Текст книги "Одиночество вдвоем (СИ)"

Автор книги: Paprika Fox

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 22 страниц)

Вот только непонятно, чего именно.

Дилан приподнимает одну руку, сжав и разжав пальцы, его взгляд медленно опускается ниже, и я больше не могу следить за ним, ощущая себя крайне неуютно. Парень осторожно двигается ближе, поддается вперед, поворачиваясь верхней частью тела ко мне, и всего на секунду замирает, давая мне привыкнуть к тому, как его тяжелое дыхание касается моих губ. Сжимаю кружку руками, перебарывая дрожь, правда, ноги всё равно начинают трястись. Внизу живота горячо, а тело качнулось в сторону от резкого скачка давления, но выпрямляюсь, с трудом проглатывая скопившуюся во рту воду. Даже мои ресницы дрожат, но это вряд ли способен заметить кто-то кроме меня.

ОʼБрайен ждет.

Он дышит через нос, пальцы, которые подносит к моему лицу, трясутся. Не уверен. Совершенно, но всё равно перебарывает себя, двигаясь. Роняет рваный вздох с губ, приоткрывая их, и касается пальцами моей щеки, наклоняется, сократив расстояние между нашими лицами, отчего моё сердце начинает ныть.

Не нужно.

Слишком близко. Ближе, чем обычно, намного. И это не в плане того, что сейчас парень практически касается своим носом моего. Нет, морально мы ближе. Эта грань, черта между нами словно постепенно стирается. И это тревожит.

Скользит пальцами по моей коже к скуле, к темным волосам, осторожно гладит мою щеку, вынуждая меня немного приподнять голову, но мой взгляд уже опущен. Не смотрю на него, боюсь восстановить зрительный контакт.

Боюсь увидеть в нем отчима.

Этот страх мешает, сковывает, и я сжимаю губы, пытаясь унять дрожь. Холод растекается по телу, занимает каждую клеточку, больше не позволяя мне расслабиться. Легкие сжимаются подобно губке, высыхают, не давая мне дышать, отчего голова идёт кругом. Нет сил держать себя в здравии.

Мне тяжело.

Дилан уничтожает сантиметр за сантиметром, остаются какие-то жалкие миллиметры, не способные спасти меня от растущей паники. Осознаю, что происходит только тогда, когда сама по необъяснимой причине ткнулась носом ему в щеку, приоткрыв губы. Его холодные пальцы дрогнули от неожиданности или от нервов, скользнув по моему затылку, легкое нажатие, вынуждающее поддаться навстречу – и поднимаю одну свою руку, прижав ладонь к его груди.

Касаюсь его, не чувствуя тошноты.

Внезапно холод становится таким приятным, что хочется откинуть горячую кружку, но не отвлекаюсь на неё, медленно подняв глаза. Дилан смотрит. Изучает мою реакцию на свои действия, и я уверена, что если оттолкну его сейчас, он оставит меня, уйдя на улицу.

Но, чего мне хочется на самом деле?

Сухие. Его искусанные губы сухие. Вот, что понимаю в первую очередь, когда парень легонько касается ими края моих губ. И в ту же секунду всё тело немеет от странной боли, что так давно живет внутри меня, глубоко засевшая, еле терпимая мною, но она не вынуждает меня оттолкнуть Дилана, который потер большим пальцем мой затылок, повторив уже сделанное, вот только уже не просто коснувшись, а оставив поцелуй на моих влажный губах, которые я сжимаю, быстро дыша через нос. Пытаюсь не уходить в себя, не зажиматься.

Пытаюсь сдержать крик.

Это Дилан, он – не отчим.

Не теряй связь с происходящим.

Это Дилан, Эви.

ОʼБрайен давит мне на подбородок, вынуждая приподнять голову, и наклоняет свое лицо на бок, полностью накрыв мои губы своими, чем вовсе лишает меня возможности дышать. Вонзаю пальцы ему в кожу шеи, опуская ладонь к ткани его футболки, сжимаю, словно желая разорвать. Мои напряженные губы не отвечают. Я не отвечаю, из-за чего парень вновь прекращает целовать, взглянув на меня.

