Текст книги "Начать жизнь заново (СИ)"

Автор книги: Nitka

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 34 страниц)

– Представить тебе остальных? – спросил меня Кирилл.

– М-м-м… можно, – мне оставалось только пожать плечами и смущённо улыбнуться.

– Блондинка возле Женьки – это Вика. Вик, повернись хоть, вам же с ним придётся учиться на одну профессию, – девчонка всё-таки повернулась, и я увидел, насколько странной она была:

Один глаз и ухо полностью скрыты челкой, собранной на конце розовой заколкой с бантиком. Яркие, словно покрашенные солнечной желтой краской, волосы едва-едва доставали до плеч, а справа они были заправлены за ухо. Но на лице больше всего выделялись глаза… вернее, глаз. Он был чистого голубого цвета, но не такого, как у моего соседа – аквамаринового, а скорее тёмного, почти синего. Глаз подведён карандашом, ресницы же немного слипались – скорей всего, из-за туши. На пухлых губах прозрачный блеск, а в правом ухе блестит стандартная академическая серёжка. Вдобавок, насколько я успел рассмотреть, размер груди у неё не меньше второго и взгляд такой наивный-наивный, типа «тупая блондиночка в школе». Ага, знаем мы таких блондиночек – процентов семьдесят из них далеко не дуры, просто умело притворяются, чтобы потом выдать такое, от чего остальным приходится только недоуменно хлопать глазками. Но в целом – миловидно, будь я натуралом, влюбился бы с первого взгляда и попался на удочку.

– Привет, – она мило улыбнулась, – рада, что в нашей группе новенький, думала, что на этот раз никому не удастся пройти.

– Да я и сам не ожидал, – как-то меня потянуло почесать в затылке.

Тут наш разговор перебил шатен:

– Эй, вообще-то я тут представляю наших, поболтать вы ещё успеете. Твой сосед – Ваня. Наш хмуро-мрачный тип. Не знаю, знакомы вы или нет, тем не менее ты к нему подсел. И не зыркай так на меня, Ванька, я тебе пока ещё ничего не сделал, – я нахмурился, мне ой как не нравилось это «пока». – Сидящие на первой парте двое геймеров, уткнутых в айфон, – это Алина и Никита. Не дай Бог тебе оторвать их от игры, загрызут насмерть, – на это оба, так и не отрываясь от экрана, продолжая что-то жарко обсуждать, подняли левые руки, показывая фак. – Да ладно вам, я ведь правду говорю. Ла-а-адно, меня и Женьку ты знаешь, а вот Леру…

– Я сама представлюсь! – из-за спины Кирилла выглянула…

Первое, что пришло на ум, – мелкая. Даже не мелкая, а «от горшка два вершка», так и захотелось сказать, что она попала не в ту группу. И дело не только в том, ведь кроме того, что она была мелкой, так ещё и худенькой, как спичка.

– Да, ты правильно подумал, – мелкая раздраженно махнула рукой, убирая длинные волосы назад, – мне не шестнадцать, а только четырнадцать… будет. – Выдав это, она нахмурилась, а потом с ещё большим жаром затараторила. – Но будет очень скоро, так что это не считается! В общем, я Лера. Валерия, приятно познакомиться. – И подала мне маленькую ладошку.

– Миша… – ответив на рукопожатие, я уже в который раз представился, как она перебила:

– Знаю, и вообще, перестань так смотреть, мне не нравится твой одинокий замученный взгляд.

От удивления я даже подался назад, с размаху сев на стул. Она странная… Такие длинные, ниже поясницы, волосы я не видел ни у одной даже шестнадцатилетней девушки, а черные глаза заволакивали в себя, будто омуты. Если б не это хрупкое телосложение, её можно было бы принять за цыганку или кого-то в этом роде.

– Ты снова прав, у меня прабабушка была цыганкой-гадалкой, – и, предупреждая вопрос, произнесла, – нет, я не умею читать мысли, не экстрасенс или что-то вроде этого, просто ты слишком честный и не умеешь скрывать эмоции. А по ним можно прочитать и мысли.

Офигеть… куда я попал?

