Текст книги "Derniеre danse des coeurs d amour (СИ)"

Автор книги: Nathalie Descrieres

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 25 страниц)

Солнечный луч скользнул по ее лицу, подчеркивая нездоровый цвет и болезненные круги под глазами. И Флоренс невесомо коснулась пальцами его плеча. Не так, как Малфой касался ее тогда в Большом зале, а как-то с опаской, будто прощупывая почву. И улыбнулась лучистыми глазами.

– Уайлд, ты собираешься идти на обед, или ты опять все пропустишь и мне придется силком тащить тебя на кухню?

В дверном проеме показалась белобрысая голова гаденыша Малфоя, и Гарри вновь ощутил желание взвыть, как оборотень в полнолуние. Надо ведь умудриться так испортить момент! Красивое лицо Малфоя исказила гримаса озабоченности, а потом она сменилась на яростное выражение.

 – О-о-о, По-о-отте-ер! – по старой памяти стал противно протягивать гласные хорек, мягко подкрадываясь к Флоренс со спины и беря ее сумку. Тонкие бледные губы скривились в неприязненной ухмылке. – Неужто…

– Пошли, Малфой, – отрезала девушка. – Ты, кажется, собирался отвести меня на обед, так веди!

Слизеринец оскорбленно приоткрыл рот и тут же закрыл его, презрительно прищурил серые глаза и осторожно, почти невесомо дотронулся до локтя когтевранки, ненавязчиво подталкивая ее к выходу. И старосты вышли, не оборачиваясь на Поттера. Последний вцепился пальцами в непослушные смольно-черные вихры волос, пытаясь привести мысли в порядок. В голове творилась какая-то белиберда. *** В том месте, где Черное озеро измельчало и воды в нем было максимум по колено, на берегу росли огромные ивы. Не такие огромные, как Гремучая, но стволы их могли обхватить только три Крэбба или Гойла. Желтеющая листва деревьев приятно шелестела, от порывов ветерка падая на гладь воды или траву. Солнечный свет причудливым ажуром проникал через переплетения ветвей на траву и шерстяной плед в коричнево-зеленую клетку, расстеленный на земле. Прислоняясь спиной к шероховатому, неровному стволу ивы, на пледе сидела в позе лотоса Флоренс Уайлд, одетая в прямые синие джинсы и кашемировый песочно-бежевый джемпер с горлом, с наслаждением подставляя лицо последнему в этом году солнечному теплу. В руках она держала чашку душистого горячего шоколада, от него красивыми завитками поднимался пар. Рядом с девушкой примостился, полулежа на боку, Драко Малфой. Он, подпирая щеку рукой, внимательно рассматривал Флоренс, прикрывшую глаза. Ее изысканный профиль: высокий благородный лоб, прямой длинный нос, слегка припухлые губы, напоминающие лепестки прекрасных роз, подбородок, как у греческих статуй. На впалые щеки падала тень, а мягко очерченные скулы слегка сияли на солнце. Темные пышные волосы, красиво переливающиеся и похожие на шелк, были распущены и свободно рассыпались легкими волнами по плечам и груди девушки. Совершенство. Она отставила чашку с шоколадом в сторону и небрежно положила красивую руку почти рядом с локтем Драко, не открывая глаз. Юноша заметил мимолетную нежную улыбку, тронувшую губы Флоренс, и лучистые складочки под глазами от этой самой улыбки. Вновь дуновение ветерка. От него пряди волос когтевранки чуть колыхнулись, и до обоняния Драко донесся тот самый головокружительный аромат карамели, апельсина и… Но сегодня больше карамели. Такой уютной, сладкой, душистой. Молодой человек глубоко и рвано вздохнул.

– Ты долго будешь меня изучать на молекулярном уровне?

Малфой чуть встрепенулся. Флоренс лениво приоткрыла один глаз, косясь на Драко и нежная улыбка превратилась в чуть лукавую.

– Ты стала чаще улыбаться. И не фыркаешь по любому поводу, – непонятно к чему сказал юноша, задумчиво сверля взглядом родинку на тонкой бледной шее.

