Текст книги "Rise (СИ)"
Автор книги: Natty_M
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 43 страниц)
– А как ты будешь добираться?
Я не успел ответить, так как мы прибыли на нужный этаж. Двери лифта открылись, а по ту сторону стоял Питер Грин и еще несколько мужчин.
– Мисс Грейнджер! – заулыбался он. – И мистер Малфой, мы снова с вами встретились, – он подождал, пока мы выйдем, и обратился к своим спутникам: – Езжайте без меня, я догоню через минуту, – они зашли в лифт, а Грин повернулся к нам и снова улыбнулся. – Завершили все свои дела здесь?
– Да, спасибо, – ответила Гермиона.
– Тогда может вас подбросить туда, куда вам нужно дальше? – предложил он.
– Возможно, – сказала она и задумалась на секунду и посмотрела на меня. – Где твое поместье находится, напомни, пожалуйста?
– В Уилтшире, – ответил я хмуро, понимая к чему она ведет.
– Если вас это не затруднит, подвезите нас в Уилтшир, до поместья семьи Малфоев, – сказала она Грину. – Кажется, это не очень далеко от Лондона.
– Часа три езды, – ответил он. – Без проблем. Мракоборцы сегодня оказались перед вами в долгу, так что мы с радостью рассчитаемся. Выходите на улицу, транспорт будет вас ждать. А теперь простите, пойду отдам распоряжение по поводу него. Всего хорошего. И счастливого Рождества! Сегодня же праздник.
– Спасибо, и вас тоже, – улыбнулась Гермиона и повернулась ко мне. – Идем?
Я кивнул, не зная как выразить словами все то, что я должен был сказать, если хотел быть искренним.
На улице нас уже ждала машина. Грейнджер помогла мне в нее сесть и устроилась рядом со мной на заднее сидение. Разговаривать в дороге было неудобно, впереди сидел незнакомый человек, который все прекрасно слышал. К тому же обезболивающее зелье, которое мне дали выпить колдомедики, почти прекратило свое действие, и по мере того, как нарастала боль, все больше портилось мое настроение. Потому мы хранили молчание, думая каждый о своем, и уже через полчаса Гермиона задремала. Она прислонилась головой к стеклу, но мне казалось, что ей так совсем неудобно, потому я вздохнул, пытаясь решиться, и привлек ее к себе, устроив на своем плече. Она даже не проснулась. Только спустя какое-то время она устроилась поудобнее и обхватила мою руку, обняв ее своими. Всю оставшуюся дорогу я слушал ее размеренное легкое дыхание, и боялся лишний раз пошевелиться, чтобы не разбудить ее и не разрушить это удивительное мгновение.
*
Когда мы подъехали к воротам Малфой-мэнора, на улице уже начинало темнеть. Я дотронулся до ее руки, хотя мне совершенно не хотелось ее будить.
– Гермиона, – позвал я тихо и сжал ее ладонь. – Просыпайся.
Она нахмурилась и нехотя открыла глаза. Ее волосы немного растрепались, шарф съехал набок, а на щеке виднелся надавленный след от моего шарфа. Она была такой забавной и милой, что мои губы сами собой растянулись в улыбке.
– Мы что, уже доехали? – спросила она сонным, слегка осипшим голосом.
– Да, мы на месте, соня, – ухмыльнувшись ответил я.
Она окончательно проснулась и, сообразив, что держит мою руку, а ее голова лежит на моем плече, смутилась.
– Извини, – пробормотала она, отпуская меня и отодвигаясь.
– Ничего страшного, – отозвался я. – Все в порядке.
Мы выбрались из машины, и Грейнджер отпустила водителя, сказав, что домой она доберется сама. Тот пожелал нам хорошего вечера и быстро уехал в обратную сторону.
– Как ты себя чувствуешь? – спросила она, когда мы остались одни.
– Нормально, – соврал я. – Не хуже, чем было утром.
– А ноги?
– Болят, – я улыбнулся. Не самая естественная реакция на боль.
Но Грейнджер тоже заулыбалась. Со стороны мы при таких разговорах, наверное, казались психами.
