Текст книги "Rise (СИ)"
Автор книги: Natty_M
сообщить о нарушении
Текущая страница: 28 (всего у книги 43 страниц)
– Почему несколько лет? – удивилась она и, поднявшись, подошла ко мне поближе.
– В книге так сказано.
– Малфой, это книга рассчитана на маглов, а ты – маг. У тебя все пройдет гораздо быстрее, потому что зелье уже действует, и работает оно лучше и эффективнее, чем магловские способы лечения. Успокойся и работай.
– Я устал.
– Ничего, так и должно быть.
– У меня все равно ничего не получается, – признался я.
– Все нормально получается, не придумывай, – возразила она.
– Да откуда ты знаешь? – разозлился я и посмотрел ей в глаза.
– Я видела. Иногда поглядывала на тебя. Все идет нормально.
Значит, все-таки, она наблюдала за мной, а я этого не заметил. Радоваться или огорчаться этому – я пока не решил.
– Чудесно, – проворчал я, отворачивая голову от нее.
Она тяжело вздохнула.
– Хочешь, я помогу тебе, пока ты не наберешься сил? – спросил она участливо.
– За меня все сделаешь? – скептически отозвался я.
– Нет, только направлю в нужную сторону.
– Делай, что хочешь.
– Ты неисправим, – она снова вздохнула, но не ушла, а села возле моих ног. – Готов работать?
– Да, – не очень-то уверенно сказал я.
С помощью Гермионы я сумел заметить, что прогресс действительно есть, пусть и небольшой; она помогала мне двигать ногами, терпела мое бесконечное ворчание, но не уходила. Мы почти не разговаривали, у меня все равно на это не хватало сейчас сил. Но я смотрел на ее сосредоточенное лицо и чувствовал прилив благодарности и Мерлин знает чего еще.
– На сегодня достаточно, – сказала она спустя минут сорок. Она явно устала, выбившиеся локоны из ее прически прилипли к слегка вспотевшему лбу.
– Грейнджер, – я схватил ее за руку до того, как она успела подняться, – спасибо.
– Да пожалуйста, – ответила она и попыталась выдернуть руку, я только сильнее сжал пальцы.
– Слушай, не злись на меня больше. Ну прости, я знаю, что идиот, – я смущенно усмехнулся.
– Ох, Малфой, – она покачала головой, – ты своими выходками доведешь меня раньше, чем выпустишься из Хогвартса. Ты просто невыносим. Ты как ребенок, эгоистичен. Я чуть с ума не сошла, пока ты неделю не подавал признаков жизни. Я думала, что чуть не убила тебя! А выяснилось, что это ты сам себя методично убивал! Откуда эта тяга к саморазрушению?! Перед тобой открыты все возможности мира, а ты закрылся в своей ментальной клетке и жалуешься, что тебе тесно! Выходи уже оттуда!
– С твоей помощью, – тихо пробормотал я.
– Тебе надо работать над своим характером.
– Вот когда встану на ноги… – начал я.
– Не надо оправдывать свои глупые поступки физическим состоянием. Независимо от того, насколько тебе трудно в жизни, всегда нужно оставаться человеком, – резюмировала она и, выдернув руку, встала и стремительно направилась к стеллажам, на которых стояли колбы, флаконы с неизвестными жидкостями и прочие вещи, которые могли бы пригодится для приготовления зелий. Зачем только она туда пошла?
Краем мысли я отметил, что тихо скрипнула дверь, ведущая в помещение, но не обратил на это особого внимания.
Внезапно стеллаж, стоящий позади Гермионы, начал медленно заваливаться на нее, грозя раздавить ее своим весом.
– Грейнджер, в сторону, – заорал я.
Ее рефлексы сработали на высшем уровне, она резко обернулась, оценив ситуацию, упала набок и выхватила палочку, послав наугад Депульсо. Я тоже быстро достал палочку и наколдовал Вингардиум Левиоса. Часть колб свалилась на нее, но шкаф, отброшенный назад импульсом заклинания и поддерживаемый дополнительно моей магией, устоял.
– Жива? – спросил я ее.
– Да, – она выбралась из-под осколков стекла, неуклюже поднялась и вздохнула, осматривая залитую чем-то липким мантию.
