Текст книги "Начать жизнь заново (СИ)"

Автор книги: Nitka

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 34 страниц)

Наверное, я впервые так благодарил старика за его выматывающие марафоны – уж очень не хотелось спалиться перед Женькой. Увидит – и стыда не оберёшься. А так, расплатившись, я аккуратно положил подарок в сумку, направляясь обратно в академию. Успел прямо к концу, так что сосед застал меня уже якобы собирающегося домой. Главное – успокоить сбившееся дыхание и бешено стучащее сердце.

Домой мы шли как обычно – весело переговариваясь и обсуждая последние новости. Одновременно с этим я думал о своём.

Оказывается, Женя младше меня, пусть и не на много. А может, наоборот старше, во всяком случае, ему уже исполнилось семнадцать. Не глупо ли выйдет, если я подарю ему ключ? Он без цепочки, просто в бархатном лоскуте лежит в коробке, запакованной в ещё одну, подарочную. В принципе, если подумать, этот подарок даже символический – как ни крути, а именно Женька заставил меня по-другому воспринять многие вещи, в чём-то даже вернуть к началу. После того как я уехал, сам себя ненавидел, считал нетрадиционную ориентацию пороком и обещал себе поголовно придушить всех геев в поле моего обзора. А теперь ничего. Рядом со мной идёт ещё один «почти» гей, общаясь, как ни в чём не бывало. И он мне почти родной. Близкий, понимающий. Я улыбаюсь ему, как не смог бы улыбнуться кому-то другому. Да, сначала наши отношения складывались отвратительно – почти вражда, почти ненависть. За все эти подколки, насмешки хотелось избить до синяков, заткнуть рот кулаком, опустить на колени. Но выгнать – ни разу. Он правильно тогда сказал: «Я ведь тебе тоже нравлюсь, только ты упорно это отрицаешь. Если бы не нравился, ты бы не отвечал на поцелуи. Ты бы меня вообще отсюда в первый же день выставил. Да и сейчас, не задумываясь, дал бы мне по роже». Это всё было в моих силах, причём последним до определённого момента я регулярно пользовался, чтобы вправить ему мозги.

Ирония судьбы – мне попался непробиваемый человек, поставивший себе самоцель, каким-то образом связанную со мной. Узнать бы название этой цели…

Вечером, почти в одиннадцать часов, когда мы сидели перед теликом, я отдал ему подарок. Просто вручил, сопроводив всё действие лёгкой нерешительной улыбкой. Что говорят в такие моменты? Был бы на его месте Тёма или Ванька, я, даже не задумываясь – хлопнул бы по плечу, широко ухмыльнулся и почти пропел: «Держи, друг. Это тебе от меня. И чтобы обязательно носил!» А тут просто не могу подобрать слова, всё так же не определившись, кто же он мне.

Удивлённо подняв брови, парень распечатал презент и покрутил ключ в руках, будто не веря, что держит его.

– Умеешь же ты удивить, – пробормотал он, а потом уже нормальным голосом спросил. – Колись, кто проболтался?

– Ты о чём? – состроил дурачка.

– О, только не прикидывайся, – на губах заиграла ехидная усмешка. – Ну, давай.

– Не скажу, даже не пытайся, – ухмыльнулся в ответ, – к тому же это совершенно не важно. Давай лучше досмотрим серию.

С улыбкой парень покачал головой, кликая на «Play». Причём за последнее время эта улыбка была по-настоящему счастливая. Не ожидал? Я знаю. Теперь знаю наверняка, в глубине души мы оба не надеемся получить положительный ответ на искреннее признание. Только маскируем это по-разному. Я – молчанием, он – язвительностью, и вскрыть эти маски не так-то просто, ведь они, как железная броня, скрывают настоящую робкую ранимую личность. Ты тот, кто ты есть, просто скрыт под множеством слоёв, не дающих разглядеть ничего, как в мутном зеркале. Мы похожи именно в этом. И из-за этого родные. Теперь я ясно это понял.