– Жаль, что до нас не дошел рецепт второго зелья Златоума, о котором упоминалось в книге, – сказала она. – Но мы что-нибудь придумаем. Спросим мадам Помфри или поищем сами. И вообще, в крайнем случае, можем обратиться к магловским врачам. Теперь гораздо больше шансов, что они помогут тебе восстановиться. Пусть это и будет дольше, чем лечение заклинаниями и зельями.
– Мы подождем пока, может, мне станет лучше со временем.
Она покачала головой, не соглашаясь со мной.
– Надо действовать, только так можно добиться хорошего результата.
– Ладно, ты меня убедила, – я поднял руки вверх, признавая свое поражение. – Только не сегодня. Сегодня я хочу отдыхать.
– Да, конечно, – сказала она и, вздрогнув, скрестила руки на груди.
– Ты замерзла, – сказал я, глядя на нее.
– Все нормально, – отмахнулась она. – Снег же закончился.
– Но тебе все равно холодно, – констатировал я, и в голову мне пришла одна идея, которую я сразу же и озвучил. – Грейнджер, не хочешь зайти? Мама будет рада, я уверен.
Она изменилась в лице и побледнела, бросив беглый взгляд на возвышающийся в нескольких десятках ярдов особняк. “Какой же я идиот…” – промелькнуло в моей голове. Она уже бывала в этом доме, и вот в этот ее “визит” моя сумасшедшая тетя Белла пытала ее в нашей семейной гостиной.
– Грейнджер, прости, я не подумал, – извинился я.
– Спасибо за приглашение, – наконец сказала она. – Но я не готова зайти в твой дом. Может, когда-нибудь, но не сегодня.
– Я понимаю, – кивнул я. Но, надо признать, я был немного разочарован.
Между нами снова повисло неуютное молчание. Она все так же прижимала руки поближе к телу, чтобы было теплее, я все так же чувствовал боль во всем теле, но мне не хотелось, чтобы она уходила, хоть я и не находил слов для разговора.
Гермиона сама нарушила тишину:
– Сумасшедший сегодня день получился.
– Однозначно, – согласился я и ухмыльнулся.
– Но заканчивается он хорошо. Даже погода успокоилась, – она взглянула вверх, на темно-серое небо.
Пора было говорить то, что нужно было высказать еще часа четыре назад.
– Грейнджер, я столько тебе должен еще сказать, но, черт, я не нахожу слов, – выпалил я на одном дыхании. – Я тебе очень признателен за все. Спасибо тебе. И…
Она перебила меня:
– Такой благодарности мне достаточно. Больше ничего не нужно говорить.
– Но ты столько раз уже выручала меня, хотя я не всегда этого заслуживал, – меня понесло.
– Знаешь, ты тоже меня выручал. И сегодня спас. Ты очень быстро отреагировал.
– Ну хоть чему-то научился на уроках у Куппер, – с усмешкой сказал я.
– Думаю, ты и раньше это умел. Потому что преподаватель из нее никакой, – она даже скривилась.
– Ты права, она ужасна.
И опять возникла неловкая пауза.
– Ну что ж, мне уже пора, – произнесла Грейнджер каким-то извиняющимся тоном. – Напишешь мне о своем состоянии? Мне нужно для отчета, чтобы потом статью написать в “Вестник зельевара”.
– Я помню, – кивнул я. – Напишу.
– Спасибо, – она чуть улыбнулась.
– Это тебе спасибо. Ты сегодня преподнесла очень дорогой подарок, – я красноречиво указал взглядом на свои ноги.
– С Рождеством тебя, – сказала она, глядя мне в глаза.
– С Рождеством тебя, Гермиона, – ответил я ей.
На ее лице на миг промелькнуло непонятное мне выражение, а потом она махнула мне рукой и аппарировала.
========== Глава 20: Каникулы ==========
Когда ты оказалась далеко,
Я понял, как коварно расстояние.
Пока мы были рядом, нелегко
Мне было вытащить на свет признание
О том, какие чувства есть в душе,
Как тяжелы с тобою расставания.
Что, может, я дышу тобой уже.
Но надышаться не могу заранее.
Мама встретила меня теплыми объятиями, едва я только переместился на порог дома. Она улыбалась так радостно, что я тоже не мог сдержать улыбки, впрочем, у меня для этого было несколько поводов.