– У тебя кровь, – сказал я, глядя на ее запястье.
– Хорошо, что кислота и взрывоопасные ингредиенты стоят в отдельном шкафу в подсобке, – она издала нервный смешок. – Спасибо тебе.
Входная дверь открылась, и на пороге появился Питер Грин.
– Добрый вечер. Можно? – спросил он с улыбкой, когда уже зашел. И зачем было спрашивать?! Оценив ситуацию, он сменил счастливое выражение лица на сосредоточенное и кинулся к Грейнджер, схватив ее под локоть. – Что здесь произошло? – просто рыцарь в сияющих доспехах.
– Стеллажу надоело стоять, он решил, что пора лечь, – не очень смешно пошутила Гермиона.
– Вы ранены, – заметил он, глядя на ее руку. – Вам срочно нужно остановить кровь.
– Все в порядке, – заверила она, однако руку высвободить не пыталась.
– Нет-нет, сядьте, я все сделаю. Больше нигде не болит? Голова?
– Все в порядке, – повторила она. – Мал… Мистер Малфой успел меня предупредить, так что голова цела. А остальное – царапины и синяки, ничего серьезного.
– Мистер Малфой, как так получилось, что стеллаж начал падать? – спросил меня Грин, а сам тем временем усадил Грейнджер на стул около письменного стола и закатал рукав на раненной руке.
– Я не знаю, я только заметил, что он начал наклоняться, – ответил я, но, кажется, Грин меня даже не услышал.
Он удивленно и с долей страха смотрел на предплечье Грейнджер, на котором остался огромный шрам, напоминание об ужасах войны: вырезанная особым ножом тети Беллы надпись “грязнокровка”.
– Мерлин, – выдохнул Грин. – мисс Грейнджер, какая сволочь это с вами… – он осекся. – Простите, это не мое дело.
– Ничего, – сказала она, одергивая рукав обратно. – Это все уже в далеком прошлом. Была война, мистер Грин, вы же понимаете.
Меня затрясло, в висках застучало и черный туман пеленой лег перед глазами. Стиснув до боли зубы, я попытался умерить свои чувства и успокоиться.
– Давайте я все же залечу порез, – извиняющимся тоном предложил Грин. Тихо произнеся заклинание, он отпустил ее руку и повернулся ко мне.
Зеленые глаза смотрели на меня холодно.
– А зачем вы палочку в руках держите, мистер Малфой? – спросил он.
– Помог профессору, – я выделил это слово с особым нажимом, – поддержать стеллаж, чтобы он не упал.
– Уверены? – недоверчиво переспросил он.
– Абсолютно, – ответил я, глядя на него тяжелым взглядом.
– А если мы проверим последнее сотворенное вашей палочкой заклинание?
– То увидите, что это Вингардиум Левиоса.
– Это свидетельствует не в вашу защиту, – заявил Грин.
– Мистер Грин, я уверена, мистер Малфой здесь ни при чем. Он, наоборот, помог мне, так что прошу вас, не стоит устраивать здесь подобие допроса, – сказала Грейнджер до того, как я успел наговорить лишнего.
– Хорошо, – согласился он, кивнув. – Если вы так говорите…
– Лучше расскажите о причине своего визита, – попросила она.
Он бросил беглый взгляд на меня и заговорил:
– Я по делу. Хотел поговорить с директором, но ее нет на месте, так что пришел к вам. Опросив несколько десятков учеников, я выяснил, что на занятиях у профессора Куппер постоянно случались какие-то непредвиденные ситуации. Это что, нормальная практика в школе?
– Нет, конечно! – ответила Гермиона немного возмущенно. – Простите. Просто я чувствовала, что давно надо было поговорить с директором МакГонагалл по поводу Куппер, ведь до меня иногда доходили слухи о проблемах на ее занятиях. У меня, да и ни у кого другого ничего такого не происходит. Обычный учебный процесс, не более того.
– Но никто другой ведь не позволяет себе предвзято относиться к ученикам?
– Разумеется, – сказала Гермиона. – Да и профессор Куппер, надо отдать ей должное, не так уж сильно проявляла свою неприязнь до этого случая с драконом. Хм, – она пожала плечами, – вообще не пойму, зачем она притащила такое опасное существо в школу?! Надо быть совсем неадекватной, чтобы додуматься до такого!