С тревогой, с каким-то смятением. Он смотрит на меня так, будто ему нужен мой ответ сейчас. Я проглатываю комок в горле, вновь коснувшись его щеки ладонью, и немного поддаюсь вперед, поднимая голову выше, вытягиваю шею. Сама тянусь к нему. Дилан наклоняется, касается своими губами моих, которые пытаюсь расслабить, приоткрываю, шевельнув ими в ответ на его поцелуй.

Мне никогда не доводилось этого делать.

Целовала не я.

Целовали меня.

Нет, мне рвали губы, разрывали рот.

Но не делали ничего подобного, что делает ОʼБрайен.

Не думай об отчиме.

Сжимаю пальцами ткань его футболки, боясь потерять связь с реальностью, боясь, что сейчас распахну глаза, увидев перед собой отчима.

Не думай, Эви!

Дилан наклоняет голову, углубив поцелуй, чем вынуждает меня шире раскрыть рот, немного отклонившись назад. Парень придерживает меня за затылок ладонью, продолжая поглаживать большим пальцем кожу шеи. Глотает мои вздохи, что случайно срываются с влажных губ, когда мое дыхание сбивается. Глажу ладонью его жесткие ключицы, вдруг осознав, что мне впервые так сильно хочется «ощутить» кого-то рядом, и эта тревожная мысль сильнее кружит мне голову. Но не отталкиваю. Пытаюсь думать о Дилане, о том, как он пахнет. Да, сейчас, пока мои глаза закрыты, я могу успокаивать себя ароматом его кожи. Он пахнет не так, как отчим.

Внезапно ОʼБрайен отпрянул. Медленно поднял голову, взгляд скользнул от губ к моим глазам. Серьезный. Даже слишком. Кажется, он только сильнее ушел в себя, задумчивый. Я сбито дышу, в то время как он глубоко вдыхает через нос, скользнув кончиком языка по своим влажным после поцелуя губам. Я покачиваюсь, не в силах удержать себя, поэтому Дилану приходится придерживать мою голову ладонью, чтобы я вовсе не свалилась назад. Смотрю на него в ответ, в эти темные карие глаза, которые изучают меня, мое состояние, проверяют мою реакцию и чего-то ждут.

Сглатываю, медленно поднимая руку, и касаюсь пальцами его горячей щеки, проводя ими по родинкам. Дилан внимательно наблюдает. Немного неуверенно дотрагиваюсь до его губ, пытаясь не смотреть в глаза, пока с интересом изучаю их, слабо оттягивая нижнюю, после чего, всё-таки, заставляю себя поднять взгляд выше. Странное ощущение образовалось в животе, сравнимое со щекоткой.

И Дилан смотрит иначе. Его вдруг начинает забавлять то, что я делаю, поэтому его губы растягиваются в слабую улыбку, отчего на моих щеках проявляется легкий румянец.

«Я не уйду».

========== Глава 21. ==========

***

Палата. Воздух пропитан едким запахом табака, что белыми облаками витает в под высоким потолком. Не выдерживая такой вони, женщина распахнула створки окна, впустив немного кислорода в легкие. Она недовольно шмыгает носом, бросая взгляд на мужчину всё с теми же сальными волосами, которые на этот раз не убраны в хвост, что говорит о его несобранности. Нервно затягивает, продолжает дымить, не обращая должного внимания на ворчание со стороны женщины, которая уже не выдерживает, направляясь к зеркалу, чтобы сделать макияж:

– Чего тянешь? Иди в полицию, пускай помогут тебе.

– Она всегда возвращалась, – его голос дрожит. Нервы на пределе.

– Она всегда возвращалась из-за тебя, – добавляет немного зло, будто с ревностью, от которой женщине хочется смеяться в голос:

– Тогда, я больше не предмет твоего шантажа, если Эви не бежит обратно.

Мужчина затягивает, хмуро смотрит в пол, потирая жирную шею ладонью, и, наконец, осознает:

– Это всё он, – шепчет, чуть ли не ломая сигару на две части пальцами.

– Кто? – Сухо интересуется Кристал, наклоняясь ближе к зеркалу, чтобы накрасить ресницы.

Мужчина отвечает не сразу. Он роется в карманах, находя мятый бумажник, который грубо раскрывает, уставившись взглядом, полным ярости, на фотографию, точнее на парня, который равнодушно смотрит на него в ответ.