– Сынок, как же я рада тебя видеть! – мама выглядела немного уставшей, и я невольно подумал о том, как же ей тяжело с нами: с сыном, который не может ходить, не был дома уже почти четыре месяца и так редко писал письма, и мужем, который уже четвертый год сидит в Азкабане и ведет себя как человек, у которого поехала крыша.
– И я очень рад, – сказал я абсолютно искренне. – Как ты тут?
– Все хорошо, – ответила она мягко. – Мне не на что жаловаться. Но вот ты… – она внимательно посмотрела на меня. – Ты плохо выглядишь. Что-то произошло?
Я тяжело вздохнул. Ничего не скрыть от этой проницательной любящей женщины.
– Кое-что случилось, – туманно ответил я. – Но не нужно переживать, потому что уже все отлично. Кстати, я должен тебе сказать, что Пожирателей, которых обещали подослать напавшие в тюрьме на отца, сегодня поймали. Так что ни тебе, ни мне ничего больше не угрожает.
– Это замечательная новость, – сказала она. – Но откуда ты об этом знаешь?
– Долго рассказывать. И это еще не все новости, – таинственно ответил я.
– Что еще случилось? – она насторожилась.
– Мама, я купил новую волшебную палочку, которая прекрасно меня слушается, – начал я с не самой главной новости.
– Но суд же запретил тебе покупку второй палочки, – недоуменно сказала она. – Неужели ты решился нарушить закон? Не слишком ли это рискованно сейчас, когда к нашей семье и так нет никакого доверия?
– Все законно, – улыбнулся я. – Я сегодня уже зарегистрировал палочку в Министерстве, и мне официально разрешили ею пользоваться.
– Но как ты этого добился? – удивилась она еще больше.
– Мне помогла Гермиона Грейнджер, но о ней мы позже более подробно поговорим. А теперь самая важная новость, – я сделал паузу. – Мама, я снова чувствую ноги. И я, возможно, через некоторое время смогу ходить!
Мама вскрикнула и кинулась ко мне снова, на это раз обняв меня еще сильней.
– Драко, как я счастлива за тебя, – прошептала она, а потом выпустила меня из объятий и взглянула мне в глаза. – Но я снова в недоумении. Как так получилось?
– Ты не поверишь, – сказал я с усмешкой, – но это тоже заслуга Гермионы Грейнджер.
– Это та самая Грейнджер? – недоверчиво спросила мама.
– Да, – я кивнул. – Прости, я очень устал. Ты не будешь против, если я сейчас пойду к себе, а все обсуждения мы отложим до ужина?
– Конечно, сынок, иди отдыхай, – сказала она и снова улыбнулась. – Сегодня у нас будет праздничный ужин.
– Счастливого Рождества, мама.
– Счастливого Рождества, дорогой, – ответила она и торопливо ушла. Мне показалось, что ее глаза блестели от слез.
*
Оказавшись в своей комнате, я со смешанным чувством уставился на потолок, который так люто ненавидел все три года, пока мне было запрещено выходить из дома. Теперь у меня были все шансы на то, что разглядывание потолка останется только неприятным и страшным воспоминанием, а сам я буду жить полноценной и насыщенной жизнью.
В дверь робко постучали. Это был Тинки, принесший мне письмо, которое некоторое время назад доставила, как он выразился, “умная и огромная серая сова”. Это было послание от Алекса: всего-лишь поздравление с Рождеством, ничего больше. Я мысленно извинился перед ним и перед Амелией за то, что сам не написал им никаких поздравлений. Но сегодня мне еще предстоял долгий разговор с мамой, потому все прочие дела я решил отложить на завтрашний день.
Когда спустя пару часов я появился в столовой, мама уже была там. Помещение было празднично украшено, а над центром стола с потолка свисала омела. Мама сменила свой наряд на вечернее платье, будто мы с ней не вдвоем собирались ужинать, а устраивали огромный прием, как бывало раньше. Впрочем, я тоже приоделся, решив, что сегодня следует выглядеть подобающим образом, и я оказался абсолютно прав.
На столе нас уже ждала аппетитная еда, так что, улыбнувшись друг другу, мы с мамой сели за стол. Ужин проходил в теплой и дружелюбной обстановке, вот только маме не терпелось поскорее узнать все подробности моей жизни за последние четыре месяца. Так что я поел как можно скорее и, не медля ни минуты, начал свой рассказ.
