Текст книги "Одиночество вдвоем (СИ)"

Автор книги: Paprika Fox

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 22 страниц)

Поднимаю голову, и напряжение вновь возвращается: темноволосый парень держал стопку книг в руках, раскладывая по полкам. Он бросал их на мой стол, затем вновь брал, переставлял книги с одного места на другое. Какие-то из них бросал на диван возле стены, что находился позади меня.

– На этот раз без водицы? – бросает смешок, пальцем скользя по пыльной полке.

– В следующий раз прихвачу святую воду… – шепчу. Ответ вырывается, чему я удивлена.

Дилан взял со стола стопку книг, задумчиво щурясь:

– Зачем? – направляется обратно к стеллажам.

– Говорят, она против нечисти помогает, – бубню под нос, ерзая на неудобном стуле. Слова сами лезут, и не сдерживаю их. Даже не пытаюсь. Дилан тормозит, переступая с ноги на ногу, и поворачивается ко мне лицом, усмехаясь:

– А ты, оказывается, говорить умеешь, – качает головой. – Если ты пришла сюда помогать, то подними свою костлявую задницу и подноси мне книги.

Я раздраженно взглянула на него, не отворачиваясь, когда наши взгляды пересеклись. Чувствую себя… Уверенно? Возможно, причина этому то, что я смогла дать ему отпор вчера. Вылила кружку чая. Постояла за себя.

Хотя, кого я обманываю?

Отвожу глаза, не вытерпев зрительного контакта с ним. Сжимаю колени, держа между ними ладони. Ерзаю, ведь сидеть неудобно. Чувствую дискомфорт.

– Я не отбываю наказание, – ворчу, но уже тише. Смотрю под ноги.

– А с чего ты взяла, что я отбываю? – Дилан продолжает бросать смешки, расставляя книги.

– Не думаю, что ты такой добродетель, что сам вызвался помогать, – делаю выводы, опираясь на то, как он себя ведет.

– Что ж, мозги у тебя есть, – Дилан вновь подходит к столу. Теперь, когда я здесь не одна, воздуха, кажется, не хватает. Может, стоит поискать другое место?

Хочу подняться со стула, но останавливаю себя, благодарю Всевышнего, что парень отвернулся именно в этот самый момент, ибо мое лицо скорчилось от боли между ног. Обычно, в классе, я жду, чтобы все вышли. Учителя утыкаются в свои журналы или сами покидают кабинет, и только после этого поднимаюсь и ухожу.

Но опустилась на стул громко, поэтому Дилан бросил на меня взгляд, заставив принять ровное выражение лица. Без эмоций. Просто, смотри под стол, сделай вид, что ты думаешь над чем-то, возьми книгу… Точно, возьми книгу, сделай вид, что читаешь, тогда он отстанет. И мое сидение здесь не будет казаться странным.

Наклоняюсь, чтобы вытащить из сумки учебник. Не важно, какой. Но вместо этого в глаза бросается телефон. Подозрительно мигает. Пару секунд мнусь. Отчим не мог звонить… Зачем ему звонить мне? Занятия еще не закончились, к тому же сегодня тренировка…

Чего гадать?

Пальцы хрустят, когда беру телефон обеими руками. Выпрямляюсь. Нажимаю кнопку, пытаясь не думать, но мозг тут же взрывается от поступающей информации.

Отчим звонил. Звонил восемь раз. Гребаных восемь раз.

Мои веки начали подрагивать. Сжимаю губы, когда вижу, что есть одно сообщение. Одно. Но оно может просто убить меня. Я знаю, поэтому боюсь открыть. Большие пальцы рук трясутся. Это уже нормальная моя реакция на всё, что связано с отчимом. Черт возьми, я просто превращусь в ненормальную. Кажется, он этого и добивается.

Или уже добился?

– Земля вызывает “бабёнку с водицей”, – Дилан забрался на небольшую лестницу, чтобы достать до верхних полок, и свистнул, и я, как по команде, подняла на него глаза, словно он и есть – отчим.

– Ты ничем не занимаешься, – утверждает, кивая на разбросанные по полу книги. – Подавай мне их, – отвернулся.

Но я приросла к стулу. Не шевелюсь. Вновь опускаю глаза на экран телефона, встревожено кусая губу. Сообщение мерцает. Я не могу не прочесть его, оно же от отчима. Специально не дышу, когда подношу палец к нужной кнопке. Чувствую, как кожа спины покрывается потом. Ладони чешутся от нервов.

