Текст книги "Derniеre danse des coeurs d amour (СИ)"

Автор книги: Nathalie Descrieres

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 25 страниц)

– Малфой, ну зачем лимон?.. – хрипло простонала Уайлд.

Драко нахмурил светлые брови и плотно сжал бескровные губы, задирая острый подбородок. Флоренс поняла, что спорить с ним сейчас – пустая трата времени, поэтому, послав слизеринцу красноречивый взгляд, обещающий адские муки, отпила горячий лечебный чай, от которого красивыми завитками поднимался пар. Малфой не сводил с нее пристального прищуренного взгляда, его жемчужно-серые глаза странно мерцали в отблесках огня.

– Давай-давай, пей. И не надейся меня разжалобить, я на тебя злюсь!

Флоренс закатила глаза – если Драко говорит, что он злится, значит, он готов сейчас пойти на все, стоит ей высказать малейший каприз. Но не касательно лекарств, в этом Малфой был дотошно непоколебим. И даже зная, что Уайлд терпеть не может лимоны, он все равно подсунул ей дольку в чай! Но не из вредности, она знала. Драко рассказывал, как Нарцисса поила его черным чаем с лимоном и медом, когда он заболевал. И вот теперь практиковался на Уайлд.

– Малфой, вот будут у тебя свои дети, тогда их хоть с утра до вечера пичкай этой гадостью, – бурчала Флоренс, почти прикончив чай и взбалтывая остатки на дне, – А меня-то за что?!

Драко сильнее сощурил глаза, в них промелькнуло странное выражение – не то веселье, не то строгость. Молодой человек забрал кружку из потеплевших рук Флоренс и отставил ее на стол, закутывая кисти девушки в плед и поправляя теплый палантин на шее.

– Я скоро вернусь, Уайлд. Сиди смирно и грейся. Если попробуешь что-нибудь выкинуть… – Драко пригрозил длинным худым пальцем и, запахнув халат и сунув в карман палочку, выскользнул из гостиной.

Флоренс откинулась на спинку кресла, опуская темные пышные ресницы и растягивая губы в блаженной улыбке. Ее сердце учащенно билось от недавнего присутствия Малфоя, его прикосновений и заботы. В сердце разливалось успокаивающее тепло, вытесняющее все тревоги, переживания и обиды. Отчего же так хорошо? Хотелось воспарить в небо на метле, которых она боялась с первого курса, с тех пор, как свалилась с первой же попытки и отшибла себе копчик. Флоренс вновь зашлась в приступе удушающего кашля, который словно намекнул, что лучше оставаться на земле на своих двух. Девушка открыла глаза, услышав шебуршание на лестнице и увидела помятого, ковыляющего к ней Белби. Его маленькие черные глазки обиженно сверкали, а тяжелый роскошный хвост волочился по ковру, пока хорек упрямо плелся к креслу, в котором сидела его хозяйка. Когтевранка благодушно улыбнулась своему питомцу, высвобождая руки из пледа и похлопывая пальцами по коленям.

– Белбз[1], дружок! – зверек неуклюже запрыгнул к Флоренс на ноги и, потоптавшись на одном месте, свернулся калачиком и подставил спинку хозяйке.

Девушка стала осторожно почесывать шерстку Белби белыми тонкими пальцами, и хорек сдавленно заурчал. Флоренс наклонила голову чуть вправо и стала задумчиво рассматривать узор на гобелене, висевшем над камином. В душе воскресло давно забытое чувство умиротворения и спокойствия. Спустя где-то четверть часа в гостиную влетел растрепанный Малфой – видно, он спешил. Перед ним парила тарелка чего-то дымящегося, густого, безумно вкусно пахнущего, и кружка, из которой исходил просто божественный аромат горячего шоколада с тростниковым сахаром и карамелью – ее любимый.

– Малфой, я когда-нибудь говорила, что обожаю тебя? – Флоренс добродушно усмехнулась, глядя на вспыхнувшего от удовольствия Драко.

– Меня все обожают, – слизеринец самодовольно вздернул нос, аккуратно устанавливая на стол тарелку (она оказалась с просто восхитительным куриным супом) и чашку.