– Дилан ОʼБрайен, – два слова, но зубы уже скрипят от непреодолимой ненависти, бурлящей внизу живота. Женщина хмыкнула:

– Тогда, доберись до него, если тебе на месте не сидится. Пойди в полицию и скажи, что тебе нужно узнать номер этого типа, ибо он сбежал с твоей дочерью. Притворись таким милым мужчиной, – она прерывается, бросая взгляд на Дулгаза, – если у тебя выйдет. И объясни, что хочешь просто поговорить с ним, по-семейному. У тебя же есть связи в полиции, да?

Мужчина нервно трет ладони, пока женщина хмурит брови, медленно оборачиваясь, и усмешка на её лице как раз кстати:

– Ты ведь не оформил документы, так? Эви даже не удочерена. Поэтому ты не идешь в полицию, боишься, что при оформлении документов и беседе с ней, всё вскроется.

Дулгаз задымил.

– К тому же, – женщине нравилось то, как на её глазах уверенность этого типа угасает. – У тебя целый список, состоящий из нелегальной деятельности, верно?

***

Это утро явно отличается от других: солнце слишком ярко слепит в глаза, голубое небо не несет на себе ни одного белого облака, пение птиц дарит наслаждение, о котором я давно успела позабыть. Тепло. Спокойствие, пропитанное ароматом осени.

И Дилан ОʼБрайен, с ног до головы вымазанный в черном машинном масле. Он нагибается над раскрытым капотом автомобиля, сжимая в руках инструменты, с особым вниманием всматривается внутрь, пытаясь выявить очередную поломку и устранить её, а я спокойно сижу на одеяле на сухой траве, попивая остывший чай. Чувствую себя странно, будто я ребенок, которого вывели на прогулку, и заставляют сидеть на месте, шагу никуда не ступая. Наблюдаю за тем, как напрягаются мышцы рук парня, когда он опускает ладонь, что-то дергая в двигателе. На его щеке темные следы, которые он оставил, почесав кожу пальцами, парень не отвлекается на меня, явно увлекшись делом, и уверена, что вскоре он доведет его до конца, хотя, судя по его хмурому виду, итог пока не предвидится. Подношу кружку к щеке, прижимая, чтобы хоть как-то охладить жар. Нет, проблема не в теплой погоде, скорее странности творятся со мной. Да, где-то во мне происходит необратимый процесс, заставляющий щеки пылать. Я по-прежнему держусь на расстоянии от Дилана, который и не пытается его нарушить, но не могу скрыть от самой себя, что отношение, так или иначе, меняется, причем быстро. И это пугает.

Во мне словно сражаются две личности – одна всё время напоминает мне о том, что Дилан – парень, другая тянется. Так сильно тянется, что это вызывает тихий ужас в груди. Мне так страшно. Боюсь вновь привыкнуть к кому-то, боюсь быть зависима.

Я просто боюсь себя.

Дилан что-то дергает, после чего ему в лицо «стреляет» струйка темного масла, и я не в силах сдержать смешок, который пытаюсь скрыть, прижав кружку к губам. ОʼБрайен щурит веки, недовольно ворча:

– Очень мило с твоей стороны, – начинает вытирать грязь с лица тряпкой, которая и без того черная. Виновато сжимаю губы, но те всё равно растянуты в улыбку.

Мне нравится, что даже сейчас парень не пытается поднять тему, касающуюся отчима. Так я чувствую себя легче, и меня не покидает ощущение внутренней умиротворенности. Пью себе чай, вполне как нормальный человек.

Дилан роется в карманах, вынимая телефон, чтобы узнать время, и я внезапно вспоминаю о существовании других людей:

– Ник тебе так и не звонил?

– Я не слышу, говори громче, – просит парень, хлопая крышкой капота. Мне правда удается говорить, но тихо, так что повторяю громче:

– Как там Ник?

Дилан странно реагирует, бросая на меня хмурый взгляд, и хватает с плеча тряпку, вытирая о неё руки:

– А что с ним? – Уходит от ответа, поэтому теряюсь, поглядывая по сторонам:

– Ну, он тебе звонил? А то пропал вот так…

– Тебя это волнует что ли? – Грубо, но вряд ли мне стоило что-то другое ожидать. Правда, не понимаю, чего он так резко реагирует? Я ведь просто интересуюсь.

