Текст книги "Derniеre danse des coeurs d amour (СИ)"

Автор книги: Nathalie Descrieres

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 25 страниц)

– Не так быстро! – Беллатриса, в бешенстве раздув ноздри, резко взмахнула палочкой, из которой вырвался сноп кроваво-алых искр. – Но ради тебя, дорогая сестрица, я не стану вызывать твоего драгоценного сыночка! – мадам Лестрейндж безумно усмехнулась.

Нарцисса нахмурила светлые брови и протестующе вскинула ладонь с тонкими белыми пальцами, но не успела произнести ни слова. Беллатриса, сверкнув бездонно-черными, как у дьявола, глазами, вскинула палочку, и из нее вырвался мощный льдисто-голубой луч.

– Легилименс!

Комментарий к Chapter

XXIV

Глава, показывающая, что дальше начинается жесть. Метки будут добавляться по выходу глав, чтобы не было спойлеров. Пожалуйста, пишите комментарии! Я благодарна всем, кто пишет теплые слова, но хочется больше мотивации и поддержки в этой достаточно сложной и мрачной части истории! Надеюсь на понимание! Всех люблю-целую-обнимаю!

====== Chapter XXV ======

Беллатриса резким взмахом палочки оборвала сияющий луч, на ее сером рельефном лице отчетливо читалась мрачная досада. Нарцисса, приподняв бровь, вопросительно глядела на сестру. Флоренс Уайлд на полу едва дышала, закашливаясь сгустками крови.

– Ну что? Вы вынесете эту из моего дома? – леди Малфой сморщила нос, глядя на то, как сестра со всей силы пнула девушку острым носом туфли под ребра, и та начала задыхаться.

– От нее никакого прока, – Беллатриса издала гортанный смешок, разъяренно сверкая глазами. – Приведешь ее в порядок и отправишь в подвал. Нашим мальчикам нужно развлекаться, – Пожирательница леденяще расхохоталась, и звенящее эхо задрожало под мраморными сводами зала.

Нарцисса в ужасе расширила темно-голубые тусклые глаза, отшатнувшись. Беллатриса расплылась в отвратительной безумной улыбке, высунув грязный язык.

– Прости? – глухо прошелестела миссис Малфой. – Ты что, хочешь, чтобы они с ней…

Лестрейндж зловеще ухмыльнулась, наигранно погрозив сестре длинным пальцем, и вновь ударила бессознательную девушку. Нарцисса вздрогнула.

– Только не говори, сестренка, что тебе жаль эту грязную мразь, – Беллатриса смерила побледневшую женщину тяжелым взглядом. – Она заслужила это, Цисси! Смотри!

Пронзительный визг Беллатрисы Лестрейндж разнесся по всему Мэнору, и хрустальные подвески на роскошных люстрах негромко, но жутко задребезжали. В следующее мгновение густой мрак столовой раскололся на миллиарды слепящих ярко-фиолетовых вспышек, и сознание Нарциссы пронизал невыносимый хриплый вопль, полный нечеловеческой боли. На черном, залитом зеркальными лужами крови полу извивалась, как змея, которой отрезали голову, пленница. С каждым взмахом палочки и с каждым сумасшедше-восторженным криком Беллатрисы на коже девушки образовывалась глубокая, обнажающая разодранную плоть, гниющая рана. С каждым леденящим кровь скулящим взвизгом раздавался отвратительный хруст, и тонкую кожу рук прорезывали осколки костей. Кровь хлестала горячими вонючими ручьями, смешиваясь с гноем и мерзкой зеленоватой слизью. В ушах Нарциссы застыл ватный шум, женщина была не в силах отвести завороженного взгляда от искаженного гримасой адской боли окровавленного и разбитого лица. Лестрейндж визгливо хохотала, а на тонкой шее вскрывались отвратительные, сочащиеся черной жижей язвы. Фиолетовые искры летели во все стороны, источая тошнотворный запах разлагающихся трупов и свежей крови, а жертва оглушительно кричала, и ее стоны смешивались с хриплым бульканьем. Нарциссе становилось плохо. Все резко смолкло. Беллатриса шумно дышала, смахивая с потного липкого лба черные пряди спутанных волос. Ее черные безумные глаза сверкали жутким фанатичным блеском. Тонкие кроваво-алые губы кривились в ужасающей ухмылке. Девушка на полу, кажется, уже не дышала.

