Текст книги "Боевая Академия: Книга Судьбы (СИ)"
Автор книги: Непьющий философ
сообщить о нарушении
Текущая страница: 29 (всего у книги 62 страниц)
30
Утро выдалось жестким. В половине седьмого коридоры громко загудели, стены завибрировали, решетки дверей с оглушительным лязганьем поехали в стороны. Тюремщики быстро разбегались по этажам, зычно крича:
– Хватит дрыхнуть, подъем! Берем туалетные принадлежности, выходим из камер, и встаем цепочкой. За первое нарушение дисциплины пинок под зад, за второе – удар в зубы. Не спим, ребята, пошевеливаемся!
Дима открыл глаза, молодцевато соскочил с койки, и чуть не сломал себе ногу, забыв, что он на верхнем ярусе. Между тем Старый Морган и второй, темнокожий, тоже начали не спеша собираться. Дождавшись, пока до них дойдет очередь и дверь их камеры откроется, все трое вышли наружу, присоединившись к длинной очереди людей, двигающихся по направлению к душевой.
Душевой здесь называли огромное, чуть ли не в половину тюрьмы, помещение, разделенное перегородками. Следуя примеру остальных, Дима разделся, оставив тюремную робу под присмотром одного из надзирателей, обернул вокруг бедер полотенце, и занял место между несколькими заключенными за одной из перегородок. Сверху лилась не очень горячая, а скорее еле теплая вода. Пока студент намыливался, рядом появился Гвеллин в таком же наряде.
– Здорово, – привычно буркнул он, словно они находились в родной общаге, а не в исправительной колонии.
– Привет. Тебя там вчера не зашибли?
– Не, все норм. Ну, что, встретился со Старым Морганом?
– Да, только поговорить нам особо не дали. Сейчас нас поведут завтракать, попробую развести его на беседу. Ты тут тоже смотри, не зевай.
– Было бы проще, если бы вместе сидели.
– Ария сказала, что если бы нас вдвоем пихнули в одну камеру, это выглядело бы подозрительно. Не волнуйся, я что-нибудь придумаю.
Занятые разговором, они не заметили, как в дверях душевой появился массивный, заросший волосами двухметровый громила. Большая часть заключенных, завидев его, тут же начала торопливо хватить полотенца и разбегаться, а он обстоятельно огляделся, и направился прямо к студентам. Подойдя ближе, здоровяк окинул Диму оценивающим взглядом, скривился, посмотрел на Гвеллина, расплылся в гаденькой улыбке, и разжал руку. Кусок мыла упал на пол.
– Слышь, милашка, я тут мыло уронил, – прорычал он, нависая над гномом. – Подними.
– Да не вопрос, – Гвеллин скинул полотенце, и нагнулся. Послышался стальной лязг. Громила выпучил глаза, Дима прижал ладонь ко рту, и оба замерли, разглядывая сверкающую кольчугу, что была обернута вокруг пояса гнома и спускалась вниз, до колен.
– Это что? – выдавил из себя второкурсник.
– Я же говорил – у нас тюрьмы похуже ваших, – Гвеллин сунул мыло хозяину, и поднял полотенце. – Пошли хавать.
Столовая не уступала душевой по размерам. Пока наверху в защищенных стальной сеткой коридорах стояли надзиратели, заключенные брали подносы, выстраивались к окошку выдачи пищи, получали еду, и рассаживались за длинными, деревянными столами с жесткими, неудобными скамейками. Большинство узников оживленно переговаривались, украдкой косясь на тюремщиков, обменивались вещами, или делились едой. Заняв свое место в очереди, Дима с отвращением посмотрел на недоваренную твердую кашу и кусок мяса, срезанный, наверное, с самой крошечной карликовой коровы, которая только нашлась в мире. Даже горбушка черствого хлеба смотрелась не очень надежно, а уж про поносного цвета бурду, которая совсем не была похоже на чай или кофе, уже и говорить нечего.
