, кажется, всё и началось. И сейчас я иду за ним, следую, полностью доверяя, переплетаю пальцы, сильнее сжимая ладонь.

Он не тот Дилан, которого я видела в коридорах школы. Нет, он никогда и не был таким.

Парень смотрит под ноги, не пытаясь взглянуть на меня. Часто вздыхает, кусая губу. Свежий воздух помогает мне прийти в себя, но всё равно не думаю о матери. Все мои мысли только о Дилане ОʼБрайене, который с каждым шагом выглядит всё более поникшим, разбивается на части. На моих глазах.

И, кажется, я ничего не могу с этим поделать, так как он закрывается от меня.

Я могу только крепче сжимать его ладонь, напоминая, что нахожусь рядом, что он не один.

Он не останется в одиночестве.

Создавалось под: Jean-Pierre Taieb – Running After My Fate (Alternate Version)

Холодный салон автомобиля. Совершенно неприятный аромат никотина. Сижу на переднем сидении рядом с парнем, который крепко сжимает руль, бесчувственно смотрит на дорогу, медленно моргая. Машина едет не быстро. Дилан явно тянет время, вот только я всё ещё не понимаю, что происходит, но хочу поддержать его, хочу показать, что нахожусь здесь, всё ещё с ним. И буду с ним. Касаюсь пальцами его запястья, и ОʼБрайен молча отпускает одну руку, продолжая вести машину второй. Он переплетает наши пальцы, но так и не смотрит на меня, поэтому сажусь на колени, всем телом к нему, чтобы не отводить глаз.

В один день мир стал холодным.

В таком молчании мы провели весь путь. И чем ближе подбирались к магазину, тем подавленнее я себя чувствовала.

Но вот уже вижу заправку, которая по-обычаю пустует, небольшой одноэтажный магазинчик, возле которого припаркован автомобиль. Я хмурю брови, но пытаюсь насильно избавиться от сомнений, ведь понимаю, что переживать не о чем. Это ведь Дилан. Он не даст меня в обиду. Парень поворачивает руль, машина тормозит у тротуара. Моргаю, когда он вынимает ключи из зажигания, откинувшись на спинку сидения, и выдыхает в потолок салона, сглотнув. Внимательно смотрю на него, чувствуя, как он гладит большим пальцем мои костяшки, и всё-таки повторяю попытку:

– Зачем мы сюда приехали?

Дилан медленно поворачивает голову, мучительно долго смотрит на меня, прежде чем шепнуть:

– Я хочу, решить твою проблему, – хрипит, а внутри меня всё сжимается. Смотрю на него, краем глаза замечая движение. Силуэты. Поворачиваю голову, прищурившись, ведь вижу, как из той одиноко стоящей машины выходит женщина с мужчиной. Мои губы приоткрываются, а сердце ускорило ритм:

– Тётя Ролланд, – резко перевожу глаза на Дилана, который выглядит ещё хуже, чем секунду назад. – Откуда они…

– Медсестра нашла данные о твоих родственниках. Я долго думал, кому звонить, потом понял, что сестра твоего отца точно должна позаботиться о тебе.

В моих глазах застывают слезы. Смотрю на парня, который слабо улыбается, сжимая губы:

– Я всё им рассказал. Они были в ужасе и отказывались верить, но всё-таки приехали сюда из Бостона.

– Ди… – моё дыхание обрывается, но парень перебивает меня:

– Они живут недалеко от твоей бабушки, так что та ждёт тебя к себе. Не волнуйся. Они позаботятся о тебе, – Дилан облизывает губы, скрывая свои нервы, и опускает взгляд на наши руки. – Там ты сможешь начать новую жизнь.

– Дилан, – шмыгаю носом.

– Не волнуйся. Там ты будешь в порядке, – уверяет, но я хнычу, качая головой, и продолжаю смотреть ему в глаза:

– Я не переживаю за себя там, я боюсь за тебя здесь, – вижу, как Дилан ломается. Он трет свободной ладонью лицо, тяжело вздыхая, а внутри меня начинает расти паника:

– Я не оставлю тебя здесь, я, – запинаюсь. – Ты должен тогда поехать со мной, я…

– Эви, – ОʼБрайен переводит на меня глаза. Красные. Опухшие веки. Ему тяжело. Вот, что я понимаю.

– Я не могу поехать с тобой. Я должен остаться здесь, – твердит, сжимая зубы, с дрожью в коленях выдыхая, чтобы продолжить. – Ты поедешь в Бостон, Эви.

– Нет! – повышаю голос, уже не сдерживая скользящие по щекам слезы. – Нет, я…

– Эви, пожалуйста. Я не хочу напрягать твоих родных, не хочу, чтобы повешенный на меня ярлык перескочил и на тебя. Всё то дерьмо, в которое я влез, оно не пропадет, не исчезнет без следа, понимаешь? Я должен решить все дела здесь, – сглатывает. – Я должен без чужой помощи справиться со своими трудностями. Решить все проблемы, никем не рискуя, – второй рукой накрывает мою ладонь, умоляя. – Пожалуйста, Эви. Я хочу, чтобы ты была в порядке.