Из-за пазухи молодой человек достал кучу скляночек, наполненных жидкостями самых разных цветов, а в одной была какая-то мутная склизкая гадость, похожая на сопли. Малфой бахнул это все на пуфик, разглядывая наклейки с названиями и что-то задумчиво бормоча. Флоренс с опаской покосилась на его зловещий вид.

– Малфой, если ты решил меня отравить, то подожди пару минут! Я должна составить завещание!

Драко, в беззлобной насмешке приподняв брови, взял большой флакон, наполненный красно-оранжевой, будто огненной водичкой, и стал медленно приближаться к Флоренс, открывая пробку. Девушка вжалась в спинку кресла.

– Уайлд, я едва не на коленях ползал перед Помфри, умоляя ее не мчаться к тебе с тревожными визгами и полным набором всевозможных зелий, поэтому…

– А почему ты не станцевал стриптиз? Костюмчик то что надо! – съехидничала Флоренс, а Драко покрылся багровыми пятнами, с грацией хищника подкрадываясь к креслу девушки.

– Уайлд, заткнись и пей. Ровно три глотка, не меньше! – Малфой постарался взять себя в руки и, пропустив издевку мимо ушей, напустил на себя злобный вид. – Или волью силой!

Девушка решила не испытывать судьбу, а точнее, нервы Малфоя, поэтому послушно сделала ровно три глотка. «Водичка» опалила горло жутким жаром, и Флоренс сделала страшные глаза, схватившись за шею. Через мгновение у нее из ушей повалил дым, и Драко захихикал. Девушка бессильно погрозила ему кулаком, заходясь в приступе сухого кашля.

– Не…навижу… тебя… – злобно просипела Уайлд.

– Кто бы говорил! – Малфой ухмыльнулся и забрал у нее из рук скляночку с Бодроперцовым зельем от греха подальше, пока Уайлд не запустила этой самой скляночкой ему в лоб. – Я торжественно поклялся мадам Помфри что, если понадобится, я буду пытать тебя всеми этими настойками до полусмерти, но ты выпьешь их!

Флоренс обиженно фыркнула, отворачивая лицо от Драко, который, наколдовав ложку, подошел к подруге с тарелкой супа.

– Ну, Уайлд, не дуйся! Тебя, дуреху, лечить надо, а ты…

– Малфой! – предупреждающе вскинула бровь когтевранка. – Давай сюда свою жижу. Надеюсь, туда ты ничего не подлил?

Она недоверчиво прищурилась, а Драко быстро замотал растрепанной белобрысой головой, на всякий случай отходя подальше. Флоренс быстро умяла всю тарелку с бульоном и, удовлетворенно выдохнув, уставилась на Малфоя большими завораживающими глазами. Из ушей у нее по-прежнему валил дымок. Уайлд бережно взяла похрапывающего Белби на руки и пересела на диван, закидывая ногу на ногу. Хорек был положен на коврик у ножки дивана, и Флоренс похлопала ладонью по месту рядом с собой, призывая Малфоя сесть рядом. Он, самодовольно ухмыльнувшись, вальяжно развалился и закинул правую руку на спинку дивана, почти касаясь шеи и волос Уайлд. Оба молчали.

– Слушай, а почему ты тогда так сказала? Ну…

Девушка взглядом дала понять, что прекрасно все поняла. Она сбросила с плеч плед и быстрыми, точными движениями расстегнув еще две пуговицы на рубашке под ошарашенный взгляд Драко. В полутьме теплой гостиной ему стало еще жарче, когда взгляд упал на худые ключицы. Но резко похолодел, увидев кровавую фразу. Грязнокровки должны знать свое место. Последний пазл в голове мгновенно встал на свое место, и Малфой с ужасом представил всю картину. Он понял, чем Уайлд занималась до поздней ночи в кабинете у Амбридж. Еще когда он краем уха услышал разговор Уизлера и Грейнджер о шраме на руке Поттера, который обновлялся каждый вечер, он подумал о Флоренс. И ненароком взглянул на ее руки при первой же встрече, но они были идеально гладкими, без малейшего намека даже на царапину. Девушка, видя выражение лица однокурсника, грустно усмехнулась и застегнула блузку до горла, вновь закутываясь в плед и устремляя застекленевший взгляд на огонь. На ее выразительном лице залегли болезненные тени – Уайлд похудела еще больше.

