Текст книги "Rise (СИ)"
Автор книги: Natty_M
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 43 страниц)
– Договорились, – улыбнулся Алекс. – Я тебе чего-нибудь вкусненького еще принесу, – пообещал он и ушел.
По сравнению с несколькими предыдущими, этот день был полон событий. Через пару часов после ухода Алекса мадам Помфри принесла мне письмо. Я сразу же узнал почерк мамы. Развернув его и увидев содержимое, я тяжело вздохнул.
Здравствуй, сынок.
Кое-что произошло, но ты не переживай сильно. Сегодня утром пришло письмо из Азкабана, в котором меня известили, что отца отравили. В его чай кто-то подлил неизвестное зелье. Его жизнь вне опасности, но сейчас он находится под попечительством колдомедиков. Мне пообещали, что разберутся с этим и накажут виновных. Правда, я в это слабо верю. В общем, я поеду навещу Люциуса, хоть он и не хочет, чтобы я приезжала.
Расскажи, как твои дела? Ты давно мне не писал…
С любовью, мама
Мне стало стыдно. Действительно, в последний раз я писал маме три недели назад, и она сразу же ответила на то письмо, а вот я написать ответ не удосужился. Взяв с тумбочки перо и пергамент, я принялся писать:
Здравствуй, мама!
Правильно делаешь, что едешь к отцу. Передай ему от меня пожелания скорейшего выздоровления. И не переживай, я ведь знаю, как ты волнуешься за нашу семью.
Прости, что так долго не писал тебе. У меня все в полном порядке, просто мало свободного времени. Учеба.
Береги себя!
С любовью, Драко
Я позвал Тинки и попросил его срочно отправить мое письмо, а потом выяснить, куда делись мои вещи, которые были со мной, когда я попал в лазарет, и принести книгу, которую я одолжил у Грейнджер. Эльф покивал и исчез, а я снова провалился в сон.
Не знаю, когда Тинки возвращался и почему меня не разбудил, но, когда я проснулся на следующее утро, книга лежала на прикроватной тумбочке. Выслушав наставления от мадам Помфри и приняв еще несколько совершенно необходимых по ее мнению зелий, я устроился поудобнее и зачитался.
– Развлекаешься? – отвлек меня от последних десяти страниц книги мелодичный голос Грейнджер.
– Привет, – я оторвал взгляд от текста и посмотрел на Гермиону. Она не выглядела посвежевшей и отдохнувшей, хотя, по идее, уже должна была отойти от того времени, когда приготовление зелья требовало слишком много ее внимания. – Тинки принес, – я приподнял книжку.
Она улыбнулась и помотала головой.
– Не он. Я. Как себя чувствуешь?
– Ты? Не знал, что ты приходила сегодня.
– Я каждый день приходила, – сказала она и посмотрела мне в глаза. – Ты не ответил на мой вопрос.
– Мне уже лучше, разве не видно? А почему я не знаю, что ты навещала меня? – возмутился я и отложил книгу на тумбочку, чтобы не мешала.
– Потому что ты в это время спал, – невозмутимо ответила Гермиона.
– Ты могла бы и разбудить меня, я тут подыхал со скуки.
– Малфой, не веди себя как ребенок, – разозлилась она. – Тебе необходим покой.
– Не надо так трагично об этом говорить. Я уже говорил, что ненавижу жалость, – я скривился и отвернулся.
– Ты пять часов провел без сознания! У тебя было сотрясение мозга и какой-то сумасшедший упадок сил. Ты хоть понимаешь, как все вокруг перепугались?! – Грейнджер нервно тряхнула головой, чтобы убрать упавшие на лицо волосы.
Я уставился на нее в немом недоумении.
– Все так серьезно? – с недоверием спросил я.
Она только кивнула.
– Ты бы видел себя, когда ты появился в моем кабинете, – она едва заметно вздрогнула. – Бледный, как смерть, из уха кровь, сидел в неестественной позе… и отключился, как только я подошла к тебе, – Гермиона замолчала и устало потерла виски. – Как ты мог довести себя до такого? Почему не сказал профессору Куппер, что тебе плохо? Как она не заметила, что ты на пределе?!
– Грейнджер, успокойся. Я не думал, что все обернется так. И не думал, что столько людей будет переживать из-за меня.
– Ты считаешь, что все вокруг такие же бесчувственные и бессердечные, как ты?
