Текст книги "Цыпочка (СИ)"
Автор книги: naftusik13
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 34 страниц)
Сказать, что Оливер выглядел ошарашенным – не сказать ничего. Прихуевшим, это да. Наверное, нечасто Гермиона Грейнджер заваливается поздним вечером в мужскую спальню и несет бред сумасшедшего.
– Я пришла забрать у тебя… книгу! – первое, что пришло в голову – пальцем в небо. – Помнишь, ты брал? – Маркус отчаянно надеялся, что такая ситуация хотя бы потенциально, но могла быть.
Оливер старательно боролся с желанием ущипнуть себя: он точно заснул, изучая очередной финт, и теперь ему это снится. Правда, еще никогда до этого ему не снилась Грейнджер. Такая странная Грейнджер.
“Сок, наверное, был испорчен”.
Оливер незаметно отвел руку назад, весьма ощутимо сжал пальцами кусочек кожи на пояснице – “Ох, святые трусы Годрика Гриффиндора, больно!” – и снова задумчиво уставился на покусанную кем-то бешеным Гермиону.
– Книга? – Оливер чуть не хлопнул себя раскрытой ладонью по лбу с криком “Эврика!”, и его взгляд тут же сменился на сочувствующий.
“Переучилась бедняга. Надо ей книгу отдать, вдруг полегчает?”
Оливер пробрался к своему сундуку и смахнул на пол гору одежды. Покосившись на девушку, он покраснел, якобы незаметно запихивая босой ногой под кровать неряшливый ком, только с трудом опознаваемый как свитер-джинсы-носки-галстук, и почти нырнул в сундук с головой.
“Книга, книга… О, вот она!”
Спеша предъявить искомое, Вуд треснулся макушкой о крышку и еле сдержал желание хорошенько выругаться. К Грейнджер он повернулся, натянуто улыбаясь, и протянул ей большой том “Яды и противоядия”, взятый в надежде в конце года все-таки удивить Снейпа своими познаниями, что вторично, но в первую очередь – исправить позорное “удовлетворительно”.
Ухватив за корешок протянутый том, Маркус чуть не упал от веса книги лицом вперед – еще бы, Гермиона Грейнджер не обладала физической силой Маркуса Флинта. Оценив название, он ухмыльнулся совсем не по-грейнджеровски и спросил:
– Как у тебя дела?
Маркус ожидал ответа, прикидывая в уме, сколько времени прошло с того момента, как он принял зелье и сколько ему еще осталось пребывать в чужом теле.
“Если Вуд будет ржать, а он будет, то я засуну ему в рот этот его отвратительно-красный гриффиндорский галстук и… – от этих мыслей стало жарко, и Гермиона отчаянно покраснела. – Мерлин, вот же впечатлительная девочка!”
– Как у меня дела? – Оливер моргнул. “Улыбка” у Грейнджер была жуткой и что-то едва уловимо напоминала.
– Эээ… Нормально, – ответил он несколько осторожно.
“Наверное, ее тоже стоит спросить”, – когда-то краем уха Оливер слышал – возможно, от самой Гермионы – что с сумасшедшими, а бедная девушка была близка к этому определению с этой своей фанатичной любовью к книгам, надо разговаривать осторожно и мягко.
– А как у тебя дела, Гермиона? – от сладости, с которой прозвучал его голос, Оливер сам чуть не скривился.
“И какого хера я не спал. Сейчас бы кто другой выкручивался…”
– Херово! – выпалил Маркус, думая, а не слишком ли мягко Оливер с “ней” разговаривает, и тут же спохватился, едва сдержавшись, чтобы не застонать в голос. – Ой, я хотел…а сказать, что все хорошо! Книгу вот вернул, так вообще заши… – “Блять!” – здорово!
По его ощущениям, до конца действия зелья оставалось совсем мало времени, поэтому Маркус решил поспешить выяснить то, что его очень интересовало. Только вот как? В голове очень кстати всплыл рассказ Элайн о том, как она когда-то пыталась соблазнить своего кузена. Соблазнить… Маркус-Гермиона неожиданно развратно улыбнулся (если этот хищный истинно флинтовский оскал можно было так назвать) и медленно подошел к Оливеру, положив тонкие пальчики ему на грудь.
