Текст книги "Начать жизнь заново (СИ)"

Автор книги: Nitka

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 34 страниц)

А ещё, месяц назад, ко мне приходил тот самый курьер. Ничего такой, импозантный тип с внушительным пивным брюхом (я почему-то представлял себе курьера каким-то худым французом с тонкими усиками и козлиной бородкой… ну, может, ещё и с сумкой для писем на боку). Походил по дому, расспрашивал насчёт ремонта, кому-то несколько раз позвонил, и уже через два часа у меня была горячая вода и стояли счётчики. Правда, натоптали немного в коридоре, но ничего страшного. Платить я не стал, так как счётчики-то ничего не начислили, но позвонивший мне тем же вечером старик предупредил, чтобы я «не рыпался», мол, в следующий раз он за меня заплатит. Ага, как же, кто ему даст. Я сюда приехал не для того, чтобы по уши в долгах оказаться, да ещё и старику. Размечтался.

В общем, пока у меня всё в относительном порядке, даже псинки не шалят. А я всё реже вспоминаю свой родной город. Те три месяца вообще кажутся каким-то ночным кошмаром. Я бы уже и забыл про них, если бы не Тёма… мой любимый бывший лучший друг.

Ладно, не буду об этом, было глупостью вспомнить о нём.

– Сейчас у нас что? – сонно зеваю и в вот таком вот состоянии шарю рукой по тумбочке.

Под руку попадается сенсор. Тяну его к себе. На автомате включаю и приоткрываю один глаз, чтобы посмотреть время: 5:00.

Что ж, вполне нормально, будет полчасика, чтобы сделать зарядку, легко перекусить, выгулять щенков. Позже – никак. Ровно в половину шестого старик забирает меня с собой бегать. За что боролся, на то и напоролся, называется. Я уже даже жалею – видно, этот записной пенсионер решил заняться мною всерьёз. Правда, сейчас уже вполне сносно пробегаю один круг, у меня даже хватает сил доплестись до дома… если повезёт.

– Эй, собаки, вставайте! – потормошил своих зверёнышей, спящих в ногах на кровати. – Вообще-то, это вы сейчас должны меня будить и звать на прогулку. Блин, вставайте, лентяи!

И хоть бы глаз кто открыл. А то только Локи ухом повёл и морду от меня подальше отодвинул, мол, не мешай, хозяин, у нас выходной. Ну, блин, лентяи. И кто говорил, что собаки всегда похожи на своего хозяина – чушь! Хотя… я бы тоже не отказался полежать ещё немного, но куда от этого старика денешься.

Тяжко вздыхая, поднялся с кровати, скидывая с себя одеяло. М-м-м, а какой сегодня день?

Открываю календарь и сдавленно стону. Ну почему? За что мне всё это?

Да, сегодня суббота – самый отвратительный день недели. Может, кто-то и ожидает этого дня с нетерпением, но этот кто-то точно не я. Сегодня день, когда наступает мой личный кошмар – приходит ОНО. По-другому не скажешь, а ОНО – это Зло. Конечно, Зло можно было бы выгнать, но между тишиной и бесплатной рабочей силой приходится выбирать второе, уговаривая себя, что всё скоро закончится. Тем более, это действительно скоро закончится.

А ещё мне сегодня на работу. Не скажу, чтобы я жаловался, но всё-таки приходить после работы, слушать подколки Зла и одновременно убираться в комнате – это слишком. Честное слово, не знал о своей скрытой способности так виртуозно материться на суржике*…

Вновь широко зеваю, «возвращаясь» к реальной жизни. Тут довольно неплохо, если бы пришлось платить ещё и за квартиру/дом, вряд ли всё было бы так хорошо.

Поднимаюсь, начиная одеваться, вообще-то, сплю я в одних трусах – под одеялом настолько жарко, что хоть голышом в него завернись – не замерзнешь.

Вот зашевелились щенки. Ну, прямо двое из ларца одинаковых с лица. Только я всё равно по-прежнему их ясно различаю. Шики, даже не потягиваясь, соскочил с кровати и, где-то порывшись, принёс мне один черный носок.

Я засмеялся:

– Хозяйственный ты мой, – и потрепал пса по холке.