– Давай не будем на эту тему больше. Я уже понял, что всех ужасно расстроил, не хочу знать даже об этом.
Гермиона шумно вздохнула и закатила глаза.
– Ты неисправимый эгоист.
Я опустил взгляд. Да, я не ожидал, что обо мне будет волноваться кто-то, кроме мамы. А выяснилось, что и Грейнджер, и Алекс, и Амелия, и даже МакГонагалл – они все переживали за меня.
– Прости.
Она удивленно приподняла брови.
– Нечасто такое от тебя можно услышать. Ладно, главное, что все уже позади. Мадам Помфри сказала, что ты послушный пациент.
– Она меня уже замучила, – теперь я закатил глаза.
– Терпи, – Грейнджер улыбнулась, а потом посерьезнела. – Она, кстати, сказала, что запретит тебе колдовать на месяц.
– Что?! – я не поверил своим ушам. – А как же я буду учиться?
– Малфой, не кипятись. Дослушай меня до конца, – она нахмурилась, и на меня это подействовало отрезвляюще.
“Лучше бы она улыбалась”, – подумалось мне, а вслух я сказал только:
– Хорошо. Я слушаю.
– Директор МакГонагалл уже обсудила это с мадам Помфри и предупредила всех преподавателей, – начала она. – Ты будешь сдавать все теоретические контрольные и еще практическую работу по зельеварению, а что касается практики применения заклинаний, от тебя не будут требовать магии.
– Но…
– Дослушай! С начала следующего семестра с тебя уже будут спрашивать, как со всех остальных. Не будет никаких поблажек. И я надеюсь, что тебе будет уже гораздо проще справляться со школьной нагрузкой.
– Ты имеешь в виду, что зелье мне поможет? – спросил я.
– Не только, – ответила она. – После этого инцидента… Когда стало ясно, что твоей жизни ничего не угрожает… Я еще раз написала Гарри, и он уже добился в Министерстве специального разрешения для тебя на покупку новой волшебной палочки. Его попросили лично присутствовать при этом, чтобы проследить, не купишь ли ты больше одной палочки, но он не может в этот день, так что сопровождать тебя буду я, а после покупки мы сразу должны попасть в Министерство и зарегистрировать ее.
– Ты серьезно? – обрадовался я. – Когда?
– Двадцать пятого декабря, на Рождество. Мы можем двадцать четвертого вместе выехать вечерним поездом, и утром будем уже в Лондоне. Я надеюсь, у тебя не было других планов на этот день.
– Какие могут быть планы, если есть шанс снова нормально колдовать! – я улыбнулся. Грейнджер сумела здорово меня удивить. – Спасибо тебе. И Поттеру тоже, – сказал я серьезно.
– Пожалуйста, – улыбнулась она. – Надеюсь, теперь тебе будет не так грустно тут лежать.
– Скорее всего, – согласился я. – А у тебя нет планов на Рождество?
Она покачала головой.
– Родители уедут во Францию на две недели, так что я совершенно свободна.
“А как же твои друзья?” – промелькнуло у меня в голове, и я вдруг вспомнил, что цепочку я так ей и не отдал.
– Грейнджер, я вспомнил, зачем искал тебя в понедельник, – воскликнул я. Она настороженно посмотрела на меня. – Если бы я только знал, где моя мантия, в которой я тогда был.
– Висит на вешалке в шкафу у мадам Помфри, – сказала она.
– Тогда принеси ее, – попросил я.
Спустя минуту мантия оказалась у меня в руках. Я полез во внутренний карман и не без труда отыскал там цепочку. Вытащив, я вручил ее Гермионе.
– Это, должно быть, твое. Я нашел ее в этой книге, – указал я кивком головы на тумбочку.
Грейджер выглядела слегка потерянной.
– А я все думала, куда я ее положила.
– Она важна для тебя, ведь правда? Тогда почему ты использовала ее в качестве закладки для книги? – спросил я.
– Это не касается тебя, Малфой, – ответила она и спрятала цепочку в карман.
– Это же подарок от Уизли, да?
– Да, – нехотя ответила она.
– Вы же встречаетесь. Или встречались, – поправил себя я. – Тогда почему на кулоне написано “с уважением”, а не “с любовью”?
Грейнджер издала нервный смешок.