Ключ впоследствии превратился в своеобразный кулон, а ровно через десять дней возле двери моей комнаты появился коробок с замком на цепочке. Они с ключом в чём-то похожи, и подозреваю, что замок можно открыть. Банально, правда? Но на душе почему-то всё равно так тепло…

========== Глава 49: Затишье ==========

Следующие дни мы занимались строительством. Так как немаленькая сумма ушла на подарок, Женя настоял на том, что стройматериалы купит сам. Интересно, он специально искал магазин, чтобы спросить цену, или отнёс к ближайшему ювелиру?

В связи с жарой, с каждым днём становившейся сильнее, меня вытянули на рынок. Савкин с хитрой лыбой мерзко так показывал на секондхенды, за что получал от меня подзатыльник со словами: «Я таким не занимаюсь». В итоге я выбрал себе пару футболок, шорты, несколько напульсников и кое-что из нижнего белья.

Когда грузчики привезли материалы, выложив их на небольшую поверхность асфальтированной части дворика, мы залезли на сайт, где Женя заказал это всё, и распечатали себе инструкцию сбора. Как оказалось, трёхместные качели с небольшой спинкой были почти целостными, оставалось только, как в конструкторе, прикрепить детали между собой и прибить к земле. Мы решили вбить её параллельно стене дома и забора, а рядом посадить какое-нибудь дерево. Насчёт этого тоже возникли дебаты – какое и сколько. Вопрос решился сам собой – на наш шум вышел сосед – Геннадий Семёнович. У него тоже дом летнего типа, вот и приехал сюда с женой и двумя детьми. В прошлом году не сложилось, а в этом решили переехать прямо весной. Мда, и кто-то там мне ещё говорил, что здесь одни старики живут.

В общем, он внёс дельное предложение – посадить иву в количестве одной штуки. И растёт красиво, и тень хорошую даёт.

Дальше строили вместе с ним, иногда отвлекаясь на Шики с Локи и детей соседа, старшему из которых недавно исполнилось двенадцать. Ему и его младшей девятилетней сестрёнке чем-то приглянулся Шики – они от него ни на шаг не отходили, коим-то образом отличая от брата-почти-близнеца, а пёс хоть и был дружелюбным по характеру, но старался из дома без необходимости не вылезать. Локи поступал аналогично, предпочитая дышать свежим воздухом с балкона.

Геннадий в одно время расспрашивал нас о семье, но, не получив вразумительного ответа, тему больше не открывал, предпочитая лишний раз её не упоминать. Вместе с ним мы до конца мая соорудили беседку, напоследок покрыв дерево бесцветным лаком.

Опомнился я только тогда, когда, вроде бы, по моим подсчётам, одиннадцатиклассники сдавали последние экзамены.

– Жень, – окликнул я парня, примеряющего, как бы покрасивее выложить дорожку к качелям, про турник я благополучно забыл, а сосед и не настаивал.

Завершающие штрихи.

– Что? – откликнулся тот, не поворачивая головы.

– Почему у нас в конце года нет никакой напряженки?

– В смысле? – не понял он, вбивая в землю первую плитку.

– Ну как, обычно в такое время сдают тесты, экзамены.

– А-а-а, ты об этом, – усмехаясь, брюнет прикрыл один глаз, что-то наверняка высчитывая. – У нас нет экзаменов в конце. Только в начале года, а в июле-июне приезжают разные спонсоры, тренеры и всякие такое, чтобы выбрать себе протеже. Только обычно протеже выбирают из выпускных классов, а до этого так, присматриваются, – он замолчал, а потом внезапно предложил. – Миш, а давай съездим на море?

Я опешил от такой резкой смены темы, недоверчиво переспрашивая:

– На море?

– Ага, я уже давно думал, как бы тебе предложить. Поедем?

Глубоко вдохнув и выдохнув, я покрутил пальцем у виска, выражая всё, что думаю об этой затее. Потом вспомнил, что жеста не видно, и сказал:

– Нет, конечно. Тоже мне, придумал. Во-первых, ещё неделя до окончания учёбы. Надеюсь, хоть заключительный, последний звонок в академии проводится?

– Проводится. По крайней мере, что-то типа него есть, – заверил меня тот.

– Во-вторых, – продолжил перечислять я, – денег у меня нет, а твоими я пользоваться не собираюсь. Для особо глухих повторю: «Не со-би-ра-юсь!» Ты уже и так слишком много сделал. Это того не стоит.