– Но станет еще лучше, если ты меня поцелуешь, – томно выдохнул он.
“Блять, вот только поцелуй же! Разорву нахуй!”
Вуд совсем не по-джентльменски отшатнулся, врезаясь в проклятый сундук, чуть не издав воистину мужественный писк. Если он еще как-то пропустил, списав на усталость, нехарактерное для гриффиндорки слово, если еще как-то мог поверить в то, что Грейнджер он понравился – “А что? Весьма недурен собой”, – то хищный оскал пугал.
– Прости, Гермиона, – полузадушенно прохрипел он, опасливо поглядывая на Грейнджер – неизвестно еще, как эта психопатка воспримет отказ, – но у меня уже есть… Кое-кто есть, – и Оливер старательно растянул губы в извиняющейся улыбке. По правде, он бы давно с удовольствием перебудил соседей по комнате, но мужская гордость требовала справиться с “опасностью” в одиночку. – И меня все устраивает, – для пущей убедительности добавил он. – Очень!
По лицу Маркуса расползлась самодовольная улыбка. Мгновенно забыв о том, где он, как выглядит и что сейчас может подумать об этом перепуганный Оливер (все-таки Флинт умудрился и в обличии беззащитной девушки напугать его), Маркус подался вперед, грубо впиваясь в желанные губы. Оливер протестующе замычал, но сделать что-либо не успел. Гермиона Грейнджер, жадно припавшая к его губам, вдруг резко начала менять очертания, послышался звук рвущейся ткани, и через десяток секунд сильные руки прижали Оливера к себе, покрывая лицо хаотичными поцелуями.
“Откуда, черт возьми, столько силы в этом повернутом на всю голову создании?!” – Оливер отшатнулся, все-таки отталкивая, и первое, что увидел – это постепенно проступающие под разорванной мантией татуировки. Когда он, завороженный этим зрелищем и окончательно уверившийся в собственной невменяемости, поднял глаза выше, то уставился прямо в черные глаза Маркуса.
– Ты… Ты… – задыхаясь от возмущения, Оливер замялся, подбирая подходящее слово. – Охуел! – похоже, вышло слишком громко, потому что в спальне кто-то заворочался, недовольно бормоча во сне. Еще раз за последние несколько секунд переменившись в лице, Оливер метнулся к Маркусу и толкнул его на свою кровать – паника придала необходимые силы, запрыгнул следом и задернул полог, накладывая заглушающее заклинание. Выждав для уверенности пару мгновений, чтобы убедиться, не стал ли кто свидетелем их почти полета в сторону кровати, Оливер повернул голову к Маркусу. Злющие карие глаза обещали все пытки разом.
Едва они оказались на кровати, из головы Маркуса вылетели все связные мысли.
“Кровать. Вуд. Горячий Вуд. Злой… Злой?!” – он попытался сделать невинный вид, но, наверное, получилось не очень убедительно.
– Ты! – поняв, что ничего качественно нового он выдать сейчас не может, Оливер, издав звук, удивительно похожий на рычание, с силой двинул кулаком прямо в наглое лицо. Маркус успел увернуться и перехватил занесенную уже для второго удара руку. Оливер потерял равновесие и упал, чем Маркус поспешил воспользоваться – перевернул его на спину и подмял под себя.
– Ну я, дальше что? – насмешливо протянул он.
Сдерживать Оливера оказалось на удивление трудно – никак злость и адреналин придали сил. Вуд ерзал и дергался, стараясь скинуть с себя Маркуса, матерился, выкрикивал проклятья, пока наконец не выдохся и не обмяк, прошипев в лучших слизеринских традициях:
– Ненавижу!!! Придурок!!!
Флинт был сильнее его, но злость подстегивала, не давая признать поражение так просто. Подумать только, этот идиот так просто прокрался сюда, рискуя репутацией их обоих. Да что уж там, он чуть не свел Оливера с ума действиями “псевдо-Грейнджер”.
– Кретин, я чуть не поседел, когда “она” набросилась на меня, – когда силы окончательно покинули его, Оливер обмяк, и лишь тяжелое учащенное дыхание все еще напоминало о вспышке ярости.