– Я задавала себе такой же вопрос. Это был подарок на день рождения, а Рон никогда не был силен в выборе подарков, – она замолчала и задумалась на несколько секунд. – А вообще, это неважно уже. Спасибо, что вернул мне эту вещь, – Гермиона поднялась со стула. – Я пойду.
– Еще зайдешь как-нибудь?
– Да, – сказала она. – Принесу тебе еще магловских книг.
– Хорошо, – отозвался я. “Буду очень ждать”, – добавил мысленно.
– Выздоравливай, – не оборачиваясь и не дожидаясь моего ответа, она вышла за ширму.
Мне было о чем подумать, многое нужно было осмыслить. Но для начала я хотел дочитать книгу, чтобы вернуть ее в следующий раз Гермионе, а потом уже можно было приниматься за раскладывание мыслей по полочкам.
Что меня очень удивило, так это то, что ни Алекс, ни Амелия в тот день так и не пришли.
*
С каждым днем я чувствовал себя все лучше, но мадам Помфри отвечала категорическим отказом на просьбы выпустить меня из Больничного крыла. Настроение опускалось все ниже и ниже.
Несмотря на то, что в выходные меня дважды навещали Алекс и Амелия, да и Грейнджер заглянула на пять минут, мне было ужасно тоскливо. Принесенные книги были быстро прочитаны, конспекты переписаны, я даже написал несколько эссе по чарам и трансфигурации, благодаря одолженным Амелией книгам. Дэвидсон вообще приходила по нескольку раз в день и каждый раз умудрялась принести что-то интересное или полезное для меня.
Близилось время, когда исцеляющее зелье можно будет принять, а я так и не знал, изменило ли оно цвет на необходимый или нет. Гермиона умудрялась каждый раз уходить от темы и ни словом не обмолвилась о его состоянии. Все наши разговоры сводились к книгам и пожеланиям выздоровления.
В среду мама прислала письмо, в котором писала, что отец чувствует себя лучше и ведет себя все так же глупо, как и раньше. В остальном же она просила меня не беспокоиться и учиться, не думая о нем, и сообщила, что очень ждет меня на Рождество домой.
Мне стало стыдно. Я ведь даже не рассказал ей, что на Рождество я буду покупать себе новую палочку. Да и о зелье, которое готовили мы с Грейнджер, она тоже ничего не знала, а ведь может случиться такое, что оно мне не только не поможет, но и ухудшит положение. Я решил, что пришло время обо всем ей рассказать, и только взял перо в руку, как меня отвлек ставший таким привычным за последнее время голос.
– Привет! Не скучаешь? Я принесла тебе еще одну интересную книгу, чтобы… – Дэвидсон остановила свой монолог на середине предложения, увидев, что я собираюсь что-то писать. – Ты занят? Извини, я не знала.
– Нет, все в порядке, – заверил я ее и отложил перо и пергамент на тумбочку. – Так что ты там принесла?
– О, раритетную вещицу. Одну достаточно старую книгу по зельям, – она улыбнулась и тряхнула головой, при этом ее длинные волосы заструились, словно водопад, по спине. – Ты ведь их любишь… – она пожала плечами. – Да?
– Да, – я кивнул и скривил губы в подобии улыбки. – Удиви меня!
– Вот, – она протянула мне небольшую книгу в серебристой обложке. Название гласило: “Забытые сокровища зельеварения”. Я взял ее в руки.
– Откуда она у тебя? Это очень редкая книга!
– Ты ее читал? – с некоторым разочарованием спросила она.
– Да, у меня есть такая, – ответил я.
– Ну конечно… Я забыла, что ты из древней чистокровной семьи, а значит и библиотека у вас огромная.
– Нет, в нашей домашней библиотеке ее не было. Я получил ее в подарок от… своего наставника. Но откуда у тебя такая?
– Профессор Слизнорт дал на три дня, чтобы я могла приготовить доклад на следующее занятие. Книга из его личной коллекции, – как-то нехотя сказала она.
– Вот оно что… И ты решила дать ее мне? – удивился я.
– Да, – кивнула она. – Доклад я уже написала, а отдавать книгу только послезавтра. Хотела тебя порадовать и развлечь немного, но только не получилось.
– Все равно спасибо, – сказал я искренне. – А ты целиком ее прочитала?
– Нет, только две главы, которые для доклада были нужны.
– Тогда возьми и прочитай полностью. Оно того стоит, – я протянул ей книгу.