– Думаю, она не хотела, чтобы такое произошло. Я не раз уже беседовал с ней. Мисс Куппер утверждает, что гордилась тем, что директор МакГонагалл позвала ее преподавать, и искренне хотела полюбить учеников. Но все-таки ей оказалось не дано. Она не смогла справиться с раздражением, вызванным неумением учеников справиться с ее заданиями, она привыкла тренировать мракоборцев – сильных и готовых к потрясениям людей. Куппер хотела воспитать силу духа в студентах, но переборщила с методами. Таков ее характер, но я не считаю, что она желала кому-то намеренно навредить. Возможно, с драконом все бы обошлось, если бы не Сильно Дурманящая настойка. Главное теперь – выяснить, кто разлил ее в подсобке кабинета ЗоТИ. Это серьезное преступление.
– Да, чем быстрее вы это узнаете, тем лучше. Ведь кто бы это ни был, он ходит по замку и может придумать еще какую-нибудь опасную выходку.
– Я постараюсь разобраться с этим как можно скорее, – кивнул Грин. – Хотя тогда мне придется покинуть Хогвартс, а я еще не достаточно насладился пребыванием здесь. Кстати, мисс Грейнджер, я в замке всего второй день, а тут все изменилось с последнего моего посещения, вот я и подумал, что, может, вы согласитесь провести мне небольшую экскурсию. Ну или хотя бы рассказать о кратчайших маршрутах, которые ведут из разных частей замка в отведенную мне комнату. Как я знаю, она находится рядом с вашей, – он широко улыбнулся.
– Я сейчас немного занята, – сказала она, указывая рукой на осколки стекла, разлитые зелья и другие выпавшие из стеллажа вещи. – Но минут через двадцать-тридцать я с радостью примерю на себя роль экскурсовода, – она улыбнулась.
– Отлично, – просиял он. – Тогда зайду за вами через полчаса.
– Хорошо, – отозвалась она.
– Всего доброго, мистер Малфой, – сказал он мне.
Я только кивнул в ответ. Но он, казалось, и не ждал от меня каких-то слов. Дверь скрипнула, а затем захлопнулась за ним.
Повисла неловкая пауза. Все благодушное настроение, которого с трудом удалось достичь в беседе с Гермионой, рассыпалось как хрупкий карточный домик.
– Вы так мило общаетесь… Значит, устроишь ему экскурсию по замку?
– Что? Да, – Грейнджер повернулась ко мне спиной, и, присев, собирала разбитые осколки стекла. – Мы разговорились вчера вечером, все-таки у нас с ним есть общий друг.
– Конечно, друг всего магического мира – великий Гарри Поттер.
– Малфой! – прикрикнула она.
– Нет, Малфой, скорее, враг всего магического мира.
Она повернула ко мне голову и практически испепелила взглядом. Немного сжав в руках кусочек стекла, она тут же порезалась им и зашипела.
– Ай! Это все из-за тебя, Малфой, – обиженно проговорила она и бросила стекло на пол.
– Давай залечу и уйду, – со странной смесью вины и злости предложил я.
– Не надо, само заживет, – наотрез отказалась она.
– А Грину позволила, – хмыкнул я.
– Профессору Грину, Малфой. И там рана была серьезнее. Ты можешь идти.
Я засуетился. С трудом перебравшись в кресло, направил на него волшебную палочку и переместился к двери. Уже открыв ее, я обернулся и сказал:
– Между прочим, твой профессор Грин обвинил меня в том, что я на тебя стеллаж уронил!
– Просто кроме нас двоих здесь никого не было, вот он и подумал…
– Он тоже был неподалеку. Пришел почти сразу же после того, как это все произошло. А я слышал, как дверь скрипнула перед тем, как стеллаж начал падать.
– Хочешь сказать, он это устроил? – удивленно спросила она. – Это бред.
– Тогда кто же? Это был точно не я, и не ты. Либо здесь оказался кто-то еще, либо это он. И я думаю, что это был именно он.
– Ты просто оскорбился, что он обвинил тебя. Малфой, но это еще не значит, что он виноват. У него не было причин.