Опустив подробности о моих натянутых отношениях с другими студентами, я начал с того, что у меня в Хогвартсе есть два друга, с которыми я постоянно общаюсь. Потом я рассказал ей, как и почему Грейнджер пришла идея помочь мне, обо всех наших приключениях за время разгадывания рецепта и поисков нужных ингредиентов, и даже как я, несмотря на запрет директора МакГонагалл, пробрался в лабораторию, когда Гермиона начала варить зелье. Мне показалось, что лучше умолчать о том, что я провел несколько недель в Больничном крыле из-за сотрясения мозга и упадка сил, так что я просто сказал, что мне пришлось побывать в лазарете, после того, как зелье было выпито. Коротко поведав, как переживал, что оно не подействовало, я перешел к рассказу о том, что происходило сегодня утром. Все это время мама слушала меня очень внимательно, не перебивая, и только когда речь зашла о сражении с бывшими Пожирателями, она тихонько вскрикнула и закрыла рот рукой. Закончил я свой монолог, поведав ей о визите в Министерство и о том, что они там были так добры – не ко мне, разумеется, а к Грейнджер, – что привезли меня домой на своем транспорте.
– Так значит, мисс Грейнджер сыграла главную роль во всех твоих нынешних достижениях, – резюмировала мама, когда я замолчал.
– Да, – я кивнул и улыбнулся.
– Передай ей благодарность от меня, сынок. Она очень хороший человек, – сказала она.
– Я знаю. Она умная, добрая и талантливая. И не держит зла на меня за все, что мы натворили – вся наша семья, и за все те гадости, что сделал лично я. Общается со мной на равных. Проводить с ней время очень интересно, – вдохновенно перечислял я ее достоинства. – К тому же, она красива.
– Драко, – произнесла мама взволнованно и удивленно, – ты… у тебя есть чувства к этой девушке?
– Что?! Нет! – поспешно ответил я, смутился и отпил воды из своего бокала. Неужели действительно создается такое впечатление?
– Но ты так увлеченно о ней рассказываешь, – она посмотрела на меня внимательный пронизывающим взглядом.
– Просто Грейнджер необычная, – допив воду, быстро проговорил я. – Я бы с удовольствием дружил с ней, если бы не обстоятельства, – я действительно верил в то, что говорил.
– Не увлекайся, сынок, – посоветовала мама.
– Не собираюсь, – заверил я и замолчал. Пора было менять тему. – Отец не писал? Как он себя чувствует?
– Не писал, – с грустью в голосе ответила она. – Люциус все больше отдаляется от меня. В каждом его письме между строк читается один только гнев.
– Он ведь не всегда таким был, правда?
– Конечно, нет, – мама опустила глаза и, взяв в руки салфетку скомкала ее. – Когда мы только познакомились с ним, он был заносчивым, немного высокомерным, но хорошим: таким вежливым, галантным и даже романтичным.
Я хмыкнул и издал короткий смешок. Представить отца “романтичным” я никак не мог. А мама продолжила:
– Его отец, твой дедушка Абраксас, очень сильно влиял на его взгляды. Но что самое интересное, наш с Люциусом союз был по любви, а не по расчету. Хотя, конечно, будь я не чистокровной представительницей рода Блэк, скорее всего, нашему браку не суждено было бы состояться. Мои родители тоже были только за, чтобы мы с твоим отцом поженились, а вот Андромеда, с которой я была очень дружна в ту пору, всячески меня отговаривала. Она считала, что Люциус слишком жесток и с такими корнями станет настоящим тираном. Но я отмахнулась от ее слов, сказав, что и у нас далеко не простая семейка, но это не помешало нам с ней вырасти добропорядочными и без снобистских замашек. Я была так влюблена в твоего отца, что даже пропустила мимо ушей замечание Андромеды о том, что Абраксас, а с ним и Люциус, очень хорошо относятся к Темному Лорду и его идеям. Я только заявила ей, что все это глупости и пустая ревность, – мама вздохнула и продолжила: – Но Андромеда оказалась права. Люциус был очень внушаемым, потому принял на веру все, что ему говорили Абраксас и Лорд. Когда ты родился, он принялся воспитывать тебя так, как считал нужным, а я, как могла, пыталась объяснить тебе, что существует и другой взгляд на вещи. Но тогда я все еще слепо верила, что отец и сам откроет, наконец, глаза и поймет, что не прав. Однако предубеждения слишком укоренились в нем, а поражение Лорда стало настоящим ударом, хоть тот его и не жаловал в последнее время. Правда отец считал, что сам в этом виноват, потому что плохо справлялся с заданиями повелителя, – мама снова тяжело вздохнула. – Теперь я не уверена, что он сможет измениться, и, судя по его письмам, все становится только хуже.