Вспомнился один случай: как-то так же утром Шики принёс мне в зубах мышу. МЫШУ! И это в Киеве, в районе, где поля расположены за фиг знает сколько километров. Можно представить степень моего офигевания, ибо мышей я… недолюбливаю. Но потом, приглядевшись, понял, что мыша-то – игрушка. Можно не сомневаться в том, кто решил так надо мной подшутить. Ну не сволочь же?

Забрав у Шики носок, оглянулся в поисках второго и быстро его нашел. Здесь, конечно, что-то вроде холостяцкой лачуги, но точно не носочный склад.

Наконец и Локи соизволил подняться – хитрая малая зараза, прям под стать своему имени.

Мой недозавтрак состоит из обычных дешевых хлопьев, разбавленных холодным молоком. Щенкам – корм. Они, блин, за два месяца даже и не выросли, хотя, может, я от них слишком много требую, пусть растут как растут.

Поедая хлопья, всё ещё нахожусь в каком-то полусонном состоянии. Вспоминаю, что забыл сделать зарядку, но уже всё равно, у меня и так всё не по-человечески: сначала завтрак, потом бег, хотя должно быть наоборот. Но тут просто никак, после бега я не хочу ничего, кроме как свалиться и не просыпаться до утра, а так – лёгкий перекус.

Доедаю, добросовестно мою за собой тарелку и сразу отрываю собак от еды. Успеют ещё.

– Пойдемте, хвостатые, – ищу на полу поводки и пристёгиваю их к ошейникам, – пора прогуляться.

Они нехотя отрываются, но всё же следуют за мной. Умные псинки, давно поняли, что противиться бесполезно – если уж у меня такой ненормальный график, то и им придётся ему следовать.

Мы выходим из двора, который я, как и дом до этого, защелкиваю на ключ. Недолго гуляем и пробегаемся до конца домов, где они делают свои дела, а потом топаем обратно.

Дальше ни-ни. Хотелось бы брать их с собой на пробежку, но нельзя – оба ещё щенки и не выдержат такого темпа, а бегать с двумя довольно-таки тяжелыми тушками я желанием не горю.

Уже у двора меня встречает старик в своём неизменном спортивном костюме.

– Утро доброе, – на губах привычная мне весёлая задорная усмешка.

– И тебе, – мы с ним давно на «ты».

Мне как-то неудобно ему «выкать», а он не против.

– Давай, заводи псят, и побежали.

Достаю из кармана спортивки сенсор и с удивлением смотрю на цифры: 5:27, мда, сегодня я как-то выбиваюсь от графика, и это ещё без зарядки.

Быстро открываю ворота, отстёгиваю поводки от ошейников и запускаю щенков внутрь. Дверь в дом не открываю, пусть во дворе поиграют, с них не убудет.

Первый круг мы одолеваем ровно за два часа. С остановками, конечно. Пробегаем молча. Я давно уже заметил, что разговаривать со стариком во время бега себе дороже – ему-то ничего не станется, а вот я начинаю сбиваться с темпа и попросту выдыхаться.

В конце пути, уже возле моего дома, тот пытается развести меня на ещё один, но я упрямо отнекиваюсь. В конце концов, он в который раз соглашается, что если я упёрся – спорить со мной бесполезно, но предупреждает, что в июле я обязательно буду бегать второй… капец, в общем. Хотя тут мне тоже перепадает выгода. Так что всего лишь смотрю, как старик навёрстывает следующий круг, и, когда он скрывается с горизонта, захожу во двор.

Открываю дверь, падая на первый попавшийся диван – в данном случае, в зале напротив. Уже отдалённо слышу чавканье на кухне – весёленькое такое – ну понятно, псины добрались до желанного лакомства.

Как обычно, завожу будильник на десять и удобнее устраиваюсь на диванчике – досыпать законное время.

Будильник – машина, придуманная для того, чтобы устраивать пытки людям по утрам. Угу. Это одно из самых ласковых определений этого аццкого сооружения для мазохистов. У меня будильник на сенсоре, а сенсор бахать об стенку очень вредно, поэтому всего лишь приоткрываю один глаз и нажимаю на «Stop». Потом там русскими буквами высвечивается «Повторить через…» и «Остановить», но сделано так хитро, что, чтобы нажать милипиздрическую «Остановить», нужно хорошо постараться. Поэтому я и просыпаюсь.