– Ты что, с девчонкой бы не справился?! – Маркус искренне удивился. – И вообще, я что-то не понял… Ты что, не рад меня видеть?! – Маркус поудобнее устроился и уперся подбородком в грудь Вуда. Лежать так было странно, непривычно, но уютно и тепло. Хотелось… Много чего хотелось, вот только взгляд сейчас у Оливера был из серии “Хуй тебе, а не секс!”.
– Я что, драться должен был с ней? Я же не знал, что это ты! – удивленно протянул Оливер шепотом, несмотря на наложенные заклинания. – Предупредил бы хоть, что ли! – постепенно он окончательно успокаивался, а вместе с тем желание убить Маркуса отступало, тем более, когда тот так нагло на нем расположился и разве что не мурлыкал. Оливер протянул руку, чтобы провести по волосам Маркуса, и вдруг застыл.
– Ты был Грейнджер, – медленно сказал он и издевательски улыбнулся. – И как тебе, Маркус, быть девушкой? И как тебе, Маркус, – лукавый взгляд из-под ресниц, совершено не вяжущийся со следующими словами, – без хуя?
Оливер затрясся от едва сдерживаемого смеха, а когда встретился взглядом со злющими глазами Флинта, начал ржать, как ненормальный. Так, что аж слезы выступили.
Маркус зарычал, скатившись с Оливера, ухватил его за плечи и хорошенько встряхнул.
– Охуеть смешно! Хватит ржать!!! – рявкнул он, но Оливер продолжал заливаться хохотом. На самом деле, Маркус тоже едва сдерживал смех, потому что Вуд смеялся так заразительно, что трудно было строить грозную мину. – Как засажу сейчас по самые гланды, узнаешь, что все с моим “хуем” все в порядке!
– Ты… Ты… – Оливер уже заикался от смеха. – Сначала убедись, что там все на месте и работает, прежде чем такими обещаниями разбрасываться. А то мало ли, Оборотное какое-нибудь бракованное попалось!
– Ничего не бракованное! – Маркус был уверен в себе, но все-таки для верности посмотрел вниз – все ли на месте. Вот тут он по-настоящему разозлился. Кого-кого, а его никогда не называли девчонкой!
– Отлично, блять! – он сел. – Веселись дальше, а я пошел!
Конечно, идти сейчас куда-либо Маркус не собирался, но с Оливера тут же схлынуло неконтролируемое веселье, хотя мягкая улыбка так и застыла на губах: обиженный Флинт – зрелище непривычное, но очаровательное, чего Оливер, конечно, не озвучил. Он и так уже, кажется, умудрился остаться цел за то, чего другим бы с рук не спустилось. Подобравшись к Флинту, застывшему статуей на краю кровати, он встал на колени, прижимаясь к его спине, зарылся пальцами в жесткие черные волосы и коснулся губами твердой линии подбородка.
– Маркус…
По телу Маркуса тут же пробежали мурашки, когда горячее дыхание опалило кожу. Хотелось откинуть голову назад, подставляясь под прикосновения губ, и заурчать, как мартовский кот. Но если уж обижаться, то по всем правилам – хмурый вид, сжатые губы, складка между бровями и демонстрация полнейшего равнодушия.
Маркус не желал так просто сдаваться, и Оливеру пришлось пойти на непростительную наглость со своей стороны. Сердце тревожно стукнуло, когда он коснулся пальцами подбородка Флинта, мягко, но настойчиво поворачивая его голову к себе, прижимаясь губами к упрямо сжатому рту. Возможно, Маркусу было интересно узнать, как далеко Оливер может зайти, и только поэтому он немного приоткрыл рот, пропуская горячий язык внутрь. Оливер закрыл глаза, постепенно углубляя поцелуй, терпеливо ожидая, что Маркус “оттает”. Небольшой отклик, движение навстречу, и он поймал его язык губами, посасывая, опуская руку вниз и касаясь одними лишь кончиками пальцев, сквозь одежду, но все равно почувствовал, что безучастным Маркус не остался.
Нежные прикосновения, теплые губы, дерзкий язык, толкающийся ему в рот – ощущения были оглушающе приятны. Маркус не выдержал и ответно впился в губы Оливера, грубо перехватывая инициативу. Он резко прихватил зубами его нижнюю губу, увлекшись, укусил чуть сильнее, чем нужно – тонкая кожица лопнула, и во рту почувствовался едва уловимый привкус крови. Оливер промычал в поцелуй что-то похожее на “Ты чего кусаешься сволочь?”, а Маркус стал зализывать языком ранку.
