Текст книги "Приключения во времена Людовика XIII продолжаются (II книга) (СИ)"

Автор книги: Немов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 27 страниц)

Плавание, увы, проходило на редкость спокойно для пиратов. Хорошая погода, свежий ветер, знакомый легкий путь вдоль берегов Франции и Испании, отсутствие штиля – коварного бича всех моряков, приводило в спокойное настроение всех моряков, до самого последнего отъявленного негодяя, грубо называемого “трюмной крысой”. Военные корабли Испании, если и попадались на пути, были обмануты испанским флагом и вымпелами. Если они подходили очень близко, в переговоры вступал один из членов команды, бывший офицер испанской галеры, а сейчас судовой навигатор, по кличке Крепкозубый. Французские галеры же для защиты побережья от пиратов только строились в Марселе и Тулоне. Строительство часто приходилось продолжать при оскорбительно близких подходах к побережью испанцев. Галеры Испанского королевства презрительно стояли во французских лагунах, будто смеялись над морской слабостью Франции. Переживший унижение во время осады Ла-Рошели, когда ему пришлось звать на помощь суда Мальтийского ордена и флот Голландии, кардинал Ришелье прикладывал необычайные усилия по развитию морского и военного флота, но не мог сразу охватить необьятное. И каперы, неверные, разбойники всех сортов, к которым и принадлежал корабль Нуро, продолжали беспрепядственно грабить побережье и захватывать французские и английские суда.

“Феникс” был тоже до краев заполнен товаром, который довольный Нуро собирался сбыть в Алжире – лионские ткани, французские сукна, драгоценности, посуду, редкое красное дерево, все, что имеет большой спрос на рынках востока и за что хорошо платят набобы Алжира. Ну и, конечно, рабы должны были принести ему хорошый барыш.

Нуро старался создать все возможные условия для пленников и, уж конечно, для пленниц: им приносили лучшую пищу, даже драгоценные лимоны – средство от цинги, косящей пиратов в иные года десятками.

Нуро начал улыбался.

–Наконец–то небо благоволит мне! – повторял он, в очередной раз выползая на палубу и потрясая бутылкой вина. – Эй, вы там, на юте, красотки! Я иду к вам!

И только красивый Антонио останавливал его.

Теперь с каждым часом плавания становилось все жарче. Близость пустыни сказывалась на ленивом покое моря, в сухом жарком воздухе. Солнце палило нещадно и женщинам, когда их изредка выпускали из душной каюты на палубу, приходилось надевать шляпы.

В один из дней по левому борту появилась безрадостная серая полоска земли с дрожащим над ней маревом, а море совсем поголубело и в нем стали видны играющие дельфины.

–Алжир! – торжественно провозгласил Нуро, передавая подзорную трубу Изабелле. Та побледнела и сделала шаг назад. Джулия выхватила у нее подзорную трубу и вгляделась в незнакомый берег. Вода казалась привлекательной в изумрудных лагунах, но ни одного кустика не было на заброшенном, выжженном до белизны скалистом берегу.

–Какой милый край, – протянула она.

–И здесь нас продадут, – прошептала Изабелла. – Но что-то я не вижу ни одного города. Даже поселений никаких нет или деревушек рыбаков!

–Спрятаны они, – отозвался красивый Антонио. – Только знающий найдет!

–Утром мы будем в порту Лараша! – заявил Нуро.– А еще через три дня нам нужно быть в Эль-Ксаре-Эль-Кебире! Рынок там небольшой, но мне нравится чрезвычайно щедрость знатных покупателей! Вы найдете занимательными восточные порядки!

–Если до этого нас не спасут!– громко сказала Изабелла, ибо ее вдруг взяла злость.

–Да кто вас может спасти?! Те, кто плыл с вами?! Они ослабли от голода, хотя, конечно, не настолько, чтоб умерли. Слава богам, что я поклялся им, что, чуть господа взбундуются, я выброшу вас в море, черт вас подери! Здешние акулы не станут даже ждать, когда вы всплывете вдохнуть воздуха и прикончат вас там, в ледяной глубине!

–Это вы умрете как собака! – процедила Изабелла, которая после единственной истерики на борту, пребывала теперь не столько в страхе, сколь в слепом бешенстве. – Вы грязный работорговец и сгниете как червь в брюхе своего корабля! И на том свете вы заплатите за все! За все! За все!