– Хорошо, защищай его, – выкрикнул я, переместился за порог и громко хлопнул дверью.
Злость во мне просто кипела. Как она смела защищать его? Откуда она могла знать, что он тут не замешан? По-моему, все его мотивы были очевидны: он просто хотел пофлиртовать с ней, а чтобы расположить ее к себе, устроил это маленькое происшествие и предстал перед ней спасителем, рыцарем на белом коне, а заодно и меня выставил в черном свете. Я был практически уверен, что он знал о ее шраме, а удивление которое он так умело изобразил, было наигранным и фальшивым, как лепреконское золото!
Я долго перемещался по замку наугад, не задавая какого-то конкретного направления, а пришел в себя у двери лазарета в Больничном крыле. Стоило бы вспомнить, каким путем я выбрался из подземелий, где находилась лаборатория Грейнджер, аж на второй этаж.
Я вздохнул и устало прикрыл глаза. Голова раскалывалась, не знаю, было ли это последствием вчерашнего падения. Возможно, дело было в другом. На меня свалилось слишком много впечатлений от одного дня, так что оставаться абсолютно спокойным я никак не мог. Один только Грин чего стоил!
Можно было зайти к Помфри и пожаловаться. На головную боль, конечно, не на Грина. Но она могла своим ворчанием только усугубить ситуацию, так что я развернул кресло и уже собрался направиться в спальню, как вдруг вспомнил, что обещал Алексу навестить Амелию.
Повернув обратно, я зашел в лазарет и спросил мадам Помфри, могу ли навестить Дэвидсон, клятвенно пообещав сильно ее не утомлять и не задерживаться. Медсестра, к моему удивлению, не возражала и провела меня к кровати, на которой лежала Амелия.
– Привет, – сказал я, зайдя за ширму.
Амелия полусидела-полулежала на кровати и читала какой-то учебник. Увидев меня, она тепло улыбнулась и, отложив книгу, протянула ко мне руки.
– Привет, а я думала, ты ко мне уже не придешь, – я сжал ее холодные пальцы.
– Извини, дела были, – уклончиво сказал я. – Как себя чувствуешь?
– Уже гораздо лучше, – ответила она, свободной рукой поправив воротничок больничной пижамы, а затем пригладив выбившиеся из прически волосы. – Выгляжу, наверное, не очень.
– Что ты, все хорошо, – заверил я и попытался улыбнуться.
– Ты в порядке? – похоже, она заметила мое “блестящее” настроение.
– Да, конечно, – сказал я, отпуская ее руку и сцепив свои руки в замок. – Просто устал за день.
– Что там интересного происходит за пределами Больничного крыла?
– Куппер уволили, – пожал я плечами.
– Ну это я знаю. Директор МакГонагалл еще вчера со мной приходила говорить на эту тему.
– Ладно, есть еще новость. Инцидент на ЗоТИ расследуют мракоборцы, и временно, пока идет расследование, уроки защиты у нас будет вести молодой мракоборец из нашего Министерства Питер Грин. Присматриваться будет, чтобы выяснить, из-за кого случился весь тот переполох… – я вздохнул. – Все студентки от него уже просто без ума, – я скорчил гримасу.
– А студенты? – спросила Амелия, засмеявшись.
– Не замечал за ними таких наклонностей, – ухмыльнулся я.
– Тебе он не понравился?
– Нет, абсолютно. А вот ты, скорее всего, потеряешь голову, как только его увидишь.
– Второй раз не получится, – сказала она, посмотрев мне в глаза.
– Что? – не понял я.
– Дважды одну и ту же голову не теряют, а свою я уже потеряла.
– Хм… А еще МакГонагалл лично мне дала сто баллов за спасение Хогвартса от Куппер. Ну, формулировка была немного иная, но суть примерно эта.
– Здорово, поздравляю, – искренне обрадовалась Амелия. – Ты – герой. Мой герой. Ты меня спас. А я даже не поблагодарила тебя.
– Не стоит благодарности. Я рад, что с тобой все хорошо. Вместо “спасибо” лучше прости Алекса, он сам не свой после вчерашнего.
– Драко, я не хочу говорить об Алексе! – сказала он, помрачнев.