– Амбридж правая рука Фаджа, Малфой, – хрипло начала она, – И наверняка имеет удовольствие беседовать с твоим отцом, который нередко заглядывает в Министерство. Ты не думал, что произойдет, если она ненароком проболтается о том, что его единственный наследник, воспитываемый в ненависти к грязнокровкам, живет с такой в одной башне и дружит еще с первого курса? Амбридж меня ненавидит, а к тебе она относится лояльно, поэтому может наплести твоему отцу что-нибудь про любовное зелье и про твой помутившийся рассудок. И пока Волан-де-Морт еще не перешел в наступление, твой отец сохраняет личину и…

Драко нахмурился. Он не любил говорить про отца и про… него. Отец медленно вел все к тому, что через годик-другой сыну придется вступить в ряды Пожирателей. От одной этой мысли становилось до невозможного дурно и противно. Но чувство неизбежности время от времени накатывало с головой, и становилось страшно. Из-за этого у Драко часто случались приступы апатии или раздражительности, которые отпугивали почти всех окружающих. Забини, руководствующийся шестым чувством, просто оставлял Малфоя в покое и передавал его на попечение Уайлд. Несмотря на то, что Флоренс и Драко никогда не разговаривали на эту тему, девушка прекрасно все понимала. И, коротко гладя юношу по плечам, криво улыбалась и уходила, оставив предварительно чашку с крепким ароматным кофе. Но порой, улавливая какие-то малейшие изменения во взгляде или интонациях Драко, тихонько вздыхала и присаживалась рядом, прижимаясь щекой к плечу молодого человека. Он обхватывал худой рукой ее спину, и оба просто молчали. Драко лишь с недавнего времени понял, что такое настоящая близость. Они чувствовали друг друга на каком-то безумном уровне, ощущая крошечные колебания в настроении другого. Не нужно было что-то говорить. Достаточно было молчания. Такого красноречивого молчания, которое заменяло все слова на свете.

– Прости меня.

Она обернулась к нему. Ее темные красивые брови чуть дрогнули, уголки темно-розовых губ слегка приподнялись, в медовых глазах мелькнула усталость и что-то, очень походящее на нежность. Флоренс скинула с себя шерстяной согревающий палантин и, встряхнув его, набросила себе и ему на ноги. Горячая бледная рука слегка пожала холодные бархатные пальцы Драко, и он тяжело вздохнул от прикосновения.

– Малфои не должны извиняться, – девушка мягко взяла юношу за локоть, ощущая подушечками пальцев шелковистый ворс зеленого халата, – Но то, что ты идешь против правил, не может не вызывать уважение, Драко.

Малфой вздрогнул. Она называла его по имени только в крайних ситуациях, но, когда Флоренс своим мелодичным спокойным голосом произносила Драко, чуть растягивая «а», юноша ощущал какую-то эйфорию. И сейчас он чувствовал себя наверху блаженства – в теплой уютной гостиной, в которой пахло Бодроперцовым зельем, горячим шоколадом и спокойствием, ощущая легкое касание ее руки на своей, слушая ее тихий голос. Все проблемы уходили вдаль и уменьшались до размеров садовых гномов. Драко так остро не испытывал весь спектр подобных чувств еще никогда. Вместе с этим примешивался непонятный страх. Страх испортить то, что есть. Ведь он был много раз близок к тому, чтобы разрушить все, что было между ним и Флоренс. В глубине души он понимал, что все тайное рано или поздно становится явным, о том, что юный Малфой якшается с грязнокровкой, станет известно отцу. За себя Драко не слишком-то и боялся, но вот то, что сделает Люциус Малфой с этой самой грязнокровкой, было пугающе неизвестным. Особенно учитывая то, что в любой момент может начаться истребление маглорожденных. Это было жутко, и Драко неосознанным жестом крепче согнул локоть, прижимая к себе руку Флоренс. Они встретились взглядами, и юноше показалось, что она прочла все его мысли, поэтому грустно улыбнулась и снова промолчала.

– Уже поздно, Малфой, иди спать, – возвращаясь к своей привычной равнодушно-насмешливой манере разговора, сказала Флоренс и аккуратно отняла руку.

– А ты?