Женя обернулся, но промолчал, хотя было видно, что от своего не отступится. И пока он не придумал что-нибудь, нужно расставить все точки над «i».

– Я. Не. Поеду. Даже не пытайся.

Он закрыл рот, так ничего и не сказав, но следующие три часа прошли в дискуссии: «Поедешь?» – «Нет!» – «Да куда ты денешься». Парень морочил мне голову до тех пор, пока не позвонил Ваня.

– Привет, – послышался радостный голос из трубки.

– Угу, и тебе. Чего такой весёлый? – отмахиваюсь от Жени, который почему-то с довольной ухмылкой обожравшегося кота обнимает сзади и кладёт подбородок на плечо со стороны прижатого к уху сенсора.

– Просто в этот раз я работал, так что теперь смогу привезти сувениры.

– Куда поехать? – не понял я, пытаясь отцепить обнаглевшего соседа.

Даже лёгкий удар по ноге его не останавливает.

– Ты чем слушал?! – возмущение в тоне. – Нам же в четверг всё рассказывали.

– Меня не было в четверг… Да отвали ж ты! – удар локтем в бок. – Это я не тебе. В четверг меня Дива – художник-препод, забирала, чтобы помочь дорисовать картину.

Из всех она почему-то выбрала меня и ещё одного мальчишку из «В» класса. Рисовали мы фэнтезийного героя – бегущего под дождём мечника. Краски были просто потрясающе яркими, такими, что аж дух захватывало и казалось, этот мечник вот-вот сиганёт с картины.

Мы тогда задержались до позднего вечера, и моментами я замечал, что у мальчишки подрагивали руки – настолько он боялся всё испортить. Я тоже волновался, но не так сильно, потому что вместе с Викой уже два раза работал с художниками, помогая закончить их произведения.

Картину Дива подарила академии, внизу расписавшись, но оставив место и для наших подписей.

– Точно! – вспомнил Ваня. – А что, тебе Савкин не передал? Его же просили.

Я вопросительно посмотрел на арендатора, а тот вместо ответа хитро улыбнулся, изворачиваясь так, чтобы снова ухватить меня за талию, принимая прежнюю позу.

А это было совершенно неудобно, так как всё происходило на кухне, где я нарезал огурец.

– Ничего он мне не сказал, так что давай ты.

– Мы третьего числа на море едем. В Ялту. Причём нужно только документы собрать и письменное разрешение родителей, кому шестнадцати нет. Деньги разве что на сувениры и прочую лабуду.

– Что?! – наверное, мой возмущённый вопль разнёсся по всему дому.

Даже Шики, заискивающе виляющий хвостом, чтобы получить что-нибудь вкусное (учитывая то, что резал я только лук, огурцы и редиску, – занятие совершенно бесполезное), притих, чуть опустив голову.

– Слушай, давай я тебе перезвоню.

– А?.. Ага, хорошо…

Рывком обернувшись, я отключился и вопросительно посмотрел на Женю, чуть приподняв бровь.

– Ты знал, мерзавец.

– Ну-у, не мог же я упустить возможность предложить вместо этого поездку на двоих. Смотри – романтическая обстановка, куча свободного времени, на Ласточкино Гнездо можно поехать, на «Поляну сказок», в зоопарк…

– К родственникам наведаться хочешь? – с сарказмом спросил я, скидывая последний порезанный огурец в миску к остальной части салата. – Кто там у тебя, козлы или обезьяны?

– Да ладно тебе, – Савкин никак не отреагировал на подкол, но всё-таки отцепился, садясь на пуфик рядом. – Почему бы не поехать?

Судя по всему, он бы ещё продолжил спор, но, решив принять радикальные меры, я быстро смешал все ингредиенты с майонезом и запихнул полную ложку ему в рот. Шики уставился на меня обиженными глазищами.

– М-м-м, ничего так, – парень даже облизнулся, посмотрев на меня, как на редкое, неизученное животное. – А ты, оказывается, нормально готовить умеешь.

Теперь роль «неизведанного» досталась Женьке.

– Это простой салат, ты в курсе? – видимо, сегодня мой настрой попадал под отметку «А люди иногда бывают такими идиотами…» – Такое даже первоклашка приготовит, не говоря обо мне. Порезал то, что первое под руку попалось, и всё.