Но телефон вдруг завибрировал. Я стиснула зубы, руки дрогнули, поэтому мобильный аппарат выпал. Судорожно хлопаю, ладонями по столу, вновь взяв его. Сжимаю между пальцами. Зрачки заметались по полу, будто ища выход.

Никто, кроме отчима, не знает мой номер.

И только он звонит мне.

– “Девица с водицей”, – Дилан всячески пытался привлечь мое внимание, но я уже оторвалась от мира сего, уйдя в себя. Смотрю на вибрирующий телефон.

Чего мнусь? Отвечай. Сейчас же!

Раньше такого не было. Такой неуверенности в своих действиях. Если звонил отчим, то я, сломя голову, бросалась отвечать, боясь, что ожидание может разозлить его.

Тогда, что сейчас? Что не так со мной?

Грохот. Вздрагиваю от шума. Дилан бросил книгу на стол. С губ сорвалось тяжелое дыхание. Поднимаю на него глаза. Большие. Совершенно теряю силы контролировать эмоции.

Этот грохот возвращает меня в реальность. Нажимаю на кнопку, поднося телефон к уху. Прижимаю, ожидая слов отчима.

Как я могла тянуть?

– Д-да? – но в ответ – гудки.

Мои глазницы расширяются. До такой степени, что чувствую боль. Почему он сбросил? Он так зол? Или…

Поднимаю глаза, убирая телефон от уха.

Или он уже идет сюда?

Он знает, где меня искать. Если я не на уроке то либо в раздевалке, либо здесь.

Черт возьми, знает.

Пробивает дрожь. Невольно начинаю покачиваться на стуле. Назад-вперед. Будто болванчик.

Что, если он уже в библиотеке? Что, если направляется сюда, в мою сторону?

Прислушиваюсь. Тяжелые шаги. Я начинаю буквально задыхаться от осознания того, что происходит.

Я не сообщила ему о том, что не иду на последний урок, хотела соврать по поводу занятий. Но это еще не всё.

Мои зрачки застывают на высокой фигуре, что показалась в проходе.

Этой ночью я сделала еще кое-что. Кое-что непростительное.

– Эви, – отчим одет в джинсовую куртку и брюки. Его волосы завязаны в хвостик.

– Почему ты не берешь трубку? – улыбается. Явно играет на публику.

Я невольно сильнее сжимаю колени. Опускаю ладони, протискивая их между бедер. Эта странная реакция. Не могу объяснить, почему, но стоит отчиму оказаться рядом, как боль сама появляется внизу. Она тянет, будто внутри у меня шар, который раздувается, становясь больше.

Вспоминаю о присутствии Дилана, только когда он недовольно ворчит, спускаясь:

– Блять, так сложно подать книги? – смотрит на меня, будто не замечая мужчины, который остановился у стола. Я сижу неподвижно. Мое лицо опускается, а глаза замирают на уровне колен, когда отчим неприятно шмыгает носом:

– Эви, чего ты сидишь здесь? Я жду тебя внизу, а ты даже трубку не берешь.

Теряюсь. Слова застревают в горле, поэтому не могу заставить себя говорить.

***

Парень лишь бросил взгляд на девушку, изогнув брови. Берет с пола книги, но на секунду прекращает двигаться, наблюдая за тем, как Эви сильно сжимает между внутренней стороной бедер руки. Она согнулась, сутулит плечи, немного приподнимая ноги, отрывая носки от пола. Покачивается. Еле заметно. Её зрачки замерли, но видно, как они дергаются, будто у девушки нервный тик.

Дилан сощурился, взяв пару книг, и поднялся с колена, выпрямился, подходя к столу. Бросает взгляд на улыбающегося всеми зубами мужчину, бросая книги.

***

Это произошло невольно. Опять же на автомате.

Я была настолько напряжена, что от грохота книг, что упали на стол, подняла обе руки, сильнее сгорбившись. Защищаю лицо, продолжая смотреть вниз. Держу ладони перед собой. И, кажется, мои глаза все-таки вылезают из орбит, когда понимаю, что я сделала только что.

Ужас. Испуг. Паника.

Я защитилась. Защитилась на людях.

Мне показалось, что это отчим. Черт возьми.

– Эви, ты в порядке? – мужчина обходит стол, касаясь моих плеч руками. Накрывает мокрыми, явно вспотевшими от нервов, ладонями. Меня передергивает во второй раз. Опускаю трясущиеся руки, но те отказываются разгибаться.