Целоваться, опираясь одной рукой о матрас, было неудобно, поэтому порядком осмелевший Оливер перебрался на колени Маркуса, сжав ногами его бедра. Горячие ладони тут же заскользили по его спине и бокам, будто не решаясь пробраться под одежду, а на деле Оливеру казалось, что Флинт просто проверяет его терпение. Не отрываясь от его губ, он сжал пальцами плечи Маркуса и подтянулся выше, подставляя ягодицы под прикосновения и потираясь возбужденным членом об его живот. Неловкости, как ни странно, не ощущалось, но легкая дрожь пальцев выдавала волнение.
Маркус шумно выдохнул прямо Оливеру в губы. Он огладил и сжал ладонями упругие ягодицы, спускаясь дорожкой из поцелуев к шее, вырисовывая языком узоры, посасывая, прикусывая нежную кожу.
– Хочу тебя, – прошептал он хрипло Оливеру на ухо, обрисовав языком ушную раковину, ухватив губами за мочку. Его руки нырнули за пояс штанов и пробрались под резинку белья. Оливер едва слышно постанывал, сжимал пальцами его плечи, все более усердно двигая бедрами, но не хватало контакта – одежда мешала. Хотелось горячих прикосновений к голой коже, и Маркус стал торопливо стягивать с Оливера рубашку.
Оливер доверчиво протянул Маркусу по очереди свои запястья, помогая освободить себя от мешающей ткани. Высвободившиеся руки тут же метнулись к застежкам мантии, точнее того, что от нее осталось, дергая, почти срывая с него обрывки одежды. Маркус послушно поднял руки, чтобы дать ему возможность стянуть майку через голову, отчего Оливера повело еще больше. Из горла вырвался слабый стон, и он уткнулся лицом в шею Флинта, лизнул ее пару раз и только тогда выдохнул в ответ.
– Хочу тебя тоже… Мерлин, Марк, так хочу.
Маркус охнул от этого жаркого признания – искреннего и такого нетерпеливого. Он плавился от прикосновений острого языка к шее, поглаживал спину, бока, грудь, живот, очерчивая пальцами остро выступающие лопатки, ребра, ключицы. Разворачиваясь, Маркус толкнул Оливера на кровать и навалился сверху, дурея от запаха лежащего под ним тела. В паху болезненно тянуло, но Маркус старался не обращать на это внимания. Похоже, сейчас он учился быть ласковым и нежным, потому что в данную секунду Оливер, такой открытый, доверившийся, жаждущий, казался ему самым хрупким и уязвимым на свете существом, обращаться с которым нужно максимально осторожно и бережно. Он мучительно медленно ласкал языком голый торс, облизывая, посасывая, казалось, каждый миллиметр кожи, целуя еще не сошедшие синяки от своих рук. Перевернув Оливера на живот, Маркус уткнулся носом в поясницу, покрытую легким почти невесомым пушком, целовал выступающие позвонки, поднимаясь вверх, слегка прикусил кожу между лопаток. Плечи у Оливера оказались покрыты родимыми пятнышками и мелкой россыпью родинок. Маркус ловил их губами, и у него совершенно предсказуемо появилась ассоциация с квиддичем – все они были разного размера: относительно большие – квоффлы, средние – бладжеры, крошечные – снитчи.
Оливер плавился под такими непривычными, мучительными прикосновениями Маркуса, нетерпеливо ерзая болезненно возбужденным членом по простыне. Он выгибался и постанывал, пока до него не дошло, что он может кончить прямо так – от этих ласк, даже еще не перешедших границу. Выскользнув из-под рук Маркуса, Оливер развернулся к нему лицом, потянул на себя, надавливая на затылок и впиваясь губами в обжигающем поцелуе. Он даже не понял, как у него получилось толкнуть Маркуса на спину – тот, скорее всего, просто подчинился невысказанной просьбе, раскидываясь перед ним на кровати. Нависнув над ним, Оливер быстро справился с пряжкой ремня, послышался звук расстегиваемой молнии, и он стянул джинсы с бедер Маркуса. Тот внимательно следил за каждым движением Оливера, приподняв голову – это делало возбуждение почти невыносимым. Оливер застыл, стараясь справиться с очередной волной неконтролируемой дрожи. Самолично выбранная роль соблазнителя, словно маска с чужого лица, была для него непривычной и смущающей.