– Могу добавить пирожки с протухшими грибами, – равнодушно сообщил повар, накладывая такую же порцию Гвеллину. – Если желудки крепкие.
– А кетчуп? – спросил гном.
– Кетчуп? Не нужен тебе кетчуп! – повар взмахнул ополовником, студенты едва успели пригнуться. – Достали уже со своим кетчупом!
Свободных мест осталось немного, но одно из них было рядом со Старым Морганом. Кивнув на прощание гному, Дима сел возле своих сокамерников. Те оглянулись на него, и ненадолго замолчали, старательно пережевывая пищу.
Наконец, темнокожий перестал жевать, и тихо спросил:
– Эй, Морган, так что там с нашим планом побега? Точно все получится?
– Я говорил, что только если ты не передумаешь, – Морган не глядел на надзирателей, но Дима готов был поклясться, что краешками глаз он внимательно наблюдает, на обратил ли на них кто внимания. – Ты парень надежный, Дик, тебе я могу довериться.
– Тэд вроде сказал, что тоже хочет с нами, – заметил Дик.
– Но ведь Тэд охранник!
– Ну, и что? Ему здесь не нравится.
"Ни фига себе, удача!" – подумал Дима, не переставая грызть хлеб, уже давно дошедший до твердости сухаря. "Оказывается, в камере Моргану не так уж и весело, как это описывала Ария. Нужно не упустить шанс!"
Но как заставить опытного, прожженного жизнью уголовника позволить присоединиться к нему? И не просто заставить, а еще и быть тебе благодарным?
– Меня на воле ждут мои внуки, – вздохнул Морган. – Я пообещал старшему, что вернусь, когда ему исполнится восемь. А я ведь такой человек, что если даю обещания, то всегда их выполняю.
– Всех нас кто-то ждет, – солидно кивнул Дик. – Что скажешь насчет вчерашнего новенького? Он вроде парень ничего, да?
"Интересно, вы вообще в курсе, что я рядом с вами сижу, и все слышу?"
– Посмотрим. Эй, Сталкер, подсаживайся ближе. Как еда?
– Не очень, – честно признался Дима. – Дома лучше.
Дик прыснул, и даже Морган не удержался от улыбки.
– За что взяли? – спросил он. – Можешь не говорить, но пока мы не поймем, что ты за птица, мы не сможем тебе доверять.
– Свернул шею одному парню, что приставал к моей младшей сестренке, – эта легенда уже была заготовлена у Димы заранее. – Но у него отец оказался важной птицей. Вот, меня и упрятали сюда до суда, чтобы папаша своих людей не прислал мне кишки на лопасти намотать.
– Значит, сестру защищал? Похвально, – одобрил Морган. – Но за то, что силу не рассчитал и у человека жизнь отнял – идиот.
– У нас в Хорме все друг у друга по любому поводу жизнь отнимают, – отмахнулся Дима. – Получается, что все идиоты.
– Да, в Хорме сейчас жарко. У меня там дядя живет, недавно на свиданку приходил, – охотно включился в разговор Дик. – Говорит, чуть ли не каждый день бандитские перестрелки, ужас вообще.
– А я слышал, что вроде две банды мириться собираются, – закинул второкурсник пробную удочку. – Только вот друг другу не доверяют, поэтому дело туговато идет.
У Моргана дернулся кадык, но он промолчал, поднялся, и понес свой поднос с остатками еду к мусорному контейнеру, куда заключенные выбрасывали объедки. Дик тоже побежал следом, хотя на его подносе еще оставалась добрая половина завтрака. Дима остался на месте, жуя кашу и сосредоточенно размышляя о том, что ждет его в будущем.