– Это лишь сотая, тысячная часть того, что заслуживают такие, как это дерьмо, Нарцисса, – с тихой угрозой произнесла сестра, вытирая забрызганные кровью и слизью туфли о слипшиеся волосы пленницы. – Сделай так, чтобы она могла удовлетворять своей поганой пиздой наших бойцов и соратников. Но не забывай, что эта шваль заслуживает самой позорной смерти. Помни… – Беллатриса приблизила свое лицо к Нарциссиному, оставив между ними не больше дюйма и обдав смрадным дыханием губы женщины. – Помни об этом.

Ее черные страшные глаза полыхнули дьявольским огнем, и Пожирательница, засунув грязную палочку за пояс, исчезла во мраке особняка. Приглушенно хлопнула входная дверь и раздался хлопок трансгрессии. Нарцисса рвано выдохнула, с ужасом оглядывая тело девушки, которое превратилось в сплошное месиво крови и гноя. Внутри леди Малфой все скрутилось в тугой узел, из-за которого в крови начала вскипать бушующая злоба. Под тонкой кожей щек заходили желваки, тонкие губы сжались в плотную жесткую полоску, а длинные темно-серые ресницы трепетали, прикрывая сверкающие гневом голубые глаза. В углу топтались растерянные Струпьяр и Пиритс, явно непонимающие, что им делать.

– Вон, – прошелестела хозяйка поместья. Егерь и Пожиратель не шелохнулись. – ВОН ОТСЮДА!

От почти нечеловеческого рыка Нарциссы Малфой перепуганные служители Лорда напрочь позабыли и о награде, и о девчонке. Стушевавшись, они, бормоча извинения и кланяясь, исчезли за парадными дверьми, подальше от разъяренной миссис Малфой. Вновь раздались хлопки, и ватную тишину нарушали лишь хриплые шумные вдохи, из-за которых по подбородку девушки сбегали струйки кровавой пены. Прошла секунда, которая казалась вечностью, прежде чем Нарцисса бросилась к пленнице. Холодная дрожащая рука женщина пробежалась по грязным волосам, а от внешнего вида несчастной жертвы ее затошнило. Это выглядело жутко. Нарцисса, пытаясь бороться с крупной дрожью, достала волшебную палочку и рассеянно оглядела тело, пытаясь понять, с чего следует начать. Вспыхнуло желтоватое сияние, и торчащие концы переломанных костей стали словно всасываться в руки, рваные лоскуты кожи медленно зарастали. Леди Малфой надломленным голосом шептала сложнейшие медицинские заклинания, залечивая язвы на шее и раны на лице, после которых на бледной коже оставались розоватые рубцы. С тихими щелчками вставали на места хрящи, соединялись разорванные жилы и мышцы. Девушка стала ровнее дышать, когда Нарцисса восстановила изломанный нос. Налипшие сгустки крови исчезали, и когда лицо и тело молодой волшебницы приобрели хоть немного человеческий вид, между бровей Нарциссы появилась глубокая темная складка. Девушка открыла глаза. Раздался недоуменный, неверящий возглас.

– Т-ты? Ты Уайлд? – в глазах женщины вспыхнули странные, прожигающие насквозь искры.

– Леди Малфой? – от скрипучего тихого голоса девушки у хозяйки поместья по спине пробежали ледяные мурашки ужаса.

– Как ты попалась в их лапы? – Нарцисса беспомощно смотрела на едва живую Флоренс, сжимая в посиневших пальцах холодное древко палочки.

– Они, – девушка зашлась в рыхлом влажном кашле, отразившимся от стен гулким дребезжащим эхом, – они как-то узнали мое местонахождение…

Нарцисса напряглась.

– Я не смогу ничем тебе помочь, ты ведь понимаешь? – в голосе женщины появились резкие льдистые оттенки. – И почему Белла не увидела?.. Ну, ты знаешь.

Флоренс, опираясь на дрожащие хрупкие руки, села. Перед глазами все плыло, и черный мрамор стен смешивался с мерцанием десятков тонких свечей. Голову пронзила невыносимая режущая боль, отдающая частой пульсацией в виски. Все тело ломило, а места недавних ран жутко горели, словно разъедаемые кислотой.

– Ваш сын неплохой учитель, мадам, – на рассеченных губах мелькнула бледная тень улыбки. – К тому же, мне помогли друзья.