ОʼБрайен, смотрит на свои ладони, мельком поглядывая на меня, а мне приходится отвести взгляд, чтобы побороть чувство неловкости между нами. Это не моё дело, так что лезть не стоит.

– Он звонил, спрашивал о тебе, – бросает тряпку на капот, и я вновь поднимаю на него глаза, удивленно хлопая ресницами:

– А о твоем самочувствие узнавал?

– Нет, – ставит руки на талию, с какой-то задумчивостью опустив взгляд.

– Странно, это как-то не по-дружески, – отпиваю чая, задрав голову, чтобы видеть кроны хвойных деревьев, которые неплохо смотрятся на фоне голубого неба, вдыхаю полной грудью, прикрыв веки, чтобы полностью впитать в себя ароматы и звуки природы, после чего резко появляется желание рухнуть на спину и уснуть. Правда, этого я не делаю, ибо в нос ударяет запах масла, что вынуждает меня открыть глаза, опустив лицо, и тут же прикрыть нос ладонью, ведь Дилан сел рядом, нагло улыбаясь:

– Что-то не так, Эви?

Я пытаюсь не смеяться, чтобы строго попросить его пойти и смыть с себя этот запах, но парень перебивает:

– Постарайся как следует насладиться этими ароматами… – не успевает договорить, как я не выдерживаю, вскакивая с места, и скрываю улыбку под ладонью, уходя по тропинке вниз.

– Куда же ты? – Он явно играет со мной. – Тебе не нравятся грязные парни?

Закатываю глаза, качая головой, и решаю просто молча уйти, оставив Дилана без ответа. Перебираю ногами, собирая сухую листву, пока медленно иду к автодому, допивая холодный чай.

Осматриваю всё вокруг себя, спокойно кружась, отчего даже равновесие теряю, но выпрямляю спину и, наконец, добираюсь до трейлера, не оборачиваясь даже тогда, когда слышу за спиной шаги. Полностью уверена, что это Дилан, так что чувствую себя спокойно.

Стоп.

Торможу, задумчиво уставившись на кружку в своих руках.

У меня не вызывает раздражение то, что он находится позади. Не чувствую никакого дискомфорта или опаски. В голове просто вертятся слова: «Это же Дилан», – и факт не вызывает ощущения страха.

Поворачиваю голову, провожая парня взглядом. Он идет мимо меня, поднимается в трейлер за чистой одеждой и гелем для душа:

– Я отрыл заначку, – вдруг оповещает, вынуждая меня подняться за ним, чтобы лучше слышать. – Здесь недалеко есть заправка с магазином, могу съездить. Пожелания есть? – Дилан проходит к полкам, начиная искать принадлежности для душа. А я топчусь в дверях, пожимая плечами:

– Нет, – откашливаюсь, чтобы говорить громче, ведь знаю, что парню не нравится, когда я мямлю. – Но я могу съездить с тобой, – тут же опускаю голову, начиная застенчиво потирать ладонью шею. ОʼБрайен вынимает с полки темно-бордовую футболку, сощурившись:

– Ну, поехали, – слишком просто. – Кофту только надень, – берет всё необходимое, направляясь в мою сторону, а я морщу лоб с непониманием:

– Жарко ведь.

Дилан явно не ожидал от меня этих слов, поэтому тормозит, мучительно пристально смотря в глаза, пока не убеждается в том, что я правда не вижу необходимости.

– В зеркало глянь, – резко обходит меня, спускаясь вниз, а я топчусь на месте, хмуро смотря перед собой, после чего бросаю взгляд в спину парня, медленно подходя к небольшому зеркалу, что висит на стене рядом с полками, и с каждым сделанным шагом в моей глотке всё больше скапливалось неприятных комков, что давят на стенки шеи изнутри.

Совсем позабыла об этом…

На мне майка, так что плечи и руки открыты. Кожа покрыта синяками, ссадинами и шрамами, оставленными ещё в детстве.

Моргаю, чувствуя, как не могу вдохнуть.

Ведь понимаю.

Как бы далеко я не убежала, прошлое остается со мной. Мне никогда не избавиться от него. Как и от себя.

С ужасом смахиваю слезу, что нагло вырвалась наружу, и с болью проглатываю комок в горле, поспешив к шкафу. Распахиваю дверцы, взглядом ища тонкие кофты, и нахожу одну, в полоску, которую тут же натягиваю на себя, дабы поскорее скрыть отметины с собственных глаз.