– Я посплю здесь. Только наложу в комнате Согревающие чары и заберу кое-какие вещи.

Драко нервно пожал плечами и кивнул, проводя рукой по взлохмаченным платиновым волосам. В его серых глазах появился неясный холодок, и юноша встал. Флоренс тоже поднялась, сворачивая плед вручную и стараясь не смотреть на Малфоя. Горячий шоколад остался нетронутым, а Белби тихонько прихрюкнул во сне. Молча поднялись по лестнице. Остановились у дверей в свои спальни. Хотелось что-то сказать. Нужно было что-то сказать. Но молчали.

– Ну, спокойной ночи, – Драко прокашлялся, хватаясь за ручку двери и мысленно давая себе крепкий подзатыльник.

– Спокойной, Малфой.

В таинственной серебристой полутьме каменного прохладного коридора слизеринцу на мгновение показалось, что в золотисто-карих, излучающих привычное мягкое сияние, глазах Флоренс мелькнула мольба. Впервые за долгое время Драко сомневался.

Но она лишь коротко кивнула и, резко повернув ручку, влетела в спальню и стукнула дверью. Малфой резко вздохнул и, запустив белые пальцы в волосы, посмотрел в окно и скрылся в своей комнате, щелкнув замком.

*** На завтраке в субботу все ученики выглядели заспанными и еще не до конца раскачавшимися. Долгопупс даже приперся в Большой зал в одном халате, накинутом на полудетскую пижаму. И под громкие остроумные высказывания Малфоя и Нотта зарделся и пулей вылетел из зала, отчего по всем четырем столам пробежались сдержанные смешки. У Уайлд даже не было сил поднять голову и бросить засранцу Малфою уничтожающий взгляд – все же спать в гостиной было не самой лучшей идеей. Но Бодроперцовое зелье сработало, и староста чувствовала себя куда лучше, чем вчера. Над ухом Лавгуд мечтательно вещала о морщерогих кизляках и особенностях их размножения (в другое время Флоренс обязательно подавила бы желание закатить глаза). Сочные сосиски с глазуньей источали соблазнительный аромат прямо под носом девушки, а кружка с черным чаем благоухала мятой, но аппетита не было с самого утра. Когтевранка вяло гоняла вилкой по тарелке ускользающий желток и сдерживала порыв уткнуться лицом прямо в тост с апельсиновым джемом, который кто-то подсунул ей в тарелку, и заснуть прямо здесь. Но тот, кто решил подкормить бледную, как смерть, Уайлд, явно не собирался оставаться незамеченным. Флоренс покачнулась вперед от довольно крепкого удара ладонью по спине и взмолилась Мерлину, чтобы не разгромить сейчас Большой зал в порыве гнева.

– Конфетка, подъем! – жизнерадостный Забини казалось, ничуть не смутился от испепеляющего взгляда однокурсницы, который предвещал долгую и мучительную смерть. – И прием! Чем вы таким с Малфоем ночью занимались, что ты выглядишь хуже жабы Долгопупса? – Блейз беззлобно хихикнул, тут же поднимая вверх руки – Э-э-э, ну вилкой-то не надо! Осторожнее, милочка, осторожнее, ты же покалечишь мое идеальное аристократическое лицо!

На языке у Флоренс крутились очень нехорошие слова вперемешку с Непростительными, но она, поняв, что от Забини просто так не отвяжешься, отбросила свое орудие убийства на стол и сложила руки на груди.

– Чего тебе, лягушонок?

– Полегче, карамелька! Я ведь и обидеться могу! – Забини капризно надул губы под скептический взгляд Флоренс, в его темных глазах заплясали озорные чертики. – Ну, рассказывай, как Малфой вымолил твое прощение? Ему пришлось ползать на карачках и плясать ритуальный танец Апачи?

– Скажи еще погромче, ведь такая интересная новость еще не долетела до ушей миссис Норрис и Снейпа! – прицокнула языком Уайлд и вылезла из-за стола, вытирая салфеткой пальцы. – Давай, перебирай копытами, бабуин!