Нарцисса прикрыла глаза. Сердце болезненно сжалось.

– Что она видела?

– То, что показала ей я, – девушка склонила голову, на ее бледном, покрытом шрамами лице отразилась неясная, мутная эмоция.

– А…

– Нет. Не волнуйтесь, миссис Малфой, – перебила женщину Флоренс. – Никаких подозрений на вашего сына не падет.

Нарцисса недоверчиво дернула бровью. Девушка странно ухмыльнулась, сдержав стон боли.

– Поверьте, это в моих же интересах, мадам. Тем более что теперь мне терять уже нечего.

Миссис Малфой вздохнула, с грустью вглядываясь в это тонкое изнуренное лицо, в пустые глаза и вымученную позу.

– Вы понимаете, Флоренс, что сделать я ничего не смогу. Беллатриса наверняка доложила… – Нарцисса натужно сглотнула, – ему о том, что появилась новая пленница. Если я вас отпущу, то убьют всю мою семью, а чуть позднее и вас.

– Я знаю, – сухо прокашлялась девушка, и ее губы исказила горькая усмешка. – Я предвидела, что нечто подобное рано или поздно произошло бы. Это был лишь вопрос времени.

– Я постараюсь устроить так, чтобы вас… не касались, – Нарцисса старалась не смотреть ей в глаза. – А теперь идемте, я отведу вас в подвал. Сможете подняться?

Девушка ухватилась за предложенный локоть, сдерживая мучительный крик боли. Сердце женщины туго сжалось. *** Гарри задумчиво смотрел в окно, за которым завывал вихрь с мерзкой мелкой изморосью, бьющейся в стекла с раздражающей монотонностью. В граненом стеклянном стакане давно остыл крепкий сладкий чай, приготовленный Гермионой. На небольшом дубовом столе излучала тусклый пыльный свет электрическая лампа, и густой вечерний мрак хоть немного рассеивался. Нос щекотал неприятный запах затхлости, едкого табака и имбиря, который Кикимер добавил в плов. Все чужое и холодное. За спиной под нерешительными шагами заскрипели половицы, разрушая тягостную тишину. Гарри, подперев ладонью щеку, обернулся, мягко глядя на стройный женский силуэт, темнеющий в дверном проеме.

– Гарри, мы можем поговорить?

Юноша нахмурился. Голос подруги странно подрагивал, выдавая ее нервозность. Гермиона аккуратно опустилась на соседний стул, сцепив тонкие пальцы и виновато поглядывая на друга. Ее пушистые каштановые кудряшки, падающие на плечи, отливали золотистым блеском в свете настольной лампы. В темно-карих живых глазах мерцал непонятный огонек, а на светлой нежной коже выступил волнительный румянец.

– Конечно, я тебя слушаю, – Гарри испытующе смотрел на Гермиону, которая по непонятным причинам упрямо отводила взгляд.

– Гарри, я понимаю, что должна была рассказать тебе раньше… – девушка нервно заломила большой палец, и тот хрустнул. – Только сразу не злись, ладно?

Глаза Гермионы умоляюще заблестели, а красивые розовые губы подрагивали так, словно подруга вот-вот расплачется.

– Говори, – молодой человек выпрямился и строго взглянул на съежившуюся девушку.

– Гарри, мне кажется, что с Флоренс… что-то случилось.

Юноша шумно втянул воздух, резко сжав руки в кулаки. На виске запульсировала тревожная жилка.

– Что произошло, Гермиона?

– П-понимаешь, когда я отправляла ей письма, то ставила сложные защитные чары на них, чтобы узнать, если кто-то вскроет. Она делала также, – девушка шмыгнула покрасневшим носом. – На последнее письмо, которое я отправила, она не ответила. Прошло полторы недели, Гарри! – по щекам покатились прозрачные слезинки. – Сейчас вернулась Тивви с поврежденным крылом. Она принесла мое письмо со взломанными чарами!..

Гарри выдохнул, ощущая, как бешено заколотилось сердце, а в ушах глухо зазвенело. Внутри нарастал тугой тревожный ком, от которого тянулись липкие нити, опутывающие затуманенный мозг молодого человека. Гермиона жалобно всхлипывала.

– Кто-то мог узнать, где она находится, Гарри! Я виновата, я знаю, должна была сказать тебе, еще когда не было ответа… И мы ничего не можем сделать!