Старательно обведя языком пупок и решительным движением стянув с Маркуса трусы, Оливер неуверенно замер, посмотрев на его возбужденный член. Он никогда прежде не делал ничего подобного, но сейчас ему слишком хотелось, чтобы Флинту все понравилось. Судорожно сглотнув и отведя взгляд, он сконфуженно прошептал:
– Извини, я первый раз, – он наклонился и, зажмурившись, коснулся губами головки и, осторожно помогая себе пальцами, насадился ртом на член, постепенно сжимая его в ладони. Маркус дернулся вперед, и Оливер подавился, закашлялся, другой рукой надавил на его бедро, заставляя его не двигаться. Он чувствовал, как член Маркуса касается влажных стенок рта и упирается в нёбо. Ощущение было странным, непривычным, но на удивление приятным. Напряженный и сконцентрированный, Оливер зажмурился и попытался взять глубже. Ему постоянно казалось, что он делает что-то не так, что у него не получается, но с воистину ослиным упрямством не останавливался.
Маркус зашипел сквозь зубы от удовольствия. Этот немного неуклюжий минет выходил непередаваемо эротичным. Вид Оливера – раскрасневшегося и чуть смущенного, склонившегося над его пахом – кружил голову.
Не выдержав, Оливер застонал горлом и сжал свой член сквозь штаны. Он нетерпеливо дернул головой и отстранился. Маркус тут же потянул его наверх, укладывая на себя и благодарно целуя. Сил сдерживаться совсем не осталось. Он перевернул Оливера на спину, стянул с него давно мешающие штаны и устроился между его ног, пройдясь кончиками пальцев по внутренней стороне бедер. Подхватив Оливера под ягодицы, Маркус притянул его ближе и закинул ноги себе на плечи. Оливер подрагивал то ли от страха, то ли от нетерпения, то ли от того и другого вместе. Маркус встретил шальной взгляд и облизал два пальца – не эротично и медленно, а слегка неловко и поспешно.
Оливер шипел, дергался, кусал губы, но не останавливал Маркуса, терпеливо пережидая первое ощущение дискомфорта. И вот он уже тихо охнул и подался вперед, насаживаясь на пальцы, правда, сам испугался своего порыва, потому что смущенно распахнул глаза, и в них отразилась невысказанная просьба, почти мольба.
Маркус, не привыкший к такой долгой, неторопливой и чувственной прелюдии, находился уже на грани. Он зарычал и мучительно медленно двинулся внутрь – в первую очередь, мучительно для него, потому что сразу хотелось быстро, резко, глубоко.
Оливер чувствовал, что Маркус критично возбужден, как и он сам, и тем ценнее была эта попытка остаться нежным до конца, стараясь не причинять ненужной боли. От проникновения в уголках глаз выступило несколько слезинок, скользнувших по вискам во влажные от пота волосы. Оливер закусил ребро ладони, скрывая болезненный вскрик, быстро переходящий в стон удовольствия. То, что происходило сейчас, разительно отличалось от их первого раза в квиддичной душевой. Душно, сладко, терпко от запаха пота и секса.
Толчки стали быстрее и несдержаннее. Пот застилал глаза, простынь сбилась. Оливер выгнулся и ахнул, когда Маркус обхватил его член ладонью, сжал и начал дрочить в такт своим движениям, приближая к разрядке.
– Черт, Марк, я не стеклянный. Давай! Сильнее, – выдохнул Оливер, и Маркус окончательно сорвался, с силой вколачиваясь в него, дергая бедрами, проникая до упора.
Звуки рваного дыхания, стонов и влажного движения отдалялись, пока не исчезли полностью, заглушенные нарастающим ревом в ушах. Перед глазами вспыхнули разноцветные круги, и их одновременно накрыло. Низкий рык, оргазм вышиб из легких воздух. Тело скрутило и подбросило на кровати. Оливер что-то невнятно забормотал, кончая, кажется, испачкал в сперме всего Маркуса – он не смог бы сказать точно, сознание выдало причудливый финт и покинуло его ненадолго.