– Хорошо, – сказала Амелия, забирая ее. – Чуть не забыла, я тебе еще конфет принесла. Ты сладости любишь?
– В детстве, кажется, любил, – я неуверенно пожал плечами.
– А я просто обожаю, – сказала она и высыпала из сумки на мою кровать десяток небольших круглых конфет в блестящих шелестящих обертках.
– Тогда бери и ты, я столько не съем, – сказал я.
Она кивнула и почему-то потянулась за откатившейся ближе ко мне.
И в этот момент вошла Грейнджер.
– Малфой, – позвала она и тут же замолчала. – Кажется, я не вовремя, – сказала она, окидывая взглядом представшую перед ней картину.
Дэвидсон слегка покраснела.
– Профессор Грейнджер, я просто принесла Малфою книгу и немного сладостей для хорошего настроения.
– Это правильно, – улыбнулась она. – Ну, не буду вам мешать. Я позже зайду.
– Нет, Гр… профессор, подождите. У меня есть к вам очень важный вопрос, – сказал я.
– Я уже ухожу, – Амелия поднялась со стула для посетителей. – Еще вечером загляну вместе с Алексом. До свидания, профессор.
– Всего доброго, мисс Дэвидсон, – отозвалась Гермиона. – Ну и что за вопрос? – спросила она, как только Амелия ушла.
– А ты догадайся! Уже полторы недели прошло, а ты ни словом не обмолвилась, как там зелье себя ведет. Или ты забыла о нем?
– Не кипятись, Малфой. Я именно по этом поводу здесь.
– И? – я сложил руки на груди, а сердце мое колотилось как сумасшедшее.
– Все хорошо. Цвет зелья с каждым днем становится все ярче. Если и дальше так пойдет, то к понедельнику оно станет именно изумрудно-зеленым.
– Хвала Мерлину, – на выдохе сказал я. – Почему ты раньше не говорила?
– Потому что хотела убедиться, что все в порядке, прежде чем обнадеживать тебя, – ответила она.
– Ладно, – пробурчал я.
Наступила неуютная тишина. Я уже думал, что Грейнджер сейчас уйдет, но она вдруг снова заговорила.
– А у тебя, значит, настроение плохое? – спросила она и смерила взглядом конфеты, разбросанные по кровати.
– А как ты думала? Ты молчишь, а Помфри наотрез отказывается меня отсюда выпускать. Мне уже осточертели эти больничные стены.
– Хм, а, по-моему, ты очень мило и радостно беседовал с мисс Дэвидсон. Если это ее присутствие на тебя так благотворно влияет, надо просить ее быть свидетелем при всех наших с тобой разговорах. При ней ты ведешь себя гораздо лучше.
– Ты сейчас какую-то глупость сказала, – я нахмурился.
– Да нет. Все верно, – Гермиона ухмыльнулась, а потом отвернулась от меня. – Она ведь твоя девушка?
– Нет! С чего ты взяла? – почти закричал я. – Мы вообще с ней плохо ладим, ругаемся часто. Она больше с Алексом общается, у них целая куча общих интересов.
– Ясно. Хм, даже… жаль. Было бы неплохо, если бы ты стал более человечным. А говорят ведь, что любовь меняет характер в лучшую сторону.
– Это смотря какая любовь, – сказал я сухо.
– Ладно, оставим в покое лирику. Поговорим о более насущных делах, – с этими словами Грейнджер села на стул и посмотрела на меня с мрачной решимостью. – В общем… я поговорила с мадам Помфри. Она сказала, что готова отпустить тебя не раньше субботы. Но в понедельник тебе снова придется здесь оказаться, потому что зелье нужно пить под ее присмотром, и потом несколько дней еще побыть здесь. В общем…
– Профессор Грейнджер все никак не решится сказать вам, что вы пробудете здесь еще не меньше недели, мистер Малфой, -закончила за Гермиону вошедшая Помфри.
– Но…
– С сегодняшнего дня я прекращаю вам давать лекарства. Будем готовить ваш организм к приему серьезного целительного зелья. Для вашего же блага лучше оставаться под моим наблюдением.
– Ладно, – согласился я. – Но позвольте мне хоть на улицу в выходные выйти.
– Я вам окно открою, подышите свежим воздухом отсюда.
– Ясно, – кивнул я, и мое настроение окончательно испортилось.