Юноша резко вскочил, с грохотом отодвигая стул, и подруга боязливо вздрогнула. В его ярких изумрудно-зеленых глазах горел жесткий, непримиримый огонь решимости. Побледневшее лицо выглядело устрашающе в тусклом полумраке, на щеках дергались желваки. Грейнджер тоже поднялась, умоляюще хватая Гарри за руку и жалобно всматривалась кофейно-карими глазами в жесткие черты.

– Не надо! Тебя поймают!..

– Ты предлагаешь оставить ее на произвол судьбы? – оглушительно рявкнул молодой человек.

Воздух словно наэлектризовался, пронизанный нитями тревоги и напряжения. Казалось, еще чуть-чуть, и из глаз Гарри посыплются жуткие искры.

– Если ты пойдешь, то тебя поймают! – просительно взвизгнула Гермиона, вцепившись в рукав темного джемпера друга. – Тебя ищет вся Магическая Британия, опомнись! Если тебя схватят, Флоренс ты никак не поможешь!

– Ее будут пытать, когда посмотрят воспоминания! – зарычал Гарри, пытаясь выдернуть руку из хватки Грейнджер. – Ты хоть понимаешь, что с ней сделают, узнав про нас и про… Мерлин, нет!..

Молодой человек бессильно опустился на скрипящий стул, зарываясь худыми пальцами во взъерошенные волосы. Безумный взгляд бессмысленно бегал по полу, облупленным стенам и встревоженному лицу Гермионы. Та, осознав, что хотел сказать Гарри, прижала дрожащую ладонь ко рту. В глазах стояли слезы.

– Если она попадет в их руки, всем конец… – Гарри прошептал это, тупо сверля взглядом точку на полу.

– Я давала ей рецепт и ингредиенты для одного зелья, которое укрепляет управление воспоминаниями, – тихо прошелестела девушка. – Остается надеяться, что она регулярно принимала его…

Гарри поднял усталый пустой взгляд, в котором читалась мучительная душевная боль, на подругу. Та едва не отшатнулась, а в горле встал тугой колкий ком.

– Если с ней что-то случится, я не знаю, что будет, Гермиона, – бессильно прохрипел молодой человек.

Его похолодевшую руку накрыла дрожащая ладошка подруги, дарящая слабое тепло. За окном яростно бился в дребезжащие стекла бушующий ветер. *** Драко Малфой стоял у иллюминатора с задернутыми бархатными шторами, опираясь поясницей на комод из черного дуба. Между длинных красивых пальцев тлела дорогая сигарета, окутывающая полупрозрачным сероватым дымом всю спальню. Печально мигали высокие белоснежные свечи, излучающие холодное серебристое сияние, которое мягко рассеивало тяжелый гнетущий мрак. Огоньки отражались в графине с французским коньяком, который вчера употребляли под монотонный гул ноябрьского дождя Малфой и Забини, в изящном флаконе элитного одеколона, в позолоченных буквах на корешках учебников, лежащих идеальной стопкой на темном письменном столе. Отражались в безразличных серых глазах, отливающих пепельной сталью. В воздухе витал теряющийся аромат мятного зубного порошка, холодных каменных стен и еловых поленьев, отстраненно трещащих в камине. В ушах Малфоя жуткими раскатами звенел пронзительный визг Джинни Уизли. Ее сегодня пытали. Опять. Опять алая вспышка, пена изо рта, извивающееся тело, треск рвущихся внутренностей и хохот Кэрроу. Разметавшиеся по черному паркету огненно-рыжие волосы, выпадающие из орбит, полные дикой боли светло-голубые глаза, россыпь коричневых веснушек на мертвенно-бледной коже. И этот визг. Но могло быть и хуже. Малфой знал. Это страшно, но не самое жуткое, что могло случиться с Уизлеттой. Драко стиснул челюсти, пытаясь вытеснить из памяти этот страшный момент. Этой дурочке всего шестнадцать. Лавгуд тоже. Долгопупс старше на год. Этих идиотов пытали ежедневно. Они единственные, кто пытался бороться. Но безуспешно. Стук в дверь. Осторожный. Блейз стучится коротко и решительно. Драко не ответил, вновь затянувшись. Откинул голову, выпуская изо рта дурманящий дым, который окутал молодого человека туманным облаком. Вновь стук.

– Не входить.