Оглядываюсь, недовольно шевеля ногами – щенки снова устроились там. Им что, места мало?

Вздыхаю и поднимаюсь. Невольно возникает мысль, что мои будни до ужаса серые и одинаковые. Впрочем, я сам так захотел, а жаловаться глупо. Тем более, жаловаться себе или ещё одним мелким обитателям моего дома.

Сонно зеваю и разминаю мышцы. У меня ещё есть целый час до работы, чем бы таким заняться? Убираться лень… ага, остается только рисование. За эти дни завел себе привычку – роюсь в Интернете с телефона, скидываю себе кучу картинок, а потом их срисовываю. Там практически вся тетрадка искалякана. И неудачными попытками в том числе. Хорошо хоть тариф довольно выгодный: когда заходишь в Интернет, снимают две гривны, и лазай сутками до упаду. Так что, когда захожу, у меня праздник – модемом пользоваться не рискую.

Тут слышу, как ворчит Шики. Тихо смеюсь, заботливо укладывая их на тёплое место.

– Спите, псинки мои.

И всё же, что бы я там ни говорил, обожаю своих щенков.

Потягиваюсь, а потом неспешно иду наверх – переодеваться и порисовать. За этими занятиями даже не замечаю, как проходит время – об этом меня снова извещает будильник: 10:35.

– Ладно-ладно, – это уже сенсору.

С каких-то пор у меня завелась привычка разговаривать не только с собаками, а и с разной бытовой техникой: холодильником, ноутом, с тем же будильником на телефоне. Не удивлюсь, если скоро у меня появится невидимый друг-собеседник, с которым я буду советоваться по разным вопросам. Что поделаешь, жизнь – странная штука.

До магазина идти недалеко, он находился практически рядом с концом домов, только в стороне, обратной той, откуда мы обычно начинали бег со стариком. Идти минут 10-15… ну, если идти так, как я.

– Здравствуйте, тёть Оль, – поприветствовал хозяйку, которая в это время безуспешно пыталась прибить гвоздями новую красную вывеску к внутренней стороне рамы. – Вы опять! Я же говорил, без меня ничего не делать!

– Какая я тебе «тётя», – она засмеялась. – Да и вообще, хотела вот, пока тебя нет…

Я только и мог закатить глаза, забирая инструменты – мы с ней договорились так: я работаю с одиннадцати до шести, а она с восьми утра до одиннадцати и с шести вечера до восьми вечера – момента закрытия магазина. Выручку делим «65» на «35». Меньшее, естественно, мне, но и этого хватает с лихвой.

– Всё, давайте, тёть Оль, ваша «смена» закончена, – легонько подталкиваю её к выходу и сам поднимаюсь на табуретку. – А то развели бурную деятельность, а здесь мужская рука нужна.

Она засмеялась и начала собирать вещи:

– Ладно, я зайду в шесть.

В ответ только «угукаю» – с гвоздём в зубах много не поговоришь.

Женщина выходит из магазина, на прощание махнув мне рукой, а я задумчиво смотрю на вывеску. Не пойму, это фетиш такой – менять их через две-три недели? Притом название и буквы те же, меняется только цвет ткани.

Только хочу приделать ещё один гвоздик, как слышу крики, вдобавок один из голосов явно принадлежит хозяйке. Ну, а что я? Я быстро всё бросил и побежал к ней, вдруг это какой-то озверевший покупатель решил вернуть наш метровый кактус обратно. А я, между прочим, к этому кактусу успел чисто по-человечески привязаться.

Ссора происходила за зданием магазина. Там стояли тётя Оля и ещё какой-то мужчина в грязной и помятой одежде. По ходу, алкаш, причём это видно не только по синякам под глазами и опухшей, как после бодуна, физиономии.

– …сто гривен, тебе что, для мужа жалко? – услышал я обрывок из разговора.

Ага, понятно, это, значит, и есть блудный муженёк. Но, думаю, это уже не моё дело. Думал… до того момента, когда после отповеди тёти Оли: «Уйди отсюда, я вообще тебя видеть не хочу, какой ты мне муж?!» этот обдолбанный алкаш замахнулся для пощечины. Боже, как я терпеть не могу таких мразей, у которых слово «мужчина» проявляется только в букве «М», где графа «пол» в паспорте!