Мне тяжело дышать. Ищу в глазах парня сомнения, пытаюсь понять, как отговорить его, как заставить сменить решение, но, несмотря на всю свою опустошенность, он настаивает на своем, поэтому опускаю лицо, шмыгая носом, и вытирая мокрые щеки свободной ладонью.

– Хэй, – Дилан поддается вперед, прижимаясь своим лбом к моему. – По-моему, «девица с водицей» слишком много плачет в последнее время. Я не хочу, чтобы так продолжалось, хорошо? – носом давит мне на щеку, заставляя приподнять лицо, встретившись с ним взглядом. ОʼБрайен слабо улыбается, заставляет себя:

– Всё, что происходило здесь с тобой, забудь. Выбрось из головы. Отчима, мать. Не думай о тех, кто не думает о тебе, хорошо?

Мое лицо морщится, но сильнее сжимаю губы, чтобы не мычать, и слабо киваю головой, шмыгая носом.

– Хорошо, – Дилан тяжело вздыхает, коснувшись губами моей щеки, после чего выпрямляется, отпуская мою ладонь, пальцы которых сжимаю в кулак, смотря куда-то вниз, пока парень обходит машину, чтобы открыть дверцу с моей стороны. Поворачиваю голову. Дилан протягивает ладонь, поэтому пожимаю её, выбираясь на улицу. Сразу же встаю ближе к ОʼБрайену, который обвивает рукой мою талию.

Вижу, как тётя взволнованно переглядывается со своим мужем, делая шаг в нашу сторону. Дилан двигается с места, ведя меня за собой, но мои ноги слабы. Уверенности никакой.

Желание отсутствует.

Мы приближаемся к моим родственникам. Тётя Ролланд прижимает ладони к груди. Её заплаканные глаза не могут скрыть того внутреннего волнения, что наверняка давно бушует в её сознании. Женщина осторожно делает шаг навстречу, вовсе срываясь на бег. Я делаю глубокий вздох, прежде чем она успевает крепко обнять меня, прижав мокрое от волнения лицо к моей шее. Чувствую, как тепло пропадает. Дилан делает шаг в сторону, сунув руки в карманы куртки.

И тогда я понимаю, что всё это взаправду.

Смотрю на парня, который сжимает губы, всё так же старательно растягивает их, якобы улыбаясь, но мне знакомо это выражение, поэтому не могу остановить поток слез, которые текут по щекам.

– Господи, милая, – Ролланд гладит меня по плечам, сутулясь. – Милая, поехали отсюда, – смотрит в сторону своего мужа, который нервно курит в стороне, бросая сигарету в урну, и садится в машину, заводя двигатель. Женщина поднимает глаза на ОʼБрайен, дрожащим голосом поблагодарив:

– Спасибо тебе, – гладит мои волосы, обняв за плечи. – Идем, дорогая. Мы все там, мы поддержим тебя.

Сколько бы людей меня не окружало, я всегда буду чувствовать себя одиноко.

Смотрю на Дилана, чувствуя, как горло сжимается, ведь Ролланд начинает вести меня за собой, к машине. Парень остается на месте, не сводит с меня глаз, опустив руки вдоль тела.

Мне так много надо тебе сказать.

Приоткрываю губы, пискнув, ведь эмоции мешают контролировать дыхание.

Я должна еще многое…

Многое сказать тебе.

Сжимаю зубы, когда тетя открывает передо мной дверцу заднего сидения, ожидая, что я залезу внутрь. Стою ровно, всё так же смотрю на Дилана, который остается здесь один.

Совсем один.

Будто я уезжаю в будущее, а он остается в прошлом.

– Эви, – тетя вытирает слезы, пытаясь одарить меня теплой улыбкой. Медленно забираюсь в салон автомобиля, трясущимися руками щупая мягкое сидение, и только сейчас понимаю, что на мне его кофта.

Поднимаю глаза, повернув голову в сторону окна, чтобы вновь встретиться взглядом с парнем, который оставил мне свой аромат на память.

Дилан, мы с тобой одинокие вдвоем.

***

Высокая стройная женщина в солнцезащитных очках уверенной походкой направляется к столу, поставив на него свою кожаную сумку, и одаривает женщину с бейджиком своей милой улыбкой:

– Один билет до Нью-Йорка…

…Мужчина с перевязанным бедром обливается потом, срывая все фотографии со стен и запихивая их к себе в сумку. Он собирает вещи, мчась вниз к своей машине, чтобы уехать. Да, сбегает, хочет залечь на дно.

Садится в салон автомобиля, заводя мотор. Нервно нашептывает что-то под нос, глотая мокроту ко рту, и шмыгает носом, проводя ладонью по разбросанным сальным волосам, что липнут к отвратительному лицу…

Люди, оставившие глубокие шрамы.