Лениво, размеренно и громко. Опять стучат. Кто там такой храбрый любитель задолбать Малфоя? Драко, не выпуская из пальцев сигарету, пересек комнату в несколько резких шагов и отрывисто распахнул тяжелую полированную дверь. На пороге стояла Гринграсс.

– Я войду.

Отпихнула его руку, проскальзывая, как змея, в спальню. Малфой брезгливо вскинул брови и холодно посмотрел на Асторию. Фигурку скрывает длинный зеленый халат из блестящего атласа, волосы лежат безупречно, излучая глянцевое медное сияние в свете свечей, на губах персиковая приторная помада. Вся такая идеальная, прилизанная и тошнотворно красивая. Вздернула подбородок, вызывающе глядя на Драко. Тот скривил тонкие губы в равнодушно-презрительной ухмылке, опираясь плечом о прохладный дверной косяк, и скучающе воззрился на балдахин постели.

– Ты же понимаешь, что я сейчас вышвырну тебя отсюда?

Гринграсс хмыкнула. Но получилось не нахально, а робко и смущенно. Медленно подошла к нему, ловя безразличный туманно-серебристый взгляд. Коснулась пальчиками широкого плеча, скрытого черной тканью строгой рубашки.

– Не вышвырнешь, – на пухлых губах расплылась пошлая улыбка. – Не сможешь.

Малфой насмешливо дернул бровью, скривив рот. Астория, прикрыв зеленые глаза густыми ресницами, соблазнительным движением плеч скинула халатик. Атласная ткань глухо прошелестела, мягко опускаясь на ковер. Молодой человек кинул окурок в серебряную пепельницу в виде чешуйчатой змеи с рубиновыми глазами и скрестил руки на груди. Темно-изумрудное кружевное белье подчеркивало розоватую холеную кожу девичьего тела. Совершенство линий, шелковистость гладкой кожи, пышные округлости. Малфой усмехнулся. Астория перебросила локоны на одно плечо, открывая красивую нежную шею, и потянулась к блестящим темным пуговицам на накрахмаленной рубашке. Одна, вторая… Малфой насмешливо наблюдал. Гринграсс посмотрела на него своими огромными яркими глазами так наивно и невинно, что его чуть не стошнило. Но в животе стал образовываться горячий узел, от которого по телу пробежались мурашки. Девушка, взглянув чуть ниже, самодовольно улыбнулась.

– Ты же хочешь меня, Драко, – она была слишком высокой, поэтому без проблем дотянулась губами до его холодного уха. У нее были слишком пухлые губы, овальное с румяными щеками лицо и короткий носик. И эти вызывающие прилив искреннего бешенства нефритово-зеленые глаза.

Он брезгливо скривил губы, грубо толкнув Гринграсс к ненавистной кровати. Она, победно сверкая глазами и улыбаясь, рванула с Малфоя уже расстегнутую рубашку, и черная ткань полетела на комод. Астория завороженно смотрела на мускулистый поджарый торс, на жилистую шею и рельефные ключицы. Девушка тяжело дышала, потянувшись тонкими пальчиками к ремню брюк. Малфой наблюдал за этим со смесью ненависти, презрения и животной похоти. В комнате раздавались шумные восторженные стоны Астории, цепляющейся за плечи Малфоя, свечи роняли капли прозрачно-белого воска и медленно гасли. Молодой человек шумно дышал, глядя на обнаженное тело с тонкой талией и пышными изгибами, и в сердце болезненно кололо мучительно острое чувство стыда, протеста и вины. Волосы Астории скользили по темным шелковым подушкам, аромат ее тяжелых сладковатых духов затуманил голову каким-то тяжелым ощущением. Перед глазами Драко резко встало узкое, изящное, бледное лицо, обрамляемое темными прохладными волосами, теплые медово-карие глаза и худощавое тело с покатыми хрупкими плечами и впалыми острыми ключицами. Стало больно. Астория блаженно застонала, изгибаясь и скользя руками с острыми ногтями по обнаженной спине Малфоя.

– Целуй же меня, Драко! Целуй…

Молодой человек заскрежетал зубами от полыхнувшей волны ненависти.

– Шлюх не целуют.

***

– Мадам Малфой, вы сегодня прекрасны!

Нарцисса смерила Нотта-старшего презрительным ледяным взглядом, опираясь спиной о перила лестницы, ведущей в подвал.

– Как вы прошли?