Маркус обессиленно упал на Оливера и поцеловал его – медленно, расслабленно, закрепляя то аморфное, что случилось сегодня между ними. Двигаться абсолютно не хотелось, но он все-таки скатился с Оливера и, притягивая его к себе, лег у него за спиной.
– Я останусь, – отчего-то шепотом сказал Маркус, перебирая взмокшие на висках волосы Оливера. – Не выгонишь же ты меня сейчас голожопого и мокрого. У меня даже штанов на обратную дорогу теперь нет. Но ты не волнуйся, я уйду до подъема и…
Закончить ему не дал обиженный шепот:
– Только попробуй сейчас уйти! – Оливер повернулся лицом к Маркусу и добавил уже более мягко. – Я все равно не пущу! – он для верности обвил Флинта руками и по-хозяйски закинул на него ногу.
Если Маркусу когда-нибудь понадобилось бы выбрать счастливое воспоминание для сотворения Патронуса, он бы выбрал именно это.
Комментарий к Глава 6. Мерлин, храни гриффиндорцев!
Очередное, вкусное^^
http://www.pichome.ru/ot
http://www.pichome.ru/o6
http://www.pichome.ru/oH
========== Глава 7. Снимите ЭТО немедленно! ==========
Солнечные лучи будили тесные улочки с маленькими домиками и звали на улицу, порадоваться новому дню. Волшебники суетливо проходили мимо Гарри и Гермионы, выбравшихся в этот ранний час в Хогсмид. Пробродив полночи по замку, Гарри еще долго не мог заснуть – предвкушение боролось со страхом, поэтому сейчас он был безумно благодарен Гермионе, которая целенаправленно вела его куда-то, не отвлекаясь на разговоры, сопровождающие их: “Мама, посмотри, у этого мальчика шрам на лбу. Это Гарри Поттер?”. Гарри пригладил челку рукой, что не так уж и помогло остаться неузнанным, учитывая то, что его лицо украсило собой обложки всех журналов после победы.
Звякнул колокольчик, отворилась дверь, пропуская их в небольшое помещение, где, к счастью, еще никого не было. Гарри завертел головой, осматриваясь, а Гермиона тут же деловито направилась к мастеру. Они о чем-то спорили некоторое время, то и дело оглядываясь на него, а Гарри переступал с ноги на ногу, борясь с желанием сбежать как последний трус. Наконец оба пришли к согласию. И тут начался ад. Ножницы тускло и страшно поблескивали, летая над его головой, что-то срезая и подправляя, а Гарри даже не мог видеть, что – очки с него стянули еще в самом начале, поэтому перед глазами все расплывалось. Лязг металла заставлял с силой сжимать пальцы на подлокотниках кресла, в которое его усадили, прежде чем начать экзекуцию.
Дальше все произошло настолько быстро, что Гарри растерялся.
“Мерлин, эти люди – маньяки, а я-то столько лет на Волдеморта угрохал. Вот оно – истинное зло! – мысленно подшучивал над самим собой Гарри, борясь с подступающей паникой. – Вот как выйду отсюда гламурным педиком, так слизеринцы меня обсмеют!”. И лишь ободряющий мягкий взгляд подруги успокаивал, придавая сил и позволяя вертеть собой как куклой.
Права выбора ему не давали, вопросов не задавали, а обращались только к Гермионе, то и дело уточняя детали. Ему в руки впихнули одежду и практически втолкнули в примерочную. Гарри застыл, раздумывая, не стоит ли аппарировать куда подальше и не будет ли это восприниматься как трусость. Потом вспомнил о подруге, которая приложила столько усилий, чтобы помочь ему, пристыдил сам себя и покорно стал натягивать на себя непривычно узкие «тряпки» – после донашиваемых вещей Дадли что угодно казалось бы узким.