– Ладно, закругляйтесь, у нас есть ещё один человек, – Кирилл, как какой-нибудь популярный шоумен, взмахнул рукой, показывая на спящую за последней партой среднего ряда шатенку. Она положила голову на скрещенные руки, а сквозь густые вьющиеся кудри были видны огромные наушники. – Это Маришка, ты не удивляйся, на первых двух-трёх уроках она постоянно спит. Учителя ей советовали даже не приходить. Кстати, нашим классным будет Виктор Андреевич, а классной комнатой – этот кабинет.

– Эм-м… а ничего, что Виктор Андреевич – женщина? – спросил я тихо, перед этим оглянувшись, нет ли учителя в классе.

– Не-а, – вмешался в разговор Женя, – я тебе уже говорил, «Он» был «Ею». А потом её вроде бросил муж или что-то такое. Но, в общем, делай так, как он хочет, нашего математика лучше не злить.

– Кого там лучше не злить? – это называется «помяни черта…»

В класс зашел учитель, до этого вышедший куда-то поговорить по телефону.

– Да вот, мне Кирилл рассказывал про свою кошку, – быстро же он выкрутился! – Я у него был один раз, вот и говорю, что её лучше не злить.

– А при чём тут математика? – мда, кажется, понимаю, почему её лучше не злить, ведь придерётся к каждому слову.

– Так ведь это летом было, мы как раз решили посмотреть, какая программа по математике в этом году будет, а тут она, ну мы и… в общем, Вы меня поняли, Виктор Андреевич, – Женя снова обезоруживающе улыбнулся. – Довольно противная кошка. Вот Кирилл подтвердит, правда?

– Да-да, – тут же подхватил тот.

Учитель фыркнул и отвернулся, а я почесал затылок – это только мне ясно, что они врут и не краснеют? Похоже, не только мне, но, как и в других классах, здесь «Один за всех и все за одного», ну или как там в этих «Трёх мушкетёрах». У всех могут быть разные междусобойчики, но поддержать своих перед другими – святое дело.

– Так, ладно, усаживайтесь по местам, сейчас начнётся урок, – учитель присел за стол, положив подбородок на скрещенные пальцы.

Через минуту звуковой аппарат школьного типа подал голос, а я сел обратно, рядом с Ваней, и задумался:

Ну не понимаю я всей этой системы: есть же разные спортивные школы, филологические и художественные университеты, так зачем это всё? Зачем собирать талантливых людей в одном месте, делить их на группы и классы? Нет, для богатых детишек это было бы как раз кстати, но для остальных… Я даже боюсь представить, сколько денег ушло на одно только устройство этого здания.

Но, думаю, ответа на этот вопрос получить не удастся. Разве что можно спросить у старика. Мне иногда кажется, что он знает всё, просто временами старательно изображает из себя дряхлого пожилого человека с крайней степенью склероза и маразма. Пфф, да я скорей поверю, что Вика – тупая «блондинко».

А ещё Женя. Вот кого-кого, а его я совершенно не понимаю. Он же натурал – это сразу видно. Так на кой ему это всё сдалось? Типа развлекаловки? А может, этот тролль «би», только больше по девочкам? Тогда что это было вчера вечером? На «пожелание спокойной ночи» мало смахивает. На нормальное, по крайней мере.

Ладно, об этом нужно подумать потом, мы знакомы всего ничего, а за такое время конкретики бывает мало, так что разберусь…

Пока я думал, пропустил вступительную речь, так что услышал только концовку:

– …ваши результаты лучше, чем в прошлом году. Учителя по практике у вас будут меняться каждые две недели, но я останусь вашим классным уже до выпуска. Кстати, Миша, тебе нужно в ближайшее время сходить к нашему медику и проколоть ухо, а если не захочешь – она выдаст тебе клипсу.

– Угу, – ответил я, подпирая рукой щёку.

Знать бы, где эта медсестра. Эх, если что, Ваню попрошу.

– С этим вроде всё. В понедельник у нас Первый звонок. Присутствие всех в обязательном порядке, иначе можете радостно помахать ручкой стипендии. Форма одежды – как обычно, и ещё, Женя, пожалуйста, хоть один раз положи свои кроссовки в шкафчик.