– Не совсем вежливо, не находите? – Нотт огорченно покачал темноволосой головой, тут же расплываясь в похотливом оскале. – Мадам Лестрейндж сообщила, что у вас есть интересный сюрприз, миссис Малфой. Нехорошо прятать подарки!

Нарцисса скрестила руки на груди, незаметно впиваясь длинными пальцами в темно-синий бархат платья. Изящный взмах светлой брови, и на тонких розовых губах появилась любезная холодная улыбка. На красивом лице Нотта отразилось удовольствие.

– Моя сестра, верно, поторопилась с тем, чтобы предоставить вам, Нотт, такой шикарный подарок.

– О, ничуть, дорогая миссис Малфой! – гортанно хохотнул Пожиратель, и в его выразительных карих глазах загорелся недобрый огонек. – Мадам Лестрейндж как раз уточнила, что такой сюрприз, предоставленный всем слугам Темного Лорда, находится в полном нашем распоряжении, – он обнажил ряд белоснежных ровных зубов.

Нарцисса хмыкнула.

– В таком случае, десятая камера, Нотт. – от ледяного тона женщины Пожиратель едва заметно содрогнулся, но торжествующе ухмыльнулся и небрежно кивнул в знак признательности. Нарцисса отошла на пару шагов, освобождая крутой спуск в мглистую темноту.

Нотт-старший, расправив полы черной летящей мантии, легким шагом спустился по каменным ступеням, покрытым плесенью. В мрачном замшелом коридоре холодным светом вспыхнули факелы, и раскатистым эхом отразились от сырых стен уверенные тяжелые шаги. Пожиратель, заметив нужную дверь, удовлетворенно ухмыльнулся и, достав палочку, прочертил в воздухе сложную руну. Звонко щелкнула задвижка, и Нотт распахнул скрипучую отсыревшую дверь. Резко загорелся тусклый факел, освещая скрюченную хрупкую фигурку в дальнем углу темной жуткой камеры. Пожиратель с грохотом захлопнул дверь, и замок вновь щелкнул, выпустив несколько желтоватых искр. Девушка испуганно дернулась, воззрившись на стоящего неподвижной черной стеной Нотта, и попыталась подняться на ноги, вцепляясь в гладкий, покрытый холодной слизью камень стен.

– Что вам нужно? – ее хриплый надрывный голос, как будто она долго кричала, разнесся по камере гулким зловещим эхом.

Нотт медленно, как тигр, приготовившийся к нападению, надвигался на вжавшуюся в угол девушку. Его дикие глаза сверкали жутким пламенем.

– Скажи, грязнокровка, – он приблизился вплотную, обдавая пленницу странной смесью дорогого парфюма и гнилости, – Что я могу сделать с такой мразью, как ты?

Он сорвал с себя мантию, оставаясь в одной черной рубашке и грязных, драных штанах. Нотт с жадной похотью вглядывался в смертельно бледное, но красивое лицо девушки, в тонкое худое тело, скрытое только рваным тряпьем, и Флоренс окутал липкий страх.

– Нет, – с полубезумным смешком, вырвавшимся из груди, прошептала девушка, – Вы не сделаете этого!..

Нотт расхохотался смехом, от которого у Флоренс застыла в жилах кровь, а мозг парализовал ужас. Пожиратель вскинул мощную ладонь, и через секунду от стен отразился звонкий шлепок. Девушка схватилась за щеку, на которой от удара стали открываться раны, и жалобно всхлипнула. Нотт с размаху дал ей вторую затрещину и Флоренс, оседая на ледяной, покрытый вонючей плесенью пол, заскулила от боли.

– Прекрати выть, дрянь! – он вцепился ей в плечи, поднимая грубым рывком, и бешено орал. – Прекрати, мразь! Мы еще даже не начинали с тобой!

Нотт сорвал со штанов ремень.

– Нет!!! Я умоляю вас!..

– Заткнись! Заткнись, кому сказал!!!

В длинных пальцах Пожирателя оказалась волшебная палочка, из нее вырвалась ослепительная струя синего света, и с девушки слетела вся одежда, оставляя только непорочное белое тело, покрытое бесчисленными рубцами. Флоренс дико вскрикнула, пытаясь прикрыться, и Нотт с животной пьяной улыбкой вывернул ей руку, и раздался омерзительный хруст. Еще один мучительный вскрик эхом разнесся по подвалу поместья.