– Ну если ты так хочешь, я конечно, могу начать посылать тебя куда подальше и перестать улыбаться… – насмешливо протянула Флоренс, съезжая вниз по стволу и постучав пальцем из одной из корзинок, стоящих в стороне.

В ответ на подколку Драко лишь укоризненно покачал головой, наблюдая, как из корзинки вылезает заспанный Белби со смявшейся шерсткой. Хорек недовольно покосился на Малфоя и поплелся к хозяйке. Белби тихо фыркнул (хотя, скорее прихрюкнул) и уютно устроился на животе у Уайлд, свернувшись калачиком. Драко ему даже позавидовал. Флоренс, аккуратно поглаживая хорька за ушком, устремила застекленевший взгляд на Малфоя. Она понимала, что счастливица. Знает Драко Малфоя настоящим. Безо всех этих многочисленных масок, фальши и кривых ухмылок. Девушка мимолетом осмотрела утонченное аристократическое лицо с безумно правильными чертами, пронзительными жемчужно-серыми глазами и тонкими подвижными губами. Скользнула взором по высоким скулам, острому подбородку и небольшим синякам под глазами. Обычно идеально уложенные волосы цвета платины сейчас растрепались, спадая на узкий лоб. Они были идеальными, как и весь Драко. Почему-то именно в этот момент в памяти всплыл тот момент, когда она безапелляционно заявила тощему аристократу, что его зализанные гелем волосы выглядят просто ужасно. Малфой спустя пару лет признался подруге, что в тот момент до глубины души оскорбился – ведь тот гель «ПростоГладкость» считался лучшим. Воспоминание быстро улетучилось. Флоренс посмотрела на черную водолазку из тончайшей шелковистой шерсти, облегающую некогда щуплое туловище. Девушка не знала, как Малфою удалось так преобразиться – ведь на квиддиче мышцы не накачаешь – но не могла признать, что эти перемены производили на нее впечатление. Но, понятное дело, она это скрывала. Еще не хватало начать нахваливать Малфоя! Несмотря на то, что он ее лучший друг. Но в этом году они больше сблизились, нежели в предыдущие. Может, сказалось проживание в одной башне, а может то, что Флоренс наконец решила разрушить ту незримую стену, что выстраивала все четырнадцать лет своей жизни. Не хотела никого пускать в свой мир, полный боли, жестокости и отчаяния. Она беззвучно кричала о помощи, скрываясь за оболочкой, скорлупой, которую смог пробить только Драко Малфой. Своей настойчивостью, заботой и пониманием. У нее не было другой опоры, кроме этого юноши. Но и это не могло длиться вечно. Она – безродная грязнокровка-сирота, он – наследник древнейшего и влиятельнейшего рода магического мира. Даже эта дружба была категорически неправильной и опасной. Опасной не только для Флоренс (ей давно было плевать на себя), но больше для Драко. Страшно было представить, что сделает с ним отец, если узнает… Вся их нерушимая дружба закончится сразу после окончания школы, когда они разойдутся каждый своей дорогой. Он женится на благородной красавице из богатой и родовитой семьи, а она… Выучится на колдомедика и устроится работать в какую-нибудь магическую клинику. Так и пройдет их жизнь. В глазах мерзко защипало. Нельзя, нельзя. Запреты отныне кладутся на все. И Малфой никогда не узнает о свежем шраме под ключицами, который она обновляет каждый вечер в кабинете Амбридж. Никогда.

– Флоренс!..

Девушка резко встрепенулась – он никогда не называл ее по имени. А этот тихий тревожный голос окончательно вернул ее на землю.

– Ты задумалась. Все нормально?

Когтевранка медленно кивнула, глядя прямо в глаза Драко. В последнее время они были потемневшими, а сегодня вновь приобрели то жемчужное сияние, которое так любила Флоренс. Холодная бархатная рука с длинными, почти паучьими пальцами накрыла ее собственную, осторожно поглаживая тыльную сторону бледной ладони большим пальцем. По телу девушки будто пустили электрический ток, а в нос ударила пьянящая смесь миндаля и дорогого одеколона. Флоренс тут же захотела отдернуть руку, но не смогла. Слабачка.

– Будешь сэндвич?