*************
Так и потянулись длинные, скучные дни. Распорядок у заключенных был не особо интересный, но зато насыщенный – каждый день нескольких заключенных забирали на кухню мыть посуду, а остальных гнали на исправительные работы, заставляя убирать территорию, вымывать полы или подкрашивать стены. Дима старался не отставать от Моргана и Дика, напряженно ловя каждое их слово, но они разговаривали лишь вечером, в камере, когда перед отбоем выдавалось пара свободных часов. Да и то, мало, Морган больше читал книги, а Дик молотил грушу. Время от времени Моргану приносили стопку писем, и тогда он одевал очки, садился за стол, внимательно читал и отвечал на каждое, но при этом Дима ни разу не видел, чтобы он спросил у них мнения, или поделился чем-нибудь забавным. Все попытки заговорить с ними заканчивались провалом, оба сокамерника с интересом слушали слегка перекрученные истории о разгульной общажной жизни, но никогда не рассказывали о себе.
Три дня о плане побега не было ни слова, и второкурсник уже решил, что Морган передумал, но все выяснилось очень скоро. На четвертый, проснувшись по сигналу, Дима обнаружил, что Морган уже сидит за столом, и что-то усердно пишет, а потом прячет листок бумаги в стоку писем. Догадка подтвердилась уже за завтраком.
– Эй, Дик, – дождавшись, пока столовую наполнит стук вилок об тарелки и оживленные голоса, Морган отодвинул свой поднос, и положил на стол этот самый листок. – Я очень много думал, изучал нашу тюрьму, и, наконец, набросал самый лучший вариант для побега. Смотри, здесь мы идем. Здесь мы бежим. А здесь мы уже на воле.
Темнокожий сдвинул брови, изучая план.
– Не понял, а почему мы козлы?
– Я больше ничего рисовать не умею, – вздохнул Морган. – За стенами тюрьмы нас будет ждать мой сообщник. Вернемся в Хорм, и заляжем на дно, а потом, как шум утихнет, ты поможешь мне наладить кое-какие дела, а я взамен организую тебе билет домой. Если, конечно, не захочешь остаться.
"Реально крутой план" – подумал Дима, пытаясь разжевать уже резиновое вареное яйцо. "Мне аж самому захотелось поучаствовать"
– Только мы вдвоем? – уточнил Дик, проводя пальцем по схеме.
– Брать с собой больше человек опасно. Да и рискованно. Мало ли, кто может нас сдать ради того, чтобы ему скостили срок. Я хочу выйти, а не сидеть здесь лишние три года.
– Тогда я с тобой. А вот это вот, что за черточки?
В этот момент сидящий рядом Гвеллин насторожился, и двинул Диму ногой под столом. Второкурсник скосил глаза, и увидел, как к ним приближается один из надзирателей, вечно недовольный всем мужик по фамилии Перкинс, срывающийся на заключенных по пустякам, и отчаянно мечтающий поймать кого-нибудь за серьезным преступлением, чтобы его повысили по службе. Увлеченный объяснением Морган и внимательно вникающий Дик не заметили его, что стало для обоих большой бедой.
– Эй, смотрите, у нас тут заговорщики! – от громкого голоса заключенные подпрыгнули, а Перкинс ловко схватил со стола лист бумаги. – Ага, я так и думал, план побега. Что же ты, Морган, тебе ведь всего семь лет осталось, чуть-чуть считай, а теперь, похоже, придется увеличить их до двенадцати.
– Отдай! – Дик потянулся за чертежами, но его рука повисла в воздухе, когда он увидел, как к ним приближаются трое тюремщиков с явным намерением скрутить заговорщиков.
– Этого в карцер, – Перкинс кивнул на Моргана, что сидел с бледным лицом. – А дружка его отправьте на кухню пол языком вылизывать. Чтобы неповадно было.
У них был всего один шанс, и его никак нельзя было упустить. Дима мигнул гному, а когда Гвеллин сжал кулак, поднялся с места.
– Эй, раз уж вы здесь, то я бы тоже хотел сказать вам пару ласковых слов! – возмущенно заорал он. – Какими помоями вы нас кормите?
Перкинс удивленно повернулся.
– А ты чего разбушевался?