– Мама, – я накрыл ее руку своей и слегка пожал.
Она подняла на меня грустные глаза и вымученно улыбнулась.
– Хорошо, что ты не полностью пошел в отца, но и от меня кое-что взял.
Я тоже улыбнулся ей.
– Спасибо тебе, что помогла открыть глаза на истинное положение вещей. Я думаю, если бы не твое влияние, я бы стал таким, как отец или тетя Белла.
– Нет, – она отрицательно покачала головой. – Ты хороший мальчик, ты бы понял и сам.
Я криво усмехнулся, а потом посерьезнел.
– Хочешь, я напишу отцу, поговорю с ним как мужчина с мужчиной?
– Не нужно, сынок. Он никого не хочет слушать, ты только еще больше его разозлишь. А о его состоянии ты не переживай. Тот мракоборец, о котором я тебе писала, прислал мне сегодня днем известие, что отцу уже намного лучше, и волноваться не о чем.
– Расскажешь мне об этом мракоборце? – попросил я.
– Его зовут Джералд Рид. Очень вежливый человек. Не знаю, какую должность он занимает, но влияние у него есть немалое. Ему лет пятьдесят-пятьдесят пять, и, несмотря на такую должность, у него невероятно доброе лицо. Глаза просто светятся теплом. Когда я приезжала к отцу, мистер Рид помог мне, потому что я заблудилась в коридорах, а потом, когда я уже пообщалась с твоим отцом и совершенно расстроенная вышла за дверь, он успокоил меня, отвел в свой кабинет и напоил прекрасным чаем. Мы немного побеседовали, а затем он провел меня наружу. Потом он написал мне о происшествии с Люциусом, а сегодня – о его самочувствии.
– Похоже, ты ему доверяешь, – осторожно сказал я.
– Если бы ты его увидел, ты бы тоже стал к нему хорошо относиться, – ответила мама.
– Я никому не доверяю, – заявил я, а потом поправил себя: – Ну, кроме тебя, Гермионы, Алекса и Амелии.
– Немалый список, – сказала она, улыбнувшись. – Я очень рада, что в этом мире у тебя есть люди, на которых ты можешь положиться. Только ты все равно будь осторожен.
– Буду, – пообещал я.
– Ну, будем пить чай? – спросила она преувеличенно бодрым голосом.
– Если ты не против, я откажусь от чая. Очень хочется спать, – сказал я виновато, и это частично было правдой. Но основной причиной была все возрастающая боль во всем теле. Я с трудом мог терпеть ее со спокойным выражением лица.
– Разумеется, Драко. Иди. Спокойной ночи, – она мягко улыбнулась, и я, еще раз извинившись за раннее бегство из-за стола, отправился к себе при помощи эльфа.
*
Сна не было ни в одном глазу. Я лежал на спине, стиснув руки в кулаки и крепко сжав зубы. В темноте, когда других раздражителей и просто отвлекающих факторов не осталось, уставший и разбитый, я ощущал только две вещи: злость и боль. Потому что я был бессилен и понятия не имел, что можно сделать, в то время как боль пронизывала все мое тело. В голове она пульсировала тоненькой струйкой от левого виска к правому. В спине она представляла собой тяжелую металлическую пружину в позвоночнике, которая то сужалась, то расширялась, независимо от положения тела. А в ногах… в ногах она была огнем и льдом одновременно. Казалось, что кости горят изнутри, а каждое волокно мышц покрыто самыми холодными в мире микроскопическими острыми льдинками.
Я покрылся испариной, и это только дополнительно раздражало меня и заставляло напрягаться еще сильнее. Я закрывал глаза, считал до ста, пытался расслабиться и уснуть, но это было невозможно.