О, Мерлин! Это была самая глупая фраза, которую она говорила в своей жизни в подобных ситуациях. Особенно учитывая то, что таких ситуаций прежде не было. Драко удивленно и, казалось, разочарованно дернул светлой бровью, но утвердительно кивнул. И руку не убрал. Она выдернула ее сама, потянувшись к корзинке с едой. Задремавший Белби сонно заворчал, но решил не менять местоположение, перевернувшись на другой бок. Флоренс молча достала вкуснейший сэндвич с ветчиной, яйцами, луком и сыром и протянула его слизеринцу. Он облизнул пересохшие губы и слишком резко выдернул сверток из руки девушки. Она испуганно вздрогнула и чуть отстранилась, тряхнув волосами. Вновь дурманящий аромат стал смешиваться с кровью Драко, вызывая какой-то прилив к голове. Молодой человек стал яростно поглощать сэндвич, пытаясь перебить ее запах. Но он был повсюду. День близился к вечеру и, хоть солнце еще и не клонилось к закату, но стало холодать. Все же осень. Оба сидели рядом, молчали, прижавшись к стволу ивы. Наблюдали за рябью на водной глади озера. Флоренс обхватила себя руками и, чуть отстранившись от дерева, зябко поежилась. Драко молча протянул руку к своему утепленному пиджаку, небрежно брошенному на плед, когда они только пришли на пикник. Молодой человек встряхнул его и накинул девушке на плечи. Расправил пиджак и сомкнул на уровне груди. Флоренс бросила на юношу непривычно глубокий взгляд, в котором смешались грусть, благодарность и что-то еще. Да, в этом году между ними точно разрушилась какая-то невидимая преграда. Они и раньше понимали друг друга с полуслова, но теперь связь стала более крепкой и… пронзительной, что-ли? Драко не знал, как это описать.

– Пойдем?

Он кивнул и резво поднялся на ноги, отряхивая черные штаны от сухой листвы, и протянул Флоренс руку. Она, положив Белби в карман пиджака (Драко даже не поморщился), поднялась, опираясь о холодную, будто мраморную ладонь Малфоя. Юноша парой взмахов палочкой свернул плед и отправил во вторую корзину. Хорек, к вящему своему неудовольствию, был отлеветирован в личную корзиночку. Студенты в последний раз оглядели деревья и кусочек Черного озера и прогулочным шагом направились в сторону Хогвартса. Желтые и красные листья мягко кружились в прохладном воздухе, солнечные лучи, приобретшие розоватый оттенок, освещали поле для квиддича, многочисленные башни замка, учеников, также спешащих в Хогвартс. Такая картина вселяла в душу умиротворение, спокойствие и примешивающееся чувство неясной тревоги. Полнейшая тишина была нарушаема лишь отдаленными разговорами студентов, хлопаньем крыльев почтовых сов и посапыванием золотисто-коричневого хорька Белби. *** В гостиной Гриффиндора не было никого, кроме силуэтов двух студентов, сидящих на диване и молча смотревших на пляшущие языки пламени в камине. Гермиона Грейнджер с беспокойством поглядывала на своего лучшего друга, весь день словно пребывавшего в каком-то трансе. Он был рассеян, все у Гарри валилось из рук, отвечал он невпопад. И даже недавний разговор об идее создания организации для занятий Защитой от Темных Сил не смог в полной мере взбодрить юношу. Гермиона была всерьез обеспокоена душевным состоянием Гарри, который в последнее время стал особенно раздражительным, грубым и отрешенным. Понятно, что летнее происшествие не могло не сказаться на его характере, да и то, что все считали его лжецом, тоже не прибавляло положительных эмоций. Но девушка, будучи довольно чуткой и тонко улавливающей все малейшие перемены в настроении многих людей, заметила, что Гарри что-то еще глодало изнутри. Какое-то переживание, из-за которого у него появились темные круги под глазами от бессонных ночей, а искрящийся изумрудно-зеленый взгляд потух и стал непривычно тусклым. И, кажется, староста догадывалась об этом переживании.

– Гарри! – нерешительно окликнула молодого человека Гермиона.