– Как вы можете, Виктор Андреевич?! – тут же откликнулся тот, поднимая голову с парты. – Гриндерсы – это моё второе я, они – как шарф любимой футбольной команды! Вы, как мужчина, обязаны меня понять!

Я даже восхищенно усмехнулся – давит, сволочь, по больному месту и не краснеет.

Учитель недовольно поморщился, но потом махнул рукой:

– Ладно, но по крайней мере, форму и серьги приведи в порядок.

– И это невозможно, – Женя тяжко вздохнул. – Они моё самовыражение, без пирсинга мне очень неудобно, тем более, если уж снимать – то весь, а гвоздик у меня даже на языке, вытягивать его не очень приятно.

В доказательство он подался вперёд, высунув язык на всеобщее обозрение.

Видимо, для остальных это тоже стало новостью, так как даже Вика и эти, как их, Алина и Никита оторвались от своих игрушек, чтобы взглянуть на одну несчастную серёжку. Так как брюнет сидел ко мне спиной, разглядеть его не было никакой возможности… да и желания тоже. Никогда не понимал тех, кто хочет нашпиговать своё тело всяким металлическим барахлом. А если зацепится и порвётся?! Бр-р. Ну уж нет, я уже насмотрелся в интернете всяких ужасов про эти серьги-кольца, пусть и между клипсой и серьгой выбирать не приходится. Другое дело татуировки – они моя слабость. Моя воля, сделал бы ирэдзуми*, или как там его.

Остальную часть урока мы просидели, обсуждая академию. Вернее, я расспрашивал, а мне отвечали.

– После третьего урока большая перемена, – рассказывал мне Виктор Андреевич, – которая длится двадцать минут. Тогда все идут в столовую. Она расположена на первом этаже в здании, где ты проходил практику. Блюда у нас самые разнообразные, и платят за них копейки – чисто для формальности. Перемена после пятого средняя. Тогда в столовую обычно заходят старшие классы, так как младшие либо на факультетах, либо расходятся по домам. Классный день длится до пяти часов – около четырёх заканчиваются уроки, и час на факультативы. С «Синим» классом вы почти не пересекаетесь, у них совершенно другие уроки и этажи, так что даже столкновение в коридорах – редкость, разве что в столовой. Все уроки, кроме профильных, меняются каждый месяц, что-то добавляется, что-то исчезает или просто становится меньше часов, поэтому желательно носить все тетради с собой. Их, как и сумку, выдадут на Первом звонке, это что-то вроде традиции…

Он всё рассказывал и рассказывал, а я понял, что мне действительно интересно слушать. Чудная академия. Многое из того, что рассказывала Юля ещё в поезде, подтвердилось. И про значение серёжек и всяких кулонов – например, тот, который в форме пера и чернильницы, – знак постоянного учителя и классного руководителя.

Я настолько заслушался и выпал из реальности, что даже не заметил, как прозвенел звонок. Ах да, нужно же ещё сходить к медсестре, а потом на практику. Или наоборот. В принципе, можно попросить Вику проводить в мед. кабинет, а там уже и разберёмся.

– Вик, не сходишь со мной? – я чуть улыбнулся, сложа ладони словно в молитвенном жесте.

– К медику? – догадалась она.

– Угу.

Вздохнув, девочка (хотя девочка ли?) встала, бесцеремонно подвинула Женю, который, похоже, никуда не торопился, и кивком головы приказала следовать за ней. Мне оставалось лишь повиноваться.

*Иредзуми дословно в переводе обозначает «Инъекция тушью». Узор многоцветен и богат оттенками, сложен по рисунку, символичен по содержанию, покрывает, как правило, большую часть тела.

========== Глава 28: Когда устаёшь от проблем ==========

Всё оказалось не так страшно, как я думал. Пистолет для прокалывания был не порождением ада, а медик – не помощницей Сатаны… хотя некоторые сдвиги у неё всё-таки имелись. Взять хотя бы фотографии, маленькие скульптурки и наличие одного засушенного субъекта под стеклом в форме пчелы. Заходя, я мог поклясться, как это сушеное нечто наблюдает за мной своими маленькими глазками.

В общем, школьный врач оказалась той ещё фанаткой этих насекомых, так что весь кабинет был похож на сплошной желто-черный улей. Что не мешало этому улью иметь два больших открытых окна и пропахнуть медикаментами, как бывает в больницах.