…Дилан делает шаг вперед, не сводит глаз с заднего окна, из которого на него продолжает смотреть Эви. Девушка делает глубокий вдох, когда задние фары машины загораются красным, и та трогается с места. ОʼБрайен роняет вздох с губ, сжимая зубы с такой силой, что сводит челюсть.

Эви поднимает руку, прижимая ладонь к стеклу. Глотка парня сжимается. Он моргает, не в силах сдержать слезы, что собрались в уголках его глаз. Так же поднимает ладонь, продолжая стоять неподвижно до тех пор, пока машина не пропадает с поля зрения.

Пока Эви не исчезает.

Пока они оба не прекращают видеть друг друга.

Виновные остаются безнаказанными.

Такова наша реальность.

========== От Автора. ==========

Фух, что ж, это была спорная работа, и, если быть честной, не думала, что смогу её закончить, так как она немного другая… Даже не могу объяснить, с чего вдруг, но писать её мне было тяжело. Она небольшая по сравнению с другими моими работами в размере «макси», но я правда устала работать над ней. Это было трудно.

Но рада, что смогла закончить, и хочу поблагодарить тех, кто, несмотря на мои «духовные искания», всё равно ждал продолжения этой работы. Вы меня мотивировали своими отзывами, так что без читателей я ничего не могу толком (особенно заставить себя что-то делать). Последнюю главу, что вышла в целых 20 страниц, я писала полдня, и даже в колледж не пошла, чтобы закончить всё сегодня, ибо не хотела тянуть, ведь мне придется потратить время на экзамены.

Очень благодарна тем, кто всё-таки прочёл эту работу до конца, она была спорной, кто-то там «не чувствовал Эви», кто-то «не видел Дилана». Знаете, я не удивлюсь, если некоторые до сих пор не поняли этих персонажей. Так будет даже лучше. Не буду пояснять, почему, это тупо моя задумка.

Пока беру перерыв. Может неделю отдохну (ну, как отдохну – потрачу всё время на подготовку к экзаменам), а потом с новыми силами начну думать над новой идеей. Может, напишу пару «мини».

Спасибо, что продолжаете меня поддерживать.

Комментарий к От Автора.

Группа в вк: https://vk.com/carrie_mcfly

========== hold my hand ==========

Пришел мой черед держать тебя за руку

– …Хотя, давайте всё-таки уделим больше внимания самой Британии. Её история началась гораздо раньше, в эпоху мезолита. Это где-то с IX—VIII веков до нашей эры, – у неё странный галстук. Красный с рисунками в виде лепестков роз и ярких кленов. Узоры непонятные. Хотя, этот вариант даже лучше, чем тот, в клетку. В черно-красную клетку, от которой рябит в глазах. У женщины необычный вкус к одежде. Как-то ей удалось пройти дресс-код со своей огромной шляпой. Кажется, именно такую носила Минерва в фильме о Гарри Поттере, правда, ностальгических чувств не вызывает. В целом, преподавание устраивает, просто, слишком уж много часов истории на неделе. Вскоре начнет тошнить историческими событиями, а даты сражений вытеснят все остальные мысли из головы. Каждый преподаватель, по всей видимости, считает, что именно его предмет является наиважнейшим. По этой причине приходится сдавать не только официально утвержденные университетом экзамены, а ещё и «дополнительные». Они называют это простым словом «зачет», потом выдают сто двадцать билетов для ответа, а на подготовку оставляют чуть больше недели. И тут наступает прекрасное состояние. Особенно, когда после учебы необходимо спешить на работу. Времени совсем нет.

Прошло уже три года, а в режим студента мне так и не удалось войти.

Огромная аудитория с большими окнами, которые моют сами студенты в конце каждого семестра. Запылившиеся стекла пропускают солнечный свет, тепло касается бледной кожи рук, согревая кости. Приятное ощущение. Невольно охота прикрыть веки, откинуть голову или прилечь на парту, а лучше всего заткнуть уши наушниками, чтобы больше даже слова не слышать об истории Англии. Или, о чем там преподавательница толкует?

– Не спи, Эв, – девушка, сидящая рядом, пихает меня локтем, замечая мою отстраненность от мира сего. – Опять по твоей вине она заставит нас отрабатывать, – сама тайком красит ногти в серый. Что-то её тянет на такие цвета, от которых хочется избавиться. Даже большую часть локонов перекрасила в цвет мокрого асфальта. Выглядит странно, но это её стиль.

– Дай человеку поспать, – с другой стороны за меня заступается паренек, которого мы в шутку зовем «Эдвардом К.». Этот тип не переносит лук, не любит находиться под солнцем и его кожа особого белого оттенка. Когда я его увидела, тут же вспомнила про вампиров из Сумерек. Бедный парень. Думаю, мы ещё не скоро сможем оставить его прозвище.

– Тсс! – кто-то шикает на нас сзади, сидя на уровне выше, так что через секунду моего затылка касаются вьющиеся пряди волос. Девушка со смуглой кожей и карими глазами поправляет очки, как всегда делая нам замечание:

– Хотите на отработку?

– Вот и я о том же, – та, что красит ногти, кивает головой, начав нюхать лак, морщась.