– Закрой свой рот, грязнокровка! Сейчас я проверю, берегла ли ты для своего куска дерьма свою драгоценную пизду!

Еще одна оглушительная затрещина, и по щекам девушки потекла кровь, смешанная с горячими слезами. В воспаленных глазах полопались капилляры, бровь была рассечена, а на скулах назревали кровавые гематомы. Разгоряченная плоть коснулась обнаженного тела, и бесконечным многогранным эхом посыпались звуки звонких ударов, пошлые мужские стоны и надрывные мольбы о помощи, отражавшиеся от безмолвных равнодушных стен. Бесконечно долгий, пронзительный, полный нечеловеческой боли визг облетел жутким шлейфом весь первый этаж Малфой-Мэнора. Нарцисса Малфой вцепилась в холодные мраморные перила, сдерживая слезы. Комментарий к Chapter

XXV

Эмоционально глава очень тяжелая, поэтому очень важна ваша поддержка!

====== Chapter XXVI ======

Промозглая склизкость давящих стен камеры проникала в остывшую кровь обжигающе-холодной проволокой, касаясь окаменелого сердца ледяными иглами. В вязкой непроглядной мгле зловеще завывал пронизывающий до костей ветер, а от бездонной пустоты перед глазами плыли черные круги. В опустошенном мозгу режущими болезненными вспышками впивались в плоть самые страшные и унизительные часы жизни Флоренс Уайлд.

Перед бессмысленным взглядом мелькала звериная ухмылка Нотта, на грязной коже горели адским пламенем места прикосновений его длинных, заляпанных свежей вонючей кровью пальцев, изодранная и пропитанная землистой гнилью одежда совершенно не закрывала обнаженное бледное тело, опороченное несмываемым позором, который прилип к коже омерзительным чувством липкой слизи. Эти черные безмолвные своды хранили болезненные хрипы и мучительные вопли, саднящие горло, застилающие сознание безжалостные удары, от которых лицо превратилось в кровавое месиво, и безумный хохот одержимого насильника, вдалбливающегося в нее с животным наслаждением. Горькая пыль и жгучий воздух помнили, как содрогалось в судорогах дикой боли истерзанное тело, как из тонкого рта выливалась булькающая бурая пена, как тонкие безвольные пальцы впивались в холодный влажный камень, раздирая ногти до мяса. Эта душная камера пыток впитала в себя удовлетворенное хмыканье, шелест надеваемой грязной, пропитанной потом мантии и оглушительное хлопанье тяжелой черной двери. Тусклый проблеск факелов в темноте и вновь непроглядная мгла. Странно. Когда боль схлынула, осталось лишь тянущее ощущение в животе и кипящая в жилах кровь. Даже слез не было. Просто хотелось найти в этой комнате самого жуткого кошмара прочную веревку и старый ржавый крюк. И оборвать весь этот ад. Девушка, чувствуя, как по руке медленно ползет жирный громадный паук с мохнатыми суставчатыми лапами, даже не пошевелилась. Голову словно окутал мутный туман. Только в висках пульсировала мольба о том, чтобы паук этот оказался смертельно ядовитым. В глазах обжигающе запекло. Пару минут назад гулкий звон школьного колокола торжественно оповестил студентов об окончании последнего урока перед обедом. В стенах школы, залитой ласковым лимонным солнцем, слышались веселые оживленные голоса и взрывы звонкого хохота. Из Северной башни, шутливо переговариваясь, спускалась кучка когтевранцев, явно не впечатленных эффектным уроком профессора Трелони, которая впечатляюще закатывала глаза и загробным голосом предсказала страшную гибель Терри Бута. Тот, весьма огорченный таким обстоятельством, бодро шествовал рядом с Флоренс Уайлд и активно размахивал несуразно длинными руками.

– Мне этот отвратительный чай будет в кошмарах сниться! Я чуть не блеванул прямо на ее шикарную прическу с этими веревочками! Вот скажи, Уайлд, как ты вытерпела эту гадость? – Терри оживленно устремил блестящие черные глаза на едва заметно ухмыляющуюся однокурсницу.

– Я вылила эту жижу на локоны Корнера, которые он сегодня укладывал полчаса фирменным гелем Снейпа, – хладнокровно ответила Уайлд, а Бут расхохотался, глядя, как мимо них промчался мокрый, взъерошенный Майкл, злобно взглянувший на Флоренс.