Забини, видно, представил бабуина с копытами, поэтому согнулся пополам от приступа хохота и успел скорчить рожицу Малфою, который наблюдал за ним с ошарашенным выражением лица. Флоренс закатила глаза, пытаясь подавить усмешку, и вцепилась Блейзу в плечо мертвой хваткой, вытаскивая его из-за стола, и выводя слизеринца из Большого зала под изумленные перешептывания студентов, впечатленных этой сценой. Девушка словила на себе странный взгляд Поттера и подозрительный – Грейнджер, поэтому успела сотню раз мысленно проклясть пустоголового Забини, любящего всеобщее внимание. Поэтому, оказавшись за главными дверьми, она схватила Блейза за ухо и, не обращая внимания на его возмущенные вопли пополам с глупым хихиканьем, стала злобным взглядом свербить в парне большую зияющую дыру.

– Мерлиновы кальсоны, Забини, тебе жить надоело?! – зашипела Флоренс и встряхнула пышной блестящей копной темных волос, собранных в тугой хвост, отпустив горячее ухо слизеринца и прищурив свои большие яркие глаза дикой кошки.

– Да ладно тебе, Уайлд! – Забини попытался придать своему чертовски красивому лицу невинное выражение. – Ты сегодня что-то не в духе. Тебе не понравился танец Малфоя?

– Забини, мое терпение не железное! – предупреждающе рыкнула Флоренс. – Чего ты хочешь?

– Не злись, не злись, Флори! Я вообще-то к тебе с вопросом, – важно произнес Блейз, многозначительно поднимая указательный палец. – Какого соплохвоста ты наплела Грейнджер, что я тебя одурачил, и в этой увлекательной истории каким-то боком был приплетен галлеон?

Флоренс захотелось несколько раз хорошенько стукнуться головой об стену. Она и забыла, насколько дотошна Гермиона Грейнджер! Конечно, гриффиндорка заподозрила неладное и помчалась прямиком к Забини, которого упомянула Уайлд.

– Что ты ей сказал, парнокопытный бабуин? – Флоренс затаила дыхание.

Забини выдержал драматичную паузу.

– Ну, а как ты думаешь, что я должен был сказать в подобной ситуации? У меня не было выхода, я был растерян, напуган, даже ошарашен…

– Блейз!!! – не то взвыла, не то взвизгнула девушка. – Что ты ответил чертовой Грейнджер?!

В черных глазах молодого человека зажглись лукавые искорки, и он засунул руки в карманы щегольских черных штанов.

– Да расслабься, конфетка! Я сказал, что мы с Ноттом поспорили и… Ну, а дальше я ей наплел какую-то чушь и она, кажется, поверила. По крайней мере, она больше не напоминала встревоженную гарпию.

– Забини, я тебя поздравляю – ты бабуин с мозгами! – на радостях Флоренс даже захотелось есть.

– А ты как думала? – самодовольно ухмыльнулся Блейз. – Но ты все-таки расскажи, как там у вас с Мал…

– Да пошел ты! – наспех отмахнулась Уайлд, с сожалением глядя, как со столов исчезли все тарелки. – Спасибо, Забини!

– Эй, а как же?.. А, да ладно! – слизеринец наигранно огорченно посмотрел вслед худощавой фигурке старосты Когтеврана, которая уже умчалась вниз по одной из лестниц.

Блейз с усмешкой успел осмотреть худые изящные ноги, обтянутые черными джинсами, узкую спину, скрытую темно-синим вязаным свитером и подпрыгивающие от быстрой ходьбы волосы цвета горького шоколада.

– Знаешь, Малфой, я тебя даже понимаю – от такой девчонки действительно можно свихнуться! – Забини насмешливо присвистнул, боковым зрением увидев, как Драко подошел и встал рядом.