–И совсем скоро, – предрекла Джулия.

–Ну и наглость! – воскликнул пират, сплевывая за борт. – Эти дворяне с ума сходят, коль только начинаешь им угрожать.

Он нависал над дамами как скала.

–Идем, Беляночка, – властно, будто хозяин, скомандовал он.– Я хочу кое-что показать тебе, чтоб ты не испортила мне торги.

–Нет!– схватила подругу за руку Изабелла. – Мы не позволим обращаться с нами не подобающим образом!

–Вы вели себя все эти дни благоразумно, как гости! И я был снисходителен – даже ваши кавалеры остались довольны мной! И вас и их никто не тронул пальцем, вам даже, в виде особой милости, разрешили лечить раненого! Раненый – то ваш теперь здоров, верно?

Изабелла закрыла глаза, чтобы не заплакать. Это ей разрешили спуститься к де Порто. Правда, она добилась этого сама – кричала и угрожала пиратам своей смертью, пока ей не разрешат навестить их друга. Она под пристальным взглядом красивого Антонио каждый день спускалась в трюм, упрямо требовала для де Порто чистую ткань для перевязок и больше воды, чтоб облегчить его жажду и не успокаивалась, пока не получала желаемое. Хвала богу, у пиратов были запасены какие– то скудные бальзами, которые она и использовала под стенания пиратского лекаря – худого как жердь Жана Португальца. Он голосил, что она ограбила их, предрекал ей скорую жестокую смерть от его искусного ножа, но потом умолк и пригласил в свою будущую пиратскую шайку в качестве корабельного лекаря. Изабелла не знала, плакать ей или смеяться!

Постепенно де Порто шел на поправку. Но она не видела никого из остальных! И с де Порто не могла переговорить –он долгое время был в бреду, а затем Антонио и слова не давал ей сказать. Как только де Порто начал садиться, ей запретили спускаться к нему. Она не знала, что сейчас было с ним!

–Идемте! – приказал Нуро Джулии. –Я хочу, чтоб вы переговорили с кое –кем!

–Нет!– воскликнула Изабелла.

–С вами останусь я! – со смесью галантности и наглости вмешался худой Антонио. – Я приятный собеседник, как, наверно, вы уже убедились!

–Я не могла в этом убедиться! Все это время мы просидели под замком! И слава богу!

–И напрасно, глупая ты девка!

–Не иди, Джулия, не рискуй. Он обманет тебя!

–Хорошо! – решила Джулия. – Но учтите, что вы ответите за каждую слезинку своих жертв перед богом!

Изабелла напряженно следила за подругой, пока та не скрылась. Затем неосознанно начала ломать пальцы. Этого не может быть! Я не могу быть в Алжире! Какая страшная ловушка захлопнулась за ними! Говорят, что из любого страшного положения есть выход, но какой же выход может быть сейчас!? Ах, их положение настолько безнадежное, что и друзья ничего не могут сделать.

Горячий ветер действительности дул ей в лицо, на палубе остро пахло морем и какими– то сладкими и жгучими пряностями. От жара и страха ломило виски. Ей не хотелось стоять на виду у пиратов, некоторые из которых бросали на нее такие алчные взгляды, что волосы вставали дыбом, но в каюте было ужасно душно и смолой пахло неныносимо.

–Я что же, недостоин твоего внимания? – прервал ее неспокойные мысли маленький Антонио.

–О чем вы? – отчужденно спросила Изабелла.

–У меня в сундуке давно уже болтается одна картинка. Ты похожа на мадонну с нее. У нее тоже большие глаза и такое выражение лица…

Он пощелкал пальцами, но не нашел слов.

Изабелла помолчала, а потом все-таки полюбопытствовала.

–Что за картина?

–Я нашел ее в шкатулке одного мальтийца…Он умер…. Я необразован и не знаю ее цены. В тебе есть что– то такое, что есть в картинке, что было в моей невесте.

–У вас была невеста?

–Была! – маленький Антонио сплюнул прямо на грязную палубу.

Изабелла стремительно обернулась.

–Вы любили ее!? Тогда помогите нам ради любви, прошу вас! Хотя бы дайте нам умереть!

Антонио улыбнулся своей странной улыбкой, натянув верхнюю губу на выбитые в драке зубы.