Слава Богу, что сама тётенька оказалась без видимых бзиков (ну, кроме милой шапки с пчелиными локаторами), и процесс прошел более-менее сносно, спирт – хорошее обеззараживающее.

Практика проходила в том же духе. Нашим первым двухнедельным учителем оказался какой-то дяденька с улыбкой Папы Карло. Он выглядел в точности так, как я представлял себе американских художников: в заляпанной краской простой белой футболке, потёртых джинсах с подтяжками и красной кепке поверх черных чуть волнистых волос. На ногах носки и кеды, на руках – защищающие от краски перчатки. Похоже, он носит их, даже если не собирается рисовать. Я, не таясь, с интересом разглядывал мужчину – за месяц до меня наконец дошло, что переходный возраст – далеко не такая уж смертельная проблема, а я не бесполый монстр, жаждущий секса. Просто что-то… изменилось. Не капитально, но ощутимо. А тот случай со Славой… не знаю… Может, что-то внутри, а может, это я себе всё надумал сам, и нервная система подала знак организму. Почему нет? Ведь у девчонок бывают случаи, когда они думают, что беременны, и внутренние органы поступают так, как будто всё по-настоящему. Думаю, мой случай – что-то типа этого, по-другому не объяснишь.

Так как нас было двое, художник предложил нам небольшое соревнование – кто быстрее перерисует картину. Собственно, большую распечатку картины повесили на стену, а нам выдали все принадлежности: лист бумаги, мольберт и карандаш. Никаких ластиков – одна попытка.

Одна так одна. Я на протяжении двух уроков вместе с большой переменой честно пытался в точности изобразить натюрморт и по истечении времени отдал свою работу. Посмотрев на неё, учитель одобрительно хмыкнул, а только глянув на Викину, сначала оглушительно расхохотался и с лёгким английским акцентом сказал:

– Девчонка молодец, а тебе ещё учиться и учиться. Художество – это самовыражение, а не простое изображение деталей.

Посмотрев на работу моей одноклассницы, я понял, почему он так сказал – рядом со срисованной вазой и розами лежало что-то подозрительно похожее на ошейник и два игольчатых шара. Самовыражение, значит…

Следующим уроком у нас была история, но её, так же как и алгебру, мы просидели, ничего не делая. Насколько я понял, это из-за того, что была пятница. Если бы не она, мы бы уже начинали вводные занятия, а на следующий день, получив тетради, сумку для них и всё остальное, что там ещё прилагается, начинали учить. Ну, что-что, а это остаётся неизменным – учителя никогда не верят в то, что мы запомним хоть что-то перед выходными.

Я снова задумался – странная всё-таки система. По мне, ещё и неправильная какая-то. Можно ведь провести Первый звонок уже сегодня, а сумку и всё остальное выдать с остальными вещами… Хотя отчасти я благодарен, что не выдали, иначе тот ящик моими силами даже с места сдвинуть было бы невозможно.

Когда всё закончилось, я потянулся, решив, что пора уже домой. Почти четыре часа, а на факультатив, или как там его, оставаться бесполезно. Да-а-а, хорошо, что сегодня пятница. Последним, восьмым, уроком у нас украинский язык в кабинете на втором этаже. Все, кроме меня и Вани, вышли из класса, а Женя тихо передал, чтобы домой я шел сам – он пойдёт на факультатив, так что пора подниматься.

Я только встал, как теплые руки притянули к себе за талию, а в затылок уткнулась чья-то макушка.

– Чего тебе, Вань? – не поворачиваясь, спросил я.

Как ни крути, а было немного обидно, что этот разговорчивый дурак даже слова не сказал, сколько бы я ни пытался его растормошить. Обычно всё с точностью наоборот.

– Я… ты же не перестанешь из-за этого со мной дружить?

Вопрос прозвучал как-то отчаянно по-детски, но смысла я так не понял:

– Из-за чего «этого»?

Хватка стала слабее:

– Так Вика тебе не рассказала?

Я подался назад, чтобы сначала опуститься ему на колени, заставив парня сесть на стул, а потом выскользнуть из объятий, повернуться и, упершись ладонями в парту, заглянуть прямо в глаза:

– Что не рассказала?