Брюнет глубокомысленно покивал, принимаясь за поедание моего «кулинарного шедевра», слава Богу, молча. А я открыл окно, шаря в карманах. Там лежала пачка с двумя потрёпанными сигаретами. Смотря на них, так и хотелось сказать: «Бедные, вы столько пережили» – хотя, по-моему, и не так уж много, всего лишь генеральную уборку в доме и два часа отмокания в тёплой воде – я штанины стирал.

Так или иначе, но они уже непригодны. А на подоконнике лежала ещё одна вскрытая пачка, правда, не моя. После некоторых сомнений всё-таки вытягиваю из неё сигарету, прикуривая, и смотрю на небо. Ветер быстро гонит куда-то облака, заставляя пушистые комки менять форму. Может, как-нибудь нарисовать такое небо? Неплохо бы…

Через рот выпускаю дым. Всё слишком спокойно, чтобы быть правдой. Такое ощущение, что это мне снится. Снится вот такой тихий мирный день, Женька, с довольной улыбкой поедающий салат, собаки – уже не щенки, выросшие не на улице, а со мной, в этом доме. Странное время. Но какое-то счастливое. Будто это всё не взаправду. Возможно, в моей жизни наступила белая полоса?

Да, она самая, но, как обычно, после белой идёт черная. Это как закономерность, так что можно было даже не удивляться, что в один день всё рухнет, как карточный домик. Моё везение не бесконечно…

========== Глава 50: Ненавистное слово ==========

– Я уезжаю, – единственные произнесённые за последний час слова.

Ещё не сказано ничего особенного, а мне уже хочется заткнуть ему рот. Руками, губами – неважно.

Он, бледный, сидел на своей кровати, сжав сплетённые в замок руки между ногами. Женька не смотрел на меня, только в пол, а я, стоя у двери, наоборот, то в потолок, то на краешек неба, выглядывающий из окна.

– Надолго? – наконец решился спросить я.

– Навсегда…

«Навсегда». Ненавижу это слово. Оно слишком обречённое, мрачное, заставляющее стать беспомощным.

«Навсегда». Если бы он сказал «Надолго», я бы спросил из-за чего, понял, кивнул, пытаясь задушить разъедающее сердце чувство, но «Навсегда» – это жестоко. Он это понимает?

– Почему? – сглатываю комок в горле.

Слова даются с огромным трудом, будто кто-то душит изнутри.

Женя шумно втягивает воздух, наверное, собираясь с мыслями. Его вещи беспорядочно разбросаны по всей комнате – не так, как обычно, а полностью хаотично, словно в припадке бешенства, отчаяния. Но если так, тогда почему?

А потом парень медленно, с расстановкой, говорит:

– Меня взяли. Обычно спонсоры выбирают только выпускников, но в этот раз сделали исключение, сказали, что я перспективный и могу научиться большему, если поеду с ними прямо сейчас. В Бразилию. Там у них что-то вроде нашей академии, только полностью спортивной. А после того, как отучусь два года, заключу контракт с каким-то клубом и буду играть уже как профи, за деньги. Я, конечно, и так в средствах не нуждаюсь, но это карьера, другой уровень. Грех такой шанс упускать… Вылет второго июня, если я, конечно, соглашусь.

Я ведь говорил, что он может ранить не хуже найфера. Грудь словно разрывает по швам уже в который раз. А действительно, в который? Наверное, в третий. Первый раз был тогда, когда я прощался с Дашкой. Да, старался казаться невозмутимым, хоть и грустным, но по ночам, особенно первые дни после переезда, мне было настолько плохо, что об этом лучше не вспоминать. Второй принадлежит Тёме. Тогда «Навсегда» было моё. Но «Навсегда» вслух, уверен, про себя он повторял то же, пусть и надеялся на обратное. А теперь Женя. От его горько-болезненного «Навсегда» пересыхает во рту, жжет внутренности и то, что называют душой.

Я не спрашиваю, за что мне это – глупый вопрос.

– Так ты уже завтра… – парадоксально, и хочу, и боюсь закончить вопрос.

Слабый кивок головы, но взгляд так и не отрывается от пола.

Обоим тяжело, обоим больно, только вопрос – кому больше?