– Чего я? Да разве это кофе? Это больше похоже на тосол, или тормозуху, как по вкусу, так и по запаху. А это разве суп? Да моя бабушка такой отравой свиней кормила, и то переживала, чтобы они не сдохли! Вы за кого нас держите, чтобы пичкать нас несъедобной гадостью?
– Возмутительно! – бухнул Гвеллин, воздевая руки, и заставляя остальных тоже прислушаться к разговору. – Никакого уважения! Вертухаев на перо!
– Заткнись! – заорал Перкинс, брызжа слюной. – Этих двоих тоже в карцер! А вы чего смотрите? Уткнулись в свои тарелки, и…
Остаток фразы так и не прозвучал, потому что Дима сделал движение рукой, и весь едва теплый кофе выплеснулся прямо в лицо надзирателю. Пока тот яростно вопил, выплевывая напиток, студент переплел пальцы, невидимый кулак треснул тюремщика по затылку, и Перкинс упал грудью на стол, прямо лицо в тарелку Моргана. Листок с планом побега выскользнул из ослабевших пальцев, и залетел под скамью.
Для остальных заключенных это тоже стало сигналом к действию. Сидячий образ жизни довел этих людей до состояния бомбы замедленного действия, и всего лишь небольшого примера было достаточно, чтобы весь заряд сдетонировал. Стены тюрьмы содрогнулись от криков, а потом в тюремщиков полетела еда и посуда.
– Быстро! – Дима толкнул Гвеллина. – Прикрой меня!
Сам он полез под стол, лихорадочно ища глазами листок. Гном расправил плечи, поднял скамью, и нанес мощный удар несущемуся мимо тюремщику. Потом отбросил ее в сторону, хрустнул кулаками, и локтем в челюсть сбил с ног кинувшегося на него другого заключенного. Драка с надзирателями быстро перешла в личные разборки, все недовольства выплеснулись в один миг. Пока вертухаи торопливо собирались у дверей в столовую, чтобы ворваться туда одним отрядом, зеки начали молотить друг друга, избавляясь от копившейся неделями негативной энергии.
"Вот он" – Дима нашел листок, но не успел протянуть к нему руку, как сверху шмякнулось чье-то тело, и под стол залетел целый ворох бумаг, исписанных писем и рисунков, который и похоронил под собой чертеж плана побега. Второкурсник матернулся, и начал быстро разгребать получившуюся кучу, но в спешке совершенно забыл, что именно было изображено на схеме Моргана. Теперь все листки были для него одинаково непонятны, и вычислить нужный не представлялось возможным.
"Ладно, хрен с ним" – проклиная всех чертей, Дима схватил первые три листка, и запихнул их себе в рот.
Ударами могучего локтя отправив в нокаут еще двоих заключенных, Гвеллин мельком заглянул под стол, чтобы проверить, как дела у друга. Увиденное повергло его в шок.
– Ты чё, долбанулся? Ты чё делаешь?
– Мргхм! – яростно промычал Дима, работая челюстями, как китайская таможня. – Архмгм!
Пожав плечами, гном схватил солонку и перечницу, сунул все это под стол, и встал в стойку. Прозвучал звонок, двери открылись, и тюремщики ворвались внутрь, оперативно разбиваясь на группы и успокаивая зеков ударами резиновых палок по башке и другим частям тела. К особо упрямым применялись электрошокеры.
Темнокожий Дик не продержался и десяти секунд, Морган сдался сам, смиренно подняв руки. Понимая, что отведенное другу время еще не закончилось, Гвеллин решил биться до конца, и стянул с пальца кольцо-артефакт, которое уберег от изъятия, объяснив тем, что как-то по-пьяни намазал его клеем, и теперь оно намертво осталось при нем на всю жизнь. Превращение обычного человека в низкорослого, обросшего буграми мышц коротышку и дало ему нужный запас времени. Пока растерявшиеся тюремщики таращились на это чудо, гном взял свой поднос, и пошел в атаку, размахивая им направо и налево, целясь в челюсти и ноги, и сбивая людей на пол, как кегли. В этот момент очнувшийся Перкинс дико заверещал, выхватил из рук своего остолбеневшего коллеги электрошок, подскочил к гному, и шарахнул его зарядом в спину – Гвеллин покачнулся, зарычал, и двинул надзирателя ногой в пах. Лишь второй заряд, направленный в шею, и третий в бок уложили его самого.