– Но так нельзя, он не виноват ни в чем. Ты же знаешь, как он боится огня. Все же обошлось!
Она откинула одеяло и, спустив босые ноги с кровати, села напротив меня.
– Не буду я с тобой о нем говорить. Пойми ты, наконец, он мне всегда был интересен только как друг. А по-настоящему мне нужен ты, – она схватила меня за руки и посмотрела в глаза. – Ты, Драко, слышишь? Неужели ты не понял? Ты мне нравишься, и ни о чем другом я больше не хочу говорить сейчас.
Наклонившись вперед, она приблизила свое лицо к моему, и сделав глубокий вдох, поцеловала меня. Теплые мягкие губы накрыли мои, и я застыл. Если мое сердце забилось в ускоренном ритме от неожиданности, то сердце Амелии колотилось как сумасшедшее. Я почувствовал, как часто бьется нить пульса под тонкой кожей на ее запястье, которое я придерживал второй рукой. Голова слегка закружилась.
Отстранившись, она снова посмотрела на меня странным, скорее даже страстным взглядом. Ее глаза сейчас казались практически черными: из-за расширившихся зрачков почти не было видно рисунка радужки. Лицо ее раскраснелось, чуть подрагивающие пальцы потеплели.
– Драко, – выдохнула она.
А я просто сидел и не шевелился. “Что я творю?” – пронеслось в голове громким пронизывающим шепотом. Но все остальные мысли застыли, словно подернутые льдом. С трудом мне удалось кое-как проанализировать ситуацию.
Я знал, что не испытываю к Амелии никаких чувств, кроме дружеских. Но так было только на данный момент. Можно ли устоять, когда тебя так настойчиво зовут? Нужно ли? Гермиона… Она – наверное единственная причина, по которой я игнорировал теплые красноречивые взгляды Амелии. Я был влюблен в Гермиону, в этом уже не приходилось сомневаться. Только вот это было, скорее, моей проблемой, чем препятствием между мной и Амелией. Грейнджер, естественно, не испытывала ко мне никаких чувств. Мало того, с появлением Питера Грина ее жизнь, похоже, должна была измениться. Я не был идиотом настолько, чтобы не замечать пробежавшую между этими двумя симпатию. Сегодня я наблюдал за ними слишком близко… Может, Амелия – моя возможность забыть о Гермионе, потому что иначе мне и дальше будет больно.
Я знал, что Алекс, возможно, меня не простит, если я стану встречаться с Амелией, ведь когда-то я уже заявлял ему с честными глазами, что она совершенно не в моем вкусе, но, если быть откровенным, в глубине души я давно подозревал о чувствах Амелии и, если бы больше заботился о друге, рассказал бы ему все еще тогда, когда начал понимать намеки. Но моя эгоистичная натура тешилась проявлениями внимания, а еще мне не хотелось портить отношения с Алексом, да и причинять боль своими рассказами тоже. Но сейчас эти двое совсем разругались, потому, наверное, мои действия нельзя было считать предательством…
Я знал, что вот эта сидящая передо мной девушка неглупа, хороша собой и приняла меня таким, какой я есть, и что, протяни я сейчас руку, она станет мне еще ближе и будет еще более преданной.Только надо ли мне все это?
– Амелия, я… – слов не было, потому что я понятия не имел, что говорить.
Она закрыла мне рот ладонью, приблизилась к моему лицу и заглянула своими бездонными глазами в мои. От резкого движения щелкнула заколка, и волосы, вырвавшись из плена, каскадом рассыпались по плечам и обрамили пылающее лицо Амелии, щекоча мои щеки и глаза.
– Молчи. Сейчас не надо ничего говорить, – зашептала она, и я почувствовал горячее дыхание на своей щеке. – Я буду ждать твоего ответа позже. А сейчас просто поцелуй меня еще раз и уходи. Хорошо?
И я поцеловал ее, обняв за плечи. Просто потому, что она попросила, и я повиновался порыву. А потом оттолкнул слегка и, не говоря ей ни слова, направил палочку на кресло и выбрался в коридор.
Тихо хлопнула закрывшаяся за мной дверь лазарета, а меня обдало прохладой, гулявшей во всех коридорах замка. Я сделал глубокий вдох и, наконец, очнулся. Включился. Пришел в себя, как будто до этого просто спал и наблюдал за всем со стороны. Что я наделал?