– Вот и отлично. Ну вы беседуйте дальше, я только проверить, все ли в порядке, приходила, – сказала Помфри.
– И чья это гениальная идея? – спросил я.
– Общая, – уклончиво ответила Грейнджер. – Я просто не хочу, чтобы ты пострадал из-за зелья. Лучше перестраховаться.
– Я тебе доверяю, – сказал я и вдруг понял, что говорю абсолютно искренне.
– Спасибо, – сказала она и опять спрятала от меня взгляд. – Я пойду уже, мне еще контрольные проверять надо.
– Грейнджер, – позвал я, когда она поднялась со стула, собравшись уйти.
Она обернулась и посмотрела на меня.
– Да?
– Раз уж ты причастна к тому, что меня еще неделю продержат в заточении, то хоть приходи меня проведывать почаще.
– Я постараюсь, – ответила она. – Пока.
– Не поставь там всем “тролля” за контрольные! – крикнул я ей вдогонку.
– Договорились, – ответила она не оборачиваясь.
Я снова остался один. Собрав все конфеты, я сложил их на тумбочку и улегся поудобнее. Прикрыв глаза, я пытался разобраться, почему Грейнджер привносит такой сумбур в мои мысли каждый раз, как появляется. Во мне просыпается столько разных чувств и эмоций, что я не могу с ними совладать, часто прячась в итоге за раздражением и напускной злостью. Если попытаться идентифицировать все эти чувства, то можно найти и уважение, и зависть, и тепло, и обиду, и встревоженность, и гнев, и влечение, и страх, и… много чего еще. Что из этого всего преобладает?
*
Я так и не решился написать маме обо всем, что у меня происходило, ограничившись только общими фразами и обещанием приехать домой, как только смогу.
Чем ближе был день приема исцеляющего зелья, тем больше я нервничал. Мне казалось, что дни будут тянуться бесконечно, но они летели так быстро, что я не успевал за ними уследить и только мысленно просил время замедлить свой ход. Мне было страшно. Я не так боялся смерти, в случае, если зелье окажется неправильно сваренным, как боялся, что оно просто не подействует, и все мои надежды рухнут. Я ненавидел теперешнее свое состояние, но в случае краха всей этой затеи Грейнджер, будет гораздо сложнее смириться.
Алекс, видя мою нервозность, старался приходить ко мне как можно чаще. Не отставала от него и Амелия, хоть и не понимала реальных причин моего настроения. Даже Гермиона приходила каждый день, пусть и ненадолго. Я должен был быть благодарным за эту поддержку, но так и не сказал этим людям “спасибо”.
В ночь с воскресенья на понедельник я не мог сомкнуть глаз. Покрутившись с боку на бок и так и не сумев уснуть, я отчаянно пожелал, чтобы кто-нибудь сейчас был рядом со мной. Повинуясь внезапному эмоциональному порыву, я взял перо и пергамент и начал писать.
Привет.
Сейчас ночь, и ты, наверное, спишь. А мне совсем не спится и очень хочется с кем-нибудь поговорить. Скажи, Грейнджер, ты веришь в успех?
Д.М.
Я перечитал написанное, усмехнулся и покачал головой. Сложив эту короткую записку вчетверо, я положил ее на тумбочку. Мне в голову пришла более здравая идея.
– Тинки! – позвал я тихо.
Раздался хлопок и заспанный эльф возник передо мной.
– Хозяин звал Тинки? Что нужно сделать? – он огляделся по сторонам.
Я набрал в легкие воздуха, чтобы озвучить свою просьбу посидеть со мной и развлечь меня недолгой беседой, как эльф раздал радостный возглас.
– Я знаю, молодой хозяин Драко хочет, чтобы Тинки доставил письмо мисс Гермионе! – он схватил с тумбочки листок, надписанный ее именем.
– Э-э-э, – растерялся я. – Не совсем. Но… – в моей голове возникли новые мысли. – Ладно. Отнеси это мисс Гермионе, но если она уже спит, просто принеси записку обратно. Ты понял?
– Да, сэр. Тинки все сделает, как надо, – с этими словами он исчез.
Я потер виски и вздохнул. Похоже, я начал прислушиваться к советам домового эльфа. С ума сойти можно. Что же меня ждет дальше? Общение с котами и собаками?
Мои неуклюжие порывы к самобичеванию были прерваны возвращением Тинки с запиской в руках. Ну, естественно.