Он не отрывал стеклянного взора от камина, переплетя пальцы рук и крепко их сцепив. В обманчивом свете огня было видно, как на скулах гриффиндорца заходили желваки, а игра теней придала его худому лицу с мощной нижней челюстью измученный вид.

– Что?

Девушка нервно поерзала на месте и начала перебирать кончики своих спутанных пышных прядей, собранных в тугой хвост. Взгляд ее выразительных миндалевидных глаз цвета горького шоколада стал перебегать с доски объявлений у входа в гостиную на соседнее пухлое кресло, с него на густые темные брови Гарри, между которыми образовалась глубокая складка, потом на каминные часы с римским циферблатом, не решаясь перескочить на профиль друга.

– Что тебя тревожит? Ты в последнее время сам не свой…

– Что меня тревожит?! – молодой человек начал закипать, морщинка меж бровей углубилась, а ноздри длинного носа с горбинкой яростно раздулись. – Ты еще спрашиваешь? Я до сих пор не могу отойти от встречи с дементорами, на меня ополчился почти весь магический мир и нас Дамблдором считают лжецами, никто не хочет посмотреть в глаза правде и признать наконец, что Волан-де-Морт вернулся! – Гарри перешел на крик – Амбридж треплет всем нервы и издевается надо мной, заставляя писать собственной кровью! Мне никто не верит, и ты еще спрашиваешь, что меня тревожит?!

Гермиона на мгновение прикрыла глаза, успев сотню раз пожалеть, что вообще полезла к Поттеру со своей заботой. Но отступать было поздно.

 – Я все это знаю, Гарри, – терпеливо проговорила девушка. – Но я сейчас не об этом. Тебя грызет что-то еще. И это явно не связано с Министерством или… ну, Сам-Знаешь-Кем.

Юноша злобно зыркнул на подругу, складывая руки на груди. Всполох пламени осветил сочащийся мелкими капельками крови шрам на левой ладони. Гермиона устало вздохнула, проведя тонкими пальцами по своим волосам.

– Что ты имеешь в виду? – недоверчиво приподнял подбородок Гарри, сверкнув глазами.

– Скажи, это связано с… ней? – гриффиндорка приготовилась зажмуриться от очередного приступа ярости своего друга.

– С кем? – равнодушно бросил молодой человек, заметно побледнев.

Внимательная Грейнджер вяло покачала головой и положила узкую светлую ладонь на плечо Гарри, придвигаясь ближе. Девушка поняла, что попала в яблочко.

– Гарри, давай поговорим откровенно, – мягко предложила Гермиона, успокаивающе похлопывая подушечками пальцев по темно-синему школьному джемперу однокурсника на его плече. – Выскажись, тебе станет легче. Я не враг тебе, Гарри, – поспешно добавила она, заметив, как Поттер близок к тому, чтобы вновь взорваться.

Юноша испытующе смотрел на подругу пару секунд, а потом откинулся на мягкую спинку темно-красного дивана и прикрыл глаза подрагивающими веками.

– Скажи мне, что ты об этом думаешь? – вяло и едва слышно попросил он, чувствуя, что злоба отступила, оставив его наедине с бессилием и растерянностью.

Гермиона тяжело вздохнула. Убрала руку с плеча Гарри и вновь начала перебирать волосы, устремляя задумчивый взгляд на Живоглота, мирно дремавшего в кресле у окна. Сбежал из гостиной старост Гриффиндора вслед за своей хозяйкой, не желая оставаться один на один с Рональдом, который, мягко говоря, не слишком любил обожаемого питомца Грейнджер. Глотик мирно посапывал, и его приплюснутая мордашка чуть сморщилась во сне. Видно, ему снилась какая-нибудь жирненькая аппетитная мышка на ужин.

– Гарри, понимаешь… Она неплохой человек по своей сути, умна и симпатична, я понимаю. У нее есть какой-то особый магнетизм, шарм, если угодно… И даже ее характер, – девушка повела тонким плечиком, – Он не такой уж отвратительный. Просто она слишком… слишком прямолинейна и иногда грубовата. И похоже, что у нее не совсем все гладко в жизни – я знаю некоторых людей-маглов с такими же, эм-м-м… особенностями темперамента. Как правило, они получили в детстве какую-либо душевную травму, которая так на них отразилась.