Мы немного поиграли в гляделки, но он сдался первым, опустив взгляд:

– Здесь я кто-то вроде изгоя… козла отпущения… ну, ты понимаешь…

От его слов глаза заволокло какой-то пеленой ярости, а я прикусил нижнюю губу почти до крови. Так, Миша, нужно успокоиться, нет смысла в том, чтобы сейчас пойти и дать им по щам, всё равно не отвянут. Присев рядом на парту, я спросил:

– С чего всё началось?

Он только пожал плечами, отвернувшись:

– Не помню уже…

Я вдохнул и выдохнул, всё и так понятно. Ненавижу такие случаи. Ненавижу смотреть, ненавижу вмешиваться. Я и в прошлой школе одну такую ситуёвину пресёк – в класс перевели забитого всеми мальчика. Естественно, сильные «самцы» с маленькой буквы и тут попытались сделать из него козла отпущения, надо же было на ком-то выпускать пар.

Я тогда болел ветрянкой, Тёмка, как сочувствующий – тоже. Но когда вышел, понял, что дело неладно. Вот терпеть такого не могу – одни избивают, а другие просто молчат и не вмешиваются.

– Это они тебя, что ли, так? – осторожно провожу по синяку на виске.

– Нет, – невесело усмехается, – с ними всё проще, мы только огрызаемся, ну, и я держусь ото всех подальше.

– Значит, отец…

Он отворачивается, а когда снова смотрит – улыбается. Да, улыбается правдоподобно, но в глазах пустота. Такая отвратительная и засасывающая без остатка:

– Прости, наверное, не стоило начинать этот разговор, – я кривлюсь, но от этого его улыбка становится ещё шире, – но всё равно, надеюсь, мы ещё свидимся. А пока мне пора на подработку, мама говорила тебе, я же устроился на работу. В общем, ладно, если что – звони.

Он поднимается и быстрым шагом пересекает пространство до двери. Я только и вижу прощальный взмах руки.

И что это было? Нежелание вмешивать в свои проблемы? Уже вмешал. Теперь на душе паршиво, и чертовски хочется курить. Привычно тяну руки к заднему карману джинсов, но там ничего не оказывается. Более того, это не джинсы. Вспоминаю, где нахожусь, и смотрю в потолок, пытаясь успокоиться. Господи, как же я задолбался решать свои и чужие проблемы…

– И кто говорил, что он не пидор? – слышится ехидное у дверей.

Словно в прострации медленно опускаю голову и различаю вошедшего. Савкин. Одно радует, теперь я знаю его фамилию.

– Ты же вроде должен был на факультативе быть? – намеренно игнорирую предыдущий вопрос.

– Нас отпустили, сказали, чтобы не морочили им голову. – Женя хитро улыбнулся, подходя ближе. – А ты чего здесь сидишь? Я уже за тобой минут десять наблюдаю. Так что?

– Он всего лишь мой друг, – соскакиваю с парты, вздыхая, – я ТАКИМ не занимаюсь.

Чистая правда, между прочим.

– Оу, понятно, так, может, пойдём уже домой?

Пожимаю плечами, сейчас все мои мысли только об одном – где достать желанную порцию никотина?

Я переобуваюсь, и мы выходим из здания. Даже не думая, сразу направляюсь в другую сторону.

– Ты куда? – догоняет меня брюнет.

– По делам, – равнодушно отвечаю ему.

В груди просыпается заткнутое куда подальше раздражение, хотя я по-прежнему стараюсь сохранить равнодушный вид. Понимаю, что всё равно не отстанет, поэтому иду быстрее – чем быстрее мы доберёмся до дома, тем скорее я смогу закрыться в своей комнате от этого придурка. А ещё щенки…

Мы идём молча ещё минуты две, но потом я, задумавшись, спрашиваю:

– Как получилось, что вы взяли Ваню в оборот?

Женя сначала рассеянно чешет репу, замедляя ход, потом бормочет что-то нелицеприятное, а под конец догоняет меня, приноравливаясь к быстрому шагу. Это что было? Творческий ступор?