– Фух, блин, – Дима вложил последние листки между двумя кусочками хлеба, слегка посолил сверху, и проглотил, напоследок сыто рыгнув обрывками. – Вот это я понимаю, питательный завтрак.
*************
На пятый день явилась Ария, и потребовала выпустить из карцера "зачинщиков бунта", договорившись с самим начальником тюрьмы. Когда Дима вернулся в камеру, он ожидал хоть какой-нибудь благодарности, но Старый Морган и слова ему не сказал, полностью углубившись в свои письма. Зато Дик прямо-таки лучился щенячьим восторгом.
– Слушай, брат, вот это было круто! – заявил он, пока второкурсник забирался к себе на койку. – Мое тебе уважение и респект на весь оставшийся срок! Ты точно не рос на наших улицах?
– Я рос на своих, – пробурчал студент, разочарованный тем, что тот, кого он спас от наказания, обращал на него не больше внимания, чем на ползающую по потолку муху. – Все, отстань, я спать хочу.
Но поспать не удалось, спустя пять минут явился надзиратель, и сообщил:
– Дуглас, на выход, к тебе посетитель.
Переговорная комната тоже стоила отдельного описания – это было большое помещение, разделенное ровно посередине бетонной перегородкой на две половины, а одна из половин такими же перегородками была разделенная на отдельные кабинки. Диму ввели в свободную, он сел на стул, и снял со стены трубку телефона, глядя через стекло кабинки на сидевшую с той стороны Арию.
– Выглядишь неважно, – сказала сирена вместо приветствия. – Кстати, если тебе интересно знать, то у ваших девчонок все хорошо. Уже почти собрали дракона, готовятся к Чемпионату.
– Спасибо, – мрачно поблагодарил Дима. – Передать ничего не просили?
– Я им ничего не сказала. Так, взглянула одним глазком, и сразу сюда. Вот, привезла вам с гномом творожку, яблок, конфеток. Как успехи?
– Да вообще никак! Этот Морган непробиваемый какой-то! На контакт не идет, разговаривать не хочет, только и делает, что сидит, да в свои письма втыкает. Я ему может даже жизнь спас, а он и этого не заметил!
– Плохо, – Ария задумчиво покивала головой. – У меня там подготовительная работа идет полным ходом, а у вас завал. Очень плохо. С кем-нибудь общается?
– Только с Диком.
– Это кто?
– Третий, что с нами сидит.
– Третий, говоришь? Ну, все понятно. Тебе надо избавиться от этого Дика. Тогда вы останетесь вдвоем, и у Моргана не будет выбора, кроме как довериться тебе.
Дима сдвинул брови вместе.
– Избавиться? В каком смысле избавиться?
– В прямом, – пожала плечами сирена. – Отправь его на лечение, или в карцер, придумай что-нибудь. Только поскорее. Как только отправишь – я договорюсь, чтобы к вам перевели Гвеллина, и тогда вы вместе сможете окучить Моргана намного быстрее. Скажете, что у вас идеальный во всех отношениях план побега, пообещаете ему, что поможете на воле.
– Понятно, – хмуро ответил второкурсник. – Вот только одна беда – я сам этого плана нихрена не знаю, только слушаю, как ты говоришь, что все под контролем.
– Ты мне не доверяешь? – изумилась Ария, и вдруг обиженно всхлипнула. – Ну, вот почему все парни такие злые? Стараешься для них, стараешься, а они тебе такое говорят!
– Эй, ну ты чего? – Дима почувствовал себя неуютно. – Хорошо, извини.