– Ты напугал её, – отчим сбрасывает вину на Дилана, который поставил руки на талию, приняв наглую позу. С насмешкой щурит глаза:

– Эй, поднимай свой зад и помоги мне, – игнорирует мужчину, который хмуро взглянул на него. Дилан сощурился, взяв книгу со стола, и объясняет:

– Она – чертов добродетель, вызвалась помочь в библиотеке, – натягивает фальшивую улыбку, но моему отчиму все равно. О’Брайен не знает, с кем связался.

– Эви, едем домой, – мужчина поднимается, взяв мою сумку. Другой рукой хватает, немного грубо, явно не сдержавшись, меня за локоть, заставляя встать со стула. Слишком резкий подъём вызвал боль. Стискиваю зубы, пытаясь послушно идти за ним, но не могу перебирать ногами. Впервые боль достигла своего апогея, поэтому я была вынуждена затормозить. Согнулась, обхватив свободной рукой живот. Давлю ладонью, испустив стон.

Мужчина резко обернулся, и такого свирепого взгляда я не видела никогда.

Черт, он сам виноват.

Мне больно, мать твою.

Больно, ведь ты трахал меня этой ночью, гребаный мудак.

Боль сводит с ума.

Отчим начинает тяжело дышать от злости. Его ноздри расширяются, а пальцы сильнее сжимают локоть.

– Эм, кажется, вы делаете ей больно, – я совершенно забыла, что здесь Дилан. Парень складывает руки на груди, щурится, смотря на отчима.

– Я конечно, не хочу лезть в ваши семейные отношения, но, – О’Брайен разворачивается всем телом к мужчине, который грубо перебивает его:

– Тогда вернись к уборке, книжный червь, и не лезь, – рычит, вытирая пот со лба.

Дилан поднял брови, немного наклонив голову:

– Как ты, блять, меня назвал? – спрашивает, усмехнувшись.

Я обеспокоено поднимаю голову, замечая, что выражение лица Дилана изменилось. Он больше не усмехается. Парень так не терпит оскорблений?

– Эви, – отчим дергает меня, но я лишь стону, сжимая ткань свитера, который висит на мне, как мешок.

– Эви! – он повышает голос. – Идем! – сильнее дергает за руку.

Я поднимаю голову, умоляюще качая головой.

Плевать, что мы на людях. Господи, всё равно, просто дай мне сесть обратно, дай набраться сил, и я пойду за тобой.

Мне больно, пожалуйста, дай мне посидеть.

Выпрямляюсь. Вынуждаю себя встать прямо. Мужчина пыхтит так, будто только с пробежки. Дает мне мою спортивную сумку, отпуская локоть. Улыбается, довольный тем, что я, наконец, взяла себя в руки. Я не смотрю на Дилана, который слишком открыто пялится на меня, пока я перекидываю ремень сумки через плечо, стискивая зубы. Отчиму не нравится, что парень смотрит на меня. Мне это тоже неприятно, поэтому, бросаю на Дилана взгляд, пытаясь наполнить его раздражением, но не выходит, поэтому вновь опускаю глаза.

– Идем, Эви, – мужчина кладет ладонь мне на плечо, заставляя двигаться.

Я пытаюсь идти быстро, но все равно качаюсь из стороны в сторону. Мужчина молча идет рядом. Мы выходим на дорожку между стеллажами, и я делаю очередную ошибку, ибо поворачиваю голову. Смотрю в сторону Дилана, который продолжает стоять на месте, по-прежнему сложив руки на груди. Опустил взор. Хмурит брови, мельком взглянув на меня, но я резко отворачиваюсь, ускоряя шаг.

Мое сердце сжимается от боли, ибо я не знаю, чего теперь ждать от отчима. О чем он подумал, увидев меня рядом с парнем?

Что он сделает со мной?

***

Ставит одну книгу, другую.

Чешет переносицу, думая. Нет, действительно, думая.

Дилан поворачивается к столу, взяв еще пару книг. Останавливается, уставившись куда-то в пол. Моргает, цокая языком.

Как только двери автомастерской хлопнули, девушка опустила взгляд, сильнее сжимая ладони между колен. Мальчик с интересом наблюдал за ней, держась за край стола:

– У тебя что-то болит?

Девушка выдавливает улыбку, мельком взглянув в сторону зашедшего мужчины, и сжимает губы в тонкую бледную полоску. Ерзает на стуле, сильнее сгибая ноги в коленях. Отрывает носки от пола, сутуля спину.