– Я знаю, что такое кровь и смерть, но не знаю, что такое эта ваша любовь! У меня хватило ума понять, что она не нужна! Зачем мне любовь? Меня два раза ссылали на галеры, четыре раза жестоко били кнутом! Один раз меня пытал парижский палач и с той поры я не могу лазать по вантам. Я был приговорен к сожжению. И после этого выжелаете, чтоб я знал что –то о любви? Да одно это слово жжет мне губы! Ненавижу его!

–Но вы остались живы! И вы… красивы!

–Замолчи ты! – зашипел он прямо ей в лицо. Он все еще улыбался, когда его пальцы больно сдавили ей локоть. Изабелла закричала от боли. – Запомни вот что…

–Оставьте меня, оставьте!

–Да слушай ты, дура! – он впился ей в локоть как скорпион. – Тебя будут продавать…

–Нет!

–Да!– его некрасивое лицо качалось у нее перед глазами. – Не вздумай показывать свой глаза, поняла?! Не поднимай глаз, иначе тебя купит Али – Гашид для гарема! Купит сразу же, едва только увидит, ты понимаешь!? Ты из тех, кто ранит с первого взгляда! Ты будешь сопротивляться до последнего и это понравится Али– Гашиду! И ни в коем случае не гляди на евнухов! Ты узнаешь их – они ужасно толсты! Не закрывай глаз, дура! Ты можешь быть мужественной! Старайся, чтоб тебя купил какой– нибудь старый лавочник, если у него будут деньги. От лавочника ты с твоим умом когда-нибудь сбежишь, из гарема никогда!

–А… от лавочника можно сбежать?

Пират, грозно сверкнув глазами, отпустил ее руку.

К нему подбежал кто–то из матросов, показал рукой на небольшую эскадру белых кораблей, нагоняющую их.

–Это мальтийские галеры!– воскликнула Изабелла с радостью. Им не давали стоять на палубе, когда мимо проплывали другие корабли. Несколько раз Нуро встречался с другими капитанами, но женщин в эти часы запирали в каюте и они только отдаленно слышали незнакомую речь.

–Ты поняла меня? – произнес Антонио тихо. – А теперь ты должна идти со мной.

–Зачем? – сощурила глаза Изабелла. Она чувствовала, что нащупала верный тон с этим вором, убийцей и насильником.

–Ты должна идти!

–А если я не пойду?

–Хватит из себя строить гордячку. Ты волей Бога попала в ужасные условия. Поэтому возьми себя в руки и веди себя достойно. Здесь тебе помогут ловкость и хитрость, а не сословная гордость, титул или деньги.

Изабелла, закусив губу, стала пробираться по палубе за пиратом. Господи, она когда– то боялась гнева короля или королевы Анны! Да ее прежние нестрашные страхи – ничто по сравнению с тем ужасом, который она испытывала здесь. О, если они вырвутся отсюда, она никогда, никогда не будет волноваться! Ах, какой печальный вывод: познать, что все познается в сравнении!

Она с надеждой посмотрела на приближающиеся галеры. Но тут же надежда ее угасла – над ней с Антонио взметнулся золотой испанский флаг. Галеры отсолютовали красно– белыми вымпелами.

Антонио открыл дверцу на корме, откуда пахнуло застоявшейся водой и моченой рыбой, отчего Изабеллу затошнило. Она возмущенно глянула на пирата. Не думает ли он, что она спуститься туда, сама пойдет за насильником, как овца побредет с блеяньем на бойню!

Антонио затрясся от беззвучного смеха.

–Не хочешь, верно? – спросил он. – Давай, иди!

–И не подумаю!

Такая твердость проскользнула в ее звонком от гнева голосе, что пират перестал смеяться.

–Лезь, я тебе говорю! Не хочешь же ты призвать внимание матросов? Смотри, они уже ухмыляются!

–Когда – нибудь я убью вас!

–Ничего я тебе не сделаю! Я хочу поговорить с тобой наедине! Не унижайся перед ребятами.

–Называйте меня на “вы”.

Антонио усмехнулся.

–Все– таки жаль, что вас продадут в Эль-Ксаре. Были бы у меня хорошие деньжата, я купил бы вас для себя. Мы бы поладили, я думаю! Когда вы не злитесь и не трясетесь от ужаса, вы самая женственная и податливая женщина, которую я знал.