Только удалось почувствовать себя свободной, как цепь на шее рывком потянула меня обратно ко дну.

Сжимаю ткань кофты, сутулясь от кольнувшей внизу живота боли, которую до этого не ощущала в полную силу, и дышу. Глубоко и тяжело, чтобы запастись кислородом, вдруг от растущей паники не смогу нормально дышать.

Прикрываю веки, ощущая легкое касание холода, который проникает под ткань одежды, вонзаясь в тонкую кожу.

***

Полицейский участок – не место для отдыха. Носящиеся по коридорам вечно занятые люди, неумолкающие звонки телефонов, несобранные новички и практиканты, вечно хмурый шериф со шрамом на лице, из-за которого его стараются обходить стороной и не злить лишний раз.

У широкого стола каждый день толпятся люди, и, наконец, пришла очередь мужчины, который несся сюда, переполненный сомнениями.

Ему нужно узнать больше об этом Дилане ОʼБрайене.

***

Через открытые окна в салон автомобиля, где ощущаю себя комфортно, проникает теплый осенний ветер, треплет мои волосы, которые придерживаю руками, укладывая на плечо. Сижу на переднем сидении рядом с Диланом, от которого теперь пахнет гораздо лучше. Он молча поглядывает на меня, пытаясь особо не отвлекаться от дороги. Кажется, хочет о чем-то спросить, но вместо этого лишь вздыхает:

– Выглядим, как парочка бомжей.

Слабо улыбаюсь, смотря на деревья, мимо которых несется машина:

– Мне нравится.

– Не сомневаюсь, – как-то с былым раздражением подмечает, шмыгнув носом. Перевожу на него свой взгляд, хмурясь:

– Ты что-то хочешь сказать?

– С чего бы? – В ответ опять вопрос. Это его особая тактика – уход от расспросов.

– Ты часто пыхтишь и вздыхаешь, всё время поглядывая на меня, вот я и решила, что у тебя шило в одном месте, – подмечаю, чем вызываю усмешку на его лице:

– Да, мне есть, о чем с тобой поговорить, но лучше потерплю это самое «шило» до тех пор, пока ты сама не захочешь выговориться.

Вновь смотрю в окно, складывая руки на груди. Вряд ли у меня появится желание обсуждать нечто подобное, и да, я поняла, какая именно тема его интересует, но не готова. Морально не готова вновь процеживать всё через себя, дать мыслям и воспоминаниям, ощущениям захватить рассудок. Мне нужно ещё время.

Стекло окна медленно начинает подниматься, поэтому в недоумении смотрю на парня, который хмурит брови, выдав:

– Что? Сама ведь на здоровье жаловалась.

Не нахожу слов, поэтому просто устремляю свой взгляд на дорогу, странным образом замечаю, что мне всю жизнь диктуют, что и как делать, даже сейчас, когда хочу насладиться ветром, меня обламывают. С этой мыслью вздыхаю, ерзая на сидении, чтобы удобнее устроиться.

***

Явно напряжен. Нервно стучит пальцем по рулю, поглядывая на девушку, которая, словно чувствует каждый брошенный в свою сторону взгляд, поэтому слегка растеряна, ведь не знает, как теперь реагировать на любые действия со стороны Дилана. И он сам уже готов кусать ногти, переживая, что мог оттолкнуть Эви от себя. Его необычным образом тянет к ней. Но и отталкивает. Стоит ему вспомнить о том, через что ей пришлось пройти, как появляется отвращение к самому себе, как к человеку мужского пола.

«Её нельзя трогать», – вот, что терзает ОʼБрайена.

Эви неприкосновенна, он не имеет права даже смотреть на неё, что в последнее время делает постоянно, и корит себя.

Нельзя.

Эви шевелит ногами, зажимая между ними ладони, что не оставляет без внимания Дилан.

Нельзя.

Девушка наклоняет голову, чтобы размять шею.

Не смотри на неё, блять.

– Дилан! – Эви кричит, хватая парня за запястье, и тот внезапно приходит в себя, словно на несколько секунд пропал в глубинах своего сознания, полностью забыв об управлении. Крутит руль, успевая избежать столкновения с деревьями, что стояли вдоль дороги. Эви начинает быстро глотать воздух, отходя от шока, в то время как Дилан даже не в полной мере осознал, что произошло.