– Я и не сомневался, что мисс Гермиона уже спит, – сказал я. – Давай сюда записку, я ее порву и выброшу потом.
– Нет, хозяин Драко. Это ответ. Она не спала, – эльф осторожно протянул мне листок, будто не хотел отдавать, не убедившись, что я понял его слова правильно.
– Вот как, – я взял записку и сразу же развернул ее.
Здравствуй.
Знаешь, я тоже немного нервничаю. Но поверь, я не собираюсь подвергать твою жизнь опасности. Утром я покажу зелье профессору Слизнорту и мадам Помфри, и только если они одобрят, ты его выпьешь. Я ходила на него посмотреть полчаса назад. Оно изумрудно-зеленое. Это вселяет в меня надежду.
Малфой, ложись спать, утром тебе нужно быть полным сил. Верь, что все будет хорошо.
Спокойной ночи.
Гермиона Грейнджер
Я достал из тумбочки еще один листок пергамента и быстро написал на нем ответ.
Спасибо за поддержку. Ты тоже ложись спать, уже очень поздно.
Приятных снов.
Д.М.
Отложив перо, я сложил листок и передал его Тинки.
– Отнесешь это мисс Гермионе и иди спать.
– Хорошо, хозяин, – кивнул эльф и аппарировал, взяв записку.
Я решил все-таки последовать совету Грейнджер и еще раз попытаться уснуть. Не знаю, сколько мне потребовалось для этого времени, но в какой-то момент я перестал отслеживать свои мысли.
Грейнджер подошла ко мне с большим флаконом, в котором плескалась белоснежная жидкость.
– Вот, Малфой, тебе нужно это выпить, – сказала она.
– Подожди, – запротестовал я. – Оно ведь не изумрудно-зеленое, а белое, а значит, мы неправильно его приготовили. Я не стану его пить.
– Драко, не пререкайся. Пей! – настаивала она.
– Ты смерти моей хочешь? – возмутился я.
– Все уже предопределено, сопротивляться абсолютно бесполезно, – сказала Грейнджер и наставила на меня волшебную палочку. – Инкарцеро!
Меня опутало веревками, так что я не мог даже пошевелиться. Гермиона тем временем открыла флакон и поднесла его к моим губам.
– Доверься мне, – сказала она, и мне не оставалось ничего другого, как выпить зелье.
Я ничего не почувствовал в первые несколько минут, а потом веревки, опутывавшие мое тело, спали, и, посмотрев на свои руки, я увидел, что они трансформировались в крылья. Вскоре я увидел свое отражение в неизвестно откуда взявшемся зеркале, и понял, что превратился в белого лебедя.
Взглянув вверх, я понял, что потолка надо мной нет, а вместо него – прекрасное синее небо, и взлетел в эту манящую высь. Полет был восхитительным. Ветер будто бы обволакивал меня всего и дарил приятное ощущение прохлады. Я парил над Хогвартсом, всматриваясь в отдаленные окрестности, которые с этой высоты были видны как на ладони. Какая прекрасная картина предстала перед моими глазами, даже краски, казалось, были ярче обычного. Я был счастлив, просто невероятно счастлив. Налетавшись вдоволь, я решил спуститься вниз, чтобы найти Грейнджер. Однако ее нигде не было видно. Я искал ее повсюду, но тщетно. Наконец, я сумел разглядеть вдалеке ее силуэт. Она стояла на железнодорожной станции, а рядом с ней был еще один человек. Мне вдруг стало невероятно важно, чтобы она меня заметила.
– Грейнджер! – закричал я и…
Я открыл глаза, когда за окном было уже светло.
Около кровати вдруг возникла запыхавшаяся от быстрой ходьбы мадам Помфри.
– Мистер Малфой, вы что так кричите? – встревоженно спросила она. – Я уж думала, что с вами что-то опять случилось.
– Простите, это я, наверное, во сне, – сказал я.
Она произнесла несколько диагностических заклинаний, и убедившись, что все в порядке, ушла, напоследок сказав:
– Мисс Грейнджер пообещала прийти через полчаса.
Осталось совсем немного времени.
Гермиона заглянула ко мне уже спустя двадцать минут. Она была бледной и какой-то немного зажатой.
– Привет. Ты как? – спросила она меня, присаживаясь на стул.
– Нормально, – отозвался я.