До них было недалеко, всего несколько шагов, поэтому бегу туда, но вижу, что не успеваю, и просто подставляюсь под удар. Говорят, алкаши не знают чувства меры, особенно в силе, а теперь я на собственной шкуре в этом убедился. Хех, нехилая пощёчина, от такой я даже пошатнулся, нечаянно наступив на ногу тёть Оле.

– Ты ещё кто такой, свали, не видишь, взрослые разговаривают.

Пфф, тоже мне, взрослый. Сзади слышу тихий всхлип:

– Не надо, Миша.

Невольно провожу рукой по щеке и тут же без предупреждения бью хренового муженька в живот, а потом ещё раз снизу в челюсть. Тут уж спасибо идиотам, которые любили зажимать маленького меня у туалета в лагере, и кружку по боксу, куда я ходил всего-то два года.

– Ах ты сучё…

Не даю договорить – всё-таки он взрослее меня, а значит, сильнее, поэтому ещё один удар – заключительный – в солнечное сплетение.

Мда, видно, я тоже слегка не рассчитал силы, потому что у алкаша закатились глаза, и он, пошатнувшись, свалился в бессознанке.

– Мишка, ты что… что с ним? – всё тот же испуганный голос.

– Да ничего страшного, тёть Оль, это удар такой, он всего лишь сознание потерял, – я развернулся и поспешил успокоить женщину.

– Да? – зрачки расширены, а сама она мелко трясется, по щекам бегут тоненькие ручейки слёз.

Наверное, сильно испугалась, только непонятно – за меня или за этого нерадивого муженька-пьяницу.

– Ну конечно, – я как можно теплее улыбнулся и обнял женщину в защитном жесте – говорят, помогает.

– Я… прости, Миша, впутала тебя в это, он же не останавливается… каждый месяц приходит… А с ним Ванька живёт… – всхлип. – Говорит, чтобы он чаще не заходил… мы теперь только по телефону…

Даже не знаю, почему она всё это мне рассказывает, может, шок, а может, всего лишь всё это накопилось, и нужно выговориться. Знаю, бывает. У меня тоже так, только мои слушатели – чаще всего щенки или холодильник, лишь им я могу исповедаться без проблем и последствий.

– Ну, ну что вы, тёть Оль, всё нормально будет… – в принципе, дежурная фраза, но не мне ли знать, как временами она успокаивает.

Женщина только хотела что-то сказать, как увидела кого-то за моей спиной, и выражение лица у неё сразу стало таким, что я в смущении разжал объятья, обернувшись – к нам бежал какой-то парень. Кто это, я догадался по зелёной форме – такая же, только синяя, была у Юли и Ко, и по русым волосам, таким же, как и у хозяйки магазина.

– Ваня? Ванька, Ванечка… – тётя Оля кинулась к нему, а я удивлённо рассматривал ссадины на привлекательном открытом лице, пока тот не смерил меня неприятным холодным взглядом голубых глаз.

От этого взгляда меня даже передёрнуло. Не пойму, я сделал что-то не так?

* Суржик – это смесь русского и украинского языков.

========== Глава 14: Проблемы переходного возраста ==========

– Мам, это кто, твой любовничек? Наконец решила обзавестись защитником? – он смерил меня таким взглядом, каким смотрят на товар на рынке.

Слишком неприятный, колкий взгляд.

Тут я решил самоустраниться: главный «злодей» в отключке, и, надеюсь, надолго, а разбираться ещё и с разгневанным сынком у меня желания нет, тем более щека… побаливает.

– Ну всё, тёть Оль, я в магазин, – напоследок снова улыбнулся и пошел обратно, но, почти завернув за угол, услышал:

– Так что, мам?

А за ним звонкий удар пощечины.

Уже в магазине посмотрел на погашенный сенсор – он нередко заменял мне зеркало. А вид у моей физиономии был далеко не утешительный. Тяжелая рука этого бутылочного бизнесмена красоты не прибавила. Скорее, наоборот.

Помассировал щеку, осторожно потрогал скулу… у-у-у-у-у, болит-то как. Когда приду домой, обязательно приложу что-то холодное. А пока единственной прохладной вещью был смартфон, поэтому приложил его. Краем уха услышал, как тёть Оля устроила разнос сыну за то, что он посмел заподозрить её в таком. Усмехнулся – ох уж эти женщины: пьяных боятся, а трезвым разносы устраивают. Хотя так и нужно, наверное.