– Да ничего, извиняю, – мгновенно переменившись в настроении, сирена заложила ногу на ногу. – Если так будет лучше, то я расскажу тебе план. Для начала, все зависит от твоих друзей-близнецов. Если они сделают все, как надо, то…
Неожиданно в трубке раздался негромкий, характерный щелчок, означающий, что включилась прослушка. Ария замолчала, потом подмигнула, и выдала в трубку томным голосом:
– Милый, ну когда ты уже домой приедешь? Мои колени уже зажили, а мои волосы так соскучились по твоим грубым рукам!
Снова щелчок. Тюремщики, не выдержав такого издевательства, отключились.
– … то я пришлю тебе письмо, где будет зашифрован подробный отчет, – продолжила сирена как ни в чем не бывало. Обалдевший Дима приоткрыл рот. – Шифр простой – читаешь две первые буквы каждого слова, но каждое третье пропускаешь, а все даты – это время. К письму я приложу безобидный детский рисунок, где будет изображена схема подземных тоннелей. Изложишь все это Старому Моргану, и посмотрим, так ли он глуп, чтобы отказаться.
– Я понял, – второкурсник заерзал на месте. – А вот ты сейчас просто ради дела, никаких мыслей?
– Ты о чем?
– Ну, эти твои нежности, про колени и волосы.
– Ты, видать, забыл уже, как мы моряков приманивали, а потом их пожирали? – засмеялась Ария. – Хотя, чего это я, в тюрьме особенно хочется, правда? Я тебе так скажу: отучись в Академии, получи квалификацию, вернись в Лонтарию, устройся на службу в мой отдел, выполни пару заданий в горячих точках, и тогда я с удовольствием поговорю с тобой на эту тему где-нибудь в отдельной комнате с большой кроватью.
– Ладно, – приуныл Дима. – Просто спросил.
– Не кисни, студент. Я старая, ты молодой, для меня прежде всего карьера, а для тебя тусовки. Могли бы попробовать, но зачем начинать, если уже понятно, что ничего не выйдет?
– Не такая уж ты и старая. Сколько тебе, двадцать семь? Или двадцать восемь?
– Двести тридцать пять, – второкурсник не сдержался от крепкого слова. – А чего ты удивляешься, не знал, что ли, что сирены долгожители, а их красота сохраняется даже тогда, когда им половина тысячи исполняется? – Ария посмотрела на часы, и вздохнула. – Заболталась я с тобой, мне уже ехать пора. Скорее всего, я уже не смогу вырваться, так что встретимся на воле.
– Ты только дождись меня, – пробурчал Дима.
– Ой, милый, ну конечно, я тебя дождусь, и не изменю тебе с кавказцем, – показав ему язык, Ария повесила трубку, и направилась к выходу.
**************
Гвеллину в камере не нравилось, время от времени на него даже накатывали приступы ярости от долгого нахождения в замкнутом пространстве. В очередной раз после такого приступа, когда трое сокамерников опять лежали по разным углам без единого движения, гном присел на свою койку, потер массивный подбородок, и задумался, рассматривая заглядывающую в решетчатое окно луну.
Эта же луна освещала и находящуюся неподалеку деревню, и тюремный автобус, и связанного по рукам и ногам водителя, раздетого до трусов и упрятанного под одно из сидений.
– Все, я готов, – Валера застегнул куртку, и надвинул на лоб кепку. – А ты?
– Я тоже, – Ваня поправил на себе рабочий комбинезон, и сунул в рот соломинку. – Заводим.
Взбешенные тем, что сирена их бросила, и устав ждать, пока дело сдвинется с мертвой точки, близнецы придумали свой собственный план. Он состоял в том, чтобы одним разом вытащить из тюрьмы и Диму, и гнома, и Моргана, не тратя времени на пустые уговоры. Для этого была разработала простая, но в то же время очень дерзкая схема. Налет на машину из прачечной принес вклад в виде двух униформ тюремщиков, а небольшая попойка с местными трактористами привела в команду две пары лишних рабочих тел с необходимыми в таком случае водительскими навыками. Силовое решение вопроса будущие боевые маги целиком и полностью взяли на себя.