Изабелла задрожала от гнева. Она чувствовала, как ее захлестывает безудержная ярость, не раз спасавшая ее там, где в нормальном состоянии она не могла бы сдвинуться с места. Если Антонио сделает ей что– нибудь, она убьет его. Ее хрупкие руки таили в себе силу.

–Как мне все –таки везет на галантных кавалеров! – съязвила она. – У меня уже есть один милый знакомец– галерник!

–И кто же? – заинтересовался пират.

–Думаю, шевалье Франциск де Лезуа. Он недавно бежал с галер и встретился мне в Ла – Рошельском лесу. Я потом уже, в Париже, вспомнила его.

–Опа! – удивился пират. – Ты знакома с “Черным шевалье?” Тебе повезло – я знавал его в лучшие дни! Если б не его дурацкая дворянская спесь, у него была бы уже флотилия и он стал бы очень богатым человеком! Но нет! Пиратствовать с размахом он не смог…

–Он и в Ла– Рошели не бедствует!

–Да ты и в самом деле не дура! Имеешь столь именитых поклонников… Уважаю!

Изабелла презрительно дернула плечом.

В трюме она ничего не видела, ослепленная темнотой от долгого пребывания на солнце. Разговаривая, Антонио все подталкивал ее вперед по узкому проходу, ориентируясь только по понятным ему ориентирам. Кругом высились сундуки, поставленные один на другой. “Грабители”! – горько усмехнулась Изабелла.

Антонио внезапно как-то глубоко вздохнул и набросился на нее, стараясь повалить.

–Боже мой!– закричала Изабелла, отбиваясь от него как кошка. Ярость и страх попеременно накатывали на нее. От ощущения шершавых рук на своем теле ее охватывало чувство гадливости и физическое отвращение. –Пошел вон, мерзавец!

Сквозь его тяжелое дыхание она смутно слышала глухое проклятье и полузадушенный вскрик.

–Перестань царапаться! – внезапно произнес Антонио совершенно нормальным голосом. Он отскочил от ее и стер кровь с лица.

–Чертова девка! – проворчал он. – Я же ничего тебе не сделал, только слегка пощипал за грудки. Кто просил тебя уродовать меня?

–Ты и так изуродован! – сквозь зубы прошипела Изабелла. У нее был вид обезумевшей. Примерно так она себя и чувствовала.

Антонио не спеша встал.

Изабелла не понимала смены настроения своего врага. Он, как ни в чем не бывало он поправил черную косынку, что сползла ему на шею.

Что– то здесь было нечисто! С трудом Изабелла заставила себя успокоиться.

–Идемте наверх! – сказала она как можно более уверенно.

–Извольте, мадам.

В молчании они прошли мимо сундуков и по той же скрипучей вертикальной лестнице поднялись наверх. Изабелла почувствовала некоторое облегчение, когда глотнула чистого воздуха.

Французские галеры тем временем невозмутимо удалялись, будто уходили в темно –фиолетовое небо. Изабелла чуть не заплакала.

–Ну! – бросила она. – Расскажите мне, что за спектакль вы разыграли внизу?

Антонио указал ей на ют.

Изабелла развернулась, удерживая желание плюнуть ему в лицо, и поднялась на ют. За время ее отсутствия каюта стала похожа на французскую модную лавку. Около дюжины платьев различных цветов лежали на бочках, десятка два ожерелий как простые камешки валялись перед треснувшим зеркалом на ножках с крючками, чтоб крепиться к полу. Посреди каюты на табурете сидела Джулия с каменным лицом и, слава богу, с неразорванным лифом.

–О! – только воскликнула Изабелла. – Что это?

Джулия апатично молчала.

–О, господи, Жули! Я сойду с ума от всего этого! Что это? Этот скотина хочет, чтоб мы это надели?

–Послезавтра большой базар в Эль-Ксар-Эль-Кебире, – невыразительно молвила Джулия.

–И что же? Джулия, приди в себя, умоляю! Ты разговаривала с кем нибудь из наших…

–Нет!

–Я не для этого звал вашу подругу!– с омерзительным хохотом встрял Нуро.

Изабелла пропустила его возгля мимо ушей.

–Я знатная дама! Я никогда все это не надену! Никогда!

–А я надену!