Он хмурит брови, задумчиво смотрит на дорогу, опуская взгляд на пальцы девушки, которыми она сжимает его запястье, сглатывая. И убирает руку, сильнее зажимая обе ладони между своих колен, чтобы перебороть возобновившуюся от скачка давления боль. Прижимается лбом к стеклу, все-таки взглянув с волнением на Дилана:

– Ты в порядке? У тебя опять ломка начинается? Может, вернемся?

– Эви, замолкни, – просит, не грубо, но растерянно.

Девушка виновато опускает голову, больше не пытаясь заговорить с ним, понимает, что ни к чему это не приведет, только больше раздражения вызовет. Именно поэтому замолкает, уйдя в свои мысли, в то время как Дилан еле сдерживается, чтобы не дать себе по лицу.

И что за черт с ним происходит?

Нет, его не ломает. Просто, всё происходящее – неправильно. Взгляды, касания. Ему нехорошо даже от мысли, что они дышат одним воздухом.

– Извини, – вырывается у него, ведь не хочет еще больше оттолкнуть Эви от себя, но в ее ответном тоне не слышит злости:

– Ты в порядке? – Это не должное. Дилан пожимает плечами, скользнув языком по сухим губам. Неловко.

– Думаю, ты просто голоден, – Эви слабо улыбается, вдруг вспоминая о пристрастии Дилана к еде, и это так же положительно влияет на парня, который усмехается, взглянув на девушку. Та улыбается шире, не пытаясь предотвратить контакт глазами, как поступала раньше.

Как раньше.

Уже ничего не будет, как раньше.

***

Магазин и заправка находились даже не в городе, где-то на окраине, что очень даже мне по душе. Не могу точно объяснить, из-за чего именно я ощущаю себя «в своей тарелке» здесь, но одно знаю точно – я бы ни на что не променяла это место, ни на какие дорогие хоромы или квартиру со всеми удобствами. Мне нравится то, как моя жизнь выглядит сейчас. А Дилан этого не понимает, хотя я безумно благодарна ему за всё это.

Небольшое одноэтажное строение с виду старое, но пахнет внутри этих светлых стен приятно – запах горячей выпечки смешивается с ароматом кофе, от которого текут слюнки, хотя этот напиток мне не нравится. Стоят невысокие, примерно в пол моего роста, стеллажи с полками. Продукты не отличаются разнообразием, но даже при виде них начинает невольно задыхаться от пробудившегося голода. Дилан с особым вниманием выбирает упаковки, проверяя срок годности. Сразу ясно, кто в их семье был ответственен за покупки. Я топчусь и кручусь рядом, пытаюсь не сойти с ума от разнообразия запахов вокруг, ОʼБрайен даже успевает сделать мне пару замечаний, касающихся того, что не у него одного «шило в заднице», чем явно смешит продавщицу – женщину средних лет с довольно приятными чертами лица. Я не подхожу к ней близко, хотя не чувствую опасности, просто мне нужна гарантия, поэтому бегаю гуськом, или, проще говоря, хвостиком за парнем, который всячески подшучивает по этому поводу.

– Если возьмем яблоки, то нужно рассчитать, чтобы успели съесть до того, как испортится, – Дилан кажется мне забавным, когда дело касается житейских вопросов. Он уже взял хлеб, пакетики с чаем, упаковку кофе, всякого рода печенья, чтобы было, что «жевать». Всего берет по чуть-чуть, и меня удивляет то, что, по его словам, это заначка Дженни. Почему она уехала, не взяв с собой накопленное? И почему вообще оставила своего брата? Я ещё много не знаю о Дилане.

Как и он обо мне.

А, быть может, нам и не нужны эти «знания»?

Над дверью магазина висит колокольчик, и он звонко оповестил продавщицу о прибытии новых покупателей, к слову, в помещении до этого были только мы с Диланом. Парень поднимает голову, расслышав мужские голоса, но вошедшие никак меня не волнуют, пока стою позади ОʼБрайена, который наоборот напрягся.

– Кто это? – Начинаю разглядывать парней, что начали ходить вокруг стеллажей, громко переговариваясь.