– А можно как-то сгладить эти… как ты выразилась, особенности? – Поттер, внимательно вслушивающийся в сбивчивый ответ Гермионы, устремил на нее пронзительный взгляд зеленых глаз.

– Можно, – немного грустно усмехнулась гриффиндорка. – И опытным путем выяснилось, что можно даже завоевать ее доверие и дружбу.

– Каким еще опытным путем? – непонимающе нахмурился Гарри, оглядываясь на мяукнувшего Живоглота, который соизволил проснуться и теперь лениво потягивался.

– Малфой. – коротко бросила Гермиона, отводя взгляд темно-карих глаз.

Юноша неосознанно взъерошил свои и без того непослушные вихрастые смольно-черные волосы, сцепляя челюсти. Ну конечно. Малфой. Ее лучший друг, таскающийся за ней всюду, как привязанный, и заботящийся о ней так, словно это был не Малфой. Это было поразительно для всех. Брезгливый и напыщенный аристократ, считавший маглорожденных едва ли не за тараканов, бегал за грязнокровкой, которая к тому была без лишнего кната в кармане. И плоды его трудов увенчались успехом – Драко стал ее единственным и ближайшим другом.

– И, Гарри, позволь дать тебе дружеский совет, – Гермиона аккуратно сжала его напряженную кисть своими тонкими пальцами, и в ее красноречивых глазах мелькнуло сожаление. – Забудь. Она не для тебя.

– Но она и не для Малфоя, – прошипел Гарри, до хруста сжимая руку подруги.

– И не для Малфоя. Она будет ничьей. Запомни это, пожалуйста, и оставь глупые мысли. Подумай лучше о СОВ или о создании клуба для нормальных занятий по Защите. Это сейчас куда важнее, – своим привычным назидательным тоном закончила Гермиона, выдергивая онемевшую и красную ладонь из хватки Гарри.

Девушка поднялась и подхватила на руки Живоглота, намеревавшегося отправиться на ночную охоту, а не на сон грядущий. Котяра оскорбленно взвыл, но вырываться не решился – сразу бы получил по первое число от строгой хозяйки. Поэтому ему лишь осталось раздраженно мотать рыжим пушистым хвостом и щурить огромные совиные оранжевые глаза с узкими зрачками.

– Спокойной ночи, Гарри. Ложись спать, уже поздно, – Гермиона заботливо осмотрела по-прежнему бледное лицо друга. – И не думай ни о чем. До завтра!