И опять. Опять задаю себе тот же вопрос: «Кто он для меня? Кто он мне? Пусть родной, но родной кто?»

Ненавижу себя за то, что не могу дать ответ.

Делаю глубокий вдох и даже выдавливаю улыбку, ему не нужно знать, что меня беспокоит:

– Да ладно тебе, – подхожу, рядом присаживаясь на корточки, – ещё свидимся. Если что, спишемся по скайпу, я даже вебку куплю.

В первый раз, пересилив себя, вру настолько сознательно и открыто, ведь знаю – общение на расстоянии постепенно становится холодным. Сначала звонишь каждый день, потом каждую неделю, каждый месяц, два… И вот у тебя уже нет времени на разговоры, есть какие-то другие дела, приятели. Когда человек на расстоянии, ты постепенно забываешь его лицо, жесты, привычки. При каждой новой встрече он уже другой, не тот родной человек, которого ты знал месяц назад. Так есть ли смысл разговаривать дальше ради простых коротких: «Привет, как дела? У меня тоже нормально, пока»? Это философия нашей жизни.

Кивает, а потом вдруг встряхивает головой, уже привычным голосом спрашивая:

– Поможешь мне собрать вещи?

– Конечно, – наигранно бодро заявляю я, вставая. – Развёл бардак… – прикусываю губу, проглатывая последнюю часть предложения: «…мне ещё тут убираться».

Следующие несколько часов мы молча собирали вещи, иногда перебрасываясь короткими фразами. Все уместилось в два чемодана – совсем немного, если учитывать, сколько он прожил вместе со мной… чуть меньше года. Так много и так мало одновременно.

Тут мало сказать: «Мне будет не хватать его». Слишком мало. Нет, я не загнусь без него, не умру, не перережу вены, не спрыгну с какой-нибудь девятиэтажки. Тут другое.

Так хочется повторять себе: «Я сильный. Я справлюсь». Но почему-то не получается.

Не люблю расставаться, это слишком больно. А с ним – больно вдвойне. Но и попросить остаться не могу, это слишком эгоистично с моей стороны. Кто я такой, чтобы портить ему будущее, ломать мечту? А это точно мечта, стоит только посмотреть на то, какой он на поле или просто с мячом в руках.

Напряженная атмосфера царила до вечера. У меня всё валилось из рук, отчего приходилось сжимать зубы, чтобы не выругаться матом, а Женя вообще заперся у себя в комнате и что-то там печатал на ноуте.

Когда я остался наедине с собой, ко мне в голову полезли всякие мысли: что же во мне не так, что всё не слава Богу? Вроде бы и налаживается всё, а потом раз, и всё. Эти три слова: «Я уезжаю. Навсегда»… Сам того не понимая, Женька перевернул мою жизнь с ног на голову. Почему-то где-то глубоко то и дело маячит мысль: «А как я без него?» Без его раздражающей улыбки, острых подколок, идиотских шуток.

И так не хочется додумывать, а как это «без него».

Сколько раз я уже об этом думал – он ворвался в мою жизнь, как море в день грозы, раз за разом подтачивая камни и превращая их в песок. Теперь же, разрушив, куда-то уходит, уезжает, исчезает из моей жизни. Обидно? Несправедливо? Да, но я просто не могу сказать ему об этом. Если скажу, то всю следующую жизнь об этом будем жалеть и он, и я. Он – потому что не попробовал, я – потому что не дал этой попытки. Знаю, ведь могу его уговорить. Стоит мне произнести: «Останься, ты нужен мне» – и сосед бросит всё. Он позвонит своим спонсорам и после слов: «Извините, я не могу» – просто отключится, не слушая дальнейших возражений. Он такой.

Только я после этого сам себя мерзавцем и последней дрянью считать буду, да и в глаза ему посмотреть не смогу.

Совместного ужина, да и времяпрепровождения вообще не было. Между нами всё плотнее и выше выстраивалась прежняя невидимая стена. Как быстро всё меняется – чтобы разрушить её, потребовались месяцы, а собрать – несколько часов. Было видно, что Женя вообще с трудом выдавил из себя признание, даже не удивлюсь, если он с утра струсит и сбежит, даже не попрощавшись.