*
Ни на следующий, ни через день Амелия на занятиях не появилась. Алекс, когда я спросил его, сообщил мне, что мадам Помфри решила оставить ее в Больничном крыле по крайней мере до конца недели. Я только вздохнул с облегчением. Амелия все так же отказывалась говорить с Алексом, но он, казалось, принял это как данность, и сообщил, что хочет избавиться от своей фобии, а потом уже снова просить прощения.
Так и не решившись сказать Алексу, что происходило между нами с Амелией, я делал вид, что все оставалось как всегда. Наверное, попросту потому, что еще сам не решил, происходило ли между нами что-то серьезное.
Каждый день я виделся с Гермионой в лаборатории. Она помогала мне заниматься, указывала на ошибки, которые я совершал, и разговаривала со мной подчеркнуто вежливо и сухо. Меня это очень злило, но я старался не подавать виду, пытаясь вывести ее на доверительный разговор, какие у нас уже не раз происходили. Все попытки были тщетными.
Я делал успехи в занятиях, но терпел полное фиаско в отношениях.
Казалось, я всюду видел Грина в компании Гермионы. Я периодически встречал их вместе перед занятиями по трансфигурации, они сидели рядом за преподавательским столом, и даже в лабораторию он наведывался почти каждый день. Она ему улыбалась, как улыбалась когда-то Поттеру и Уизли, а я снова чувствовал себя брошенным и одиноким, человеком без будущего и надежды.
Ровно через полторы недели после увольнения Куппер у нас состоялось первое занятие по ЗоТИ с новым преподавателем.
Мы с Алексом зашли в кабинет раньше других и устроились на своих привычных местах. Помещение уже успели восстановить после пожара, и теперь ничто не напоминало о том неприятном инциденте. Сейчас столы в аудитории стояли рядами, как и в любом другом учебном классе. Только преподавательский стол переместился с дальнего угла в центр помещения.
Грин уже сидел за своим столом, листая учебник и делая пометки на полях. Он здоровался с каждым входившим в кабинет и просто излучал добродушие.
– Как думаешь, он на самом деле такой безупречный или притворяется? – с усмешкой спросил Алекс.
– Притворяется, гад, – ответил я.
– Уверен?.. Ты только посмотри на его волосы. Слушай, я тут подумал, может и тебе такие отрастить, а? – поддел меня он и взглядом указал на Грина, который сейчас как раз стоял к нам спиной.
– Пошел ты, – огрызнулся я. – Я не хочу выглядеть как мой отец или этот пижон с хвостом.
– Это же просто шутка, – надулся он. – Не хочешь – не надо. Хотя… – он замолчал, в кабинет зашла Амелия.
Грин поприветствовал ее, как и всех других, она ответила что-то невразумительное и направилась к тому месту, на котором она сидела с начала второго семестра. Бросив на меня взгляд, она заметила, что Алекс смотрит в ее сторону, и тут же отвернулась. Он хмыкнул, демонстративно открыл книгу и уставился на убористые строки текста.
– Драко, скажешь мне, когда урок начнется, – заявил он.
Я снова посмотрел на Амелию, и наши взгляды встретились. Она кивнула головой в сторону Грина и скорчила смешную гримасу, а потом улыбнулась и подмигнула мне. Я едва сумел сдержать улыбку. В этот момент на соседнее с ней место уселся Райт и наш молчаливый диалог с переглядыванием закончился.
Через пару минут Грин поднялся из-за стола и привлек внимание студентов.
– Добрый день, – начал он, улыбнувшись. – Как вы уже знаете, меня зовут профессор Грин, я некоторое время буду вести у вас занятия по защите от темных искусств, но я понятия не имею, кто будет принимать у вас ЖАБА по этому предмету. Почти уверен, что до конца учебного года я не останусь. Надеюсь, мы с вами сработаемся на этот короткий промежуток времени. Наслышан о вашем предыдущем преподавателе, потому хочу заверить, что на моих занятиях такого беспредела никогда не будет. Снимать по двадцать-тридцать баллов за раз – это скучно, то ли дело сразу по пятьсот, – в аудитории послышались неуверенные смешки.