Когда экран стал тёплым, со вздохом положил тот в карман и начал вешать вывеску. Мне осталось забить последний гвоздь, прямо под палочкой с буквой «ы», когда услышал звон колокольчиков – кто-то зашел в магазин.

И этим кем-то был тот самый хмурый голубоглазый тип.

– Привет, – буркнул он мне.

Я лишь кивнул, не отрываясь от своего занятия.

– Это… я извиниться пришел, – те же мрачные интонации.

– Угу… а за что? – на этот раз я даже повернул голову, с любопытством рассматривая парня.

Естессно, он был выше меня и шире в плечах. Форма чистая, но в некоторых местах протёрта, словно хозяин не раз катался по льду на коленках. Рубашка не заправлена, а ссадины придают какой-то бандитский вид. В левом ухе две серёжки: одна – шестиугольник, вторая – простой белый гвоздик. И вообще, он выглядел старше своих шестнадцати, но… может быть, если бы выражение попроще сделал…

– За что… – он, казалось, растерялся и задумался, – не знаю… Мать сказала, чтобы извинился, вот я и пришел…

– М-м-м, понятно, – кивнул с умным видом и окончательно забил последний гвоздь, – так, ты извинился. Всё, свободен.

Я спустился со стула и пошел ставить его на место – в другую комнату магазина. Ума палата – пришел извиняться, потому что тётя Оля отправила, лучше не придумаешь. Сказал бы хоть, что за свои слова стыдно. Я бы даже поверил.

Эх, а вот теперь пора приступать к своим ежедневным обязанностям. Тут-то в принципе и обязанностей всего ничего: стоишь себе за стойкой, обслуживаешь покупателей, в нужное время цветочки поливаешь – я даже, чтобы не забыть, себе будильник поставил.

Но, зайдя в основное помещение, увидел того же парня. Он, хмурясь, набирал что-то на телефоне – обычной раскладушке.

– Что ещё? – вздыхаю.

– Она сказала, чтобы сегодня в качестве извинения я помог тебе с магазином.

Я шумно выдохнул: прощай, любимое одиночество. Ко мне пришло ещё одно неизбежное Зло – сынок хозяйки. Может, назвать его Зло-2? Ага, сталкер возвращается. Почесал затылок и снова вздохнул, и что прикажете с ним делать?

Развернувшись, зашел в подсобку и откопал там небольшую аптечку. Она так, для простой дезинфекции: спирт, бинт, зелёнка, перекись, пластыри, вата, ну ещё и небольшие ножницы. Вот попросил тётю Олю купить после того, как она укололась кактусом. Может, это и лишнее, но когда я случайно, ещё дома, посмотрел какую-то передачу, где показывали женщину, у которой, после того как она поранилась кактусом, начали вырастать иголки на плече, я почему-то боюсь так пораниться. Наверное, это слишком по-детски, но тут уж ничего не могу с собой поделать.

– Садись, – указываю на стул рядом.

– Зачем? – он подозрительно косится на коробку в моих руках.

– Давай садись, узнаешь, – усмехаюсь, смотря прямо в глаза.

Он недолго смотрит, но потом, как и все, первым отводит взгляд, хмыкая:

– Хорошо.

Ставлю коробку на столик рядом, немного подвинув цветочные горшки, и открываю крышку. Затем отрываю кусок ваты и вскрываю банку с перекисью. Пластыри, конечно, поштучные дезинфицирующие, но я не очень-то им доверяю, перекись лучше.

– Ты что… – попробовал было возмутиться Ваня, но я тут же оборвал его:

– Сиди смирно. Раз будешь сидеть со мной весь день, то нечего пугать клиентов своим внешним видом, – немного помолчал, смачивая вату, но потом как-то мрачно добавил. – К тому же, если считаешь меня любовником своей матери, веди себя соответственно и уважай того, кто по твоим соображениям должен быть отчимом.

Мда, кажется, Славик не влияет на меня лучшим образом, скорее, наоборот.

Ваня хотел что-то возмущённо ответить, но вдруг, как-то странно посмотрев на меня, передумал. А после этого, откинувшись на спинку стула, и вовсе рассмеялся.