Ночью мне не спалось, напряжение как оковами сдавливало тело. Чтобы освободиться от неприятного ощущения, я включил свет и сел за мольберт.

Закрыл глаза и попытался что-нибудь представить. Но ничего не выходило, лишь одна сплошная чернота. Внутри одиноко, в голове пусто.

На кровати заворочались собаки, придвигаясь друг к другу поближе. Сегодня… вернее, уже вчера был странный день – до вечера жара, а ночью холодно.

Похоже, у меня творческий кризис. Впервые. Как там тебя, Муза, Вдохновение, или кто ещё покровительствует живописи, хоть ты меня не бросай, а.

Чёрт! Рывком вскакиваю, отодвигаю шторы и распахиваю окно. Подоконник большой, так что перегибаюсь через него, почти отрывая носки от паркета, и наполняю лёгкие одним полным шумным вдохом.

Мне слишком не хватает воздуха. Особенно в тот момент, когда у других он в избытке.

Ещё вдох, ещё.

Оторвусь от паркета хоть на миллиметр больше, чем сейчас, и наверняка грохнусь вниз. Но сейчас всё равно… Хотя… может, если я свалюсь, он останется ещё на несколько дней… Глупая мысль.

Последний глубокий глоток, и я снова сажусь за мольберт, не закрывая окно. В руке только карандаш, сейчас не время, чтобы что-то стирать. Даже на холсте.

Рука двигается будто по волшебству – сама по себе. В голове наконец-то появилась навеянная ветром и ночным небосводом картинка. Фантастическая, нереальная. Мир, который у меня внутри.

Блин, где-то тут я видел сигареты…

Месяц. Размытый, размазанный, стекающий желтым призрачным маревом по ночной усыпанной звёздами ткани. Лодка с одиноко брошенной удочкой, тоже нечёткая, она только очертаниями выделяется среди горящих сотнями голубых огоньков деревьев, воды и неба. Месяц не в счёт, он и так служит здесь самой яркой Северной звездой. Но при этом небесное светило слишком высоко, только капли еле-еле достают до воды – не до лодки.

Странный получился эффект – когда смотришь на картину снизу вверх, кажется, что месяц просто ослепительно яркий, а если наоборот – самыми красочными становятся потусторонние огоньки на деревьях. Только лодка в обоих случаях остаётся невзрачной…

Комната даже с открытым окном без остатка пропитана сигаретным дымом. Собакам не в новинку, и они, не обращая внимания, дрыхнут. Выходя из привычного транса, рассеянно осмотрелся. Пачка выкурена – до этого в ней не хватало всего одной сигареты. Бычки, слава Богу, не разбросаны по полу, а скинуты в самодельную пепельницу из-под банки консервов.

Напрягает одно – картина нарисована, но не полегчало ни на йоту, хотя обычно отпускает почти сразу.

В надежде я бы нарисовал ещё парочку, но руки слишком устали, а за окном давно рассвет. Нужно попросить старика отменить сегодняшний бег.

Чуть шатаясь, я встал и побрёл вниз, засовывая испачканные пастелью руки в карманы. Стоит выпить чашку кофе, что я и собираюсь сделать, пытаясь заставить веки не закрыться раньше времени. И куда подевалась бодрость? Может, попробовать вставить спички?

Вода в чайнике подозрительно горячая, но, сражаясь против того, чтобы не заснуть прямо здесь, я не обратил на это особого внимания, быстро делая себе растворимый кофе. На автомате сделал ещё одну чашку – Жене. Не молотый, конечно, но он его просто обожает.

Только собираюсь уходить обратно на второй этаж, как боковым зрением отмечаю что-то белое, лежащее на кофейном столике, рядом с тарелкой ещё не оттащенного собаками печенья. Подойдя поближе, поставил кружки и развернул сложенный вчетверо кусок бумаги.

«Прости, если что-то сделал не так. Прощай».

Он, как всегда в записках, немногословен. Никаких «Не забудь выгуливать щенков» или «Приеду на следующие каникулы». Как там говорил Чехов? «Краткость – сестра таланта», да? Тогда пусть сейчас этой самой краткостью он подавится и перевернётся в гробу.