– Честно, я не помню. Скорей всего, он что-то сказал, и Кирюхе это не понравилось. А Кирилл тот ещё идиот – если человек ему сразу не пришелся по вкусу, то у него с ним холодная война. Он у нас конфликтная личность, – на мой хмык парень только засмеялся. – Я серьёзно, ты просто его не знаешь.

Ну да, я тут вообще никого не знаю, да и моего арендатора в том числе. Может, у него шкаф полон скелетов.

Мы дошли до небольшого захудалого магазинчика – что само по себе удивительно в этом районе.

– Подожди здесь, – попросил у своего спутника, подсчитывая деньги, которые, слава Богу, успел прихватить с собой. Сотня… ну ничего, хватит, я же не десять блоков покупать собираюсь.

– Хорошо, – и улыбнулся так, будто я попросил его сделать что-то пошлое.

Блин, не пойму, как он умудряется так извратить слова, жесты, их значение, что они начинают казаться неприличными и самому произносящему?

Заверив продавщицу, что я уже совершеннолетний и никаких отклонений со здоровьем не имею, купил блок дешевеньких сигарет.

– Это что? – тупо спросил меня Савкин.

– Сигареты, – ответил, смотря на него как на умственно отсталого. Спасибо Славе, теперь этот взгляд получается у меня на «отлично». – Ты что, думал, что я в магазин за хлебом и окорочками бегал?

Судя по всему, действительно думал. Я хмыкнул:

– Учти, Савкин, я совершенно не хозяйственный человек. Только убираться и стирать умею.

Через секунду он пришел в себя, нагло ухмыльнулся и выдал:

– Не переживай, прорвёмся! – угу, так я и поверил. – Кстати, можешь идти без меня, мне ещё кое-что нужно сделать.

Я пожал плечами – мне как-то до одного места – сам так сам. И, не оглядываясь, пошел по дороге домой.

Там меня встретили две пары голодных глаз, так что сперва пришлось накормить собак.

– Сейчас, подождите минутку, – рассмеялся я, наблюдая за «попрошайничеством» моих питомцев, – насыпав корма и налив в специальную выемку воды, услышал звонок – он раздавался от ворот. Кто пришел – и гадать не надо – сцена возвращения блудного арендатора наяву.

Поэтому я, надев летние шлёпки, потопал к воротам, открывая замки. На пороге стоял Женя с большим мешком за плечом. Сейчас он напоминал помолодевшего Деда Мороза, которого заставили оторваться от летних каникул и нести детям подарки в нерабочее время.

– Ну, что застыл? – насмешливо сказал он. – Впускай меня, что ли.

Хмыкнув в ответ, я наигранно услужливо поклонился, приглашая внутрь. А когда мы зашли, одноклассник опустил завязанный мешок на пол. Любопытные щенки, как всегда, выбежали посмотреть, кто же там пришел, и теперь, как и я, с любопытством взирали на странный предмет, стоящий посреди коридора. Да уж, мешок был действительно большим, но едва слышный шелест настораживал.

– И что это? – подозрительно кошусь на парня, не вещи же он свои притащил.

Брюнет быстро развязал ленту и жестом фокусника показал внутренность.

– Я же говорил, что моему парню курить вредно. Поэтому начнём твоё приобщение к прелестям современного мира.

Господи, убейте меня. Хотя лучше сначала его, а потом меня, я так буду меньше в аду мучиться.

В мешке лежала сотня, если не больше, леденцов на палочке…

========== Глава 29: «Нечто» идёт в гости ==========

Прошло немногим больше двух недель с тех пор, как я отсидел первый день в академии. Удивительно, как быстро течёт время… Удивительно, как я ещё не убил своего сожителя с его сумасшедшими выходками. Он притащил в зал на первом этаже здоровенный телевизор и провёл к нему кабельное. С помощью небезызвестного курьера, конечно. Так что теперь часами сидел у телика, обложившись подушками на диване. Мне от этого, в принципе, только польза. Старик вообще сказал, что меня безбожно обставили с платой за проживание. Я взял всего лишь семьсот гривен, а надо было полторы тыщи, не меньше. Ну да, ну да, говорить все могут, но я-то не белая акула бизнеса или коренной киевлянин, так что помню только, как отец рассказывал про какого-то парня, который снимает обогреваемую газом трёхкомнатную квартиру в Донецке и платит за это восемьсот с копейками. Вот на это и ориентировался – газа-то здесь нет, два слова – Летний дом. Чую, зимой ещё не раз от холода завоем. Хотя теперь понятно, почему та девушка так легко согласилась на запрашиваемую мной цену.