Молодой человек с красиво и слегка небрежно уложенными платиновыми волосами недовольно цокнул языком, опираясь спиной о каменный косяк и скрещивая руки на груди. Слабые лучи солнца, сумевшего пробиться через плотный заслон густых темных туч, заскользили по аристократически-бледному красивому лицу с чуть заостренными чертами. Жемчужно-серые глаза, сегодня отливающие серебром, выражали не привычные брезгливость и безразличие, а непонятную тихую радость и благодушие. Прошедшие мимо слизеринцев третьекурсницы с Пуффендуя и Гриффиндора не сумели сдержать восторженных шепотков при виде двух умопомрачительных сердцеедов. Забини незамедлительно подмигнул красоткам, обаятельно сверкнув ослепляющей улыбкой, и помахал изящной рукой с гладкой смуглой кожей. Наивные девочки тут же растаяли и захлопали длинными ресницами, обмениваясь застенчивыми улыбками. Драко снисходительно оглядел миловидных третьекурсниц и небрежным, но завораживающим движением головы откинул белоснежные, сияющие на солнце, как шелк, пряди набок. Одна из девчонок вперилась в него восторженным взглядом – еще ни одна красотка (ну, почти) не могла устоять перед фирменной Малфоевской ухмылкой, полной пренебрежения и насмешки, но от этого еще более привлекательной. Проходящая мимо пятикурсница с Когтеврана скользнула цепким взглядом по высокому светловолосому студенту, изысканную бледную внешность которого оттеняли рубашка глубокого синего цвета и черные брюки, и девушка зарделась. А юные волшебницы продолжали пялиться на все еще улыбающегося Забини, и Драко прыснул в кулак.

– Что, решил заняться совращением малолеток? – насмешливо протянул Малфоя, почти не размыкая тонких губ.

Блейз кинул на друга оскорбленный взгляд и отвернулся – теперь уже подмигивая симпатичной шатенке с шикарной фигурой, курса эдак с пятого-шестого.

– Я обижен до глубины души, Малфой! – шатенка кокетливо поправила густые локоны и, бросив на Забини томный взгляд из-под пышных ресниц, стала медленно спускаться по лестнице.

– Давай, шуруй, герой-любовник! – светловолосый юноша позволил себе закатить глаза и отлепился от стены.

– Тебе-то хорошо, хорек! – возмутился Блейз. – Еще на первом курсе закадрил такую девчонку и доволен, а о друге не подумал? Эгоист!

– Я никого не кадрил, Забини! – они пошли по коридору, Драко недовольно прищурил глаза. – Ты думаешь, она меня к себе подпустит?

Блейз взвыл и вцепился пальцами в коротко стриженые, жесткие черные волосы, возводя умоляющий взгляд к потолку.

– О, Мерлин, началось! Малфой, ты похож на Поттера, честное слово! Тот тоже с другими дамами, кроме Грейнджер, и рта раскрыть не может, и ты туда же!

И слизеринцы пошли в подземелья, устроив бурную дискуссию на тему «Операция по соблазнению недотроги Уайлд». Хотя, соблазнением это сложно было бы назвать, но да ладно… *** Флоренс сменила быстрый шаг на более размеренный и изящный, но ее хорошее настроение ничуть не испортилось. Забини определенно умел включать извилины, когда это было нужно, и девушка была ему очень благодарна. Теперь оставалось найти где-нибудь еду и отправиться отдыхать или прогуляться до озера. Малфой сегодня планировал весь день провести с дружками, хоть и порывался составить компанию подруге, но та его отговорила. Флоренс чуть дернула уголками губ, когда пошла по залитому тусклым солнечным светом коридору из бежевого известняка, и лучи заскользили по ее голубовато-бледной коже, темным волосам и чуть костлявой фигуре. В коридоре практически не было учеников – все после завтрака разбрелись по гостиным или в библиотеку – сегодня похода в Хогсмид не было, поэтому все были как сонные мухи, собираясь отправиться досыпать в теплой уютной постельке. Или некоторые, как Грейнджер, пошли грызть гранит СОВ в зону грифоподобной мадам Пинс – не самой приятной женщины. Сухощавая сварливая библиотекарша вселяла ужас в робких первокурсников, посмевших повысить голос на полтона в ее владениях, или – упаси Мерлин! – вздумывали притащить пирожок или сосиску в тесте, чтобы перекусить между написаниями всевозможных эссе, рефератов, докладов и сочинений. Мадам Пинс начинала бешено вращать большими черными глазами, раздувать ноздри огромного носа крючком и вопить (конечно же шепотом – правила библиотеки священны) на перепуганных детей. Старшие ученики относились к грозной библиотекарше спокойнее и даже подумывали свести ее с Филчем, который вел себя примерно также сумасшедше, когда кто-то наследит в коридорах или удумает подкинуть бомбы-вонючки под двери своего кабинета. Флоренс улыбнулась, вспомнив, как рыжие близнецы Уизли на днях подложили миссис Норрис в ее сбалансированный завтрак, состоящий из отварной курицы, рыбы и какой-то крупы, канареечные помадки (усовершенствованные – они имели потрясающий аромат свежего тунца). Тогда повернутый на своей кисе завхоз, а заодно и Амбридж, совсем озверели. Но из мыслей девушку выдернуло то, что она с кем-то столкнулась на одной из лестниц, которые вели в Восточное крыло. Флоренс чуть покачнулась и ухватилась худой рукой за гладкие мраморные перила, поднимая взгляд на… Поттера. Он виновато поправлял круглые очки, его большие изумрудно-зеленые глаза красиво искрились в солнечных лучах. Черные непослушные волосы были, как всегда, взъерошены, а повседневную школьную мантию сменили синие джинсы, серый свитер и изрядно потрепанные кроссовки (потрепанные видимо, приключениями гриффиндорца, которые он все время норовил найти на свою пятую точку).