Мне нужны слова. Хоть какие-нибудь, а не сухое «Прости» и безразличное «Прощай». Даже простой смайлик оставил бы надежду, но он не позволил себе и этого. Оборвал все контакты, прямо как я когда-то. Уверен, он уже уехал, а телефон выключил, вероятно, даже выкинул СИМку. Она не нужна на другом континенте, а первым он не позвонит – так легче, проще. Только вот проще ему.

Мне даже фамилия его неизвестна, Женя, скорей всего, числился под другой.

Сползаю на пол, зарываясь дрожащими руками в волосы. Эгоист, чертов эгоист… Почему время пролетело так быстро?

Мутным взглядом обвожу комнату. На подоконнике лежат сигареты.

Его.

Пачка почти пустая.

Нашариваю в кармане зажигалку и, как во сне, бреду туда. Последнее напоминание, может, оставить? Нет, лучше выкурить сразу и выбросить ненужную бумажную упаковку в мусорник.

Чиркаю жигой, не с первого раза выбивая огонёк, и быстро, пока он не потух, запаливаю сигарету. Затягиваюсь. Выдыхаю дым, а потом снова сползаю на пол. Это не сон. Точно.

Только вот… Если он научил моё сердце биться, так почему не остановил его, когда собирался уходить?

Внутри всё обрывается. «Прощай». Это слово я теперь тоже ненавижу.

========== Special story ==========

Вона носила квіти в волоссі,

І ними грався він і ще вітер.

Здавалося, давно вже дорослі,

Але кохали щиро, мов діти.

Відчинені серця, щирі очі,

Таких не так багато є в світі.

Лилися сльози щастя щоночі,

Обіцянки назавжди любити.

Будиночок на розі двох вулиць,

Паркан, плющем осіннім завитий.

Здавалося, дощі схаменулись,

Здавалося, завжди буде літо.

Лише один дзвінок телефону

І варто тільки їм захотіти

Повіяло теплом з-за кордону,

А отже, неодмінно летіти.

Не обіцяй назавжди,

Не обіцяй навічно,

Де твоє моє завтра,

У скронях вітер свище.

Не обіцяй навіщо,

Не обіцяй, не треба,

Залежить час найближчий,

Та не завжди від тебе.

І раптом все змінилось навколо:

Проблеми, ціни, сни, сподівання.

Роз’їхалися, як діти в школу,

Що першим було – стало останнім.

Їй у Варшавські спальні райони,

Йому Москву бетоном залити,

Але кохання у таксофонах

Приречене недовго прожити.

Куди ведуть строкаті дороги?

Чому ви заблукали у світі?

Вас сотні, тисячі, вас мільйони

В Ізраїлі, Канаді, на Кріті.

Є спогади про те, як було все,

Надії є на те, як все буде.

Нас доля стрімко течією несе,

Бо ми є не титани, ми люди…

Бумбокс – Квіти в волоссі

Женя.

«Избалованному мальчику надоели старые игрушки, и он нашел себе новую. Этой игрушкой стала новенькая академия, построенная как раз для таких, как он. Но там, в обществе себе подобных, ему быстро надоело, поэтому он решил перевестись в класс для простых деток и поиграться в их песочнице. Добрые, всепрощающие родители были не против, вот и разрешили любимому мальчику туда пойти. Там он встретил симпатичного мальчика и, так как был бисексуалом, решил сделать того мальчика своим парнем. Симпатичный мальчик заупрямился, но тот не сдавался и достал своего будущего парня так, что даже занялся с ним сексом».

Занимательная сказочка, да вот совсем не про меня. Если бы…

Да, не спорю, у меня была нормальная семья… лет так до десяти. Потом отец ушел к другой женщине, а мать начала планомерно сходить с ума. И это не фигура речи, она действительно сходила с ума, сначала закатывая истерики, потому что я был похож на Него.

«Просто копия», – кричала она, запуская дорогую фарфоровую посуду в стенку, а после и называя меня Его именем, обвиняя во всех грехах. На мои робкие предложения вызвать на дом психолога давала хлёсткие пощёчины и орала, что я хочу упечь её в психушку, подальше от себя. Прислуга увольнялась максимум через неделю, неизменной оставалась только няня, присматривающая за мной ещё с моего детства. Скорей всего, ей просто совесть не позволяла оставить меня один на один с человеком, когда-то называвшимся моей матерью.