– Парни из команды, – с особой брезгливостью отозвался Дилан, аккуратно коснувшись моего плеча пальцами. – Идем на кассу, – хватает несколько упаковок лапши, после чего мы быстро направляемся к доброй на вид женщине, которая с улыбкой начинает пробивать товар. Я всё время оборачиваюсь, рассматривая парней, которые, кажется набрали воды и чипсов, так же поспешив к кассе. Опускаю взгляд на руки Дилана. Он нервно стучит пальцами по прилавку, сутулит спину, с раздражением наблюдая за тем, как медленно работает кассирша.

– О, ОʼБрайен, – его, наконец, признает один из парней, который первый подошел к прилавку, вывалив на него все продукты:

– Как жизнь? – Его тон мне не по душе.

Дилан выпрямляется, сунув руки в карманы джинсов, и поворачивается ко всем неприятелям лицом, зная, что они всё равно не требуют от него ответа. Я делаю шаг, прижимаясь плечом к спине парня, выглядывая из-за неё.

– Давно о тебе не слышно, мы уж посчитали, что ты помер, – они находят это смешным, поэтому переглядываются, бросив смешки.

Дилан хмуро смотрит на них, отвлекаясь на женщину, которая назвала цену, он решает не уделять внимание тем, кто его выводит из себя, поэтому отворачивается, расплачиваясь. Я искоса смотрю на парней, коснувшись носом предплечья Дилана, когда один из них подмигнул мне. ОʼБрайен бросает на меня взгляд, перекладывая все продукты в рюкзак.

– Всё бомжуешь? – Удар в спину, и мои губы сжимаются. Почему все пытаются задеть его таким образом?

Мир стал слишком материальным.

– Знаешь, а ведь тебя исключать собираются, – эти слова привлекают моё внимание. Я перевожу взгляд на Дилана, вспоминая, о чем они говорили с директрисой. Он мог учиться, не платя, если состоит в команде по футболу, но сколько тренировок уже пропущено? Если его выгонят из команды, то и школу он не закончит, а значит не сможет никак дальше устроить своё будущее. Это важно. Как ни как, но «корочку» иметь надо, остался ведь последний год.

Дергаю парня за локоть, но ничего не говорю, ибо он игнорирует меня, разворачивается, давя рукой на спину, и заставляет идти мимо компании, которые так и не дождались желаемой реакции с его стороны.

Покидаем магазин, так же быстро направляясь к машине, что припаркована рядом с автобусной остановкой. Молча жду, когда внутри парня всё стихнет и можно будет спокойно это обсудить, вот только, кажется, сделать это будет не так легко.

***

Старая автомастерская выглядит заброшенной, так что мужчина с сальными волосами, пройдя в зал, был убежден, что здесь никого не обнаружит. Он вновь закурил. Вот-вот – и его разорвет на части от бурлящей злости, нет сил терпеть это. Никто не смеет обращаться с ним так, как обошелся этот чертов Дилан ОʼБрайен.

Не позволит отнять то, что принадлежит ему.

Ходит кругами, дымя, не останавливается, открывая двери, заглядывая под столы и прилавки, надеясь, что может хоть что-то обнаружить. Даже поднял свою тушу на второй этаж, но ничего.

Никого.

Выходит на улицу, быстро бредя к своей машине, чтобы как следует треснуть по ней ногой от собственного бессилия, что изводит его больше чего-либо.

Но тормозит, замирает, разворачиваясь, когда слышит знакомый мужской голос.

Компания двигается в его сторону, и тот, кто идет впереди с битой в руках, харкнул в землю, хрипло повторив:

– Дулгаз?

***

– Почему нет? – Я буквально вбегаю в помещение автодома за Диланом, который только и делает, что отпирается, не желая принимать моё предложение.

– Тебя исключат, – продолжаю, автоматически начиная помогать парню раскладывать продукты по полкам, а тот лишь хмуро качает головой, вздыхая:

– Какая разница, Эви? – равнодушие. Оно страшнее, чем любые другие отрицательные эмоции.

– Дилан, – опускаю руки, хлопнув по краю стола ладонью, и парень, наконец, смотрит на меня, прекратив раскладывать вещи. Стою близко, но не делаю шаг назад, наоборот хочу сохранить это расстояние. Таким оно и должно быть. Облизываю быстро губы, прежде чем заговорить, ведь хочу уверить его в необходимости:

– Последний класс, – начинаю, слыша, как ОʼБрайен начинает стучать по столу костяшками. – Тебе осталось вытерпеть год, после этого можешь быть свободен, главное сейчас через это пройти, – начинаю нервно потирать руки, видя некий отклик на мои слова со стороны парня.