– Извини, пожалуйста, – довольно смело прокряхтел Гарри, храбро глядя прямо в глаза однокурснице. – Я что-то сегодня ничего не вижу.

Юноша смущенно улыбнулся, проводя ладонью с худыми пальцами по волосам, и второй рукой облокотился о перила. Флоренс мягко усмехнулась, скрестила ноги и переплела пальцы. В глубине ее золотисто-ореховых глаз вспыхнули добродушные искорки, и Гарри почувствовал странный прилив уверенности.

– Ничего, Поттер, – она произнесла его фамилию не с привычным равнодушием, а как-то по-особенному протягивая «о». В приятной, далекой от Малфоевской, манере. – Благо, ты еще никого не угробил, так что прощаю.

– О, весьма великодушно с твоей стороны!

Гарри мысленно захотелось грохнуться с этой самой лестницы и свернуть себе шею – Мерлин, куда его понесло! И, вглядываясь в удивленные глаза девушки, он чувствовал, что еще чуть-чуть, и начнет багроветь от досады и смущения. Флоренс поднялась на одну ступеньку, приподняв бровь, и постаралась скрыть улыбку.

– Поттер, таким ты нравишься мне куда больше! Я-то думала, ты не умеешь нормально разговаривать, а ты вон как шпаришь…

Юноша с удивлением услышал в ее приятном, прохладном шелковом голосе нотки одобрения. Гарри привычным жестом взъерошил волосы и облегченно улыбнулся едва ли не во все тридцать два зуба, ощущая накатившую решимость.

– А… к-какие у тебя планы на сегодня? – он все-таки выговорил это! И теперь, затаив дыхание и скрестив за спиной пальцы, ждал ответа.

Флоренс явно была растеряна таким напором со стороны обычно не могущего связать и пары слов Поттера. Но, тряхнув головой, она непривычным для себя дружелюбным тоном ответила:

– Собственно, никаких… Но я не позавтракала, поэтому нужно где-то раздобыть еды, – когтевранка пожала плечами.

Гарри радостно просиял и поправил съехавшие с носа очки. Флоренс чуть приподняла брови, ожидая ответа.

– Я знаю, где ты сможешь наесться до отвала! Пойдем! Если ты хочешь, конечно… – Поттер виновато стушевался, словно испугавшись своего порыва.

– Я не против, конечно, но твои… кхм… друзья не будут против, что ты проводишь время со мной? – девушка скептически поджала губы, сверкнув теплыми глазами.

Гарри понял, что она имела ввиду. Но то, что он сейчас стоит и спокойно болтает с другом Малфоя, его совершенно не смущало. Не с подружкой – так назвать Флоренс Уайлд язык не поворачивался – а именно с другом. И утверждения Гермионы, что девушка не так проста, какой кажется на первый взгляд, и увещевания Рона, что «эта Уайлд» такая же змея, как и ее скользкий дружок – все отошло на последний план, и отголоски совести даже не касались воспаленного мозга Гарри. Зато услужливо всплыл недавний разговор с Полумной Лавгуд после занятий ОД – эта чудаковатая, но милая и ангельски добрая девочка утверждала, что Флоренс в душе очень хорошая, просто глубоко несчастная. Вспомнились огромные пронзительные глаза Полумны, ее убедительный тонкий голосок… Решительно, она была права!