– Эй, – запротестовал я, когда он уклонился от ваты.

Потом поднял на него глаза и не смог не улыбнуться в ответ – настолько заражающим и приятным был его смех. Да, я всё-таки прав, с улыбкой блондин выглядит значительно моложе… ему идёт.

Отсмеявшись, он протянул руку:

– А ты неплохой парень. Я Ваня, – и снова улыбнулся.

– Знаю, – пожал ему руку. – Миша.

Постепенно мы разговорились. Он шипел и кривился, когда я обрабатывал раны перекисью, а потом заклеивал их лейкопластырем. Ваня болтал о чём угодно, только не о школе или семье. Я же, поняв, что это опасные темы, не стал их затрагивать, но когда время уже подходило к шести, а очередной клиент наконец счастливо отчалил, унося с собой алоэ в горшке, всё-таки спросил:

– Что с твоим отцом? Он так и остался там валяться?

– Ничего особого. Это не в первый раз, – улыбка тут же сошла с его лица. – Он постоянно где-нибудь вырубается, правда, от алкоголя. Когда очнётся, пойдёт домой, так что не беспокойся.

Я кивнул, умолкая. В конце концов, у всех есть нелюбимые темы, тем более, я уже догадывался, кто оставил все эти ссадины на лице блондина. Ну точно уж не какие-нибудь гопники или мать.

Через некоторое время пришла тёть Оля. Увидев нас, она радостно улыбнулась:

– Я так и знала, что вы подружитесь. Миша хороший мальчик, правда, Вань?

– Ха-ха, это точно, мам, – он снова улыбнулся.

Хех, светлая, почти ребяческая улыбка. Наверное, на такую я уже не способен.

– Ой, Миш, ты ж говорил, что ремонт делаешь. Так может, сынок тебе поможет? Он всё равно дома закрывается, и днём, и ночью с колбами возится. Если бы не школа, уверена, и на улице бы не появлялся.

Я слабо улыбнулся, покачав головой. Чёрт меня дернул тогда сказать, что адрес назвать не могу, так как ещё не знаю, буду ли там жить вообще из-за ремонта. Не говорить же, что живу в частном районе.

– Нет, спасибо, я пока сам.

– Ну что же ты…

– Тёть Оль. Я. Пока. Сам, – чуть натянуто улыбаюсь, смотря в глаза. – Хорошо?

Она, как всегда, первая отводит глаза, признавая поражение. Знает же, со мной бесполезно спорить:

– Как скажешь, Миш, я же только предложила.

Ваня непонимающе смотрит то на меня, то на мать и, кажется, пытается поверить, что та со мной согласилась. Знаю, теть Оля тоже может быть упрямой, но не упрямее меня, поэтому сейчас и сдаётся так легко. К тому же, ещё и вымотанная визитом мужа – совершенно не хочет со мной пререкаться.

– Ну ладно, до свидания, – мельком смотрю время на сенсоре. – Мне уже пора, гости заждались.

Тем более этот гость ещё часа три будет непрестанно язвить, если я не приду домой вовремя. Не понимаю, как старик его терпит?

Попрощавшись, я зашагал прочь, а в последний раз обернувшись, увидел, как, стоя прямо на ступеньках, Ваня крепко обнимает свою мать. В голове всплыл один образ, но я тут же отогнал его прочь, быстро помотав головой. Нет, это не для меня, назад пути нет.

Когда я пришёл, возле дома уже стоял Слава. Подпирая ворота спиной, он рассеянным взглядом задумчиво смотрел на что-то перед собой.

– Привет, – относительно вежливо поздоровался, махнув рукой.

Он почему-то хмыкнул и кивнул на дом:

– Что будем убирать сегодня?

Подойдя ближе, я открыл ключами вход и, после недолгой паузы, ответил:

– Рабочий кабинет на втором этаже, – следом открыл и двери, а после, не оборачиваясь, обрадовал водителя, – так что ещё немного, и ты будешь свободен.

– Жду не дождусь, – тут же послышался голос мужчины.

Мы разулись и начали готовиться к уборке.

Что меня радовало больше всего – так это горячая вода. У нас дома воду включали по часам: с шести до десяти – по утрам и вечерам. Приходилось пользоваться баком, а это тоже не всегда удобно.