– Конечно же, я шучу. Я не считаю, что снятие баллов будет хоть как-то способствовать повышению ваших навыков в защите от темных искусств. А ведь именно с этой целью мы с вами здесь вместе и собрались – чтобы вы научились распознавать опасность и могли защищаться в случае необходимости. Защищаться, но не нападать. Нападение – удел слабых, тех, кто не может решить вопрос или проблему другим способом.
Грин прошелся чуть вперед и встал рядом со своим столом.
– Прежде всего решим организационные вопросы. Практики с опасными существами у вас в первом семестре было хоть отбавляй, так что теперь мы сбавим обороты. Однако это не значит, что мы окунемся в пучины скуки и уныния, изучая только одну теорию. Нет. Мы будем совмещать все вместе, делиться опытом, развиваться, ну и, конечно, ненавязчиво готовиться к экзамену. Мне бы очень хотелось, чтобы вам было интересно на моих занятиях, и я постараюсь эту задачу выполнить.
Он замолчал, давая всем возможность осмыслить его слова, а затем взял со стола учебник и сказал:
– Ну, а сейчас немного поучимся. Откройте свои учебники на странице триста пятьдесят два и приготовьтесь слушать, читать и конспектировать.
Не знаю, каким Грин был мракоборцем, но надо было отдать ему должное, он отлично справлялся с ролью преподавателя. Он умел увлечь рассказом, интересно подавал теоретические вопросы, дополнял все примерами из личного опыта, шутил и раздавал по несколько баллов каждому, кто готов был проявлять хоть какое-то участие в ходе занятия. Его внешний вид и манера речи, тембр голоса и доброжелательность располагали к себе буквально всех. Я мог смело предположить, что если он продолжит в том же духе, то к концу года станет любимым преподавателем едва ли не всего Хогвартса. Даже Гермиона с ее негласным званием одной из самых талантливых молодых ведьм, всеобщим уважением и славой героини войны не смогла бы, пожалуй, потягаться с Грином за звание лучшего преподавателя по версии студентов. Я уже представлял, как все расстроятся, когда расследование закончится, и он соберется уходить.
Я отмечал и учитывал это все, однако все равно терпеть его не мог. Мне казалось, что все это – только фальшь, а за красивым фасадом кроется хитрость и злой умысел. Я был уверен, что это все еще проявит себя, как только случится что-то неординарное.
*
Дни потянулись скучной однообразной рутиной. Следующие две недели прошли в бесконечных уроках, эссе, занятиях с Гермионой и бессоннице. Февраль, а вместе с ним и зима, грозили закончиться и бесследно исчезнуть уже совсем скоро. Холод и мокрый снег с дождем делали все вокруг мрачным, темным и застывшим. Будто мир погрузился в очень глубокий сон, чтобы набраться сил и вскоре проснуться, сделать резкий глубокий вдох во все легкие, будто вынырнув из холодных глубин океана, расправить крылья и взлететь ввысь, ощущая мощь и биение жизни под кожей. А вместе со всем миром спал и я.
Амелия продолжала обходить стороной и игнорировать Алекса, который с головой ушел в книжные миры, а заодно с ним, можно сказать, и меня. Только вот мне все время доставались пылкие взгляды ее зеленых глаз, теплые улыбки и легкие мимолетные касания руки, когда мы оказывались рядом. Наедине мы с ней не оставались, и это позволяло мне спокойно разбираться в себе и оттягивать принятие какого-либо решения.
Занятия с Гермионой – напротив, запутывали меня все сильнее. Мы по несколько часов находились только вдвоем, мы работали вместе, и это сближало. Да, во всех наших разговорах присутствовал только официальный тон, но даже так в ее компании мне было хорошо, как ни с кем другим. Хотя физически я уставал за время тренировок очень сильно. Но результаты стоили тех усилий, что я прилагал, и усталости, наваливавшейся на меня тяжелым грузом ежедневно. Прогресс был налицо, вернее, на ноги. Я уже научился двигать обеими стопами и кое-как мог самостоятельно согнуть ноги в коленях. Последнее было столь болезненно и отнимало столько сил, что под конец тренировки одежду, в которой я занимался, можно было выжимать, потому что она была насквозь мокрой от пота. Я ругался, возмущался, психовал, но делал и не мог нарадоваться собственным успехам.