Дилан качнул головой, будто желая выбросить нахлынувшие воспоминания.

Бред.

Ставит книги на полки, кашляя и давясь пыльным воздухом.

Он, ведь, – её отец, поэтому это полный бред.

***

Он молчал.

За всю дорогу до дома отчим не проронил ни слова. Он не включил радио, не посмотрел на меня. Просто вел машину, не отвлекаясь от дороги.

Его молчание – нехороший знак.

И я убеждаюсь в этом, ибо автомобиль тормозит возле дома. Я вылезаю на улицу, послушно следуя за ним. На пороге нас встречает сиделка. Она приветствует мужчину улыбкой, прося сесть за стол, ибо ужин остывает, но вряд ли мне в глотку полезет кусок. Прохожу на кухню. Женщина подталкивает меня к столу, явно не замечая моих отрицательных кивков головой.

– Спасибо, – отчим улыбается ей, садясь напротив. – Прости, что задержались.

– Ничего, – она махнула рукой. – Главное, поешьте, а то пропадет добро, – кивает на мою тарелку, полную разной зелени. – Знаю, что балеринам не стоит ужинать, но салатик поешь, иначе сил не будет.

У меня их и без того нет.

– Ладно, – она потирает ладони, прощаясь. – Я пошла, иначе не успею приготовить ужин своей семье, – улыбается отчиму, погладив меня по плечу. – До завтра, – направляется в коридор.

Слышу, как женщина одевается. Слышу, как передвигается, как стучат её невысокие каблуки. Тихое тиканье часов. Одинокие капли падают из не до конца закрытого крана. Ни я, ни отчим не шевелимся, не притрагиваемся к еде.

Скрип входной двери. Щелчок замка.

Тишина. Я смотрю на свои ладони, которые трясутся, когда пытаюсь переплести пальцы рук. Невольно впиваюсь ногтями в колени, желая разодрать джинсы.

Воздух, мне нужен кислород.

Начинаю покачиваться на стуле, судорожно. Вперед-назад.

Свет мерцает. Я не слышу, как отчим дышит.

Но знаю, что он смотрит на меня. Смотрит, прожигая, уничтожая.

Резко поднимает руки, хлопая по поверхности стола. Я тут же реагирую, крича, но затыкаю рот руками, мыча. Слёзы тут же вырвались. Мужчина вскочил со стула. Я качаю головой, нервно ерзая на стуле:

– Пожалуйста…– пищу, но он не жалеет сил, пинает меня ногой, поэтому валюсь на пол, отползая к стене. – Пожалуйста! – кричу, поднимая ладони перед собой, чтобы прикрыться, рыдаю, задыхаясь.

– Заткнись! – он орет громче, поэтому одной рукой зажимаю рот, кусая ладонь. Прижимаю колени к груди, сгибаюсь пополам. Руки трясутся, нет, мышцы сводит судорога. Плачу. Мужчина ставит руки на талию. Его лицо краснеет от напряжения и злости. Он пыхтит, что-то ворча под нос, потом разворачивается, сносит ногой стол. Вся посуда бьется об пол, заставляя меня мычать громче. Мне становится жарко. Давление подскочило. Температура поднялась. Трясусь, корчась на полу.

Отчим опускается на одно колено, схватив меня за плечо. Дергает. Просто рывками трясет, будто желая выбить остаток сил. Я бьюсь головой о стену, продолжая зажимать рот. Прикусываю язык, мычу в ладонь, сжимая мокрые веки.

– Это из-за тебя, понимаешь? – его голос дрожит. – Из-за тебя, блять! – хватает за локти, дергая. Стучу зубами, смотря ему прямо в глаза. Отчим рычит:

– Ты… Ты звонила в службу поддержки, да? – нервно смеется. – Ты плакала в трубку, блять, – сжимает губы. – Я буду убивать тебя медленно, Эви. Если еще раз увижу, что ты дышишь рядом с кем-нибудь, если еще раз узнаю, что ты обманываешь меня. Я убью тебя за эти гребаные попытки, – качает головой. На виске него выступает вена.

– Я переведу тебя на домашнее обучение, я тебе обещаю, ты пожалеешь обо всём, – его дыхание сбилось. – Я, – облизывает губы. – Я запру тебя, ясно? – касается дрожащим пальцем моего лба. – Ты уяснила?!

Я киваю. Еле.

– Я не слышу! Ты уяснила?! – кричит громче.