Взяв в руки ведро и тряпку, я пошел наверх. На втором этаже навстречу выбежали щенки, они уже наловчились бегать по ступенькам, так что теперь только так гоняли по этажам.

Пройдя по коридорчику, открыл дверь. С удовольствием отметил, что большая часть пыли выветрилась – это я вчера оставил окно открытым. Мимо меня прошел Слава. Оглядев помещение, он подошел к шкафу. Попытался его сдвинуть, а когда не получилось, присел на корточки рядом. Просунул руку внутрь и, повернувшись ко мне, проинформировал:

– Поднимать или двигать бесполезно, он гвоздями прибит. Хотя, если сильно хочется, можешь попробовать отодрать зубами, молотка у тебя тут я не вижу, – снова эта противная ухмылка.

– Нет, спасибо, я обойдусь, – огрызнулся, замачивая тряпку в воде. – Ты порошок взял?

Вместо ответа он достал из кармана небольшой пакетик с какой-то таблеткой.

– Это что? – недоверчиво присматриваюсь.

– Без понятия, мне сказали, что какое-то моющее средство.

– Решил на меня расщедриться? – я даже удивился.

– Пфф, хочешь, чтобы я мыл той гадостью, которую купил ты? – он насмешливо приподнял бровь, опять молча намекая, какой я идиот.

Боже, когда всё наконец закончится, и я избавлюсь от этого злыдня? Вот бы побыстрее, а то такими темпами я выкурю оставшийся блок быстрее, чем предполагал. Конечно, с работой я как-то стал курить меньше, но у меня остались только две запечатанные пачки. Нужно бы где-нибудь пополнить запас. Да и сейчас снова это желание почувствовать заполняющий лёгкие дым… Не знаю почему, но для меня это как исцеляющее лекарство – универсальное обезболивающее.

Беру у него пакетик и, распечатывая, высыпаю в ведро. Немного перемешиваю, а потом отдаю выкрученную тряпку Славе.

– Пожалуйста, – и вдобавок шутливый полупоклон.

– С каждым разом ты всё наглее и наглее, – хмыкает он, хотя в тоне слышится веселье.

– Чьими стараниями, – не остаюсь в долгу.

Не дожидаясь ответа, разворачиваюсь, решая помыть люстру. Однако, чтобы её достать, пришлось перетащить стол, а он довольно-таки тяжелый. Но я же упорный… может, даже чересчур. Поэтому, взяв стол, начал сантиметр за сантиметром тащить его в центр комнаты.

Да что ж такое? Он что, из железа сделан?

Почти дотащив до середины, я обернулся, встретившись с насмешливым взглядом, и поспешно отвернулся, прилагая ещё больше усилий, чтобы сдвинуть этот чертов стол. Думает, не смогу? Да щас!

Сделав последний рывок, поставил всё как нужно, а после залез наверх. И только хотел выкрутить узкую, почти прилегающую к потолку люстру, как увидел контуры словно вырезанного отверстия. Проведя по нему руками, понял, что если это отверстие вынуть, в него может нормально влезть даже наш курьер. Только вот как это сделать – лома-то, к сожалению, нет, да и не думаю, что дед открывал чердак таким варварским способом.

То, что это был выход к чердаку, я уже не сомневался – ну куда ещё может вести этот люк, как не наверх?!

Пока я ощупывал потолок, Слава, кажется, тоже заинтересовался. Он отвлекся от своей работы и залез на стол, держась за мою талию, чтобы не свалиться.

– Что ищем? – с усмешкой осведомился он.

Я хмуро зыркнул на него, уже в который раз укоряя себя за детское поведение. Но по-прежнему ничего не могу поделать… покурить, что ли?

Но как-никак, а его помощь тоже может пригодиться.

– Смотри, – я указал на контуры, обводя их указательным пальцем, – я почти уверен, что это люк, который ведёт на чердак. К тому же, другого пути туда нет.

– Хм-м, – он, казалось, задумался, а потом, немного подвинув меня, принялся водить руками по потолку.