Сейчас Грейнджер помогала мне поднимать ноги вверх, растягивая отвыкшие от работы связки и мышцы. Казалось, она уставала от этих моих тренировок не меньше, а может, и больше меня, но никогда не жаловалась. Я же иногда позволял себе поныть.
Сегодня я пришел на очередную тренировку в плохом настроении, потому что не смог приготовить зелье на зельеварении, а потом никак не справлялся с заклинанием на чарах. Флитвик снял с меня десять баллов за то, что я стукнул кулаком по столу от досады, и этого я ему простить не мог. Ничего такого уж страшного я не сделал. И не справлялся я сегодня только лишь потому, что мышцы на ногах очень сильно болели и не давали сосредоточиться. Но кого, кроме меня, это волновало?
– Малфой, прекрати вздыхать как старый дед, – Гермиона шлепнула меня рукой по ноге.
– Грейнджер, я устал, – пожаловался я, нахмурившись.
– Я тоже устала, но я же молчу! Ты должен сегодня поднять правую ногу под углом девяносто градусов, и пока ты этого не сделаешь, отсюда не уйдешь!
– Проведем здесь вместе ночь? – саркастично спросил я.
– Надо будет – проведем, – не поняла сарказма и двусмысленности она. – Работай быстрее.
– А куда мне тогда спешить, – ухмыльнулся я.
– Ах ты мерзкий… – начала она и осеклась. – Мерлин, я же не проверила контрольные работы третьекурсников Пуффендуя. Это все из-за тебя.
– Конечно, кто же еще может быть виноват? Но ладно. Это все значит, что я могу идти?
– Малфой, ты как маленький ребенок, честное слово, – вздохнула она. – Ты сегодня поднимаешь правую ногу, и ни одна контрольная мира не должна тебя от этого отвлечь.
– Но сам же я не справлюсь, – тихо сказал я, глядя на нее снизу вверх.
– Ну так я здесь, чтобы помочь тебе. В чем проблема?
– А контрольные?
– Позже проверю, – махнула она рукой. – Отдохнул? Давай продолжать.
– А хочешь, я тебе помогу с проверкой. Знаний на уровне третьего курса у меня точно хватит.
– Нет, спасибо. Сама справлюсь, – отказалась она, улыбнувшись.
– Почему ты всегда отказываешься от моей помощи? – раздраженно спросил я.
Она сжала губы в тонкую линию, глубоко вздохнув.
– Ладно, если сможешь поднять ногу, как договаривались, контрольные проверяем вместе.
– Грейнджер, ты и мертвого уговоришь, – я закатил глаза.
Следующие полчаса, я, сцепив зубы, терпел боль и безжалостность своего временного тренера. Гермиона все всегда делала на совесть, потому и меня она не щадила ни капли. Наконец, я сделал то, что было нужно и, увидев, что все получилось, нервно и немного истерично засмеялся.
– Малфой, есть! – воскликнула Гермиона. – Какой ты молодец! Я тобой просто горжусь.
– Не шути так, – сказал я, резко прекратив смеяться.
– Я серьезно, – заверила она меня, взглянув в глаза. – Учитель радуется успехам своего ученика и гордится им, это нормально.
– Спасибо тебе, – в сердцах сказал я.
– Это будешь говорить, когда встанешь на ноги и пойдешь, а это уже не за горами.
– До конца учебы не успею.
– Что? Через два месяца максимум пойдешь, – сказала она уверенно.
– Через два месяца? Грейнджер не фантазируй, пожалуйста, я этого не люблю.
– Спорим? – спросила она, подойдя к дивану, на котором я сейчас сидел, и протянув руку.
– Спорим, – я пожал ее теплую ладонь – и как же мне не хотелось ее отпускать! – А на что?
Она хитро улыбнулась.
– Помнится, вчера ты последними словами ругался, пока я пила здесь кофе во время твоей тренировки. Так вот, если ты сможешь ходить раньше, чем закончатся два месяца, угощу тебя чашкой настоящего кофе, чтобы ты наконец понял, что ты теряешь.