Он никогда раньше так быстро не «ломался».

– Ты сможешь? – Задает вопрос, который требует точного разъяснения, поэтому хмурю брови:

– В смысле?

– Ты сможешь сидеть здесь? Не скажу, что собираюсь посещать уроки, но насчет тренировок я подумаю, – складывает руки на груди, внимательно наблюдая за моим лицом, будто надеясь, что сейчас я выдам свою неуверенность, но в первую очередь я думаю о нем, о том, что это его будущее, и оно не должно зависеть от меня. Так что невозмутимо киваю головой, словно не понимая, с чего у Дилана вообще созрел такой вопрос.

– Я буду в порядке, – пожимаю плечами, но всё равно не выходит сдержать вздох, сорвавшийся с губ. – Правда, порядок.

Дилан ещё несколько секунд сверлит меня своим недоверчивым взглядом, после чего продолжает раскладывать продукты:

– Я подумаю, – холодно и коротко, но мне этого достаточно.

Киваю, сжимая губы, что растягиваются в слабую улыбку, и убираю локоны волос за уши, помогая парню с едой, который бросает на меня взгляд, еле заметно усмехнувшись.

– Кстати, – беру хлеб в руки, внезапно припоминая. – Завтра ведь воскресенье?

– И? – ОʼБрайен забирает из моих рук продукт, положив его на полку, после чего закрывает дверцы шкафа.

– Ник говорил, что у вас тренировки по воскресеньям, – медленно разворачиваюсь, чувствуя на себе недовольный взгляд парня. Думаю, он понял мой намек. Лучше начать раньше, вдруг там всё серьезно с отчислением?

Ворчание и бормотание, но ни в мой адрес, а себе под нос – и я уверена, что мне удалось уговорить парня.

Я повлияла на него.

***

***

После нескольких толчков в восемь утра, Дилан сдался, больше не желал терпеть давление со стороны Эви, которая перешла от моральных воздействий к физическим, к чему, конечно, он готов не был. Девушка довольная вскакивает с кровати, отходя к столу, когда парень приседает на кровати, с той самой ненавистью смотря на свой телефон, будто виня мобильный аппарат во всех своих бедах. Кажется, одна Эви была довольна тем, что может заставить кого-то что-то делать, тем более, когда речь идет о Дилане. Горы сдвинуть проще, чем его.

Согретая с вечера вода в термосе позволяет сделать чай и кофе, без которых уже не может начаться утро у этих двоих. Они перемещаются по одному помещению, но не контактируют. Им важно лишь то, что они поблизости, что видят друг друга.

И этого достаточно.

– Я оставлю тебе свой телефон, а сам возьму мобильный Дженни, – объясняет Дилан, зевая и заливая кипяток в кружку. – Мой телефон заряжен, а её – нет. Но есть зарядка, так что я поставлю в школе. Здесь нет электричества, как ты уже поняла.

Эви кивает головой, болтая ногами сидя на краю стола, пока парень делает ей чай:

– Чтобы поддерживать связь?

– Да, – тянет, вручая ей кружку с горячим напитком. – Чередовать будем, чтобы у тебя всегда был заряженный телефон.

– Хорошо, – она не показывает, но чувствует себя неуютно. Наблюдает за тем, как Дилан отпивает кофе, идет к шкафу, взяв одежду, и ставит кружку на стол, бросив взгляд на Эви, которая понимает намек, поэтому отворачивает голову, поднимая глаза в потолок, дав парню возможность переодеться.

Если так подумать, девушка уже отвыкла оставаться одной. Раньше она наоборот стремилась к одиночеству, это было желаемое состояние. Теперь же большую часть времени они вместе.

Но они не перестали чувствовать себя одиноко.

Они по-прежнему одни, только вместе.

Дилан открывает дверь, надевая на плечи лямки рюкзака, после чего протягивает Эви свой телефон, поворачиваясь к ней лицом. Девушка вертит предмет в руках, но понимает, что таким образом выдает свое смятение, поэтому прячет руки за спину, поднимая глаза на парня. Тот тоже, как ни странно, ощущает себя некомфортно.