– Глупости! Гермиона сейчас натаскивает Рона по Чарам в библиотеке, им не до меня, – фыркнул Поттер, вставая на одну ступеньку с Флоренс. – Пойдем! Нам надо вниз.

Девушка сдержала улыбку и, блеснув усталыми глазами, последовала за счастливым Гарри вниз по лестнице. Погода начала разгуливаться. Солнце просвечивало через цветные изысканные витражи, и красивые яркие блики падали на стены и пол, ветер перестал так заунывно выть, даже Гигантский кальмар осторожно высунул свои щупальца из озера, правда, тут же скрылся в глубинах вод – все-таки был ноябрь, а он теплом никого не баловал, сурово напоминая о приближающейся зиме. По окраине Запретного леса прогуливался Хагрид, укутанный в меховую жилетку (Флоренс передернуло от мысли, сколько же там должно быть шкурок), с боевым топориком на плече и в сопровождении своего огромного черного волкодава Клыка, правда, непомерно трусливого и любящего пустить слюни, но такого же добродушного и грозного на первый взгляд, как и его хозяин. Старшекурсники большой, звонко хохочущей компанией прогуливались по склону, покрытому жухлой травой и высохшим вереском. В укромном уголке одного из внутренних двориков Хогвартса, за толстым стволом уже голой ивы целовалась влюбленная парочка. Первокурсники гоняли стайку бумажных голубей и весело смеялись, подпрыгивая от радости и потуже затягивая шарфы с цветами факультетов – компания малышей была на удивление разношерстной, вместе с гриффиндорцами и пуффендуйцами развлекались и обычно чопорные когтевранцы, и юные слизеринцы, которых еще не успело испортить влияние старшекурсников. Гарри и Флоренс шли по запутанному лабиринту холодных коридоров подземелья, освещая путь палочками с Люмосом. Вся обстановка была довольно мрачной и отталкивающей – известняк был темнее, огонь в факелах излучал холодный, немерцающий свет, картины были темными и не самыми радостными, в углах виднелась паутина. Короче говоря, угадывался нуарный стиль профессора Снейпа, фактического хозяина подземелий. Поттер остановился у картины, на которой была изображена вазочка с яркими и сочными фруктами. Это полотно было здесь настолько неуместным и портило всю тягостную атмосферу этого жутковатого и холодного места, что сразу же привлекало к себе внимание. Гриффиндорец пальцем пощекотал большую зеленую грушу, та звонко хихикнула и превратилась в круглую дверную ручку, отполированную до блеска. Гарри обернулся к однокурснице и ободряюще ей улыбнулся. Его глаза в холодном голубоватом свете палочки казались пустыми и не привычного цвета майской травы, а с ледяным синим отблеском. Оба студента шепнули «Нокс», юноша отворил дверь, и на них пахнуло светом, жаром и восхитительным запахом вкусностей. Девушка сразу догадалась, что это кухня – Малфой часто рассказывал ей о своих похождениях и несколько раз порывался сводить подругу в это «роскошное место», но она постоянно отказывалась – то надо реферат писать, то скоро ужин, то просто лень… Вокруг них с Поттером тут же столпились крошечные ушастые существа с огромными глазами, исполненными искренней радости, тощие и со сморщенной серо-розоватой кожей, в чистых набедренных повязках. Все эти существа восторженно пищали и визжали пронзительными голосками, хватая гостей за руки и проводя в дальний угол кухни.

– О-о-о, мы так рады!

– Чего вы желаете?

– Мы готовы услужить вам, юные сэр и леди!

– Просим вас, не стесняйтесь!

Очаровательные эльфы хлопали своими огромными ушами и растягивали рты в счастливых улыбках, пока тащили студентов к круглому невысокому столу с постеленной на нем накрахмаленной холщовой скатертью с грубоватыми кружевами и стоящими рядом уютными креслицами в песочно-коричневую клетку. Столик находился рядом с небольшим камином, в котором весело полыхало жаркое искрящееся пламя. Флоренс и Гарри, подталкиваемые услужливыми эльфами, плюхнулись в кресла и довольно оглядели огромное, но очень чистое и пропитанное восхитительными ароматами помещение.