– Зелье проверили, неожиданностей быть не должно.
– Хорошо, – сказал я тихо.
– Я тоже волнуюсь, – сказала она и посмотрела мне в глаза, смущенно улыбаясь.
– Я спокоен, – соврал я.
Она снова улыбнулась.
– Вот, – Грейнджер извлекла из кармана мантии флакон с зельем. В отличие от моего сна, оно было нужного изумрудно-зеленого цвета.
Я потянулся за протянутым мне флаконом и случайно коснулся пальцев Гермионы. Они были холодными как лед, и мне захотелось их непременно согреть.
Меня охватила мелкая дрожь. В руках, груди, спине и шее ощущалось легкое покалывание, будто мое тело немного онемело. Горло сдавило. Я попытался успокоиться, начав глубоко дышать, но от этого только еще быстрее заколотилось сердце. Я прикрыл на мгновение глаза и открыл флакон.
– Удачи тебе, Малфой, – сказала Грейнджер тихо.
– И тебе удачи, – ответил я.
Вздохнув, я залпом выпил зелье, которое могло подарить мне второй шанс на полноценную жизнь.
========== Глава 18: Бал в Хогвартсе. Потанцуем? ==========
Кружатся в медленном вальсе желания,
Душу на части мне рвет ожидание.
С прошлым готов пережить расставание.
Что впереди ждет? В ответ мне – молчание.
Я лежал и тупо пялился в потолок. Мысли застыли, думать просто не хотелось. Мне вообще ничего больше не хотелось.
Кто-то подошел к моей кровати, я услышал шаги, но не удосужился даже взглянуть на пришедшего. Скоро это и так выяснится.
– Мистер Малфой, отклонений в состоянии вашего здоровья нет, так что сегодня вечером можете уже отправляться в свою комнату, а завтра можно смело идти на занятия, – сказала мадам Помфри. – Хватит быть таким безучастным, ничего еще не известно толком. Возьмите себя в руки.
– Хорошо, – безэмоционально отозвался я. Медсестра только вздохнула в ответ и ушла.
Прошло уже несколько дней, как я выпил чертово зелье. Я ничего не чувствовал, когда его пил, оно было безвкусным и даже ничем не пахло. Но самое страшное было в том, что не почувствовал ничего и после. Ничего не изменилось. Абсолютно ни-че-го.
Я ожидал всякого: что мне станет плохо или больно, или наоборот – боль исчезнет, или что я вообще сдохну. Но все осталось как прежде. И это был серьезный удар. Надежда, которая заняла огромное место в моем сердце, растаяла, а вместо нее осталась только пустота, больно звенящая и отдающая горьким привкусом разочарования.
Сначала я не поддавался панике, но через день после принятия зелья она полностью захватила меня. Как ни пытались Алекс и Амелия поднять мне настроение, я оставался глух к любым их словам.
Грейнджер приходила дважды в день, но на ее лице читалось такое смятение, что я попросил ее больше не приходить. Правда, она все равно приходила, просто теперь общалась не со мной, а с Помфри.
*
– Тук-тук, можно? – проговорила Дэвидсон, подходя к кровати.
– Проходи, – вяло отозвался я.
– Малфой, я не знаю, что с тобой происходит, но на тебя уже просто страшно смотреть. И Алекс ходит хмурый. У меня такое впечатление, что он что-то знает, в отличие от меня. Может, ты поделишься и со мной своими переживаниями?
– Не хочу, – ответил я. – Если тебе так интересно, спроси у Алекса. Скажи, что я разрешил все рассказать.
– Нет, – она помотала головой. – Я хочу услышать это от тебя. Выговорись, тебе станет легче.
– Легче?! Да что ты понимаешь? – повысил я голос.
– Ничего не понимаю. Потому и прошу объяснить.
– Ну хорошо, раз ты так хочешь – слушай…
И я рассказал ей об всем. О том, как я получил травму и каким адом были для меня первые полгода после этого, как я жил три года под домашним арестом и не представлял, что же будет дальше, о том, как попал в Хогвартс, и как Грейнджер предложила мне побыть ее подопытным кроликом, о том, как мы расшифровывали рецепт, искали ингредиенты и готовили это чертово зелье, о том, как я свыкся с мыслью, что оно может мне помочь, что когда я его все-таки выпил, не произошло ничего, и о том, какую пустоту и обиду на себя и на весь мир я сейчас ощущал. Я говорил не меньше часа, и все это время Дэвидсон терпеливо слушала меня, ни разу не перебив. Она только смотрела на меня неотрывно своими зелеными глазами, и в них я, кажется, временами видел боль и сочувствие. А может, я просто хотел это видеть.