Изабелла сперва онемела, а потом вскочила.

–Ты с ума сошла! Жули, опомнись! Одеваться специально для того, чтоб тебя продали неверным на востоке?! О, святые! Да ты рехнулась!

Изабелла кричала, чувствуя, что сама недалеко от потери рассудка. Их продадут! Чудовищные слова! Она не позволит себя продать! Никогда!

–Да, я сошла с ума! – произнесла Джулия. В ее голосе проскользнули опасные истерические нотки. – Я надену любое платье, хоть совсем прозрачное, что вам еще нужно от меня!?

Только сейчас Изабелла увидала, что слова Джулии обращены вовсе не к ней, а к появившемуся за ее спиной Нуро. Тот, похоже, слышал последние слова Изабеллы, поэтому мохнатые брови его сошлись над крупным пористым носом, как грозные тучи. Он улыбнулся как игрок, поставивший на кон все свое состояние.

–Ты понимаешь бунт! – сказал он Изабелле нехорошим тоном. – Я этого не люблю!

–Да! – кинулась на него Изабелла. – Мы не подумаем надеть это! Я выражаюсь понятно для вашего ограниченного ума!? Знатные дамы смогут умереть, и вы скоро убедитесь в том, клянусь! Никогда я не буду принадлежать неверным с берегов Алжира! Я не изменю своей вере, даже если вы бросите меня акулам! Да неужели мне, дочери вельможи, чьи предки сражались за христианскую веру в четырех крестовых походах, боятся смерти!?

Пират оглянулся на Джулию, у которой покраснели щеки и засверкали глаза.

–Ты тоже так думаешь?

–Да!

–Ты, видимо, не все рассказала своей пылкой подруге?

Джулия закрыла глаза. По ее щекам потекли слезы.

–Что я должна еще услышать?! – вскричала Изабелла.

–Прежде всего, объясни мне, недоразвитому, почему ты только сейчас заговорила о смерти? Почему не решила умереть раньше? Я угадаю – ты верила, что господа из трюма помогут тебе. Стало быть, ты помнишь о них… Все время помнишь…

–Я не понимаю вас, – заносчиво бросила Изабелла, хотя внутри ее все сжалось. С трудом она заставила себя глядеть в лицо пирату.

–Не понимаешь? – передразнил ее пират. – Антонио ведь едва не взял тебя внизу, да? Ну, а твой мужчина все это видел. Я позаботился об этом и лично советовал ему слушать меня, если он не хочет вновь видеть свою женщину в ласковых объятиях моего красивого помощника. Ты завизжала как раз вовремя, чтоб он сломался. Правда, при этом он едва не задушил меня, но я крепок, как палуба моего корабля.

Пират откровенно забавлялся. Бортовая качка стала вдруг резкой, и Изабеллу замутило. Она схватилась за выщербленные доски стены.

–Стало быть, – продолжил пират. – Я заставил ваших мужчин поклясться, что они дадут себя продать. Я пригрозил, что отдам вас на потеху моим пиратам, если они пошевелят еще хоть пальцем ради своего спасения. А теперь я желаю, чтоб вы тоже дали мне слово быть покорными. Одна уже поклялась.

Джулия низко склонила голову, словно теряя сознание.

–Никогда! – с усилием выдавила Изабелла.

–Я так и знал, что ты откажешься! – невозмутимо сказал пират, ногой подвигая себе табурет. – Потому что твоему мужчине будет легче видеть тебя мертвой, чем растерзанной? Ты его хорошо знаешь. Это делает тебе честь! Но, если ты умрешь, я не оставлю на твоих друзьях ни клочка живой кожи. Их сперва накормят кошкой – девятихвосткой, так что ни один из них не сможет встать даже на колени, а потом бросят прямо на палубе на солнце и сама понимаешь, какие чувства они испытают по твоей милости, это на жаре-то с открытыми ранами. Ты знаешь, что такое девятихвостка? Это девять кожаных плетей, на концах которых закреплены тонкие лезвия. А потом эти самые раны мы натрем солью! У тебя на глазах слезы? Какая неженка, дьявол тебя раздери! Ты ведь любишь г-на де Силлек? Так что ты согласишься быть покорной, да?!

–Да! Да!– закричала Изабелла. Невзирая на страшную духоту, от которой пот тек из-под мышек струйками по спине, ее пробрал озноб.