Наконец одуревшего от происходящего и дезориентированного «героя» вновь усадили в кресло, заставив задрать голову. В глаза поочередно чем-то капнули, радужку неприятно обожгло, и мир неожиданно начал принимать четкость. И только тогда преображенного «героя», как в пошлых программках, созданных для домохозяек вроде его тетки, поставили перед зеркалом. Гарри застыл. Он выглядел… прилично. Очевидно, ему решили оставить его несколько небрежный стиль, правда, смотрелся он теперь заметно лучше: зеленые глаза, более не скрываемые оправой, по достоинству привлекали внимание, беспорядок на голове приобрел некую завершенность, словно его навели специально, а одежда… Что ж, после нескольких минут дискомфорта Гарри признал, что эти «тряпки» довольно-таки удобны.
*
Все еще в полудреме Оливер, не открывая глаз, сладко потянулся – тело порядком затекло за ночь. Он пошарил рукой по кровати, но никого не обнаружил рядом. Оливер тут же распахнул глаза, сонно озираясь по сторонам – Маркуса и правда не было. Ясное дело, он ушел, как и обещал, еще до подъема гриффиндорской братии, но немного, совсем чуть-чуть, Оливеру стало обидно, что Флинт его не разбудил.
“Мерлин, Вуд. Ну трахнулись… Ну что теперь? – попытался убедить он самого себя. – И вообще, не будь девчонкой!”
Вчера было офигенно, до одури хорошо, и неважно, что все тело ломило, а на заднице было трудно усидеть прямо, ни разу не скривившись.
“Чертов Флинт, – тут же подумал Оливер, – ему-то сейчас наверняка вполне комфортно, – и тут же застыл, хлопая ресницами и покрываясь румянцем. – Вчера было охренеть как хорошо…”
Через пару минут он осторожно выглянул из-за полога. Комната пустовала. Переведя взгляд на часы, Оливер выругался – он опять опоздал на завтрак. А здоровому, растущему, вкушающему ночами все прелести жизни организму очень-очень нужно набираться сил. Со всей возможной поспешностью он заметался по комнате, выуживая свои вещи. Но когда, собравшись, он примчался со всех ног в Большой зал, столы уже пустовали. Ничего не оставалось, как повернуть назад. Не зная, чем занять себя в этот выходной день, Оливер предсказуемо отправился на квиддичное поле.
“Черт, давно же я тут не был. Скоро игра со Слизерином, а у меня все мысли только об одном конкретном слизеринце”, – Оливер неодобрительно покачал головой.
Призвав метлу, он перекинул было ногу через древко, собираясь взлететь, но дискомфорт в определенном месте сразу нарушил его планы.
“Если вчера на тебе катался Маркус Флинт, сегодня метла тебе не подружка”, – мрачно пошутил сам над собой Оливер и лег на спину, растянувшись на траве. Он увлеченно рассматривал плывущие по небу облака, мысли сменяли друг друга, и иногда на его лице появлялась легкая улыбка.
*
Мысли все время возвращались к вчерашней ночи, и Маркус задумчиво улыбался. Он хотел подловить Оливера после завтрака, но тот, по всей видимости, благополучно проспал. Тогда, совершенно не понимая, зачем он это делает, Маркус завернул в пергамент поистине гигантский бутерброд и убрал его в сумку. На всякий случай. Вдруг захочется перекусить, не иначе.
Он с абсолютной точностью мог сказать: единственное место, где можно было встретить Оливера в выходной день – это квиддичное поле. Поэтому Маркус отправился прямиком туда, и не ошибся в своих ожиданиях. Примерно через полчаса, когда он уже почти закончил подстригать прутья на своей метле, одна из свалки в углу взмыла в воздух и вылетела через открытую дверь. Не было сомнений, кто решил ей воспользоваться. Маркус поспешно вытер руки, испачканные в полироли, прямо о свои рваные джинсы, подхватил сумку и, сдернув с гвоздика у двери свою куртку, вышел из подсобки. Вуд раскинулся на траве почти в самом центре поля. Маркус бесшумно подошел ближе. Грудь Оливера равномерно вздымалась и опускалась, казалось, что он заснул, пригревшись на солнце. Маркус постоял несколько секунд, рассматривая его спокойное и умиротворенное лицо, и неожиданно плюхнулся на Оливера сверху.
– Чего разлегся?! Загораешь?
Вуд широко распахнул глаза и подскочил от неожиданности, стукнувшись о подбородок Маркуса лбом, ойкнул и потер ушибленное место.