И староста проскользнула за портрет Полной Дамы, оставляя за собой пару клочков рыжей кошачьей шерсти, легкий аромат пергамента и кофе и тягостную, вязкую тоску. На Гарри накатило гнетущее чувство одиночества и непонятости. Лучшая подруга так и не смогла дать нужный совет, лишь наказав не вспоминать и забыть. Но как забудешь этот головокружительный аромат тепла, словно распахивающий душу навстречу свету, этот магнетический взгляд и блеск густых волос? А ведь у Гермионы тоже карие глаза, но более темные и без золотистого оттенка. А у нее они почти медовые. По крайней мере, сегодня они казались именно такими. У юноши прилила кровь к вискам, сердце бешено забилось от воспоминаний. Он закинул ноги на диван и прилег, поворачивая голову к камину. В стеклах круглых очков замерцали отблески яркого пламени, а в изумрудно-зеленых глазах стали вспыхивать огоньки надежды. Надежды на светлое будущее. Молодой человек погрузился в мир сладких грез наяву, блаженно закидывая руки за голову и рисуя в своем воспаленном воображении самые приятные картины возможного счастливого будущего. Когда Гарри представил себе маленьких детей – мальчика с темно-каштановыми волосами и тонким длинным носом и девочку с бантиком на ярко-черных локонах и с озорным блеском в медовых глазах, то впервые за последние несколько недель погрузился в глубокий спокойный сон. *** Флоренс, еле передвигая ногами, вошла в свою комнату, в которой уже царила вечерняя темнота, и сбросила с себя школьную мантию, которую надела на наказание к Амбридж поверх того, в чем она была на пикнике с Драко. Девушка, обмякнув, упала в мягкое, пухлое кресло с обивкой из нежно-серого вельвета и расслабила дрожащее тело. Устремила затуманенный взгляд на будильник, стоящий на прикроватной тумбочке – циферблат, излучающий магический свет в темноте, показывал, что большая стрелка находилась почти у двенадцати часов. Флоренс с фырканьем выдохнула. Кожу под ключицами раздирала адская пульсирующая боль, но сил встать с уютного теплого кресла почти не было. Наконец, пересилив себя, девушка поднялась и поплелась к своему платяному шкафу с одеждой. Захватив халат и чистую теплую пижаму, Флоренс открыла дверь в ванную, которая была совмещена со спальней. Это было небольшое помещение, отделанное светло-бежевой плиткой, с душевой кабиной, раковиной, унитазом, небольшим зеркалом, в котором можно было увидеть себя по пояс, и парой белых шкафчиков на стене. Флоренс довольно быстро сдернула с себя свитер, скинула полусапожки и вылезла из джинсов, оставаясь в одном нижнем белье. Студентка сейчас не обращала внимание на свое худое, почти костлявое тело, взгляд девушки был прикован к отражению своей груди в зеркале. Прямо под ключицами был кровоточащий шрам в виде фразы, который она смогла прочитать задом наперед в гладкой, холодной поверхности зеркала. «Грязнокровки должны знать свое место». Разъедающая боль стала ничем по сравнению с тем, что творилось у Флоренс в душе. Ее искромсали на куски, растоптали, и осколки чего-то острого и жгучего впивались в нее. Ее жизнь давно сломана. А из-за этой гребаной чистоты крови они хотят окончательно добить ее. Девушка оперлась ладонями о край раковины, прерывисто дыша. Темные волосы закрыли ее лицо с обеих сторон, в уголках глаз защипало, а через мгновение в груди студентки словно прорвало плотину, и Флоренс осела на пол, содрогаясь в бесшумных рыданиях и закрывая лицо жилистыми руками. Непролитые за все эти долгие годы слезы градом катились по впалым щекам и подбородку, наконец найдя выход. Последний раз она так плакала лет в семь, когда отец больно отхлестал ее по щекам, а трезвая мать бросилась закрыть дочь от ударов. Разъяренный отец с жуткими, налитыми кровью глазами, отвлекся на жену и избил ее до полусмерти. Потом ушел, хлопнув дверью, а маленькая Флоренс склонилась над бессознательной матерью и рыдала навзрыд. Но тоже бесшумно, не издавая ни единого звука. И с тех пор только один раз она позволила себе пролить пару слезинок. На четвертом курсе перед Святочным балом, когда поругалась с Малфоем. Флоренс помнила, как юноша отшатнулся от тех слов, которые она ляпнула в гневе. Хотелось сразу схватить его за руку, осторожно положить руку ему на плечо, шепотом прося прощения. И он простил бы, будучи не в силах долго сердиться на нее. Но чертова гордость и обещание самой себе. Ведь Флоренс зареклась привязываться к кому-либо, а уж тем более к Малфою. Но нарушила обещание. И разбила что-то внутри им обоим. Слезы прекратили литься, дышать стало легче. Флоренс медленно тряхнула головой и почувствовала, как шрам стал будто гореть на ее холодной коже. Она, тихо шмыгнув и поморщившись, достала из шкафчика