–Но это не все!– уже мягче продолжил Нуро. – Если ты еще раз вздумаешь проявить непокорность, я предам ваших мужчин как взбунтовавшихся рабов, и их либо колесуют живыми, либо пригвоздят к лестницам за ладони. Может быть, будет придумана другая, не менее мучительная смерть: их бросят на баб – арункские крючья. Они три или пять дней будет желать смерти под палящим солнцем, и мухи будут откладывать личинки в их смердящие раны.

Джулия, не в силах слушать, закрыла уши руками.

Изабелла не могла больше сдержать слез. Страшно унизительно было плакать перед мучителем, но Изабелле не удавалось их унять.

Пират внимательно оглядел пленниц, словно оценивая их покорность. Он добился своего: уничтожил их. Он не удивился: давно торгующий человеческой плотью, он прекрасно изучил человеческие души. Наблюдая их в страхе и покое, перед штормом и после угроз, он знал, что и как нужно говорить гордецам и влюбленным, мужчинам и женщинам, чтобы заставить их поступать так, как было ему нужно.

–Ты согласна на продажу? – спросил он торжествующе.

Изабелла кивнула, глотая слезы.

–Надеть! – он пальцем указал на наряд из атласа цвета выгоревшей травы с золотыми галунами, короткими рукавами и низким декольте. – Этот под цвет твоих глаз. Они на базаре от ярости станут зелеными, и это понравится моим покупателям. Сверху накинешь белый плащ, поняла?

Изабелла кинула.

–К завтрашнему утру быть готовыми! – он указал на просторные одежды из белой шерсти. – Это одежда для пустыни. В бочке морская вода – умойтесь!

Он еще подумал, пожевал губами и вышел. Женщины не двигались.

========== Глава 29 Безжалостная игра ==========

Грязная палуба “Феникса” была завалена награбленным товаром: сундуками и баулами, которые натаскали из трюма матросы. Подруги не замечали ничего вокруг. Тут как раз первые золотые лучи солнца выскользнули из-за горизонта, пронеслись бликами по посветлевшему морю и осветили белые стены города, откуда начинался непостижимый, богатый и жестокий восток! Корабль входил в порт Лараша, в котором бурлила жизнь: колоритным калейдоскопом менялись бронзовые и черные лица, колыхались высокие тюрбаны, звенели секиры и мечи, слышалась испанская, немецкая, арабская речь – быстрая, стремительная, чужая, или медлительная, как пустыня. Несколько десятков кораблей и галер сгружали товары: черное дерево, рабов, пестрые ткани, оружие, фрукты, животных. В этой суматохе обе женщины сошли на берег, были посажены на осликов и в сопровождении матросов присоединились к длинному каравану, собиравшемуся у стен города.

Подруги напрасно отчаянно выискивали в толпе своих друзей, но не могли это сделать из-за ряби в глазах от пыли, шумных людей, от невиданных ранее белых стен, верблюдов, покрытых изумительно красивыми шерстяными попонами. Солнце било им в глаза, сияло, отражаясь от круглых башен белоснежных мечетей и золотых решеток. Женщины вертелись во все стороны, глотали желтую пыль, поднимаемую всадниками с бронзовыми лицами, в белых чалмах с черными сарацинскими бородами. Но тех, кому француженки хотели бросить последнй взгляд, они так и не нашли.

Караван под протяжные крики погонщиков двинулся в путь. Впереди простиралась таинственная пустыня, состоящая, казалось, из белой муки, из которой в Париже делают самые лучшие булочки с корицей. Огромное желтое пространство и ярко-синий купол над ней стояли над пыльной дорогой, трепетно дрожащей в мареве жара.

Ослики вместе со знатными всадниками составляли голову каравана. Позади них неторопливо плыли желтые верблюды в сопровождении погонщиков. Позади шла партия рабов. Осликов было много. В седлах сидели женщины, закутанные в светлые одежды до бровей. Рядом с каждой из них шагал мужчина с бурдюком воды и благовониями. Женщины стонали и просили пить почти постоянно. Рабы же, тащившиеся позади, интересовали только надсмотрщиков. Кнут, молчавший в начале дороги, к полудню щелкал теперь беспрерывно – рабы выдыхались от зноя и быстрой ходьбы. Они были предназначены для продажи на тяжелые работы, тогда как женщины – в различные гаремы.