Через час этой бессмысленной и незаслуженной пытки я не выдержал и позвал Тинки.
– Хозяин Драко звал? – спросил он, появившись с тихим хлопком.
– Иди куда хочешь, делай, что хочешь, но достань мне обезболивающее зелье, – мрачно проговорил я, чуть охрипшим голосом.
– Но сейчас ночь… – слабо пропищал эльф, услышав, что я, мягко говоря, не в настроении.
– Я сказал – иди! И быстро! – рявкнул я, и Тинки поджал уши и закрыл глаза своими маленькими ручками. Я глубоко задышал, пытаясь успокоиться. – Пожалуйста, – добавил я тихо и почти жалобно.
Эльф шмыгнул носом.
– Хорошо, хозяин, Тинки все сделает. Только подождите немного.
– Возвращайся как можно скорее, – попросил я, он кивнул и исчез.
Прошло долгих полчаса, пока эльф вернулся обратно с десятком флаконов, заполненных вязкой прозрачной жидкостью. Я с трудом дождался, пока он, тяжело дыша, подошел ко мне и протянул один из флаконов. Я выхватил его, открыл дрожащими руками, залпом выпил противное на вкус зелье и осторожно опустил голову обратно на подушку, прикрыв глаза.
– Молодой хозяин, нужно ли вам еще что-то от Тинки? – напомнил про свое присутствие эльф.
– Нет, – сказал я, нехотя открыв глаза. – Иди спать. Я позову, если что-то понадобится. И не вздумай хоть словом обмолвится хозяйке о том, что я тебя о чем-то просил.
– Хорошо, хозяин Драко. Спокойной ночи, – Тинки поклонился с таким несчастным видом, что мне стало стыдно за свою резкость.
Когда эльф ушел, я снова остался наедине с болью и бессильной злостью. Одно радовало – зелье начинало действовать, и с каждой минутой я чувствовал, как постепенно все больше расслабляюсь. Через полчаса я уже мог думать о чем-то другом, кроме ощущений в теле. Я перебирал в памяти события прошедшего дня и пытался припомнить каждую малейшую деталь нашего разговора с Грейнджер у ворот Малфой-мэнора. Казалось, я сказал что-то лишнее или не сказал что-то важное, только никак не получалось понять, что именно…
Мы стояли на том же самом месте недалеко от поместья, сумерки неумолимо сгущались, холодный ветер хлестал в лицо. Казалось, говорить было уже не о чем, но я эгоистично тянул время, даже зная, что она уже очень замерзла, впрочем, мне тоже не было тепло. Но разве не лучше греться ощущением присутствия и теплом, идущим от наших взглядов, а не благодаря огню в камине пустого дома?
– Ну что ж, мне уже пора, – произнесла Грейнджер каким-то извиняющимся тоном.
Она посмотрела мне в глаза, и я не мог подобрать слов, так меня заворожила глубина ее взгляда. Я протянул руку, она заметила это мое движение, сделала шаг навстречу и сжала пальчиками мою ладонь.
– Все в порядке? – удивленно спросила она.
– У меня такое чувство, что я должен что-то еще тебе сказать, иначе упущу нечто очень важное.
– Хорошо, я жду.
– Спасибо тебе за все, – сказал я. Нет. Это не то.
Она улыбнулась.
– Ты уже говорил это сегодня.
– Ты красива, – снова попробовал я. Но нет, это тоже не то.
Послышался тихий смешок.
– Да, особенно с красным, распухшим от холода носом. Не льсти мне.
Я помотал головой и окинул ее фигуру взглядом. Вот оно! Я хотел видеть ее перед собой постоянно, хотел, чтобы этот рождественский вечер она разделила со мной. “Не уходи”, – вот что я хотел попросить. Я был готов всю ночь просидеть здесь на морозе, лишь бы она была рядом, только не так, как сейчас, а чуть ближе, как тогда, когда она обнимала меня, узнав, что зелье подействовало.
Я потянул ее руку на себя. Она наклонилась, приблизившись к моему лицу.
– Гермиона, обними меня, – попросил я шепотом.
Она чуть наклонила голову и посмотрела на меня сквозь прищуренные веки.
– В чем подвох? – спросила она недоверчиво.
А я не нашел ответа и, повинуясь импульсу, подался вперед и поцеловал ее мягкие губы.