Мне и правда стало легче, когда закончился мой рассказ. Проговаривая все вслух, я раскладывал все свои мысли по полочкам. Умолчал только об одном – о своем неоднозначном и противоречивом отношении к Грейнджер. Но я не был готов ни с кем делиться этим, тем более, что сейчас все стало еще сложнее.
– Не знаю, что и сказать, Драко, – опустив глаза, проговорила она, когда я закончил свой длинный рассказ. – Нужно, наверное, просто искать выход дальше, волшебство на многое способно. В конце концов, есть еще темная магия, которая, я уверена, может помочь. От тебя отвернулись, а значит, ты вправе спасать себя так, как считаешь нужным. Кроме того, у тебя есть друзья, которые поддержат.
– Я не готов пока принять вашу жалость, – сказал я.
– Я говорила о поддержке, а не о жалости. Жалость отвратительна по своей природе.
– Ладно, я понял. Мне надо побыть одному, ты не могла бы меня оставить?
– Хорошо, – сказала Амелия, поднимаясь. – Будь сильным, – она дотронулась до моей руки, немного сжала ее на прощанье и ушла.
Этот простой дружеский жест был приятным, но я поймал себя на мысли, что было бы лучше, если бы другая маленькая ладошка сжала сейчас мою руку.
*
Как бы то ни было, после разговора с Дэвидсон я успокоился и начал приходить в себя. Мне все еще было тяжело, но с этим можно было мириться.
Ближе к вечеру ко мне пришла Грейнджер.
– Я слышала от мадам Помфри, что она готова отпустить тебя отсюда, – начала она.
– Да, – сухо ответил я.
– Ты в порядке?
– Да.
– Никаких…
– …изменений, – закончил я за нее. – Да, Грейнджер, все, как было. Мне уже надоел этот вопрос.
– Ты же знаешь, что это еще ничего не значит. В книге ведь не сказано точно, сколько должно пройти дней, – заявила она.
– Так говорилось “через некоторое время”, так что подразумевались, скорее всего часы, а не дни. Но что об этом в третий раз говорить? – я опять начал злиться.
– Малфой, – Гермиона дотронулась до моего плеча. – Послушай…
– Не надо, – сказал я и сбросил ее руку. – Практически никогда не бывает так, что сразу после приема зелья, человек ничего не ощущает. Это может означать только одно – зелье не работает.
– Но шанс ведь есть, хоть и маленький, – не знаю, кого она уговаривала и обнадеживала: меня или себя.
– Не с моим счастьем, – проворчал я. – Грейнджер, уйди, я не могу тебя пока видеть.
Она вздохнула и скрестила руки на груди.
– До встречи на занятиях, Малфой.
*
Вечером Тинки отлевитировал меня в мою комнату. Едва я открыл дверь, на меня уставился Хэролд Райт. Черт, я совсем забыл о нем. Его вид меня раздражал, а он все смотрел и смотрел на меня. Я улегся на кровать и отвернулся от него. После больничной эта кровать казалась просто восхитительно удобной. Я сразу же уснул, и мне снилась Грейнджер, обещавшая мне, что все будет хорошо. Но даже во сне я уже отказывался в это верить.
Сейчас занятия я посещал только с помощью эльфа. Для меня настало время бесконечных контрольных и эссе, тогда как остальные студенты вовсю готовились к предстоящему балу, о котором я напрочь забыл. Благодаря Алексу и Амелии я не сильно отстал в учебе, они приносили мне все необходимое для занятий, а слишком больше количество свободного времени способствовало обучению.
Я кое-как справился с контрольными по всем предметам. Даже Куппер задала мне написать простенькое эссе и с каменным лицом вывела на нем оценку “слабо”, которую спустя минуту перечеркнула, исправив на “удовлетворительно”. Только зельеварение Слизнорт мне поставил просто так, сказав, что уверен в моих силах, потому не хочет меня нагружать сложным заданием, и поставил мне “выше ожидаемого”, сообщив, что надеется в следующем семестре легкой рукой поставить “превосходно” за мои труды.