У Изабеллы ломило виски от духоты, но она чувствовала себя гораздо лучше, чем Джулия. Той было по– настоящему плохо. От жары ее не спасали ни бурнус, ни покрывала, ни свежая вода, подносимая постоянно пиратом Нуро. Джулия едва держалась в седле.

С Изабеллой оставался Антонио. Он почти до носа натянул алую с синими полосами чалму, но все равно беспрерывно вытирал лицо рукавом. Его полосатый халат потемнел от пота.

Изабелла тяжело дышала. Горячий воздух неприятно раздражал кожу под покрывалами, песок скрипел на зубах.

–Выпей!– посоветовал ей Антонио, протягивая бурдюк с водой.

–Нет!

–Выпей! Я знаю, ты хочешь пить.

–Нет!

–Почему, черт возьми!? Откуда вдруг подобное упрямство? Пей, иначе пустыня прикончит тебя.

–Что с моими друзьями? – с трудом спросила Изабелла.

–Они далеко от нас, в конце каравана.

–Антонио, отнесите им воды. Иначе я тоже не стану пить.

–Страх лишил тебя рассудка! Буду я поить рабов на продажу! Им дали немного воды перед походом.

–Антонио, отнесите им воды!

Жара не располагала к спорам, поэтому Антонио поглядел на упрямую складку на лбу Изабеллы и не стал спорить. Он развернул коня. Джулия, ехавшая рядом, тоже протянула Антонио свою флягу.

–Отнесите ему, – прошептала она.

–Дьявол тебя возьми! – протянул болтавшейся рядом Нуро, но не сделал движения против, – Антонио, напои тех четверых привилегированных, заодно осмотришь прочих рабов! Если кто не может идти, убей!

Изабелла затряслась от ужаса и поскорее огляделась, чтобы отвлечься. Не будь так немилосердно жарко, она восхищалась бы окружающими ее видами – смертельная пустыня была прекрасна. Неторопливо бредущий караван окружали низкорослый выжженный саксаул, рощицы туранги – разновидности тополя – маленькие, сухие, не дающие ни дюйма тени. Барханы, выглаженные вечерним ветром, были изрисованы следами лап черепах и ажурными цепочками следов жуков.

Из-за зноя и пугающей безжизненности, пустыню часто называют жесткой, но какое великолепие сравнится с желтыми барханами, неподвижными в своей тысячелетней мудрости, да с небом цвета морской волны, чистым и ясным как глаза птиц, купающихся в нем!

«Все земли перед тобой пусты, о пустыня!», – давным-давно воскликнул Саади, и земля эта не изменила своего великолепия до сих пор.

Кругом вздымался только мертвый песок, но Изабелле удалось подсмотреть и агаму на мертвом стволике саксаула – лимонную ящерицу с красивыми черно – синими пятнами. В небе парили орланы, высматривая добычу – песчаную мышку, ежа или путника, погибшего от зноя. Таких жертв после прохождения каравана будет много – тех, кто не мог уже идти, безжалостно бросали на дороге и несчастные умирали, обреченно глядя в следы прошедших перед нимитоварищей по несчастью. Иногда от жары, зноя, укусов маленьких юрких скорпионов и отчаянья навсегда закрывали глаза до трети несчастных!

Антонио вернулся незаметно.

–Что? – спросила Изабелла, едва переводя дыхание.

–Они чувствуют себя сносно!

–Вы дали им воды?

–Да! Теперь пей ты.

Изабелла покорно приняла из его рук воду и с наслаждением ощутила, как драгоценная влага смачивает ей горло. Она раньше никогда не задумывалась, как вкусна простая вода.

–Граф де Силлек просил обратить ваше внимание, на кусты у горизонта – это и есть перекати– поле, о котором вы как– то спросили его в Париже!