По плану, трактор должен был проломить стену, тем самым выполнив сразу два дела – отвлечь охрану и обеспечить ход внутрь. Затем быстрый поиск друзей, вытаскивание их из камеры, вывод наружу, и благополучное исчезновение при помощи автобуса. Огромные дыры в схеме близнецы то ли не заметили, то ли решили, что не будут обращать на них внимания, заменив умственные тонкости своими способностями к кардинальным мерам. Но зато уже настроились на то, что по возвращению в БАМ история их подвига разлетится сарафанным радио, и что теперь у них точно не будет отбоя от классных девчонок.
– Поехали! – обнявшись на удачу, близнецы полезли по своим транспортным средствам.
Трактор зафырчал, включил фары, сдвинулся с места, проехал два метра, встал, и заглох. Спустя несколько секунд из кабины выпало тело, подняло голову, заорало что-то веселое и матерное, и отключилось.
– Ну, чего там у вас? – раздраженно спросил Валера, выскакивая из автобуса.
– Запил, скотина, – Ваня ожесточенно пнул тракториста ногой. – Я же говорил ему, чтобы сегодня вечером ни капли в рот!
– Надо было проверить.
– Я что тебе, старший по званию, чтобы ходить и проверять?
– И что делать теперь?
– Сам поведу, – забрав у тракториста ключи, однояйцовый полез в кабину. – Тут и уметь особо нечего, руль, педали, рычаг. Поехали.
Валера с сомнением посмотрел на внушительного представителя сельскохозяйственной техники, но решил не спорить.
А зря.
Не сразу, но трактор все-таки сдвинулся с места, идя рывками, потом кое-как выровнялся и пошел прямо, лишь изредка дергаясь при торможениях. Автобус не спеша двинулся следом, соблюдая дистанцию. Первые несколько километров все шло хорошо, но потом машины подъехали к пересохшей речке, через которую вел на ту сторону широкий мост. Если бы все шло и дальше хорошо, оба транспортных средства переправились бы без проблем.
Неожиданно трактор повело в сторону. Алкаш-тракторист не удосужился проверить исправность техники перед выездом, и руль заклинило в самый ответственный момент.
Ваня отчаянно попытался выровняться, но вместо этого случайно вдавил педаль. Трактор поехал быстрее, и с разгону скатился по пологому берегу прямо в речку, уткнувшись мордой в тоненький ручеек, протекающий на дне. После чего заглох окончательно.
Воздух наполнился крепкими, русскими выражениями, с присутствующими в них разговорными словами типа "девица легкого поведения" или "собака женского пола".
– Ну, и хрен с ним, – плюнув на трактор сверху, Ваня забрался в кабину автобуса. – Проломим стену этим, а там уже найдем себе какой-нибудь транспорт. Погнали.
Дальше все опять шло хорошо, до тюрьмы они добрались без особых проблем. Впереди появилась высокая каменная стена, вдоль которой были расставлены караульные вышки с дежурившими на них тюремщиками. Автобус ускорился, целясь передним бампером в визуально вроде бы самый непрочный участок. Близнецы пристегнулись, и закрыли глаза.
Ба-бах!
От удара задняя часть подпрыгнула вверх, а передняя смялась, как бумага. Однояйцовых швырнуло вперед, и чувствительно приложило лбом друг от друга. В ночи завыла тревожная сирена.
– Скорее, бежим, – Валера первый отстегнулся, и, шатаясь, выбрался наружу. – Через пролом! Не понял. А где он?
Мощный удар оставил в стене лишь вмятину да несколько трещин. Выстроенная на совесть, тюремная ограда не соизволила пропустить внутрь непрошеных гостей. Сверху на вышках включились прожектора, и на нарушителей уставились стволы автоматов.
– Не двигаться! Руки за голову!
– Придется придумать что-нибудь другое, – обреченно сказал Ваня, слизывая кровь с разбитой губы.