К когтевранцам подлетел раскрасневшийся Финниган с перекошенной сумкой на плече, с россыпью светло-коричневых веснушек на загорелой коже и ершистыми жесткими волосами, подпаленными из-за вечных экспериментов. На черной мантии красовались прилипшие куски грязи и желтых листьев, красно-золотой галстук был залихватски ослаблен, а кончик перекинут через плечо. Флоренс снова усмехнулась, щурясь от ярких солнечных лучей.

– Привет, народ! Уайлд, у меня для тебя такие новости! – светлые глаза Симуса сверкали не то смешливыми, не то виноватым искорками. – Только чур сразу не бить! Я слышал, раньше гонцов с плохими вестями… ну, того… – гриффиндорец очень красочно хрустнул шеей.

– Привет, Финниган, – студентка саркастично вздернула темную бровь. – Выкладывай, вижу же, что обделаешься, если не расскажешь!

Симус насупился, но желание поскорее поделиться потрясающими известиями перевесило.

– Тут такое произошло!.. В общем, Поттер летал на этой зверюге, ну мы и смотрели, но боялись на своих кататься… – Финниган, сбивчиво тараторящий, стушевался под строгим взглядом однокурсницы. – Понял, понял, ближе к сути… Так вот, он прилетел, стал с Хагридом трепаться, а твой дружок ка-а-ак попрется к этой лошаре, так она его к-а-ак ХРЯСЬ! Столько крови, девчонки визжат, у Долгопупуса чуть не обморок…

– Подожди, подожди, Финниган! – в прохладном голосе Уайлд появились металлические нотки. – Что с Малфоем? Причем здесь Поттер и лошара? Что за зверюга?

– Ну, этот… как его… гиппогриф, во! – Симус боязливо съежился, когда однокурсница холодно сузила глаза. – Малфой к нему поперся без тормозов, ну этот Хагридов питомец его и…

Девочка, не дослушав, так сверкнула глазами, что и у Финнигана, и у Бута сердце ушло куда-то в задницу.

– Где это чучело? – Уайлд шипела почище гадюки.

– У Хагрида, на привязи, – непонимающе пожал плечами гриффиндорец. – Где ж ему еще быть?..

– Я про Малфоя, недоумок!

– А-а-а… Так у Помфри он. Стонет, как кисейная барышня…

Симус не успел договорить. Живой разъяренный вихрь, взметнув полами легкой школьной мантии, помчался в сторону Больничного крыла, при этом угрожающе раздувая ноздри. Мальчики пугливо переглянулись – такое быстрое исчезновение Флоренс Уайлд не сулило ничего хорошего ни Малфою, ни гиппогрифу Клювокрылу, ни Хагриду, ни всему Хогвартсу… Флоренс, лелея в душе надежды на то, что у мадам Помфри есть какие-нибудь опасные для жизни засранца Малфоя предметы, и на то, что этот же засранец пока не собирается помирать, откинув свои аристократичные копыта, аккуратно проскользнула в Больничное крыло. Светлое стерильное помещение было залито теплым светом, витражные окна были распахнуты, отбрасывая на белоснежный кафельный пол радужные блики, а в мягком воздухе витали запахи лекарств и лечебных трав. У койки возле окна, окутанной золотистой солнечной дымкой, хлопотливо суетилась мадам Помфри – милейшая сухонькая женщина с обаятельными ямочками, с медицинским чепчиком на седых кудряшках и в безукоризненно белом фартуке с бесчисленным множеством карманов поверх темно-бордовой мантии. Целительница являлась женщиной, сочетающей в себе абсолютное очарование и добродушную ворчливость. Она неустанно отпаивала болящих учеников лекарственными отварами собственного приготовления, с напускной строгостью шугала излишне шумных и хохотливых посетителей и обладала удивительной способностью в самом здоровом в мире человеке найти сотню болячек. Сейчас же она, как хлопотливая пчелка, кружилась над стонущим и охающим Малфоем, бурча что-то под нос и ловко перебинтовывая его правую руку.

– Ну же, мистер Малфой! Прекратите этот скулеж! Не умрете, я сейчас вас хорошенько подлатаю… О, дорогая! – целительница расплылась в радушной улыбке, заметив свою частую посетительницу. – Вы очень вовремя! Я должна приготовить мистеру Малфою лечебную мазь, а вы как раз составите компанию вашему другу!