– Да! – не сдерживаюсь, крича в ответ. Сжимаю веки, когда он, буквально, отбрасывает меня к стене. Бьюсь головой, сползая на пол. Ложусь, ерзая. Хлопаю ладонями, потеряно, трясясь. Не моргаю, когда мужчина встает, так же тяжело дыша:

– Уберись здесь, – приказывает, вытирая скользящий по лицу пот. Отходит, покидая кухню. И только, когда хлопает дверь гостиной, могу начать дышать. Рваные вздохи. Хриплю, давясь собственной слюной.

На что я рассчитывала, когда лгала? Когда не отвечала на звонки?

Тишина вновь заполняет помещение, давя на меня и мешая подняться на ноги.

И не могу. Не могу встать, ибо всё тело ноет. Словно я бьюсь в конвульсиях.

Я больше не смогу подняться.

Морально окончательно сломлена.

========== Глава 5. ==========

***

Оживленная улица. Здание школы постепенно заполнялось людьми, каждый создавал режущий ушные перепонки шум. Неприятный и раздражающий.

Сегодня был странный день.

Дилан понял это, хотя не мог осознать, что именно с ним не так.

Он видел сон. Нет, кошмар. Тот, что пересекается с реальными воспоминаниями, с тем, что он видел собственными глазами.

Парень шел к школе, оставив автомобиль на парковке. Он поправлял ремни рюкзака. Смотрел вниз, на темный асфальт. Его голова шла кругом. Последствия тяжелой ночи.

С болью проглатывает комок, что застрял в глотке, разъедая стенки. Поднимает глаза, но не лицо. Смотрит из-подо лба. Нет, не с ненавистью. Он ничего не чувствует к окружающим его людям. Просто идет, будто в трансе. Голоса вокруг смешиваются, превращаясь в обычную какофонию из звуков.

Этот кошмар преследует его уже много лет. Каждый раз Дилан еле встает с кровати, умывается, нет, стоит под ледяным душем, пытаясь “остыть”, старается поесть, хотя с каждым годом в холодильнике всё меньше еды.

Он везде слышит её. Голос. Приглушенно, будто она далеко.

Дилан тормозит у каменных ступенек, когда его окликает друг. Ник торопится, облокачиваясь на него, и тяжело выдыхает, выпрямляясь:

– Хей, выглядишь ужасно, – он усмехается, отмечая бледность кожи О’Брайена и эти темные круги под глазами. – Всё в порядке?

– Плохо спал, – короткий ответ. Без подробностей, но этого вполне достаточно, чтобы Ник понял, ибо ему известно. Друг лишь сжимает губы, похлопав Дилана по спине:

– Ты собираешься… – кивает в сторону двери. – Я пойму, если охота прогулять сегодня.

Дилан сутулит плечи, притоптывает ногой, покусывая губы. Смотрит, сощурившись, в сторону дверей школы. Чешет макушку, качая головой:

– Не уверен, что мне дозволено это, – кривится, пародируя акцент директрисы. Стучит кулаком об кулак. Нервно.

– Давай свалим? Если отдуваться, то вместе, – Ник улыбается. Поддерживает. Всегда.

Дилан бросает смешок, поворачиваясь к нему лицом:

– Действительно, к черту.

Ник смеётся, и они оба направляются обратно на парковку, чтобы сесть в машину и отправиться куда-нибудь. Подальше от сюда.

Дилан молча слушает, как Ник жалуется на занятость отца, на то, как его мать ревниво выжидает его у окна, о сестре, которая вечно смотрит телевизор в его комнате и берет чужие вещи. О’Брайен правда слушает, ведь именно такой ему кажется нормальная семья. Приятно хотя бы послушать о здоровых отношениях между близкими.

Выходят на парковку, сворачивая к автомобилям:

– Я всё равно должен вернуться сюда, – Ник подходит к автомобилю. – Тебе придется подбросить меня до школы.

– Да, я совершенно не жалею бензина, – Дилан вытаскивает ключи, щурясь от солнца, берется за ручку дверцы, мельком взглянув в сторону парковочных мест. Хмуро сводит брови, когда замечает знакомую иномарку. Точнее, знакомого мужчину, который вышел из неё, открыв багажник. Дилан вставляет ключ в замок, продолжая наблюдать. С заднего сидения вышла девушка. Она игнорирует ругань мужчины, который рылся в багажнике, видимо, ища что-то.