Время остановилось.
Я открыл глаза и увидел перед собой такой привычный потолок своей комнаты. Мне все приснилось, но казалось, я чувствовал ее касания и сейчас. Раньше сны были другими. Гермиона снилась мне довольно часто, но в этих снах она говорила со мной, улыбалась или просто держала за руку, в них она была мне другом. Сегодняшний сон отличался от предыдущих. Я закрыл лицо руками. Пора было признавать, я все-таки влюбился в нее, хоть и не хотел в это верить все время.
Я потер глаза. Глупо. С моей стороны было бы крайне глупо на что-то надеяться. Я не мог ей дать ничего. Да и кто сказал, что ей что-то нужно от меня?
Думать о ней в таком ключе было труднее, чем обычно. Голова снова начинала напоминать о себе тупой болью в висках.
За окном уже светало. Я решил выпить еще одну порцию обезболивающего и лечь спать дальше, надеясь, что, когда я проснусь, мне станет легче.
*
Увы, утро не принесло особого облегчения. Боль ощущалась немногим меньше, чем когда я засыпал. Но я старался не падать духом. Выпив еще один флакон обезболивающего – я с тяжким вздохом взглянул на прикроватную тумбочку, на которой были расставлены флаконы с зельем, за двенадцать часов я принял три флакона, так недолго и разориться, если и дальше так пойдет, – я спустился вниз, чтобы позавтракать вместе с мамой.
Наспех закинув в себя еду, я занялся написанием письма для Алекса. Оно получилось очень длинным. Я поблагодарил его за поздравление, спросил о том, как продвигается история с Дэвидсон, и описал все события вчерашнего дня, даже пожаловался на боли. Не признался только о тех мыслях, которые посетили меня ночью касательно Гермионы.
А через пару часов, после того, как я попросил Тинки отправить письмо, в мое окно постучалась незнакомая коричневая сова с небольшим свертком.
Оказалось, это была сова Амелии. И принесла она мне письмо и нечто прямоугольное, упакованное в яркую бумагу. Несколько минут я настороженно смотрел на конверт, вспоминая, как закончилась наша с ней последняя встреча.
Письмо было достаточно коротким.
Дорогой Драко Малфой!
Поздравляю тебя с Рождеством. Прости, что немного с опозданием, но так уж получилось. К этому письму прилагается твой подарок, обязательно посмотри его, очень надеюсь, что он тебе понравится. Не суди строго, я не знала, чего бы ты хотел получить, потому приготовила тебе простую безделушку.
Ну и хватит об этом.
Расскажи, как провел праздник? Как твои дела?
Прошло еще только несколько дней каникул, а я уже скучаю. По Хогвартсу. И по нашим посиделкам в библиотеке.
Хотя дома мне сейчас есть чем заняться. Отец подарил мне просто шикарную книгу по арифмантике. Она очень редкая и увлекательная. Если ты очень попросишь, я, может быть, даже дам тебе ее почитать.
Пиши мне, ты ведь обещал.
Искренне твоя, Амелия Дэвидсон
Я в недоумении уставился на лист пергамента. Когда это тон нашего общения изменился на такое?! Отложив письмо, я принялся открывать сверток, который к нему прилагался. После того, как я разорвал нескольких слоев упаковочной бумаги, мне удалось, наконец, добраться до тонкой продолговатой коробочки. Открыв ее, я вздохнул с облегчением. Внутри лежала маленькая картина в светлой деревянной рамке. На картине было изображено раскидистое цветущее дерево – сакура. На заднем фоне виднелась обычная зеленая равнина и ясное голубое небо. Как и написала Амелия, ничего особенно ценного.
Мне стоило бы тоже задуматься о подарках для друзей. Но отправлять их сейчас я не хотел, так что решил, что подберу им что-то в конце каникул, а вручу уже в Хогвартсе. Но вот ответить на письмо Амелии стоило бы прямо сейчас, тем более, что я действительно сказал ей, что буду писать.
Не тратя зря времени, я взял пергамент и написал:
Привет, Амелия.
Получил твое письмо и подарок. Спасибо! Картина хороша, поставлю ее на каминную полку в библиотеке.
Поздравляю и тебя с Рождеством. Рад, что у тебя есть поводы для радости.