У Изабеллы защипало в глазах, и она едва не разрыдалась. О да, она действительно однажды спросила, что же те за таинственные растение, о котором ей рассказывали в Провансе, и Арман…

Что за непостижимая сила таилась в ее муже! Какая удивительная моральная сила, которая восхищала и ранила ее! Они всегда были более откровенны с друг другом, чем другие пары, их связывала душевная связь, но порой этот самый дорогой для Изабеллы человек был для нее загадкой. Он стойко принимал неудачи, сохраняя при этом невозмутимое выражение, хорошо помня о том, что позволительно забыть в жестокие времена, знал, как успокоить и утешить менее стойкие души. И вот сейчас, простая фраза, переданная Антонио, принесла измученной Изабелле если ни душевное спокойствие, то возможность здраво рассуждать, напомнила, что Изабелла не одна, что ее любят, за нее боятся, ее не оставят.

Изабелла улыбнулась сквозь слезы, быстро сохнущие на ресницах. Сердце ее пронзила великая страсть! Если бы она не любила бы графа де Силлек всю жизнь, то непременно бы в него влюбилась в человека, чей спокойный голос сейчас разорвал хаос ужаса и отчаянья, в котором она пребывала в последнее время.

Антонио с интересом поглядывал на Изабеллу, и его измученном лице появилось что– то похожее на восхищение непостижимыми людьми, которых он вез продавать в рабство, а они умудрялись сохранять в себе достоинство и мужество.

–А вам просили передать, госпожа, – обратился Антонио к Джулии, – что он сделает все, чтоб спасти вас.

–Ну-ну! – пробормотал Нуро.

Джулия закрыла глаза. Де Арамисец, конечно, что– нибудь придумает! Он слишком остроумен и дерзок, чтобы ему не пришло ничего в голову.

Страшная жара мало-помалу спала, и пустыня ожила: появились мухи и муравьи, песчаные удавчики выставили плоские головки из песка, карауля ящериц. Барханы покрылись красивыми волнистыми тенями, и стало казаться, что караван ступает по дну древнего озера, изрытого приливами и отливами. На востоке небо приобрело глубокий сиреневый оттенок.

Наступала ночь. Даже измученная Джулия подняла голову, благословляя небо за конец этого ужасного путешествия. Слава богу, она еще жива!

Ослики бежали теперь живее, и даже погонщики начали смеяться, прдвкушая отдых.

Изабелла склонилась к подруге:

–Как ты?!

–Плохо! Как-никак нас завтра продадут!

–Ха! Недурной конец для фрейлин ее Величества королевы Франции!

–Да уж славно!

Нуро пожал плечами – ему показалось, что пленницы помешались.

Они были уже во французских платьях. Нуро полчаса назад, на остановке, принес им выбранные туалеты.

–Одевайтесь!– приказал он. – Иначе я буду не доволен. Помните, что жизнь ваших мужчин зависит от вашего послушания!

–Но как же…– прошептала Джулия с ужасом.

–Ты боишься раздеться при мужчинах? – отвратительно хохотнул Нуро.– Но скоро тебе придется делать это по приказу твоего господина! Я продам тебя в гарем.

От страха Джулия едва не лишилась голоса! Изабелла в бессилье царапала руки. Ах, Нуро знал, как держать в подчинении непокорных, издеваясь над самым сокровенным. Как могли две женщины, с нависшей перспективой рабства, с ужасом сердце за своих друзей, ослабленные солнцем и дорогой сопротивляться судьбе? А она упорно толкала их к роковому концу.

Едва не плача от стыда, проклиная пиратов, солнце и все на свете, они кое– как натянули платья, дрожащими пальцами завязали кружева, надели плащи. Скинув ненавистные бурнусы, они вновь приобрели неприступный вид. Если им дана страшная судьба, они понесут свой крест величием коронованных особ. Лица они не закрыли, выставляя напоказ стойкость и роковую надменность. Они покажут варварам, как нужно держаться даже в рабстве, черт возьми!

========== Глава 30 Продавали ли вас на базаре? ==========

Надменность исчезла с их лиц в городе. Городе с плоскими крышами, белыми, покрытыми известью стенами, полном горланившей толпы, пестревшей самыми резкими красками – от черной до причудливой нежно-карминной и самыми удивительными запахами – цветущих лимонов, мирта, топленого масла, меда и козьих шкур. Вечером подруг накормили мысными шариками и фисташками и закрыли в каком-то просторном и прохладном помещении, полном бурдюков с драгоценным розовом маслом, а когда утром вывели, Изабеллой вновь овладела паника. Джулия так восхищенно смотрела по сторонам, будто не верила в существование голубого города, охраняемого жестокими людьми в мавританских высоких шлемах с белыми перьями.