– Дилан, не спи, – Ник подает голос, но парень поднимает палец, вынуждая его замолчать. Притихнуть. Они стоят у стены здания, а машина мужчины в другом конце парковки. Ник внимательно приглядывается, пытаясь понять, кого высматривает Дилан. О’Брайен складывает руки, опираясь плечом на машину. Ник поступает так же, поэтому со стороны кажется, что они копируют друг друга.

Девушка держит руки в замке, теребит ткань длинного свитера. Она смотрит вниз, изредка бросая взгляд на мужчину, который вновь ругается, резко захлопнув дверцу багажника. Девушка дернулась, сжалась, отходя к машине. Мужчина прошел мимо, наступив ей на ногу, но она не подала виду, продолжая стоять смирно. Кажется, она даже не дышала.

– Это её отец? – Ник бросил взгляд на Дилана, который пожал плечами, ведь не совсем уверен в этом.

– Знаешь, – О’Брайен почесал переносицу. – Тебе стоит познакомиться с ней поближе.

– Чего это ты? – бросил смешок Ник, закатывая рукава кофты.

– Просто, она выглядит, как мученица, – Дилан усмехнулся в ответ, вновь поворачиваясь к машине. – Может, ей нужен Бэтмен.

– Думаешь, у неё не “лады” дома? – Ник помрачнел, пытаясь разглядеть лицо мужчины. – Видок у него не из приятных.

– Понятия не имею, что да как у неё. Мне не интересно, – Дилан открыл дверцу.

– Тогда, с чего это предложение побыть чьим-то Бэтменом? – темнокожий повернул голову, смотря на друга. – Возможно, тебе эта роль больше пойдет, чем мне.

Дилан лишь сощурил глаза, чуть ли не рассмеявшись:

– С чего бы?

– Ну, ты, по крайней мере, белый. Все нормальные супер герои белые, что за расизм, – Ник смеётся, но О’Брайен лишь качает головой, выпрямляясь:

– Я – не Бэтмен, – смотрит на друга. – И уж точно не герой из слюнявых недо-фильмов.

Ник улыбается, но хмурит брови, наблюдая за тем, как Дилан закрыл дверцу машины, отходя.

– Мы не поедем? – разводит руки в стороны, открыв рот.

О’Брайен играется со связкой ключей, оборачиваясь, и медленно идет спиной вперед:

– Передумал.

Ник закатывает глаза, следуя за другом:

– Существует легенда, что логику Дилана О’Брайена можно понять.

Дилан улыбается краем рта, но слабо. Поднимает глаза, мельком взглянув на автомобиль вдалеке. Тормозит, хмурясь.

– В чем дело? – Ник оборачивается, поглядывая то на Дилана, то на машину у забора.

Девушка молча стоит с опущенной головой, пока мужчина что-то выговаривает ей. Поднимает руку, краснея. Ник делает шаг, испустив вздох, когда он дает подзатыльник девушке. Та не шевелится, покорно смотря вниз. Мужчина нервно оглядывается. Вновь смотрит на девушку, бросив пару слов. Та кивает, приподнимаясь на носках.

– О-у, это нормально, да? – Ника неприятно передернуло, когда она оставила поцелуй на щеке мужчины, направившись в сторону здания школы. Она поправляет пучок из волос на голове, не поднимая лица. Качается при ходьбе. Её ноги заметно подкашиваются, но девушка держит осанку прямо, будто уверенно. Словно ей не больно.

– Привет, – пытается улыбнуться Ник, когда Эви проходит мимо. Она отводит глаза, полностью отворачивая голову в другую сторону. Явно игнорирует. Не замечает.

Ник лишь откашливается, вновь взглянув на Дилана, который поставил одну руку на талию, а другой продолжал играться с ключами. Смотрит в сторону мужчины, который не сводит глаз с Эви, пока та не заходит в школу. Только после этого бросает короткий взгляд на парней, возвращаясь в машину. Садится, поднимая стекла окон. Автомобиль трогается с места.

– Не думаю, что у неё в семье происходит что-то, – Ник щурится. – Может, у её отца просто плохое настроение? Мой тоже часто срывается.

Дилан хмурится, опустив глаза на друга, который явно не воспринял всё увиденное серьезно. Ник – человек, росший в благоприятной семье, в нормальных условиях, поэтому ему просто не верится, что кто-то может жить иначе, что кому-то не хватает еды, что у кого-то нет крыши над головой. Да, это до жути странно, ведь Ник уже довольно взрослый, и должен понимать, что мир не такой идеальный.