Я прятался от её криков на чердаке, хорошо хоть особняк был просто огромным. Отец начислял алименты на мою кредитную карту, а сумма была ой какая немаленькая. Но это не спасало, и приходилось тайком сбегать из дома, не появляясь там неделями. Один такой раз я вышел на клуб «Вспышка». Секьюрити долго подозрительно осматривали тринадцатилетнего мальчишку, но уверенная ослепительная улыбка и немаленькая купюра, зажатая в пальцах, сделали своё дело. Насчёт улыбки – это не лесть или самовлюбленность, никогда не замечал за собой такой привычки, я просто знал, что выгляжу привлекательно и старше своих лет, чем неоднократно пользовался.

Потом пошли слушки о необычной школе для необычных и богатеньких деток. Можно, конечно, было воспользоваться денежной привилегией, но что-то внутри протестовало. Слишком уж пафосными были физиономии тех, пришедших для проверки знаний в «Синие» классы. Поэтому я попробовал поступить к «Зелёным». Но что у меня было для этого – да ничего совершенно, разве что любовь к футболу, как-то сама собой появившаяся лет в десять. Я совершенно не рассчитывал, что меня возьмут, однако, как ни странно, всё прошло отлично, и я старался сделать всё, чтобы кто бы это ни был, но он не пожалеет о своём решении.

Так в учёбе прошло два года. А потом я увидел его – вроде бы обычного, но что-то в нём манило и притягивало к себе, так что я включил обаяние на всю катушку. Странным было то, что он среагировал совсем не так, как я ожидал, не было ни ответной улыбки, ни дружелюбного рукопожатия, только хмурый взгляд карих глаз и выражение лица типа «Меня все достали».

«Ну, не хочет – и не надо», – подумал я и отвернулся, теряя интерес. Почти теряя, так как после этого услышал за спиной облегчённый выдох. И что же я сделал не так, шатенчик?

В этом году меня выбрали в помощь вместо персонала – это была своеобразная привилегия лучшим по теории, хотя не пойму до сих пор, что тут хорошего. И нужно было повести их на сдачу сначала теории, а потом и практики. Что я и сделал, а потом не смог не улыбнуться, увидев, что Миша (как представился парень) делает задания точно таким же способом, что и я, – сначала сдаёт самые лёгкие, которые можно сделать быстро, хотя бы то, что знаешь, а потом и браться за сложные. Он даже, как и я когда-то, сделал первым алгебру, пусть не самую легкую, но в начале ещё хотя б мозги варят, перерыва-то нет – тут теория всегда была чем-то вроде упражнения на выносливость.

И в конце, когда остался только он, мне захотелось познакомиться поближе. Конечно, с моим-то характером я тут же предложил ему нечто сумасшедшее: «Будешь моим парнем?» Не знаю, как бы отреагировали на это нормальные натуралы, но он сразу же неинтеллигентно попытался дать мне в глаз. Хорошо, что только попытался, а не дал, ибо перспектива стать пандой наполовину меня совсем не прельщала. Я только чудом уклонился, но от парня всё равно не отстал, не в моих это принципах, как говорится: «Бьёшь – добивай, бьют – выёбывайся до последнего». А когда была практика, тщательно пытался понять, чем же этот мальчишка смог меня зацепить, – не спорю, фигура спортивная, на девчонку не похож, разве что ростом маленький, но, думаю, последнее поправимо, какие наши годы. Коричневые волосы с какой-то рыжинкой, так что издалека кажется, будто они мелированные. Он стоял спиной, поэтому глаз я не видел, но они запомнились мне надолго. Поначалу, самые обычные, но такие чистые и пронзительные, что хочется первым отвести взгляд. Однако всё равно у него слишком скверный характер. Так что же?..

Обдумывая это, я продолжал флиртовать с Виолеттой – отличницей, старшей меня на год. И когда шатен обернулся, меня всё-таки пробило на небольшую пакость – с улыбкой одними губами прошептал: «Будешь моим парнем?» – на что он только закатил глаза, отвернувшись. А я неожиданно для себя рассмеялся, находя этот жест очень даже милым. Да, этот Миша вообще забавная личность… и удары у него четкие.