У меня, впрочем, тоже. Зелье мисс Грейнджер, похоже, начало действовать! Все подробности потом. А сейчас только скажу, что у меня появился шанс на то, что я буду снова ходить.
Не скучай по Хогвартсу, он еще успеет надоесть, впереди нас ждет самое трудное – целых две ЖАБЫ (одна из них, естественно, Куппер).
Драко Малфой
Я усмехнулся и запечатал письмо в конверт.
Мама очень обрадовалась, когда я показал ей картину, которую прислала мне Дэвидсон. Я, в отличие от нее, такого трепета не испытывал, хотя, конечно, получать подарки было приятно.
Закончив с письмами и разговорами, я отправился в свою комнату за очередной порцией обезболивающего зелья и необходимого одиночества.
*
Утро следующего дня порадовало некоторым подобием улучшения. Сегодня у меня хотя бы не болела голова, хотя ноги и спина продолжали мучить меня бесконечными болями. Выпив зелье, я с грустью посмотрел на оставшиеся флаконы и послал Тинки закупить еще. Эльф даже не спорил со мной в этот раз, только кивнул и тяжко вздохнул.
За завтраком я наслаждался прекрасным видом из окна. Погода стояла тихая и солнечная. Синее небо, на котором не было заметно ни облака, радовало глаз яркими красками. Я потянулся за свежим выпуском “Ежедневного пророка”, разложил газету перед собой и… поперхнулся от неожиданности.
На первой странице красовалось колдография Грейнджер, а рядом с ней – моя колдография. Сверху большими буквами был выведен заголовок статьи: “Бывший Пожиратель Смерти спас героиню войны”, и ниже приписка: “Подробности ищите на странице 3”. Я с ужасом уставился на все это “великолепие”. Быстро открыв указанную страницу, я начал читать статью. Она гласила:
“В день Рождества поистине удивительные вещи творились в Магическом Лондоне.
Из достоверных источников нам стало известно, что в Косом переулке, а именно в заведении, известном всем под названием “Чайный пакетик Розы Ли”, было совершено нападение на героиню войны Гермиону Грейнджер. Нападающими оказались разыскиваемые бывшие Пожиратели Смерти низшего ранга: Рэйф Сниглтон и Берт Оуэн.
Обезвредить преступников, а также спасти жертву удалось никому иному, как Драко Малфою, который также является носителем Черной Метки, как, собственно, и его отец Люциус Малфой, отбывающий срок заключения в Азкабане. Нам неизвестно, что он делал в Косом переулке в компании героини войны Грейнджер, однако редакция располагает сведениями о том, что мисс Грейнджер сейчас занимает должность преподавателя трансфигурации в Школе магии и волшебства Хогвартс, а мистер Малфой-младший учится там на последнем курсе.
Для успокоения общественности наша редакция хочет добавить, что преступники уже отправлены в Азкабан и понесут наказание за столь дерзкие злодеяния. Пострадавших в результате нападения не зарегистрировано.
Мисс Грейнджер отказалась давать свои комментарии по вопросам, связанным с этим инцидентом, а также на тему их общения с мистером Малфоем-младшим. Так что редакции, увы, не известно, связывает ли этих двоих что-то большее, чем отношения “учитель-ученик”. Что двигало Драко Малфоем, когда он, как рыцарь в сияющих доспехах, кинулся спасать свою знаменитую спутницу, к тому же маглорожденную: желание прославиться и прикрыть геройским поступком свои прошлые грехи или истинное желание спасти важного для него человека? Действительно ли мистер Малфой-младший изменился или это простая игра на публику? Оставим эти вопросы на воображение наших уважаемых читателей.
Напомним, что Драко Малфой был осужден Визенгамотом за пособничество Темному Лорду и приговорен к трем годам домашнего ареста, кроме того, на его палочку были наложены ограничения в использовании магии. Некоторые почтенные представители Министерства были возмущены столь мягким наказанием за серьезные преступления, однако не стоит забывать, что кроме всего прочего, Малфой-младший был наказан самой судьбой. В ходе Битвы за Хогвартс он получил серьезнейшие травмы, вследствие которых потерял способность ходить. Можем ли мы в таком случае заявить, что этот человек наказан в достаточной мере?