Хотя, возможно, дело в том, что он – чертов оптимист.

О’Брайен смотрит на мир с другой стороны, под иным углом.

От лица Эви.

Будь нормальной. Молчи. Не подавай виду. Смирись.

Поправляю длинную и довольно широкую футболку. Тяну края, чтобы прикрыть низ. Мешковатые спортивные штаны скорее походят на мужские. Стою у трибун, наблюдая за тем, как мои ровесники бодро общаются, разминаются, смеются, бегают друг от друга. Ведут себя, как дети.

Как нормальные.

Солнце шпарит. Я не ела утром, да и здоровье мое хромает. Чувствую, что с легкостью свалюсь с ударом или от обессиления. Не моя инициатива, но нужно быть нормальной. Как все.

Он так сказал.

– Стройся, сосунки, – тренер. Его голос слишком звонок. Я иду к остальным, чтобы встать в ряд. Кажется, никто особо не воспринимает тренера, ибо он играет на публику. Хотя, ребята из команды его побаиваются и молчат. Я немного мнусь, когда вижу, что за тренером вышли взрослые парни. Девушки из моего класса начали перешептываться. Я давно не посещала физическую культуру, так что, возможно, с недавних пор тренер совмещает тренировку команды с преподаванием. Мужчина слишком серьезно относится к матчам и соревнованиям. Это видно сразу.

Ребята из класса вышли из шеренги, направившись к парням из команды по футболу. Я сложила руки на груди, не слушаю то, о чем верещит тренер. Не специально. Просто, мысли выбивают мое сознание. Полностью ухожу в себя. Замыкаюсь. А мир вокруг существует, глухо, не для меня.

Свист. Все развернулись. Бег? “Отлично”.

Парни из команды выстроились позади меня. Я всегда встаю замыкающей, ведь бегаю не быстро. К тому же, мне просто не по душе, когда кто-то сзади меня. Терпеть не могу. Это уже на нервной почве, ибо отчим всегда подходит сзади…

– Привет, Эви.

Голос был не сердитый, и этот парень улыбался мне, но я все равно отскочила в сторону, невольно ускорившись. Хотя, на что рассчитывала? Темнокожий из команды быстро нагнал меня, продолжая:

– Ты обычно не посещаешь физ-ру.

Отвожу глаза, судорожно ища отчима. Нет, его здесь не может быть. Это нервы. Но я свято верю, что он все равно, как-то, да узнает. Будто он все видит.

Нервы. Нервы. Нервы.

Отворачиваю голову, когда парень ровняется со мной. Его друзья давно убежали вперед. Тогда, почему он не спешит? Что ему надо от меня? Чего навязывается?

Я кусаю губы. Нет, раздираю их в кровь, прикусывая язык и внутреннюю сторону щеки. Мне не нравится, когда ко мне липнут. Явно. Нарочно.

– Ты себя плохо чувствовала? Почему раньше не посещала? – парень поглядывает на меня. Его дыхание ровное, не сбито. Я же уже начинаю задыхаться. Это не мой ритм. Тренер следит по большей части за своей командой. Я смогу уйти? Незаметно? Смогу, так ведь?

– Ты всегда такая молчаливая? – Ник улыбается, смотря перед собой, ведь тренер начал кричать на него. Я использую момент, быстро сворачивая. Между трибунами есть проход к школе. Но пока не могу пойти в раздевалку. Вдруг меня кто-нибудь увидит из учителей? К директору за прогул, а там уже отчим узнает. Нет, мне не нужны лишние проблемы.

Выбегаю на плиточную дорожку, не оборачиваюсь. Не хочу смотреть назад. Просто бегу. Подальше от стадиона, от людей. Никто не заметит моего отсутствия, так ведь?

Впереди поворот к стоянке. Поглядываю на окна, замечая силуэты. Ускоряюсь, панически задерживая дыхание.

Сворачиваю, идя спиной. Быстро перебираю ногами, игнорируя то, что топчу газон.

Спотыкаюсь. Удар сопровождается хриплым вздохом. Падаю на пятую точку, опираясь руками на траву.

– Ты меняешь тактику? – Странно, что то, как звучит его голос, я запомнила.

Дилан сидел на траве, вытянув ноги, о которые я споткнулась.

– Сначала вода, теперь топчешь меня, – парень крутит в руке бутылку. Его рюкзак лежит рядом. Он опирается спиной на каменную стену, пытаясь скрыть глаза от солнца, поднимая ладонь.