– Когда-нибудь ты все-таки доведешь меня до инфаркта! – недовольно воскликнул он, вздохнул и покачал головой. – И да, загораю, – Вуд состроил умилительно-обиженную мордашку. – Из-за тебя, засранца, я летать не могу!
Маркус хохотнул и раскинулся рядом на траве, насмешливо поглядывая на Оливера.
– Что, попка болит? – встретив возмущенный взгляд, он хмыкнул и поправился. – О, прошу прощения, мужественная задница! – Маркус потянул Вуда на себя, буквально опрокидывая его сверху и тут же увлекая в обжигающе-нетерпеливый поцелуй.
Ну да, тряпка. Да, безвольная. Но когда Маркус так настойчиво начинал его целовать, у Оливера сносило крышу, а желание сопротивляться исчезало напрочь. Только не когда от его прикосновений кровь словно закипала, сердце начинало бешено стучать, а в голове образовывался вакуум – ни одной осознанной мысли. Оливер настолько наслаждался каждым украденным для них мгновением – встречи урывками, прячась, старательно изображая, что они все те же непримиримые враги, – что сам пугался своей одержимости. Конечно, вряд ли кто-то заметил, что драки между ними вдруг резко сошли на нет. Впрочем, кому какое дело? Оливер убеждал себя в этом, неистово отвечая на поцелуй и старательно отгоняя мысль, что новость о том, что он спит с Флинтом, скорее всего, произвела бы неизгладимое впечатление, в первую очередь, на членов его команды. Оливеру очень не хотелось думать о том, что в их глазах он, возможно, стал бы самым настоящим предателем.
– Ты чего, на завтрак проспал, да? – оторвавшись от губ Оливера, спросил Маркус. Ответ был ему очевиден, но он понятия не имел, с чего начать разговор, поэтому сказал первое, что пришло в голову. Оливер промычал что-то, уткнувшись ему в шею, и Маркус зарылся в его волосы носом, пытаясь дифференцировать исходящий от них запах: свежести, ветра, неба и квиддича. Порой Маркусу казалось, что сам Оливер словно сделан из воздуха: тонкий, хрупкий, невесомый. Сожми посильнее, и кажется, что кости тут же захрустят. Как он только выдержал столько побоев и пополам не переломился? Раньше Маркус об этом не задумывался, а сейчас стало интересно, как Вуд вообще умудрился с такой комплекцией стать вратарем? Нельзя было отрицать, что он, безусловно, был ловок, легко маневрировал в небе, перехватывая летящие в кольца квоффлы, но против грубой силы противостоять практически не мог. Маркус сам не раз пользовался тем, что был крупнее и сильнее, обыгрывая гриффиндорского вратаря за счет этих качеств.
– Я слишком крепко спал и упустил все на свете, – нарушил молчание Оливер и, будто в подтверждение слов, его желудок недовольно заурчал. Вуд смущенно потер возмутителя спокойствия ладонью, и Маркус буквально почувствовал его улыбку – губы мягко касались кожи на шее. – И во всем виноват ты.
– Кто бы сомневался! Я самое настоящее чудовище! Тоже мне новость! – съязвил Маркус и ухмыльнулся. – Ты вроде бы не был против… крепкого сна. Между прочим, ты дрых, а я чуть яйца не отморозил, пока с утра пораньше назад в подземелья шел! – тут Маркус откровенно лукавил. Он нагло стащил штаны Оливера, увеличив их по размеру. Впрочем, выбора-то у него все равно не было. – И вообще! Команды пиздеть не было! Есть команда жевать! Я тебе пожрать принес! – Маркус мягко столкнул с себя Оливера, дотянулся до своей сумки, пошарил в ней рукой и, вытащив оттуда импровизированный бумажный пакет, протянул его ему.
Оливер недоуменно захлопал глазами. Так и хотелось переспросить: “Это что, мне? А за что?”. С трудом сдержав поистине идиотскую улыбку, он цапнул пакет, поспешно развернул, достал бутерброд, сразу откусил огромный кусок, начал жевать и только потом пробубнил:
– Шпасибо. Охуешь вкушно.
– Ага, жуй-жуй, глотай! А то тощий, смотреть страшно, – Маркус дотянулся до Оливера и демонстративно ткнул его пальцем под ребра.