Ну, ладно, это ещё цветочки, а вот ягодками было нечто другое. Чупа-Чупсы. Мне кажется, я теперь могу по запаху определить, какой у них вкус. У Савкина появилось новое то ли развлечение, то ли невьебенная гениальная идея – кроме доставания просьбами стать его бойфрендом, отучить меня от курения. Ага, да фига с два. Но он всё равно пытался, и как только видел в моих губах сигарету, тут же проворно выдергивал её, заменяя предварительно распечатанной конфетой. Я мог скрипеть зубами от злости, раскусывая ни в чём не повинный леденец на мелкие части, но нарушитель спокойствия успевал благополучно скрыться, зная, что в этот момент меня лучше не трогать. Дошло до того, что перед тем, как закурить, я начал, словно какой-то нагадивший школьник, беспокойно озираться по сторонам.

Единственным спасеньем стало утро. Да, в полчетвёртого утра мое личное наказание ещё спало, а я мог спокойно выйти на веранду и не спеша закурить, наблюдая за дымом, исчезающим где-то вверху. Мы договорились, что сосед будет вставать раньше и выгуливать щенков. Самое удивительное, что парень согласился, не требуя ничего взамен, даже странно…

– Миха, не спи, чай остывает, – окликнул меня парень, вырывая из воспоминаний.

– Угу, – откликнулся я, зевая.

Да-а-а, хорошо-то как, воскресенье. Выходной день, в который старик меня совершенно не беспокоит, а значит, можно хорошенько выспаться, до последнего валяясь в постели. И в академию не надо.

Кстати, о ней – это оказалось весёлое место. На Первом звонке собрались все, и я удивился количеству учеников. Их насчитывалось довольно мало – человек сорок, которым за пятнадцать, чуть больше детей. У нас на факультатив по математике и то больше человек ходило.

А уроки проходили весело, не случалось никаких занудных лекций и т.д. и т.п. Да и учителя – золото, умеют же заинтересовать своим предметом. В классе я, ну, не то чтобы хорошо подружился, но вполне прилично познакомился со всеми. Каждый из них – невероятная личность, а в своём деле просто гении. Иногда я даже удивляюсь, и как меня только взяли? Да, признаю, Женя в футболе так же был мастером, и сразу становилось видно, ему этот вид спорта нравится до безумия. Даже у меня в доме завалялось несколько его футбольных мячей…

– Блин, да где ты сегодня витаешь? Или мне нужно как Спящую красавицу разбудить тебя поцелуем? – словно издалека донёсся до меня голос.

– Не надо, – морщусь, «возвращаясь» в реальность, – обойдусь.

Он только хмыкает, макая бублик в кофе. Сегодня, наверное, тот редкий день, когда наше утро не начинается под крики «Свали нахер, извращенец грёбаный» или что-то в этом роде.

– Ми-и-иш, тебе не надоело запираться по вечерам у себя в комнате?

– Нет, – отвечаю коротко, пожимая плечами.

Ну да, а что ещё делать – с работы я ушел, хотя тёть Оля сказала, мол, если нужны деньги, я могу обращаться в любое время. Оставалось учить уроки и рисовать. А так как я не люблю, когда меня прерывают за этими занятиями, двери закрываю на замок.

Мистер позитив, сидящий напротив, похоже, всё-таки не до конца проснулся. Чем ещё объяснить нахмуренную опухшую физиономию – я не представляю. Небось допоздна сидел, ужастики смотрел.

Женя, мда. Самый непонятный парень из всех, кого я встречал. Чего он добивается, чего хочет – непонятно. Характер тоже непонятный. Поведение – аналогично. Он мог сидеть спокойно, ни на что не обращая внимания, а мог на заполненной людьми улице кинуться с уговорами стать его парнем. При этом ещё и учится на своих ошибках, зараза, поэтому меньше получает по щам и больше доставляет мне неприятностей. Моя воля – убил бы, закопал и станцевал чечётку на могиле.