Вскакиваю, отряхиваясь.

Нервно оглядываюсь по сторонам. Парковка забита автомобилями. Вот-вот отчим должен появиться. Он всегда приходит, всегда рядом, он везде, на каждом шагу, за каждым углом. Он – причина ночных кошмаров, он страшнее темноты, он – сама темнота. Он…

– Его здесь нет, – такие обычные слова, но они буквально заставляют мое сердце сжаться. До боли. Мое лицо опущено, но зрачки смотрят на Дилана, который спокойно кивает на место рядом с ним. Я сильнее сжимаю руки на груди, чувствуя, как дыхание странным образом восстанавливается. Вновь смотрю в сторону дороги. Машин нет. Никого нет. Никто не идет сюда, не идет за мной, не слышно тяжелого, сбитого дыхания возле уха, от которого вся кожа бугрится.

– Девица с водицей, – Дилан пьет воду, напоминая о своем присутствии. – Прогуливаешь?

Уйти? Бежать от него? Отчим, он всегда все узнает. Неважно, как. Он узнает. Он накажет.

Я не должна лгать. Не должна вольничать.

– Ты меня и Ника принципиально игнорируешь? – Дилан сует бутылку в рюкзак, ворча под нос. Я не понимаю, чего стою на месте. На меня так действуют приказные тона. Меня словно выдрессировали, как собачонку. А мои хозяева – это особи мужского пола.

Так жалко выгляжу.

Дрессированная. Униженная. Использованная. Черт возьми, как тебе это, а? Как тебе быть такой, Эви? Что ты чувствуешь, осознавая всё это дерьмо?

Беседа с самой собой выбивает из колеи, но возвращаюсь в реальность, опустив глаза на Дилана, который молча смотрел куда-то вперед. Тишина. Облизывает губы, щуря темные глаза:

– Охренеть, ты – самый общительный человек, которого мне приходилось встречать, – вновь вытаскивает бутылку из рюкзака, а мне хочется встать в угол, будто меня наказывают. Я опускаю лицо, глаза вниз, словно так оно и есть. Будто я – маленький провинившийся ребенок. Интересно, всем мужчинам свойственно говорить так осуждающе?

– Господи, – Дилан трет лоб, качая головой. – Ты вообще говорить умеешь? Язык – один из способов…

– Человеческой коммуникации, – шепчу, продолжая стоять с опущенной головой.

– Верно, – О’Брайен только сильнее хмурится, подняв лицо на меня. – Не делай такое выражение. Словно я пугаю тебя, – усмехается, но его ухмылка пропадает, когда я отворачиваюсь, быстро уходя от него. Перебираю ногами. Лицо покраснело. Жарко. Сердцебиение сбито из-за бега, но всё равно ускоряюсь.

Дилан. Он чем-то напоминает отчима. По характеру. Хотя, этого парня я практически не знаю, но его тон и то, как он говорит с другими, уже многое значит.

Возможно, я ошибаюсь, но этого никогда не узнаю.

Ведь я не хочу знать тебя, О’Брайен.

***

Отчим не звонил.

Моя тренировка закончилась десять минут назад. Вечереет, воздух становится холоднее, а я выбежала из горячей душевой, боясь, что могу опоздать, ведь мужчина всегда приезжает раньше. Но за воротами пусто. Ни одной машины. Только открывающийся вид на парк с озером и большими, высокими деревьями.

И ночь. Опускающийся мрак. Темнота, сочащаяся из каждого угла.

Я тру плечи, переступая с ноги на ногу. С мокрых волос, убранных в недо-пучок, стекает вода. Она обжигает кожу, позволяя ветру сильнее действовать на меня. Мороз. Пускаю пар изо рта, осматриваясь.

Я впервые за столько лет стою одна на улице. В темноту. Невольно осознаю, что мне трудно. Быть здесь одной. В открытом пространстве. Когда вокруг нет стен, что ограничивали бы меня. Это страшно. Жутко понимать то, что тебе уютнее взаперти, в неволе. Неужели, это всё отчим сделал со мной?

Даже принятие решения – идти домой или стоять здесь – это тяжело. Я не привыкла думать за себя. Я всегда слушалась кого-то.

Но звонить отчиму – рука не поднимется. Это, будто, самой загнать себя в ловушку.

Но тогда, что мне делать?

Я толком не помню, где находится остановка. Денег нет. Дойти пешком? Через лес? Серьезно?