под раковиной маленькую бутылочку с настойкой растопырника. Девушка трансфигурировала из упавшего неизвестно откуда винтика чистую тряпочку и смочила ее в настойке. Затем приложила к шраму и почувствовала, как жгучая боль потихоньку отступает. Рана быстро затянулась, оставляя после себя лишь красный след и покалывание. Флоренс поднялась на ноги, сделала несколько неуверенных шагов и включила душ в кабинке, залезая в нее. Вскоре ванную заполнил тонкий аромат цветочного шампуня и горячий пар. *** Флоренс расправила теплое верблюжье одеяло с чистым, накрахмаленным пододеяльником из белоснежного хлопка и взбила пышные мягкие подушки, свежо пахнущие мятной зубной пастой, эвкалиптовыми пастилками от кашля и «морозным» стиральным порошком. Студентка уже была одета в пижаму, поверх был небрежно наброшен махровый темно-синий халат. Толстая белая свеча в медном подсвечнике мягко мерцала, слабо освещая пышное орлиное перо (подарок Малфоя) и исписанный мелким убористым почерком пергамент на столе. Будильник был переведен на более позднее время – в выходные завтрак начинался не в половину восьмого, а на час позже. И все же что-то не давало Флоренс покоя. Она выскользнула в прохладный коридорчик с огромным стрельчатым окном без витражей и остановилась перед темной дубовой дверью напротив. Почти вверху была серебристая эмблема Слизерина и под ней инициалы Д.М. У Флоренс был бронзовый орел, Ф.У. и точно такая же дверь. Девушка, поколебавшись секунду, осторожно нажала на дверную ручку, и та с легким щелчком подалась. Дверь отворилась без малейшего скрипа, и Флоренс бесшумно вошла – даже ее хлюпающие теплые тапочки перестали издавать те звуки, над которыми любил потешаться Малфой. Комната была оформлена – естественно! – в всевозможных тонах зеленого. Ковер, кровать с пологом, два кресла, тумбочка, письменный стол и стул. Все как у самой когтевранки. Только вот на столе был идеальный порядок – учебники стояли строго по линеечке, исписанные пергаменты лежали в ровной стопочке, чернильница была безупречно чистой, а параллельно ей лежало удобное фазанье перо, которым Малфой пользовался еще в прошлом году. Оглядев чистейший стол без единого чернильного пятнышка, Флоренс хмыкнула – в Драко всегда проскальзывал перфекционизм, выражавшийся в сущих мелочах: всегда безупречно отглаженной и свежей одежде без единой лишней складочки, ровных стопках книг даже в библиотеке во время выполнения домашки, покрывало на постели, идеально застеленное. Все должно быть идеально. На тумбочке рядом с будильником стоял канделябр на три свечи, и все три окропляли горячим воском белоснежную салфетку, на которой стоял подсвечник. Какой-то маленький потрепанный фолиант в кожаном переплете был небрежно брошен на край смятой простыни в ногах у Малфоя. Последний, обхватив вторую подушку бледными руками, казавшимися в тусклом свете свечей еще более жилистыми, нежели обычно, тихо и мерно сопел в шелковую наволочку. У Малфоя всегда было личное постельное белье – он признавал только шелк и только зеленый. Цвет зеленого мха или, на крайний случай, Красного моря[2]. Это было настоящим пунктиком Драко, и Флоренс давно махнула рукой на его благородные бзики – какая разница, на чем и в чем спит Малфой! А вот младшая Гринграсс и повернутая Уоррионгтон недавно пытались выяснить эти милые подробности у соседки своего обожаемого Драко. И были посланы далеко и надолго. Малфой что-то проворчал во сне, переворачиваясь на спину и блаженно улыбаясь, и откинул одеяло по пояс. Флоренс почувствовала, как внутри что-то сжалось и затрепыхало при виде безмятежного и полуобнаженного Драко с растрепанными белоснежными волосами. Черты его безупречного лица в полумраке казались выточенными из мрамора, а тот аромат, от которого у девушки в горле вставал странный комок, казалось, только усилился в холодном воздухе этой комнаты. Флоренс осторожно вдохнула – запах был свежим, как утренний бриз, миндаль почти улетучился, и ледяная мята дурманила ей голову. Все такое холодное, но неминуемо притягательное. Девушка тряхнула головой, и мокрые волосы, нежно пахнущие белыми цветами и цитрусом, разлетелись по плечам и груди. Видно, чуткий нос Малфоя уловил этот тонкий аромат, и молодой человек издал тихий полувздох-полустон. Флоренс испуганно отшагнула назад и, поспешно задув свечи, быстро вышла из спальни Малфоя, неслышно прикрывая дверь. А Драко, разочарованно буркнув, перевернулся на живот и вновь уткнулся лицом в подушку, обвивая ее длинными белоснежными руками с почти паучьими пальцами. Комментарий к Chapter IV [1] нет, это не то, о чем вы подумали) Просто я не знала, как скартавить слово “как”, поэтому получилось то, что получилось