Что-то нащупав, водитель тут же обратил внимание на противоположную сторону – ту, которая находилась прямо надо мной. Так что пришлось ещё немного отступить. Я не знал, что дальше стол заканчивался, поэтому, поставив ногу назад, нечаянно перенёс вес тела на неё, начиная падать. И, вероятнее всего, мой затылок любовно поцеловался бы с полом, если бы не Слава, который в последний момент, оторвавшись от своего занятия, схватил меня за руку. Он рывком притянул мою тушку к себе так, что я уткнулся лицом в черную футболку с надписью «Don’t touch me!» на груди. А уткнувшись, замер, даже забыв, как дышать. Моё проклятие снова дало о себе знать! Вот же!.. Если бы я был гетеро, то подобная этой ситуация была бы, когда в тесном автобусе озабоченный школьник, по ночам дрочащий на фотку какой-нибудь красотки, уткнулся в пышную грудь шикарной блондинки с французскими формами* и завораживающим взглядом. Абсурд! Это же Слава – человек, который раздражает меня одним видом. «Очнись, Миша, это идиотизм!»

Прислушавшись к голосу самосохранения, я осторожно отстранился и, не подымая взгляда от пола, быстро спрыгнул.

– Мне надо перекурить, – стараясь не сорваться на бег, сказал, не оборачиваясь.

К тому же скрестил руки на груди, чтобы не выдать их предательской дрожи.

Идиотская ситуация, идиотский Слава, идиотское проклятие! Быстрей бы добраться до сигарет…

*Французские формы – пропорции тела 90*60*90.

========== Глава 15: Универсальные антидепрессанты ==========

Закрыв дверь, я спустился вниз, слыша сзади топот четырёх пар лап – щенки пустились за мной. Мелькнула шальная мысль научить их команде «Фас» и натравить на проклятого нарушителя моего душевного спокойствия. Да что же это такое? Идиотский переходный возраст с его тупыми проблемами? Если от одного случайного прикосновения меня уже почти трясёт, то что будет дальше? Помню, как нам биологичка рассказывала, что в переходном возрасте действиями подростков обычно управляют гормоны. По её рассказам, так они вообще казались мне врагами человеческими, а я с получением паспорта превращусь в чудовище, ежечасно требующее секса. И вот, эти «враги» себя проявили… нужно срочно успокоиться.

Спустившись с лестницы, буквально бегом добрался до кухни, стараясь не шуметь. Не хватало ещё Славе услышать мои метания. Для него это ещё один повод поязвить и развлечься, а мне придётся лишь молча выслушивать эти гадости, так как, уверен, всё сказанное будет правдой, а съязвить или солгать в ответ на правду я попросту не смогу.

Подрагивающими руками хватаю пачку с зажигалкой, и только думаю закурить прямо здесь, как одергиваю себя. Даже проблемы моего переходного возраста не повод вести себя, как законченный дебил.

До боли прокусываю губу, но иду к двери. Там быстро натягиваю кроссовки, открывая её. Смотрю – щенки за мной. Пропускаю их вперёд и только потом выхожу сам, захлопывая первую дверь.

Руки по-прежнему немного дрожат. Вытягиваю сигарету из открытой пачки. Закуриваю и затягиваюсь. Вот теперь хорошо.

Беспокойство, нервозность и прочие неприятные ощущения отходят на второй план уже после второго вдоха, даже дрожь практически утихает.

Когда первая сигарета заканчивается, стряхиваю пепел и выкидываю бычок в импровизированную пепельницу, сделанную из банки из-под консервов. Помню, у отца похожая на балконе стоит. Потом закуриваю ещё одну, присаживаясь на корточки, чтобы потрепать щенков по холкам.

– Мои любимые неугомонные псинки, что бы я без вас делал? – в который раз с моих губ срываются эти слова?

Отвожу руку с сигаретой подальше, чтобы не пропалить ничью шерсть.

Некоторое время тишину прерывают только мои затяжки и негромкое, почти неслышное сопение щенков.

Они у меня вообще довольно тихие. Когда я полез в Интернет, то прочитал, что Золотистые ретриверы из-за своего характера не подходят как охранники. Они скорее собаки-поводыри, иногда охотники или что-то вроде четверолапых нянек для детей, так как сообразительные и умные.

Из груди вырвался тихий смешок:

– Ага, ещё и собаки-психологи. Ну что, погавкаем о моей проблеме?

И тут краем глаза замечаю, что дверь приоткрывается, а из-за неё выглядывает водитель:

– Пойдём, покажу тебе кое-что, курильщик, – в голосе те же язвительные интонации.