Вдруг к нам позвонили. Ну и кого занесло сюда в девятом часу утра?

– Я открою, – брюнет встал и, зевнув, пошел в коридор.

Да пожалуйста, я что, против.

Послышался звук открываемой двери, а через несколько секунд голос соседа:

– Ми-и-и-их, это, кажется, к тебе.

С тяжелым вздохом пришлось подняться, обуться и выйти. А на пороге ворот меня ждало Нечто. К тому же это Нечто было в тройном количестве и при тщательном осмотре вполне узнаваемо:

– Юля? Вы что здесь делаете?

– Мы к тебе в гости, – деловито ответила та, отстраняя Савкина и проходя во двор.

Мне же оставалось только недоуменно осматривать «гостей». Волосы всех троих были покрашены в ярко-розовый, причем это именно краска, а не парик. На щеках по три полоски, прям как у главного героя из «Наруто», а в глазах линзы с вертикальным зрачком. Кроме того, одежда, как у строителей – желтого цвета с чёрными вставками.

– А что, м-м-м… это? – я жестом обвёл всех троих.

– Косплей, – проинформировал меня вместо девочки один из близнецов.

– Понятно, – только и смог выдать я, – тогда проходите.

– А что такое этот косплей? – тихо спросил Женя, смотря на Юльку и близнецов, как на ненормальных.

Я только неопределённо махнул рукой – непосвящённым лучше не знать, здоровей будут.

– Ва-а-а-а! У тебя ещё и собачки, – послышался восхищённый вопль, и пришлось поспешить внутрь.

Уже примерно представляя себе характеры этой троицы, я побоялся оставлять их один на один с псинками и моим домом вообще.

В коридоре мои гости обнаружились на полу, на корточках. Брюнетка… в принципе, бывшая брюнетка чесала Шики пузо, а двое близнецов, тем временем, осматривали подозрительно косившегося на них Локи.

– Это наши протеже, – наконец заявил, кажется, Саша.

– Не протеже, а собачьи обличья, – с такой же умной физиономией перебил его Влад, – одно из дзюцу*.

– Скорее анимагическая форма, – перебила Юля.

– А может, они из параллельного мира, – добавил ещё одно предложение другой близнец. – Они наши клоны из другого мира, где живут только собаки. И прибыли сюда на звездолёте, чтобы предупредить всех, что скоро прибудут гуманоиды с другой вселенной для захвата этой планеты, так как их ресурсы уже подходят к концу…

– Слушай, ты не пробовал писать книги? – поинтересовался Женя, облокачиваясь на дверной косяк.

– Пробовал, – ответил вместо парня его брат, – но вам ещё рано такое читать… – потом он поднялся, со всех сторон осмотрел моего арендатора и задумчиво сказал. – А ты случайно не…

Окончание фразы никто из нас так и не услышал, так как брюнет быстро закрыл близнецу рот рукой и утянул его на улицу, закрыв за собой дверь.

– Это что было? – не понял я, недоуменно смотря на то место, где до этого стояли Савкин и Влад.

– Похищение, – констатировала Юля. – Саш, пойди вырви свою вторую половину из лап дракона, личный робот-убийца мне ещё нужен.

– Yes, Your Highness**, – кажется, этот тоже не ушел далеко от «Лорда».

Но Саша не спешил подниматься, играя с Локи в гляделки. Говорят, что, когда смотришь собаке прямо в глаза – бросаешь ей вызов, но, видимо, он этого не знал. Или наоборот…

В общем, «дракон» и «робот-убийца» вернулись быстрее. Причём оба с подозрительно невозмутимыми лицами.

– Ну и? О чём вы там болтали? – полюбопытствовал я.

– Это тайна, – Женя растянул губы в лукавой улыбке, заставляя меня почувствовать, что вопрос был пошлого характера.

– Извращенец, – только и буркнул я, понимая, что бить бесполезно.

Это как в анекдоте: «Родители постоянно выбивают из меня дурь. Но я знаю, где взять ещё!» В данном случае роли родителей отводятся мне, но где он эту дурь берёт – понятия не имею.