[2] оттенки зелёного цвета

====== Chapter V ======

Флоренс, хмурясь и опираясь боком о колонну, стояла у каменной арки и следила внимательным взглядом за счастливым, но покряхтывающим Филчем на шаткой деревянной лестнице. На площадку высыпала куча студентов самых разных возрастов и они, задрав головы, печально смотрели на то, как завхоз с остервенением прибивает очередной декрет Амбридж, коих на стене было уже несколько сотен. Миссис Норрис, нетерпеливо помахивая облезлым хвостом, вертелась около лестницы. Но когда та опасно покачнулась, киса поспешила отойти на более безопасное расстояние и, щуря огромные красные глаза, уселась у ног Малфоя. Драко брезгливо поморщился – он терпеть не мог кошек, но радости у него общество миссис Норрис убавило немного. Декрет об образовании номер четыреста семьдесят три гласил: «Учащимся запрещено образовывать организации, не согласовывая решение с Генеральным Инспектором Хогвартса. Запрещено ходить более, чем по два человека. За порядком в Хогвартсе будут надзирать члены Инспекционной Дружины». Одного взгляда Флоренс на самодовольно ухмыляющегося Малфоя хватило, чтобы понять – он главная собачка на побегушках у Амбридж. Второго взгляда было достаточно, чтобы понять – Поттер, Уизли, Грейнджер и еще полтора десятка присутствующих задействованы в какой-то запретной организации. Они тревожно переглянулись, думая, что этого никто не замечает. Все начали гудеть, как растревоженный улей, разбредаясь по кабинетам – был последний урок перед обедом. Малфой, Крэбб, Гойл, Паркинсон и еще несколько слизеринцев столпились, кривя губы в отвратительных усмешках. Два Малфоевских дружка-бугая грубо и тупо похохатывали, Пэнси обхватила Драко за руку, кладя круглый подбородок ему на плечо и приторно улыбаясь. Ее лицо, похожее на приплюснутую морду мопса, перекосила гримаса неземного счастья и гордости.

Флоренс яростно сцепила челюсти и до побеления костяшек сжала ручку тяжелой сумки, висевшей у нее на плече. Паркинсон перехватила ее взгляд и, недобро прищурив маленькие зеленые глазки, злорадно ухмыльнулась и сильнее прижалась к Малфою. Слизеринец явно был недоволен таким раскладом, поэтому повернул голову к Пэнси, намереваясь осадить подружку, но заметил знакомый силуэт у колонны. Флоренс скользнула по фигуре и лицу Малфоя холодным взглядом, в котором было скрыто презрение и разочарование, развернулась, взмахнув полами черной мантии с темно-синей подкладкой, и стремительно пошла по коридору. Триумф с лица Драко как ветром сдуло, оно вытянулось и чуть побледнело. Радость из глаз мгновенно испарилась, и тонкие губы перестали кривиться. Молодой человек резко оттолкнул от себя непонимающую Паркинсон, подхватил с пола сумку и помчался по коридору вслед за подругой, которая скрылась за поворотом. Она заметно ускорила шаг, поправляя сумку на плече, и Драко заметно отставал, а бежать через коридор, переполненный студентами, было по меньшей мере глупо. Поэтому он пошел на крайность.

– Диффиндо!

Точная и твердая рука не подвела Малфоя и на этот раз – он попал прямо в сумку Флоренс. Оттуда посыпались пергаменты, книги, чернильница, перо, женская косметичка, носовой платок и пастилки от кашля. Уайлд упала на колени, прошипев сквозь зубы какое-то ругательство, и стала подбирать все вещи невпопад. Сумка была безнадежно испорчена. Тем временем народу в коридоре заметно поубавилось – только в темном закоулке осталась целующаяся парочка и второкурсники, гоняющие под потолком бумажного стрижа. Ну еще на подоконнике сидели зубрилы из Когтеврана и Пуффендуя с Трансфигурацией в руках. Драко смог спокойно подойти к девушке, опускаясь рядом с ней на корточки и оставаясь выше на голову.